АМБИГВЫ. Трудности к Фоме (Ambigua ad Thomam), Трудности к Иоанну (Ambigua ad Iohannem)

Пролог

<1061A> Все восхваляют за любознательность – и, наверное, [восхваляют] по справедливости – преданнейших любителей прекрасного (τῶν καλῶν)[758] и науки (ἐπιστήμης) о нем усерднейших ревнителей, приходящих к лучшим наставникам лучшего, ибо посредством вопрошания они, безупречно воспринимая знание (γνῶσιν) и науку (ἐπιστήμην)[759] о [прежде им] неведомом, освобождают себя от неведения, <1064A> неопытности и сопряженного с ними позора.

Вас же какое слово восхвалит по достоинству? Кто из людей окажется способен хотя бы разумением (διανοίᾳ) объять величие Вашей добродетели? Ибо Вы,[760] опытные пастыри словесных овец, умеющие звуками духовной свирели возводить (ἀνάγειν) и возвращать (ἐπανάγειν)[761] [их] в горний загон – ведь Вы восприняли и овладели таинственным ведением Божественного (τῶν θείων μυστικῆς γνώσεως), недоступным для других, по причине какового [ведения] Вам по достоинству вверены бразды Церкви Христовой, и Вы искусно (τρόπον ἐπιστημόνως)[762] направляете ее, наподобие корабля, нагруженного верою и благолепием жития по Богу, в гавань Божественной воли,[763] никак не смущаемую искушениями, [бушующими] в житейском море [764] – [и при всем этом] Вы не считаете недостойным вопрошать о ведомых Вам [вещах], <1064B> наставниками в которых Вас поставил Бог, [и вопрошать] не только более мудрых, если вообще существует кто-либо, превосходящий Вас в ведении, но и вовсе недостойных и не искушенных ни в каком учении, надеясь, по Вашему обыкновению, и у неприметных обрести нечто примечательное.

Потому, получив Ваше честное письмо, повелевающее [мне] по поводу каждой затруднившей (ἀπορηθέντων) нас [765] главы из Слов Григория Богослова, над которыми мы трудились (ἐφιλοπονοῦμεν), когда были вместе,[766] записать и прислать Вам изложенное тогда [на словах] разъяснение, я, разумеется, восславил Вас за добродетель и воспел всесветлость и высоту Вашей [сопряженной] с [добродетелью] христоугодной нищеты, а скорее, [воспел] Господа, всяческим образом чрез Вас и в Вас прославляемого, <1064C> который сотворил Вас и являет дарованную Вам силу стать достойными Его, явственно украшенную Его свойствами (ἰδιώμασι), чрез сами дела и истину – [являет ее] вплоть до меня, ничтожного, совершенно недостойного, лишенного какой-либо добродетели и ведения.

Видя, какое смирение Вы в этом проявили, я принудил себя исполнить Ваше повеление, [насколько мне] по силам, ради Вас нисколько не заботясь о том, что многим покажусь опрометчивым; но и Вы, поскольку я ожидаю воспринять желанное и вожделенное воздаяние за послушание, по обычаю одарите меня Вашими прилежными [767] молитвами, дабы Христос Бог, с готовностью помогающий боящимся Его, явился мне в слове союзником или, скорее, [будучи] Словом (ὡς Λόγος), всецело даровал мне разумную способность говорить благочестиво (τὸν τοῦ λέγειν ὅλον εὐσεβῶς... λόγον).[768] <1064D>

Когда же Вы будете читать, я прошу не ожидать от меня изящного слога, ибо громких слов, поражающих слух, у меня нет, и изумлять [слушающих] изысканными тонкостями я не умею; поскольку, не искушенный в такого рода науках и непричастный к их изучению,[769] я считаю для себя вполне достаточным, <1065A> если я уловлю смысл [речений] сего святого и великого учителя и [изложу его] хоть как-то, безыскусными словами; а еще [прошу] не порицать меня за многоречивость толкований, ибо, как Вы знаете, сей богословный муж множество понятий выражает в немногих словах (βραχυλόγος), и желающему разъяснить смысл их – даже красноречивейшему и любомудрейшему, а уж тем более мне, простецу (ἰδιώτῃ), – приходится рассуждать пространно. Если же боголюбивое рвение по обыкновению подвигнет Вас преобразовать написанное, [придав ему] краткость и изящество, или вообще исправить его смысл, [сделав] более возвышенным, то Вы получите совершенное воздаяние – молитвы богоносного [отца] Владыке всего, за то, что Вы не допустили, чтобы его Божественные и сверхъестественные мысли были осмеяны вследствие неуклюжих и низменных посягательств. <1065B> Следуя Вашему посланию, я провел изыскание по поводу каждой главы и [все] изложил на письме; Вас же прошу быть добрыми и человеколюбивыми судьями сказанного.

Трудность 6

Под словами «совлекать» и «удерживать» сей блаженный муж разумеет не одно и то же – не думай так, почтеннейший, если предмет твоей заботы – помыслить что-либо достойное его великого ума. Ибо тогда окажется, что [учитель] излишне многословен и не задумывается, о чем говорит – <1065C> если мы не осознаем, что он стремился всеми способами вести учеников к полезному и наилучшему, вкладывая подобающий смысл чуть ли не в каждый слог.[771] Нет, дело обстоит не так, откуда [такое предположение]? Наоборот: он соединяет слово с премудрым смыслом, и к возвышенному слову присоединяет смысл еще более возвышенный, дабы возвышенный [смысл] возвещался возвышенным [словом], и посредством того и другого было бы хоть сколько-нибудь явлено величие истины, прежде недоступное многим или даже всем. А чтобы загадочный смысл сказанного сделался нам всецело ясен, рассмотрим сами речения блаженного как они есть.

«Я щажу его, – говорит [учитель], – как сотрудника, и не знаю, как избежать мятежа, или как не отпасть от Бога, отягчившись оковами, совлекающими (κατασπώσαις) или удерживающими (κατεχούσαις) на земле». <1065D> Сказав так, он обращается, конечно же, не к себе самому, но чрез себя ко всем людям,[772] зная, что всякий возлюбивший (ἐρῶν) спасение [773] предается, в любом случае, либо деланию, либо созерцанию (ἢ πράξει ἢ θεωρίᾳ);[774] ибо без добродетели и ведения никто никогда никоим образом достичь спасения не сможет.

Итак, если, – говорит он, – я один из служащих Богу посредством созерцания и наслаждающихся блаженной красотой, всецело имеющий «мир и святость»,[775] ибо я упростил (ἁπλώσας) себя для Бога, <1068A> [достигнув с Ним] нераздельного тождества по намерению [776] (κατὰ τὴν γνώμην ταυτότητι),[777] неразумные (ἀλόγους) силы души (я имею в виду гнев и вожделение) подобающим образом вразумив (λογίσαι) и с помощью разума (διὰ λόγου) приведя к уму и соделав [для него] своими (οἰκειώσασθαι) – [гнев] преобразовав в любовь, а [вожделение] в радость,[778] если и вправду свойство радости – богоугодно «играть» и «ликовать» подобно «взыгравшему» во чреве Иоанну,[779] великому Предтече и глашатаю Истины, или царю Давиду, [«скакавшему»] при положении ковчега Израилева [780] (ибо – и эта мысль истинна, хотя для многих и непривычна и потому трудна [для понимания]) – и мы, и Бог Слово, Творец и Владыка всего, пребываем во чреве, [я имею в виду], в состоянии настоящей жизни: Бог является этому чувственному миру едва заметно, неотчетливо, словно во чреве, <1068B> да и то только подобным Иоанну по духу; а люди из [своей] вещественной среды, [тоже] как из чрева, с трудом видят Слово, сокрывающееся в сущих, да и то только, если они украшаются дарами Иоанна;[781] ведь при сравнении с неизреченной славой и светом грядущего века и со свойствами [грядущей] жизни, жизнь настоящая ничем не отличается от заполненного мраком чрева, и Бог Слово, совершенный и сверхсовершенный, будучи Человеколюбцем, соделался в ней младенцем, ради нас, младенцев по уму, так вот, если, как было сказано, я таков,[782] и если, взойдя на самую вершину Божественного [созерцания], доступную людям в настоящей жизни, я пренебрег боговидным состоянием (τῆς θεοειδοῦς ἕξεως),[783] добровольно склонив себя к любви к телу, то, [значит], я «совлечен», «отягчившись оковами», то есть заботами,[784] <1068C> и «отпал от Бога»,[785] ибо «заботу» и «искание» об одном только Царстве Небесном [786] я приложил к тому, к чему не следовало, – к земной жизни, и попустил разуму не влечься к Богу, а увлекаться вместе с чувствами.

Если же я воинственно ополчился против страстей посредством делания, не вполне избежав хитростей врагов, желающих захватить [меня] с помощью этих [страстей], и возлюбил тело неосознанно (ἀδιακρίτως),[787] то я, очевидно, им удержан (κατεσχέθην), ибо связь (σχέσιν) с [телом] я предпочел разлучению посредством добродетели.[788]

Итак, предающийся созерцанию «совлекается», ибо по состоянию (κατὰ τὴν ἕξιν) он становится уже не связанным (ἄσχετος) с телом, но небрежет Божественным созерцанием. Подвизающийся же в делании [789] «удерживается», ибо, сражаясь с телом, он уступает ему в борьбе, предпочитая быть рабом страстей, нежели трудиться ради добродетели, которая есть свобода души. <1068D>

Трудность 7 [790]

Некоторые, встречая эти слова, – не притязая, как кажется, на какую-либо награду за труд изыскания истины, – прибегают к легкому,[796] т. е. уже имеющему для себя много предпосылок в эллинских учениях [объяснению], говоря о некогда, по их мнению, существовавшей Энаде (ἑνάς)[797] умов,[798] в силу которой будучи сращены с Богом,[799] мы в Нем имеем местопребывание (μονήν)[800] и основание (ἵδρυσιν),[801] да еще и возникшее движение (γενομένην κίνησιν), из-за которого, разнообразно рассеявшись, умы подготовили Бога к попечению (παρεσκεύασαν) о возникновении (γένεσιν)[802] этого телесного міра – ради того, чтобы связать их телами[803] в наказание[804] за прежние грехи.[805] <1069B> На это, считают они, намекает настоящими словами учитель.[806] Но не уразумели они, что предлагают невозможное и допускают неосуществимое, как, несомненно, покажет далее истинное слово (логос).

Ведь если Божественное недвижно,[807] [808] как наполняющее всё, а всякая [вещь] из [бывших] несуществующими [809] бытие получила и подвижна, как непременно относящаяся [810] к некой причине,[811] [812] но ничто движущееся не остановилось еще, так как не успокоило еще у последнего предмета стремления можение (δύναμις)[813] [814] движения, соответственно влечению (ведь не свойственно [от природы] ничему иному, чем он,[815] показывая себя, останавливать [816] носящееся по природе), то, значит, ничто движущееся не остановилось потому, что не встретило еще последний предмет стремления, поскольку он сам ведь еще, [не] будучи явлен, не остановил движение вокруг него носящихся.[817] Если же они вдобавок настаивают,[818] что это некогда произошло, и умы пришли в рассеяние, подвигнутые из своего основания и местопребывания <1069C> в последнем и единственном предмете стремления, то чтобы не придирался я, говоря: «Где же доказательство [, что это не случится снова]?» – по всей вероятности, допустят, что в тех же [обстоятельствах][819] умы с необходимостью будут иметь те же перепады (μετεμπτώσεις)[820] без конца.[821] Ведь что смогли, испытав, презреть однажды, то никакая логика им не сможет воспрепятствовать презирать и всякий [другой] раз.[822] Но что иное, чем [необходимость] умам так носиться и ни иметь, ни надеяться [иметь] никакой неколебимой опоры твердости (παγιότης)[823] в прекрасном (τὸ καλόν),[824] могло бы оказаться [для них уделом] более жалким?[825]

Если же скажут, что они могут, но не хотят из-за бывшего [у них] опыта противоположного,[826] то и в таком случае будет прекрасное ими лелеемо не ради себя самого, как прекрасного, но по необходимости и ради противоположного, как вожделенное <1069D> не по природе, или в собственном смысле. Ведь не в собственном смысле прекрасно все, что не само по себе является благим, вожделенным,[827] привлекающим к себе всякое движение. И уже хотя бы поэтому не свойственно [ему][828] удерживать влечение [тех,] чье удовольствие им обусловлено;[829] но [мало того,] еще и благодарность могут выразить злу <1072A> пестующие этот образ мыслей,[830] как посредством него наученные должному, т. е. узнавшие, как становиться твердыми в прекрасном;[831] и необходимо могут назвать его [то есть зло] [своим] происхождением (γένεσιν) (если только решили быть последовательными),[832] потребным [им] даже более самой природы, так как оно,[833] согласно им, научает [их] полезному и производит самое ценное из всех стяжаний, – разумею любовь, по которой всему, возникающему [834] из Бога,[835] [от природы] свойственно, (постоянно) пребывая [836] [в Боге], необратимо [837] собираться в Бога.[838]

Опять же,[839] происхождение возникших из Бога умопостигаемых и чувственно-воспринимаемых [творений] мыслится прежде их движения. Ведь не может быть движения прежде возникновения (γενέσεως). Ведь движение – [это состояние уже] пришедших в бытие (γενομένων) (умопостигаемых – умопостигаемое; чувственно-воспринимаемых – чувственно воспринимаемое).[840] И ведь ни одна из <1072B> пришедших в бытие [вещей не является] совсем недвижной по своему определению (логосу), – [из вещей] даже неодушевленных [841] и чувственно-воспринимаемых, по мнению тех, кто постарательней из наблюдателей за существующим. Они ведь признали, что движется всё: либо по прямой, либо по кругу, либо спиралевидно.[842]

Ведь всякое движение попадает в разряд простого или сложного.[843] Если, однако, в качестве предпосылки движения мыслится приход в бытие того, чье оно, то, с другой стороны,[844] как основанное на приходе в бытие наблюдается движение того, чей он [приход в бытие], как идущее после него [845] в порядке мысли (ὡς μετ᾿ αὐτὴν κατ᾿ ἐπίνοιαν οὖσα).[846]

Движение же это называют природным можением (δύναμιν),[847] устремляющимся к соответствующему ему завершению;[848] либо претерпеванием (страстью), т. е. движением, бывающим от одного к другому [849] и имеющим своим завершением [850] неподверженное претерпеванию [, т. е. бесстрастное]; либо энергичным действием,[851] имеющим своим завершением самозавершенное.[852] Но ничто из приводимого в бытие не является своей конечной целью (завершением),[853] поскольку ведь не является и своей причиной, поскольку [такое][854] нерожденно, безначально и <1072C> недвижно, как ни к чему не способное быть как-либо[855] подвигнутым; ибо выходит за грань природы существующего, как существующее не ради [кого- или] чего-либо,[856] – если только определение, его касающееся, истинно, «хоть бы и чужд [нам] был» сказавший:[857] «Конечная цель есть то, ради чего всё, само же оно – не ради чего-либо».[858] И не является [ничто из приводимого в бытие] самозавершенным,[859] поскольку [самозавершенное] и в действие не приводимо, – как полное,[860] и [присно] так же (ὡσαύτως)[861] имеющее бытие, и ниоткуда его не получающее (самозавершенное ведь в каком-то [смысле] и не-причинно).[862] И не является [ничто из приводимого в бытие] неподверженным претерпеванию (бесстрастным),[863] так как [бесстрастное] и уединенно, и не испытываемо,[864] и не определяемо. Ведь бесстрастному вообще [от природы] не свойственно претерпевать, так как [не свойственно] и (любовно) вожделеть иного, т. е. двигаться, соответственно влечению, к чему-либо иному.[865]

Итак, ничто из приводимого в бытие, находясь в движении, не остановилось,[866] поскольку ни встретило уже первую и единственную Причину, из Которой уделяется существующим [их] бытие, ни возникло внутри последнего предмета стремления,[867] чтобы, как следствие, принесшим с собою возникновение <1072D> тел могло быть сочтено рассеяние умов из прежде возникшей [их] «Энады».[868] И [о том же] свидетельствуют святые Моисей, Давид и Павел, и Владыка их – Христос. Один – повествовав, что праотец да не вкусит от древа жизни,[869] и в ином [месте] сказав: «ибо вы ныне еще не вступили в место покоя и в удел, который Господь, Бог ваш, дает вам».[870] <1073A> Другой – вопия: «насыщусь, когда явится слава Твоя»;[871] и «жаждет душа моя к Богу крепкому, живому: когда приду и явлюсь пред Лице Божие!».[872] Другой – филиппийцам пиша: «чтобы достигнуть воскресения мертвых. Говорю так не потому, чтобы я уже достиг, или усовершился; но стремлюсь, не достигну ли я, как достиг меня Христос Иисус»;[873] к евреям же: «Ибо, кто вошел в покой Его, тот и сам успокоился от дел своих, как и Бог от Своих»;[874] и еще в том же послании уверяя, что никто не получил обещанного.[875] Другой же: «придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас».[876]

Итак, ничто из приводимого в бытие ни в чем не остановило еще своего природного можения, <1073B> движущегося к соответствующему ему завершению; и не успокоило действия, уперев его в соответствующее ему завершение; и не пожало плода соответствующей движению страсти (πάθους), т.е. – бесстрастия и недвижности.[877] Ведь только Бога [удел] быть завершением, и [завершением] совершенным и бесстрастным,[878] – так как [только Он] и недвижен, и полон, и не подвержен претерпеванию (бесстрастен);[879] а приводимого в бытие [удел], напротив,[880] – быть подвигнутым к безначальному завершению [881] и неколичественным, совершенным завершением [882] успокоить действие,[883] и претерпеть [бескачественность],[884] но не быть или стать по сущности бескачественным (ясно ведь, что всё, приводимое в бытие, т. е. тварное, не безотносительно).[885] Слыша же: «страсть», следует понимать это непредосудительно, ибо здесь указывается не на «страсть» в смысле извращения или порчи [886] можения, но – на претерпевание, присущее существующим [творениям] по природе.[887] Ведь всё пришедшее в бытие претерпевает движение, так как самодвижением,[888] или само[действующим] можением, не является.

Итак, если умы <1073C> [изначально] приводимы в бытие, то всяко и движутся, в качестве от (ἐξ) начала по природе [движущихся] за счет [889] бытия к завершению [, т. е. конечной цели,] по намерению двигаясь за счет благобытия.[890] Ведь завершением движения движимого является само присноблагобытие,[891] ровно как и началом – само бытие, Которое-то и есть Бог. Он и бытия Податель,[892] и благобытия Дарователь как Начало и Завершение;[893] ибо и просто движемся мы – от (ἐξ) Него как начала; и как-либо движемся – к Нему, так как Он – завершение. Если же умозрящее движется соответственно самому себе,[894] [т. е. –] умозряще, то всяко и умозрит; если же умозрит, то всяко и умозримого [им] (любовно) вожделеет;[895] если же (любовно) вожделеет, то всяко и претерпевает исступление (ἔκστασιν) к нему как вожделенному;[896] если же претерпевает, то ясно, что и устремляется; если же устремляется, то всяко и усиливает напор движения; <1073D> если же упорно усиливает движение, то не останавливается, пока не окажется целиком в целом вожделенном,[897] и не будет всем [им] объято, – приемля спасительное определение [898] всецело вольно, по (осознанному) предпочтению (προαίρεσις),[899] – чтобы целиком окачествоваться определяющим его целым [900] так, чтобы само это определяемое совсем не хотело [901] больше иметь возможность узнаваться как целое [902] из <1076A> самого себя, но [хотело бы узнаваться] из того, что его определяет,[903] как воздух, весь освещенный светом, и железо, все целиком раскаленное огнем,[904] и что угодно иное, подобное тому.[905]

Из этих [сравнений] мы предположительно понимаем будущее (а не бывшее и [затем] подпорченное)[906] причастие благости достойными по подобию только,[907] поскольку чаемое превосходит и всё это, будучи, по написанному, по ту сторону зрения, слуха и размышления.[908] И это, наверное, и есть то подчинение, о котором божественный апостол говорит, что «подчиняет»[909] Сын Отцу – тех, кто вольно принимает [Его приглашение] подчиняться; после чего – или за счет чего – «последний враг истребится – смерть»,[910] так как, если зависящее от нас,[911] или, вернее, самовластие [912] (посредством которого, <1076B> добиваясь входа к нам, [смерть] утверждала [913] над нами господство порчи) вольно и целиком [нами] уступлено Богу, хотя и прекрасно властвует, [то его удел] – подвластность, за счет бездействия воли к чему-либо, кроме того, чего хочет Бог; как и говорит Сам, в Себе запечатлевающий свойственное нам,[914] [915] Спаситель [в прошении] к Отцу: «впрочем не как Я хочу, но как Ты».[916] И после Него божественный Павел, словно отвергнув себя, т. е. – не зная, как иметь еще собственную жизнь: «и уже не я живу, но живет во мне Христос».[917]

Пусть вас не смущает сказанное. Ведь я говорю, что не отмена самовластия происходит, но, скорее, установление [его] в соответствии с природой, твердое и неколебимое, т. е. намеренное уступание (ἐκχώρησιν γνωμικήν),[918] позволяющее испытать тоску [919] по тому, чтобы, откуда имеем (изначально) бытие, [оттуда нам] и движение получить,[920] [зная], что образ, восшедший [обратно] к [своему] прообразу (τὸ ἀρχέτυπον),[921] <1076C> и подобно отпечатку печати, [своему] прообразу прекрасно подошедший [как точно соответствующий ему], [такой образ] не имеет уже иного ничего, к чему ему еще – да и не может [больше ни к чему] – быть отнесенным. Или, говоря яснее и прямее: не может даже [этого] хотеть, как воспринявший Божественное действие, вернее же – ставший в обожении богом, и тем более получающий удовольствия от исступления, [становясь] вне того, что при нем как природно существует, так и [в качестве такового] мыслится за счет благодати Духа, одержавшей над ним победу и показавшей его имеющим одного только Бога,[922] действующим [в нем] так, чтобы было единое, даже только одно во всех [отношениях] действие Бога и достойных Бога, вернее же – одного только Бога, как [пришедшего] приличествующим Благу [образом] целиком во взаимопроникновение с достойными как целыми.[923] [924] [925] Ведь всё совершенно неизбежно прекратит свое полновластное, в соответствии с влечением движение, относительно чего-либо <1076D> иного, если явлен, причаствуется и невместимо, скажем так, вмещается, соразмерно можению причастников, последний предмет стремления, к которому гонит всякий высокий образ жизни и мысли,[926] и на котором останавливается всякое влечение, и дальше которого не относится никуда, ибо и не в состоянии,[927] и к которому тянется всякое движение ревностного,[928] «и для оказавшихся у которого [оно – ] всякого [их] созерцания успокоение»,[929] – говорит блаженный Учитель. <1077A> Ведь тогда [930] и не будет чего-либо, обнаруживающегося вне Бога [931] или кажущегося имеющим сравнимый с Богом вес, что обманом могло бы склонить к нему чье-либо влечение,[932] поскольку всё – и умом, и чувствами постигаемое – будет объято Им в невыразимом Его проявлении и присутствии, как и днем [нет] ни звездного света, ни самих звезд, [поскольку] солнце явлено [таким] несравнимо сильным светом, из-за которого и бывают они светилами сокрытыми и непознаваемыми в поле (чувственного) восприятия даже [в отношении того], что они [933] есть.

Применительно к Богу [это справедливо] даже более, поскольку между нетварным и тварными опосредование и различие беспредельно. Ведь тогда, как я думаю, даже узнавая о сущностной стороне существования существующих соответственно их «чем», «как» и «в-зависимости- от-чего» (ἐπὶ τίνι) бытию, мы не будем уже, соответственно познанию, подвигнуты к чему-либо влечением, поскольку закончится для нас познание каждой – и о каждой – из тех [вещей], что после <1077B> Бога, и нам будет предлежать для наслаждения, соразмерно [каждому, знание] беспредельное, Божественное, непостижимое и лишь причаствуемое. И это, согласно богоносному этому Учителю, то, о чем философствует знаменитое [суждение]: «познаем некогда, насколько сами познаны»[934] – когда боговидное это и божественное, говорит он про наш ум и слово (λόγος), соединим со сродным [ему], и когда образ взойдет к Прообразу, к Которому теперь имеет влечение.[935]

Итак, о том, что нет пресловутой «Энады», и каково, по-видимому, – из доступных нам теперь мыслей и рассуждений Писания, – будет состояние [вещей] в будущем, сказано [достаточно].[936] А о том, как, будучи частицей Бога, мы оттекли [от Бога], Бога [имея своим] Водителем, поведу слово далее.[937]

<1077C> Ведь кто, – осведомленный, что словом и премудростью [938] приведены Богом [939] в бытие из не-существующего [940] существующие [вещи], – если осмысленно приложит созерцательную [способность] души к беспредельной природной [941] разнесенности [942] и разнообразию существующих [вещей], и испытующим разумом (логосом) со-расчленит мысленно принцип (логос), по которому они сотворены, – [кто, спрашиваю,] не увидит [тогда], как многие логосы [943] – один Логос, со-различающийся нераздельной разнесенности пришедших в бытие [вещей] за счет неслитной особенности их [в отношении] друг к другу и самим себе? И с другой стороны, [не увидит при этом] как одного – многих,[944] путем отнесения [945] всех к Нему, неслитно [с ними] за счет [одного] Себя существующему (изначально),[946] – сущностному и ипостасному (Божьему и Отчему) Богу-Слову,[947] – как Началу и Причине всего, в Нем создано было все, что на небесах, и что на земле, видимое и невидимое, <1077D> престолы ли, господства ли, начальства ли, <1080A> силы ли, все из Него и Им и в Нем было создано.[948]

Ведь [именно] держащий благим хотением гипостазированные прежде веков слова-логосы [949] пришедших в бытие [вещей], соответственно этим [логосам], словом и премудростью [950] гипостазировал [951] из несуществующего творение видимое и невидимое, в должные времена сотворив и творя всё – и общее, и единичное.[952] Ведь слово-логос, как мы верим, является предпосылкой создания ангелов; слово-логос – каждой из наполняющих горний мір сущностей и сил; слово-логос – человеков; слово-логос – всякого [сущего] из получивших от Бога бытие (чтобы мне не перечислять единичное). [Мы верим, что] по беспредельному [Своему] за счет Него Самого [Ему присущему] превосходству, Слово невыразимо и непостижимо, и по ту сторону всякого творения и соответственно ему существующего и мыслящегося различия и различения; <1080B> и [что, с другой стороны,] Оно же – как приличествует Благу – показывается и умножается соразмерно каждому во всех, [происходящих] из Него,[953] и возглавляет всех в Себе.[954] И бытие, и пребывание соответствует Ему; и возникшие – из Него, поскольку они возникли; и Тому, по [воле] Которого возникли, т. е. Богу, они, и оставаясь [такими же], и двигаясь, причаствуют. Ведь все [творения] за счет своего происхождения из Бога причаствуют Богу соразмерно, – соответственно либо уму, либо слову-разуму, либо (чувственному) восприятию, либо жизненному движению, либо сущностной и удерживающей [в бытии][955] годности [956] [к такому причастию],[957] как это мнится великому богоявителю Дионисию Ареопагиту.[958]

Итак, каждое из умозрящих и словесных [творений], [т. е.] ангелов и человеков, по самому логосу, соответственно которому сотворено, – сущему в Боге и к Богу,[959] – и является, и называется частицей Бога[960] (за счет своего, как сказано, <1080C> предсуществующего в Боге логоса).[961] [962] Вне всякого сомнения, даже если получит оно соответственно этому [логосу] движение, окажется в Боге,[963] в Котором как начало и причина предсуществует его логос бытия, и если ничего иного для [утоления] тоски не пожелает прежде собственного начала обрести,[964] то не оттекает от Бога,[965] но, скорее, через вытягивание к Нему, Богом становится и называется частицей Бога,[966] – через то, что Богу подобающе причаствует, как – соответственно природе, мудро и осознанно – посредством благолепного движения обретающее подлинное свое начало и причину,[967] не имея куда еще далее собственного начала быть подвигнутым ([после] восхождения к принципу [логосу], по которому оно сотворено, и восстановления (ἀποκατάστασις)),[968] ни – как быть подвигнутым, [если] зависящее от цели (ἐπὶ τῷ σκοπῷ) – ясно, что Божественной – движение его [969] получило [им достигнутый] предел: самое [эту] Божественную цель (σκοπός).

Как поясняет [это] <1080D> и св. Василий, говоря в толковании на св. пророка Исаию так: «а истинные субботы – это успокоение, уготованное народу Божию; их-то Бог [как раз] терпит,[970] так как они – истинные; и, конечно, предвосхищает эти субботы успокоения тот, чей мір распялся,[971] т. е., очевидно, отошедший от мірского и достигший собственного места духовного успокоения, оказавшийся в котором, с собственного места сдвинут уже более не будет, так как спокойствие и невозмутимость <1081A> присущи этому состоянию (изначально)».[972] [973] Местом же всех удостоенных такового блаженства является Бог, по написанному: «Будь мне Богом защитителем, местом укрепленным, чтобы спасти меня».[974]

У Него прочно утверждены логосы всех [творений], соответственно которым и знает Он, как говорится про Него, все [творения] прежде их прихода в бытие, как существующие в Нем и у Него, – самой Истины [975] [их] всех; [и знал бы их,] даже если бы сами они все – и существующие, и будущие – не вместе с их логосами (т. е. сразу, как Богом узнаны) приведены были в бытие,[976] но каждое в годный [для этого] момент, соответственно мудрости Создателя, как приличествует, соответственно собственным их логосам созидаясь, получали бы и соответствующее им самим [977] бытие в действительности,[978] поскольку, хотя Он, как Создатель, соответственно действию (κατ’ ἐνέργειαν)[979] [980] <1081B> существует присно, они в возможности (δυνάμει) существуют, но в действительности (ἐνεργείᾳ) – еще нет.[981] [982] Ведь и невозможно существовать в одном и том же [смысле][983] Беспредельному и ограниченным [пределами]; и не найдется никакого довода (логоса), доказывающего, что сущность и сверхсущное могут существовать [984] в одном и том же [смысле]; и сводящего [985] неизмеримое к тому же, к чему измеримое; и безотносительное – к тому же, к чему относительное; и то, для чего нет никакого вида катафатически к нему приложимой категории – к тому же, к чему [сводится] посредством всех этих [категорий] составляющееся.

А все тварные [вещи] всецело катафатически [определяются], соответственно сущности и происхождению, объемлясь собственными логосами [986] и [относящимися] к ним [логосами] внешних [им вещей].[987] Итак, за исключением высшего, т. е. апофатического богословия [988] Слова (Логоса), – соответственно которому [Логос] ни называется [словом] (λέγεται), ни мыслится [умом] (νοεῖται), ни является вообще чем-либо из осознанного иным [989] (как сверхсущный),[990] ни причаствуется кем-либо соответственно чему-либо, – многими логосами является один Логос,[991] и одним – многие. [А именно:] соответственно творческому – и [творимое в бытии] удерживающему <1081C> – приличествующему Благу выхождению Единого [992] в существующие [вещи], многими [является] один;[993] а соответственно [возносящему] отнесению, т. е. Промыслу, – обращающему и руководящему [возвращением] многих в Единое,[994] точно во вседержительное начало или центр, предвосхитивший начала [исходящих] из него лучей,[995] – одним, как всех [вместе] собирающим, [являются] многие.

Итак, частицей Бога мы являемся и называемся за счет предипостазированности наших логосов бытия в Боге; стекшими же свыше называемся, с другой стороны, потому, что подвиглись не соответственно предсуществующему в Боге логосу, по которому пришли в бытие.

Но и другим способом (тропосом) раскрыть смысл (логос) этого [996] не трудно наученному благочестиво подходить к логосам существующих [вещей]. Ведь если не подлежит сомнению, что сущностью добродетели в каждом (изначально) является единое Слово Божие <1081D> (ведь сущность всех добродетелей есть Сам Господь наш Иисус Христос,[997] как написано: «Который сделался для нас премудростью от Бога, праведностью и освящением и искуплением»,[998] причем о Нем это, очевидно, говорится в абсолютном смысле, как о самой Мудрости, Праведности и Святости, а не в дополнительно определяющем, как говорится о нас: «мудрый человек» или «праведный человек»), то ясно, что всякий причастный добродетели, соответственно твердому навыку [в ней], человек, несомненно, причаствует Богу – сущности добродетелей, как благородно, соответственно (осознанному) предпочтению, взрастивший посеянное [в нем] <1084A> соответственно природе благо [999] и показавший, что тождественно завершение началу, а начало – завершению; вернее же – что начало есть то же самое, что завершение, – как безупречный поверенный в делах Бога (Θεοῦ συνήγορος) (если только [нам] верится, что началом и завершением всякой вещи [изначально] является от Него зависящая цель). Начало [он показал тождественным завершению] – как получивший оттуда вместе с бытием и природное, соответственно причастию, благо, завершение же [показал тождественным началу] – как соответственно этому [причастию] намеренно и по (осознанному) предпочтению (γνώμῃ τε καὶ προαιρέσει) целеустремленно прошедший ведущий, не блуждая, к [началу] достохвальный путь,[1000] на котором он становится [1001] Богом, получая от Бога бытие Богом, поскольку к «по образу» [созданной] природной красоте приложил и (осознанно) предпочтенное уподобление [1002] через добродетели, посредством врожденной [способности] восхождения и расположения к собственному началу. И, к тому же, исполняется и в [отношении] него апостольское <1084B> слово, гласящее: «ибо мы Им живем и движемся и существуем».[1003] Ведь он приходит в бытие в Боге [1004] посредством внимания (поскольку не испортил [свой] предсуществующий в Боге логос бытия);[1005] и движется в Боге соответственно предсуществующему в Боге логосу благобытия (поскольку приводится в действие [1006] посредством добродетелей); и живет в Боге соответственно предсуществующему в Боге логосу приснобытия.[1007]

Соответственно бесстрастнейшему навыку уже здесь [1008] став самотождественным [1009] и недвижным; соответственно же обожению, поскольку оно будет дано, в будущем веке любовно лелея и приемля [1010] [как бы в объятия] вышеназванные, т. е. в Боге предсуществующие логосы, а вернее – Бога (в Котором логосы прекрасного [1011] утверждены); он и есть частица Бога – как существующий (за счет своего, [утвержденного] в Боге, логоса бытия), и как благой (за счет своего, [утвержденного] в Боге, логоса благобытия), и как Бог (за счет своего, [утвержденного] <1084C> в Боге, логоса приснобытия), поскольку внял этим [логосам-словам] и соответственно им действовал; и посредством них,[1012] с одной стороны, в одного [лишь] Бога целиком себя вложил,[1013] а с другой – одного [лишь] Бога в целом себе запечатлел и изваял так, чтобы и самому ему по благодати быть и называться Богом, и Богу по снисхождению быть за счет него и называться человеком, и обнаружиться можению оказываемого при этом взаимного расположения – тому, что и человека Богом обоживает за счет боголюбия, и Бога человеком за счет человеколюбия вочеловечивает,[1014] и творит соответственно прекрасной перестановке [предиката и субъекта],[1015] с одной стороны, Бога – человеком, за счет обожения человека, а с другой – человека Богом, за счет вочеловечения Бога.[1016] Ведь Слово Божие и Бог присно хочет, <1084D> чтобы и во всех [1017] приводилось в действие таинство Его вселения в тело.[1018]

А кто, упустив собственное начало, – [хотя и] случается ему быть частицей Бога [1019] (за счет логоса добродетели,[1020] существующего в Нем)[1021] по следующей [из сказанного] причине,[1022] – несется в противоречии с [этим] логосом [1023] к несуществующему, справедливо называется стекшим свыше, как подвигнутый не к собственному началу и причине, <1085A> в соответствии с которой, и в зависимости от которой, и за счет которой пришел в бытие; и пребывает в безостановочном [1024] кружении и жуткой неустроенности души и тела, [своим] вольным склонением к худшему принеся себе неудачу в достижении [этой] неблуждающей и неизменно [к нему] относящейся причины. Применительно к нему и стекать может быть сказано в собственном [смысле слова], потому что при наличии в его распоряжении власти, могущей без борьбы [1025] направить стопы [его] души к Богу, он охотно променял лучшее, т. е. существующее, на худшее, т. е. несуществующее.[1026]

О тех именно логосах, о которых я говорил, св. Дионисий Ареопагит учит нас, что они зовутся Писанием предопределениями [1027] и Божественными волями [1028] (προορισμοὺς καὶ θεῖα θελήματα).[1029] Также, подобно [ему], и близкие к Пантену [1030] (бывшему наставником великого Климента Строматевса)[1031] говорят, что [логосам] Божественными волями зваться созвучно Писанию. Поэтому, будучи спрошены некими из кичащихся образованностью внешних о том, как, по мнению христиан, Бог знает существующее <1085B> (сами те полагали, что [Он] умозрительно [знает] умопостигаемые [вещи], и чувственно – чувственно-воспринимаемые), они [им] ответили, что Бог ни чувственно-воспринимаемые [вещи] не знает чувственно, ни умопостигаемые – умозрительно. Ведь есть рассуждение, доказывающее,[1032] что невозможно Тому, Кто выше существующего, воспринимать существующее [вещи] как[1033] существующие.[1034] Так вот: мы, приложив и [того] рассуждения обоснование (καὶ τοῦ λόγου τὸ εὔλογον), утверждаем, что Он знает существующие [вещи] как собственные воли. Действительно, если волей (θέλημα) Он сотворил всё, и возразить [на это] будет нечего; а сказать, что Бог знает Свою волю, всегда благочестиво и справедливо; причем, каждое из пришедших в бытие [творений] Он сотворил, имея [на то] волю (θέλων), – то выходит, что Бог знает [творения] как [Свои] собственные воли (поскольку и волю [на то] имея, сотворил их). А это меня лично побуждает думать, что Писание, эти [именно] логосы имея в виду, говорит [в речении] к Моисею: «Я познал тебя лучше всех»;[1035] и о неких [иных]: «познал Господь сущии Свои»;[1036] и к неким [иным], <1085C> наоборот: «не знаю вас»,[1037] – так как ясно, что либо согласное с волей (т. е. словом-логосом),[1038] либо противное воле (т. е. слову-логосу) Бога движение (осознанного) предпочтения каждого сделало таким, чтобы [1039] он услышал [такой, а не иной] Божественный глас.[1040]

Это и подобное этому помыслив, думаю, говорил этот богоносный муж: «Когда боговидное это и божественное, т. е. наш ум и наше слово, соединим со сродным [ему], и когда образ взойдет к Прообразу, к Которому теперь имеет влечение»,[1041] – посредством этих же самых немногих слов сразу и уводя по-учительски <1085D> тех, кто считает что-либо из существующего когда-либо предвосхитившим эту меру, – [уводя, значит,] от того, чтобы так думать; и проясняя попутно смысл (логос) [своих слов:] «мы частица Бога»; и намекая на будущую особенность [1042] блаженного прекращения [1043] [действия]; и поощряя к незыблемому, – т.е. невозмутимому и никуда перепадов [не испытывающему],[1044] – наслаждению этим [прекращением] тех, кто очищается и подгоняется надеждой на это.[1045] Ведь он знал, что и мы, – как если бы к тому, чего мы по сущности и определению (логосу) имеем отражения,[1046] подошли, соответственно логосу и природе, прямо, <1088A> простым приложением (ἁπλῇ προσβολῇ) [способностей],[1047] – без какого-либо изыскания (в пределах которого только и возможно оступаться и заблуждаться), боговидно, насколько [нам] доступно, будем знать все [вещи], уже не поддерживая [состояние] движения вокруг них за счет неведения, как придвинувшиеся своим умом, словом-логосом, духом вплотную к великому Уму, Слову-Логосу, Духу, а лучше [сказать]: собою целиком – к целому Богу как прообразующему Образу.[1048]

Как он и в Слове о граде повествует, говоря так: «И примет их [как наследников] невыразимый свет и созерцание [1049] Святой и царственной Троицы, воссиявающей явственней и чище, даже смешивающейся целиком с умом как целым; это-то [созерцание], полагаю я, и [является] единственным Царствием Небесным»,[1050] когда удовольствием удовольствуется и веселится – если могу, дерзнув, с его [словами] сочетать мои – всё разумное творение ангелов и [тех] людей, <1088B> которые ни один из Божественных логосов, природно прилаженных к ним Создателем для соответствующего движению завершения, не испортили по невниманию,[1051] но, напротив, себя целомудренно сохранили цельными и неизвращенными, зная, что они и суть, и [навсегда] станут органами Божественной природы, объяв которые целиком, всецелый Бог, наподобие души,[1052] по Своему усмотрению использует, точно члены тела, которые станут слаженными и благопотребными Владыке, и исполняет Своей славы и блаженства, давая, т. е. даря, им жизнь присносущную и неизреченную, и совершенно свободную от всех признаков, составляющих особенность нынешней, составившейся посредством порчи, <1088C> жизни, – [т. е. жизнь,] которую не вдыхаемый воздух составляет, и не токи крови, идущие от печени,[1053] но всецелый Бог, цельными причаствуемый и становящийся подобием души в [ее] отношении к телу для души (и посредством души – для тела) [каждого из них], как знает Сам, чтобы [душа] получила необратимость, а [тело] – бессмертие, и человек целиком обожился, боготворясь благодатью вочеловечившегося Бога, целиком оставаясь, конечно, по душе и телу человеком за счет природы, и Богом целиком становясь по душе и телу за счет благодати и всецело ему соответствующей Божественной светлости блаженной славы, после которой нельзя ничего более светлого или высокого помыслить.

Ибо что вожделеннее для достойных обожения, соединяясь в котором со ставшими Богами, Бог за счет [Своей] благости всё делает Своим? Состояние такого рода – бывающее при божественном прозрении <1088D> и следующем за ним наслаждении весельем – прекрасно назвали поэтому и «удовольствием», и «страстью», и «радостью»; «удовольствием» – как являющееся завершением природных действий (ведь так определяют удовольствие);[1054] «страстью» же – как можение исступления, доводящее претерпевающее до действующего (по причине, приведенной в примерах [отношения] воздуха к свету, и к огню – железа) и убедительно показывающее, что природно, т. е. <1089A> поистине, не что иное, как это, является пиком (κεφάλαιον) существующего – за каковой [страстью] обязательно следует бесстрастие; «радостью» же [его назвали] как не имеющее ничего, противоположного себе, – ни прошлого, ни будущего. Говорят ведь, что радость ни прошедшей печали не знает, ни насыщения,[1055] ожидающегося из страха,[1056] не допускает, как [это свойственно] удовольствию. Потому-то и как именование, изначально указывающее на будущую [1057] истину, безоговорочно утвердили «радость» богодухновенные Речения и умудренные ими в том, что касается Божественных тайн, наши Отцы.

Итак, если кратко, соответственно моей малости,[1058] подытожить: показано от природы, Писания и Отцов, что из приводимого в бытие ничто еще когда бы то ни было, будучи движущимся, не остановилось, т. е. не достигло зависящего от него, соответственно Божественной цели, прекращения [движения],[1059] и к тому же – что невозможно поколебать ступень удостаивающихся постоянства [пребывания] в Боге. Ведь как <1089B> может быть (подкрепим немного сказанное рассуждениями), чтобы те, кто, существуя,[1060] однажды [уже] пришли в бытие в Боге,[1061] восприняли оскорбительное, с точки зрения влечения, насыщение?[1062] Ведь всякое насыщение, соответственно своему понятию (логосу) и определению, гасительно для стремления и наступает двумя путями (тропосами): стремление либо гасится, определяя [свои] предметы как малозначащие, либо, оценивая [их] как позорные и безобразные, испытывает отвращение; от этих [предметов], естественно, возникает пресыщение.[1063] Для Бога же, как по природе беспредельного [1064] и бесценного, естественно, наоборот, растягивать до безграничного стремление наслаждающихся Им через причастие.[1065]

Если же это истинно (как оно, конечно, и есть), то не было так называемой «Энады» умов, которая бы, насытившись <1089C> постоянством [пребывания] в Боге, разделилась и своим рассеянием произвела возникновение этого міра,[1066] чтобы нам [на основании этого] не делать Благо чем-то описуемым и неценным, как если бы оно ограничивалось каким-то насыщением [1067] и бывало причиной восстания для тех, чье влечение не смогло удержать недвижным.[1068] И зря продолжают некоторые, как мне кажется, вещать об этой [Энаде], воображая то, чего нет, и – что тяжелее, конечно, [вынести] – клевеща даже на этого блаженного Отца, будто он так думал. Но оставив их как есть, – т. е. под этим предлогом имеющими возможность не только самим преспокойно думать, что души пришли в тела из прежнего вида [своей] жизни в наказание за бывшие [в ней] прежде злые [дела], но и других пытаться так же основательно обманывать ссылкой на авторитеты, поступая некрасиво <1089D> и недостойно, – [оставив им это,] сами мы мысль Учителя благочестиво рассмотрим вдобавок к сказанному и под иным углом (тропосом).

Не думаю, чтобы он здесь хотел изложить [причину] возникновения <1092A> человеческой [природы], но [, полагаю,] – причину наложившегося на него [1069] бедствия.[1070] [1071] Ибо, оплакав жалкое состояние нашего тела в словах: «Ох уж это мне сопряжение и отчуждение! Которого боюсь, то холю; и которое лелею, того страшусь»[1072] (и далее [по тексту]); и как бы сам к себе [обратившись] в недоумении с вопросом о причине зол, держащих нас в тисках, и о соответствующем этой [причине] мудрейшем Промысле: «Какова обо мне мудрость, и что за великая это тайна?» – он прибавляет, разъясняя решение [вопроса] так: «Разве что [1073] для того, чтобы, будучи частицей Бога и стекши свыше, мы не презирали Создателя, – превозносясь своим достоинством и надмеваясь, – хочет [Он], чтобы мы всегда к Нему взирали в борьбе и брани с телом, и чтобы сопряженная [с нами] немощь была детоводительницей <1092B> [нашего] достоинства».

Это как если бы он говорил, – поскольку человек из души и тела пришел в бытие за счет благости со стороны Бога, – что данная ему при этом словесная и умозрящая душа, как (изначально) существующая, конечно, по образу Сотворившего ее, с одной стороны, соответственно влечению и всепоглощающей любви, от всего [ее] можения [исходящей], со знанием крепко держащаяся Бога и приобретшая обоженность соответственно подобию; а с другой – соответственно знающему Промыслу, [обращенному] на нижестоящее, и заповеди, повелевающей любить ближнего как самого себя,[1074] [1075] разумно поддерживающая тело,[1076] [поскольку] она посредничает в том, чтобы через добродетели сделал его словесным,[1077] и как со-раба, своим у Бога, живущий в [ней] Творец, [такая душа, как бы говорит он] сделает Самого [ее с телом] Связавшего нерасторжимой связью <1092C> с ним[, т. е. телом] и данного [ей] бессмертия,[1078] чтобы[, во-первых,] чем Бог [является] для души, тем же стала душа для тела;[1079] и[, во-вторых,] обнаружилось,[1080] что один Создатель всего, посредством человечества шествующий во всех существующих [творениях] соразмерно [каждому из них];[1081] и[, в-третьих,] сошлись воедино многие,[1082] отстоящие друг от друга по природе, согласуясь друг с другом в [кругу] единой природы человека, и[, в-четвертых,] стал Сам Бог все во всем,[1083] всё заключив и воипостазировав в Себе, вплоть до того, что ни одно из существующих [творений] не имело бы движения, предоставленного себе и не причастного Его присутствию, соответственно которому мы и Боги, и чада, и Тело, и члены, и частица Бога, и тому подобное, есть и называемся по отношению к завершению [как осуществленности] Божественной цели.[1084]

Поскольку, стало быть, так – и для этого – человек пришел в бытие, но в праотце, готовом для власти, <1092D> использовал [ее] на худшее, перенеся [свое] стремление с дозволенного на запрещенное (ведь был и самовластен);[1085] и, чем соединяющийся с Господом есть один дух с Господом, совокупляющийся с блудницею становится одно тело с нею [1086] [1087] предпочел, будучи обманут, и вольно себя отстранил от Божественной и блаженной цели, сочтя за большую честь, соответственно [своему] выбору, стать прахом, чем быть по благодати Богом, – Бог мудро и вместе с тем человеколюбиво, <1093A> т. е. подобающим Его благости [образом] устраивающий наше спасение, противологосному движению [имеющегося] в нас умозрящего можения в качестве обязательного последствия его противопоставил наказание, с достаточным, пожалуй, основанием (логосом) покарав смертью то самое, обо что мы раздробили можение любви,[1088] причитавшееся, по идее, одному лишь Богу, – [покарав,] чтобы (любовно) вожделеющие к ничто [1089] обучены были приводить это можение обратно к существующему, научившись [этому] когда-нибудь через претерпевание (страданий).

Именно это, продолжая, он делает более наглядным, говоря: «Но мне и потому кажется, что ни одно из здешних благ для людей не является надежным, ни долговременным, хотя если что и затеяно прекрасно искусником-Словом и всяк ум превосходящей Мудростью,[1090] так это – что видимые [вещи] разыгрывают нас, <1093B> переменяясь и переменяя [нас] то так, то этак, и вверх, и вниз носясь и обращаясь, и прежде, чем быть схваченными, уходя и ускользая, чтобы, усмотрев в них непостоянство и неровность, мы переключились бы на будущее.[1091] Ведь что бы творили мы, будь наше благополучие устойчивым, когда и при том, что оно таковым не пребывает, мы настолько к нему привязаны, и нас так поработили [обусловленные] им удовольствия и иллюзии, что мы и помыслить не можем ничего, что было бы лучше и возвышеннее настоящего, и это при том, что слышим и веруем, что произошли по Образу Бога, существующему выше и к Себе влекущему?».[1092] И опять – в Слове к горожанам, говоря: «Чтобы мы сознавали себя ничем перед истинной и первой Мудростью, но всегда бы склонялись к Нему одному, и искали бы озарений <1093C> сияниями оттуда; или [потому, что] через неровность видимого и обращающегося Он переводит нас к устойчивому и пребывающему».[1093]

Стало быть, как я думаю, отнюдь не за возникновение человечества отвечающей причины дает, как сказано, в тех словах объяснение Учитель, но – бедствия, привнесенного за счет преступления в нашу жизнь после возникновения [человечества],[1094] как это очевидно для наиболее ревностно и старательно занимающихся божественными его писаниями. Ведь посредством этих слов он представляет нам причину второго[, т. е. бедствия], – откуда, за счет чего,[1095] чем обусловлено (ἐφ᾿ ᾧ) и ради чего[, или кого,] оно, – указывая на мудро устраивающееся посредством него Богом наше спасение; а намекая на значение первого[, т.е. возникновение человечества,] для таинства,[1096] для которого (ἐφ᾿ ᾧ) [человечество] возникло,[1097] пользуется другим оборотом (тропосом) речи, делая явной свою относящуюся <1093D> к этому благочестивую цель, как [она] обнаруживается в его Слове на Рождество, – говоря: «Итак, ум и (чувственное) восприятие, столь разделенные друг с другом, уже стали в своих пределах и несли в себе [образы] величия Создателя-Слова, – молчаливые певцы и пронзительные глашатаи величия дел [Его]; но еще не было смеси из обоих, ни смешения противоположных, признака большей мудрости и расточительности в отношении природ, т. е. не все богатство благости [еще] было ведомо. Это-то захотев продемонстрировать, и создает из обоих <1096A> (говорю о видимой и невидимой природах) искусник-Слово одно животное – человека; и из вещества, ставшего прежде ипостасным, взяв тело, а от Себя вложив жизнь (что Слово [1098] знает как умозрящую душу и образ Божий), как бы некий второй мір – в малом великий – ставит на земле, иного ангела, смешанного [из разных естеств Своего] поклонника»,[1099] и далее [по тексту]. А в Слове на Светы [1100] «Поскольку же таким [образом существуют] эти [Три], или это [Одно], надлежало же не ограничиваться поклонению только вышними [поклонниками], но быть каким-то поклонникам и внизу, чтобы все [творение] наполнилось славой Божией (раз уж [оно] Божие), [то] и ради этого творится человек рукою Божией и образом [Его] награжденный».[1101] [1102] Достаточно, на мой взгляд, и этого (пусть и не многого) для настроенного не только поспорить и считающего не одно только сражение показателем [того, кто прав], <1096B> чтобы целиком обнаружилась мысль Учителя о сказанном. Если же [кто] еще возражает, что как [же] Учитель [в таком случае] назвал нас частицей Бога, то выше об этом уже многообразно дан отчет (логос).

А чтобы стал он более достоверен, опираясь на доводы (логосы) Духа, святой и блаженный апостол Павел, премудрость, прежде век в Боге сокровенную,[1103] приобретший, и просветивший всю несветлую жизнь людей на [этом свете], т. е. мрак неведения отогнавший от [их] душ, достаточным явится [свидетелем], повествуя об этом ефесянам так: «чтобы Бог Господа нашего Иисуса Христа, Отец славы, Дал вам Духа премудрости и откровения к познанию Его, и просветил очи сердца вашего, дабы вы познали, в чем состоит надежда призвания <1096C> Его, и какое богатство славного наследия Его для святых, и как безмерно величие могущества Его в нас, верующих по действию державной силы Его, которою Он воздействовал во Христе, воскресив Его из мертвых и посадив одесную Себя на небесах, превыше всякого Начальства, и Власти, и Силы, и Господства, и всякого имени, именуемого не только в сем веке, но и в будущем, и все покорил под ноги Его, и поставил Его выше всего, главою Церкви, которая есть Тело Его, полнота Наполняющего <1096D> все во всем».[1104] И, [поговорив] о другом, опять: «И Он поставил одних Апостолами, других пророками, иных Евангелистами, иных пастырями и учителями, к совершению святых, на дело служения, для созидания Тела Христова, доколе все придем в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова; дабы мы не были более младенцами, колеблющимися и увлекающимися всяким ветром учения, по лукавству человеков, <1097A> по хитрому искусству обольщения, но истинною любовью все возращали в Того, Который есть глава Христос, из Которого все тело, составляемое и совокупляемое посредством всяких взаимно скрепляющих связей, при действии в свою меру каждого члена, получает приращение для созидания самого себя в любви».[1105]

Не думаю, что еще в ином свидетельстве нуждается испробовавший жизнь в благочестии для обнаружения истины,[1106] поистине достоверной, согласно христианам,[1107] через нее ясно усвоив,[1108] что мы есмы и члены, и тело, и исполнение Христа Бога, исполняющего все во всем, соответственно цели (σκοπόν), сокровенной прежде веков в Боге (т. е. Отце), в Нем возглавляющиеся (ἀνακεφαλαιούμενοι) чрез Сына Его, т. е. Господа Иисуса Христа, Бога нашего. Ведь <1097B> тайна, сокровенная от веков и от родов, ныне же [1109] явленная через подлинное и совершенное вочеловечение Сына и Бога, сделавшего нераздельно и неслитно [1110] единой с Самим Собою по Ипостаси нашу природу и нас, посредством [взятой] от нас и[, в этом смысле,] нашей, умозрящей и словесно одушевленной, Его святой плоти, как бы через начаток [1111] с Самим Собою сплотившего [1112] и удостоившего быть одним и тем же с Самим Собой, соответственно Его человечеству, как мы были прежде веков предопределены [1113] быть в Нем, [т. е.] как члены тела Его, наподобие души [1114] в ее отношении к телу, в духе составляющего и сочиневающего нас Себе и ведущего в меру духовного возраста Ему соответствующего исполнения, – [будучи явленной, эта тайна] показала и то, что возникли мы для этого (ἐπὶ τούτῳ),[1115] и прежде веков относительно нас [бывшую] <1097C> всеблагую цель Бога, не получившую обновления ни в чем, что касалось бы собственно ее смысла (логоса), но пришедшую в исполнение [1116] иным (ясно, что более новым [и впервые] введенным) способом (тропосом).

Ведь нужно было, – раз Бог сотворил нас подобными Себе (в том [смысле], что точные признаки Его благости [были] причаствуемы, и [Он] прежде веков имел в виду бытие в Нем как цель [для нас]), дав нам способ (тропос), ведущий к этому всеблаженному завершению через использование природных можений,[1117] а человек этот способ вольно отверг злоупотреблением природными можениями, – чтобы не оказался, будучи отчужден, человек вдали от Бога, [нужно было] иному [способу] быть введенным вместо первого, настолько более невероятному и богоприличному, насколько сверхъестественное выше природного. И этим, <1097D> как все мы верим, является таинство таинственнейшего переселения [1118] Бога к людям.[1119] «Если бы», – говорит божественный апостол, – «если бы первый завет был без недостатка, то не было бы нужды искать места другому».[1120] Ведь яснее же ясного для всех, что таинство, сбывшееся при завершении [сего] века во Христе, несомненно, является демонстрацией и исполнением упущенного в начале века в праотце.[1121]

Итак, с пользой, значит, употреблено Учителем выражение «частица», [судя] по приведенным оборотам (тропосам) [его речи], и всякий благородный и душою, и образом (тропосом) [жизни] понял бы так употребленное выражение, <1100A> не производя ненароком у себя никакой подтасовки в рассуждениях, зная, что «частица» в такого рода [контекстах] значит то же, что «[составной] член». Ведь если член является частью тела, а часть [1122] – то же, что частица, то член будет тем же, что частица. Если же «частица» значит то же, что «[составной] член», причем собрание и сложение [таких] «членов» образует [способное быть] орудием тело, а [способное быть] орудием тело, [со]единенное с умозрящей душой, являет завершенного человека, – [если так,] то, значит, говорящий, что душа или тело является частью человека, или членом его, не погрешит против истины. Если же орудием умозрящей души, как [собственно] человека, является тело, а душа как целое, вмещая целиком тело, дает ему жизнь, т. е. бытие-в-движении, не соразделяясь с ним [на части] и не заключаясь в нем,[1123] как простая и бестелесная по природе, но, целиком присутствуя в [теле как] целом и каждом его члене <1100B> (поскольку ему [от природы] свойственно принимать ее [в себя], соответственно природно заложенному в нем можению восприятия ее действия), соразмерно сжимает по-разному восприимчивые к ней члены для сохранения бытия тела в единстве, – [если так,] то пусть в провожатые до великого и неизреченного таинства блаженной надежды христиан из малого, т. е. соответствующего нам, не лишенные благородства подобия великого и превосходящего нас возьмет тот, кто приобрел еще [лишь] нетвердое и шаткое представление об этом.[1124] И, оставив безосновательное мнение о предсуществовании телам [их] душ, вместе с нами поверит Господу,[1125] говорящему о пробуждающихся для Воскресения, что они не могут умереть,[1126] – разумеется, в силу более чистого явления [1127] и причастия Его, [как] последнего предмета [их] стремления. И опять: «И всякий, живущий и верующий в Меня, <1100C> не умрет вовек».[1128] Если бы именно это произошло когда-то прежде, то, как показано выше,[1129] [уже] невозможно было бы принять по какой-либо превратности [1130] какого-либо [рода] смерть.

И пусть не выходит за [рамки] естественно[-научных] рассуждений, напрасно провозглашая не существующее [в науке] мнение о душе.[1131] Ведь если частями человека, как изложено выше, являются тело и душа, а части необходимо получают отношение «к чему-то»[1132] (так как непременно имеют предикатом [некое] целое), причем [вещи,] называемые «[частями по отношению] к чему-то», – из тех, что везде и всегда непременно вместе, соответственно [своему] происхождению (как части, сочетанием (τῇ συνόδῳ) образующие целый вид, разделяясь друг с другом только в представлении, для распознания того, чем каждая является по сущности),[1133] – [если так,] то невероятно, чтобы душа и тело, как части человека,[1134] существовали во времени <1100D> прежде или после друг друга, поскольку [этим] будет нарушен принцип (логос) так называемого «[отношения] к чему-то».

К тому же, если самодостаточным видом [1135] является душа прежде тела, или тело [прежде души], а иной вид каждая из этих [частей] образует соответственно сложению – души с телом или тела с душой, – [то они] это делают [1136] либо непременно претерпевая [воздействие извне], либо имея [природное] свойство [это делать]. И если претерпевая, то[, значит, через сложение] пострадали, вырождаясь в совсем не то, чем были, и [в силу этого] портятся; а если имея свойство, то ясно, что будут проделывать это непрестанно за счет того, что [им это от природы] свойственно; т. е. никогда не успокоится ни душа, [прекратив] вселяться в [иное] тело, ни тело – [прекратив оживляться иной] душой.[1137] Но, на мой взгляд, <1101A> не [благодаря] претерпеванию или природному можению частей, соответственно сочетанию их друг с другом, [происходит] исполнение целого, соответствующего виду, но [благодаря] зависящему от них [формально] совместному возникновению, соответствующему виду как целому. Без порчи же невозможно из вида в вид прелагаться какому-либо виду.

А если потому, что после смерти и разложения тела существует, и [при том] гипостазированно, душа, скажут, что она может существовать, и [при том] гипостазированно, даже прежде тела,[1138] то мне лично кажется, что их довод (логос) бьет мимо [цели]. Ведь дискурс (логос) происхождения (γενέσεως) не тот же, что сущности (οὐσίας). Ибо первый указывает на бытие «когда-то», «где-то», «[по отношению] к чему-то» (τοῦ ποτε καὶ που εἶναι καὶ πρὸς τι),[1139] а второй – [просто] на бытие, т. е. бытие «чем-то» и «как-то» (τοῦ εἶναι καὶ τι καὶ πως εἶναί).[1140] Если же так, то после возникновения (μετὰ τὸ γενέσθαι) душа за счет сущности [своей] есть всегда, но за счет [своего] происхождения (διὰ τὴν γένεσιν) – не как предоставленная себе, а как связанная [своим бытием] «когда-то», «где-то», [в отношении] «к чему-то». <1101B> Ведь и после смерти тела душа называется не просто «душой», но душой человека, причем какого-то [конкретного] человека. Она ведь и после [смерти] тела предикатом в качестве вида имеет целое, – соответственно [своей], как части, связи [с ним], – [т. е. целое] человечество [как вид]. Точно так же и тело за счет [своей] природы смертно, но за счет [своего] происхождения [и после смерти] не предоставлено себе. Ведь тело после отделения души называется не просто «телом», но телом человека, причем какого-то [конкретного] человека, пусть даже оно портится и по [природе] обыкновенно разлагается на элементы, из которых [состоит]. Оно ведь и в таком [состоянии] предикатом в качестве вида имеет целое, – соответственно [своей], как части, связи [с ним], – [т. е. целое] человечество [как сущность человека]. Так вот, их взаимно [обусловленная] связь (говорю о душе и теле как [1141] частях целого человеческого вида), <1101C> мыслимая неотъемлемо [от них], и представляет [доказанным] их совместное происхождение (γένεσιν), и соответствующее сущности различие их между собой показывает, ничуть, каким бы то ни было образом (тропосом), не повреждая природно внедренные в них, соответственно их сущности, определения (логосы). Итак, совершенно невозможно найти или назвать безотносительное тело или душу. Ибо вместе с одним [из них] вводится бытие другого «чьим-то»; поэтому, [даже] если одно другому предсуществует, необходимо первое понимать как «чье-то». Ведь связь [их] недвижна.[1142]

И это [все], что касается этих [предметов]. Даже если [мое] слово (логос) истину не упустило – благодарение Богу, препроводившему меня посредством ваших [1143] молитв к прекрасным мыслям. Но если где-то в чем-то [оно] до истины не дотянуло,[1144] вы [сами], может быть, знаете точный смысл (логос) [этого], поскольку из Бога вдохновляетесь ведением [вещей] такого [рода].

Трудность 8

Я полагаю, что значение настоящих слов связано со смыслом предшествующей главы.[1147] Ибо, разъяснив весьма многое любящим вещественное и телесное,[1148] он добавляет эти [слова], чтобы благочестиво исследующий значение [речений] святого мог из них заключить следующее.

<1104A> Поскольку человек был создан осиянный Богом красотой нетленности и бессмертия, но, предпочтя умственной красоте позор той, что вокруг него, вещественной природы (τῆς περὶ αὐτὸν ὑλικῆς φύσεως),[1149] совершенно забыл о бесподобном достоинстве души, а вернее, о Боге, душу боговидно (θεοειδῶς)[1150] украсившем, то, по Божественному решению, премудро устрояющему наше спасение, он пожал плод, достойный [своей гномической] воли (γνώμης) – не только тление и смерть тела, подвижность и готовность к впадению во всякую страсть, но и неустойчивость (τὸ ἄστατον)[1151] и изменчивость (ἀνώμαλον) внешней, той, что вокруг него, вещественной сущности (περὶ αὐτὸν ὑλικῆς οὐσίας),[1152] ее наклонность и податливость к изменению; <1104B> либо оттого, что Бог сосмесил (συμμετακεράσαντος) ее [1153] с нашим телом тогда, по причине отступничества, вложив и в нее способность к изменению (равно как в тело – страдать, разрушаться и вообще гибнуть, на что указывает облачение в мертвые кожи [1154]),[1155] согласно написанному «потому что тварь покорилась тлению не добровольно, но по воле покорившего ее, в надежде»;[1156] либо оттого, что [Бог] изначально так создал ее по предведению, по причине предувиденного отступничества – так, чтобы, претерпевая от нее страдание и зло, [человек] пришел к осознанию себя и своего достоинства и отстранение (ἀποδιάθεσιν) от нее и от тела воспринял бы с радостью.[1157]

Ибо всемудрый Промыслитель о нашей жизни часто попускает,[1158] чтобы дела управлялись (χρῆσθαι) природно (φυσικῶς) своими собственными побуждениями (ὁρμαῖς),[1159] ради нашего вразумления: <1104C> когда нам случается обращаться с ними безумно, то Он, посредством смятения и волнения из-за них и вокруг них, наше безрассудное вожделение к настоящему [1160] возвращает к вожделенному по природе (τὸ κατὰ φύσιν ἐραστуν).[1161]

Ибо, тогда как есть три основных способа, посредством которых, как утверждают, воспитательно исцеляются наши страсти, [Господь] премудро и благостройно (εὐτάκτως) исцеляет [нас от страстей] расстройством (ἄτακτον) вещества – ведь [судно], отягченное дурным бременем страстей, согласно замыслу (λόγον) превыше и сильнее нашего ума, направляется (κυβερνωμένης)[1162] к ведомой Богу благоугодной цели. Ибо, или мы терпим наказание за грехи, «соделанные прежде»,[1163] о каковых в нашей памяти по неведению не осталось и следа, а если нам и случается помнить о них, то мы не решаемся возместить прегрешенное надлежащим <1104D> исправлением, или не желая, или не имея силы из-за внедрившегося (ἐγγενομένην) в нас навыка ко злу; или же мы очищаемся от немощи, или избавляемся от зла, истребляющего [нас] в настоящее [время] <1105A> и заранее научаемся, как отражать [зло] в будущем; или же один человек становится для других людей удивительным примером благороднейшего терпения и благочестивого мужества, если он разумом возвышен, добродетелью прославлен и способен, не дрогнув в схватке с ужасными [испытаниями], явить дотоле сокрытую истину.[1164]

Итак, [учитель] наставляет тех, кто не способен помыслить ни о чем превыше настоящей жизни, не слишком полагаться на телесное здоровье и благоприятное течение дел и не превозноситься над теми, кто этого лишен; пока они [сами пребывают] в настоящей жизни и облечены сей тленной [плотью], подверженной превращению и изменению; так что не ясно, что и с ними самими произойдет вследствие разлада и переменчивости телесного [состояния] и внешних обстоятельств.[1165] Ибо вот что, полагаю я, он имеет в виду, говоря «покуда вещество само по себе приносит расстройство, [пребывая] словно в течении», как если бы он сказал: пока все это подвластно тлению и изменению, пока мы облечены «уничиженным телом»[1166] <1105B> и [все] в равной степени, вследствие врожденной немощи, подвержены [происходящим] от него многообразным бедствиям – да не станем превозноситься друг над другом из-за окружающего нас (τὴν περὶ ἡμᾶς)[1167] неравенства, но лучше, [руководствуясь] благоразумным размышлением, сгладим переменчивость [нашей] равночестной природы, недостающее у других восполняя тем, что у нас в избытке. Потому, наверное, и было допущено господство этой переменчивости [вещественной природы] – чтобы была явлена способность нашего разума (τοῦ ἐν ἡμῖν λόγου) всему предпочитать добродетель.[1168] Ибо над всеми людьми одинаково [господствует] превратность и изменчивость (τροπὴ καὶ ἀλλοίωσις) телесного [состояния] и внешних [обстоятельств], они несутся сами и приносят [расстройство] (φέρουσά τε καὶ φερομένη),[1169] и единственное, что есть в них прочное и постоянное – это неустойчивость и подвижность.[1170]

Трудность 9

Этими словами сей богоразумный учитель, я полагаю, освободил обучаемого от [мысли о] любом отношении (σχέσεως), сравнительном (συγκριτικῆς), различительном (διακριτικῆς) или называемом как-либо еще. Такой вид определения (εἶδος τοῦ λόγου) искусные в этой науке называют безотносительным (ἄσχετον) – оно означает то же самое, как сказать: «[Бог] есть несравненно превыше всего», ибо имеет «значение превосходящего отрицания» (δύναμιν... ὑπεροχικῆς ἀποφάσεως).[1172]

Трудность 10

Трудность 11

«Малыми» [учитель] назвал, как я полагаю, телесные [блага], данные [Иову] после борьбы с искушениями, сравнивая [их] с возглашенным [2005] Иову от Бога,[2006] ибо их никоим образом невозможно сопоставить с [благами] вечными. Говоря же «устроено ради малых», он имеет в виду малых по познавательному разумению (διάνοιαν γνωστικήν), легко соблазняемых в суждениях[2007] о промысле и суде и колеблемых в отношении самого благочестия.[2008] <1208A> О них, как я полагаю, Господь сказал в Евангелии: «Соблазняющий одного из малых сих».[2009] [Если] эти [люди], увидев, что праведник или немощен, или нищ, или терпит какое-то иное зло, заключают – будучи еще немощней – почти о безбожии всего [сущего], то насколько более они бы это испытали при внезапной перемене [жизни] Иова, всеми единодушно признанного праведным, если бы блеск и слава в телесном смысле не вернулись к нему, [сделавшись] вдвое больше, чем прежде?[2010] О таких и сказано учителем: «Устроено ради малых».

Трудность 12

Этими словами сей славный учитель не доказывает, как предположили некоторые, что наш Господь и Бог суровее блаженного отца Афанасия (да не будет так!), и не оказывает предпочтения (καταχαρίζεται)[2013] святому Афанасию, говоря, что [Господь] очистил храм от боготорговцев при помощи бича, а [Афанасий] – при помощи слова; так что исходя из этого (согласно утверждающим [такое]) необходимо было бы предположить одно из двух – или что наш Господь и Бог не знал более мягкого способа излечения, или что святой Афанасий, не ведая путей [2014] духовного попечения, прибегал к неумеренному человеколюбию.[2015] Но, как я полагаю, этот богомудрый учитель высказался таким образом вот по какой причине: логос,[2016] распознающий (ὁ διαγνωστικὸς λόγος)[2017] <1208C> то, что мы сделали, воздвигаясь в нас, словно в некоем одушевленном и живом храме, творит раскаяние, соответствующее совершенным проступкам, каковым [раскаянием] Христос, Бог и Логос, всегда бьет нас, когда мы грешим, имея – словно свитый бич – саму нашу совесть, сплетенную из недостойных помыслов и дел,[2018] а святой Афанасий [более] кротко приводил прегрешавших к исправлению, ибо и сам был облечен немощной плотью.[2019] Вот почему, думаю, сей богомудрый учитель воспользовался таким оборотом речи.[2020]

Трудность 13

Занимающиеся словесностью (οἱ περὶ λόγους ἐσχολακότες), посчитавшие знание точных значений слов немалой заслугой и объявившие, что каждой вещи по справедливости должно уделить подходящее имя, представляющее без примеси особенность означаемого, каким способом о нем говорится, по отношению к чему-либо другому,[2024] [так вот, эти люди] говорят, что те, «у которых чешется слух и язык», – это те, которые желают узнавать или «говорить что-нибудь новое»,[2025] всегда «радуются нововведениям», «передвигают межи (говоря словами Писания), которые провели отцы их»,[2026] радуются недавнему и чуждому, противятся обычному, давно известному и неизменному, <1209A> [отвергая его] как устаревшее, изношенное и недостойное никакого [внимания], а одобрительно воспринимают, скорее, более новое, пусть даже оно ложно и лишено какой-либо пользы, переходящей в душу.[2027]

[Между тем], ради [пользы для души] всякое благочестивое слово поется и пишется и всякий спасительный труд (πόνος)[2028] совершается: [слово] вооружается против неведения, а [труд] – против удовольствия; [слово] – чтобы, искоренив увечья души, посредством ведения сроднить с Богом имеющих истину и потому радующихся урокам, [чтобы], вознеся ум превыше [вещей] видимых и умопостигаемых, усладить [его] неизреченным вожделением божественной красоты и приковать [2029] [к Богу] желанием (τῷ πόθῳ) так, чтобы [ум] был неспособен куда-либо двигаться,[2030] а скорее, и не допускал такой возможности; [труд] же [совершается], чтобы вырвать гвозди <1209B> связи с удовольствием, каковыми желание и стремление души, [изначально обращенное] к Богу, было приковано к веществу и тленным [вещам], [чтобы] избавить от порока одержимых [им], сотворив [их] подлинными последователями добродетели, и сделать сродство (οἰκείωσιν) души с благом незыблемым,[2031] по отношению ко всему, что, как кажется, ему мешает; ибо для отвращения от удовольствия, которое посредством непотребных [вещей], которые в нашей власти, обманчиво обольщает и смягчает твердость намерения (τῆς γνώμης) и убеждает предпочитать настоящее будущему, а видимое умопостигаемому, [труд] научает воздержанию; а для избавления от страха и робости, которые посредством того, что не в нашей власти, предъявляют [нам] непереносимые [бедствия], как кажется, превосходящие человеческую силу, и натиском страшных [испытаний] стараются силой захватить власть над здравым рассуждением, <1209C> [труд научает] терпению и исполняемому из этих [добродетелей] мужеству – состоянию необоримости и непреклонности по отношению ко всякому удовольствию из тех, которые в нашей власти, и [ко всякой] боли из тех, которые не в нашей власти.[2032]

Теми же, «у которых чешется слух и язык», учитель назвал тех, о которых [говорится] слово, ибо всякому слову по природе присуще говориться и произноситься с помощью языка, а выслушиваться и узнаваться – с помощью слуха. Если же мы захотим истолковать слова «некие [люди], у которых чешется слух и язык», следуя иному подходу,[2033] то, возможно, это те, которые желают слышать и говорить только ради поношения и только клевету или брань о других [людях]; почитают за честь, не разобравшись, возражать на всякое слово и всякому мужу; прежде чем сказать что-то о вызывающем у них подозрение <1209D> или зависть, словно взвиваются духом, рвутся вперед душой, готовят слух и голос к уловлению какого-нибудь слога или слова, но не для того, чтобы порадовать [кого-то], а чтобы навредить и чтобы найти повод для словоблудия.

Это и делали по отношению к сему святому мужу тогдашние враги истины, нападая [на него], восставая против [его] слов еще прежде, чем они говорились; подобно боевым и скаковым коням, которые и прежде состязаний и звука трубы навостряют уши, бьют по земле ногами, скребут (προσκνήθονται) ее копытами, сами себя побуждают к бегу, зачастую опережая погоняющий их бич. Впрочем, кони не заслуживают никакого порицания, ибо в силу природного неразумия они не дожидаются установленного времени начала состязаний, которое обозначают звук трубы и удар бича; <1212A> для этих же мужей невозможно придумать порицание, которое было бы достойно их порока. Предмет их труда и усердия – забота о лжи и восстание против истины. Такие [люди] по справедливости должны именоваться «теми, у кого чешется слух и язык», ибо, как некий весьма едкий и густой сок, таящийся в глубине тела, зачастую выходит на поверхность, возбуждаемый (ἐρεθιζόμενος) посредством зуда;[2034] <1212B> так и вредящих тому, что говорится правильно, затаенное расположение возбуждает (ἐρεθίζει), воспользовавшись предлогом, обнаружить [сокрытое] в душе злодейство; этому [расположению], естественно, присуще занимать столько [места] в глубине, сколько, как кажется, опорожнилось путем продвижения [наружу]. Ибо расположение дурных людей не выходит из глубины, выводимое вовне делами, но и все внешнее люто пожирает, и из [внутренней] области души никоим образом не выходит.

Трудность 14

Посредством перечисления несовместимых [вещей учитель] разъясняет [необходимость] благочиния (εὐταξίαν)[2037] в отношении каждого логоса и вещи, согласно каковому [благочинию] по природе проявляется логос благоприличия (εὐπρεπείας) всех и каждого; учитель говорит это, чтобы этими [словами] научить быть благочинными и благочестивыми (εὐλαβεῖς) дерзких, бесчинных, не ведающих никакого чина ни в чем, а особенно в рассуждении о Боге, но дерзновенно до полного смешения (παμμιγῶς) месящих и сливающих все различающиеся между собой [вещи].[2038] Ибо если видеть цветок зимой, женам надевать мужской наряд, а мужам – женский, утверждать, что геометрия связана со скорбью <1212D> – [если все это] не имеет природного [начала],[2039] а потому [не имеет] и чина (ибо первое навязывает новоустроение (καινοτομεῖ)[2040] времени и отклоняется от своего [природного] положения; второе искажает природу, являясь у мужа и жены в обратном порядке, и расстраивает присущий им по природе чин;[2041] третье же, силясь свести воедино вещи, вообще не способные сосуществовать друг с другом – я имею в виду радость и скорбь – совершенно [их] смешивает и уничтожает) – разве не намного в большей степени слово о Боге будет безобразным, неприличным и вообще не достойным быть услышанным о Боге, если будет произноситься как придется, кем придется, в неподобающее время и в неподобающем месте? В отношении [слова Божия], как я полагаю, разумным [людям] должно соблюдать своевременность (τὸ εὔκαιρον)[2042] настолько более, насколько [Бог] несравнимо превосходит всех рожденных и произведенных Им в надлежащем чине (εὐτάκτως).[2043]

То же, что учитель называет геометрию не подобающей скорби <1213A> (что, как я полагаю, особенно вас озадачило), [можно объяснить] следующими способами. Или [он сказал это], поскольку захватившие какую-либо страну военной силой разделяют ее с помощью геометрии, если хотят управлять этой [страной] по закону [Ромейской] империи, и то, что они стали победителями и внезапно овладели богатством – предмет радости (тем большей для стремящихся лишь к благам настоящей [жизни]), так что невозможно, чтобы с этими [чувствами] уживалась хоть какая-то скорбь. Или [можно объяснить так]: поскольку искусные в этих [вещах] говорят, что с геометрией сопряжены особенно строгие (ἀναγκαστικούς) умозаключения (συλλογισμούς),[2044] то кто-либо по праву покажется тягостным [резонером] и не сознающим свой долг,[2045] если будет [утешать] скорбящего умозаключениями (συλλογιζόμενος) и пытаться показать, что он скорбит неразумно.[2046] Или же, возможно, кто-то скажет, что самому <1213B> скорбящему не свойственно умозаключать, словесным убеждением стараясь убедить себя, что он не претерпел несчастье, случившееся с ним вправду и на деле. Или же [можно сказать], что [геометрия] совершенно противна самой скорби, то есть ее природе; ибо как скорбящий, умозаключая, изгоняет скорбь, так и скорбь, переводимая в умозаключение, прекращает быть скорбью. Ведь лишившись того, на кого он возлагал надежды как на наследника, [скорбящий] все здешнее считает ненужным.[2047] Если [слова учителя] истолковать и таким образом, никто, пожалуй, не сочтет их лишенными смысла, осознав, что не могут одновременно друг с другом случиться радость и скорбь, ибо причины, творящие то и другое, очевидно, происходят не от одних и тех же начал.

И надежный свидетель этих [вещей] – святой и богомудрый Дионисий Ареопагит, <1213C> так рассуждающий об изображении ангелов: «Геометрические и строительные орудия [означают] способность основывать, созидать и завершать, а также и все остальное, что относится к промыслу о возведении и обращении низших».[2048] А все это указывает на сиятельную жизнь, каковой скорбь совершенно противна и потому с ней не совместима. Если же это место можно истолковать и еще одним [способом], я не считаю «несвоевременным» прибавить к сказанному [речение] Иисуса сына Сирахова. Вот что [он говорит]: «Не вовремя рассказ – то же, что музыка во время печали».[2049] Поскольку музыка охватывает все науки,[2050] одной из которых (как говорят те, кто этим занимаются) является геометрия, потому, как я считаю, учитель и сказал, соглашаясь с изрекшим приведенное выше речение, что геометрия не совместима со скорбью. Если же кто-нибудь спросит: почему же, опустив остальные науки, он [2051] <1213D> привел лишь [геометрию] как не совместимую со скорбью? – то мы скажем: он имел в виду, что она подходит ко всем вышеупомянутым способам [толкования] (ἐπιβολαῖς); а также посредством одной [геометрии] были, путем синекдохи, приведены и остальные [науки].[2052] Это все, что, по моему мнению, следует сказать. Если же кто-нибудь найдет лучшее [разъяснение], то я буду благодарен, получив от него знание того, о чем я не знал.[2053] <1216A>

Трудность 15

Тот, кто чувствованием, [сопряженным] с разумом, постиг величие видимых [вещей] [посредством их] красоты и природы (κάλλους καὶ φύσεως),[2055] не позволяя ни чувствованию действовать совершенно самостоятельно, будучи разлученным с правящим им разумом,[2056] ни самому разуму – [действовать], будучи свободным от простоты ума [2057] <1216B>, по каковому [т. е. уму][2058] видам (εἴδη) и образам (σχήματα), [воспринятым] чувствованием, присуще посредством силы разума [2059] приводиться к всяческим логосам, а многоразличной пестроте (ποικιλία) всяческих логосов в сущих силой разума [присуще] сводиться к единообразному, простому и неразличному (ἀδιάφορον) умозрению (νόησιν), в котором состоит ведение, называемое недробным (ἀμερής), неколичественным (ἄποσος) и единым – такой [человек] посредством видимых [вещей] и [сущего] в них благочиния [2060] запечатлел в себе, насколько это возможно человеку, их Творца, Содержителя (συνοχέα) и Предводителя и познал Бога [2061] – не в том смысле, что Он есть по сущности и ипостаси (ибо это невозможно и недоступно), но только в том смысле, что Он существует.[2062]

И это [происходит] после того, как он [совершит] [присущее] чувственному восприятию прохождение (διάβασιν)[2063] <1216C> положения и формы во внешнем облике (ἐν σχήματι), напечатления (τυπώσεως) и представления (φαντασίας)[2064] и (если я не кажусь кому-то излишне многословным)[2065] окажется всецело вне самого различия сущих, [заключенного] в логосах, словно расположив себя на границе (μεθόριον)[2066] между Богом и всеми [пребывающими] после Бога;[2067] ибо Бог превосходит [все], пребывает совершенно недосягаемым, и никакое умозрение (νόησιν) Его не постигает, а те, [которые после Бога] оставлены, пройдены (διαβαθέντων)[2068] по избытку (περιουσίᾳ) ведения[, соответствующего] уму (κατὰ νοῦν γνώσεως),[2069] и явлены как пребывающие ниже умопостижения (κατωτέρων ἐννοίας),[2070] так как было постигнуто умом (ἐννοῆσαι) то, что точно и поистине их превосходит.[2071]

Вот что, по моему мнению, учитель подразумевает под «зрением» и «естественным законом»,[2072] но при этом он не считает [зрение и естественный закон] одним и тем же, <1216D> как подумали некоторые.[2073] Ибо [зрение и естественный закон], хоть и действуют в отношении одного и того же, возможно, отличаются [2074] друг от друга по примышлению (κατ’ ἐπίνοιαν): [зрение] неразумно основывается лишь на прикосновении (προσψαύσει) к видимым [вещам], не будучи способно идти дальше, а [естественный закон] с помощью сопряженного [с ним] разума исследует их и с помощью ума прекрасно и премудро превосходит; в силу чего именно естественный закон посредством зрения привнес понятие и веру относительно того, что Бог существует.

Итак, «зрением» [учитель] назвал просто приложение (προσβολήν)[2075] чувствования к чувственным [вещам], а не приложение [чувства и разума] к тому, как [что-то существует] (τὴν πῶς... προσβολήν), (ибо умозаключать из чего-то о чем-то другом не свойственно чувствованию просто);[2076] а естественным законом [он назвал] природную энергию, осуществляемую посредством чувствования по уму и разуму, согласно каковой [энергии] с надлежащим рассмотрением совершается восхождение [2077] по пути от низших к высшим.[2078] <1217A> То же, что «видимые [вещи] недвижно движутся [2079] и обращаются», учитель сказал в [следующем] смысле: согласно логосу, по которому все возникло, [видимые вещи] по природе, силе и энергии,[2080] в силу порядка и пребывания [на своем месте][2081] остаются в неподвижном состоянии (ἀμεταστάτως ἔχειν), ни в каком отношении не исступают из природной особенности, не изменяются во [что-то] другое и не смешиваются [между собой]; согласно же логосу течения и истечения (κατὰ ῥοὴν καὶ ἀποῤῥοήν)[2082] они, напротив, движутся, путем увеличения и уменьшения по количеству и изменения по качеству, собственно говоря, путем взаимного преемства, ибо предшествующие всегда уступают последующим. И вообще, говоря коротко, согласно логосу, по которому все сущие [вещи] возникли и существуют, они совершенно постоянны и неподвижны, а согласно логосу того, что вокруг них созерцается, <1217B> по которому домостроительство относительно всего этого учреждено и премудро производится, все [вещи], очевидно, движутся и лишены постоянства.[2083]

Утверждают, что движение (κίνησιν) – не то же самое, что обращение (φορᾷ).[2084] [2085] Ибо говорят, что движение присуще, скорее, [подверженным] возникновению и гибели, так как они воспринимают увеличение или уменьшение относительно того, что вокруг них созерцается (хотя [о движении] в собственном смысле можно говорить и в отношении всех возникших [вещей]); а обращение – это вращение сущности, неустанно движущейся по кругу. Я не знаю, верно ли дерзновенно говорить [«обращение»] о [сущности], воздействующей на все, или, [скорее], о воздействуемой; но в собственном смысле «обращаться» присуще «воздействуемой».[2086] Ибо ничто из сущих ни в коем случае не является самодействующим (αὐτενέργητον), так как не является беспричинным, а не беспричинное движется, конечно, по причине, <1217C> природно воздействуемое – то есть, движимое – причиной, из-за которой и которой оно совершает движение. Ибо ничто из движущихся никак и никаким способом [2087] не движется беспричинно.[2088]

Начало всякого природного движения есть возникновение (γένεσις) движущихся, а начало возникновения возникших есть Бог как Творец возникновения (γενεσιουργός).[2089] Конец же природного движения возникших – это покой (στάσις), который создает, конечно, беспредельность (ἀπειρία) после прохождения через определенное (πεπερασμένων);[2090] в этой [беспредельности] по причине отсутствия расстояния (διάστημα) прекращается всякое движение природно движущихся, ибо оно не имеет того, куда, как и к чему двигаться, а имеет – как цель, являющуюся причиной – Бога как определяющего и саму беспредельность, определительную для всякого движения.[2091] Итак, Бог есть начало и конец всякого возникновения и движения сущих, <1217D> ибо они из Него возникли, Им движимы и к Нему [придя], остановятся. Прежде же всякого природного движения сущих примышляется возникновение, а прежде всякого покоя по природе примышляется движение. Стало быть, если возникновение по природе примышляется прежде движения, а покой по природе примышляется после движения, то, очевидно, невозможно, чтобы возникновение и покой были среди [вещей], существующих вместе (εἶναι τῶν ἅμα κατὰ τὴν ὕπαρξιν),[2092] ибо их природно разобщает [пребывающее] между ними движение. Ведь покой есть не природное действие [2093] возникновения возникших, а конец (τέλος)[2094] [присущей] ему возможности или действия, как бы кому ни было угодно это называть. <1220A> Ибо возникшее возникло ради действия, а всякое действие направлено к какому-то концу, чтобы, в противном случае, не оказаться незавершенным (ἀτελής).[2095] Ибо не имеющее конца (τέλος)[2096] природных действий не совершенно (τέλειον), а конец природных действий – это остановка движения к Причине возникших.[2097]

Например – чтобы нам из одного понять тропос движения, [свойственный] всем сущим, – душа, будучи сущностью умной (νοερά) и разумной (λογική), мыслит (νοεῖ) и рассуждает (λογίζεται), [так что] ее способность [2098] – это ум, движение – мышление (νόησιν), а действие [2099] – мысль (νόημα). Ибо [мысль] есть предел мышления как для мыслящего, так и для мыслимого, ибо она есть определяющее (περιοριστικόν) взаимного отношения крайних.[2100] Ибо когда душа мыслит,[2101] она прекращает мыслить о помысленном после мышления о нем – поскольку, собственно, однажды помысленное более уже не привлекает способность души к тому, чтобы она о нем снова помыслила – и, таким образом, при каждой [завершенной] мысли останавливается относительно какого-либо мышления о помысленном ради мысли. <1220B> Поэтому, когда [душа] в процессе мышления проходит все мысли о всех мыслимых [вещах], чувственных и умопостигаемых (νοητῶν),[2102] она упокоивается (παύεται) как от всех мыслимых [вещей], так и от всего мышления, являющегося ее природным движением, и от отношения ко всему относительному (σχετά) и мысленному,[2103] так как вообще не имеет более о чем помыслить после мышления о [всех вещах], которые по природе можно помыслить; после этого [мышления душа, став] превыше ума, разума и ведения, неведомо, невыразимо и по простому приложению (κατὰ ἁπλῆν προσβολήν)[2104] соединится с Богом, не мысля вообще и не рассуждая о Боге.[2105]

Ибо Бог не есть что-то из мыслимых или сказуемых, чтобы душа могла иметь какое-либо мышление о Нем по какому-либо отношению; но [она может воспринять Его] по простому единению, <1220C> ибо оно безотносительно и превыше мышления, и по некоему логосу, неизреченному и не объяснимому;[2106] каковой [логос] знает только Бог, дарующий достойным эту несказанную благодать, и те, которым предстоит ее позже испытать, когда все будет свободно от превращения и всякого изменения, ибо движение сущих, по чему бы то ни было, у чего-либо, совершенно достигнет предела, [то есть] беспредельности окрест (περί) Бога, в каковой останавливаются все движущиеся [вещи]. Ведь беспредельность – не Бог, а окрест (περί) Бога, ибо и ее Он несравненно превосходит.[2107]

Потому, я полагаю, по справедливости достоин всяческого порицания тот, кто учит о предсуществовании душ, проповедует всецело неподвижную Энаду («единство»)[2108] разумных [природ], по-эллински смешивая не смешиваемое, и утверждает, что покой [2109] по существованию одновременен с возникновением разумных. <1220D> Ибо не сходится с истинным учением, ни чтобы возникновение примышлялось прежде покоя, согласно этому [учению] являющееся по природе неподвижным, ни чтобы покой примышлялся после неподвижного возникновения, ни чтобы покой примышлялся вместе с возникновением. Ибо покой есть не способность [2110] возникновения, чтобы его [можно было] примыслить вместе с возникновением возникших, а конец действия [2111] возникновения возникших согласно способности; и вообще, говоря коротко, покой – одна из [категорий] относительных (τῶν πρός τι), и сказывается она по отношению не к возникновению, а к движению, по отношению к которому он обладает противоположностью (ἀντιδιαστολήν); к возникновению же он никакой отнесенности не имеет и различением (διαστολήν) с ним не обладает. Пока я слышу [слово] «покой», я узнаю лишь о прекращении движения.

Если же рождение и покой не принадлежат к [вещам] одновременным по существованию, <1221A> то, стало быть, очевидно, искажает истинное слово тот, кто проповедует это и учит, что неподвижная Энада разумных [природ] предсуществует вместе с возникновением. Если же кто-нибудь спросит: «Как же в отношении Бога говорится о „покое“, если прежде него не примышляется движение?» – то, во-первых, я скажу, что Творец – не то же, что творение, чтобы то, что может быть присуще одному, по необходимости могло быть также усмотрено и у другого, поскольку так никоим образом не будет ясно их различие по природе; затем же [я скажу], что Бог, в собственном смысле, совершенно никак не движется и не покоится (ибо это свойственно тем, которые по природе имеют предел и начало бытия), совершенно ничего не делает и не испытывает, что в отношении Него ради нас мыслится и говорится, ибо Он по природе превыше всякого движения и покоя и ни по какому логосу [2112] не подвержен <1221B> тропосам нашего [существования].[2113]

Пусть это будет сказано в виде отступления о том, что ничто из сущих не действует по природе само по себе, чтобы мы, [тем самым], не допустили неразумно, будто что-то из [сущих] после Бога беспричинно, но [все] имеющее действовать природно подвергается воздействию, [чтобы] действовать так, как ему по природе присуще действовать.[2114]

Трудность 16

Я полагаю, что учитель говорит это, обращаясь, в первую очередь, к тем [еретикам], которые злодейски выставляют Сына неподобным Отцу,[2116] полагая, будто «нерожденное» – это сущность Отца; [свт. Григорий] научает их признать должное, исходя из подобных [понятий]; чтобы, подгоняемые истиной к благочестию, они вместе с нами благопокорно признали, что «нерожденное» означает лишь, что Отец не имеет возникновения (γένεσιν) – [признали это], осознавая, что, если они будут настаивать, что «нерожденное» – это сущность Бога, то, по необходимости, чтобы остаться верными себе, они, конечно же, будут вынуждены признать, что сущность Бога – это и «бестелесное», и «безначальное», и «бессмертное», и «неизменное», и «нетленное», и все, что по причине превосходства говорится о Боге посредством отрицания, выражающего лишение (διὰ τῆς στερητικῆς ἀναιρέσεως)[2117] <1221D>; и, таким образом, будет изобличено, что они [утверждают] много сущностей Бога, а не одну, а скорее, говоря более точно и правдиво, поражены недугом эллинского многобожия; стыдясь же утверждать таковое как нечестивое, они, безусловно, и против воли откажутся от [своего] безумия.[2118] Ибо, когда окрест чего-либо усматриваются [свойства], выражающие лишение или отрицание (τὰ στερητικὰ ἢ ἀναιρετικά),[2119] они не есть то самое, окрест чего они усматриваются; поскольку, будучи самой этой [вещью], они, конечно, будут среди означающих, что она есть, а не означающих, что она не есть; если же так, <1224A> то окажется, что эти [свойства] есть определение того, окрест чего, как говорится, они [усматриваются],[2120] что нелепо и невозможно. Ведь определения слагаются не из того, что вещи не есть, а из того, что они есть,[2121] расширяя сокращенное понятие о вещи,[2122] каковым является ее имя.[2123]

Итак, ничто из того, что говорится о Боге или усматривается окрест Бога, никак не может быть сущностью Бога, ибо само оно (согласно тому, что оно есть) не может выразить и единственное и подобающее единственному Богу безотносительное утверждение (θέσιν), свободное от какой-либо энергии окрест чего-либо, в соответствии с тем, что оно [по сущности] есть (κατὰ τὸ τί ποτε εἶναι).[2124]

Трудность 17

Поскольку святой видел, что еретики ратуют лишь за одно – безумно низвергнуть вместе с собою и сверхсущностную природу, при помощи методов [логического] искусства пытаясь, как они полагали, восприятием посредством их знания одолеть неодолимую силу, в равной мере непостижимую для всякого творения; [итак, видя это, святой] предпочел на протяжении всего [этого] Слова высказываться о Боге посредством лишений и отрицаний (τὰς στερήσεις τε καὶ τὰς ἀποφάσεις), <1224C> совершенно не допуская ничего положительного или утвердительного (θέσεως ἢ καταφάσεως), чтобы, ухватившись за это, они, «словно псы бесстыдные»,[2126] не вцепились яростно ядовитыми зубами в слово истины, любое данное им утвердительное суждение (τὴν... τοῦ λόγου θέσιν) о Боге используя как повод, чтобы предложить какие-либо обманные доводы и смочь осуществить то, к чему они стремятся. Потому-то [учитель] объявляет, что Бог не есть ни тело, ни бесплотное тело, ни вообще бестелесное, ни [сущее] во всем, ни в какой-либо [части] всего, ни превыше всего, а проще говоря, не есть ни что-либо, ни [пребывающее] каким-либо образом в чем-либо из видимых, постигаемых, сказуемых, мыслимых или способных быть в каком-либо отношении познанными, отгоняя [противников] от любого помысла, постигающего Бога относительно того, что Он <1224D> есть по сущности.

Затем же он говорит это, более настоятельно (δυσωπητικώτερον) приводя их к благочестию, путем исследования второстепенных [вещей], несравнимо далеко [отстоящих] от Бога, желая показать, что никому вообще не подобает ни помышлять, ни говорить дерзновенно о Боге; а также и ради подтверждения того, что он уже сказал им посредством лишения и отрицания, так, чтобы они, осознав из этих [слов], что точное постижение даже последних среди творений превосходит силу нашей рассудочной (λογικῆς) деятельности,[2127] смогли сдержать безрассудный порыв к дерзновенным [суждениям] о том, что намного больше, <1225A> познав бессилие природы даже в малых [вещах].[2128] Ибо если мы изучаем некий «элемент» (στοιχεῖον),[2129] например, человека, коня или быка, нам для совершенного постижения (τελείαν κατάληψιν)[2130] недостаточно сказать, что этот элемент есть «тело»,[2131] или что человек, или бык, или конь – «рожденный» или «подверженный гибели», но следует представить, что для этих [свойств является] подлежащим (ὑποκείμενον) – то, что рождается, гибнет и наделено качествами (πεποίωται);[2132] каковое [подлежащее] никоим образом не есть ни тело, ни рождение, ни гибель, поскольку [в противном случае] из этого по необходимости последует, что если что-то есть тело,[2133] то оно есть и элемент, и если что-то есть рожденное или подверженное гибели, то оно есть человек, или бык, или конь.[2134] Ибо если что-то есть тело, то нет необходимости, что оно есть [некий] элемент: или человек, или бык, или конь.

Ибо если что-то есть элемент, то он во всяком случае по необходимости есть и тело, а если что-то есть тело, то оно не есть по необходимости и элемент.[2135] Также и если что-то есть тело, или рожденное, или подверженное гибели, оно не есть во всяком случае по необходимости и человек, поскольку иначе[2136] человеком будет во всяком случае по необходимости все, что ни есть тело, все, что ни есть рождающееся или гибнущее. Ибо если что-то есть человек, то оно во всяком случае по необходимости есть и тело, <1225B> и рождающееся, и гибнущее, но если что-то есть тело, или рожденное, или подверженное гибели, то оно не есть во всяком случае по необходимости и человек. Ибо одно из другого во всяком случае не следует, поскольку иначе человеком, элементом, быком или конем будет все остальное, что ни есть телесное, рождающееся и гибнущее. Ибо ни частные [понятия] не сказываются о всецелых,[2137] ни виды о родах, ни объемлемые об объемлющих;[2138] и поэтому ни всецелые не взаимообратны (ἀντιστρέφει)[2139] с частными, ни роды с видами, ни общие с особыми (τοῖς ἰδιάζουσιν), <1225C> ни, коротко говоря, объемлющие с объемлемыми.[2140]

Таким образом, согласно разъясненному принципу (λόγον), следует понимать и то, что касается быка, коня и чего бы то ни было другого. Итак, если для совершенного познания (τελείαν γνῶσιν)[2141] вещей недостаточно перечислить множество [признаков], которые усматриваются окрест них (я имею в виду телесность, бытие рожденным и подверженным гибели и все таковые [признаки], пребывающие окрест подлежащего), но, если мы намерены представить мыслимую [нами вещь] совершенно и ничего не упустив, то непременно следует указать, что является подлежащим для этих [признаков], наподобие фундамента, на котором они стоят (ибо что бы мы ни сказали – «человек», «бык» или «конь» – они не есть тела сами по себе, но телесные, и не рождения и гибели сами по себе, а рождающиеся и гибнущие, так что эти [признаки], то есть тело, рождение и гибель, пребывают окрест живых существ, но самими этими живыми существами они, то есть тело, рождение и гибель, не являются).[2142] <1225D>

Так вот, если вообще ничто из сущих – согласно самому бытию тем, что оно есть и чем называется – не есть совокупность [признаков], мыслимых и называемых нами окрест него, но что-то другое помимо них,[2143] то, окрест чего они пребывают, что содержит их, но само ими никоим образом не содержится (ибо [вещь], окрест которой эти [признаки] и пребывают, и называются, не есть ни из них, ни они, ни что-либо из них, ни из каких-либо или какого-либо из них, ни в них, ни в каких-либо или каком-либо из них); [так вот, если все это так], то пусть всякая душа, привыкшая каждым словом дерзновенно посягать на [то, что] окрест Бога,[2144] <1228A> прекратит попусту предаваться нечестию,[2145] узнав о собственном бессилии даже в малых [вещах], и пусть лишь молчанием чтит[2146] бытийность (ὀντότητα)[2147] Божественной сущности,[2148] неизреченную, [пребывающую] превыше понимания и за пределами всякого знания. Ибо, как уже прежде учил святой, «точное понимание творения даже в отношении малого»[2149] согласно истинному логосу не объемлется нашим знанием; [так что должно] и мне немного задержаться на [этом] речении и подивиться неисследимости, превышающей все премудрости.

Кто, даже из весьма премудрых, доверяясь логическим приемам и полагаясь на пустые[2150] доказательства, с помощью разума постигнет величие сущих и сможет познать его, выразить и показать? Какие логосы первоначально положены в основание существования для каждого из сущих – логосы, по которым каждое из сущих существует, выросло по природе (πέφυκε), наделено видом (εἰδοπεποίηται) и формой (ἐσχημάτισται), сложено (συντέθειται), обладает способностью (δύναται),[2151] действует и претерпевает,[2152] <1228B> не говоря уже о различии и особенности (ἰδιότητα) в количестве и качестве, в отношении, месте, времени, положении, движении и состоянии (ἕξει);[2153] в соответствии с каковыми [логосами] и нашей логической способности[2154] присуще великолепно расширяться, равночисленно [разделяясь] на ум, мышление (νόησιν), понимание (ἔννοιαν), размышление (διάνοιαν) и обдумывание (σύννοιαν), слово внутреннее и [слово] произносимое (κατὰ προφοράν) и выкликаемое (γεγωνότα), то есть голос и крик, а затем вновь сводиться;[2155] помимо этого [есть] различия и особенности по науке и искусству, подобно [различию] в количестве, качестве и в остальном, как было перечислено выше?[2156]

Кто знает логосы сущих, как они есть [как таковые] и как различаются (как я сказал), как они имеют неподвижный покой (στάσιν... ἀκίνητον)[2157] по природе и движение, никоим образом не переходящее одно в другое,[2158] обладая покоем в движении и, что самое удивительное, движением в покое?[2159] <1228C> Какова взаимная связь противоположных, [приводящая] к составлению единого мироздания, каков способ[2160] благочинного и не сбивающегося движения и устроения? Каково в наших телах сплетение противоположных [начал, происходящее] по смешению посредством сложения, которое приводит различающиеся по природе [начала] к дружескому союзу (συνοικίαν), [сведением] к середине умиротворяет резкость [различия] в крайностях,[2161] приготавливает их к проникновению друг в друга (χωρεῖν δι᾿ ἀλλήλων) без вреда [для частей] и творит сохранение сложных [вещей] и взаимопроникновение крайностей по смешению (εἰς ἀλλῆλα περιχώρησιν)?[2162] И как каждое из этих [начал] существует, что оно есть, куда движет или движется, ради чего возникло, движет или движется,[2163] <1228D> не только по тем логосам (как было сказано), каковыми они первоначально существуют, но и по тем тропосам, каковыми они сами с собой и одни с другими разделяются и соединяются по примышлению и по действию?[2164]

А еще, каков логос сущности, природы, вида, формы, сложения, силы, действия и претерпевания каждой [вещи]?[2165] А каков всеобщий логос, с помощью середины (διὰ τοῦ μέσου) осуществляющий (ἐνεργῶν) связь между крайними согласно пределу каждого, чтобы ум и умопостигаемое (νοούμενον) были связаны и заключены одно в другом через посредство мышления, каковое есть объединяющее отношение разделенных окрест [возникающей] из обоих мысли (νόημα), и чтобы в соответствии с этим ничто из [сущих] <1229A> после Бога не оказалось бы свободным от описания?[2166] Таким же образом все чувствующие (αἰσθητά) и постигаемые чувством (αἰσθανόμενα), или чувственные (αἰσθητικά), [связаны] через посредство чувствования (αἰσθήσεως), которое есть отношение, общее для разделенных крайних, для чувствующих – ибо чувствованием воспринимаются чувственные, и для чувственных – ибо чрез него они подвержены чувствующим; окрест чувствилища (αἰσθητήριον),[2167] в котором установлен предел относительной силы (κατὰ τὴν σχέσιν δυνάμεως)[2168] каждого и окрест которого крайним присуще объединяться друг с другом через посредство отношения (σχέσεως).[2169] <1229B>

Пытаясь исследовать логосы (λόγους) этих [вещей] или какой-либо из них, мы остаемся в отношении разумения (περὶ τὸν λόγον)[2170] совершенно бессильными и безгласными, не имея возможности надежно утвердить ум ни на чем, кроме божественной силы. Вот в каком смысле, я полагаю, святой сказал, упражняя наш ум в благочестии, что «точное понимание творения даже в отношении малого»[2171] [не объемлется нашим знанием]. [Что же касается] слов «Но намного больше, чем они,[2172] непостижима и необъемлема природа, которая превыше их и из которой они [возникли]»,[2173] то [слова] «непостижима и необъемлема» надо понимать как общие в отношении творения и той природы, которая превыше их и от которой они, то есть творения, [произошли]. Следующие же затем слова «[непостижима] не в том, что она существует, а в том, какова она»[2174] – это предвосхищение возражения.[2175] Ибо, чтобы тот, к кому обращено слово, не обрушился на него со словами: «Стало быть, если наша святыня совершенно непостижима <1229C>, то „тщетна проповедь“ христиан, „тщетна и вера“,[2176] ни на чем не основанная» – для того-то, предвосхищая вредоносное слово или [изрекающего его] человека, [учитель] и говорит: «я назвал непостижимым не то, что та природа, о которой идет речь, существует, а то, чем она является»; и для подкрепления [своих] слов добавляет: «Быть уверенным, что что-то существует – совсем другое, нежели знать, чем оно является»,[2177] то есть, есть большое различие между тем, чтобы быть уверенным, что что-то существует, и тем, чтобы иметь точное представление о его сущности. Если мы благоразумно признали, что божественная сущность непостижима, – говорит [святой], – не искажай [наше] слово, будто мы полагаем ее непостижимой в отношении самого существования, и не выводи из этого, что мы вовсе исповедуем безбожие.

А затем он говорит: «Что, как ты полагаешь, <1229D> есть Божество, если ты всецело доверишься логическим приемам?» То есть: если ты считаешь, что можно, обследуя разумом (τῷ λόγῳ) искомое [понятие], заключить его в [рамки] некоего знания? «Есть ли [Божество] тело? (то есть: неужели [Божество] есть тело?) А как тогда оно беспредельно, неопределенно, бесформенно, неосязаемо и незримо?»[2178] [Он это говорит], чтобы стало ясно и понятно (поскольку в этом состоят господствующие общие понятия (κοινῶν ἐννοιῶν)),[2179] что Божество беспредельно, то есть не имеет предела. Ибо [иметь предел] свойственно тому, что содержится в четырех пределах, в точке, линии, площади и объеме, <1232A> а также и в трех измерениях – высоте, ширине и глубине, которые и сами содержатся в шести пределах, ибо каждое [из трех], очевидно, ограничивается двумя [пределами]: высота – верхним и нижним, ширина – правым и левым, глубина – передним и задним. И еще, поскольку эти общие представления предполагают, что Бог неопределенный, то есть Он не допускает ни раскрытия, разъясняющего, из каких [частей] состоит подлежащее, ни положения в [каком-либо] месте, ни начала или конца во времени; а также, что Он бесформенный, ибо Он, к примеру, не сферический и не четырехугольный, не прямой и не склоненный вперед; а еще неосязаемый и незримый, так как Он не подвержен чувствованию (ибо это особенность тел); [поскольку все это так], то, исходя из того, что было опровергнуто, безрассудно полагать, что Божество есть тело и [потому] имеет <1232B> необходимость делиться на столько частей, из скольких оно как тело состоит.

Ибо Божество совсем неделимое, поскольку оно совсем лишенное количества (ἄποσον), а совершенно лишенное количества, поскольку совершенно простое, а совершенно простое, поскольку совершенно непротяженное, а совершенно непротяженное, поскольку совершенно беспредельное, а совершенно беспредельное, поскольку совершенно неподвижное (ибо совершенно не движется то, чему некуда двигаться),[2180] а совершенно неподвижное, поскольку совершенно безначальное (ибо оно не имеет ничего, что было бы прежде него и больше него, ничего, что было бы [одновременно] с ним и равно ему, и ничего, что могло бы сравниться с ним и вместить его), а совершенно безначальное, поскольку совершенно лишенное рождения, а совершенно лишенное рождения, поскольку совершенно одно и единственное, а совершенно одно и единственное, поскольку совершенно безотносительное, <1232C> и потому совершенно неизреченное и непознаваемое, и единственный предел всего знания движущихся к нему благочестиво и богоприлично, [предел], единственно истинное познание которого в том, что он не познается.[2181]

Трудность 18

«По какой причине, – вероятно, скажет слушающий, – учитель счел сомнительным обратимость (ἀντιστροφήν)[2183] [утверждения], добавив наречие „возможно“, хотя, согласно логическим предпосылкам (ὑποθέσεις), <1232D> всем ясно, что совершенно справедливо общепризнано: то, чего нет нигде, есть ничто?»[2184] Мы же, в меру скудости нашего нищего разума, скажем ему так: поскольку Евномий и окружавшие его [еретики] утверждали, что они знают Бога, как Сам [Он знает] Себя,[2185] то, желая удержать их от великого безумия, [учитель] посредством этих слов привел их учение к нелепости (ἄτοπον).[2186] Ибо, если они утверждают, что знают Бога, как Сам [Он знает] Себя, то, по необходимости, конечно же, следует добавить, где пребывает Известный [им], ради совершенного постижения (κατάληψιν) обозначаемого, и, таким образом, Бог, согласно им, совсем никак не отличается ни от чего из сущих, <1233A> ибо и Сам Он ограничивается в пространстве – что может быть нелепее этого? Если же они не будут говорить, где [пребывает Бог], то или им [придется] признать, исходя из предпосылки их учения, что Его вообще нет (что может быть безбожнее этого?[2187] Ибо как и чем может быть то, что вообще нигде не имеет существования?); или последовательность рассуждений [2188] по необходимости вынудит их сказать, что Божество не есть где-либо, и потому оно есть и существует (εἶναι μὲν καὶ ὑπάρχειν), но что́ оно есть и чем является, они не знают (τί δὲ εἶναι καὶ ὑπάρχειν).[2189] Ибо если, согласно их [словам], неизвестно, где Божество пребывает, намного более неизвестным будет само Божество – что оно есть по сущности.[2190] Поэтому, соблюдая благочестие, им по необходимости неизбежно придется признать, что не известное не есть где-либо (μηδέ που εἶναι).

По этой-то причине, как я думаю, [то есть] потому, что учитель обращался к [еретикам], окружавшим Евномия, он поставил под сомнение обратимость [утверждения], <1233B> добавив наречие «возможно». [Тем самым] он и нас привел к мысли, что [если чего-то] нигде нет, это не безусловно означает, что его нет никак и никоим образом. Ибо мы говорим, что Бог есть, что Он и нигде не пребывает (μηδαμοῦ τυγχάνειν), поскольку Он сущностно (οὐσιωδῶς) и по существованию (κατὰ τὴν ὕπαρξιν) не ограничивается в пространстве, и бесспорно (или: всячески, πάντως) есть, поскольку для бытия Он совершенно не нуждается ни в чем из сущих, без которых Он был, есть и всегда сможет быть, а скорее, всегда есть. Ибо существовавший прежде, чем сущее стало быть, не нуждается в сущих в качестве местоположения (θέσιν).[2191] Ведь если и у нас бытие (τὸ εἶναι) ремесленников по ипостасному существованию (κατὰ τὴν ὕπαρξιν ὑποστατικῶς)[2192] совершенно не ограничено (περιγεγραμμένον) в творениях их ремесла – а это вещь тленная, а говоря более истинно и в собственном смысле, и вовсе не сущая (μηδέποτε ὄν),[2193] то что можно сказать о силе неизреченной, непознаваемой, для всех [сущих] в равной степени не <1233C> вмещаемой и вечно пребывающей одинаковой?

Трудность 19

В высшей степени очистившись от того, чем присуще оскверняться природе людей, с помощью деятельного любомудрия, а умом предаваясь божественным умозрениям, всецело уподобившись по качеству (ποιωθείς) Святому Духу [2198] с помощью истинного тайноводства по ведению – то есть, испытав то же, что и святые пророки – сей блаженный отец в этих словах перечислил нам виды пророчества. Если мы вообще считаем целесообразным дерзновенно приступать к [толкованию] этих слов, сказанных столь великолепно и вдохновенно и превосходящих силу [разума] всех, кто не таков, каким был сам учитель, <1233D> то это следует делать не утвердительно, а в форме предположений.[2199]

Я считаю – если сделать предположение в меру моей близорукости – что «дневным воображением»[2200] [святой] назвал видение и слышание слов и предметов, слышимых и являемых святым не лично (ἀπροσώπως), а духовно, как посредством чувствования. Ибо в отношении божественных [вещей] не следует утверждать, будто для запечатления [путем] воображения воображаемое (φανταστόν) должно непременно присутствовать [реально]; <1236A> но, даже если лицо и не присутствует и чувственно воспринимаемые голоса не раздаются в воздухе, воображение действует чудесным и сверхъестественным образом, так что вводимый в божественные таинства поистине слышит и видит.[2201] Ведь всякое воображение (φαντασία) – либо о прошедших [событиях], либо о настоящих, но совершенно никоим образом не о тех, которые еще не произошли.[2202] Ибо [воображение] есть отношение, посредствующее между крайностями. Крайностями же я называю способность к воображению (φανταστικόν) и воображаемое (φανταστόν),[2203] из каковых посредством воображения (φαντασία), как отношения между крайностями, возникает образ (φάντασμα),[2204] будучи пределом действия и претерпевания, ибо действие, то есть способность к воображению, и претерпевание, то есть воображаемое – это крайности, связываемые окрест [образа] посредством воображения как отношения между ними.[2205] <1236B> Ибо обо всем, что воспринимает что-либо относительно чего-либо, говорят, что оно действует, а обо всем, что в отношении чего-либо подвержено [восприятию] других, говорят, что оно претерпевает. Итак, постигающие по природе действуют, а постигаемые по природе претерпевают, в качестве предела претерпевания и действия имея связь между собою посредством [чего-либо].[2206] Поэтому я считаю приемлемым, что относительно божественных [вещей] должно считать, что воображаемое не присутствует;[2207] поскольку [невозможно, чтобы] предстояло присутствовать тому, что [и так] уже в действительности (πραγματειωδῶς) присутствует по своей собственной ипостаси, и вместе с тем потому, что невозможно верить, что Божеством является что-либо, не имеющее ничего сверх последовательности по природе. Ибо если мы, воображая [что-то] ночью во сне, и видим [это], и слышим,[2208] тогда как зачастую нет никого говорящего или видимого, то намного более истинно, что святые испытывают это в бдении, поскольку Бог по чудесной благодати <1236C> осуществляет в них, когда они бодрствуют, то, что мы по обыкновению испытываем во сне по закону природы.[2209]

А «неложным ночным видением (ὄψις)» [учитель], как я предполагаю, называет или точное постижение будущих событий, возникающее в душе во сне, как [это было в случае] с Даниилом [2210] и Иосифом,[2211] или некое созерцание божественных вещей, доступное и телесным очам святых по причине крайнего бесстрастия из-за великой чистоты.[2212] «Запечатлением (τύπωσιν)» же «владычественного» он, видимо, как я считаю, называет отпечатки (τύπους) будущих [событий], являемые святым только единообразно (μονοτρόπως),[2213] словно на изображении,[2214] по простому и непротяженному приложению умного [начала] (κατὰ τὴν ἁπλῆν καὶ ἀδιάστατον τοῦ νοεροῦ προσβολήν).[2215]

Вот что я дерзновенно сказал, сделав предположения <1236D> относительно этих [слов] – не получив благодати опыта в этих [вещах], но [лишь исполняя] веление приказавшего. Если же эти [писания] прочтет кто-нибудь из получивших благодать, то пусть он не порицает меня за опрометчивость, а лучше похвалит за послушание, пусть даже настоящее слово и не имеет никакой способности разъяснить смысл предложенных [речений].

Трудность 20

Премудро изучившие божественные речения говорят, <1237A> что из имен, если охватить [все], одни [означают] сущность (οὐσίας), другие – отношение (σχέσεως),[2219] а третьи – благодать (χάριτος) или гибель (ἀπωλείας).[2220] Так, [имена, означающие] сущность – это когда говорят «человек»; [имена, означающие] отношение – это когда говорят «хороший», «святой» или «мудрый человек», или, наоборот, «дурной человек», «безрассудный» или «порочный» (ибо, показывая, что каждая [вещь] как-нибудь относится к чему-нибудь [2221] из разделенных по противоположным сторонам [качествам], отношение справедливо называет ее, исходя из того, каково ее добровольное (προαιρετικήν) внутреннее состояние (ἕξιν));[2222] а [имена, означающие] благодать – это когда «богом» именуется на словах человек, ставший во всех отношениях послушным Богу, согласно [словам] «Я сказал: вы – боги»,[2223] [человек], ни по природе, ни по отношению не имеющий возможности называться «богом», но ставший и нарекаемый [таковым] по положению (κατὰ θέσιν)[2224] и благодати; ибо благодать обожения совершенно безотносительна (ἄσχετός),[2225] <1237B> не имея в природе никакой силы, способной воспринять ее, ибо [иначе] это уже не благодать, а явление энергии согласно природной силе. Таким образом, происходящее не будет чудом, если обожение достигается согласно силе природы, способной воспринять [ее].[2226] Ибо [тогда] обожение будет, естественно, делом природы, а не даром Божиим, и такой [человек] сможет и быть, и называться, в собственном смысле, богом по природе. Ибо природная сила каждого из сущих есть не что иное, как неуклонное движение природы к энергии. Как же обожение выводит обоживаемого за пределы его самого, если оно само заключено в пределы природы – этого я понять не могу. Таким же образом и наоборот: «погибелью», «адом», «сынами погибели»[2227] и [другими] подобными [именами] <1237C> называют тех, которые, по расположению (κατὰ διάθεσιν) положив себе в основу (ὑποστήσαντας) не сущее (τὸ μὴ ὂν),[2228] и по нравам (τρόποις) сделались ему подобны во всех отношениях.

Итак, я полагаю, когда сей святой и великий учитель рассуждает о восхищении (ἁρπαγήν)[2229] святого Апостола,[2230] он держит в уме сказанное выше и каждому [понятию] уделяет подобающее слово. Поэтому «продвижением», как я предполагаю, он назвал бесстрастие добродетели по навыку (κατὰ τὴν ἕξιν),[2231] поставившее святого Апостола вне природной необходимости, по каковому [бесстрастию] он не пожелал иметь никакого добровольного отношения к природе, ибо он стал вне самой природной энергии по чувствованию, а скорее, преобразовал ее в духовное состояние (πνευματικὴν ἕξιν);[2232] «восхождением» же [он назвал] отвержение всех чувственных [вещей], более не воздействующих и не воздействуемых у него по чувствованию, и превосхождение познавательного созерцания, [совершаемого] в отношении их в духе согласно природе; <1237D> «вознесением» же – произошедшее с ним после этого пребывание и воздвижение в Боге, которое учитель подходящим образом назвал «вознесением», показывая, что Апостол, скорее, не совершил вознесение, а претерпел его. Ибо вознесение – это для возносимого претерпевание, а для возносящего действие.[2233] Таким образом, Апостол по природе и по отношению превзошел наречение природными и относительными именами, которые ему принадлежали, сделавшись превыше человеческой природы, добродетели и ведения.[2234] <1240A> Наречению же именем Божиим, от которого он был, скорее, беспредельно далек – такому [наречению] он стал причастен по благодати, чрез восхищение и сделавшись и называясь «богом» вместо всякого другого присущего [ему] природного и относительного имени.[2235]

А еще [это можно понимать] и так: «продвижение» есть совершенное отрицание природы по добродетели; «восхождение» – превосхождение тех [начал], в каковых пребывает природа, я имею в виду места и времени, в каковых пребывает существование (ὑπόστασις)[2236] сущих; «вознесение» же есть [совершаемое] по благодати возвращение (ἀποκατάστασις)[2237] всех как к пределу (πέρας) всего, к Тому, из Которого, Которым и в Которого все.[2238] А можно сказать и иначе: «продвижение» есть предводительство к добродетели посредством практической философии, <1240B> [осуществляемое] учителем по отношению к ученикам, ибо учителю подобает во всем шествовать впереди учеников,[2239] для исполнения того, что должно; «восхождение» же – это научное (ἐπιστημονική) постижение логосов, [пребывающих] в сущих, посредством природного созерцания; «вознесение» же – благочестивое и неизреченное посвящение (μύησις) в истинную и богословскую премудрость (σοφίας). А «третье небо» – это, как я предполагаю, пределы, ограничивающие [2240] практическую философию и природное созерцание, и высшие логосы богословского тайноводства,[2241] или же их границы, поскольку есть некая мера в постижении добродетели и природы и в [относящемся] к ним обеим богословии, [мера], положенная Богом для каждого из сущих в соответствии с его природой; в этих-то пределах и границах оказался блаженный Апостол, когда он превзошел,[2242] насколько это возможно, логосы упомянутых [вещей]. <1240C> Ибо если небо по природе есть граница (περιγραφή) [вещей], заключенных внутри, и предел всех [вещей], постигаемых чувством, то, очевидно, по принципу возведения (κατὰ τὸν τῆς ἀναγωγῆς λόγον) «небом» в переносном смысле именуется любое завершение, ограничивающее (περιγράφουσα) логосы добродетели или ведения окрест чего-либо, как предел определяемых и граница ограничиваемых.

И еще: «третьим небом» Писание, возможно, называет три чина святых ангелов,[2243] [пребывающие] превыше нас и [располагающиеся] последовательно один над другим, каковых [чинов], возможно, достиг святой Павел, отрицанием присущих ему знаний (τῶν κατ᾿ αὐτὸν γνώσεων ἀποφάσεσι) посвящаемый в утверждение присущих им (τῶν κατ᾿ ἐκείνους τὰς καταφάσεις),[2244] а лишением (по превосхождению) собственных [его черт] подражающий тому, чем обладают они (τὰς ἐκείνων ἕξεις).[2245] Ибо всякая природа из разумных согласно собственному чину и силе посвящается в познавательное обладание, положение и утверждение превосходящих ее сущности и чина, а также подражает [всему этому] путем лишения (στερητικῶς) <1240D> с помощью отрицания, отнимающего присущее этой самой [природе];[2246] и утверждение по ведению превосходящих есть отрицание пребывающих ниже, как и наоборот, отрицание по ведению пребывающих ниже есть утверждение превосходящих, [утверждение], путем отрицания продвигающееся вплоть до наивысших из всех по превосхождению природы и чина; каковому [чину] после всех чинов и сил наследует непосредственное отрицание ведения о Боге, [отрицание], не утверждаемое совершенно никем из сущих, ибо нет более никакого предела или границы, объемлющей это отрицание. Ибо как умственные [вещи] – это, по природе, отрицание чувственных, так и в сущностях и силах, исполняющих высший мир: превосходства первых по ведению о Боге <1241A> отрицаются теми, которые после них по причине их низшего положения.[2247]

Ведь подобно тому как то, что не можем помыслить мы, мыслимо для превосходящих нас святых ангелов, так и не мыслимое для превосходящих нас святых ангелов мыслимо для святых ангелов, превосходящих их; и так, по порядку, логос [2248] восходит «от силы к силе»,[2249] возвышается, превосходит все чины и силы и прекращает [путь, достигнув] неизреченного, немыслимого и совершенно непознаваемого.[2250] Итак, если, согласно Дионисию Ареопагиту, «отрицания относительно божественного истинны, а утверждения неприемлемы в отношении сокрытости [вещей] неизреченных»,[2251] то, естественно, после того как божественный Апостол отрицал мышление о всяком присущем ему знании и сделался превыше всякого отношения к сущим, он – по его [собственным] словам – был, конечно же, «не в теле»,[2252] ибо чувствование у него не действовало, но и «не вне тела», <1241B> ибо его мышление бездействовало в тот час, когда с ним произошло восхищение;[2253] во время какового он, по сверхмирному посвящению, невыразимо и непознаваемо восприняв некие глаголы (ῥήματα), почтил их молчанием [2254] и сохранил совершенно не высказанными, ибо ни ум не может помыслить их, ни язык – произнести, ни слух – воспринять.[2255]

К совершенному деланию добродетели, [достигаемому] в упомянутом «продвижении», приводит, как говорят опытные [люди], правая «вера» и неподдельный страх Божий; к природному созерцанию по «восхождению» – «твердая надежда»[2256] и не поврежденный разум; а к обожению по «вознесению» – совершенная «любовь»[2257] и ум, добровольно, по превосхождению, совершенно ослепший по отношению к сущим.[2258] Дело практической <1241C> философии – это, как говорят, сделать ум чистым от всякого страстного воображения;[2259] [дело] же природного созерцания – явить [ум] наученным всему истинному знанию в сущих, [т. е. знанию о том], по какой причине они существуют,[2260] а [дело] богословского тайноводства – сделать его, насколько это возможно, подобным и равным Богу по благодати и по обладанию,[2261] так, чтобы он, по превосхождению, не помышлял более вообще ни о чем из того, что после Бога. <1241D>

Трудность 21

Было бы уместно и мне сказать сему святому и великому учителю истины, видя величие данной ему Богом премудрости, то же, что Давид, славнейший из пророков и царей, вдохновенно изрек Богу, поразившись беспредельности Его величия во всем: «Подивился я ведению Твоему, оно утвердилось, не возмогу к нему»,[2264] <1244A> что и было справедливо, ибо [Давид], конечно, одним лишь «дивом» описал неописуемую силу, не имея возможности утвердить многодвижную стопу души где-либо еще окрест недоступных [природ]; так что и мне, как я сказал, [следовало бы] удовольствоваться тем, чтобы удостоиться освящения, подивившись разуму премудрого учителя, а не заниматься изысканиями, почему и на каком основании учитель вопреки историческому [смыслу Писания] одно с другим поменял местами имена, которые таинственно назначил святым Божественный глас, когда он называет здесь «сына громова»[2265] Иоанна «предтечей».[2266] Поскольку же «велика награда»[2267] за послушание, ибо заповедь, конечно же, велит повиноваться наставникам,[2268] а еще мне известно, что «упраздниться, познать»[2269] и «исследовать Писания»,[2270] «изучать» Божественный «закон день и ночь»[2271] – <1244B> одно из самых благочестивых занятий – потому, подозревая опасность сомнения и ослушания, я, по мере сил, сделаю предположения по поводу этих [вещей], полагаясь на молитвы от вас, приказавших [это].

Итак, я считаю, что сказанное сим богоносным учителем вопреки историческому [смыслу Писания], когда он присваивает [Иоанну прозвание] «предтечи Христова» вместо «сына громова», может быть приведено к согласию не иначе как по созерцанию. Ибо только [созерцание] приводит к согласию [речения], которые, как кажется, противоречат одно другому согласно историческому [смыслу], ибо истину, [пребывающую] во всех [вещах], оно являет простой, не утучняемой (συμπαχυνομένην)[2272] посредством слов или тел.[2273] Таким образом, как великий Иоанн Креститель был назван «Предтечей» – как предтеча по отношению к истинно Чаемому, «гласом»[2274] по отношению к Слову, как Ему предшествующий и [о Нем] возвещающий, и «светильником»,[2275] по отношению к Солнцу, <1244C> как свет искусственный, относительный (θετικόν) и временный по отношению к Свету природному, сущностному, безыскусственному, вечному и негасимому,[2276] а я полагаю, и как «покаяние»,[2277] проповедующее, что праведность,[2278] прежде него существовавшая по природе, после него стала существовать по домостроительству [воплощения] – так, я считаю, и здесь, когда сей богомудрый учитель, вопреки историческому [смыслу], назвал великого апостола Иоанна «предтечей», он хотел намеком указать, что и великий евангелист Иоанн в своем Евангелии есть предтеча возвещаемого им более таинственного и великого Слова, Которое невозможно ни запечатлеть буквами, ни высказать голосом и плотским языком.

Ибо Евангельские писания – это начальное обучение (στοιχείωσις)[2279] по отношению к ведению, которое всегда возникает после [этого обучения] <1244D> у возвышаемых этими [писаниями] и духовно срезающих с себя дебелость телесного мышления, или же [к ведению], которое возникнет потом, после свершения движущихся. Ибо как Закон по являемому в нем тогда знанию был обучением детоводительствуемых (παιδαγωγουμένων)[2280] чрез него ко Христу [2281] как Слову во плоти и сводимых к Евангелию по Его первому пришествию; так и святое Евангелие есть обучение детоводительствуемых чрез него ко Христу как Слову в Духе и сводимых к будущему миру по Его второму пришествию;[2282] ибо тот же Самый есть и плоть и Дух, <1245A> становясь тем или другим в соответствии (ἀναλογίαν) с каждым [уровнем] ведения, поскольку любое слово, подвластное звукам и буквам, и – осмелюсь сказать – любая мысль, способная быть запечатленной в уме, есть не что иное как начальное обучение, возвещающее о том, что превыше него.[2283]

Потому и Евангелий числом четыре, что они доступны подверженным чувствованию и тлению; ибо столько есть и первоначал этого мира, но четыре – это также и [число] добродетелей,[2284] из которых состоит духовный мир по разумению (κατὰ διάνοιαν).[2285] [Так задумано для того], чтобы истинное слово описывало и умственный мир, [пребывающий] пока в нас,[2286] и тот [мир], в котором мы существуем, чтобы оно и собирало их вместе по единению [2287] неслитно, и, наоборот, разводило между собой нераздельно, по причине подобия составляющих их первоначал. <1245B> Ибо что в чувственном мире есть эфир,[2288] или огненное первоначало, то, как говорят, в умственном мире есть разумение (φρόνησις)[2289] – как состояние [ума] (ἕξις), которое освещает, показывает духовные логосы отдельно для каждого из сущих, посредством этих [логосов] безошибочно выявляет причину во всех [вещах] и влечет душу стремиться к Божеству; что в чувственном мире есть воздух, то в умственном мире есть мужество – как состояние [ума], которое движет, поддерживает (συνεκτική)[2290] врожденную жизнь по духу и, вместе с тем, осуществляет ее на деле (δραστική), усиливает вечное движение души к Божеству; что в чувственном мире есть вода, то в умственном мире есть целомудрие – состояние, которое создает животворящее плодородие в Духе и рождает вечно источаемое любовное влечение в стремлении к Божеству; <1245C> то же, что в чувственном мире есть земля, то в умственном мире есть справедливость – состояние, которое порождает, согласно виду, все логосы в сущих и распределяет всем поровну животворящее раздаяние (διαδόσεως)[2291] Духа, которое есть непоколебимое утверждение (ἵδρυσις) собственного [для каждого] стояния (βάσεως) в [божественной] красоте (ἐν τῷ καλῷ) по [сыно]положению (θέσιν).

Итак, логосом земли и справедливости таинственно владеет Евангелие от Матфея, ибо оно ведет повествование в более природном [порядке]; [логосом] воды и целомудрия [владеет Евангелие] от Марка, ибо оно начинается с крещения Иоанном и проповедуемого им покаяния,[2292] в каковом состоит целомудрие; [логосом] воздуха и мужества – [Евангелие] от Луки, ибо оно самое пространное и наполнено наибольшим количеством историй; <1245D> [логосом] же разумения – [Евангелие] от Иоанна, ибо, из всех [четырех] самое возвышенное, оно в таинственном [смысле] излагает простую веру в Бога и понятие [о Нем].[2293] А еще говорят, что четверица святых Евангелий – это символ веры, практической, природной и богословской философии: символ веры – это [Евангелие] от Матфея, ибо оно повествует, как неверные волхвы поклоняются [Спасителю] с дарами;[2294] [символ] практической [философии] – [Евангелие] от Марка, ибо оно начинает учение с покаяния,[2295] по которому [совершается] всякое добродетельное делание; [символ] естественной [философии] – [Евангелие] от Луки, ибо оно излагает учение (λόγου) пространнее и наставительные <1248A> повествования, соответствующие способам [изложения];[2296] [символ] же богословия – [Евангелие] от Иоанна, ибо с него оно богоприлично начинается и им же заканчивается.

И еще: как чувственный мир является по природе обучающим для пяти чувств, ибо он подвластен им и ведет [их] к восприятию себя, так и по разумению (κατὰ διάνοιαν) мир добродетелей,[2297] будучи подвластен силам души, обучает их [на пути] к Духу [2298] и делает единовидными посредством того, что они к нему лишь одному движутся и на его восприятии основываются. А также, как говорят, и сами телесные чувства, согласно подобающему им более божественному логосу, являются обучающими для сил души, <1248B> ибо они понемногу обучают их [на пути] к осуществлению [2299] – тем, разумеется, что они воспринимают логосы, [пребывающие] в сущих, по которым, словно по неким буквам, Бог Слово читается ясно видящими истину.[2300] Потому чувства и назвали показательными (παραδειγματικάς)[2301] образами сил души,[2302] так что в соответствии с неким весьма таинственным принципом [2303] каждое чувство вместе со своим органом, то есть чувствилищем, отнесено преимущественно к одной из сил души, так что каждой [силе соответствует одно чувство]: [образ] умственной силы, или ума – это, как утверждают, зрительное чувство,[2304] <1248C> [образ] разумной [силы] – слуховое [чувство], гневной – обонятельное, вожделеющей – вкусовое, а животворящей – осязательное; и просто, говоря яснее, образ ума – это зрение, или же око, образ разума – слух, или же ухо, гнева – обоняние, или же нос, образ вожделения – вкус, а образ жизни (ζωῆς) – осязание.[2305]

С помощью чувств – согласно закону Бога, все премудро создавшего – душа посредством ее сил приводится в движение (ἐποχουμένη) и различными способами переправляется к чувственным [вещам]; и если она правильно распорядится чувствами, читая всевозможные логосы сущих посредством своих собственных сил, и сможет премудро перенести к себе ( μεταβιβάσαι)[2306] все видимое, в котором сокрыт Бог, в молчании (σιωπῇ) проповедуемый, то она сама, по произволению (προαίρεσιν), создаст в разуме прекраснейший духовный мир, сложив четыре родовые добродетели, наподобие первоначал (στοιχείων), для построения мира, <1248D> исполняемого из них умственно по Духу, а каждую добродетель осуществит (ὑποστήσασα) путем действия [2307] по сочетанию своих сил [2308] с чувствами. Так, разумение (φρόνησιν) [она осуществит] из познавательного (γνωστικῆς) и научного (ἐπιστημονικῆς) действия по сочетанию умственной и разумной силы со зрительным и слуховым чувством в отношении тех [вещей], которые ими чувствуются; мужество (ἀνδρείαν) [она осуществит] из крайней равномерности действия по сочетанию гневного [начала] с обонянием, или же с носом, в котором, как говорят, обитает гневное начало,[2309] в отношении сродной [обонянию] чувственной [вещи]; целомудрие (σωφροσύνην) – из умеренного использования [действия] по сочетанию силы вожделения <1249A> со вкусовым чувством в отношении свойственной [ему] чувственной [вещи]; справедливость – из распределения, [творимого] во всех посредством осязательного [чувства][2310] и животворящей силы в отношении почти всех чувственных [вещей], [распределения] равного по действию,[2311] благочинного и гармоничного.[2312]

А из этих четырех родовых добродетелей [душа] научается творить еще более общие (γενικωτέρας) добродетели по сложению, я имею в виду премудрость и кротость[2313] – премудрость как предел познаваемых, а кротость как [предел] делаемых: из разумения и справедливости [душа] творит премудрость,[2314] ибо она есть содержащая причина знания науки, относящейся к разумению и справедливости, и потому, как я сказал, является пределом познаваемых; а из мужества и целомудрия [она творит] кротость, <1249B> которая есть не что иное как совершенная неподвижность гнева и вожделения по отношению к тому, что вопреки природе – некоторые называли ее бесстрастием – и потому является завершением делаемых. Эти же [две добродетели душа] сводит в самую общую (γενικωτάτην) из всех добродетелей, я имею в виду любовь, которая исступляет (ἐκστατικήν) тех, кто произошел от нее, привлекает (προσαγωγικήν) тех, кто ею подвигнут, единотворит (ἑνοποιητικήν)[2315] тех, кто ею завершил,[2316] и в высшей степени во всем боготворит.[2317]

Итак, когда душа таким образом премудро движется и действует согласно богосовершенному (θεοτελῆ) принципу,[2318] по которому она существует и возникла, она с пользой постигает чувственные [вещи] посредством чувств, усваивая [сущие] в них духовные логосы, сами же чувства, уже вразумленные (λογισθείσας) <1249C> изобилием разума (λόγου), воспринимает как разумные колесницы (ὀχήματα)[2319] ее сил, сами же силы связывает с добродетелями, а себя посредством добродетелей [связывает] с [сущими] в них наиболее божественными логосами, [сами] же божественные логосы добродетелей [связывают себя] с незаметно сокрытым в них духовным умом, духовный же ум [сущих] в добродетелях божественных логосов изгоняет из души, которой он обладает, всякое природное и произвольное отношение к настоящему, и простую [душу] в целости предает целому Богу, Бог же, всецело охватив ее вместе со сродным ей телом, соразмерно уподобляет их Себе так, чтобы Он мог неограниченно (ἀπεριγράφως)[2320] являться Всецелый посредством целой души – Он, Которому по природе никак не присуще являться в чем-либо из сущих в каком-либо отношении Сам из Себя.[2321] <1249D>

Уразумев, наверное, именно это, сей блаженный и великий учитель так написал о воскресении в Надгробном слове своему брату Кесарию: «А немногим позже восприняв и родственную ей плоть, ([учитель] говорит, очевидно, о душе), с которой она вместе философствовала о [грядущей] там [жизни], от земли, которая дала эту [плоть] и которой она была вверена – [итак, восприняв ее] тем способом, который знает только Бог, их связавший и разлучивший, [душа] разделяет с ней наследие [грядущей] там славы; и, как она причастилась тягостей [плоти] по причине сродности, так она уделит ей и своих радостей, всецело впитав [ее] в себя и сделавшись с ней одним – и духом, и умом, и Богом, ибо „поглощено жизнью смертное“[2322] и текущее».[2323] <1252A> Ибо как плоть по причине греха поглощена тлением, плотью же [поглощена] душа, познанная [лишь] по энергиям,[2324] душой же, вследствие полного незнания, [поглощено] познание Бога, так что нет знания даже о том, есть ли Бог; так, конечно же, во время воскресения, [все будет] в обратном порядке, который возникнет во благо в Святом Духе: плоть, по причине благодати воплощенного Бога, будет поглощена душой в Духе, душа же [будет поглощена] Богом, поистине сущей Жизнью, ибо только Он, один-единственный, будет посредством всего всецело проявляться в целой душе; а проще говоря, в будущем богоприличная благодать воскресения все, [что есть] наше, явит обратным настоящему [порядку], в котором мы ныне существуем и проводим жизнь; так что, как смерть поглотила [душу] <1252B> здесь, усилившись по причине греха, так она там будет по справедливости поглощена, ослабев по причине благодати.[2325]

Вот что [произойдет], если – как было сказано – [душа] правильно распорядится своими силами и согласно Божией цели, премудро пройдя чувственный мир посредством [сущих] в нем духовных логосов, благоразумно (συνέσεως) придет к Богу; если же [душа] распорядится [ими] дурно, рассмотрев настоящий мир вопреки надлежащему принципу,[2326] то она, очевидно, впадет в постыдные страсти,[2327] в будущем [веке] будет заслуженно извергнута из Божией славы и получит на веки вечные страшный приговор – относительное отчуждение (σχετικὴν ἀλλοτρίωσιν) от Бога; мучимая этим [наказанием], она не может утверждать, что это не справедливо, ибо обвинителем является [ее же] расположение, положившее себе в основу не сущее – [расположение], которого она никак не может не знать.[2328] Однако, следует вернуть наше слово к предмету [рассмотрения].[2329]

Когда Евангелист сказал: «Многое и другое <1252C> сотворил Иисус; но если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг»,[2330] то этими [словами] он показал, что написанное им есть некое приготовление (προομαλισμός)[2331] к более совершенному и пока еще недоступному Слову. Поэтому, если кто-нибудь назовет святого евангелиста Иоанна «предтечей» в этом смысле, [имея в виду], что Евангелие, которое составил [Иоанн], предуготовляет разум к восприятию более совершенного Слова – он не погрешит против истины. Здесь же учитель называет духовно «возгремевшего» [апостола] «великим гласом истины», а «гром» есть глас,[2332] который лишь повергает слушающих в изумление, но ничего не проясняет – именно таково слово обучающее (ὁ στοιχειώδης λόγος).[2333] Ибо каждое слово, написанное людям от Бога в этом веке, <1252D> есть предтеча более совершенного Слова, Которое чрез него неписанно возвещается уму в Духе и в будущем явится; [предтеча] же потому, что оно содержит истину, в нем возвещаемую, но не показывает саму истину неприкровенно и явно.

Итак, как я полагаю, если смысл всего божественного Писания привести к согласию [2334] благочестиво, то окажется, что в нем нет никаких трудностей и несогласований (ἀνώμαλον), [возникающих] из-за кажущихся противоречий в отношении истории. Ибо каждый из [живших] издревле святых был, согласно истинному слову, предтечей <1253A> возвещаемого и предызображаемого (προτυπουμένου) им таинства – [предтечей] посредством того, что он претерпевал, делал и говорил, проповедуя их первообразы. Поэтому [святые] безукоризненно воспринимаются (παραλαμβάνονται)[2335] один вместо другого, все вместо всех, каждый вместо каждого, [святые] называются вместо написанных ими книг, а книги вместо [святых], как это обыкновенно [бывает] в Писании. И на это явственно указывает Господь, когда Он и делает и называет Иоанна Крестителя Илией [2336] – или из-за равного обладания добродетелью, как говорят учители, или по причине [проявившейся] во всех отношениях чистоты ума и строгости образа жизни, или в силу тождественности обоих по силе благодати, или же по другой таинственной причине, которую, наверное, знает Говорящий – ибо Он Бог – и те, которых Он умудряет в таковых таинствах. <1253B> [На это же Он указал], назвав «Моисеем» Закон, а «пророками» – их пророческие книги, когда Он представил Авраама говорящим богачу, мучимому в геенне: «у них есть Моисей и пророки; пусть слушают их»,[2337] вместо написанных ими божественных книг назвав их самих, то есть Моисея и пророков. И в этом нет ничего удивительного: если возвещаемый чрез них един, то и все они могут мыслиться как Единый, о Ком они возвещают, и каждый [может] благочестиво восприниматься вместо всех, и все вместо всех, [включая] и служивших таинству Ветхого Завета,[2338] и тех, кому была вверена <1253C> проповедь Евангельской благодати.[2339]

Таким образом, как Иоанн Креститель может благочестиво восприниматься в смысле всего Ветхого Завета и служения по нему – как предтечи Нового Завета и служения по нему; так, по справедливости, в смысле всего Нового Завета и служения по нему – как предтечи таинственной сокровенности [2340] неизреченных благ в будущем веке,[2341] [2342] может быть воспринят поистине великий евангелист Иоанн – как глас, предтекший более божественному Слову, коему предстоит быть отчетливо изреченным, и как образ Истины, которой предстоит явиться. Ведь все наше таинство спасения премудро устроено [из] тени, образа и истины.[2343] Ибо «Закон имел тень будущих благ, – как говорит божественный Апостол, – а не самый образ вещей»,[2344] и с помощью этой [тени] Слово воспитывало [живших] согласно Закону, [приготовляя их] к восприятию Евангелия так, как им было привычно, по причине некоего смутного проявления истинных [вещей]. А Евангелие стяжало образ истинных [вещей], <1253D> ибо оно уже отчетливо имеет [на себе] черты будущих благ, и с помощью этого [образа] Слово [воспитывает людей], которые чрез точное исполнение заповедей избрали чистую и неподдельную евангельскую жизнь и стяжали подобие будущих благ, и делает [их] по упованию готовыми путем восприятия первообразов истинных [вещей] стать одушевленными (ψυχωθῆναι) и сделаться живыми образами Христа, скорее, тождественными с Ним по благодати, чем подобием [Ему], а быть может, и самим Господом,[2345] – если моя речь не кажется кому-нибудь тягостной, ибо богоносный учитель называет здесь «предтечей» Самого Господа, как Предтечу Самого Себя, ибо Он являет Себя соразмерно воспринимающим [Его] в Ветхом и Новом Завете, <1256A> предшествует Себе посредством иносказаний, речений и образов и с помощью этих [вещей] ведет к истине, отдельной от этих [вещей]; об этом Господь свидетельствует Своими Собственными словами, когда Он говорит: «Еще многое имею сказать вам; но вы теперь не можете вместить»,[2346] имея в виду, что [Его] учение к ним выше предшествующего [учения], но все-таки ниже последующего, которому предстоит быть о Нем чрез Святого Духа.[2347]

Потому Он по праву добавил: «Когда же придет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину»,[2348] или, как Он говорит в другом месте: «и се, Я с вами во все дни до скончания века».[2349] [Господь это говорит] не потому, что после этого Он вовсе не будет с ними, <1256B> а поскольку они, очевидно, узнают о Нем как о более высоком, по сравнению с тем менее высоким, которого они знали до тех пор, в меру своих сил. Ибо, Сам по Себе пребывая всегда одинаковым, не воспринимая никакого превращения от изменения, не [становясь] ни больше, ни меньше, Он «делается для всех всем»,[2350] по изобилию благости – смиренным для смиренных, возвышенным для возвышенных и обоживающихся ради Него, [будучи] по природе Богом и словно Сверхбогом, вышедшим за пределы любого понятия о Божестве; так что все виды и таинства промысла о человеке, [сущие] в настоящем веке – сколь бы великими они ни были – это некое предуготовление и прообраз будущих [благ]. Итак, если сравнить само доступное теперь слово Господне с тем [словом], которому предстоит быть дарованным ученикам более таинственным образом, или [сравнить] Его первое пришествие со вторым, <1256C> Он есть предтеча Самого Себя, показавший [Себя] в Себе смутно, соразмерно силе воспринимающих, но не явивший ныне те таинства, которые Он имеет у Себя в молчании и сокровенности, ибо они пока совершенно недоступны творению. Ибо все то, что – как было сказано – подвластно буквам и звукам (конечно же, и [все] то, что мыслится из этого, пусть даже это что-то духовное) по отношению к тому, что не подчинено ни буквам, ни звучанию, значит то же, что звук по отношению к отчетливому слову;[2351] и потому все, что было сказано чрез Христа Бога ученикам, сей божественный учитель наименовал «Иоанном» по отношению к неизреченному уму, или же мышлению, прекрасно и премудро назвав предтекшую благодать, исходя из способности к восприятию.[2352]

Трудность 22

Если возникших [вещей] много, то они, бесспорно, различны – именно в силу того, что их много. Ибо невозможно, чтобы многие не были бы также и различными. А если многие различны, то различными следует мыслить и логосы, по которым они существуют согласно [их] сущности – [логосы], которыми, а скорее, посредством которых различаются различающиеся; ибо различающиеся не различались бы между собой, если бы не имели различия логосы, по которым они возникли. Итак, если, равно как чувства, природно воспринимая чувственные [вещи], <1257A> по необходимости творят по преемству [от вещей] многие и различные восприятия (ἀντιλήψεις) подлежащих и подвластных им, так же и ум, природно воспринимая все логосы в сущих, в которых он созерцает беспредельные Божии энергии,[2354] творит, говоря поистине, многие и беспредельные различия божественных энергий, которые он воспринимает – [так вот, если это так], то, разумеется, сила [ума] будет бессильна, а метод [умозрения] беспомощным для научного исследования Истинного, поистине Сущего, ибо [ум] не сможет уразуметь, как Бог, Который, поистине, не есть что-либо из сущих, и, в собственном смысле, есть все [2355] и превыше всего – как Он [пребывает] в каждом логосе каждой [вещи] из [сущих] самостоятельно (καθ’ ἑαυτό) и во всех одновременно логосах, по которым существует все.[2356]

Итак, если всякая Божественная энергия – по истинному слову – в отдельности обозначает собою Бога, Всецелого без разделения, <1257B> в каждой [вещи] согласно логосу, по которому она существует – то кто, в строгом смысле, способен помыслить и выразить, как Бог пребывает Всецелый во всех вообще и в каждом из сущих в частности, нераздельно и неделимо [2357] (ἀμερῶς τε καὶ ἀμερίστως), ни растягиваясь, [обретая] разнообразие, вместе с беспредельными различиями сущих, в которых Он пребывает как Сущий, ни сокращаясь соответственно особому существованию одной [вещи], ни сокращая различия сущих соответственно единой и единичной целости всех, но поистине есть «все во всех»,[2358] никак не исступая из собственной неделимой (ἀμεροῦς) простоты?[2359] Таким образом, учитель правильно сказал, что «много восприятий слова» о Божестве, из которых мы научаемся только тому, что Бог существует, и что «более трудны разрешения», из которых мы, напротив, научаемся, <1257C> чем Бог не является; для того, чтобы удержались от бесполезного и вредного любопытства те, которые считают, что Божество постижимо путем праздных измышлений их разума, каковым не постичь и последнего среди сущих, относительно логоса, по которому оно есть и существует.[2360]

Трудность 23

Все, что движется по природе, движется, безусловно, вследствие причины,[2362] а все, что движется вследствие причины, безусловно, и существует вследствие причины, а все, что существует вследствие причины и движется вследствие причины, безусловно, имело начало <1257D> в причине, вследствие которой оно существует и из которой оно начало быть, конец (τέλος)[2363] же – в той же причине, вследствие которой оно движется и к которой стремится. А все, что и существует, и движется вследствие причины, безусловно, является и возникшим (γενητόν). Если же причина, вследствие которой оно движется, есть и конец (τέλος)[2364] движущегося, то, безусловно, она тождественна причине, вследствие которой оно возникло и существует. Стало быть, причина, вследствие которой и существует, и движется всякая [вещь], существующая и движущаяся – безусловно, одна для всякой [вещи], каким-либо образом существующей и движущейся, как [ее] начало и конец. Ибо, будучи деятельной силой, <1260A> [эта причина] богоприлично творит возникающие [вещи], как [их] начало, и промыслительно продвигает и влечет движущиеся, как [их] конец, и полагает предел (ὁρίζει). Если же все движущееся, существующее и возникшее существует, движется и возникло вследствие причины, то все, что существует не вследствие причины, очевидно, не является ни тварным, ни подвижным. Ибо совершенно не движется то, что не имеет причину бытия. Если же беспричинное, конечно же, и неподвижно, то, стало быть, Божество неподвижно, поскольку не имеет никакой причины бытия и является причиной всех сущих.[2365]

Как же – скажет, пожалуй, кто-нибудь – этот чудный учитель в приведенных [своих словах] вводит движущееся Божество? Скажем на это, что учитель более всякого [другого] знал,[2366] что Божество неподвижно, но, как о содержащем логосе [2367] каждого ремесла согласно науке (если привести пример), хотя [этот логос] остается совершенно недвижным [2368] сам по себе, говорят, поскольку он меняет форму <1260B> соответственно каждому виду [произведений] того же ремесла, что он движется, проявляя себя, скорее, тем, что движет, в соответствии с самим собой, производимое ремеслом, чем тем, что движется; или, как о свете говорят, что он движется, подвигая зрение к видению, будучи в собственном смысле [скорее] способным двигать всякое зрение, нежели в самом деле подвижным; так и Божество, будучи по сущности и природе совершенно недвижным, как беспредельное, безотносительное и неопределимое, называют движущимся, как если бы Оно было неким познавательным принципом,[2369] пребывающим в сущностях сущих, – поскольку Оно, не претерпевая [изменений], берет, как причина, на Себя все, что сказывается относительно тех [вещей], чья Оно причина, тем, что промыслительно движет каждую из существующих [вещей] в соответствии с тем принципом, по которому [этой вещи] свойственно от природы двигаться.[2370] Поэтому богооткровенный и великий Ареопагит, святой Дионисий, исследовавший это, [вопросив] такими словами: «Что же это богословы называют Божество то (любовным) вожделением, то любовью, а когда и вожделенным, и любимым?», приходит к следующему выводу: «Потому что в качестве одного Оно движется, а в качестве другого – движет».[2371] Или, сказать яснее, будучи вожделением и любовью (ἔρως... καὶ ἀγάπη), <1260D> Божество движется, а [будучи] вожделенным и любимым, – движет к Себе все [вещи], восприимчивые [2372] к вожделению и любви. Или, говоря еще прозрачнее, движется Оно в качестве вкладывающего отношение вожделения и любви в восприимчивые к ним [творения]; а движет в качестве притягивающего [к Себе] по природе влечение [тех], чье движение [зависит] от Него. Или еще: движет и движется – как жаждущее быть предметом жажды, вожделеющее быть вожделенным, и любящее быть любимым.[2373]

Соответственно этому способу выражения и богомудрый Григорий говорит: «Единица, от начала подвигнутая в Двоицу, [дойдя] до Троицы, остановилась». Ведь Она движется в способном Ее воспринять уме <1260D> (будь то ангельском, будь то человеческом), через Нее и в Ней допытывающемся о Ней, и, яснее говоря, не по частям[, а сразу] дает ему при первом приближении понятие [2374] о Монаде, чтобы разделение не было привнесено в Первопричину; затем же ведет его дальше – к восприятию еще и Божественной и неизреченной Его плодовитости,[2375] говоря ему таинственно и сокровенно, что не нужно никогда думать, что это Благо не рождает Слова и Мудрости (или Освящающей Силы), единосущных и воипостасных, чтобы Божество не было понято как сложенное из них, как из сошедшихся, и [чтобы не] поверилось, что не присно Оно существует таким образом. Итак, что Божественность движется, говорится о Ней как о причине допытывания о способе,[2376] соответственно которому Она существует.[2377] Ведь без озарения <1261A> прикоснуться к Божественности – это [нечто] из [области] неосуществимого. А еще, что [Она] движется, говорится из-за постепенного раскрытия [все] более совершенного понятия [2378] о Ней, согласно Св. Писанию, – [понятия], начинающегося с исповедания Отца, продвигающегося к исповеданию вместе с Ним и Сына, и к принятию вместе с Отцом и Сыном Святого Духа, и приводящего научаемых, вместе с [поклонением] совершенной Единице, к поклонению совершенной Троице, или, вернее, – единой Сущности, Божественности, Силе, Действию, в трех Ипостасях.[2379] <1261B>

Трудность 24

Премудрый учитель говорит это арианам, которые пускают в ход любой способ, облегчающий им хулу на Единородного, и утверждают, что Единородный Сын есть Сын хотения,[2381] а не Отца [2382] <1261C>[2383] – говорит, показывая, что всякий их умысел против истины, [предпринимаемый] отсюда, легко разоблачить. Ибо если мы говорим, что силы души – которые кто-нибудь, наверное, назовет составляющими (συμπληρωτικάς)[2384] [частями] самой сущности – могут действовать в сущности, в которой они сосуществуют, мы все же не [утверждаем], что они обязательно могут и двигаться, [совершая] производящее действие (κατ᾿ ἐνέργειαν ἀποτελεσματικήν) без согласия того, кто хочет. Если же мы условно предположим, что они «хотят» действовать по собственному [усмотрению] (τὸ ἴδιον... ἐνεργεῖν), исходя из природного движения, то [все равно] без склонности, так сказать, того, кто ими обладает, они не смогут [совершить] совсем никакого производящего действия [лишь] по собственному устремлению. Ибо за силой [2385] не всегда следует дело,[2386] если сила лишена склонности того, кому она принадлежит, ибо [склонность] привносит ей завершение на деле по энергии, <1261D> а сама по себе [сила] лишена основания (ἀνυποστάτῳ).[2387] Напрасно они выдвигали [как аргумент] хотение, не способное завершить что-либо (μὴ οὖσάν τινος ἀποτελεστικήν), без обладающего им и хотящего – вот что говорит учитель. Ибо ясно, что не обязательно хотению следует то, чего захотелось, и, равным образом, остальным [действиям] остальные [результаты] без привнесения в них подлежащего (ὑποκειμένου), в каковом они и существуют.[2388]

Итак, послушайте: если вы заключаете о божественном, исходя из [близких] нам образцов (παραδειγμάτων), то, следуя своим собственным предположениям, согласитесь, что [вещи], сосуществующие одна с другой через посредствующее отношение (τὴν μέσην σχέσιν),[2389] обязательно относятся к числу существующих одновременно; я имею в виду хотящего и то, чего захотелось, рождающего и рожденное – [вещи], сосуществующие одна с другой через отношение, то есть, <1264A> хотение и рождение.[2390] Ибо как нет ни видения без видящего и видимого, ни мышления без мыслящего и мыслимого, так нет ни рождения без рождающего и рождаемого, ни хотения без хотящего и того, что хочется, поскольку не следует хотению то, чего хочется – как было показано – без привнесения [участия] хотящего.[2391] Если же эти [вещи, сосуществующие] через отношение, относятся к числу одновременных – ибо отношение между обоими неподвижно, – то, стало быть, Сын, и рождаясь по нашей [природе], был одновременно с Рождающим Отцом, Который вечно был Отцом, посредством рождения; [ибо Сын] никоим образом не воспринимает промежутка (παρενθήκην)[2392] времени между Ним и Рождающим Отцом; и Сын есть уже не Сын хотения, а Сын Рождающего Отца.

И это, говорит [учитель], пусть будет сказано, исходя из [близких] нам образцов, <1264B> то же, что [относится] к Богу – «для Которого хотение рождать есть, наверное, [уже] рождение» – превыше всего этого. Словом же «наверное» [учитель] высказал неуверенность по поводу этого, ибо рождение Сына от Отца пребывает и превыше хотения. Ведь Сын [рождается] от Отца не при посредстве хотения, и хотение Отца ни в каком отношении не мыслится прежде Сына, так как Отец не существовал прежде Сына, как ум – прежде [исходящего] из него слова, или свет – прежде отблеска.[2393] Ибо, одновременно обладая бытием, Отец и безначально рожденный от Него Сын и волю имеют одну – простую и неделимую, равно как и сущность одну и природу.[2394] <1264C>

Трудность 25

Поскольку учитель премудро определил, что Отец больше Сына в качестве причины (τῷ αἰτίῳ)[2397] – ибо Сын от Отца, а не Отец существует, [рожденный] от Сына – ариане,[2398] присовокупив посылку, [что Отец] есть причина по природе, коварно вывели в отношении Него, [что Он] есть большее по природе.[2399] В первый раз [учитель] превосходно опровергает их вводящий в заблуждение вывод, сказав так: «Не знаю, кого они вводят в заблуждение – себя или тех, к кому [обращено] их слово. Ибо не безусловно <1264D> все то, что сказывается о чем-нибудь, будет сказываться и о подлежащем ему, но, очевидно, [в зависимости от того], о чем [говорится] и что» это есть.[2400] Он имеет в виду, что не все, что сказывается о причине как о причине, будет сказываться и о [том же как сущем] по природе. Ибо [будет] неразумно, если то, что сказывается, например, о мудреце или царе как о мудреце или царе, будет сказываться о подлежащем им, [то есть о мудреце или царе] как о людях, и, [таким образом], в определение сущности подлежащих будет незаконно включаться [2401] (συμπαραλαμβάνειν) то, что сказывается о мудрости как о мудрости и о царстве как о царстве, [то есть] то, что совершенно никак не причастно логосу сущности, так чтобы воспринимать <1265A> [в себя] ее составляющие отличия, исполняющие ее определение.[2402]

Затем же, сплетя для них силлогизм, исходя из их же посылки, он еще более мудро опровергает [противников] их собственными [словами]. [Учитель] говорит так: «Ибо что мешает и мне, сделав посылку „Отец больше по природе“, а затем присовокупив „По природе Он не в абсолютном смысле [нечто] большее, и не в абсолютном смысле Отец“, заключить отсюда, что „большее не в абсолютном смысле больше“, или „Отец не в абсолютном смысле Отец“?»[2403] [2404] Чтобы [толкование] у нас получилось более ясным и сжатым, мы, если [вам] угодно, представим [2405] то, что говорится [учителем], в виде фигуры (σχήματι),[2406] начиная с рассуждения противников и заканчивая учением отца.

Посылка ариан, или же евномиан: <1265B>

«Если Отец – причина Сына по природе, а Отец больше Сына, то, стало быть, Отец по природе больше Сына».

Опровержение святого отца нашего Григория, ниспровергающего противников посредством сведения к нелепому:

«Если, по-вашему, Отец больше Сына по природе, а по природе Он не в абсолютном смысле больше или Отец, то, стало быть, большее не в абсолютном смысле больше, или Отец не в абсолютном смысле Отец».[2407]

Таким вот образом сокрушаются при помощи их собственных ухищрений те, кто отвергают веру: будучи никчемными, они ни с чем исторгнуты из благочестия. Ибо в таковых рассуждениях выводы являются подтверждающими (συστατικά) для посылок, а посылки – определяющими для выводов; в каковые [ложные выводы] и впали по великому невежеству мнящие себя премудрыми. <1265C>

Трудность 26

Поскольку те, у кого язык – словно «бритва, изощренная»[2411] против истины, говорили, якобы спрашивая: «Отец – имя сущности или действия?», чтобы, если мы скажем, что Отец – имя сущности, они вывели отсюда, что Сын иносущен Отцу, так как одна и та же сущность не воспринимает два совершенно различных имени, (ибо если Отец – имя сущности, то [слово] Сын никогда не стало бы именем той же самой), а [если мы скажем, что Отец] – имя действия, они бы ясно показали, что мы исповедуем Сына как творение (ποίημα) Отца, в качестве результата Его действия (ἐνέργημα); <1265D> [итак, поскольку они так говорили], учитель [сначала] немедленно прояснил им путем противопоставления точное значение слов (κυριολεξίαν), сказав, что Отец – это имя не сущности и не действия, а отношения, [обозначающее] то, как относится к Сыну Отец, или Отец к Сыну,[2412] а затем в виде уступки [2413] (συμπεριφορικῶς) прибавил: «Пусть [Отец] будет и [именем] действия»; и далее: «Тогда, пожалуй, [окажется], что Он исполнил как действие само это единосущие». «Как единосущие [может быть] Его действием?», – спросит, наверное, кто-нибудь из весьма пытливых и не переносящих, чтобы им было неизвестно хоть что-то из того, что им нужно. Объяснить это можно следующим образом.

Утверждают, что в сущих вообще есть два действия.[2414] <1268A> Первое [из них] природно производит из сущих [вещи] единородные, единосущные и во всем им тождественные. [Именно] о ней говорит учитель, кротко уступив пустословам, чтобы хоть немного удержать их от богохульства: «Пусть будет по-вашему», согласно разъясненному смыслу слова,[2415] «и Отец – это имя действия». А далее прибавляет: «Но тогда, пожалуй, [окажется], что Он исполнил как действие само это единосущие», то есть единосущие в качестве сущностно существующего (οὐσιωδῶς ὑφεστῶσαν) и живого действия, подобно тому, конечно же, как богомудрые учители истины назвали единородное Слово Божие и Сына Отца Словом Живым, «Силой» и самостоятельно существующей (αὐθυπόστατον) «Премудростью».[2416] Иное же действие, как утверждают, производит посторонние [вещи]: с помощью нее кто-либо, действующий в отношении чего-либо из внешних и иносущных, изготовляет что-то иное, чуждое [его] <1268B> собственной сущности, из какой-либо существовавшей уже прежде материи.[2417] Это действие, как полагают, в научном смысле соответствует искусствам (τέχναις).[2418] О нем-то богомудрый учитель говорит: «Хотя иначе», то есть, очевидно, вопреки тому способу, каким оно было понято,[2419] «и нелепо предположение о действии в отношении этого», и особенно если [действие] понимается [вторым способом] относительно Отца и Сына, относительно которых благочестивый ум не соглашается допустить [действие] даже, собственно, в первом [смысле],[2420] ибо существование Единородного, невыразимое и не постижимое умом, из Отца, вместе с Отцом и в Отце, превыше и этого [действия].[2421] <1268C>

Трудность 27

«В собственном смысле» следует полагать относительно обоих [наименований] – «Бога» и «Отца» – поскольку оба могут говориться [о Боге] по отношению к Христу по причине одной ипостаси; ибо Бог есть в собственном смысле Отец Христа, поскольку Он и после воплощения [2423] <1268D> есть Сын, Слово Божие и один из Святой Троицы, но и, [вместе с тем], Бог Того же Христа, поскольку Он есть поистине человек по причине плоти и именуется одним из людей; ибо то, что [сказывается] о частях, сказывается в собственном смысле и о целом, [состоящем] из них, ибо оно воспринимает все, что природно и в собственном смысле присуще частям, [слагаясь] из каковых это [целое] самостоятельно существует (ὑφέστηκε). И «не в собственном смысле»[2424] следует понимать также в отношении обоих [наименований], и «Бога» и «Отца», ибо ни то, ни другое не может быть сказано в отношении Христа в собственном смысле, по причине природного различия природ, из которых и в которых Он состоит; поскольку то, что присуще сложному целому,[2425] никогда не будет сказываться в собственном смысле об одной из его частей.[2426]

«Противно же тому, как дело обстоит в отношении нас» – то есть обратно тому, как обстоит дело в отношении нас. Ибо когда я <1269A> созерцаю различие (διαφοράν) природ и по примышлению [2427] произвожу их различение (διάκρισιν),[2428] то я не могу полагать «в собственном смысле в отношении обоих», то есть «Отца» и «Бога». Ибо Отец не есть в собственном смысле Бог Сына,[2429] а Бог не есть в собственном смысле Отец плоти. «Противно» же, то есть наоборот, то есть взаимообратно (ἀντιστρόφως), ибо, очевидно, «в собственном» и «не в собственном смысле» понимается, [с одной стороны], в отношении единения и единой ипостаси, а [с другой стороны], – в отношении различия природ и их различения по примышлению; поскольку единая ипостась по разъясненной причине воспринимает Бога как в собственном смысле «Бога» и «Отца», в качестве [Бога и Отца] единого Христа, а сущностное различие природ,[2430] наоборот, воспринимает [Его как Бога и Отца] не в собственном смысле, как «дело обстоит в отношении нас». Ибо Бог есть наш Бог в собственном смысле, <1269B> равно как [Бог] плоти Слова, Отец же не в собственном смысле, равно как не [в собственном] и в отношении плоти Слова. Итак, путем взаимообмена (ἐνηλλαγμένως) можно высказывать о частях то, что относится к целому, и о целом – то, что относится к [его] собственным частям; и [тогда] постижение предложенной [трудности] будет простым и ясным.[2431]

И чтобы то, что я имею в виду, стало яснее, [можно сказать так]: когда Христос созерцается как ипостась, следует полагать «в собственном смысле относительно обоих», то есть «Бога» и «Отца», а когда по причине неслитного существования тех, в каковых и из каковых Он есть,[2432] созерцаются природы Христа, следует полагать наоборот, то есть «не в собственном смысле», как «дело обстоит в отношении нас». Это ясно показывает и [сам] учитель, когда он прибавляет такие слова: «И именно это вводит в заблуждение еретиков – сопряжение (ἐπίζευξις) имен, <1269C> когда имена взаимозаменяются по причине сосмешения (σύγκρασιν). Знак (σημεῖον)[2433] же [состоит в том], что, когда природы по примышлению разводятся (διίστανται), [вместе с ними] разделяются (συνδιαιρεῖται) и имена».[2434] То есть, пока ты рассматриваешь Христа как единую ипостась, сопряжение имен по взаимообмену (κατ’ ἐπαλλαγήν) [остается] неразделенным (ἀδιαίρετος), но всякий раз, как ты по примышлению [2435] разводишь (διαστήσῃς) природы Христа, исполняющие единую ипостась, ты вместе с природами разделил (συνδιεῖλε)[2436] и имена. Или еще: поскольку Христос – по природе двойственный, в отношении Него [о Боге] сказывается и то и другое, и «Бог» и «Отец»; в собственном смысле – когда имена произносятся в соответствии с природами, а не в собственном смысле, когда наименование одного из двух [начал], из каковых, в каковых и каковые Он есть,[2437] передается [другому] путем взаимообмена (ἐπηλλαγμένως ἀντιδίδοται) по причине единства по ипостаси.[2438] Не умея, или, точнее говоря, не желая этого делать, <1269D> прежние и нынешние еретики не устают хулить единородного Бога Слово, одни – низводя [Его] до творения по причине человеческой [природы], а другие – смешивая домостроительство по причине отрицания природ, из каковых Он есть.

Другой же [муж], весьма мудрый в божественных [делах],[2439] когда я спросил его об этом месте, сказал так: и «в собственном смысле», и «не в собственном смысле в отношении обоих» [принадлежат] к одному и тому же относительному сказуeмому, [говорится] ли Отец, или Бог, или и то и другое, [к одному и тому же] – ибо оно полагается в отношении единого Христа, состоящего из двух противоположных [начал], о которых и сказывается в собственном смысле и не в собственном смысле. Если Отец Христа будет назван «Богом» по примышлению двух природ, то Он, пожалуй, будет назван так в собственном смысле в отношении творения, а не в собственном – в отношении Слова Божия. Равным образом и наоборот: Отцом [Он будет назван] <1272A> в собственном смысле в отношении Слова, а не в собственном – в отношении творения, как это говорится и в отношении нас. Ибо Он наш Бог в собственном смысле, а Отец – не в собственном. Согласившись с этим толкованием мудреца как удачным, я решил включить его в свое писание.

Трудность 28

Я много раз задавался вопросом, как и на каком основании,[2448] по словам учителя, говорится о том, что Бог «приемлет» то, что имеет по природе,[2449] и, не в силах дать себе убедительный ответ, решил, в конце концов, что хорошо будет спросить [об этом] у одного премудрого старца, и он весьма искусно разъяснил эти слова [учителя], говоря так: «Предположим, что некто, объясняя каким-то [другим людям] природы сущих, сказал им: „Уделим Богу всесилие, премудрость, <1272C> благо и справедливость; равно как творению – рабство, покорность, ограниченность, возникновение (ὑποστῆναι) из не сущих, и следующие за этими [свойствами], ибо природа каждого, согласно общим понятиям (κοιναῖς ἐννοίαις),[2450] требует [своих] собственных [свойств]“. Итак, говоря „уделим Богу“, этот человек предоставил Ему не то, что не было присуще [до этого], а то, что природа [и так] имеет. Ибо это [слово], „уделим“, означает, что мы словно определяем (διορίζειν) природу чрез присущие ей [свойства], [отделяя их] от не таковых». Таким же образом и ты воспринимай слова учителя «если мы уделим Богу» благочестиво, то есть [в том смысле, что] природа приемлет присущее ей от [людей], различающих вещи (τῶν διευκρινούντων τὰ πράγματα). <1272D>

Трудность 29

И об этом я спросил у упомянутого старца, и он сказал, что [слова] «или не был» не [следует ставить] в зависимость от предшествующего,[2452] чтобы не сделать заключение, что Бог – злой. «Ибо, утверждаем мы, невозможно, чтобы Бог был злым или не был» злым – стало быть, Он злой, если [слово] «злым» – общее [для обеих частей]. Ибо два отрицания приводят к одному утвердительному [высказыванию]. Итак, «невозможно» – это отрицание, а будучи связанным со [словами] «не был злым», оно приводит к заключению, что Он злой. Это не так, ни в коем случае! Но каждая [часть] <1273A> сцеплена со своим собственным началом, и разрешить трудность в этой части предложения следует так: [после слов] «Ибо, утверждаем мы, невозможно, чтобы Бог был злым» надо поставить знак препинания, а затем начать другую мысль и добавить: «или [чтобы] Он не был» в смысле «[не] был несуществующим (ἀνυπάρκτου)».

Трудность 30

Тот, кто осветил (καταφωτίσας)[2454] ум чрез возвышенное созерцание помышлением каждого из божественных имен, возвел [его] к изначальному и духовному смыслу (λόγον)[2455] каждого и преобразовал [сообразно с этим смыслом], трудами ради добродетели подчинил «мудрование плотское»[2456] духу и «стал послушным даже до смерти»[2457] – тот поистине «шествует чрез божественные наименования» безупречно по духу и плоти, совершая путь божественный и ведущий к Богу, поспешая к горнему уделу «возвышенно» – по таинственному созерцанию чрез возвышенные имена, а «сострадательно» – по деятельному любомудрию [2458] чрез [имена] телесные; «лучше же [сказать] – всецело по-божески», ибо и делание [у него] созерцательно и не лишено благодати разума;[2459] [что же касается цели], ради которой [этот человек] избрал намеренное (γνωμικήν) <1273C> отчуждение от плоти по причине совершенного обрезания самих [2460] природных движений, [учитель] ясно показывает, что для того, чтобы «стать» и самому по благодати «Богом»,[2461] сделав себя превыше вещества по плоти посредством делания и превыше вида (εἶδος)[2462] по уму посредством созерцания ([сложившись] из каковых [частей] существует существование сущих)[2463] и, говоря в целом, по обладанию добродетелью и ведением став совершенно невещественным (ἄϋλος) и безвидным [2464] (ἀνείδεος), чрез Бога Слово, Который, по природе в собственном смысле невещественный и безвидный, ради нас стал поистине [одним] из нас, [восприняв], как у нас, вещество и вид.

Или еще: «Лучше [сказать] – всецело по-божески» [сказано] по причине того, что этому [человеку], достигшему доступных людям добродетели и ведения, от сострадания <1273D> Богу и ближнему стало присуще бесстрастие, [так что] он страдает из-за вины (ὀφειλῆς)[2465] других и с готовностью отдает душу, ибо совершенно свободен от скверны.[2466]

Трудность 31

Если поистине упразднение законов природы привело к исполнению горнего мира, то ясно, <1276A> что, если бы они не были упразднены, горний мир остался бы ущербным, неисполненным. Каковы же эти законы природы, которые упраздняются? Я полагаю, это зачатие посредством семени и рождение посредством тления (φθορᾶς), [ибо] из этих [законов] ни один никоим образом не определил (ἐχαρακτήρισε) истинное Божье воплощение и совершенное вочеловечение.[2468] Ибо поистине [Его] зачатие было чистым и не причастно [2469] семени, а рождение – тлению; и потому Мать и после родов Рожденного есть Дева, сделавшаяся (διαμείνασα)[2470] еще более бесстрастной посредством родов (что невероятно и выходит за пределы любого закона и логоса природы), а Удостоивший родиться из ее плоти есть Бог, еще более укрепивший (διασφίγξας)[2471] Ей, матери, узы девства посредством рождения. <1276B> Воистину дивное дело и дивная весть: рождение и появление на свет [2472] Младенца произошло так, что рождающие затворы Родившей [остались] не отверзтыми.[2473] Ибо должно, воистину должно было, чтобы Создатель природы, восстанавливая природу чрез Себя, первыми упразднил [те] законы природы, с помощью каковых грех чрез «непослушание»[2474] обрек людей на то, чтобы они имели ту же особенность (ἰδιότητα) преемства один от другого, что и неразумные животные, и таким образом возобновились бы (ἀνανεώσασθαι) законы первого и воистину божественного творения; так чтобы Бог, будучи сильным, восстановил по человеколюбию то, что человек, будучи немощным, по небрежению уничтожил.[2475]

Итак, если законы природы, [возникшие] по причине греха, были во Христе упразднены, и всяческое подобающее рабству восстание страстей чрез пришествие Слова полностью прекратилось, то, конечно же, «должно, чтобы исполнился горний мир», <1276C> как говорит учитель. И «да не воспротивимся» этому. Ибо если ветхий Адам, подвластный греху, будучи простым человеком, чрез непослушание упразднил первые, [пребывающие] в Духе законы природы, исполнил дольний мир [людей], рожденных по нему [2476] во плоти на тление (φθοράν),[2477] и стал [их] предводителем «по подобию [его] преступления»[2478] (и никто не будет [на это] возражать) – то в гораздо большей степени будет, пожалуй, [верно то], что новый безгрешный Адам, Христос Бог, как Слово (Λόγος) упразднив законы неразумия (ἀλογίας),[2479] привнесенные в природу по причине греха, исполнил горний мир праведно рождаемых по Нему в Духе на нетление (ἀφθαρσίαν) и стал [их] предводителем по подобию Его послушания. И пусть не сомневается никто из тех, кто имеет хотя бы малое понятие о могуществе Божием <1276D> и не пребывает в неведении о его величии. Таким образом исполняется горний мир рожденных по Христу в Духе, так получает подобающий конец плотский закон дольнего рождения, и все заново выстраивается в согласии с порядком (ἀναῤῥυθμίζεται)[2480] горнего мира.[2481]

Поскольку мне кажется, что сверх этого [выше сказанного] слова учителя имеют и другой смысл, следует сказать и о нем, насколько это для нас возможно, ибо [теперь] Бог направляет [мое] слово к Евангелиям. Мой Иисус, единственная Причина всех и Бог, <1277A> сокрыто обучая в притчах, назвал человека «овцой», отбившейся от божественной сотни,[2482] «драхмой», пропавшей из божественной десятки,[2483] и «распутным сыном», дерзновенно покинувшим отца и расторгшим единодушие божественной братской двоицы:[2484] «овцой» – поскольку [человек], как я полагаю, нуждается в заботе, поскольку он ведом и управляем, [а еще] потому, что он предоставляет владеющему три полезные вещи – шерсть, ягненка и молоко, ибо он и питаем и питает логосом и тропосом естественного созерцания, и облачаем и облачает тропосом нравственной философии, и богатеет и обогащает путем рождения подобного посредством таинства истинного видения (ἐποψίας);[2485] «драхмой» же [Он назвал человека] – поскольку он, блистательный и царственный,[2486] по принципу [2487] «образа» отображает божественный первообраз,[2488] <1277B> и, насколько возможно, способен к восприятию целокупной божией красоты; «сыном» же – поскольку он наследник отчих благ и равночестен Отцу по дару из благодати.

Этого-то человека, заблудшего, как овца, Промыслитель Бог, как Пастырь, разыскал, «нашел» и, «взяв» Себе «на плечи»,[2489] вернул в стойло пасущихся вместе [с нею];[2490] [его же], как образ,[2491] погребенный под страстями и утративший изначальную красоту, [Бог] Слово, как Премудрость, возжегши Свою плоть, как свечу, светом Своего Божества, «нашел» и счел [эту] находку основанием для великой радости,[2492] ибо чрез нее [находку] Он восполнил ущерб божественной десятки.[2493] [Его же], как сына, «умерщвленного» грехом и «пропавшего» из-за неведения Бога,[2494] [а затем] <1277C> вернувшегося, Он, как добрый Отец, принимает, вновь возлагает [на него все] без изъяна признаки прежней чести [2495] и – что значительнее и таинственнее всего – «закалывает упитанного тельца»,[2496] чем бы ни был этот «телец» и его необычайное (παράδοξος) заклание (я же считаю, что [«телец»] есть наивысший, самый сокрытый и неведомый Логос непостижимого умом и неведомого тропоса божественного и неизреченного Промысла, и Его богоприличное раздаяние (μετάδοσις) сущим),[2497] и считает возвращение сына высшим поводом для неизреченной радости, ибо с этим [возвращением] великолепно исполнилась и двоица «сыновей» – чем бы она ни была – и, прежде нее, десятка «драхм», и, прежде той [десятки], сотня «овец». Сейчас, если угодно, мы воздержимся от разговора об этих [вещах], <1277D> намереваясь в другой раз, в более подходящее время, с надлежащим разъяснением определить таинственный смысл [2498] каждого числа.[2499]

Итак, если Господь и Спаситель, как «добрый пастырь овцу»,[2500] «взяв на плечи», вернул человека к пасущимся вместе [с ним]; будучи «Премудростью Бога» и Отца и «силой», чрез воплощение «нашел» человека, как «драхму», имеющего царское изображение посредством образа; как добрый и всемилостивый Отец, принял его, как возвратившегося «сына», и, сопричислив к силам небесным, включил [в них], посредством спасенного человека восполнив ущерб каждого из чисел, [сущих] в небесах – то ясно, что Христос Бог «исполнил горний мир», Сам богоприлично соделав в Себе спасение всех.[2501] <1280A>

Если угодно, рассмотрим предложенное трудное [место] также и иначе. Тщательно изучившие природу сущих утверждают, что законом каждой природы является неуклонное и неизменное постоянство логоса, по которому она существует и возникла;[2502] и с тем, что [сформулированное] таким образом определение закона природы правильно, согласится, как я полагаю, каждый [человек], причастный наукам. Если же это истинно, то ясно, что закон природы как логос природы сберегает нерушимым, так, по необходимости, сохраняет непреложным (ἀμετάθετον) и ее место по положению (κατὰ τὴν θέσιν). Тот же, Кто законом, логосом и природой премудро определил ипостась (ὑπόστασιν)[2503] сущих [по отдельности] для каждого вида, будучи сверх природы, закона, ума, логоса, места и движения, не действует (ἐνεργεῖ) среди [вещей], подвластных природе, <1280B> подобно чему-либо из [сущих] по природе, но с [вещами, сущими] по природе [вещей], подвластных природе, обращаясь превыше природы – так, как присуще Ему – Он действует (δρᾷ) и претерпевает (πάσχει), невероятным образом (παραδόξως) сохраняя неизменность нетронутой (ἀκραιφνὲς τὸ ἀμετάβολον)[2504] для обоих – и для Себя претерпевающего, и для [вещей], на которые направлено действие (τοῖς δρωμένοις).

Таким образом, Он и Сам, подвигнувшись к нам вниз, стал – чрез явление согласно нашей [природе] – поистине совершенным человеком, нисколько не подвигнувшись вовне Себя и никоим образом не испытав ограничение по месту, и нас совершенно обожил, вообще не изъяв по [принципу] изменения (κατ’ ἀλλοίωσιν) ничего из нашей природы; и Себя всецело без изъяна отдав, и человека всецело <1280C> и в полноте восприняв по невыразимому и не приносящему вреда (ἀλώβητον) единению, Он ничего не убавил от совершенства по каждому из двух, и тот же Самый есть поистине и всецело Бог, и всецело человек, совершенством по обоим, в каковых Он поистине есть, свидетельствуя о собственной непреложности и неизменности в отношении обоих. Таким образом Бог упраздняет законы природы, сверхприродно пользуясь [2505] природой среди [вещей, сущих] по природе.[2506]

Итак, если Христос как человек есть «начаток»[2507] нашей природы у Бога и Отца и словно «закваска всего теста»[2508] – а Он [поистине] есть [все это] у Бога и Отца по примышлению человечества, [при этом] как Слово ни на какое время не исступив из постоянства (μονιμότητος) в Отце <1280D> – то не усомнимся же, что мы, согласно Его просьбе Отцу,[2509] будем там, где сейчас пребывает Он, «начаток» нашего рода. Ибо как Он чрез нас,[2510] не изменившись (ἀναλλοιώτως), сошел вниз [2511] и стал человеком, таким, как мы, но только «без греха»,[2512] сверхприродно упразднив законы природы – так и мы, следовательно, чрез Него взойдем вверх и станем богами, такими, как Он, по таинству благодати, совершенно никак не изменившись по природе. И таким образом тоже, согласно премудрому учителю, исполняется горний мир, поскольку члены тела по достоинству будут сведены ко Главе, то есть, каждый член, судя по [его] близости [ко Главе] по добродетели, в должном порядке (ἐναρμονίως) займет подобающее ему место <1281A> посредством «зодческого искусства Духа»[2513] и исполнит «тело Исполняющего [2514] все во всех»,[2515] все исполняющее и из всех исполняемое.

Итак, как было сказано, или по духовному возрождению рождаемых по Христу, или по восполнению [сущих] в небесах таинственных чисел, совершившемуся во Христе и чрез Христа (я имею в виду [исполнение] божественной сотни словесных овец, таинственной десятки умственных драхм и честной двоицы сыновей), или по совозведению (ἐπισυναγωγήν) членов тела к [их] собственной Главе и к собственному начатку замеса – [так или иначе] горний мир, согласно учителю, во всяком случае исполнится: во Христе он уже исполнился, а в [живущих] по Христу <1281B> исполнится позже, когда станут «сросшимися (σύμφυτοι) с Ним по воскресению»,[2516] те, которые посредством своих «претерпеваний (παθημάτων)» уже стали таковыми по «подобию Его смерти».[2517]

Трудность 32

Всецело разумно прибавив к прежним словам [2520] в [своем] слове о Слове, таинственно сказав слово, которое великий пророк Исаия изрекает о воплощенном <1281C> Слове, [а именно] «власть Которого на плече Его», этот великий учитель разъяснил, как это ему свойственно, в сжатой форме, каковой подобает считать эту «власть», сказав: «ибо со крестом поднимается». Однако, поскольку крест, исходя из его пониманий (ἐπινοίαις), допускает множество [способов] созерцания, то должно исследовать, согласно какому пониманию о кресте учитель в этом случае назвал его «властью». Ибо крест созерцается по облику (σχῆμα), по сложению, по особенностям частей, по энергии и по многим другим пониманиям (ἐπινοίας), которые зримы любящим созерцать божественное.[2521]

По облику – это когда [крест], созерцаемый [таким образом], подразумевает силу, охватывающую все, и то, что вверху, и то, что внизу, в обе стороны, в [присущих] им пределах; по сложению <1281D> – это когда он являет сущность, промысл и суд, или же их проявления, то есть премудрость, ведение и добродетель все проницающей силы: сущность и премудрость как способность творящую (ποιητικήν) – посредством вертикальной линии, промысл и ведение как способность сохраняющую (περιποιητικήν) – посредством поперечной, а суд и добродетель как способность, упраздняющую зло и связующую сотворенные и сохраненные [вещи] с их собственным началом и причиной – посредством всего [креста]; по особенностям частей – это когда посредством вертикальной <1284A> линии крест означает, что Бог, по причине прочного и неподвижного утверждения (ἀμετακίνητον ἵδρυσιν), всегда пребывает одинаковым и никоим образом не исступает из собственного постоянства, а посредством поперечной являет, что все творение полностью зависит от Бога, не имея никакого начала и никакой основы бытия, кроме Бога;[2522] по энергии же – когда он означает бездействие и умерщвление пригвождаемых к нему.[2523] По этому-то способу созерцания, как я полагаю, учитель и истолковал пророческое слово.

Подобно тому как любая власть (ибо полезно бывает указать истинное [значение] вещей, которые превыше нас, на примере [вещей], близких нам) имеет некие знаки отличия, посредством которых всем становится ясно, что такой-то получил от василевса такую-то власть, как, например, [знак отличия] архонта – так называемые кодикиллы,[2524] <1284B> [знак отличия] опоясанного мечом [военачальника] – так называемая докиана,[2525] и у другого – другая, посредством какого-либо иного условленного знака, и они сами принимают эти [знаки] от василевса и уносят их своими руками, а, выйдя [от василевса], дают их нести своим [людям] – [так вот, как дело обстоит со знаками отличия наших властей], таким же образом и Владыка наш Иисус Христос, по примышлению человечества приняв Свой крест как знак (σύμβολα) Своей власти, вышел, держа его «на плечах»; сначала Он понес его Сам, а затем отдал другому,[2526] являя этим, что тот, кому вручается власть, должен, в первую очередь, [сам] повести за собой ведомых этой властью, придерживаясь [правил], этой властью предписанных (ибо [только] в таком случае его [наставления] будут приемлемыми для других), и тогда [уже] приказывать препорученным ему действовать так же, [как он]. Если же знак отличия власти Господа нашего Иисуса Христа <1284C> есть крест, который Он получил и нес «на плечах», то следует узнать, что Он желал явить посредством этих [вещей], которые он так таинственно осуществил и претерпел. Сведущие в знаках утверждают, что плечо есть признак делания, а крест – бесстрастия, ибо он производит умерщвление.[2527]

Посредством этих иносказаний Господь наш и Бог, пройдя полностью (διεξελθών) и то и другое, на что [указывают] иносказания (я имею в виду делание и совершенное бесстрастие, так чтобы делание не искажалось посредством тщеславия), – [так вот], посредством того, что Он Сам соделал, [Господь] показал покорным [Ему], разве что не возглашая это открыто, что «это есть знак Моей власти; поэтому каждый из вас, кто этой власти вожделеет, „отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною“»,[2528] <1284D> то есть [«возьми» на себя] делание, умерщвляющее страсти, доброту и благо щедрости (ἀφθονίας);[2529] этими словами [Спаситель] являет, что Он стремится к тому, чтобы все владели этой властью подобно Ему Самому. Ибо тем, что богоносный учитель сказал «со крестом поднимается», он, как я полагаю, разъяснил нам следующее: поскольку разумная [2530] природа людей возвышается посредством делания и сопряженного с ним бесстрастия, то, очевидно, говорится, что вместе с нею возвышается и Сам Христос, <1285A> то есть христоподобное состояние (χριστοειδὴς κατάστασις) в людях, возвышающееся в [должной] последовательности и по порядку, продвигаясь чрез бесстрастное делание к познавательному созерцанию природы, а от него – к богословскому тайноводству.

Именно это, как мне кажется, имеет в виду великий и святой Дионисий Ареопагит, когда говорит: «Но поскольку Божество есть начало священного благочиния, по которому священные умы становятся сознающими себя, восходящий к видению собственной природы вначале увидит, кто такой есть он сам, и получит [это как] первый священный дар от воззрения на свет; кто же правильно, беспристрастными очами рассмотрит собственные [качества], тот оставит мрачные недра неведения, но совершеннейшего единения с Богом и причастия [Ему], <1285B> будучи несовершенным, сам возжелает не сразу, а мало-помалу, посредством первостепенных его [качеств продвигаясь] к еще более первостепенным, а чрез них к самым первостепенным, а достигнув совершенства, будет по порядку и священным образом возведен к высшему богоначальному общению (κοινωνίαν)».[2531]

Стало быть, таким образом Единственный Всевышний, согласно этому великому и богоносному учителю, «со крестом поднимается» через нас, ибо мы в Духе по Нему возвышаемся, посредством делания и связанного с ним бесстрастия вводимся в ведение, а посредством [ведения] в бесплотном уме возвышаемся к таинственному созерцанию божественных [вещей] и посвящению [в них], дерзновенно добавлю, что и к участию (μετουσίαν).[2532]

Трудность 33

«Слово уплотняется» богоносный учитель сказал, как я полагаю, в следующем смысле: или [в том смысле], что, будучи Словом, простым и бестелесным, и духовно питая в [должном] порядке все [сущие] в небе божественные силы, Он удостоил и «уплотниться» посредством Своего пришествия во плоти, ради нас [сделавшись одним] из нас, таким, как мы, но «без греха»,[2534] и изложить подходящим для нас способом, с помощью речений и примеров, учение о неизреченных [вещах], превосходящее силу всякого слова (ибо сказано, что Он «все говорил... притчами, и без притчи ничего не говорил»,[2535] поскольку учителям свойственно пользоваться [этим средством], когда слушатели не понимают того, <1285D> что им говорится, сразу,[2536] и [таким образом] приводить их к его постижению); или [он сказал это в том смысле], что, неизреченно сокрыв Себя ради нас в логосах сущих,[2537] Он соразмерным образом (ἀναλόγως) обозначается посредством каждого из видимых как посредством неких букв, целый в целых и вместе с тем полнейший, и во всех отношениях целостный (ὁλόκληρος), целый и не уменьшающийся (ἀνελάττωτος), в различных – не имеющий различия (ἀδιάφορος) и всегда пребывающий одинаковым, в сложных – простой и несложный, в подвластных началу – безначальный, незримый – в зримых и в осязаемых – неосязаемый; или [в том смысле], что ради нас, «дебелых» (παχεῖς) по разумению, Он согласился стать телесным (σωματωθῆναι) и запечатленным [2538] буквами, слогами и словами, <1288A> чтобы понемногу свести к Себе нас, следующих за Ним [исходя] из всего этого, объединенных (ἑνοποιηθέντος) Духом, и возвести к простому и безотносительному понятию о Нем, настолько чрез Себя сплотив нас к единству с Ним, насколько Сам чрез нас распространил [2539] Себя по логосу снисхождения.[2540]

Трудность 34

Из того, что в сущности, то есть из самой сущности, никогда не познается, чтó такое есть Бог;[2542] ибо понятие о том, что такое Он есть, непостижимо и совершенно недоступно для любого творения, в равной степени видимого и невидимого; а из того, что окрест сущности,[2543] Бог позволяет (ὑπενδίδωσι) [познать] Себя видящим – но только то, что Он существует, и то если это созерцается правильно и благочестиво. Все, что окрест сущности, косвенно указывает не на то, чтó такое Он есть, а на то, что такое Он не есть, поскольку нерожденность (ἀγένητον), безначалие, беспредельность, бестелесность и все таковые [качества] суть окрест [Божественной] сущности и представляют, что такое она не есть, а не то, что она есть что-то. Это же [относится] и к логосам промысла и суда, по которым все премудро производится, вместе с каковыми [логосами] и об упорядоченном созерцании природы говорится, что оно окрест Бога, <1288C> ибо она, соразмерно [себе], показывает только то, что ее Творец существует.[2544] Итак, поскольку отрицания противоположны утверждениям, они попеременно (ἐναλλάξ) дружески сплетаются друг с другом и противопоставляются одно другому; так как отрицания, обозначая не то, что такое есть Божество, а что такое Оно не есть, соединяются с утверждениями относительно того,[2545] что такое Не-сущее есть,[2546] а утверждения, объявляя только то, что [Божество] существует, а не что́ такое Оно есть, соединяются с отрицаниями того, что это Сущее есть нечто;[2547] [таким образом], по отношению друг к другу они являют диаметральное различие (ἐναντιότητα) по противоположности, а применительно к Богу [2548] – [взаимное] сродство (οἰκειότητα) из-за способа столкновения друг с другом [этих двух] крайностей.[2549] <1288D>

Трудность 35

Когда я спросил об этом [месте] многократно упомянутого великого и премудрого старца,[2552] он сказал, что великий и богоносный Григорий посредством этих слов выразил следующее: один и тот же Бог, который, как в собственном смысле Единый, существует только в Самом Себе, не имеет ничего отличного по природе, что [можно было бы] примыслить вместе с Ним, и только в Себе имеет немыслимое, безначальное, беспредельное и непостижимое постоянство (μονιμότητα), из какового Он, по излиянию благости,[2553] приносящему беспредельные дары, произвел (παραγαγεῖν) и осуществил (ὑποστήσασθαι)[2554] сущее из не сущего <1289A> – [так вот, Бог] восхотел всем и каждому по отдельности, соразмерно [каждому] (ἀναλόγως), пречисто уделить и Себя, даруя каждому способность быть и продолжительно существовать (διαμένειν); согласно святому и богоподобному Дионисию Ареопагиту, говорящему так: «одно следует воспевать у Бога – что, по причине превосходства (ὑπεξαιρεῖσθαι) над всеми, Он, благостью произведя к бытию все устроение умопостигаемых [вещей] и все благоприличие видимых, по некоему неизреченному логосу премудрости без уменьшения (ἀμειώτως)[2555] пребывает в каждом из творений, соразмерно [ему], но, при этом, ни по какому логосу или тропосу [в них] не содержится, в одних [пребывая] по изобильному дарующему благо излиянию, в других – в средней мере, а в третьих – так, чтобы они могли отображать Его хотя бы в чем-нибудь».[2556] Наверное, это, согласно моему неразумию, и означают [слова] «Благо изливается и шествует» – <1289B> что Единый Бог умножается путем передачи (μεταδόσει)[2557] благ соразмерно [вещам], способным [их] воспринять.

Трудность 36

Не настолько чудесно, как я полагаю, было то – хотя и то в высшей степени [чудесно] – что Бог природу людей, которая чиста по первому сотворению, ибо была почтена рукою Бога, привел к общению (κοινωνίαν) с Собою посредством «вдуновения»,[2559] чрез «подобие» уделив [ей] божественной красоты по «образу»,[2560] насколько [чудесно было] то, что Он согласился, чтобы эта [человеческая природа], оскверненная и бежавшая от Бога из-за запечатлевшихся на ней страстей, <1289C> сблизилась (προσομιλῆσαι)[2561] с той, [Божественной], и причастился худшего; и Он приумножил чудо невероятным (παραδόξῳ) единением по причине совершенного отсутствия смешения [этих] вещей.[2562] Ибо прежде ни по какому логосу, ни по какому тропосу ни сущности, ни ипостаси, в каковых [логосах и тропосах] созерцаются вообще все сущие [вещи], природа не воспринимала единства (τὸ ἓν)[2563] с Богом, а теперь она восприняла единство с Ним по ипостаси посредством невыразимого единения, очевидно, сохраняя собственный логос без изменения по сущности отличным от Божественной сущности, по отношению к которой она обладает единством и неразделимостью (ἀδιάφορον) по ипостаси, [достигнутыми] посредством единения;[2564] чтобы по логосу бытия, по которому она возникла и существует, остаться [неизменной], имея свое, в собственном смысле, бытие никоим образом не уменьшенным, а по логосу как-бытия (τοῦ πῶς εἶναι),[2565] восприняв самостоятельное существование (τὸ ὑφεστάναι) по-божески, ни узнавать, ни допускать вообще никакой склонности к движению к чему-либо иному.[2566] <1289D> Таким-то образом Слово вступило в «общение» с природой людей, «намного более невероятное, чем прежнее», сущностно (οὐσιωδῶς)[2567] соединив с Собою саму природу по ипостаси.

Трудность 37

Великий Иоанн есть не только образ покаяния, <1292A> бесстрастия по деятельному любомудрию [2571] и познавательного созерцания (γνωστικῆς θεωρίας),[2572] [покаяния] – ибо он глашатай и креститель, [бесстрастия] – ибо он пустынник, совершенно отрешенный от мира, [созерцания] – ибо он левит, священник и предтеча Бога Слова, но и символ непревратности (ἀτρεψίας) в этих [вещах] по состоянию (ἕξιν),[2573] ибо напряженность (τόνον)[2574] души в этих [вещах] он сохранил неослабной от чрева [матери] и до смерти. Давид же тоже есть образ исповедания, делания и созерцания,[2575] ибо он прежде пастух, а затем царь иудейского племени и губитель «иноплеменников»,[2576] но, однако же, не символ непревратности этих [вещей] по состоянию. Ибо после познания он отпал,[2577] испытав нечто человеческое, и не сохранил непревратным состояние добродетели и ведения. <1292B> Поэтому, наверное, и написано, что он «взыграл пред» Словом не «из чрева», как великий Иоанн, но после совершенного погубления иноплеменников и восстановления «ковчега», то есть после отступления страстей и возвращения ведения.[2578]

Итак, Иоанн есть образ (τύπος) всех рождаемых в Духе по добродетели и ведению посредством покаяния и, чрез преуспеяние, до конца сохраняющих непревратным обладание (ἕξιν) этими [вещами]; а Давид – [образ] всех отпадающих после познания и вновь, посредством покаяния, по добродетели и ведению восстанавливающих в душе ликование божественной радости. Стало быть, высказываясь кратко [2579] и духовно сократив в уме то, что можно было выразить пространным словом,[2580] великий учитель уподобил великим Иоанну и Давиду, <1292C> чрез состояние (ἕξιν)[2581] каждого из них двоих, слушателей божественных речений, поскольку, как я полагаю, каждый из живущих в благочестии содержится, во всяком случае, в одном из этих [двух], согласно тропосу,[2582] ясно изложенному относительно каждого. [Учитель] словно напрямую возглашает следующее: «Вы все, которые восприняли божественный логос добродетели и ведения, зачинаемый в вас чрез покаяние – или, подобно великому Иоанну, чрез преуспеяние сохраните от начала до конца божественное играние души по отношению к Нему, обладая [этим] без превращения, совершенно не увлекаемые никаким видом зла и [никаким] неведением, или, подобно блаженному Давиду, даже если в божественном пути с вами и случилось что-то вопреки желанию,[2583] трудолюбиво, чрез покаяние, <1292D> постарайтесь возвратить себе добродетель и ведение, ревностным терпением и упражняясь в [исполнении] божественных слов, и, по небрежению оставив в распоряжении страстей тот божественный ковчег, [пребывающий] в вас (я имею в виду [ковчег] добродетели и ведения), не претерпите страдание священника Илия – не „умрите“, „упав навзничь“ у „ворот“ храма в Силоме, „сокрушив“ плечо делания».[2584]

Тому же, как я полагаю, этот блаженный отец яснее учит в Слове на «Неделю новую»,[2585] говоря [так]: «Мы имеем повеление „петь Господу песнь новую“,[2586] [будь то] те, которые были совлечены грехом в Вавилон и дурное смешение, <1293A> а затем спасены и возвращены в Иерусалим, там, [в Вавилоне], не имев возможности „петь“ божественную „песнь на земле чужой“,[2587] а здесь составляя новую песнь и новую жизнь; или же те, которые остались во благе и преуспевают [в нем], одно уже совершив, а другое совершая под действием обновляющего Духа».[2588] [Именно] это, по предположению моего неразумия, имел в мыслях учитель, когда сказал: «теперь же у меня прими зачатие и взыграй пред [Богом], и если не как Иоанн, из чрева, то как Давид, при положении ковчега»; умозрение о том, что было сказано [только что], он сократил согласно тропосу умозрения по достоинству и роду.[2589]

Ибо, как утверждают тщательно пекущиеся о такого рода таинствах <1293B> и любящие созерцать [относящиеся] к ним духовные логосы, рассматривается, что всеобщий логос созерцания Писания, будучи единым, расширяется [2590] [и делится] на десять [тропосов], по месту, по времени, по роду, по лицу, по достоинству (или же, по занятию), по деятельному любомудрию, по естественному [любомудрию], по богословскому [любомудрию], по настоящему и по будущему (или же, по образу и по истине), а затем, сокращаясь, описывает (περιγράφειν)[2591] тремя тропосами пять, потом же двумя три, а два заключает в едином, совершенно не исчисляемом логосе;[2592] поскольку [тропосы умозрения] по времени, по месту, по роду, по лицу и по достоинству – каковых [всего] пять – он сводит к трем, [то есть тропосам] деятельному, естественному и богословскому [любомудрию], а эти [тропосы], каковых три, [сводит] к двум, обозначающим настоящее и будущее, эти же [два] – к свершающему (τελεστικόν) и простому, как говорят, и охватывающему все неизреченному логосу, из какового по исхождению (κατὰ πρόοδον) <12930 возникла всеобщая (καθολική)[2593] десятка тропосов, относящихся к созерцанию Писания, и к каковому, как к началу, эта самая десятка по ограничению возводительно (ἀνατατικῶς)[2594] снова сводится к единице.[2595]

По времени слово Писания созерцается тогда, когда оно указывает на [сущее] «когда-то», на [то, что] «было», «есть», «будет», на настоящее, на [сущее] «после этого», «при этом», «от начала», на прошедшее, на будущее, на годы, времена года, месяцы, недели, дни, ночи, части [дней и ночей] и вообще все, что выражает время; по месту же [слово созерцается] тогда, когда оно обозначает небо, землю, воздух, море, населенную землю, [ее] пределы, страны, острова, города, храмы, деревни, поля, горы, ущелья, дороги, реки, пустыни, виноградные точила, молотильные токи, виноградники и вообще все, что может описывать место; <1293D> по роду же, в общем смысле, тогда, когда оно указывает на «ангелов» или все, что относится к устроению [2596] умных сущностей в небесах, а кроме того и на солнце, луну, звезды, огонь и все, чему случается быть в воздухе, на земле и в море, [будь то] животные, зоофиты [2597] или растения, и все, что добывается из земли и поддается ремеслам людей, и все остальное такого рода, особым же образом, когда оно называет людей, народы, племена, языки, колена, роды и все таковое, с [указанием] числа или без него; по лицу же [слово созерцается] тогда, когда оно по имени называет такого-то ангела, или такого-то архангела, или серафима, или все [остальное], что [принадлежит] к умным сущностям, живущим в небесах, или указывает по имени Авраама, Исаака, Иакова или кого-либо другого [человека] из упоминаемых в Писании ради похвалы или порицания; <1296A> по достоинству же тогда, когда оно [упоминает] царство, или царя, или пастыря, или стадо, или священника, или священство, или земледельца, или военачальника, или зодчего, или вообще любое из тех занятий, на которые разделен человеческий род.[2598]

Поскольку все эти [вещи], которые, как показало слово, охватываются пятью тропосами, составляются сущностью, силой и энергией,[2599] первоначальными разделениями относительно них, они во всяком случае движут или движутся, подвергаются действию или действуют, созерцают или созерцаются, говорят или говорятся, учат или учатся, воспринимают попечение или отвращение; и вообще, говоря коротко, либо делая, либо претерпевая, они по взаимному сплетению разнообразно изъясняют нам [2600] деятельное, естественное и богословское любомудрие;[2601] ибо каждое из названных понимается многообразно, согласно примышлениям о нем по созерцанию, или в похвальном смысле, или в укоризненном,[2602] и выявляет [связанные] с ним логосы,[2603] которые либо подлежат исполнению, либо не подлежат, либо природны, либо неприродны, либо мыслимы, либо немыслимы. Как я сказал, тропос относительно каждого логоса является двойным, согласно тому, <1296B> что возможно для разумно совершающего исследование созерцания этих [логосов]; чтобы, исходя из утверждения логосов, подлежащих исполнению, естественных и мыслимых и отвержения не подлежащих исполнению, неприродных и немыслимых представлений (φαντασιῶν),[2604] благочестивые обрели деятельную, естественную и богословскую философию – то же, что можно назвать «боголюбием» (φιλοθεΐα).[2605]

И эти три [любомудрия] вновь разделяются на настоящее и будущее, как имеющие [соответственно] тень (σκιάν) и истину,[2606] прообраз (τύπον) и первообраз (ἀρχετυπίαν).[2607] <1296C> То же, что человеку, достигшему[2608] [должной] меры в добродетели, ведении и премудрости, по силам в этом веке сверхприродно и возвышенно постичь науку о божественных [вещах], [состоит] в прообразе и образе первообразов (ἐν τύπῳ καὶ εἰκόνι τῶν ἀρχετύπων).[2609] Ибо прообраз есть поистине всякая истина, о которой мы полагаем, что она есть сейчас, «тень» и «образ»[2610] большего Слова.[2611] Слово, [пребывающее] во всех [вещах] и сотворившее всё, от настоящего и вплоть до будущего,[2612] понимается как сущее и являющееся в прообразе и истине, [хотя при этом] Оно совершенно ни в чем не пребывает и не является, так как [Слово] есть превыше настоящего и будущего, превыше прообраза и истины, поскольку не имеет ничего противоположного, созерцаемого вместе [с Ним]. Истине же противоположна ложь. Стало быть, Слово, к Которому собирается все сущее, превыше истины,[2613] а также, будучи человеком и Богом, <1296D> поистине превыше всякого человечества и Божества.[2614] [2615]

Итак, пять [названных] прежде тропосов, согласно их многообразному созерцанию, сводятся к деятельному, естественному и богословскому любомудрию, а они, в свою очередь, [сводятся] к настоящему и будущему, то есть прообразу и истине, а настоящее и будущее – к изначальному, то есть [сущему] «в начале Слову»,[2616] делающему так, что Его изведают и увидят те, которые стали достойными Его, трудолюбиво совершили путь к Нему посредством упомянутых [вещей] и возникшую чрез них десятку соделали чрез Него единицей, исторгнувшей их из всякого страстного, <1297A> природного и мысленного движения и сформировавшей (ἐμμορφώσασαν) в них, по всецелому состоянию, [пребывающую] в благодати божественную особенность божественной простоты по природе.[2617] Должно знать и то, что логос промысла насажден [2618] в естественном любомудрии, а логос суда – в деятельном – согласно подобающим им тропосам,[2619] каковыми они являются посредством созерцания сущих и становящихся.[2620]

Вот что, как было сказано, имел в виду учитель, по моему мнению, когда он своевременно назвал упомянутых [выше] святых исходя из тропоса их созерцания по роду и достоинству, а великого Иоанна – также исходя из [тропоса по] месту. Поэтому великий Иоанн как проповедник покаяния есть образ делания, как пустынник – [образ] бесстрастия, как левит и священник – [образ] познавательного созерцания, а как «взыгравший пред Словом» <1297B> из чрева – символ непревратности и обладания добродетелью и ведением; святой же Давид как иудей и пастух отображает деятельное любомудрие посредством исповедания, а как царь Израиля вводит созерцательное тайноводство. Итак, род святого Иоанна – это народ и колено, из каковых он был, достоинство – проповедь и священство, а место – пустыня, в которой он жил; у святого же Давида равным образом: род – народ и колено, занятие, или же достоинство – пастушество и царствование; если и тот, и другой созерцается [этими способами созерцания], [каждый] соразмерно себе, по подобающему логосу сказываемых о нем тропосов [созерцания], он непогрешимо являет таинство, указуемое посредством него. <1297C>

Трудность 38

В дополнение к тому, чтобы знать, что Господь бежал в Египет, надо, как я полагаю, согласно [должной] последовательности, знать и то, кем Он гоним. Итак, Господь бежит не просто в Египет, но гонимый Иродом, царствовавшим тогда в Иудейской земле. Толкуется же «Ирод» как «страсть», «кожаный» и «природа», и Египет тоже понимается множеством способов, согласно тому, какие тропосы созерцания о нем примышляются: иногда [он понимается] как настоящий мир, <1297D> иногда – как плоть, иногда – как грех, иногда – как неведение, а иногда – как притеснение (κάκωσις);[2624] именно по этому толкованию и следует понимать сейчас бегство Господа в Египет.[2625] Стало быть, «хорошо бежать в Египет со Христом», то есть с [пребывающим] в нас распознающим (διαγνωστικῷ) божественным логосом (разумом) (ἐν ἡμῖν διαγνωστικῷ θείῳ λόγῳ),[2626] чрез младенчество пока гонимым, из-за нас, младенцев в отношении него, [а гоним он] «перстным помышлением»,[2627] все еще правящим и царствующим над нами посредством страстных движений плоти, <1300A> в притеснение посредством деятельного [любомудрия]; до тех пор, пока нам, посредством бесстрастия, не будет возвещено о смерти «искавших души»[2628] сущего в нас младенцем (ἐν ἡμῖν νηπιάζοντος) божественнейшего логоса (разума), то есть желающих умертвить нашу богосовершенную жизнь согласно логосу (разуму),[2629] исступленно жаждущих уничтожить богоподобное состояние, или же, [иначе говоря], обладание Тем, Кто посредством нашей неколебимой решимости по произволению (κατὰ προαίρεσιν προθυμίας), словно посредством «легкого облака», [«грядет» и] ступает на наш «Египет», то есть на плоть, «потрясает» ее движения и страсти, словно некие «рукотворные» идолы,[2630] сдвигает их с основания и совершенно изгоняет из души, а после их удаления, как и должно, переводит поклонение на Себя.[2631] Таким вот образом мы «хорошо бежим со Христом <1300B> гонимым», получая бесстрастие как хорошую награду за бегство с Ним посредством добровольного притеснения.

«Зовем» же мы Христа «из Египта», поскольку не позволяем, чтобы [сущий] в нас божественный логос распознавания (τῆς διαγνώσεως λόγον), после отступления и совершенного умерщвления страстей, неразумно предавался ухищрениям против не сущих,[2632] и не допускаем, чтобы в нас только, или в других, имеющих общение с нами, Л(л)огос познавался как плоть. Но, хорошо и добросовестно подготовившись, чрез добродетели, в [области] образов (τύποις) деятельного любомудрия, [сопряженного] с притеснением, взойдем же от этих [вещей], чрез созерцание, к ведению[2633] того, чего они суть образы и предначертания (τύποι καὶ προχαράγματα), словно из некоего Египта прекрасно восходя в Иудею и тех, кто с нами, обучая восхождению; и от знания о Христе Слове [2634] как плоти, [обретенного] чрез деятельное [любомудрие], перейдем к «славе», <1300C> [то есть] ведению [Его] как «Единородного от Отца».[2635] [2636]

Так кто-либо хорошо и благочестиво «бежит со Христом гонимым» и так, наоборот, «зовет» Его, переходя от деятельного [любомудрия] к созерцанию и ведению, все делая с Логосом, согласно Логосу и ради Логоса.[2637] Пусть тебе не покажется невероятным, что «Египет» был истолкован сейчас как притеснение; но изучи [2638] внимательно, что рассказано в Ветхом [Завете] – как [Египет] не только угнетал [сынов] Израилевых, делавших кирпичи, но и самих египтян мучил, истребляя, чрез пришествие Моисея. Ибо, как я сказал, «Египет» толкуется как «притеснение», а кроме того, как «тьма».[2639] А всякое толкование, [построенное] на разумном основании, посредством созерцания воспринимает, в большинстве случаев, и похвальное представление о подлежащем, и укоризненное. <1300D> Итак, если, когда плоть процветает [2640] и утучняется от страстей, душа мучается и омрачается, ибо навык к добродетелям [2641] и просвещение ведения отступают; то таким же образом, разумеется, и [наоборот]: когда душа оберегается и озаряется божественной красотой добродетелей и просвещением ведения, «внешний человек тлеет»,[2642] ибо плоть чрез пришествие Слова лишается природного процветания; [именно] в ней скрывается, или, скорее, царствует дракон, имеющий «силу на пупе»,[2643] [2644] словно некий невидимый «фараон, рассеиватель благ», который прополз [всю] душу, уязвляя [ее] укусами греха;[2645] а в продолжение того, как, из-за трудностей деятельной [жизни], <1301A> «помышление плотское»,[2646] постепенно угасает, [этот дракон] отступает и совершенно умерщвляется, не оставив, разумеется, ни следа своей былой тирании; так что получившие свободу прежде всеобщего воскресения по причине уже совершившегося с ними добровольного воскресения по произволению могут с помощью Христа восклицать «Смерть! Где твое жало? Ад! Где твоя победа?»,[2647] имея в виду наслаждение плоти и связанное с ним обольщение души, [происходящее] от неведения, посредством которых всепорочный диавол, некогда прежде Христа правивший человеческой природой, безжалостно пронзал природу людей «жалом» наслаждения и с жаждой «победы» увлекал ее вниз, к погибели, [поражая] мечом обольщения.[2648] <1301B>

Трудность 39

Вы сказали, что, когда это было прочитано, некоторые из слушавших возразили учителю: они говорили, что не справедливо, чтобы «благоразумные» [люди], вознамерившиеся жить по-евангельски, в отношении кого-либо «желали, чтобы они таковым [вещам] поклонялись и таким образом почитали». Этим, [возражавшим учителю], от себя нечего не скажу, [но] скажу то, чему я был по этому вопросу научен неким старцем,[2651] который премудр в божественных [вещах] и высоко ценит учение отцов. Послушайте (я буду говорить с ними, как будто они здесь), святой <1301C> и блаженный отец наш и учитель Григорий, увидев, что эллины[2652] изначально так неразумно заблудились и совершенно отошли от мысли о Боге, в собственном смысле Сущем, излагает это по закону сострадания (συμπαθείας νόμῳ), чтобы, когда их формы поклонения (τῶν σεβασμάτων) будут пред ними многократно опровергнуты посредством умозаключений, восхождение от неразумия и глупости, а точнее говоря, гнусности [их] поклонения к прямому пути станет для них намного проще; а еще для того, чтобы никто не был совращен их злоучением,[2653] поскольку каждому легко будет заметить и изобличить обман, ничем якобы честным не скрывающий таящееся зло.[2654] <1301D>

Трудность 40

Сведущие в божественных таинствах говорят, что, где [является] «очищение» души посредством добродетелей,[2656] там является и «озарение» ведения после благочестивого рассмотрения сущих, возводящее душу к постижению (κατανόησιν) божественного <1304A> и пригвождающее ее «вожделение» (πόθον) к последнему (τῷ ἐσχάτῳ)[2657] из желанных,[2658] каковое есть Бог, в собственном смысле существующий и познаваемый в «величайших», в «величайшем» и «превыше великого»: «в величайших», ибо [Он существует] в трех ипостасях, единосущных и единомощных (ὁμοδυνάμοις), но и неслитных по причине отчетливой и неизменной особенности каждой [из них] (я говорю о нерожденности, рождении и исхождении);[2659] «в величайшем» же, ибо Божество – одно и то же по сущности и единично;[2660] а «превыше великого», ибо «Божество не ограничивается ни каким-либо количеством, ни величиной, ни размерами» и не заключается ни в каких пределах. Ибо всякая величина имеет предел, Божество же одно беспредельно, согласно тому, как говорит великий Давид: «Велик Господь и весьма достохвален, и величию Его <1304B> нет предела»,[2661] ибо [Божество] не имеет предела ни в каком ограничении; потому Оно и беспредельно,[2662] ибо нет никакого понятия о времени и природе, [способного] его постичь, согласно каковому [понятию] старателями (σπουδασταῖς) в таких [делах] и был вымышлен искусный метод логических умозаключений (ἡ τεχνικὴ τῶν λογικῶν ἐπιχειρημάτων μέθοδος);[2663] чрез этот [метод] и с ним были показаны не способные к нахождению истины, которые уверовали, будто все, что не было постигнуто их рассуждениями, вообще не существует.[2664]

То, что он имеет в виду вышесказанное, учитель показывает и тем, что он употребляет те же выражения и в других Словах. Так, в «Слове на прибытие из Египта» он говорит, таким образом по-богословски рассуждая о нетварной и божественной сущности и о тварной природе, воспринявшей начало бытия: «Называется же [Господство] Богом, и состоит в трех величайших: Виновнике, Творце и Совершителе, <1304C> то есть, в Отце, Сыне и Святом Духе».[2665] И еще: в «Слове о Крещении» он, размышляя об одном и том же святом Божестве в трех святых ипостасях, говорит [так]: «отовсюду равную, отовсюду одну и ту же, как единая красота и [единое] величие неба, беспредельное сращение трех беспредельных». [2666] [2667] Таким образом, учитель сам стал толкователем себя для тех, которые внимательно читают его богоречивые слова. <1304D>

Трудность 41

Святые, воспринявшие многие из божественных таинств от «бывших» спутниками и «служителями Слова»,[2669] которые от Него непосредственно были посвящены в ведение сущих, [так что потом эти таинства] путем преемства были переданы им чрез тех, которые были до них [2670] – [так вот, святые] говорят, что существование/ипостась (ὑπόστασιν)[2671] всех возникших [вещей] разделяется пятью [способами] разделений [2672] (διαιρέσεσι). Из них первое, как говорят, это [разделение], отделяющее от нетварной природы природу всецело тварную [2673] и получившую бытие посредством возникновения.[2674] Ибо они говорят, что Бог, по благости <1305A> сотворив блистательное устроение (λαμπρὰν διακόσμησιν) всех сущих, не стал от этого явным ему [этому устроению][2675] [относительно того], кто и каков Он есть, и называют «разделением» неведение относительно этого, отличающее творение от Бога. Ибо [разделение], природно разделяющее их [2676] между собой, которое никогда не принимает единение в одну сущность, ибо не может воспринять один и тот же логос [2677] – [это разделение] они оставили неизреченным. Второе же, [говорят они] – это то [разделение],[2678] по которому вся природа, получившая бытие посредством творения, разделяется Богом на [вещи] умопостигаемые и чувственные.[2679] Третье – это то [разделение], по которому чувственная природа разделяется на небо и землю;[2680] четвертое – то, по которому земля разделяется на рай и вселенную (ойкумену, οἰκουμένην);[2681] пятое же – то, по которому [пребывающий] над всеми, словно некая в наивысшей степени объемлющая все [вещи] мастерская,[2682] [2683] природно посредствующий чрез себя между всеми крайними по всякому разделению, <1305B> благоприлично привнесенный по возникновению к [остальным] сущим, [то есть] человек, разделяется на мужское [начало] и женское;[2684] ибо он, очевидно, природно обладает всякой способностью к единению по причине посредничества между всеми крайними,[2685] [осуществляемой] посредством относительной особенности (σχετικῆς ἰδιότητος) собственных (ἰδίων) [его] частей по отношению ко всем крайним;[2686] посредством этой [способности] тропос [единения], исполняемый согласно причине возникновения разделенных [вещей], должен был чрез себя сделать явным великое таинство божественного замысла, завершая в Боге [2687] взаимное единение крайних среди сущих, которое упорядоченно (ἐναρμονίως), последовательно и возводительно продвигается от ближних к дальним и от низших к высшим.[2688]

Ради того человек последним привносится к сущим,[2689] словно некая природная связь (σύνδεσμός), чрез собственные части посредствующая <1305C> между всеобщими (καθόλου) крайностями и в самой себе сводящая воедино [вещи], которые по природе отстоят одна от другой на большом расстоянии – [итак, он привносится ради того], чтобы, начав единение, сводящее все к Богу как к причине, прежде [всего], с собственного разделения,[2690] [а затем] по очереди, последовательно и по порядку продвигаясь чрез средние [части] (διὰ τῶν μέσων),[2691] в Боге, в котором нет разделения, получить предел высокого восхождения (ἀναβάσεως) чрез все, совершающегося по единению, с помощью в высшей степени бесстрастного состояния (σχέσει) божественной добродетели напрочь стряхнув (ἐκτιναξάμενος)[2692] с природы особенность (ἰδιότητα) [разделения на] мужское и женское, по первоначальному логосу совершенно не связанную с божественным замыслом относительно возникновения человека, так чтобы человек был явлен и возник только по божественному замыслу, не разделяемый наименованиями мужского и женского, по каковому логосу он первоначально и возник, не раздробляемый на части, ныне существующие окрест него,[2693] <1305D> по причине совершенного единения, как я говорил, с собственным логосом, по которому он есть.

Затем, соединив рай и вселенную посредством собственного образа жизни, приличного святым, он, пожалуй, соделал бы единую землю, не разделяемую им согласно разделению ее частей, но, скорее, сводимую, ибо он не претерпел бы никакого подчинения никакой из ее частей; затем, соединив небо и землю по причине тождества жизни с [жизнью] ангелов, [осуществляемого] всяким способом по добродетели, насколько это возможно для людей, он, пожалуй, соделал бы единое чувственное творение в отношении самого себя совершенно неделимым,[2694] <1308A> вовсе не разделяемым у него расстояниями по местонахождению, ибо он стал бы легким по духу, и никакое телесное бремя не удерживало бы его [близко] к земле и не препятствовало бы восхождению на небеса, по причине совершенной слепоты ума по отношению к этому [земному] – [ума], который подлинно устремляется к Богу и, как по обычной дороге, премудро совершает подъем возведения к Нему постепенно,[2695] естественно [2696] продвигаясь [вперед], что бы ему ни встретилось.

Затем, сверх этого, соединив умопостигаемые и чувственные [вещи], по причине равенства с ангелами по ведению,[2697] он все творение соделал бы [2698] единым творением, ибо [творение] у него не будет разделяться по ведению и неведению,[2699] поскольку ведательное знание (γνωστικῆς ἐπιστήμης)[2700] логосов в сущих станет у него без изъяна равным со [знанием] ангелов; <1308B> по каковому [знанию] «беспредельно одаряющее излияние»[2701] истинной премудрости, прившедшее согласно допустимой [мере], уже беспримесно и непосредственно доставляет достойным понятие о Боге, недоступное ни распознанию, ни истолкованию. И, в довершение ко всем этим [единениям], [человек], соединив тварную природу с нетварной посредством любви (о чудо Божия человеколюбия к нам!), явил бы, наверное, их как одно и то же по обладанию (ἕξιν)[2702] благодатью, всецелый целиком совершив взаимопроникновение (περιχωρήσας)[2703] со всецелым Богом, став всем, чем бы ни был Бог, кроме тождества по сущности, взамен себя восприняв всецело Самого Бога и, словно в награду за восхождение к Самому Богу, обретя Самого Бога, одного-единственного, ибо Он есть конец движения движущихся, прочный и недвижный покой несомых к Нему, беспредельный предел и бесконечный конец <1308C> всякого определения, установления и закона, логоса, ума и природы.[2704]

Итак, поскольку человек не подвигся природно – согласно тому, как он был сотворен – окрест неподвижного как собственного начала (я говорю о Боге), а неразумно движется вопреки природе, по собственной воле, окрест тех [вещей], которые ему подвластны и над которыми ему самому Богом приказано было «владычествовать»,[2705] злоупотребив природной способностью,[2706] данной ему по возникновению (κατὰ τὴν γένεσιν) для соединения разделенных, [и использовав] ее, скорее, для разделения соединенных,[2707] и, таким образом, едва избежав опасности жалким образом снова перейти в не сущее – потому-то «новоустрояются природы», и совершенно по природе <1308D> Неподвижное невероятным образом, превыше природы, так сказать, недвижно движется окрест того, что движется по природе,[2708] «и Бог становится человеком», чтобы спасти погибшего человека [2709] и, посредством Себя соединив разорванные по природе [части] всеобщей мировой (κατὰ τὸ πᾶν) природы и показав очевидными всеобщие логосы частных [вещей] (по которым присуще совершаться соединению разделенных), исполнить великую волю Бога и Отца, «возглавив (ἀνακεφαλαιώσας)[2710] в Себе все те [вещи], что в небе, и те, что на земле»,[2711] [ибо] «в Нем они и были сотворены».[2712]

В самом деле, всеобщее соединение всех в Самом Себе Он начинает с [присущего] нам разделения и становится совершенным человеком <1309A> – [одним] из нас, ради нас и сообразно нам – имеющим без изъяна все наше, но «кроме греха»,[2713] для этого совершенно не испытав нужды в естественном брачном союзе (ἀκολουθίας γαμικῆς);[2714] [тем самым] Он вместе одновременно и показывает, наверное, как я полагаю, что Богу был заранее ведом и другой способ увеличения множества людей, если бы первый человек исполнил заповедь и не низверг бы себя к скотскому образу (κτηνωδίαν), употребив во зло собственные способности,[2715] и изгоняет (ἐξωθούμενος)[2716] из природы различение и разделение (διαφοράν τε καὶ διαίρεσιν)[2717] относительно мужского и женского, в каковом, как я сказал, Он совсем не испытал нужды, чтобы стать человеком. Наверное, без них, [мужского и женского начал], возможно существовать, [и] нет необходимости, чтобы это осталось «навсегда»,[2718] ибо, как говорит божественный апостол, <1309B> «во Христе Иисусе нет ни мужского, ни женского».[2719]

Затем, освятив нашу вселенную своим человеческим житием,[2720] Он после смерти беспрепятственно отходит в рай, как Он истинно пообещал разбойнику, сказав: «ныне же будешь со мной в раю».[2721] Поэтому, так как для Него наша вселенная не отличается от рая, Он после воскресения из мертвых вновь явился в ней пребывающим с учениками, показывая, что земля, будучи единой, не имеет в себе разделения, сохраняя логос, по которому она существует, свободным от разделения по различию.[2722] Затем же Он посредством вознесения на небо соединил, очевидно, небо и землю и, отойдя на небо с этим земным телом, единоприродным и единосущным нам, показал, что вся чувственная природа едина согласно ее наиболее всеобщему логосу, уничтожив <1309C> в Себе особенность рассекающего ее разделения.[2723] Далее, в прибавление к этому, Он с душой и телом, то есть с нашей совершенной природой, по порядку прошел чрез все [сущие] в небе божественные и умопостигаемые чины и, [тем самым], соединил чувственные и умопостигаемые [вещи], явив в Себе, что схождение (σύννευσιν) всего творения к единому, [исполняемое] согласно его [2724] самому изначальному и всеобщему логосу, совершенно неразделимо и неколебимо.[2725]

И, в довершение ко всем этим [вещам], Он по примышлению [в отношении Его] человечества приходит к Самому Богу, очевидно, как написано, «представ за нас пред лицо Бога»[2726] и Отца, <1309D> [представ] как человек, при том что как Логос Он не может никогда и никоим образом [2727] отделиться от Отца; как человек с неотступным послушанием исполнив на деле и поистине все то, чему Он Сам как Бог предопределил произойти; исполнив всю волю Бога и Отца за нас, погубивших [в себе] способность,[2728] изначально природно данную нам для этого,[2729] посредством злоупотребления [этой способностью]. И сначала, соединив в Себе нас с самими собой посредством упразднения различия относительно мужского и женского, <1312A> Он вместо мужей и жен, в каковых в полной мере созерцается тропос разделения, явил [нас] только людьми, в собственном и истинном смысле, всецело сформированных по [подобию] Ему (κατ᾿ αὐτὸν δι᾿ ὅλου μεμορφωμένους) и несущих [на себе] Его образ (εἰκόνα), которого никоим образом не касается никакой из признаков тления, целым и совершенно неподдельным;[2730] Он с нами и ради нас охватил крайности всего творения посредством средних как собственных частей [2731] и нерасторжимо стянул вокруг себя, [прижав] одно к другому, рай и вселенную, небо и землю, чувственные и умопостигаемые [вещи], ибо Он, как мы, имеет тело, чувство, душу и ум; и каждой из этих [вещей] как части присвоив всецело сродную ей крайность, Он богоприлично, изложенным выше способом, «возглавил все в Себе»,[2732] показав, что все творение едино, словно иной человек, ибо оно исполняется взаимным схождением (συνόδῳ) ее частей и склоняется к себе по причине целостности [ее] существования,[2733] <1312B> согласно понятию о произведении из не сущего – [понятию] единому, простому, не допускающему дополнительных определений (ἀπροσδιόριστον) и различений; согласно этому [понятию] все творение может воспринять единый логос, совершенно лишенный различия (ἀδιάκριτον), ибо [для всего творения] бытию предшествует небытие.[2734]

Ибо согласно истинному логосу все [вещи] совпадают одна с другой, во всяком случае, в каком-то отношении, если не полностью, поскольку [все] они суть с Богом и обладают бытием от Бога чрез возникновение: вообще никакая из сущих [вещей], даже в высшей степени драгоценных и превосходных, природно не свободна полностью от родового отношения к в высшей степени Безотносительному, и даже самое малоценное <1312C> среди сущих по природе не лишено полностью родового отношения к [вещам] драгоценнейшим и не обделено этим [отношением]. Ибо все [вещи], в частном смысле (ἰδίως) отличные одна от другой в силу собственных отличий, в родовом смысле (γενικῶς) соединены в силу общего и тождественного [между ними]; посредством некоего родового логоса природы они подталкиваются [2735] между собой к одному и тому же. Так роды обладают единством, тождественностью и неразделимостью, когда они соединяются друг с другом по сущности. Ибо ничто из всеобщих, объемлющих и родовых совершенно не разделяется вместе с частными, объемлемыми и особыми.[2736] Ибо не может быть больше родовым то, что по природе не сводит разделенные, а разделяется вместе с ними и исступает из своего единичного единства (μοναδικῆς ἑνότητος). Ведь всякое родовое [понятие] согласно собственному логосу в действительности (πραγματειωδῶς) всецело, нераздельно и единично (ἑνικῶς)[2737] пребывает во всех, подчиненных ему, <1312D> и каждое в отдельности [из охватываемых родом] созерцается как целое в родовом смысле.[2738] Таким же образом и виды воспринимают тождественность друг с другом, будучи лишенными разнообразия, [обусловленного] различием, согласно роду. Индивидуальные же вещи (ἄτομα) по отношению друг к другу совершенно одно и то же, когда они воспринимают взаимное схождение (σύμβασιν)[2739] согласно виду – вследствие тождества по природе (ὁμοφυΐᾳ) они обладают неразличимостью и свободны от любого различия. Привходящие же [свойства] обладают единством, когда они собраны друг с другом в отношении [одного и того же] подлежащего – вследствие [единства] подлежащего [их единство] совершенно не рассеивается.[2740]

И неложный свидетель этих [вещей] – истинный богослов, великий и святой <1313A> Дионисий Ареопагит, который в главе «О совершенном и Едином» труда «О божественных именах» говорит так: «Ибо нет множества, никак не непричастного единому, но многое по частям едино по целому, многое по привходящим [свойствам] едино по подлежащему, многое по числу или по силам едино по виду, многое по видам едино по роду, многое по исхождению едино по началу, и нет ничего среди сущих, что никак не причастно единому».[2741] И вообще, коротко говоря, логосы всех разделенных и частных [вещей], как говорят, объемлются логосами всеобщих и родовых, и, [как утверждается], логосы более родовых и всеобщих [понятий] собираются (συνέχεσθαι) премудростью, а [логосы] частных [вещей], разнообразно содержащиеся (ἐνισχημένους) в [логосах] родовых [понятий], объемлются (περιέχεσθαι) разумением (φρονήσεως); <1313B> в каковом прежде упрощаясь и лишаясь символического разнообразия, [пребывающего] в подлежащих вещах, [логосы] соединяются премудростью, восприняв сродство с более общими родовыми [понятиями] (τοῖς γενικωτέροις), [ведущее] к тождеству. А «премудрость» и разумение «Бога» и Отца есть Господь «Иисус Христос»,[2742] Который и всеобщие из сущих собирает (συνέχων)[2743] силой премудрости, и исполняющие их части объемлет (περιέχων) разумением рассуждения, будучи по природе Творцом всех и Промыслителем обо всех, и чрез Себя сводит к одному стоящие порознь (τὰ διεστῶτα), и прекращает войну среди сущих, и «все» то, что «в небесах» и «на земле», как говорит божественный апостол, связывает [узами] мирной дружбы и неразделимого единомыслия.[2744] <1313C>

А еще «природы новоустрояются» потому, что божественная [природа] по доброй воле, по благости и безмерному человеколюбию сверхприродно претерпевает [присущее] нам плотское рождение, наша же [природа] невероятным образом, по чуждому природе закону, без семени взращивает для воплощенного Бога плоть, наделенную разумной душой (λογικῶς ἐψυχωμένην) – [плоть], которая во всем такая же, как у нас, и ни в чем не расходится [с нашей], «кроме греха»;[2745] самое же невероятное то, что закон девства у ставшей матерью не претерпевает никакого ущерба посредством рождения. «Новоустроение» в собственном смысле [состоит] не только в том, что Бог Слово, уже рожденный безначально и невыразимо от Бога и Отца, родился во времени и по плоти, но и в том, что наша природа произвела плоть без семени и Дева родила без тления. <1313D> Ибо каждое из этих [событий], имея [в себе] явное «новоустроение», одновременно в полной мере и сокрывает, и показывает неизреченный и неведомый логос, по которому оно произошло: [сокрывает] – в силу тропоса, превосходящего природу и ведение, а [показывает] – в силу логоса веры, каковым [нам] свойственно постигать все, что превосходит природу и ведение.[2746]

<1316A> Таким образом, по моему мнению, разрешается, по возможности, эта трудность, и я не знаю, как это должно изложить иначе. Дело же твоего любомудрия – либо согласиться со сказанным, либо от себя с большей мудростью изобрести и выразить лучшее и передать мне плод ведения возвышенного и ничему земному не причастного.

Трудность 42

Почему сей богомудрый учитель в этих [словах], как кажется, сделал повторение сказанного ранее избыточным [2752] (περιττοτέραν)?[2753] Ибо, сказав о «трояком рождении, от тел, от крещения и от воскресения», он, словно забыв, посредством выражения, кажущегося избыточным, <1316C> добавил и четвертое [рождение], говоря: «[рождение от тел] – дуновением первым и „живительным“». Ибо, не упомянув об этом [рождении] вместе с тремя, он представил [2754] его так, словно о нем уже было сказано ранее, говоря: «[рождение от тел] – дуновением первым и „живительным“».

Итак, почему на самом деле учитель сказал это, знает, конечно же, тот, кто подобен ему по добродетели и не отстоит далеко от его премудрого ведения о божественном. Насколько же я могу знать по немощи моего слабого рассудка, я считаю, что приведенное [учителем] четвертое рождение не избыточно, а, скорее, дополняет предложенное [им ранее] «рождение от тел» и разъясняет [связанные] с ним божественные логосы и тропосы. Ибо тот, Кто согласился стать (γενέσθαι) человеком по причине возникновения (γενέσεως) первого Адама <1316D> и не счел недостойным родиться (γεννηθῆναι) из-за его отступничества, посредством возникновения (γενέσεως) явил снисхождение к павшему, а посредством рождения – добровольное «самоуничижение»[2755] по отношению к осужденному;[2756] путем возникновения природно приводимый к тождественности с человеком по «живительному дуновению» – из какового восприняв [бытие] «по образу», как человек, Он сохранил незапятнанной и непроданной [2757] свободу безгрешности – а путем рождения по воплощению добровольно облекшийся, посредством «рабского образа»,[2758] «подобием» человеку [в отношении] тления, Он претерпел то, чтобы «подобно»[2759] нам подвергнуться по [Своей] воле тем же природным страстям, но «без греха»,[2760] безгрешный – словно повинный [во грехе]. Ибо, сложенный из [двух] сторон (μέρη) [возникновения и рождения] согласно обеим этим нашим сторонам, Он стал совершенно новым Адамом, <1317A> неся (φέρων) в Себе «первого Адама» в соответствии с обеими сторонами без [всякого] ущерба.[2761]

Ибо, по закону снисхождения претерпев возникновение через творение (κατὰ τὴν πλάσιν), [как у] Адама до отступничества, Он, природно восприняв безгрешность посредством «дуновения», не воспринял вдобавок и нетленности; восприняв же природно, по добровольному самоуничижению, страстность (παθητόν) рождения,[2762] [посланную] в наказание после отступничества, не воспринял вдобавок и греховности. И [так] Он становится новым Адамом, воспринимая то же безгрешное возникновение и претерпевая то же страстное рождение.

Ибо, связав обе [эти вещи] между собой, окрест Себя, перекрестно частями обеих, Он могущественно исцелил обе посредством друг друга из-за недостатка [у каждой] крайности другой: второстепенное и бесчестное [рождение][2763] Он для первого и честного [возникновения] сотворил спасительным и обновляющим, <1317B> для второго же первое соделал конституирующим (συστατικήν)[2764] и сохраняющим (περιποιητικήν). «Крайностью» возникновения, каковое есть первое и честное, я называю нетленность, ибо это начало безгреховности, а «крайностью» рождения, ибо оно есть второстепенное и бесчестное – греховность, ибо это причина всякой страсти и тления;[2765] никоим образом не восприняв в Себя по воплощению [страсть и тление], но усвоив то, что ими обусловлено, Спаситель сотворил рождение спасительным для возникновения, страстью [рождения] чудесным образом обновляя нетленность возникновения, а возникновение соделал сохраняющим для рождения, безгреховностью [возникновения] освящая страстность рождения, чтобы совершенно спасти возникновение, поддерживающее природу своим богосовершенным логосом, <1317C> а от рождения совершенно освободить природу, подпавшую под ее [страстности рождения] власть из-за греха, [так что] она [природа] не управляется [более] способом семенного зачатия, присущим ей наравне с остальными животными на земле. Итак, природно связав возникновение, творение и вдохновение с воплощением и рождением, раздели их между собой лишь по примышлению, и ты обнаружишь, что, согласно великому учителю, четвертое рождение дополняет [рождение] от тел и только по примышлению воспринимает отличие от него по изложенному [выше] способу.[2766] Я имею в виду, что возникновение, природно примышляемое прежде привнесенного рождения, тождественно ему, каковому [возникновению] присуще «дуновение» первое и «живительное».[2767] <1317D>

Говоря коротко, если ты хочешь узнать точный смысл слов учителя, исследуй, каков первостепенный [2768] по причине логос возникновения человека, вечно и безвыходно (ἀνεκφοιτήτως) пребывающий внутри собственного постоянства, и каков тропос его рождения, [присущий ему] из-за греха по воспитательному домостроительству,[2769] [тропос], имеющий целью исправление воспитываемого и [его] совершенное возвращение к логосу его возникновения – и ты ясно узнаешь, как Бог, став человеком, стал совершенным в обоих отношениях, <1320A> премудро возвращая тропос по домостроительству к логосу, который Он имел поистине; и тогда ты справедливо подивишься разумению учителя – тому, как он, по примышлению разделив [вещи], по природе связанные, сокровенно разъяснил весь логос [совершенного] над нами в высшей степени божественного таинства. Ибо, разделив по примышлению рождение из тел чрез «живительное дуновение» и [рождение] чрез воплощение, он намеком указал на отличие тропоса по рождению от логоса по возникновению, чрез неслитное и прозрачное разъяснение вещей. Овладев [и тем и другим] ради нас, Бог возобновил (ἀνακαινίσας) природу, а скорее, чтобы сказать более истинно, [совершенно] обновил (καινίσας)[2770] [ее], возвел ее к древней красоте нетленности посредством Его святой и разумно одушевленной плоти, [воспринятой] от нас, и в высшей степени щедро даровал ей обожение, лишиться которого [ей] совершенно невозможно <1320B> (ибо Он Бог во плоти, подобно душе, сущей в теле),[2771] [обожение], без слияния (ἀσυγχύτως) проникшее (περιχωρήσασαν) чрез все по причине единения и в обмен (ἀντιλαβοῦσαν) на Его явление посредством него[2772] воспринявшее сокровенность в такой мере, в какой Он Сам чрез него стал явным и был сочтен исступившим из Своей природной сокрытости.[2773]

И что же [может быть] чудеснее того, что Он, будучи по природе Богом и удостоив по природе стать человеком, совершенно не изменил природные пределы какой-либо из двух природ посредством другой, но, будучи всецело Богом, стал и пребыл всецело человеком? [Так что] бытие Бога не препятствовало Ему стать человеком, а становление человеком не приносило ущерба Его бытию Богом, и Он посредством обеих [природ] сохранялся Одним и Тем же, был природно поистине и тем, и другим, ни разделялся невредимостью <1320C> природного различия частей по сущности, ни сливался крайней единичностью ипостаси, не превратился по природе и не впал в то, чем не был. Он не исполнил домостроительство, вообразив (φαντάσας) его чрез вид и образ плоти и восприняв все остальное, о чем говорится, что оно есть, в отношении подлежащего, без [самого] подлежащего, но, восприняв человеческую природу саму, в собственном смысле, на деле и поистине,[2774] соединил [ее] с Собою по ипостаси без превращения, изменения, уменьшения и разделения, сохраняя не выпадающей (συνέχων ἀνέκπτωτον) из логоса и определения ее сущности. По ней [человеческой природе], согласно сему святому и великому учителю, Он и почтил <1320D> наше рождение от тел, и поистине став человеком, и по-человечески рождаясь, дабы освободить нас от уз рождения и того закона, по которому мы в осуждение из-за греха рождаемся посредством семени, подобно траве, и имеем с растениями и неразумными животными одно и то же сродство в отношении возникновения к бытию; как говорит великий созерцатель великих [таинств] Иезекииль, посвящая в божественные таинства и научая причине домостроительства, ныне существующего в отношении человека, когда говорит, [обращаясь] к Иерусалиму, [следующее]: «так говорит Господь Бог Иерусалиму: твой корень и твое рождение из земли Ханаанской; отец твой Аморрей, <1321A> и мать твоя Хеттеянка; в день, когда ты родилась, пупа твоего не связали, и в воде ты не была омыта, и солью не была осолена, и пеленами не повита, ты выброшена была на поле из-за кривизны твоей души в день, когда ты родилась; и Я прошел к тебе, и увидел тебя смоченной в крови твоей, и сказал тебе: Из крови твоей жизнь твоя, умножайся, как всходы поля я дал тебя».[2775] Или, как говорит Симмах: «как росток поля Я дал тебя».[2776]

Исцеляя природу от осуждения на то, чтобы вырастать чрез семя наравне с травой и, подобно остальным животным, иметь жизнь чрез кровь, и возвращая [ее] к древней благодати нетленности, Господь пришел, чтобы ее освободить, явственно показать ей благо, к которому она, возникнув в начале, совершенно никак не подвиглась (οὐδόλως ἐκινήθη); попрать зло, <1321B> к которому она, только лишь возникнув (ἅμα τῷ γενέσθαι), посредством обольщения подвиглась вопреки природе,[2777] истратив на это всю свою силу; «привязать» к Себе силу вожделения (символом которой является «пуп»), [так чтобы] она восприняла навык к плодовитости во благе прочным и неизменным;[2778] «омыть в воде», то есть очистить [природу] от скверны неведения морем ведения, разлившегося вокруг нее по благодати; «осолить солью» и «повить пеленами», то есть, прочно укрепив Духом природную энергию по отношению к тому благу, для которого она возникла, сделать [душу] чистой от гниения страстей и не подверженной [ему], и, стянув ее, словно пеленами, облачением истинных логосов, [пребывающих] в сущих, сделать совершенно не разрушимой (ἀδιάχυτον).[2779]

А возможно, разъясняя посредством этих слов, что логос и тропос возникновения человеческой природы двояк, <1321C> [то есть] один – души, а другой – тела, учитель по примышлению разделил рождение от тел на два рождения, душу являя неизреченно созидаемой (συνισταμένην) от божественного и «живительного дуновения», тело же – из подлежащего вещества тела, из которого оно возникает вместе с душой посредством зачатия. Не следует утверждать, что логос и тропос возникновения у того и у другого – один и тот же без различий, ибо одно и другое, [душа и тело], по сущности – не одно и то же. Ибо если [вещи] не тождественны между собой по бытию (μὴ ταὐτόν ἐστι τὸ εἶναι), то логос и тропос возникновения у них, очевидно, тоже различается. Но справедливо считать, что у души – один логос и тропос, по которым она возникает, есть и пребывает, а у тела – другой [логос и тропос], по которым оно, <1321D> равным образом, возникает, есть и неизменно пребывает, [даже] и связанное с душой.[2780]

Если же одновременны по существованию оба, то есть душа и тело, время [их] возникновения одно и то же,[2782] поскольку, как я сказал, ни одно [из них] не существует по возникновению ни прежде, ни после другого, чтобы логос отношения (ὁ τοῦ πρός τι λόγος)[2783] не был бы по справедливости отторгнут от вида, <1324A> [сложенного] из обоих [то есть души и тела], как целого, так словно существование (ипостась, ὑπόστασιν) одной из его частей было древнее, чем другой, и она [эта часть] была [затем] соединена с чем-то, что имело абсолютно безотносительную природу. Результатом этого было бы существование (ипостась, ὑπόστασιν) двух различных вещей в сложении, которое никогда не могло быть природно исполнено без разрушения и превращения одного в отношении другого.

Ибо тому, что само по себе отдельно самостоятельно существует заранее, не присуще приводиться к ипостаси какого-либо иного вида. Если же ради исполнения другого вида то, что самостоятельно существует заранее, воспринимает сложение с иным, оно это делает во всяком случае или по природе, или вопреки природе. Если по природе, то никогда не будет видно, что оно прекращает сложение с иным ради исполнения другого вида, <1324B> из-за принуждения [со стороны] природы, не способной исступить из себя, и по этой причине [2784] никогда нельзя будет помыслить ни душу без тела, ни тело без души;[2785] и «мудрость» чрезмерно умствующих обратилась глупостью, ибо они силой были приведены к тому, чего старались избежать. Если же одна из этих [вещей] воспринимает сложение с другой ради исполнения иного вида вопреки природе, то она, безусловно, разрушается, поскольку исступает из [своих] пределов по природе, становится тем, чем ей не присуще быть по природе, и превращается в то, чем не была. Что может быть этого нелепее?[2786] Но вернемся к предложенной [теме]. <1324C>

Итак, возникновение души, как явственно говорит учитель, происходит не из подлежащего вещества, как [возникновение] тел, а по воле Бога посредством «живительного дуновения»,[2787] неизреченно и непознаваемо, как ведает только ее Творец. Душа, воспринимая бытие вместе с телом при зачатии, приводится к исполнению единого человека, тело же, очевидно, возникает из подлежащего вещества другого тела при зачатии, вместе с душой воспринимая сложение, [с тем чтобы] быть с ней одним видом.[2788] В другом месте учитель показывает еще яснее, говоря: «Согласно двойному смыслу (или: силе, δύναμιν) дуновения, во всех вдувается и дыхание, и Дух Святой».[2789] Итак, в зачатии следует примышлением уделять живительное дуновение <1324D> и Дух Святой мыслящей сущности души, а воплощение и дыхание [уделять] природе тела, как говорят отцы.[2790] И возникновение праотца Адама было таинственным образом произведено [так, что] у души был один логос бытия и тропос возникновения,[2791] а у тела, очевидно – другой [логос и тропос], согласно тому, как нас возвышенно посвятило в таинство Божественное Писание, не допуская, чтобы душа и тело, [якобы] совпав между собою относительно одного и того же тропоса возникновения, оказались [для нас] смешаны по природе, и [нам] был бы неизвестен логос сущности и тропос возникновения каждого [из них]. <1325A>

Если же и в отношении Адама схождение двоякой силы дуновения [2792] при возникновении к бытию сопровождало [его] одновременно, то что можно сказать о двойном (συναμφοτέρου) по человечеству Боге и Спасителе нашем Иисусе Христе, я имею в виду, [о Его] душе и теле? Каковое смешение (κρᾶμα) [души и тела Христа], насколько это возможно, сохраняет большое сходство с первым Адамом. Ибо равно как, по словам учителя, «Бог творит человека, взяв тело от вещества, очевидно, заранее самостоятельно существовавшего и только что завершенного (νεοτελοῦς), и от Себя вложив [в него] жизнь, что слово знает как мыслящую душу и „образ Божий“»[2793] – таким же образом Он сотворил и Свое человечество, «взяв тело» от Непорочной Девы, словно от пречистой земли, и «от Себя вложив [в него] жизнь, что слово знает как мыслящую душу и „образ Божий“»;[2794] или же, Он, будучи всемогущим, по доброй воле ради нас соделал Себя человеком, <1325B> сотворив без превращения посредством восприятия [Логосом] умственно и разумно одушевленной плоти.

Как я полагаю, учитель говорит о том, что таким образом Господь наш и Бог почтил наше троякое рождение, то есть, всеобщие тропосы нашего возникновения к бытию, благобытию и приснобытию: [рождение] от тел, которое едино для двойственного (συναμφοτέρου) [человека] по причине одновременного взаимного сосуществования частей (я говорю о душе и теле), но и разделяется на два, по причине различия по тропосу возникновения каждой [из частей], чрез которое мы получаем бытие; [рождение] от крещения, по которому мы изобильно воспринимаем благобытие; <1325C> и [рождение] от воскресения, по которому мы благодатью преобразуемся (μεταποιούμεθα) к приснобытию.[2795] Итак, следует тщательно изучать слова учителя из-за тех, которые наносят вред тому, что [в них] прекрасно изложено. Ибо, в силу разъясненной причины, учитель, разделив рождение от тел [на два способа] лишь по примышлению, определяет, что Господь воспринял живительное дыхание, или же дуновение по Своему человечеству (я имею в виду мыслящую душу с телом, [взятым] от Непорочной Девы) не после зачатия, а вместе с зачатием, в то же самое время, так что вообще невозможно предположить никакого временного отклонения.[2796]

Ибо некоторые, как я уже сказал прежде, говорят, что души существуют прежде тел, а другие – наоборот, что тела существуют прежде душ. Мы же, продвигаясь средним путем – ибо он царский, согласно нашим отцам – утверждаем не предшествующее и не последующее существование души или тела, а, скорее, сосуществование (συνύπαρξιν), остерегаясь отклонений в ту или иную сторону, нисколько не уклоняясь, как говорит Святое Писание, «ни направо, ни налево»,[2798] «страшась страхом»,[2799] <1328A> которого нет ничего страшнее;[2800] [а именно, мы боимся], как бы не [оказалось, что], утверждая, будто души существуют прежде тел, а тела были изобретены ради наказания душ за случившееся прежде зло[деяние] бестелесных, мы [тем самым], закономерно, предполагаем, что единственная причина превосходного и великого творения видимых [вещей], чрез которое познается Бог, в молчании проповедуемый, – это зло, [якобы] вынуждающее Бога вопреки намерению создать сущность, которой Он не благоволил и сокрытого логоса которой, вместе с другими [логосами], Он изначально, прежде веков, наверное, не имел. Ибо утверждать, что Бог имеет сущностные логосы того, что происходит вопреки [Его] предустановлению (или: намерению, πρόθεσιν)[2801] – не присуще уму здравому и хотя бы в какой-то мере осознающему величие Бога, Единственного, Кто бесстрастен и истинен <1328B> и среди пребывающих в Нем заранее логосов сущих не имеет ничего нового (πρόσφατον)[2802] и особенно ничего такого, [что было бы] вопреки [Его] предустановлению. Ибо все, что каким-либо образом существует или возникнет [в будущем], Он заранее захотел, помыслил и изведал, и каждое из сущих Он осуществляет и создает (ὑφίστησι)[2803] в надлежащее и подобающее время (καιρόν).[2804]

Не будем же полагать, что, когда мы видим, что Бог что-то создает (κατασκευάζοντα), тогда и берет начало Его желание, мысль и ведение относительно этого. Ни в коем случае! Ведь это поистине исполнено огромной нелепости, если [мы сочтем, что то], что Бог изначально, прежде веков ни помыслил, ни изведал, ни захотел, Он теперь, помыслив, захотев и изведав, а точнее говоря, изменив об этом мнение, совершил как [нечто] благое; чтобы не сказать больше – что [Бог] не ведает само творение [вещей], логосов которых Он заранее не имеет. <1328C> Но мы веруем, что по воле Божией все всегда содержится в Его беспредельном могуществе и предведении (προγνωστικῶς), и ни с чем никоим образом не [произошло так, что] оно было бы Им в недавнее время примышлено, [а затем] восприняло бытие по сущности. Ибо я предполагаю, что благочестиво мыслящим не следует думать, что все [вещи], по предведению и беспредельному могуществу заранее содержащиеся в Боге согласно собственным логосам, Он узнает [лишь] посредством их произведения в бытие.[2805] Нам же все сотворяемые [Богом вещи] являются [с течением] времени и веков, и каждая премудро приводится к бытию в предопределенный и подобающий ей срок. Как божественный Апостол говорит и о Левии, излагая [это] так: «ибо он был еще в чреслах отца»,[2806] <1328D> прежде чем прийти к бытию; [то есть], в возможности существующий в патриархе Аврааме, а [затем], когда время (καιρόν) свершилось,[2807] воспринявший возникновение к бытию чрез зачатие в действительности, Он подвиг нас думать и верить, что все воспринимает возникновение к бытию по очереди и по порядку, согласно неизреченной премудрости Божией, в заранее известное [Ему] время.[2808] <1329A>

Ибо в Боге предсуществуют незыблемые логосы всех [вещей], которые по сущности реально (ὑπαρκτικῶς) существуют и будут существовать, или возникли, или возникнут, или являются, или будут явлены; и по этим [логосам] все [вещи] существуют, возникли и пребывают всегда, посредством природного движения приближаясь к собственным логосам, согласным с [Божиим] предустановлением, и еще более сопрягаясь (συνεχόμενα) с бытием, в зависимости от качества и количества движения и склонения [к тому или иному] по произволению (προαιρέσεως):[2809] они воспринимают или благо [бытие] (τὸ εὖ) – чрез добродетель и прямой путь к логосу, по которому они существуют, или злобытие (τὸ φεῦ εἶναι) – чрез порок и движение вопреки логосу, по которому они существуют;[2810] а коротко говоря, в зависимости от того, насколько [вещи] обладают или лишены природной способности быть причастными Того, Кто по природе совершенно [ничему] не причастен,[2811] Кто по благодати, в силу беспредельной благости предоставит Себя всецело вообще всем, и достойным и недостойным, <1329B> и соделает пребывание в приснобытии для каждого, согласно тому, как он себя расположил (ὑφ’ ἑαυτοῦ διατέθειταί) и существует. Соразмерная (ἀνάλογος) причастность или непричастность в собственном смысле бытию, благобытию и приснобытию есть для них усиление и увеличение как наказания (для не способных причаститься), так и наслаждения (для способных причаститься).[2812] Ибо среди сущих нет вообще ни одного такого, чему не предсуществует (προένεστιν) логос у Бога всех [сущих].[2813] Каковым же [вещам] у Бога предсуществуют (προϋπάρχουσιν) логосы сущности, возникновение таковых, очевидно, во всяком случае согласно с Божественным предустановлением (κατὰ πρόθεσιν).[2814] Возникновение же каковых [вещей] согласно с Божественным предустановлением, существование таковых по сущности пребывает не преходящим (ἀμεταχώρητος) от сущего к не сущему. Существование же каковых [вещей] по сущности после возникновения является не преходящим от сущего к не сущему, логосы таковых неизменны и неколебимы, <1329C> как единственным началом бытия обладая премудростью, из которой и чрез которую они существуют, и под действием которой они имеют возможность мочь существовать стабильно. Логосы же каковых [вещей] неизменными существуют у Бога, [так что] и предустановление сотворившего все Бога относительно них неколебимо [2815] (ἀδιάπτωτος) (ибо предустановление Бога никак не объемлется временными пределами и не воспринимает изменений от перепада (ἐκ μεταβολῆς), меняясь вместе с подлежащими), существование таковых бесспорно и ясно не подвержено тлению (ἀδιάφθοροι).[2816]

Стало быть, [одно из двух]: или Бог сотворил человеческие тела по предустановлению, желая [этого], и они пребывают совершенно не способными впасть в небытие благодаря Ему, желающему, чтобы то, чего Он пожелал, существовало всегда, по [Его] намерению,[2817] с разумом (или: логосом) <1329D> и премудростью, и, согласно им,[2818] полное исчезновение тел в небытие не произойдет;[2819] или Он не сотворил их по намерению, но, не желая [этого], был путем насилия принужден к сотворению (γένεσιν) тех [вещей, т. е. тел], чьих логосов Он, очевидно, не имел. И если к сотворению тел Он пришел по принуждению, не желая [этого], вопреки намерению, то, очевидно, разум и премудрость никак не руководили[2820] (καθηγήσατο) их сотворением. Ибо то, что возникает вопреки Божественному намерению, совершенно лишено логоса и премудрости и чуждо им. То же, что совершенно лишено логоса и премудрости <1332A> – это только зло, бытие которого отличает не-существование (ἀνυπαρξία), и да не придет нам на ум помыслить, что его творец Бог – [нам] не должно [не только] такое открыто утверждать, [но] и осмеливаться [в это] губительно верить. Кто же принудил Бога, если Он был принужден, и если вообще позволительно сказать, что Он сотворил вопреки намерению то, чего Он не хотел? И как [может быть], что Бог подвергся принуждению, по необходимости, вопреки намерению предпринимая (ὑφιστῶν) сотворение (γένεσιν) вещей, [которым предстоит] погибнуть. Пусть те, которые придерживаются этого мнения, наберутся смелости ответить. Они могут сказать [одно из двух]: или что Бог сотворил их [2821] – и [тем самым] они допустят величайшее богохульство, по необходимости заключая, что Бог сотворил что-то вопреки намерению; или что Он [их] не сотворил – и тогда они по необходимости будут уличены в том, что по-манихейски [2822] <1332B> вводят иное начало, творящее их.[2823] Ибо учение о предсуществовании присуще тем [еретикам], которые взаимно противопоставляют два начала. Таких [людей], по благодати всемилостивого Бога, охватила кромешная тьма исчезновения, и они были преданы полному забвению, ибо не переносили свет истины, проповедуемой нашими святыми отцами.[2824]

Я дивлюсь тому (ради соразмерности [моего] слова опущу все [остальное], что можно было бы тут сказать), как таинство Христа,[2825] истинного Бога нашего, <1332C> не убеждает их решительно отвергнуть это мнение. Ибо если Христово таинство таинственнее всех божественных таинств, [если оно] определяет всякое совершенство, которое существует или возникнет [в будущем] во всех [вещах] согласно всякой мысли, и пребывает превыше всякого определения и предела, таинство же это учит, что вместе с воплощенным и совершенно вочеловеченным Богом Словом есть и существует тело, воспринятое от нас, единосущное [нам] и соединенное с Ним по ипостаси, с которым Он и вознесся на небеса, «превыше всякого начальства, и власти, и силы, и господства, и всякого имени, именуемого не только в сем веке, но и в будущем»,[2826] и восседает вместе с Богом и Отцом [2827] ныне и на беспредельные веки, «пройдя» все «небеса»[2828] и став «превыше всех»,[2829] и вновь приидет <1332D> ради претворения (μεταποιήσει) и преобразования основ (μεταστοιχειώσει) всего и спасения наших душ и тел, как мы уверовали, веруем и да будем веровать всегда – [так вот, если все это так], кто настолько смел и дерзок, только и умея, что отчаянно сражаться с ясным и очевидным, чтобы пусть даже просто помыслить, <1333A> что тела когда-либо перейдут [2830] в не сущее, как они говорят, согласно преуспеянию (προκοπήν) разумных [существ] к совершенству, веруя [при этом], что Господь и Бог всех есть ныне и присно с телом, [Господь, Который Сам] дарует другим способность к преуспеянию, [Который Сам], как «Вождь спасения»[2831] всех, силою вочеловечения приводит и призывает всех к Собственной славе, насколько это достижимо, и всех очищает от скверны, но не ими [2832] как образами Его совершенства – если бы мы вообще осмелились такое помыслить – приводится к отложению тела?[2833]

Ибо Он не следует другим ради [достижения] совершенства, и в Нем не созерцается совершенство, [достигаемое] посредством преуспеяния, ибо Он один есть по природе совершеннейший и Создатель всякого совершенства, и не ожидает вместе с другими восприятия совершенства, вообще ни в чем не будучи подобным ничему из сущих, чтобы нуждаться в преуспеянии, так чтобы и Сам Он отложил <1333B> природу тела тогда, когда, [по их словам], преуспеяние до крайнего [предела] приводит других к тому, что свершается отложение тела. Ибо [иначе] Он уже не «Вождь» спасаемых и не Спаситель, ибо Он не явил в Себе таинственно наш предел совершенства сразу, но окажется, что и Сам Он – один из спасаемых, управляемых и нуждающихся в [ком-то] другом, кто бы показал в себе совершенство, к которому стремятся все, природно причастные разума.[2834]

Но это не так! Откуда [вообще это следует]? [Ведь] и истинное слово не допускает, чтобы они так говорили: божественный апостол называет Его «вождем» и «свершителем спасения»,[2835] <1333C> ибо Он воплотился ради нас, чтобы «истребить (δαπανήσῃ) в Себе»[2836] наш грех и даровать Себя всем верующим в Него как образец и пример добродетельной жизни, подобно благому и мудрому учителю,[2837] сначала, в пример нам, Сам исполняя то, что [нам] должно говорить и делать, [затем же] умер, воскрес, вознесся на небеса и, [оставаясь] с телом, воссел одесную Бога и Отца,[2838] чтобы и мы, умирая, твердо уповали на то, что мы воскреснем, будем жить жизнью полностью отрешенной от всякой смерти и всякого тления, вознесемся на небеса и, через посредство Самого Сына, воспримем [сущую] в Боге и Отце честь и славу, а также и блаженное вечное пребывание вместе с Ним, <1333D> а отложение тела бы ни в каком отношении не ожидали, поскольку и слово Святого Писания нас этому не учит. Ведь мы не видим, чтобы это заранее произошло и с «вождем»[2839] нашего «спасения». Ибо если бы Ему было угодно, чтобы и это произошло, Он бы Сам в Себе заранее содеял и это вместе с остальными [свойствами], для каковых Он ради нас, как человеколюбец, сделал Себя подлежащим (ὑποθείς), совершив [Себя таким], как мы, чтобы мы уповали, вместе с остальными [вещами] веруя и в это.

Если бы мы все же попустили, что они такое говорят, <1336A> то как бы мы, согласно этому святому учителю, веровали, что соединенное с Богом спасается? Ибо, как он говорит в послании Кледонию, «Что соединено с Богом, то и спасается».[2840] Соединилось же с Богом Словом вместе с душой и тело. Стало быть, вместе с душой и тело спасется. И еще: если, согласно этому богомудрому учителю, Слово Божие воплощается для того, «чтобы и образ спасти, и плоть сделать бессмертной»,[2841] то как же, наоборот, погибнет спасаемое и умрет то, что делается бессмертным, а скорее, говоря в собственном смысле, то, что всецело обожено «через посредство мыслящей души, посредствующей между Божеством»[2842] и телом, то, что восприняло ипостась <1336B> Бога Слова,[2843] неизреченно присутствующую [в нем] всецело и сущностно, [Бога Слова], соделавшего и явившего его Своим Собственным телом – этого я понять не могу.[2844] А по какой причине этот догмат – если и он содержится в таинстве церковной веры – не был вместе с другими [положениями] включен в символ, излагающий непорочную веру христиан, святыми и блаженными нашими отцами, собиравшимися в [разные] времена ради утверждения божественных догматов святой и апостольской Божией Церкви – объяснить это мы предоставим премудрым.[2845] Но, полагаю, на настоящий момент достаточно, в виде отступления, сказать им это. Обратимся же к другим <1336C>.

Сказать, что души [начинают] существовать после тел, знаете ли, просто и доступно любому желающему, а вот разумно обосновать сказанное – весьма сложно и затруднительно, и доказательство этого – не простое, и без усилий его не отыскать.[2847] Если то, что засевается как основание для возникновения человека, по-вашему, совершенно неодушевленно, то, очевидно, оно вовсе лишено живительной силы, ибо совершенно лишенное какой бы то ни было души обделено и всякой живительной энергией. Если же оно совершенно лишено души, ее живительной силы и энергии, то оно, очевидно, мертво. Если же мы предполагаем, что оно мертво, то оно не питается, не растет <1336D> и вообще никак не сможет ни самостоятельно существовать (ὑποστῆσαι), ни остаться не подверженным рассеянию и разрушению. О [правильности] сказанного свидетельствует и [способ] лечения ран на теле. Врачи [2848] исследуют рану и, если оказывается, что поверхностный слой тела мертвый, удаляют его с помощью лекарств, истребляющих [мертвую ткань], а затем накладывают то, что [нужно] для восстановления тела, получившего углубление из-за раны, ради восполнения [ткани], поскольку живое тело, очевидно, обладает природой, восстанавливающей [себя] (ἀναπεμπάζουσαν), и способностью [2849] поддерживать и восстанавливать собственное состояние, <1337A> а мертвое так ни в коем случае не действует, ибо оно, единожды омертвев, совершенно лишено живительной силы и потому бездейственно. Как же сможет пребывать (στήσεται)[2850] то, что по природе рассеивается и разрушается, если в его основание заранее, по примышлению, не положена, наподобие фундамента, некая живительная сила, которая природно собирает и стягивает к себе то, что рассеивается, и в которой оно получило от силы, премудро все устраивающей, бытие и становление в качестве вида (εἰδοποιεῖσθαι)?[2851] Ибо в чем бытие у тела в действительности и поистине сохраняется после рождения, в том – можно сказать по справедливости – оно имеет и начало [своего] существования. Ибо если из-за разлучения с какой-то [вещью] телу присуще <1337B> по природе разрушаться, то, очевидно – [как можно заключить] на разумном основании – вместе с существованием этой [вещи] оно, во всяком случае, и начало существовать (συνυφέστηκεν).[2852]

Если же вы, утесняемые этими соображениями, признаете, что засеваемое как основание для создания человека не вовсе мертво, но хотя бы в какой-то мере причастно живительной силы, то, очевидно, оно будет причастно таковой силе потому, что имеет душу; ибо среди [вещей], подвластных природе, то есть объемлемых вечно движущимся небесным сводом, никогда не может существовать ни один вид жизни без души. Если же, согласно разумному рассуждению,[2853] [никакой] вид жизни без души не существует, то, какой бы вид жизни вы ни предполагали у того, что засевается при зачатии, вы [в любом случае] указали на некую особенность (ἰδιότητα) души – [особенность], которая составляет сущность, <1337C> в которой [душа] существует, и определяет отличие от [вещей] не таковых. Если же, силой побуждаемые истиной [признать] подобающее, вы говорите, что эмбрион имеет и душу, то правильно и последовательно с вашей стороны будет объяснить, что это за душа, какая она, как она созерцается или как о ней говорится. И если вы будете утверждать, что [эмбрион] имеет лишь питательную и растительную душу, то, очевидно, на этом основании, по-вашему, питаемое и взращиваемое тело будет [телом] растения, а не человека. И почему человек [может] быть отцом растения, тогда как оно получает бытие никак не от человека – этого я не могу понять, хоть и долго [об этом] думал.

Если же вы уделяете эмбриону только чувственную душу, то окажется, что при зачатии эмбрион, во всяком случае, имеет душу коня, или быка, <1337D> или какого-либо [иного] животного, обитающего на земле или в воздухе, и человек, по-вашему, будет не отцом человека, согласно первому образованию [эмбриона], а [отцом], как я уже сказал, какого-то растения или животного, из тех, что живут на земле.[2854] Что может быть нелепее и безумнее? Ибо утверждать, что вместе с первым образованием сущих не существуют собственные определения [их] существования, без исключения, согласно природному отличию каждого [из них] – это смешивать все [вещи] между собой и утверждать, будто ничто из сущих не есть в собственном смысле то, что оно есть и чем называется. И, что еще хуже, [это утверждение] будет, <1340A> совершенно очевидно, содержать в себе явную и величайшую клевету на Божественную премудрость и силу. Ибо если все [вещи], каким-либо образом сущие, прежде их возникновения по предведению Божию обладают совершенством согласно собственному логосу, то, очевидно, и одновременно с бытием (ἅμα τῷ εἶναι),[2855] производимые к возникновению согласно своему логосу, они будут без исключения обладать совершенством на деле. Если же сущие по предведению обладают совершенством, а по произведению к бытию и возникновению – несовершенством, то [получится одно из двух]: или [возникающие вещи] – не те, о которых предведал [Господь], но [какие-то] другие; или это, пожалуй, очевидное и явное бессилие Творца, Который [якобы] не смог то, что было предуведано по предведению, на деле явить в большей полноте, каким ему и присуще быть по сущности, одновременно с возникновением (ἅμα τῇ γενέσει).[2856] <1340B>

Если же, подозревая эти возражения, вы прибегнете к тому последнему [доводу] и скажете, что неправильно [полагать], что [сущее] по образу Божию и «божественное» – как вы называете мыслящую душу [2857] – сосуществует с нечистым истечением и наслаждением, и что более благопристойно будет думать и говорить, что [душа] внедряется (ἐπεισκρίνεσθαι) спустя сорок дней после зачатия, то окажется, что вы явно обвиняете Творца природы и подвергаетесь страшной опасности богохульства, которая, конечно же, явно следует из [этого утверждения].[2858] Ибо если плох брак, то, очевидно, [плох] и природный закон возникновения;[2859] а если плох такой закон природного возникновения, то, очевидно, будет, согласно нашему мнению, по справедливости обвинен и тот, Кто сотворил природу и дал ей закон возникновения.[2860] И что же мы тогда отвращаемся от последователей Мани и бывших прежде него еретиков, <1340C> которые по одной только этой причине, некоторым образом, приняли за основание два начала и отвергли [веру в] Бога, [сущего] над всеми, если, как мы обнаружили, вы говорите то же самое, хоть и не теми же [словами]? Если же по этой причине вы, из опасения [сказать] постыдное, отказываетесь признать, что разумная и мыслящая душа сосуществует с телом при зачатии, то вы не осмелитесь утверждать, что рожденное имеет разумную и мыслящую душу и спустя сорок дней [после зачатия], и спустя девятимесячный срок ношения плода, и после родов, вплоть до [исполнения] сорока дней, [то есть срока] очищения [2861] (ибо до этого срока рожденное [дитя] нельзя приносить в храм Божий, поскольку оно определяется Законом как «нечистое»),[2862] <1340D> так что [можно было бы], на разумном основании, предположить, что до исполнения дней очищения рождаемое имеет не разумную и мыслящую душу, а, как я сказал немного ранее, [душу] некоего растения или неразумного животного, из тех, что пребывают среди сущих. Если же поводом к такому рассуждению стало для вас то, что написал Моисей, [а именно], что не [следует] подвергать наказанию ударившего беременную женщину прежде сорока дней [беременности], если случится, что она из-за удара преждевременно выкинет плод,[2863] то да будет известно, что Моисей написал так в обиходном смысле (κατὰ τὸν πρόχειρον νοῦν), не подразумевая, что [на сороковой день] совершается вхождение разумной души, а имея в виду, что [в этот срок] заканчивается совершенное формирование (ἐξεικονισμόν) посеянного [плода].[2864] <1341A>

В дополнение ко всему этому, я остерегаюсь соглашаться с этим рассуждением, боясь, что цепь рассуждений, продвигаясь по порядку, по справедливости сделает меня повинным в ужасных преступлениях, исходя из последовательности рассуждений принуждая меня сказать то, что говорить нечестиво, [а именно], что Господь наш и Бог – если Он и поистине удостоил стать человеком, как мы, но «без греха»[2865] – при зачатии возник [как] человек без души и ума и оставался в таком состоянии сорок дней; тогда как наши святые отцы и учители прямо возглашают, а скорее, чрез них вещает и возвещается истина – что при зачатии, вместе с нисхождением Бога Слова, Сам Господь и Бог Слово мгновенно (ἀχρόνως) соединился с плотью чрез посредство разумной души,[2866] а не чрез посредство неодушевленного тела воспринял разумную душу, <1341B> присоединенную [к нему] (προσγινομένην), совершенно точно не воспринял (ἐνειληφέναι) неодушевленное тело или душу без ума и разума, но неизреченно соединил с Собою по ипостаси совершенную, без каких-либо изъянов (ἀνελλιπῶς), природу, состоящую одновременно из разумной души и тела.[2867] Поэтому я в высшей степени придерживаюсь учения о сосуществовании, должным образом отвергая [пребывающих] по обеим сторонам и противящихся друг другу и средней [позиции]; ибо для меня Защитник такового учения и непогрешающий Учитель – Сам Создатель природы, [научающий] Своим таинством Воплощения, Который стал поистине человеком, посредством Себя подтвердил, что при возникновении, одновременно с [началом] бытия, природа осуществляется (ὑφίστασθαι)[2868] уже совершенной, и произвел в отношении природы лишь одно новоустроение – <1341C> я имею в виду, [упразднил] зачатие чрез семя и рождение посредством тления, каковые природа навлекла на себя после отступничества, лишившись божественного и духовного [способа] умножения по количеству, а не [изменил] логос природы, по которому [природа] есть и по которому ей присуще возникать одновременно с [началом] бытия осуществляющейся (ὑφισταμένη) из разумной души и тела.

Говоря в целом, любому новоустроению присуще совершаться в отношении тропоса новоустрояемой вещи, а не логоса природы, поскольку новоустроение логоса [2871] губит природу, ибо [в этом случае] она [более] не имеет неповрежденным (ἀρᾳδιούργητον) тот логос,[2872] по которому существует, а новоустроение тропоса,[2873] очевидно, при сохранении природного логоса, являет силу чуда, ибо ясно указует, что природа действует (ἐνεργοῦσαν) и подвергается действию (ἐνεργουμένην) превыше своего закона. Логос человеческой природы есть то, что природа есть душа и тело и [состоит] из разумной души и тела; тропос же – это порядок, [существующий] в том, как она природно действует и подвергается действию, и [этот порядок] многократно изменяется и преобразуется, но природу вместе с собою никак не изменяет;[2874] <1344A> как дело обстоит и со всякой другой вещью, всякий раз когда Богу угодно обновить что-то относительно Своего творения, ради промышления о промышляемых и явления силы, достигающей всего и проходящей чрез все.

Так, по логосу новоустроения, Он, конечно же, действовал, когда творил искони великие чудеса и знамения: блаженных Еноха и Илию Он перенес в другой вид жизни, отличный от [жизни] во плоти, подверженной тлению,[2875] не путем изменения природы, а путем изменения образа жизни и устроения (ἀγωγῆς καὶ διοικήσεως); Он многократно увеличил количество воды для потопления [живших] на земле порочных людей, являя Ноя, первого мореплавателя, живущим невредимой жизнью в ковчеге <1344B> с дикими зверьми;[2876] Авраама и Сарру, Своих великих служителей, Он почтил сыном вопреки [их] возрасту и временному пределу, естественному для деторождения;[2877] Он заставил огонь устремиться вниз для истребления [2878] нечестивых,[2879] но [огонь] из-за этого не претерпел никакого ущерба в отношении природного логоса; Он неопалимо (ἀκαύστως) возжег пламя в терновом кусте ради призвания служителя;[2880] Он в Египте изменил воду, [придав ей] качество крови,[2881] но [вода] нисколько не лишилась своей природы, оставшись водой по природе и после обагрения.

[Так же] Он совершал и остальные [происходившие] там чудеса и знамения, чтобы дать верным надежду на освобождение от охвативших их бедствий, а неверным – осознание наказующей силы, чтобы они избавились от охватившего их ослепления относительно божественных [вещей]. [Так], Он рассек жезлом море, <1344C> расторгая непрерывность воды, не вышедшей из [пределов] своей природы – чтобы прошли преследуемые ради Него и были удержаны безвинно преследующие благородный и свободный [народ];[2882] Он с помощью дерева сделал воду сладкой,[2883] ниспослал с неба невозделанный хлеб, дивный и неведомый,[2884] внезапно выбросил из моря множество съедобных птиц,[2885] но без того, чтобы [вещи] одна у другой перенимали природу – чтобы утешить претерпевающих страдания в пустыне; Он явил совершенно сухую скалу матерью живительной воды,[2886] не заменив природу [камня] другой посредством воды – чтобы укрепить веру оставляющих строй в сражениях; Он преградил реку, чтобы благочестивый народ перешел [ее] посуху;[2887] Он чудесным образом удержал беспрепятственное (ἀκώλυτον) движение солнца и луны, оставив неподвижной вечно движущуюся природу объемлющего [все небесного свода],[2888] <1344D> чтобы погубить нечестивую власть, невежественно противостоящую Богу;[2889] и прежде чем [народ Божий] достиг предела способности видеть [2890] [своих противников, он бы победил их],[2891] и ради обретения издревле неложно обетованного наследия.

И остальное, что, как повествуется, Он сделал на «земле обладания» и в остальных [землях], в которые, совершив беззаконие, пришел древний Израиль,[2892] Он сделал, новоустроив природу новоустроенных в отношении тропоса энергии, а не логоса существования. Вместе с этими [чудесами] и после них Он совершил поистине самое дивное (καινότατον) таинство, ради которого и чрез которое все [существует] – [таинство] Его вочеловечения ради нас, и [тем самым тоже] новоустроил природу в отношении тропоса, а не логоса:[2893] <1345A> Он был неизреченно зачат (κυηθείς)[2894] без семени, восприняв плоть чрез посредство мыслящей души, и поистине рожден без тления как совершенный человек, обретя мыслящую душу с телом с самого несказанного зачатия.[2895]

Ибо, вообще говоря, всякая природа, умопостигаемая и чувственная, или же, [иначе говоря], простая и сложная, по какому бы то ни было тропосу никак не воспринимает частичное (ἐκ μέρους) начало возникновения к бытию и не может осуществляться (ὑφίστασθαι) от половинной доли. Но если природа сложная, <1345B> то она осуществляется сразу, целая и совершенная, вместе со своими совершенными частями, не имея ни по отношению к самой себе, ни взаимно, между частями, из которых она состоит, никакого расхождения по времени. Если же природа простая, или же умопостигаемая, то ей так же присуще осуществляться сразу, вместе со своими совершенными логосами, без промежутка (ἀπαραλείπτως) [между ними], так что никакое время не отделяет ее от собственных логосов. Ибо вообще никакая природа среди сущих, которая существует по собственному логосу, никогда не была, не есть и не будет тем, что она не есть сейчас;[2897] и никакая не есть сейчас или не будет в дальнейшем тем, чем она не была в прошлом. Ибо у каковых [вещей] логосы получили у Бога совершенство (τὸ τέλειον) вместе с бытием, у таковых произведение и осуществление согласно собственным логосам не воспринимает никакого приложения или изъяна в отношении бытия тем, что оно есть. <1345C> Но, я полагаю, того, что сказано здесь этим [людям] в виде отступления от [основного] слова, достаточно, чтобы они не увлекались в сторону нелепых учений под влиянием тех, которые убеждают с помощью искусной убедительности изящных речей.[2898]

[Теперь] же я кратко, насколько я знаю и как могу, объясню, из-за чего и что имея в виду учитель связал рождение от крещения с Воплощением <1345D> (ибо это еще остается исследовать в предложенном слове). Те, кто таинственно толкуют божественные речения и, как подобает, чествуют их весьма возвышенными умозрениями,[2900] говорят, что изначально человек возник «по образу Божию»,[2901] чтобы, конечно же, родиться по произволению (κατὰ προαίρεσιν) в Духе [2902] и в добавление воспринять [бытие] «по подобию»,[2903] приходящее (προσγενόμενον) к нему чрез соблюдение божественной заповеди, чтобы один и тот же человек был творением Божиим по природе, но сыном Божиим и Богом посредством Духа по благодати. Ибо иначе было невозможно, чтобы возникший человек был явлен сыном Божиим и Богом по обожению от благодати, если он прежде не был рожден в Духе по произволению,[2904] по причине сущей в нем по природе самодвижущейся и [ничему] не подвластной силе. Поскольку же первый человек пренебрег этим боготворящим, божественным <1348A> и невещественным рождением, ибо умопостигаемым и неявным пока что благам предпочел чувственное, приятное и очевидное,[2905] он по справедливости осуждается на то, чтобы иметь рождение от тел, непроизвольное, вещественное и смертное (ἐπίκηρον); ибо Бог по достоинству рассудил, чтобы добровольно избравший вместо лучшего худшее [человек] взамен свободного, бесстрастного, добровольно избранного (αὐθαιρέτου) и чистого рождения получил рождение страстное, рабское, вынужденное, «по подобию» [обитающих] на земле неразумных и «несмысленных скотов», чтобы он вместо невыразимой божественной «чести» с Богом воспринял бесчестное сопривеществление (συμπαρενύλησιν)[2906] с «несмысленными скотами».[2907] <1348B> Но [Бог] Слово, Сотворивший природу людей, желая освободить человека от этого [сопривеществления] и вернуть [его] к благому божественному уделу, поистине становится человеком из людей и ради человека рождается телесно, но «без греха»,[2908] и крестится, ради нас добровольно подвергаясь рождению к духовному усыновлению; по сущности Бог и по природе Сын Божий, [Он совершает это] ради отложения (ἀθέτησιν) рождения от тел.[2909]

Итак, поскольку Сотворивший нас единственный у Отца вместе с Духом единобожный и единославный Сын и Слово ради нас поистине становится человеком из нас, подобно нам, рождается телесно, но «без греха»,[2910] и, будучи по природе Богом, ради нас соглашается подвергнуться рождению от Крещения, [приводящему] к духовному усыновлению – потому, как я полагаю, учитель связал рождение от Крещения с Воплощением, <1348C> так чтобы [можно было] помыслить, что оно [совершилось] ради отложения и упразднения рождения от тел. Ибо чем Адам добровольно пренебрег [2911] (я имею в виду рождение от Духа к обожению), [отчего] он был осужден телесно рождаться к тлению; то [Бог], как благой и человеколюбивый, по [Своей] воле [воспринял, когда Он] – Единственный, Кто свободен и безгрешен – став человеком в нашем прегрешении (παραπτώματι), добровольно осудив Себя вместе с нами и согласившись родиться рождением от тел, в каковом пребывала сила нашего осуждения, таинственно восстановил рождение в Духе и, ради нас расторгнув в Себе узы телесного рождения, посредством рождения по Духу «дал власть» нам, «верующим во имя Его», по желанию «стать чадами Божиими» вместо [чад] «плоти» и «крови».[2912] <1348D>

Итак, у Спасителя прежде, по причине моего осуждения,[2913] совершилось Воплощение и телесное рождение, а затем последовало рождение чрез Крещение, воспринятое в Духе, ради моего спасения по благодати и нового воззвания (ἀνακλήσεως), или, точнее сказать, нового формирования (ἀναπλάσεως); ибо Бог окрест меня связывает логос моего бытия и [логос] благобытия, соединяет [их вследствие] совершенного мною рассечения и расхождения этих [логосов] и чрез них премудро приводит [меня] к логосу приснобытия,[2914] по которому человеку уже не присуще нестись и быть несомым, ибо домостроительство являемых [вещей] воспримет конец в отношении того, чтобы быть несомыми, посредством великого и общего воскресения,[2915] рождающего человека к бессмертию <1349A> по неизменному существованию; ради [человека] природа являемых получила бытие и возникновение, и вместе с ним же она по благодати получит нетленность по сущности.[2916]

Теперь же, когда мы вкратце упомянули о том, что означают слова [учителя], мы, если угодно, подведем итоги. Рождение нашего Спасителя от тел мы имеем разделенным по примышлению на первоначальный [2917] логос природы и [логос] ныне существующий, как у нас, по которому Он и умер; а еще [разделенным] на логос возникновения по природе и тропос рождения; а также и на различные тропосы возникновения души и тела по сущности; а сверх того и на зачатие без семени и рождение без тления. Вам же, как справедливым судьям, <1349B> предстоит избрать лучшее из предложенных толкований.[2918]

Трудность 43

Как говорил блаженный старец, с этими словами учитель обратился к откладывающим крещение, [а именно] к откладывающим его ради любви к наслаждениям, из-за надежды, что они будут жить.[2922] [Так, учитель] говорит: «Зачем ты нуждаешься в том, чтобы от другого узнать об исходе», то есть [исходе] жизни, «но не помыслишь о том, что [исход] уже рядом? Зачем ты ищешь лекарства, которые никак не помогут? Зачем [ждешь] пота, решающего [исход болезни], тогда как, возможно, близок пот смертный?» Как говорят врачи,[2923] у страдающих горячкой есть четыре решающих дня – четвертый, седьмой, девятый <1349C> и одиннадцатый, а еще, возможно, и тринадцатый (ибо если, по их словам, они обнаружат, что в эти [дни] тело больного влажно от пота, то это свидетельство, что больной будет жить),[2924] и поэтому, чтобы болеющий, ожидая этого пота, злонамеренно не откладывал крещение, полагая, что у него впереди еще годы, учитель весьма премудро советует страждущему не доверяться этому «поту» и напрасно [на него] не полагаться, ибо вместо него, возможно, выступит пот смертный, возвещающий о конце настоящей жизни;[2925] дабы, как я сказал, обольщаясь из-за этого пота, болеющий незаметно [для себя] не отчуждал себя от жизни явственной (προδήλου), божественной и пребывающей вечно, и не обнаружилось бы, что он, напротив, ценит [жизнь] человеческую, смертную, ту, которая точно закончится, которую по природе невозможно удержать, [жизнь] <1349D> вечно текущую вследствие тления и изменения и бегущую из рук тех, кто считает, будто обладает ею, быстрее, чем не существующий призрак от [очей] смотрящего.

Трудность 44

«Почему же, – говорят некоторые, дойдя до этого места Слова [о Крещении], – Бог „не [часто] позволяет Себя обкрадывать“, если Он весьма человеколюбив, [если Он] – источник человеколюбия неиссякаемый, так что нисколько не претерпевает убывание, когда из него черпают? Ведь так [Его] человеколюбие <1352A> было бы явлено в еще большей мере, ибо оно не убывало бы оттого, что давало бы место желающим красть, и особенно [совершить] спасительную „кражу“, сколько раз бы они ни захотели». Этим людям мы скажем – ибо Бог [нам] дарует [это] слово – что именно это и исполнено человеколюбия, а скорее, само и есть человеколюбие и очевиднейший знак благого попечения о желающих что-то красть, что Он не позволяет желающим Его часто обкрадывать, [ибо иначе], если бы присвоение спасения было легко доступным, то, естественно, крайне просто было бы и отвергнуть то, что даровано, ибо оно вновь могло бы быть легко получено, и оказалось бы, что получающие дар не научены твердому и неизменному навыку (ἕξεως) к прекрасному (τῷ καλῷ),[2927] ибо они имеют намерение (γνώμην),[2928] легко способное впасть во зло, по причине легкости стяжания прекрасного, пренебрегаемого из-за [своей] доступности.[2929] [2930] <1352B>

Трудность 45

Что этот великий учитель сокровенно открывает посредством этих [слов], знают, как я полагаю, лишь те, которые в той же мере, что и он, восприняли дар премудрости и ведения, ибо, отринув от умственных очей всякое бельмо, [происходящее] от страстей и всякого вещественного пристрастия, они смогли вместить [ими] луч во всех отношениях истинного ведения, с помощью которого они стянули (περιστείλαντες)[2932] [свой] ум от многих [логосов] к [единому], насколько это возможно, простому и единовидному, и объяли все ученое познание <1352C> сущих простым разумением. Что же касается нас, у каковых «мрак неведения препятствует постижению истинного»,[2933] ибо [наш] ум вращается лишь окрест [вещей] колеблемых (τὰ σαλευόμενα)[2934] [туда и сюда], то, как слепой, ощупывая обеими руками грязь материи (φορυτὸν ὕλης),[2935] часто находит что-то драгоценное, так и мы пытаемся, несмотря на нашу немощь, сказать что-то по предложенному вопросу. И, разумеется, мы не говорим вообще ничего иного, кроме того, что, согласно написанному, «даст нам в руки» Бог,[2936] чтобы по нашим силам напитать вас, добрых отцов, я имею в виду, [предложить вам] посредством осязающего слова (ψηλαφητικῷ λόγῳ)[2937] простое и неприкрашенное умозрение нашей мыслительной способности (νοερᾶς δυνάμεως),[2938] призывающее на нас соразмерное отеческое благословение;[2939] чтобы мы, [с одной стороны], неразумно, <1352D> подобно Исаву, чувственно обходя поле чувственных [вещей], не лишились из-за промедления приготовленного [нам] благословения от питаемого отца, или, с другой стороны, в силу высокоумия исследуя что-либо превосходящее нашу способность,[2940] не были бы, подобно Израилю, «поражены живущими» еще на нашей «горе» созерцания, о каковых Закон говорит, что некие [люди], «воспротивившись... взошли на гору, и выступил Аморрей, живший на горе той... и поражал»[2941] их.

Итак, я предполагаю, что учитель говорит <1353A> это, желая показать отличие состава (κράσεως) человеческого тела у праотца Адама прежде прегрешения от ныне созерцаемого и господствующего в нас;[2942] ибо тогда, очевидно, человек по составу тела не разрывался [в разные стороны] противоположными качествами, тлетворными одно для другого, но пребывал в одинаковом состоянии, без течения и истечения, оставался свободен от постоянного изменения в обе эти [стороны] по причине преобладания [одного или другого] из качеств, ибо он не был лишен бессмертия по благодати [2943] и имел не тление, которое ныне уязвляет его своими жалами, но другой, очевидно, подобающий ему состав тела, содержавшийся в простых качествах, не борющихся [между собой].[2944] В соответствии с этим [составом] первый человек <1353B> был «наг», не потому что был бесплотен и бестелесен,[2945] а потому что не имел состава, «творящего плоть более дебелой, смертной и косной (ἀντίτυπον)»,[2946] по словам этого великого учителя, и «жил безыскусно», не рассеиваемый (διαπνεόμενος) в отношении единожды сущностно данного ему природного благого состояния,[2947] и не нуждался ни в каких покрытиях, поскольку не боялся стыда в силу присущего ему бесстрастия и не был подвержен [страданиям] от жары и холода, из-за которых, в первую очередь, людьми и был измышлен способ защиты с помощью домов и одежд.[2948]

Или, возможно, исходя из тех [свойств], <1353C> которые созерцаются у человека ныне, учитель показывает то, что было у него тогда, путем отъятия (περιαιρέσει) того, что есть у него ныне.[2949] Ибо нынешний человек движется или окрест неразумных образов (φαντασίας) страстей [2950] из-за обольщения ради сластолюбия, или окрест логосов ремесел из-за обстоятельств ради нужды, или окрест природных логосов из-за закона природы ради научения;[2951] [но] изначально ничто из этих [трех], разумеется, по необходимости человека не влекло, ибо он возник [как пребывающий] превыше всех [вещей]. Ибо так «и подобало быть [человеку] от начала», [так], чтобы он не был отвлекаем вообще ничем из того, что под ним, окрест него или подобно ему, и для совершенствования нуждался бы только в одном – в неудержимом, по мере всецелой силы любви, движении к [Сущему] превыше него, то есть к Богу. Ибо, будучи по благодати бесстрастным, он не воспринимал обольщения от образа страстей <1353D> посредством наслаждения; будучи самодовлеющим (ἀπροσδεής),[2952] он был свободен от связанной с обстоятельствами необходимости в ремеслах ради нужды; а будучи мудрым, он пребывал превыше созерцания природы ради ведения. Стало быть, у первого человека не было ничего, что было бы выставлено между Богом и им [в качестве преграды] к познанию, и препятствовало бы его добровольному, в силу любви, сродству [с Богом], каковому надлежало осуществиться (γενησομένην) чрез движение к Нему;[2953] поэтому [первый человек] и наименован учителем «нагим по простоте» – как сущий превыше всякого изыскания по природе; «[нагим] по безыскусной жизни» – как чистый от всякой жизни, нуждающейся в ремеслах; «без всякого покрова и защиты (προβλήματος)»[2954] – как свободный от страстного сплетения чувств с чувственными [вещами], каковым [вещам] он был по справедливости подчинен позже, <1356A> когда он претерпел ущерб, добровольно предпочел тому, чтобы быть полным (πλήρης), то, чтобы стать пустым (κενός) в отношении всего, и стал ниже тех [вещей], превыше каковых он по природе [при возникновении] был.[2955]

Или, может быть, «нагой» (как говорит учитель) – [это лишенный] различных [видов] созерцания и ведения относительно природы; «по безыскусной жизни», ибо он пребывал вне многообразных подходов (μεθοδείας) относительно делания и добродетели, по [твердому] обладанию (κατὰ τὴν ἕξιν)[2956] имея логосы добродетелей незапятнанными; а «без всякого покрова и защиты», ибо для постижения божественных [вещей] он первоначально не нуждался в понимании являемых [вещей] посредством чувств, имея один только простой покров (προβολήν)[2957] единовидной, простой и объемлющей все, что после Бога, <1356B> добродетели и [такого же] ведения, нуждающихся лишь в деятельном движении к добровольному выявлению. Поэтому все те, которые хотят с помощью логоса любомудрия восставить себя от прегрешения прародителя, начинают с полного отвержения страстей, затем таким же образом [отрешаются] от занятости относительно логосов ремесел, а в довершение [всего], перегнувшись (ὑπερκύψαντες) [, так сказать, через] природное созерцание, заглядывают (παρακύπτουσι) в невещественное ведение, которое совершенно не имеет ни формы, запечатляемой чувством, ни мысли, вмещаемой произносимым словом;[2958] они становятся такими, как Бог изначально сотворил первого человека – нагими по простоте ведения, по жизни, не отвлекаемой [в разные стороны] (ἀπερισπάστῳ), и по умерщвлению закона плоти. Конечно, можно было рассмотреть предложенную трудность и другим способом, <1356C> более возвышенно, но пусть это будет здесь опущено – по той причине, которую я назвал заранее, в начале [моего] слова.

Трудность 46

Многочисленны наименования [2962] нашего Спасителя, и относительно каждого [наименования], согласно примышлению о нем, существуют многообразные способы [2963] возводительного [2964] [толкования] по созерцанию, ибо [каждое] – согласно естественному созерцанию вещи, которая в качестве примера берется для наименования Господа – может допускать многие подходы к ее созерцанию. Так, конечно же, обстоит дело и с предложенной нам ныне трудностью. Поскольку слово, в силу краткости, уже не может изложить все многочисленные <1356D> способы созерцания относительно солнца, то, согласно каковому понятию это рассмотрел учитель, так рассмотрим и мы, по возможности, разумеется, расширяя то, что им сказано сжато.

Итак, «год», согласно нашим святым и премудрым учителям, есть возвращение солнца в одну и ту же точку, содержащее пятичастную особенность времени.[2965] Ибо время разделяется на день, неделю, месяц, время года и год и собирается [из этих элементов], <1357A> и так же год – на час, день, неделю, месяц и время года, при том что его [времени][2966] движение остается постоянным и непрерывным, и созерцаемые относительно этого [движения] разделения по изменению [послужили лишь] измерению постоянного и непрерывного движения времени.

Если же таким образом,[2967] согласно перемещению (φοράν) солнца, совершается год у нас, то, очевидно, «год Господень благоприятный»[2968] – это, конечно же, как написано, по способу иносказания, есть все протяжение веков, от начала, когда Бог благоволил осуществить сущее и дать существование не сущим, [и теперь, когда Он] посредством промысла, [то есть] силы, содержащей все ради [его] устойчивости, словно некое умопостигаемое солнце,[2969] <1357B> снисходительно соглашается испустить лучи, удостоив разнообразить тропосы ради созревания Своих благ, которые Он посеял в сущих,[2970] вплоть до завершения всех веков; в [час] которого Он «соберет» плоды Своего посева, не смешанные с «плевелами» и «чистые» от «соломенной» мякины [2971] и отбросов (συμφορήσεως),[2972] [2973] и исполнится всякий логос движения движимых, ибо достойные воспримут обещанное [им] последнее (ἐσχάτην) блаженство обожения [2974] и будут собраны к Богу в силу пригодности «по подобию», и всякое движение относительно всего у них воспримет предел и покой [как] постоянное пребывание (μονιμότητα) непосредственно в Самом Боге. Итак, Господь назван «Солнцем правды» как Создатель и Свершитель веков, как «начало и конец»[2975] всех [вещей], как Творец пятичастного премудрого благочиния согласно промыслу о промышляемых, как Исполняющий все вечного света посредством нескончаемых наделений (ἐπιβολαῖς) благости и Делающий [людей], расширяющих свои умственные поры к восприятию Его блаженного луча, <1357C> созревшими и съедобными для Бога и Отца. Он же есть и «год Господень благоприятный» – как исполняющийся чрез всех спасаемых, посредством пяти способов (πεντάτροπον) движения, происходящего от Него мысленно, как от «Солнца правды»;[2976] каковое [движение], бесспорно, уразумеет собирающий духовное знание об умопостигаемых [вещах] с помощью тщательного и разумного природного созерцания [вещей] являемых. А «исходящим оттуда или ограниченным зримым» Он назван учителем или как «свет от света и Бог истинный от Бога по сущности истинного»[2977] и Отца исходящий, или – тот же Самый – как человек, ограниченный таким, как у нас, <1357D> зримым видом природы, подобно тому как солнце, исходя от неба, ограничено являемым дискообразным телом.[2978]

Трудность 47

Кто-нибудь мог бы сказать, и, наверное, как я думаю, не без основания: если един Христос, посредством Закона, пророков и величия творений таинственно <1360A> проповедуемый способным духовно слышать и видеть, то почему Закон, исполняющий образ Христов, повелевает приносить в жертву многих агнцев «по домам отечеств»?[2980] Мы же ему скажем, что если мы воспримем Самого [Бога] Слово, умственно «касающегося» «ушей» и «глаз» души и «отверзающего» их к восприятию и созерцанию Его таинств,[2981] «наказанию всякого непослушания»[2982] и «отвращению» от всякой «суеты»,[2983] то мы, конечно же, познаем таинственное значение Святого Писания, с предложенным [местом] связав подобное [речение] из [послания] святого апостола, который говорит: «я рассудил ничего не знать в вас, кроме Иисуса Христа, и притом распятого».[2984] Стало быть, как каждый из верующих во Христа, согласно собственной силе и подлежащему в нем состоянию и качеству добродетели, <1360B> распинается и сораспинает Христа с собою, очевидно, духовно «сораспинаясь Христу»[2985] (ибо разные [люди] по разным тропосам добродетели творят подобающее себе распятие: кто-то распинается только в отношении действия греха и умерщвляет его, пригвоздив страхом Божиим; кто-то распинается в отношении самих страстей и исцеляет силы души; кто-то [распинается] и в отношении самих воображений (φαντασίαις) о страстях, не оставляя чувства открытыми к восприятию чего-либо, возбуждающего эти страсти; кто-то – в отношении размышлений и рассуждений (λογισμοῖς καὶ ἐνθυμήμασιν) о страстях; кто-то – в отношении обольщения по чувству; еще кто-то, распинаясь, расторгает [2986] отношение чувств к чувственным [вещам, обусловленное] <1360C> природной близостью [одного к другому]; еще кто-то всецело погашает распятием [2987] всякое чувственное движение, так чтобы не иметь в себе ничего, что вообще бы природно осуществлялось; а еще кто-то совершенно упраздняется от самого действия ума; и – чтобы мне сказать [нечто] большее – один распинается деятельным любомудрием посредством бесстрастия и переходит к природному созерцанию в Духе, словно от некоей плоти Христовой [переходя] к Его душе; другой умерщвляется природным созерцанием, отвергнув символическое созерцание сущих умом, и переходит к единовидному и простому тайноводству богословского познания,[2988] словно от некоей души Христовой [переходя] к Его уму;[2989] [2990] а третий от этого [тайноводства] таинственно возводится к совершенной неизреченной неопределенности, <1360D> [осуществляемой] посредством отрицания и отвлечения (ἀφαιρετικήν), словно от некоего ума Христова [возводимый] к Его Божеству; итак, как я сказал, каждый [распинается] в меру своей силы и благодати, по достоинству уделяемой ему Духом, ибо Христос соответственно ему творит [его] возвышенные восхождения,[2991] [осуществляемые] посредством умерщвления по отношению ко всем [вещам]) – так «каждый» из нас, словно в некоем доме, «в своем порядке»[2992] подходящего ему состояния по добродетели, приносит в жертву агнца, причащается его плоти и насыщается Христом. Ибо Иисус Христос становится особенным агнцем для каждого, так что каждый может вмещать Его [в себя] и есть; особенный Он для Павла, великого проповедника истины, <1361A> особенным образом особенный – для высшего из апостолов Петра, особенным образом – для каждого из святых, по мере веры в каждом [из них] и уделяемой [каждому] благодати Духа, в одном находясь так, в другом – иначе, [пребывая] всецело во всецелом и «становясь для всех всем».[2993]

Трудность 48

Бог, с премудростью даровав существование (ὑποστήσας) всякой природе и в каждую из разумных сущностей сокровенно вложив ведение Его [как] первую способность, как щедро дарящий Владыка даровал и нам, смиренным людям, влечение и любовь (πόθον καὶ ἔρωτα)[2995] к Нему по природе, природно присоединив к этой [любви] и силу разума, <1361B> так чтобы мы смогли с легкостью познать способы исполнения влечения и, сбившись с пути, не потерпели неудачу в том, чего мы стремимся достичь. Итак, двигаясь согласно этому влечению к самой истине, с помощью благочинно являемой всем премудрости и устроения [мира], мы приводимся к тому, чтобы стараться достичь через них Того, благодаря Кому мы восприняли это влечение. Таинственно узнав это, любознательные и ревностные любители истины избрали себе единственный [предмет] занятий и стараний – трудолюбивое упражнение (ἄσκησιν)[2996] в этом; исходя из истинного постижения и самой [логической] последовательности вещей в точности познав, что, если они в этом веке хотя бы в какой-то мере, посредством благочестивых созерцаний, воспримут образ (εἰκονίσαιντο) будущей истины и исполнят влечение, <1361C> то, обретя душу более готовую, ибо она будет хорошо приучена (γυμνασθεῖσαν)[2997] в здешней [жизни], они после этой жизни легко перейдут к будущей истине, уже ясно обрисованной им посредством божественных понятий (νοημάτων); ибо, очевидно, ведет их к этой самой истине Бог и Спаситель наш Иисус Христос, показывая им [ее] простой и очевидной, без какого-либо недоумения, символического разнообразия или загадочной неясности, и как при деятельной добродетели от них «отбежала боль, скорбь и стенание»[2998] по причине совершенного бесстрастия, так при созерцательном ведении [«отбежала»] всякая неясность и недоумение по причине премудрости, и тогда приложится им неприкрытая истина, ибо отсюда они восприняли ее отображения (ὑποτυπώσεις). <1361D> Ибо, как говорит [Писание], «каждому имеющему», очевидно, влечение относительно будущего, приложится,[2999] конечно же, вкушение вечных благ.

Ибо, будучи «богатым»,[3000] Бог наш не прекращает раздаять любящим Его божественные дары ведения, которые, по причине их возвышенности и величия, мы в сем веке не можем и назвать, если истинно говорит о предельном блаженстве великий апостол, что оно «превыше... всякого имени, именуемого не только в сем веке, но и в будущем»,[3001] намеком указывая на наивысшую вершину благ, которая будет явлена после всего раздаяния всех даров и [всего] восхождения – [вершину], которую невозможно ни выразить каким-либо словом, ни познать каким-либо умом, <1364A> ни с помощью тех [вещей], которые доступны нам в сем веке, ни [с помощью] тех, которые будут явлены в [веке] будущем – [вещей], которые, наверное, могут быть нами наименованы и познаны. Ибо тех, которые следуют за Ним посредством делания и созерцания, «Иисус», Бог Слово, «прошедший небеса»[3002] и сделавшийся «превыше всех небес»,[3003] переводит и перемещает от худших [вещей] к лучшим, а от них снова – к еще более возвышенным, чем те; проще же говоря, «недостанет мне времени, чтобы повествовать»[3004] о божественных восхождениях и откровениях святых, [исполняемых] согласно изменению «от славы в славу»,[3005] пока «каждый в своем порядке»[3006] не воспримет подобающее [ему] обожение.

Итак, зная, что у нас есть упомянутое [мною] выше природное влечение <1364B> к Богу, этот великий учитель посредством своего учения побуждает и призывает всех к духовному съедению закланного ради нас Агнца, [а также] ясно и благополезно наставляет сохранить соединение членов его, то есть Агнца, не сломанным и не нарушенным,[3007] чтобы мы не были осуждены как сокрушающие и разрывающие благоустановленное соединение божественного тела, снедая плоть Агнца и Слова либо дерзновенно, превыше [своей] способности, либо нечестиво, вопреки способности; но каждый пусть соответственно своей способности, порядку и снизошедшей на него благодати Духа причащается божественного Слова согласно примышлению о каждом [Его] члене.[3008] <1364C>

Так, главы, «из которой все тело» добродетелей и ведения, «будучи скрепляемо [ими], растет возрастом»[3009] духовным, причастится (μεταλήψεται)[3010] тот, кто обладает верой, имеющей совершенно отрешенные [от творения] богословские логосы, [исходящие] из недоказуемых начал.[3011] Ушей причастится тот, кто духовно и с научением воспринимает божественные логосы и чрез них становится «до смерти» покорным и «послушным»[3012] Богу в делах. Очей же – кто духовно постигает творение и все логосы, [понимаемые] чувством и умом, непреткновенно сводит в единое исполнение славы Божией.[3013] Груди причастится тот, кто исполнил сердце богословскими созерцаниями, как великий евангелист Иоанн,[3014] и, <1364D> наподобие вечного источника, благочестиво изливает на учеников логос, объемлющий промысл обо всем, и способ (τρόπον) [его осуществления]. Рук же должным образом причастится тот, кто никакое из дел, согласных заповеди, не совершает нерадиво и небрежно, но всю деятельную энергию[3015] души имеет напряженной и готовой к исполнению божественных законов. Чрева же – тот, у кого плодотворное [начало] души вечно бьет ключом, кто приумножает в себе духовные созерцания и поддерживает не угасающим в высшей степени пламенную любовь бесстрастного влечения к сосуществованию с Богом.[3016] А внутренностей подобающим образом причастится тот, кто более сокровенным изысканием и умственным ведением «испытует глубины Божии»[3017] и преисполняется неизреченных таинств. <1365A>

[Мое] слово отважится и на нечто большее. Тех или иных членов Слова пусть целомудренно причастится тот, кто разумно стоит против вещества,[3018] соблюдает плоть вместе с душой совершенно незапятнанной и с помощью добродетелей всецело, без изъяна, изображает в ней[3019] Слово, ставшее плотью. Бедер же причастится тот, кто обладает разумом, господствующим (ἐπικείμενον) над страдательной частью души, и совершенно пресекает ее движение, связанное с веществом. Колен же [причастится] тот, кто сострадательно склоняется к промышлению о павших и слабых верой и подражает снисхождению Слова к нам. А голеней и ног пусть, в добавление к этим [членам], причастится тот, кто прочно и неколебимо утвердил стопы души на [основе] веры, добродетели и ведения, поспешает «к цели», «к почести высшего звания»,[3020] <1365B> вместе со Словом «перепрыгивает» и «перескакивает» через «горы» неведения и «холмы» зла.[3021]

Но кто сможет перечислить все замыслы Спасителя нашего и Бога ради нас, согласно каковым Он соделал Себя съедобным и причаствуемым [3022] соразмерно [способности Его вместить] каждого? Ибо в добавление ко всем этим, [указанным членам] Господь имеет пряди волос, ноздри, губы, шею, плечи, персты и все [части] нашего устроения, о которых в отношении Него говорится в переносном смысле (τροπολογικῶς). Этих [члены] подобающим и полезным образом причащаются те, кто претворяются в соответствии с каждым духовным логосом, обозначаемым посредством каждого члена. Так агнец Божий «снедается», согласно этому святому и великому учителю, «и подвергается духовному пищеварению», Духом претворяя в соответствии с Собою (πρὸς ἑαυτόν)[3023] <13650 причащающихся, [так что] каждого из них Он вводит и перелагает в место духовно съеденного им члена, согласно [его] положению в [общей] телесной гармонии (ἁρμονίας),[3024] так что Слово, [пребывающее] во всех вещах, человеколюбиво становится сущностью, Единственное будучи [при этом] превыше природы и логоса.[3025]

Трудность 49

«Подражающий поясу Иоанна» – это тот, кто силой разума деятельно (πρακτικῶς), посредством ведения, стягивает плодовитость души [3028] и сохраняет ее не рассеянной (ἀδιάχυτον) в веществе.[3029] «Пустынник» <1365D> – это тот, кто обрел состояние (ἕξιν),[3030] свободное от страстей. «Предтеча» – тот, кто чрез искреннее покаяние [предвозвещает] следующую за ним праведность, а чрез являемую добродетель предвозвещает ведение, которому предстоит посетить их.[3031] «Великий проповедник истины» – это тот, кто собственным [образом] жизни удостоверяет высказываемое им слово учения. <1368A>

Трудность 50

«Благовествование» – это возвышенное слово о Царстве Божием, а Царство Божие есть удел, чистый от любого вещества и любых сопряженных с ним воображений.[3035] Стало быть, «ученик, посылаемый на благовествование», есть, разумеется, тот, кто в полной мере являет нравами (τρόποις)[3036] отчуждение от этого мира; тем, что «он лишен меди, посоха и имеет только один хитон», он отсекает от себя сребролюбие, гнев или упование на какую-либо власть; <1368B> он предается нравственному любомудрию, каковое безыскусно, непритворно и, словно «один хитон», свободно от всякой двойственности (διπλόης);[3037] в стопе души он вообще не оставляет никакого знака омертвения, подобного сандалии; ибо он есть вестник великого мира и проповедник состояния, более не боящегося брани, [исходящей] от страстей, и не пугающегося (ὑποστελλομένης)[3038] смерти тела, так чтобы разумно на него взирающие, исходя из неизменного тождества в жизни по добродетели, могли представить себе (εἰκονίζεσθαι) благопристойнейшее житие и постоянство, [имеющееся] у ангелов, [пребывающих] окрест Бога.

Или, может быть, ради того, чтобы сказать просто, и «по подражанию поясу Иоанна» <1368C> может быть снедаема Пасха, а может быть и по-евангельски, отец [этими словами] ради научения намеком указал на различия между причащающимися [Пасхи] и на способы [понимания] самой Пасхи. Ибо слово Ветхого Писания передает [рассказ] о трех Пасхах: первая совершалась в Египте,[3039] вторая – в пустыне,[3040] а третья – в земле обетования.[3041] Египет, иносказательно толкуемый согласно одному из примышлений о нем, означает этот мир; пустыня, таким же образом, согласно одному из созерцаний относительно нее, иносказательно подразумевает состояние душ после смерти; <1368D> земля же обетования есть прообраз будущего века. Ибо есть три места и состояния, в которых мы, люди, оказываемся: этот мир, в котором мы рождаемся, воспринимая бытие, место, в котором мы оказываемся, уйдя отсюда, после смерти, и будущий век, в котором мы заключаемся вместе с душами и телами. Все время, пока мы пребываем в этом мире, мы проводим Пасху в Египте, очищаясь от скверны греха; после того, как мы завершим эту жизнь посредством смерти, мы словно проводим другую Пасху – [Пасху] в пустыне, умственно и бестелесно познавая логосы сущих более отчетливыми, без символов, загадок <1369A> и разнообразия, [воспринимаемого] чувством; и в будущем веке божественных обетований мы вновь празднуем Пасху, непосредственно снедая высшее Слово Премудрости, претворившись в Которого,[3042] мы по благодати обоживаемся; и [возможности] другого, в каком-либо отношении, перехода к другой Пасхе у нас нет, разве что только возможно нам, пока мы еще пребываем здесь, воспринять образ в соответствии с состоянием каждого из упомянутых мест в отношении [его] особенности.[3043]

Ибо жизнь каждого из нас описывает [3044] то место, в котором она есть.[3045] Так, если мы мужественно предаемся деятельному любомудрию, то мы хорошо совершаем Пасху в Египте, пребывая с египтянами, но не будучи египтянами, ибо мы «во плоти» пребываем, но «не по плоти воинствуем».[3046] <1369B> Если же мы благочестиво упражняемся в естественном созерцании в Духе, делая силы души «оружием, сильным Богом», «на разрушение твердынь и всякого превозношения, восстающего против познания Божия»,[3047] и на созерцание духовных логосов в сущих, словно лишенные тела и свободные от обольстительного воображения, [вызываемого] чувством,[3048] познавательно совершая путь к божественным обетованиям – [в этом случае] мы в пустыне, то есть, в состоянии, чистом от страстей и всякого вещественного воображения.

Если же мы неизреченными движениями ума напечатляем (μορφαζόμεθα)[3049] богословское тайноводство, ведая, насколько это доступно людям, «что есть широта, долгота, глубина и превосходящее»[3050] величие премудрости Божией по отношению к нам – тогда мы в земле обетования. <1369C> Итак, по моему мнению, посредством разделения трех лиц учитель намеком указывает на деятельное, естественное и богословское любомудрие, с помощью которых каждый снедает умственную Пасху согласно имеющейся у него силе.[3051]

Трудность 51

Рахиль, как утверждают, толкуется как «агница» или как «пасущая», а Лия толкуется как «утруждаемая» или «утруждение».[3054] <1369D> Итак, Рахиль, согласно значению имени, [является] пасомой и пасущей, ведомой и ведущей. Рахиль, стало быть – это всякая созерцательная душа, которая, [с одной стороны], как «агница», пасома и ведома законом Божиим, [а с другой] – согласно закону Божию, [сама] пасет и ведет, установлениями [аскетического] делания, свои движения и помышления, до времени подчиняя страсти плоти плодовитому [началу] добродетели, а после вхождения в ведение совершенно [их] «уничтожая».[3055] Лия же есть всякая деятельная душа, берущая на себя [3056] «утруждение» ради добродетели, каковую, несомненно, первой берет себе в жены тот, кто предается божественному любомудрию. <1372A> А «мудрый израильтянин» – это созерцательный ум, переносящий понятия (νοήματα) этого века в область ведения, подобно тому великому Иакову, который перевел все [имущество] Лавана в землю отцов. Ибо как тот дивный Иаков, в историческом повествовании, «ободрав прутья» и подложив под «корыта с водой», заставлял пивший [из них] скот «зачинать пред ними»[3057] – так и всякий премудрый ум, [пребывающий] в Духе, очистив более божественные логосы сущих от объемлющего [их] вещества и «подложив» [их] под тропосы [3058] ведения по созерцанию, учит и всех познающих, и движения своей собственной души подражать состоянию бестелесных.[3059] Таким образом, патриарх достигающих добродетели посредством деятельного утруждения – это Лия; [патриарх] разумно предающихся добродетели посредством естественного созерцания <1372B> – это Рахиль, ибо она [есть] послушно ведомая законом Божиим и кротко ведущая согласно ему.[3060] Всеславный же Иаков есть [патриарх] тех, которые духовным созерцанием устремляются к высоте ведения, созерцают и познают являемые [вещи] не такими, какими они являются, а какими они умопостигаются (νοοῦνται), и вместе с [содержащимися] в них понятиями щедро переносят [их] к невещественному и бестелесному ведению.

Трудность 52

Симон, как утверждают, толкуется как «послушание», <1372C> а «киринеянин» – готовность.[3063] Стало быть, всякий, кто готов к послушанию по отношению к Евангелию и, посредством «умерщвления земных членов»,[3064] охотно претерпевает страдания ради добродетели, [сопряженные] с деятельным любомудрием – тот есть Симон Киринеянин, добровольно следующий [путем] добродетели,[3065] имеющий на плечах крест и следующий за Христом, являя образ жизни по Богу совершенно отрешенным от земли.[3066]

Трудность 53

Благоразумный разбойник, <1372D> распинаемый вместе с Христом – это всякий человек, который, будучи виновным, претерпевает зло за грехи как повинный [в них], злостраждет вместе со Словом, злострадающим (κακοπαθοῦντι) ради него безвинно, и переносит это с благодарностью, признает, что Слово пребывает [с ним] по промыслу праведного суда, исповедует [свою] вину [в том], за что претерпевает зло, и просит, чтобы, как [Бог] Слово, будучи безвинным, разделил с ним страдание (πάθους), так Он ради Себя уделил ему, хоть и недостойному, собственного благострадания (εὐπαθείας)[3069] и умерщвление из-за обстоятельств счел бы его добродетелью, добровольно [избранной] по причине благоразумия (εὐγνωμοσύνην),[3070] когда премудрые покровы промысла [Бога] Слова, достигнув предела, [падут] и явится «неприступный свет»[3071] <1373A> Его Царства. Так ему, страдающему из-за грехов, оборачивается (περιΐσταται) умерщвление членов тела, [случившееся] из-за обстоятельств, чрез благоразумную благодарность (εὐγνώμονος εὐχαριστίας)[3072] переходя в добровольно избранную добродетель; по каковой он, освобождаясь от многих долгов по греху, по справедливости входит вместе со Словом в область ведения, я говорю о рае, оказавшись в каковом, он позна́ет причину злострадания и осуждения, в которых мы ныне заключены.[3073]

53а. Разбойник же неблагоразумный [3074] – это тот, кто претерпевает зло из-за грехов как повинный [в них] и, из-за образа мыслей, склонного к вражде (φιλαπεχθήμονα γνώμην), не признает, что Слово праведности [3075] безвинно страдает вместе с ним ради человеколюбия, но богохульно отвергает слово суда, <1373B> справедливо определенное в отношении него согласно промыслу; поскольку такой [человек] не признал, что Слово было по [Собственной] воле бесчестно осуждено вместе с ним, и не попросил милости за то, что он согрешил, он оставляется чуждым Царства [Божия], не получив от Слова никакого обетования, что он когда-либо его удостоится.

А еще благоразумный разбойник – это тот, кто, хотя бы оказавшись у предела [данной] ему настоящей жизни, пришел к осознанию своих прегрешений, разумно признает слово Божественного суда, справедливо определенное здесь и исполняемое в отношении него, и искренно, из глубины души просит прощения за то, чем он согрешил. Неблагоразумный же разбойник – это тот, кто, оказавшись у того же предела [данной] ему настоящей жизни, из-за любви к [земной] жизни <1373C> бранит закон и предел отделения души от тела, премудро положенный по справедливому решению Божию, за то, что он [якобы] установлен не хорошо.[3076]

А еще, поскольку каждый из нас есть по природе двойственный и состоит из души и тела, разбойник есть тот, кто таинственно сораспинается со Словом ради добродетели по тому и по другому закону [частей], из каковых он состоит по природе обоих: закон плоти, как неблагоразумного разбойника, он [имеет] противящимся логосу добродетели,[3077] а «закон духа»,[3078] как благоразумного разбойника,[3079] имеет <1373D> с готовностью принимающим Спасителя Слово посредством тропосов делания, хотя они и затруднительны; вместе с Ним он входит, ликуя, в место пиршества, исполненное всяческого ведения, совершенно отрешенный от «плотского помышления».[3080] [3081]

Кроме того, благоразумный разбойник – это тот, кто удостоен быть распятым вместе со Христом посредством полного и всецелого умерщвления страстей и сораспинается с Ним по правую сторону,[3082] то есть предается всяческой добродетели с разумом и ведением, <1376A> соблюдает жизнь непреткновенной пред всеми людьми и не имеет вообще никакого движения, которое по причине немилости отклонялось бы от кротости Слова. Неблагоразумный же разбойник – это тот, кто ради славы или обильной наживы коварно, действуя напоказ, притворяется, что [ведет] жизнь по добродетели; по отношению к чужим [людям] он прибегает к одному лишь льстивому слову вместо всякой добродетели и ведения, а по отношению к знакомым совершенно неприятен и лукав по образу мыслей; такому [человеку] следует, конечно, «преграждать уста»,[3083] ибо он «хулит путь»[3084] Божий.[3085] [3086] Ибо если порицающий наставит [его], он, возможно, прекратит порочить Слово своим поведением; что испытал разбойник на кресте, без страха изрекший [Ему] хулу,[3087] <1376B> ибо молчание того, кто не ответил порицавшему [его], есть знак принятия сказанного слова.[3088]

По какому созерцанию из приведенных [выше] мы бы ни сораспинались вместе со Христом, да проявим старание, пока мы пребываем здесь, чтобы умилостивить сораспинаемое с нами Слово и воспринять совестью (κατὰ συνείδησιν), очищенной от поражающих ее мыслей, неложное обетование упокоения; если, действительно, [день] нынешний означает настоящий день этого века (ибо [Иисус] говорит: «ныне же будешь со Мною в раю»),[3089] а завтрашний – [день века] будущего, в который не следует ожидать никакого отпущения грехов, но только воздаяния за прожитое [в виде] награды [или кары], подобающей каждому по достоинству. <1376C>

Трудность 54

«Тело» Христово – это или душа, или ее силы, или чувства, или тело каждого в отдельности, или части тела, или заповеди, или добродетели, или логосы возникших [вещей], или – говоря просто и более истинно – тело Христово есть все эти [перечисленные] и каждое из них, отдельно и вообще.[3092] «Распинающий» же это [«тело»], то есть все эти [вещи] – это дьявол, который в [человеке], принимающем их распятие, не позволяет им действовать по природе. Иосиф, согласно еврейскому языку, толкуется как «приложение», а «Аримафея» – как «подними [3093] то».[3094] Итак, всякий человек, имеющий «приложение» веры и ведения, возросший относительно добродетельных нравов и совлекший с себя всякое обольщение, <1376D> [происходящее] от вещественного – это духовный Иосиф,[3095] который способен взять тело Христово, хорошо подготовить [Его] к погребению [3096] и «положить» в сердце, «высеченном»[3097] из веры; [это человек], который по благодати творит свое тело словно телом Христовым, а «члены» тела – «орудиями праведности Богу»[3098] во освящение; который чувства тела приготовляет к естественному созерцанию в Духе, [так чтобы] они, согласно врожденному логосу, служили душе, а саму душу заставляет в равной мере уделять себя (ἰσονομεῖν) силам [души] <1377A> ради исполнения добродетелей; который, также, подчинив душу и ее силы заповедям Божиим, показывает, что сами заповеди – это естественные действия души,[3099] и, посредством неизменного и прочного состояния относительно добродетели, побуждается к постижению и восприятию сокрытых в заповедях в высшей степени божественных логосов, [к тому, чтобы] духовными логосами этого века, словно некоей «плащаницею»,[3100] облачить первое Слово, «из Которого, Которым и к Которому все».[3101] Тот, кто таким образом сохранил благоупорядоченное благочиние, есть Иосиф, таинственно погребающий таинственное тело Христово.[3102]

А еще, коротко говоря, тот, кто деланием и созерцанием <1377B> дивно изъясняет слушающим слова о кресте – это другой Иосиф, ибо чрез «приложение» благ по созерцанию он возрос в духовном ведении; аримафеянин же он потому, что чрез подлинную близость с добродетелями по деланию он обрезал себя в отношении всякого пристрастия к вещественному.[3103]

А еще, распинают Христа те, которые богохульно преподают учение [3104] о Божием воплощении в теле (ἐνσωματώσεως), погребает же тот, кто благочестиво и с дерзновением проповедует всем учение о Божием воплощении.[3105] <1377C>

Трудность 55

Никодим,[3108] «ночной богочтец», «погребающий» тело Христово «с благовониями» – это тот, кто по разуму смел (ἐῤῥωμένος) в отношении признания Христа, но из страха перед иудеями (я имею в виду нападения страстей или демонов), будучи робким и жалея плоть, уклоняется от ревностного исполнения (φιλοτιμίαν) заповедей посредством делания;[3109] но для такого [человека] уже то, что он хотя бы правильно мыслит о Христе и не изрекает о нем богохульных слов – уже большое [достижение], достойное одобрения.[3110]

Трудность 56

Первая Мария, из которой [Бог] Слово «изгнал семь бесов»[3113] – это всякая деятельная душа, словом евангельских заповедей очищенная от страха, [сопряженного] с этим веком.[3114] Ибо седмеричен этот век, исполняемый путем вращения времени в себе самом,[3115] <1380A> но [Бог] Слово освобождает от него Своих последователей, полагая их выше всех [вещей], подвластных времени. Другая же Мария – это всякая созерцательная душа, которая посредством истинного ведения обрела по благодати сродство со Словом. Саломия, [имя] которой толкуется как «мир» и «полнейшая», есть всякая душа, которая посредством отвержения страстей живет в мире, по изобилию деятельных добродетелей подчинив «плотское помышление» «закону» Духа,[3116] а посредством исполнения духовных мыслей (νοημάτων)[3117] по созерцанию премудро охватила, насколько это возможно, ведение сущих. Иоанна же, [имя] которой толкуется как «голубица», существо кроткое, беззлобное и плодовитое,[3118] есть всякая душа, которая посредством кротости отложила от себя страстность <1380B> и обладает пламенной (διάπυρον) плодовитостью духа в ведении.[3119] Эти [души] «плачут рано утром», то есть изливают познавательные [3120] слезы, ибо ищут [Бога] Слово, главнейшего над всякой добродетелью и ведением. И сначала они видят камень, «отъятый от двери гроба»,[3121] то есть наложенное на «сердце» «ожесточение»[3122] неясности [восприятия] Слова; затем же [они видят] ангелов, то есть [пребывающие] в Духе природные логосы сущих, которые в молчании проповедуют Причину всего – [Бога] Слово.[3123]

Или же [ангелы означают] слова/логосы Святого Писания, дающие этим [душам] более отчетливое понятие о Христе как о Боге и о человеке, или же о богословии и о домостроительстве. <1380C> Ибо, как повествует слово [Писания], [жены] увидели [двух ангелов] – «одного у главы и другого у ног».[3124] Кто-либо не погрешит против правдоподобия, если скажет, что «у главы» пребывает слово [3125] богословия по причине божества Христова, а «у ног» – [слово] домостроительства по причине воплощения, и что «глава» Христова – это Его божество, а «ноги» – Его человечество.

Или, возможно, [как кто-то скажет], ангелы – это [совершаемые] в совести движения относительно логоса благочестия, [возникающие] по причине полного отвержения зла и неведения.[3126] [Эти движения] умственно проповедуют им воскресение Слова, когда-то умерщвленного в них из-за зла. И, в конце концов, <1380D> они видят Самого [Бога] Слово, являющегося им открыто, без символов и образов, и исполняющего умопостигаемой радости их умственные вместилища (χωρήσεις).[3127]

Трудность 57

Петр есть всякий человек, который обрел «твердость веры во Христа»[3130] при переменах в [образе] жизни;[3131] Иоанн же – [человек], возлюбленный Словом по причине великой кротости <1381A> и [проистекающей] от нее безупречной чистоты сердца; потому ему вверяются «сокровища премудрости и ведения»,[3132] и, «припав к груди»,[3133] он получает силу богословия от самого сокровенного божества [Бога] Слова.[3134] Эти [двое] «бегут наперегонки» друг с другом, ибо первый старается добродетельным деланием победить созерцание второго, а второй поспешает познавательным созерцанием обогнать делание первого. А «вместе» друг с другом они «бегут» в соответствии со [своим] намерением (κατὰ τὴν πρόθεσιν), ибо каждый в равной степени успешно продвигается (εὐοδούμενος) к собственному благу.[3135]

А еще Петр и Иоанн – это каждый человек, <1381B> удостоенный быть близко к Богу, у какового [человека] деятельное [начало] души, словно некий Петр, и созерцательное [начало], словно некий Иоанн, согласно слову [учителя], «бегут вместе», без преобладания или изъяна у одного [из них] по отношению к другому;[3136] но и, напротив, считается, что они «бегут наперегонки» друг с другом в соответствии со [своим] намерением, ибо каждый [стремится] быть признанным превзошедшим высшую [точку, которой достиг] другой.

Трудность 58

«Фома» толкуется как «двойственный»,[3139] что значит «колебание» или «колеблющийся в помыслах», и потому без ощупывания «следов от гвоздей» не верующий, что произошло воскресение Слова. Итак, Фома – это всякий колеблющийся человек, который с трудом верует, что совершается воскресение [пребывающего] в нем логоса добродетели и ведения, и только воспоминания о «соделанных прежде грехах»,[3140] бесстрастно запечатляемые (τυπούμεναι) в [его] разуме (κατὰ διάνοιαν), убеждают его принять воскресение [пребывающего] в нем божественного <1381D> Логоса и исповедать Его как Господа и Бога: Господа – как законодателя совершенства по деланию, Бога – как предводителя к полному введению в тайноводство [3141] по созерцанию. Бесстрастное же воспоминание есть запечатление «соделанных прежде», распознание (διάγνωσις) относительно собственных дел или мыслей, возникающее в душе без наслаждения или печали [3142] в связи с деланием или словом; [такое воспоминание] имеет следы, а не отверстия ран, затянувшихся вследствие возникшего [в душе] бесстрастия.

Или же «гвозди» – это тропосы добродетелей в деятельном любомудрии, которые держат расположение души с болью пригвожденным <1384A> к страху Божию;[3143] наследовав им, бесстрастные, простые и неизреченные логосы ведения отчетливо возвещают о воскресении божественного Логоса, совершившемся в душе при ее обожении, заранее являя бесстрастие, верно свидетельствующее о боговидном состоянии; кто не претерпел это [воскресение], никогда, наверное, не поверит другому, рассказывающему о нем, как и Фома не поверил словам апостолов, претерпевших это воскресение, прежде чем испытал [его], претерпев [сам].

Трудность 59

Духовный человек, зная, что Слово Божие повсюду существует незапятнанным (ἀχράντως), следует за Ним посредством созерцания, разумно пожиная знание о Промысле, [управляющем] всеми [вещами]. Так, и когда Слово нисходит во ад, [такой человек] нисходит [с Ним] вместе, очевидно, не ради [чего-то] дурного, а для того, чтобы исследовать и изучить таинство нисхождения Бога во ад и быть наставленным относительно сверхъестественного логоса тех [вещей], которые там происходят и совершаются.[3145]

Или же, поскольку «ад» есть всякий грех, делающий одержимую им душу темной, безобразной [3146] и растленной, <1384C> рассуждающий о страстях нисходит вместе с нисходящим во ад словом учения, посредством слова животворя и приводя к воскресению добродетель, умерщвленную каждым пороком, и мужественно, вместе со Словом, разрывая узы вещественного пристрастия душ.[3147] А «логос двойного нисхождения», в общепринятом смысле, [толкуется двояко]: согласно первому толкованию, [он состоит в том], что и на земле [Бог] Слово может спасать души с телами посредством веры и [праведного] образа жизни,[3148] и сойдя во ад Он может посредством одной лишь веры приобретать (περιποιεῖσθαι) [пребывающие] там души прежде умерших; согласно же второму толкованию – в том, что состояние и действие порока под воздействием Слова воспринимает <1384D> возвращение к добродетели и ведению.[3149]

Трудность 60

Тот, кто по великому избытку ведения и изобилию причастности Святому Духу в достаточной мере, насколько это возможно, прошел насквозь (περαιώσας)[3152] логос о промысле и охватил знание об этом [логосе] – тот «восходит вместе» со Словом, «восходящим» с земли «на небеса»: [такой человек] познавательно <1385A> прошел насквозь природу всех управляемых промыслом (προνοουμένων) [вещей], зримых и незримых, вместе с логосами, [сопряженными] с этой [природой], и был вознесен в удел, к которому он в высшей степени стремился посредством всякого логоса и тропоса – [удел], совершенно не имеющий никакого перемещения или движения;[3153] от «провождающих» логосов промысла, [пребывающих] в сущих, словно от неких «ангелов», он возводится в область «принимающих» [его] неизреченных логосов и таинств богословия; по мере постепенных восхождений [3154] он делает «умственные врата души» все более высоко [поднятыми] для приятия «богоначальнейшего (θεαρχικωτάτου)[3155] Логоса».[3156]

Иначе же вместе с «восходящим» Словом «восходит» тот, кто от тропосов деятельного любомудрия, [относящихся] к добродетели, словно от некоей земли, вместе с божественным Словом, возводительно (ἀνατατικῶς) увлекающим [его], возвышается в некие <1385B> духовные небеса ведения, [относящиеся] к созерцанию.[3157]

Об этом же [можно] сказать и более таинственно. Тот, кто способен от ведения по домостроительству, [исходя] из которого устроение плоти Слова возникло у Отца,[3158] быть возведенным к понятию о «славе [Слова] у Отца прежде бытия мира»[3159] плоти Слова – тот поистине «взошел на небеса» вместе с Богом и Словом, ради него сошедшим на землю, исполнив меру ведения, доступного людям в этом веке, и став Богом настолько, насколько Он [стал] человеком, ибо божественными восхождениями ради Бога <1385C> он возвысился настолько, насколько Бог низошел ради человека, без превращения «уничижив Себя»[3160] до крайнего [предела] нашей природы.[3161]

Трудность 61

Поскольку возводительный смысл (λόγον) созерцания скинии многообразен, рассмотрим скинию в том смысле,[3165] который имел в виду учитель в настоящем месте. Итак, «скиния свидения»[3166] есть таинственное <1385D> домостроительство воплощения Бога Слова,[3167] которое Бог Отец, благоволив, «показал», Дух Святой, прообразуемый премудрым Веселеилом, содействовав [Ему], «совершил», а умопостигаемый Моисей, единородный Сын Бога и Отца, сам соделал (αὐτούργησε),[3168] «утвердив» в Себе человеческую природу единством по ипостаси.[3169]

Кроме того, скиния есть образ всякого творения, умопостигаемого и чувственного, которое Бог <1388A> и Отец как Ум помыслил, Сын как Слово (Логос)[3170] сотворил, а Дух Святой совершил.[3171] И еще: скиния есть образ и одной только чувственной природы, и одного только человека, состоящего из души и тела, и одной только души, когда она созерцается сама по себе по [ее] логосу – то есть, [скиния есть образ всех этих вещей], созерцаемая в соответствии с логосом, подобающим каждой [из них].[3172]

Трудность 62

Поскольку, подобным образом, и великий Давид, пророк <1388B> и царь, имеет многозначный [3177] [сопряженный] с ним возводительный смысл, истолкуем его в том [из них], в котором его рассмотрел в настоящем [месте] учитель. Итак, умопостигаемый Давид есть истинный царь Израиля, то есть того, кто «видит Бога»,[3178] Иисус Христос: при первом Его пришествии Он по примышлению человечества помазывается,[3179] как в другом месте говорит учитель, «помазав человечество Божеством и соделав [его] тем, что есть Помазавшее»;[3180] при втором же Его славном явлении Он провозглашается – [Каков] Он и есть – как Бог, Господь и Царь всего творения.[3181]

Трудность 63

На это следует ответить, что сам учитель в том же Слове немного спустя говорит: «Слово не хочет, чтобы ты когда-либо оставался в том же самом [месте], но чтобы ты был всегда подвижен, благоподвижен (εὐκίνητον)[3186] и во всяком случае новоздан».[3187] <1388D> Как мы знаем, что обновляемый становится выше и боговиднее себя, украшаясь преуспеяниями (προκοπαῖς) в добродетели,[3188] так нам следует быть уверенными, что всякий примышленный ради нас праздничный день становится выше себя в нас и чрез нас, ибо обозначаемое им таинство в нас ведет свою силу к совершенству.[3189] Итак, учитель по справедливости сказал, что «новый [день] Господень выше высокого», ибо один и тот же [день] вместе с нами постоянно возвышается и превосходит себя; поскольку Воскресение (я говорю о первом [дне] Господнем)[3190] сокровенно, чрез [сопряженное] с ним таинство, <1389A> дарует жизнь, совершенно чистую только лишь от всякого вещественного воображения, совершающим это таинство таким образом, духовно; а новый [день] Господень, в добавление к этому, также делает их причастными наслаждения от божественных благ, начало которым положил предшествующий ему [первый день].[3191]

Если кому-нибудь представляется, что высказываемое достоверно, говорят, что первый [день] Господень есть образ добровольного (κατὰ τὴν προαίρεσιν) воскресения к добродетели, а второй – совершенства навыка [3192] добровольной [устремленности] к ведению. <1389B>

А также [говорят], что первый [день] Господень [3193] есть символ будущего естественного воскресения [3194] и нетленности, а второй несет на себе образ будущего обожения по благодати. Стало быть, если состояния, чистого от пороков, честнее наслаждение благами, здравого предпочтения добродетели [честнее] состояние совершенства по истинному ведению, а естественной нетленности – [совершаемое] в благодати претворение в Бога по обожению, из каковых [вещей первые] отображает первый [день] Господень, а [вторые] символизирует второй, то по справедливости учитель, ведомый Духом, сказал, что новый [день] Господень «выше высокого».[3195] <1389C>

Трудность 64

Обратившись к женщинам, особенно к избравшим для себя монашеское житие, с пространной речью об исправлении нравов, учитель посредством [этого] нравоучения (δι’ ἐμφάσεως),[3197] как я полагаю, мягко наставляет, что подвизающимся [женам] не следует из окон дома наблюдать вообще ни за кем, а особенно за проходящими [мужами], чтобы не получить «жала смерти»[3198] от несвоевременного рассматривания [прохожих].[3199]

Трудность 65

[Число] «семь» в святом Писании, если его воспринимать только как число,[3201] имеет по природе много [способов] таинственного созерцания, связанного с ним, у трудолюбиво изучающих божественное.[3202] Ибо [число «семь»] означает и время, и век, и века, и движение, и охват (περιοχήν),[3203] и меру, и предел, и промысл, и многое другое, правильно созерцаемое согласно логосу каждой [из этих вещей].[3204] Но даже если [это число] рассматривать только как «упокоение» (ἀνάπαυσις),[3205] оно <1392A> и так имеет много [способов] ведения, тайноводствуемого (μυσταγωγουμένην)[3206] им.[3207] Однако, чтобы, излагая все по отдельности, мне не сделать [свою] речь утомительной, обсудим то [толкование], которое представляется возвышеннее других. Ибо, как говорят сведущие в божественных [вещах], усматривается, что логос всецелого возникновения разумных сущностей имеет три тропоса – [тропос] бытия, [тропос] благобытия и [тропос] приснобытия. [Тропос] бытия первым дарован сущим по сущности, [тропос] благобытия вторым дан им по [их] произволению как самодвижущимся, а [тропос] приснобытия третьим дарован им по благодати. И первый охватывает способность (δυνάμεως), второй – действие (ἐνεργείας), а третий – бездействие (ἀργίας).[3208] Так как логос бытия, природно имея только способность к действию, совершенно не может иметь в наиболее полной мере само действие без произволения; <1392B> [логос] благобытия, имея только само действие природной способности по намерению (γνωμικῶς),[3209] совсем не имеет в полной мере саму способность без природы;[3210] [логос] же приснобытия, всецело ограничивая способность одного и действие другого из [двух] предшествующих ему [логосов], совершенно не пребывает природно в сущих по способности, но и вовсе не следует по необходимости за волей по произволению (θελήσει προαιρέσεως)[3211] (ибо как в [вещах], имеющих начало по природе и конец по движению, может пребывать сущее присно и не имеющее ни начала, ни конца?). Но [логос приснобытия] есть предел, делающий устойчивыми природу по способности, а произволение по действию,[3212] совершенно не меняя логос, по которому существует и то и другое, и всем [вещам] определяющий все века и времена. Это, как я полагаю, наверное, и есть таинственно благословенная суббота <1392C> и великий день упокоения от божественных трудов, который, согласно писанию о возникновении мира, как представляется, не имеет ни начала, ни конца, ни возникновения;[3213] [это есть] явление [вещей], превосходящих предел и измерение, [наступающее] после движения [вещей], определенных мерой, и беспредельное тождество не вместимых и не ограничиваемых, [являемое] после количества вмещенных и ограниченных.[3214]

В зависимости от того, как действие по произволению воспользуется способностью природы, по природе или вопреки природе, она воспримет предел этой [природы] как благобытие или злобытие, и этот [предел] есть приснобытие, в котором субботствуют души, получившие упокоение от всякого движения. «Восьмой и первый, <1392D> а скорее, единый и нескончаемый день» – это чистое и всесветлое пришествие Бога, которое совершится после достижения покоя движимых; и в тех [людях], которые добровольно (προαιρετικῶς)[3215] воспользовались логосом бытия согласно природе, Он поселится, как и должно, Всецелый во всецелых, и предоставит им приснобытие посредством причастности Ему, ибо Он один есть, собственно, и сущий, и благосущий, и присносущий; тем же, которые намеренно (γνωμικῶς) воспользовались логосом бытия вопреки природе, Он, по справедливости, вместо благобытия уделит присно-злобытие (τὸ ἀεὶ φεῦ εἶναι), ибо благобытие будет им уже не доступно, поскольку они расположены противно ему и совершенно после явления взыскуемого не имеют движения, чрез каковое [движение] искомому присуще являться ищущим.[3216] <1393A>

И еще: «седьмой» [день] и «суббота» есть прохождение через все тропосы по добродетели и все познавательные логосы по созерцанию. «Восьмой» же [день] есть [совершаемое] по благодати истинное претворение того, что деятельно соделано и созерцательно познано, по отношению к Началу и Причине.[3217]

Кроме того, «седьмой» [день] и «суббота» есть бесстрастие, преемствующее деятельному любомудрию по добродетели. «Восьмой» же и «первый» [день], будучи «единым и нескончаемым», есть премудрость, наступающая после познавательного созерцания.[3218]

Любящие созерцать божественное могут воспринимать слово о таковых [вещах] также и многими другими способами, изобретая множество <1393B> прекрасных и истинных умозрений.[3219]

Трудность 66

Когда я спросил об этом блаженного старца,[3224] он сказал: «О том, что учитель [здесь] говорит о числе „семь“, можно судить на следующем основании. Сначала – согласно так называемым арифметикам, которые утверждают, что некоторые числа состоят из других [чисел], удваиваемых и утраиваемых, и прибавляемой в конце единицы». Например, из удвоенных составляется 64, <1393C> когда единица удваивается в шести числах, и, если добавить к ним единицу, получится семерка. Так дважды 1 – 2; дважды 2 – 4; дважды 4 – 8; дважды 8 – 16; дважды 16 – 32; дважды 32 – 64. Когда они так удваиваются, кажется, что здесь – шесть чисел, но добавленная для завершения единица, с которой берет начало удвоение, восполняет [число] семь. Вот так же и здесь, применяя это правило, мы получим число семь. Ибо сказано: возливайте, удвойте и утройте. Итак, дважды один – 2; трижды 2 – шесть; и, присоединив первую единицу к шестерке, получаем число семь.[3225] Говорят же, что, согласно таинственному созерцанию, [число] «три» имеет и некое духовное родство с числом «семь»,[3226] следующим образом: всечтимая и поклоняемая Пресвятая Троица <1393D> обозначается [числом] «три» и Она же – [числом] «семь», ибо число «семь» – это дева, поскольку из чисел до «десяти» оно не рождает и не рождается.[3227] <1396A> Это [учитель] ясно показывает и разъясняет в книге стихов «О девстве», говоря так: «Первая Дева есть пречистая Троица».[3228]

Или следующим образом. Ты получишь число «семь», если в добавление к Святой Троице таинственно, с помощью разума, будешь созерцать Ее энергию, то есть благо, каковое являет в себе четыре родовые добродетели. Ибо, таинственно созерцая в добавление к Святой и всепетой Троице Ее энергию, мы получаем девственное число «семь».[3229] <1396B>

Трудность 67

Поскольку тем, что было пространно сказано ранее, разум [ваш] уже был, насколько это возможно, приучен к созерцательному состоянию, мы, если угодно, не станем [сейчас] обременять его обилием слов, ибо он способен умело воспринимать созерцание божественных [вещей], даже [излагаемое] сокращенно.[3232] Итак, пять «ячменных хлебов»[3233] означают доступные [нам] логосы естественного созерцания. Питаемые же ими пять тысяч мужей являют [собой] тех, которые движутся окрест природы, <1396C> но еще не совсем очистились от относительного расположения к страстной и неразумной части души;[3234] к этой мысли созерцающих таковые слова приводит то, что хлебы из ячменя, ибо этот вид пищи – общий для скотины и для людей, и то, что [эти мужи] вместе с женами и детьми,[3235] что явственно означает, что они не вовсе отчуждены от желаний, связанных с наслаждением, и от младенческого несовершенства [3236] помыслов. Пустыня же есть этот мир, в котором тем, которые движутся окрест Божества посредством естественного созерцания,[3237] Слово Божие, духовно преломляя логосы природы, дарует всякое насыщение благами, как показывают коробы с остатками, <1396D> числом двенадцать.[3238]

Число «двенадцать», [согласно одному из толкований], означает логосы времени и природы, ибо оно исполняется путем сложения пяти и семи.[3240] Ибо время седмерично, поскольку оно движется по кругу и надлежащим образом имеет приспособленность к движению, [состоящую в] равном – согласно этому числу – расстоянии крайностей от середины.[3241] <1397A> Природа же пятерична, ибо ей присуще подчиняться числу «пять», во-первых, потому что чувство, которому [природа] подвластна, разделяется на пять, а во-вторых, потому что [природа] имеет эйдос в добавление к тому, что именуется просто веществом,[3242] разделяемым на четыре [стихии].[3243] Ибо природа есть не что иное, как вещество с эйдосом, или вещество, облеченное эйдосом (εἰδοπεποιημένη).[3244] Ибо природу исполняет эйдос, приложенный к веществу.[3245]

Или же [число «двенадцать» означает] понятия (νοήσεις) о [сущих] возникших (γενητῶν) и вечных [3246] как движимых, ограниченных и воспринимающих логос того, что, какие и как они есть.[3247] Ибо всякая [вещь], подверженная движению и возникновению, подвластна началу, а потому, во всяком случае, <1397B> и времени, даже если это [время] не измеряется движением. Ведь всякая [вещь], подверженная возникновению, имеет начало бытия, ибо она начала быть, и промежуток времени (διάστημα)[3248] с тех пор, как она начала быть.[3249] Если же всякая [вещь], подверженная возникновению, и есть, и движется, то, во всяком случае, она подвластна природе и времени: [природе] – потому что она есть, а [времени] – потому что она движется. Чрез эти [элементы], посредством [их] сплетения (κατὰ συμπλοκήν), разъясненным [выше] способом исполняется число «двенадцать».

Или же это число означает нравственное, естественное и богословское любомудрие, ибо [двенадцать] слагается из четырех, пяти и трех: тщательное нравственное любомудрие, [проявляемое] в делах, четверично <1397C> по причине четырех добродетелей; естественное созерцание пятерично по изложенной [выше] причине, я говорю о чувстве, разделяемом по природе на пять; таинственное же богословие троично, по причине трех единосущных святых ипостасей пресвятой Единицы, в каковых [пребывает] святая Единица, или, скорее, говоря точнее, каковые [есть] святая Единица.[3250]

Или же [это число означает] всеобщую и самую родовую добродетель и [такое же] ведение: [добродетель] – ибо она в этой [жизни] исполняется посредством четырех добродетелей; [ведение] – ибо оно обозначается [числом] «восемь», таинственно указывая на более божественное состояние будущих; из каковых [элементов] путем сложения получается число «двенадцать».[3251] <1397D>

Или [это число означает] настоящее и будущее, ибо настоящее природно воспринимает число «четыре» как вещественное и [число] первоначал (στοιχειώδη), а будущее воспринимает таинственно созерцаемое в отношении него число «восемь», как превосходящее седмеричность как особенность времени; из каковых [элементов] исполняется число «двенадцать».[3252] <1400A>

Или же число «двенадцать» явственно означает тройные логосы суда и промысла об умопостигаемых и чувственных [вещах]. Ибо каждый из них сам по себе воспринимает три логоса бытия тем, что оно есть, как наивысшим таинникам и тайноводцам к божественному стало ясно из многих речений вследствие [их] длительного изучения. Итак, общие тройственные логосы сущих, утраивая собой те сущие, в связи с которыми они созерцаются,[3253] или, наоборот, учетверяясь теми [сущими], чьи они [логосы],[3254] производят число двенадцать.[3255] Ибо если сущие имеют сущность, способность (δύναμιν) и энергию, то они, очевидно, имеют тройной логос бытия, [связанный] с ними. Если же промысл связывает эти логосы с бытием, в силу чего они, очевидно, существуют, то и логос [промысла], во всяком случае, является тройственным.[3256] <1400B> Если же суд, будучи карающим зло, наказует искажения – прошлые, настоящие и будущие – упомянутых логосов по отдельности, когда они извращены, то и он имеет тройственный логос созерцания, [связанный] с ним; согласно каковому [логосу] ограничивая [3257] сущность, способность и энергию сущих, он [суд] пребывает вечно сохраняющим собственную беспредельность (ἀοριστίαν).[3258]

Или же это число означает совершенное, насколько это возможно, познание Причины (αἰτίου) и [вещей], обусловленных причиной (αἰτιατῶν),[3259] <1400C> ибо [число] «двенадцать» получается при сложении двойки с десяткой. Десятка же есть Иисус, Господь и Бог всех,[3260] ибо Он, продвигаясь от Единицы, без исхождения вне [Ее] (ἀνεκφοιτήτως), вновь возвращается к Себе в качестве Единицы (μοναδικῶς).[3261] Ибо и десятка есть единица – и как граница ограничиваемых, и как окружность (περιοχή) движущихся,[3262] и как вершина (πέρας) всякого числового завершения (ἀποπερατώσεως).[3263] Двоично же всякое соединение (σύμπηξις), [путем которого составляются вещи] после Бога: чувственные [вещи] двоичны, ибо они состоят из вещества и эйдоса, и умопостигаемые [двоичны], ибо они, таким же образом, [состоят] из сущности и сущностного привходящего, их видообразующего (εἰδοποιοῦντος).[3264] Ибо вообще никакая [вещь], подверженная возникновению, не является в собственном смысле «простой», поскольку она не просто есть «это» или «то», но, [пребывая] в сущности как в подлежащем, имеет созерцаемое вместе с ним составляющее и определяющее различие, которое саму эту [вещь] составляет, а от другой явственно отличает. Между тем, никакая [вещь], каким-либо образом имеющая что-либо созерцаемое вместе с ним для указания на его собственное существование, не может быть в собственном смысле «простой».[3265] <1400D>

Или же это число сокровенно подразумевает Божественную сущность и ее деятельную (δραστικήν) энергию. Божественную сущность – поскольку Она обозначается числом «три», так как воспевается троично по причине триипостасного существования;[3266] ибо Единица есть Троица, будучи совершенной в совершенных ипостасях, то есть по тропосу существования, и Троица есть поистине Единица <1401A> по логосу сущности, то есть бытия.[3267] А деятельную энергию [оно подразумевает], поскольку она обозначается числом «шесть», ибо из чисел в пределах десятки только [число «шесть»] – совершенное и полное, [только оно] составляется из собственных частей и охватывает числа всеобщие и неравные (я говорю о четном и нечетном),[3268] так что только [эта энергия] совершенна, способна творить, сберегать и сохранять совершенные сущности, по каковому логосу они есть,[3269] и охватывать [3270] неравные. Ибо средние неравны крайним, движимые к приснодвижному покою [3271] крайних.[3272] Так (чтобы мне на [примере] одного показать трудолюбивым [слушателям] и остальное), «крайнее» – это [слова]: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию»,[3273] «среднее» – «И сотворил Бог человека... мужчину и женщину сотворил их»,[3274] и вновь «крайнее» – «ибо во Христе Иисусе нет ни мужского, ни женского».[3275]

Итак, крайние и средние, которые неравны [между собой], поскольку последние имеют «мужское и женское», а первые не имеют,[3276] творит и охватывает божественная энергия. Премудрый Моисей, как я полагаю, был таинственно посвящен в эту [энергию] и, благоприлично намеком указывая на нее остальным людям, написал, что Бог сотворил весь мир за шесть дней.[3277]

Если же по отношению к этой [энергии] мы вместе с промыслом и судом сущих будем созерцать, согласно порядку и чину, и возникновение (ибо эти [вещи] в этой [энергии] содержатся),[3278] то и получим полностью число «двенадцать».[3279] <1401C>

«Коробами» же, в которые были сложены «остатки»,[3280] слово называет воспитательно-наказующее домостроительство по отношению к духовно питаемым умопостигаемыми логосами упомянутых [вещей]; ибо таковые [люди] еще не стали превыше воспитательно-наказующего учения,[3281] которое должным образом предлагается им в соответствии с пользой и предоставляет воспитуемым таким образом обучение, [сопряженное с] болью – на эту мысль наводит материал, из которого изготовляются коробы, по природе [используемый] для битья.[3282]

Семь же хлебов для четырех тысяч [3283] <1401D> отображают, как я полагаю, законное тайноводство,[3284] или же соответствующие ему более божественные логосы,[3285] которые Слово таинственно раздает пребывающим с Ним три дня, то есть тем, которые терпеливо и великодушно переносят тяготы, приносящие просвещение ведением в области нравственного, естественного и богословского любомудрия.[3286]

Или, возможно, три дня [3288] обозначают естественный, писаный и духовный закон, <1404A> ибо каждый [из трех] дарует трудолюбивым просвещение соответствующим ему более духовным логосом;[3289] те, которые в течение этих [трех дней] прекрасно и поистине голодают в отношении божественных [вещей], пребывая вместе с Богом и Словом, воспринимают таинственную пищу, остатки от пресыщения (κόρου)[3290] которой – символы одновременно победы и царства. Ибо семь корзин,[3291] изготовленные из [ветвей] финиковой пальмы (а финиковая пальма есть символ победы и царства, а также неколебимого противостояния порывам сильных ветров в защиту истины), посредством себя являют всех напитанных победителями всякого зла и неведения, поскольку [такие люди] восприняли от Бога и Слова необоримое могущество [в борьбе] против страстей и бесов.[3292]

И число самих тех [людей], которые напитаны этими духовными логосами, <1404B> явно свидетельствует об их истинном совершенстве, ибо оно охватывает четыре основные [3293] единицы, из которых первая – это первая единица, вторая единица – десятка, третья единица – сотня, а четвертая единица – тысяча. Ибо каждое из этих [чисел], за исключением первой единицы, есть и единица, и десятка: единица – по отношению к тем, которые после него, ибо она исполняет десятку, прибавляемая к себе и умножаемая на десять, десятка же – ибо содержит [3294] в себе сложение предшествующих ей единиц;[3295] а тысяча, умноженная на четыре, дает четыре тысячи. Итак, первая единица есть символ таинственного богословия, вторая единица – знак божественного домостроительства и благости, третья единица – <1404C> образ добродетели и ведения, а четвертая единица – указание на всеобщее более божественное претворение сущих.[3296]

Если число корзин, «семь», созерцать иным способом, отличным от предыдущего, оно означает, как говорят, мудрость и рассудительность: [мудрость] – ибо она тремя способами движется окрест причины, [рассудительность] – ибо она согласно логосу и в силу причины четырьмя способами движется окрест того, что есть после причины и окрест причины. Таким образом, согласно этому великому учителю, «ни то, ни другое»[3297] не совершилось у Господа «без причины и недостойно Духа».[3298] <1404D>

Трудность 68

«Различие дарований, нуждающееся в другом даровании для различения», согласно этому великому учителю, как я полагаю, есть пророчество и [способность] «говорить языками».[3301] Ибо пророчество нуждается в даровании различения духов,[3302] чтобы [об изреченном пророчестве] стало известно, каково оно, <1405A> откуда, куда ведет, от какого духа происходит и по какой причине [изрекается]: [не окажется] ли, что это всего лишь вздор, попусту произносимый оттого, что у говорящего повреждена владычествующая [часть души];[3303] или что якобы пророчествующий [на деле] сам подвиг себя к некоему [высказыванию], в силу остроумия и многоопытности разумно и на естественном основании заключая о некоторых вещах; или что это [изречение] лукавого и бесовского духа, как, например, у Монтана [3304] и подобных ему, рассказывавших небылицы под видом пророчеств; или что кто-то, возможно, ради пустой славы украшается [словами] других, торжественно провозглашая то, что он сам не рождал, обманывая для того, чтобы вызвать восхищение и чтобы казаться каким-то мудрецом,[3305] не стыдясь выставлять себя отцом – [на деле] подложным – осиротелых слов и мыслей.[3306] Ибо говорит божественный апостол: «Пророки пусть говорят двое или трое, а прочие пусть различают».[3307] <1405B> Кто же эти «прочие»? – Очевидно, те, кто имеет дарование различения духов. Итак, как я сказал, пророчество нуждается в различении духов, чтобы [можно было] его изведать и, удостоверившись, принять; дарование же языков нуждается в даровании толкования, чтобы, если никто из слушающих не сможет уследить за [смыслом] произносимого, присутствующим не показалось, что таковой [говорящий языками] беснуется. Ибо говорит великий апостол: «Если... вы станете говорить языками, и войдет кто-нибудь неверующий или незнающий, то не скажут ли, что вы беснуетесь?»[3308] И «говорящему языками» [апостол] велит, скорее, «молчать», «если нет истолкователя».[3309] Слова же учителя «для различения лучшего» – как говорят просветившие ум божественными словами <1405C> – [означают], что дарования пророчества и языков превыше тех дарований, в которых они нуждаются для [собственного] различения и разъяснения, то есть [превыше] дарований различения духов и толкования. Зная это, учитель и сказал: «для различения лучшего».[3310]

Трудность 69

Согласно грамматикам, симвама – это предложение, [состоящее] из имени и глагола, которое выражает законченную мысль, как, например: «Иоанн ходит». А парасимвама – это предложение, [состоящее] из имени и глагола, которое не выражает законченную мысль, как, например: «Иоанна [3312] занимает». Сказав: «Иоанн ходит», <1405D> [говорящий] показал, что ему не нужно [говорить] что-либо еще; сказав же «Иоанна занимает», он оставил недосказанным, что его занимает.[3313]

Трудность 70

Какое из благ кто-либо воспринимает, в том он, конечно же, и совершает преуспеяние, <1408A> то есть приращение;[3316] в чем он совершает преуспеяние, в отношении того он, очевидно, радуется [словам], которые о нем говорятся, и поощряется ими: радуется – ибо в душе [все] больше прибавляет к этому [благу] как приятной [для него] вещи, поощряется же к большему преуспеянию в этом [благе], из похвальных слов о нем воспринимая побуждение к большему. «Ибо за что, как я знаю, похвалы, – говорит учитель, – в том, очевидно, и преуспеяние»;[3317] то есть, [если] я знаю, что за какие-то вещи [даются] похвалы, то мне известно и о преуспеянии, или же приращении в добродетели у тех людей, которые эти [блага] воспринимают. «Итак, в отношении никакой» вещи, очевидно, из всех, которые вызывают похвалу, «нет ничего такого, в отношении которого не» найти приращения, конечно же, у радующихся из-за этих [вещей].[3318] Или же,[3319] поскольку ранее учитель предложил три [предмета] – себя, слова и восхвалителей добродетели,[3320] <1408B> то в этой [фразе] охватив их, как [делают] риторы, он [далее] их развил, к [каждому из] трех присоединив умозаключения (ἐπαγωγάς):[3321] начав разъяснение с себя, а затем пройдя чрез посредство восхвалителей добродетели, он закончил [их] словами [похвалы]. Так и вышло, что предмет (ὑποθέσεως) речи – святой Василий, и приличествующий самому [автору], поскольку он учитель и [оратор,] превосходнейший в слове (τοῦ λόγου προβεβλημένῳ), и вожделенный для любящих добродетель, или же ее восхвалителей, поскольку они вожделеют узнать способы преуспеяния в добродетели посредством подражания, и подходящий для самих слов, поскольку они выражают [сопряженные] с добродетелью блага. Итак, касательно любого мужа, имеющего жизнь восхваляемую по Богу, а особенно великого Василия, смогут ли [слова] охватить всю добродетель мужа и показать ее любящим, словно живой и одушевленный образ, <1408C> или не смогут достичь ее величия, [в любом случае] «в отношении никакого из всех», [то есть] слова, говорящего и слушающего, «нет ничего такого, в отношении которого» не будет подходящим благо [излагаемого] предмета; или же, скорее, как было тщательнее исследовано выше.[3322]

Трудность 71

Когда великий Давид, посредством одной лишь веры в Духе прорвавшись умом сквозь являемые [вещи], как сквозь некие запоры, к умопостигаемым, воспринял от божественной премудрости некоторое представление (ἔμφασιν)[3326] доступных людям таинств, <1408D> тогда, как я полагаю, он и сказал: «Бездна бездну призывает во глас водопадов Твоих».[3327] Этими [словами] он, наверное, показывает, что всякий созерцательный ум, из-за незримости по природе, глубины и множества мыслей подобный «бездне», [так вот, когда такой ум], пройдя чрез все устроение являемых, достигнув области умопостигаемых, а затем, мощным движением, пройдя верою и их благопристойный [порядок], станет сам по себе, совершенно утвержденным и неподвижным <1409A> по причине прохождения (διάβασιν) всего,[3328] тогда он должным образом «призывает» божественную премудрость, в сущности и поистине «бездну», не проницаемую ведением, дать ему «глас» божественных «водопадов», но не сами «водопады»; то есть, он просит, чтобы [ему можно было] воспринять некоторое познавательное представление (ἔμφασίν) веры о тропосах и логосах божественного промысла относительно всего; посредством этого [представления] он сможет «воспомнить» о Боге «из земли Иорданской и Ермонской»,[3329] в которой совершилось великое и страшное таинство божественного снисхождения Бога Слова к людям во плоти, в каковом [таинстве] людям дарована истина благочестия по отношению к Богу; поскольку это [таинство] выходит за пределы всякого порядка и силы природы,[3330] великий и божественный апостол Павел, таинник и тайноводец божественной и сокровенно познаваемой премудрости, назвал его «глупостью (μωρία) Божией»[3331] и «немощью»,[3332] <1409B> по причине, как я полагаю, превосходящей премудрости и силы; богоразумный же великий Григорий назвал [это таинство] «детской игрой» (παίγνιον)[3333] по причине превосходящего разумения.[3334]

Ибо [Павел] говорит: «потому что глупое[3335] Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков»;[3336] а [Григорий]: «Ибо возвышенное Слово играет во всяческих видах, здесь и там рассудив Свой мир, как Он хочет». [Получается, что] каждый из двух являет божественное обладание [3337] путем лишения (στερήσει) [его] сильнейших у нас положений и отрицанием наших [свойств] творит утверждение божественных.[3338] Ибо у нас глупость – это лишенность мудрости, немощь – силы, а детская игра – разумения (φρονήσεως), но если об этих [свойствах] говорится в отношении Бога, то они, очевидно, означают превосходную степень премудрости, силы и разумения.[3339] <1409C> Итак, если у нас говорится о лишенности чего-то, то, сказанное в отношении Бога, то же самое, как справедливо понимать, во всяком случае означает обладание;[3340] и наоборот, если в отношении нас говорится об обладании чем-либо, то, [сказанное] в отношении Бога, то же самое в силу [Его] превосходства, как в высшей степени прилично понимать, означает лишенность.[3341]

Ибо превосходные [свойства] (ὑπερβολαί) божественных [вещей], даже обозначаемые чрез лишение от противного (δι’ ἀντιφάσεως), в наших [устах] намного уступают истинному представлению о том, по какому логосу они существуют. Если же это, на справедливом основании, истинно (ибо божественные [вещи] никогда не совпадают с человеческими), то, стало быть, «глупость» и «немощь» Божия, согласно святому апостолу Павлу, и «игра» Божия, согласно дивному и великому учителю Григорию – это таинство божественного вочеловечения, <1409D> ибо это [таинство] сверхсущностно вышло за пределы всякого порядка и устроения всякой природы, способности,[3342] состояния [3343] и энергии; божественный Давид, древле узрев это в уме божественным Духом, будучи посвященным [в это] и словно заранее истолковывая, [почему] превосходящее обладание Божие апостол обозначает посредством лишения, ясно сказал, как я полагаю, обвиняя иудеев: «Во множестве силы Твоей солгут о Тебе враги Твои»;[3344] ибо, бесспорно, враг Божий и, очевидно, лжец есть всякий человек, который невежественно и нечестиво заключает Бога в [рамках] закона природы и не соглашается верить, что Он, бесстрастно и превыше природы, сущностно оказавшись среди подвластных природе, как Всемогущий действовал согласно природе, ибо «Ему все возможно»[3345] совершить.[3346] <1412A>

Таким образом, пока [мое] слово осмелилось в форме предположения (στοχαστικῶς) рассмотреть «глупое» Божие, «немощное» и «детскую игру» согласно одному из толкований,[3347] а вместе с этим сделало отступление и, в качестве созерцания в форме примера, предварительного к [созерцанию] предложенной трудности, показало, что «бездна, призывающая бездну во глас» божественных «водопадов» – это познающий ум, призывающий Премудрость, чтобы [ему можно было] воспринять некое малое представление о таинствах, [связанных] с божественным и невыразимым снисхождением. Ибо «бездной» в порядке омонимии (ὁμωνύμως) именуется место бездны, а «место» Божественной Премудрости – это чистый ум. Стало быть, по положению (θέσει),[3348] в силу восприятия [одного другим], «бездной» называется и ум, а Премудрость так же называется по природе. <1412B>

Рассматривая же предложенную трудность другим способом – с помощью Божественной благодати, в форме предположения, а не заявления (ибо первое умеренно, а второе опрометчиво) – мы дерзаем приступить к предложенному речению, утверждая, что «детской игрой» Божией великий учитель назвал, наверное, выдвижение (προβολήν) срединных, равно отстоящее от крайних,[3349] по причине их текущего и легко переменчивого покоя, или, точнее говоря, пребывающего в покое течения.[3350] Что и есть [нечто] невероятное: созерцать вечно текущий и несущийся покой и, [в то же время], недвижное течение, промыслительно <1412C> замышленное Богом ради улучшения домостроительствуемых (οἰκονομουμένων)[3351] и способное умудрить наставляемых им; так чтобы они надеялись, что они будут во всяком случае перемещены в иное место,[3352] и веровали, что, в довершение таинства их течения, они будут по причине склонения к Богу точно обожены посредством благодати. «Срединными» я называю совокупность (συμπλήρωσιν)[3353] видимых [вещей], ныне сущих окрест человека,[3354] или же в каковых человек есть; «крайними» же – реальность (или: ипостась, ὑπόστασιν)[3355] не являемых [вещей], которым неложно предстоит быть окрест человека в будущем, [вещей], сотворенных и возникших, в собственном смысле и поистине, согласно неизреченному предваряющему (προηγούμενον) замыслу и логосу Божественной благости.[3356] Так и премудрый Екклесиаст, великим и проницательным оком души взглянув поверх (ὑπερκύψας) возникновения видимых и текущих [вещей] и словно вообразив себе [вещи] истинно сотворенные и возникшие, <1412D> сказал: «Что есть возникшее? То же самое, что возникнет. И что есть сотворенное? То же самое, что будет сотворено»;[3357] вспомнив, очевидно, первые и последние, ибо они тождественны [одни другим] и существуют поистине, а о срединных и преходящих никак в этом месте не упомянув.[3358]

Ибо, рассказав – величественно, как только возможно – о некоей природе животных и камней [3359] и, говоря вообще, о многих [вещах], созерцаемых среди сущих, учитель добавляет к этому: «Ибо возвышенное Слово играет <1413A> во всяческих видах, здесь и там рассудив Свой мир, как Он хочет». Не тем ли самым образом, как он же говорит в Слове на святую Пятидесятницу, рассуждая о Божестве и тварной природе? [Учитель говорит:] «Доколе каждое из двух остается в собственном [достоинстве], [Божество] – на высоте, а [человечество] – в низости, дотоле и благость не присоединима, и человеколюбие не сообщимо, и „пропасть“ посредине „великая“ и непреодолимая, которая отделяет не [только] богатого от Лазаря и вожделенного лона Авраамова,[3360] но и всякую природу возникшую и текущую от не возникшей и пребывающей в покое».[3361] Подобным и сходным образом рассуждает и великий богоречивый Дионисий Ареопагит, который говорит [так]: «Ради истины следует дерзновенно сказать и то, что и Сам [являющийся] Причиной всего, благодаря прекрасной и благой любви ко всему, по превосходству любовной благости оказывается вне Себя, <1413B> [движимый] промыслом обо всем сущем, словно привлекается благостью, влечением и любовью, и из [пребывания] превыше всего, изъятого из всех [вещей], низводится в [пребывание] во всех [вещах] не отделимой от Него исступающей сверхсущностной силой».[3362]

Итак, может быть, как я сказал, исходя и из этого, способ [истолкования] слов «ибо возвышенное Слово играет», сокращенно изложенный [выше], мы можем, согласно таковой мысли, разъяснить пространнее, говоря [следующим образом]. Как родители – дабы мне примерами из нашей [жизни] воспользоваться для описания вещей, превосходящих нас – с помощью снисхождения предоставляя детям повод отбросить леность, как кажется, увлеченно играют в детские игры, например, проводят с ними время, играя в орехи (καρυατίζειν) или в кости, или развлекают и удивляют [их], показывая им <1413C> разноцветные цветы и пестрые ткани,[3363] привлекающие чувства, ибо у детей пока нет других занятий, но в скором времени отдают [этих детей] в школы, а затем уделяют им более совершенной науки и [научают] своим делам – то же, наверное, учитель в приведенном [речении] говорит и о Боге, [Сущем] над всеми: [сперва] Он посредством поддающейся описанию (ἱστοριώδους) природы [3364] являемых творений ввергает нас, ибо мы ныне совершенно как дети, в удивление и развлекает их видом и познанием, затем приучает к созерцанию более духовных логосов, [пребывающих] в этих [творениях], и, наконец, приводит, насколько это возможно, к таинственному ведению Его Самого посредством богословия, <1413D> совершенно чистому от всякого разнообразия по виду, качеству, форме и количеству, [выраженному] в количестве и в объеме, и от сложения, каковые [были] в подготовительных упражнениях; так что вплоть до предела созерцания [Бог] «играет», как сказал богоносный Григорий, и «привлекается» и «исступает из Себя», как [сказал] богоразумный Дионисий.[3365]

Ибо [вещи], существующие в настоящем и являемые [ныне], если созерцать их в сравнении и сопоставлении с [вещами], сущими в собственном смысле <1416A> и поистине, каковым предстоит быть явленными в будущем, поистине кажутся «игрой», и даже еще далее [3366] того. Ибо те [люди], которые удостаиваются постичь, насколько это возможно, красоту божественного великолепия, сочтут, что устроение вещей, существующих в настоящем и видимых, если сравнивать его с истиной вещей в собственном смысле божественных и первообразных (πρωτοτύπων), вообще не существует; равно как и игрушку (παίγνιον) считают [чем-то] вовсе не существующим в сравнении с какой-либо истинной и [действительно] сущей вещью.[3367]

А возможно, и переменчивость материальных вещей, с которыми мы имеем дело, [вещей, которые] в разные стороны и разными способами переносят и переносятся, <1416B> которые не имеют никакой прочной основы, кроме первого л(Л)огоса, согласно которому они премудро и промыслительно несут и несутся; которые, пусть даже и считается, что они удерживаются [3368] нами, в большей степени ускользают [от нас], чем удерживаются [нами], а скорее, словно отторгают от себя наше стремление, когда мы соглашаемся удерживаться ими, и вообще не могут ни удерживать, ни быть удержанными, ибо единственное постоянное определение их природы состоит в том, что они истекают и не стоят на месте [3369] – [так вот, эту переменчивость] учитель, по справедливости, и назвал «игрой» Божией, посредством этих [слов] переводя нас к [вещам] истинно сущим и никогда не колеблемым.

Если же и мы сами – ибо мы, согласно действующей в настоящей [жизни] последовательности нашей природы, сначала рождаемся подобно остальным животным на земле, затем становимся детьми, а потом, когда юность, подобная быстро вянущему цветку, сменяется согбенной старостью, умираем и преставляемся в иную жизнь – [так вот, если мы сами] названы этим богоносным учителем «игрушкой» Божией, это [тоже] не лишено основания.[3370] Ведь в сравнении с будущей первообразной (ἀρχετυπίαν) божественной и истинной жизнью настоящая жизнь есть «игра», и все остальное, что бы ни было наделено сущностью, еще меньше, чем [игра]. На это же [учитель] еще яснее указывает в Надгробном слове своему брату Кесарию, говоря так: «Такова жизнь у нас, братия, живущих временно, такова игра [нашей] земной [жизни] – возникнуть из ничего, а возникнув, разрушиться; <1416D> мы [словно] сон убегающий, „видение“ неуловимое,[3371] полет птицы пролетающей,[3372] корабль на море, „следа“ не имеющий,[3373] прах, „пар“,[3374] утренняя роса,[3375] цветок, со временем вырастающий и со временем опадающий;[3376] „дни человека – как трава, как цвет полевой, так он отцветет“,[3377] – прекрасно и любомудро [изрек] о нашей немощи божественный Давид».[3378] <1417A>

Эпилог

Вот и все, блаженнейшие, о тех [местах] в божественнейших словах нашего великого отца и учителя Григория, в которых вы затруднились и которые велели мне разъяснить по мере моих сил. Покоряясь, как и следовало по справедливости, вашей воле, я разъяснил [эти места], но предполагая, а не решительно заявляя. Ведь наш ум не достигает великой и возвышенной мысли богоразумного учителя – [ум], еще и добровольно поражаемый стрелами страстей, испещряемый ранами от которых он радуется более, чем очищаемый дарами добродетелей, ибо он имеет состояние, расположенное ко греху, по причине длительной привычки к пороку. И если вам покажется, что что-то [из сказанного мною] имеет смысл, достойный предмета, и не вовсе лишено истинности, то благодарность – Богу, просветившему низменный и влачащийся по земле разум (дабы и здесь сотворить чудо) <1417B> и даровавшему соразмерное слово для описания соразмерности помысленного, и вам, подчинившим [меня своей просьбой] и давшим совершить все с помощью своих молитв. «Если же [я написал] неправильно или несовершенно и отдалился от истины или всецело, или частично (ибо и здесь я привожу тебе в качестве заступника великого богоявителя Дионисия), то [дело] твоего человеколюбия – исправить поневоле не ведающего, уделить слова нуждающемуся в учении, помочь не имеющему достаточной силы и исцелить не желающего подвергаться недугу»,[3379] дабы тебе вместе с другими твоими благами, а скорее, прежде других, посвятить Богу и это честное приношение, более почтенное, чем всякая [иная] жертва – человеколюбие, ибо [Бог], прославляемый в небе и на земле всем творением, требует от нас одной-единственной жертвы, человеколюбия друг к другу.[3380]