Английский замок. Средневековая оборонительная архитектура

Глава 11. ИСКУССТВО ФОРТИФИКАЦИИ В ПЕРИОД ПОЗДНЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ: ГОРОДА-КРЕПОСТИ И ЗАМКИ

Итак, вслед за укреплением крепостных стен строители замков приняли концентрическую схему обороны, что на какое-то время создало преимущество защитникам перед атакующими. Однако уже тот факт, что оборона замка достигла некой точки, далее которой при существовавших условиях было просто некуда развиваться, стал фатальным сам по себе. Это разрушало саму концепцию долговременных опорных пунктов. Такое укрепление, как Керфилли, само собой не могло положить конец междоусобицам. Оно просто предупреждало противника о том, что тому не следует делать необдуманных шагов. Безопасность защитников замка была гарантирована почти полной неприступностью его стен, попытка осады или штурма которых становилась просто смешной. Однако пришли другие обстоятельства, которые делали концепцию обороны с опорой на замки устаревшей. Рост городов и обогащение торгового сословия ускорили упадок феодализма. Барон-феодал не был больше представителем самого важного класса, а его замок имел теперь меньшее значение по сравнению с городом, защищенным крепостными стенами, превратившимся в символ реальной мощи страны. Но помимо этих перемен в обществе произошло еще одно событие в военном деле, одинаково затронувшее как замок, так и феодальный город-крепость. С начала XIV века в армиях стали широко применять огнестрельное оружие[185].

Метательные снаряды, которые прежде могли доставляться лишь посредством механизмов, основанных на принципе кручения, сжатия или противовеса, теперь могли использоваться с применением метода детонации. Это привело к появлению артиллерии, которая теперь могла использоваться с меньшими затратами труда и при этом метать предметы с гораздо большей разрушительной силой. Каменное или железное ядро можно было не просто послать вперед с большим импульсом, чем раньше. Теперь траектория, по которой летел этот предмет, становилась гораздо ближе к горизонтальной, чем это было при применении баллист и прочих машин этого семейства.

Действительно, на первых порах пушки обладали относительно небольшой мощью, но постепенное усовершенствование этого вида оружия сделало старые оборонительные приспособления бесполезными. Высокие, мощные стены, в прошлом способные противостоять огню катапульт, легко сметались артиллерийским огнем (рис. на с. 339). До тех пор пока в наступлении и обороне не начали применять взрывчатые вещества, замок Харлех с его высокими стенами и угловыми башнями представлял собой идеальную крепость. Но если против таких укреплений использовать артиллерию (рис. на с. 319), обрушив на стены град ядер, высота фортификационных сооружений становится вредным и опасным фактором. Если же строителям крепости придет в голову установить пушки на крепостных стенах, то стены должны быть чрезвычайно прочными, способными противостоять постоянной вибрации, сопровождающей артиллерийские выстрелы.

Кроме того, они должны быть максимально низкими. Это повышает их устойчивость, а также позволяет держать противника на прицеле. Перемены носили радикальный характер. Это можно заметить, сравнив высокие и относительно тонкие башни Каркассонна или Эг-Морта с массивными круглыми башнями французских замков и укрепленных городов XV столетия, как, например, замок Алансон (рис. на с. 340) или город Сен-Мало (рис. на с. 342). А еще позднее произошел переход от круглой фланкирующей башни к бастиону. В качестве примера можно привести массивные сооружения типа Тур-Габриэль в аббатстве Мон-Сен-Мишель (рис. на с. 343), который совсем незначительно возвышается над прилегающей стеной, а может быть, и вовсе имеет одинаковую с ней высоту. Последним детищем такого переходного периода является простой бастион, каменные стены которого защищали фланг низкого, хорошо укрепленного земляного вала. В качестве примера можно сослаться на Сен-Поль-дю-Вар или на относившийся к более поздней эпохе английский Берик-апон-Твид[186].

Следующий шаг привел к появлению в XVII веке рассчитанных с научной точностью крепостей, таких как Лилль и Аррас, а также других великолепных фортификационных сооружений, которые с прогрессом XIX века стали представлять скорее исторический, нежели практический интерес[187].

Но эти крепости поздних времен лежат за рамками данного исследования. В двух заключительных главах будет рассмотрено дальнейшее развитие данного вида укрепления с точки зрения обороны, которая, как говорилось выше, также претерпевала изменения, а также постепенное слияние средневекового замка и средневекового дома.

Старое различие между понятиями «замок» и «бург» все еще существовало. В течение большей части Средних веков, начиная с Нормандского завоевания до XIV столетия, замок, опорный пункт и убежище его хозяина-лорда представлял собой высшую ступень развития фортификации. А города, такие как Берик в правление Эдуарда I или же Конуи и Карнарвон, если их окружали стены, представляли собой лишь несколько больше, чем добавление к замку или же его внешний двор. После изобретения и распространения огнестрельного оружия город вновь начал отвоевывать свое место в авангарде оборонительных сооружений. Начиная со времен военных действий, которые Эдуард III вел во Франции и даже ранее, они перестали быть просто чередой осад замков. Все больше и больше сражения стали возвращаться на открытую местность. Теперь завоевание укрепленных городов, а не частных замков стало главным в ходе кампании.

Роль замка стала второстепенной, а сам он все больше и больше превращался в жилое здание. И наконец, когда замки утратили свое значение, главной целью атаки и оперативной базой стал город с его цитаделью. В кратком изложении после Нормандского завоевания история фортификации проделала следующие шаги. Деревянные укрепления саксонского бурга потеряли свое значение, уступив место деревянным укреплениям нормандского замка. Центром нормандского замка был донжон, представлявший собой символ могущества лорда-феодала. Вершины своего развития донжон достиг тогда, когда он стал мощной каменной башней. С того времени начался период упадка. Укрепление каменных стен замка превратило донжон в устаревший элемент обороны. Наконец, покончив с усовершенствованием стен замка, военная мысль сосредоточилась на городских стенах. Это продолжалось до тех пор, пока достижения науки при вмешательстве факторов общественной жизни не сделали сам замок архитектурным излишеством.

Принципы обороны укрепленного города аналогичны организации обороны замка, и прежде при рассмотрении и тех и других между ними практически не делалось различий. В обоих случаях нападавшая сторона пользовалась одинаковыми методами, которым защитники противопоставляли одинаковые средства. Однако следует учитывать, что территория города больше площади, которую занимает замок. И если замковый двор представлял собой основное место сбора, откуда защитники имели возможность легко попасть на любой участок стены, то внутри плотно заселенного города отсутствовала такая открытая площадка, огороженная стенами. И даже если рыночная площадь в центре города или близ него могла служить пунктом сбора войск[188], необходимо было иметь также открытое пространство с внутренней стороны городских стен, для того чтобы обеспечить доступ к любому участку обороны.

Такое пространство между городскими домами и укрепленными стенами, которое пересекали главные городские улицы, ведущие к воротам, обеспечивало подход войск к тыльной стороне фланкирующих башен и к лестницам, ведущим на площадки городских стен. В большинстве городов, когда-то окруженных стеной, сохранились следы этой планировки. Так, в Саутгемптоне померий (pomerium), как называлось в средневековых документах это открытое пространство, сохранился в восточной части города. Проходящая здесь улица до сих пор известна как «тыльная часть стены»[189].

В городе Карнарвоне это пространство сохранилось практически везде, за исключением западной части. В Ньюкасле (см. вкл.) оно осталось нетронутым в северо-западной части старого города, где до сих пор стоят промежуточные башни. К нему же можно отнести и мощеную дорогу на западе, но городские стены утрачены[190].

Практически на всем протяжении сохранившейся части внутренней городской стены Бристоля, от которой, правда, осталось немного, можно легко различить следы померия в серии извилистых улочек.

Тем же самым способом можно мысленно восстановить и то, как проходил этот путь в Нортгемптоне. А в Йорке, где современные застройки во многих случаях скрывают померий, есть множество мест, где он долгое время указывал на местонахождение городских стен даже после того, как самих стен уже не осталось.

В эпоху, когда искусство фортификации достигло своего расцвета, на городских стенах обязательно сооружались фланкирующие башни, которые, как в Конуи или Авиньоне, оставляли открытыми со стороны города. Ворота возводились в городской стене, там, где сходились главные дороги, ведущие в город. Так, например, в Куси было трое ворот, выходивших на дороги на Лан, Суассон и Шони. В крепости Конуи (рис. на с. 299) тоже было трое ворот. Но при этом одни из них были связаны только с дорогой на причал, вторые — с мельницей. Только через третьи ворота в северо-западной части стены можно было попасть непосредственно на мыс, на котором были построены город и замок. В Чепстоу, где город также формировал замкнутое пространство, были только одни главные ворота, находившиеся в северо-западной части города. Главные ворота города Карнарвона располагались с восточной стороны. Напротив, в западной стене, имелся еще один меньший по размеру вход, аналогичный воротам Порт-Исаф в городе Конуи у причала (см. рис.)[191].

Но не все города были расположены на такой же выгодной с военной точки зрения местности, как Чепстоу, Конуи или Карнарвон, где водоемы, окружающие город почти со всех сторон, значительно облегчают организацию обороны. Большие торговые центры, такие как Лондон или Йорк, у которых сходились многочисленные дороги, имели множество ворот. И это не считая бесчисленных калиток в стенах. В настоящее время сохранилось четверо ворот в городе Йорке: Миклгейт-Бар на юго-западе, через которые в город вела дорога из Тадкастера; Уолмгейт-Бар на юго-востоке, где оканчивалась дорога из Беверли и Хала (Гулля); восточные ворота Монк-Бар, через которые можно было отправиться в Скарборо, и, наконец, Бутем-Бар на севере, откуда начинался путь на Тирск и Изингуолд. Все надвратные башни имели прямоугольную форму. Они были спроектированы в XII веке и сохранили в первоначальном виде свою нижнюю часть. Эти башни очень походили на каменные надвратные башни замков раннего периода. При этом верхние уровни относятся к XIV веку. По внешним углам надвратных башен достроены высокие угловые башенки-бартизаны. Большая надвратная башня Баргейт в Саутгемптоне, к которой ведут дороги с севера страны, тоже представляет собой классическую прямоугольную нормандскую башню, надстроенную и снабженную фланкирующими башнями в XIV веке. Примерно в то же столетие башню дополнительно укрепили снаружи, снабдив ее внешний фас двумя выступами в форме половины восьмиугольника, парапеты которых были снабжены навесными бойницами. В восточной части города Саутгемптона были еще одни ворота, которые не сохранились. В западной части стены остались ворота, выходившие к воде, и боковая калитка, а на набережной в юго-восточном углу стены расположены еще одни ворота, которые были прикрыты длинным выступающим укреплением, тянущимся от стены и пересекающим городской ров. Для менее значимых ворот, таких как западные ворота в Карнарвоне и Саутгемптоне, было достаточно использовать надвратные башни прежней прямоугольной формы, но главный въезд в город должен был быть оборудован эффективными средствами фланкирующей обороны. Как правило, в период правления Эдуарда и в течение всего XIV столетия для этого на внешних углах городских надвратных башен строились круглые фланкирующие башни, как это было, например, в городах Конуи (рис. на с. 346), Уинчелси и Кентербери (Западные ворота). В XV веке обороне английских городов стали уделять гораздо меньше внимания. Стоунбоу, или Южные ворота, города Линкольна представляли собой прямоугольное строение вытянутой формы с изящными угловыми башенками, которые не слишком выступают за контур стен. Сами ворота не имели дополнительных приспособлений для обороны. Как только исчезала военная угроза, повсеместно в городах прямо у городских стен и ворот начинали строить церкви. Так, над воротами Святого Иоанна в южной части Бристоля высится башня со шпилем, которая относится к церкви Святого Иоанна Крестителя и одновременно к церкви Святого Лаврентия. Церкви были построены очень близко или прямо над восточными и западными воротами в городе Уорике.

Если одну из главных дорог к городу пересекала река, было необходимо обеспечить и безопасность переправы через нее. В случае с уже упомянутыми воротами Святого Иоанна в Бристоле небольшая узкая река Фром, в сторону которой они открывались, была прикрыта дополнительной стеной, проходившей по ее внешнему берегу. В этой стене, являвшейся внешним прикрытием ворот Святого Иоанна, были построены хорошо укрепленные ворота (Фромгейт). Случай с городом Йорком, где река практически делит надвое территорию, является уникальным. Обычно город располагался на одном берегу. В той части города, которая выходила к реке, подход к нему с этой стороны прикрывал барбакан, который мог иметь вид как внешнего оборонительного укрепления, собственно ворот, предмостного укрепления на противоположном берегу реки или укрепленного прохода через мост. О барбаканах в целом уже много было сказано выше, и мы уже встречались с чем-то типа городских барбаканов в случае с Йорком и Тенби, в то время как барбакан в Порт-де-Лан (то есть тех воротах, откуда вела дорога на Лан) замка Куси представляет собой барбакан, являющийся предмостным укреплением на внешней стороне городского рва. Расположение юго-западного подхода к замку Кенилуорт является хорошим примером сочетания предмостного укрепления, защищенного прохода и надвратной башни с барбаканом. В Средние века укрепления на мосту не были чем-то необычным. Однако их сохранилось совсем немного.

Прекраснейшим примером является относящийся к XIV веку мост Валантре в Каоре (департамент Лот). Это было величественное строение с шестью высокими стрельчатыми арками, разделенными столбами, которые были снабжены обычными треугольными волнорезами. На каждом краю моста находятся массивная прямоугольная башня с воротами, увенчанная крышей пирамидальной формы и снабженная галереями с навесными бойницами, которые расположены ниже зубчатого парапета. В центре моста находится еще одна башня с воротами и подъемной решеткой. Кирпичный мост с названием мост Консулов в Монтобане (департамент Тарн и Гаронна) был защищен примерно таким же образом. К примерам подобных сооружений в других странах можно отнести построенный в XIII веке крытый мост в Турне, мост Алькантара в Толедо, а также мост в Праге, на котором примерно в середине XIV века были построены с одного края высокая надвратная башня прямоугольной формы, а с другого — ворота с фланкирующими башнями разного размера. В Англии сохранились два небольших укрепленных моста. Над мостом в Монмуте высится надвратная башня с навесными бойницами и воротами, защищенными подъемной решеткой (рис. на с. 348). Это строение находится далеко впереди от соответствующих городских ворот, которые находились несколько поодаль от реки. В Уоркуорте на въезде в город, там, где располагался мост, была построена простая прямоугольная надвратная башня, от которой сохранилась арка и нижний этаж. Небольшой участок земли треугольной формы южнее реки Кокет, где был построен город Уоркуорт, был хорошо защищен с двух сторон рекой, а с третьей стороны — замком. Надвратная башня у моста была единственным его каменным укреплением.

Развитие искусства обороны при Эдуарде I сопровождалось построением укрепленных стен вокруг объектов, первоначально не предназначенных для военных целей. Результатом распрей между представителями духовенства и жителями города Нориджа стало то, что вокруг монастыря была построена каменная защитная ограда[192].

Королевский указ с разрешением строительства ворот был подписан 27 июля 1276 г. 8 мая 1285 г. настоятель собора и капитул города Линкольна получили разрешение на строительство вокруг своих владений каменной стены высотой 3,5 метра. Еще через десять дней такое же разрешение получили церковные власти города Йорка. 10 июня аналогичное право получили главы духовенства в Сен-Поле, а 1 января следующего года — в Эксетере. 15 марта 1285 г. епископ Бернелл получил разрешение на ограждение церковного двора зубчатой стеной и строительство ограды вокруг города Уэллза. 5 сентября 1295 года было дано разрешение защитить зубчатой стеной уязвимую для нападения сторону монастыря Тайнмаут. 18 апреля 1299 г. епископу Уолтеру Лангтону было дано разрешение построить стену вокруг Личфилда. 18 июля 1309 г. аббату монастыря Питер-боро было позволено установить зубчатые стены у ворот аббатства и у двух помещений, расположенных между воротами и зданием церкви. К строительству стен в Линкольне, которые сохранились до наших дней, приступили не сразу. Два документа, подтверждающие соответствующее разрешение от 1285 г., были выданы Эдуардом II в 1315 г.

6 декабря 1318 г. разрешение было вновь обновлено: теперь стены планировалось возвести на большую чем 3,6 метра высоту. Кроме того, на стене теперь предусматривались зубчатые бойницы и сторожевые башенки (тоже с зубчатыми бойницами)[193].

Позднее, 28 сентября 1329 г., епископ Бургерш получил письменное разрешение, согласно которому он имел полную свободу «ремонтировать существующие, строить новые стены, иметь на них зубчатые бойницы и башни». Все это касалось стен вокруг епископского дворца[194].

В правление короля Эдуарда III в Линкольне было по меньшей мере три огражденные крепостными стенами территории: замок, собор и епископский дворец. В наши дни если встать в начале улицы Стип-Хилл, то можно наблюдать слева надвратную башню замка, а справа внутренние ворота ограды — Эксчекер-Гейт. Они представляют собой высокое вытянутое трехэтажное здание с большим центральным арочным входом и с двумя арочными входами меньших размеров для пешеходов по обе стороны от него. С наружной западной стороны стена не имеет дополнительных укреплений, но в восточной части на ней имеются две сторожевые башни в форме половины восьмиугольника с винтовыми лестницами внутри. На несколько ярдов западнее располагалась еще одна надвратная башня, внешняя[195].

Юго-восточная башня под названием Поттергейт сохранилась до наших дней. Она представляет собой двухэтажное здание прямоугольной формы. В Уэллзе, Солсбери и Норидже и сейчас можно различить, где проходила территория, огороженная стенами; при этом в Уэллзе рядом с надвратной башней ограды находится надвратная башня епископского дворца[196].

Вокруг дворца до сих пор сохранился ров, наполняемый водой. Попасть вовнутрь можно было по подъемному мосту через мощную внутреннюю надвратную башню с двумя фланкирующими башнями в форме половины восьмиугольника (см. вкл.).

До наших дней сохранилось множество надвратных башен в аббатствах и монастырях. При этом некоторые из них, например в Бридлингтоне, Тьюксбери и Уолли, имели значительные размеры и могли в случае надобности использоваться в качестве оборонительных сооружений[197].

Но наиболее величественной из монастырских надвратных башен является башня в аббатстве Торнтон в графстве Линкольншир, великолепное кирпичное здание, облицованное камнем (рис. на с. 352). Разрешение аббату и монастырю на строительство башни с зубчатым парапетом над воротами в аббатство было датировано 6 августа 1382 г.[198]

Надвратная башня представляет собой просторное здание с тремя высокими этажами с угловыми башнями в форме половины восьмиугольника. К единственному входу в виде арки на нижнем этаже можно было подойти только через узкий барбакан, расположенный под углом к зданию (см. вкл.). По обе стороны от входа располагаются мощные контрфорсы, которые также имеют форму половины восьмиугольника. Внутренний фас входа защищают фланкирующие башни той же формы. В южной башне находится винтовая лестница, по которой можно попасть на верхние этажи.

Здесь отсутствуют прямые боковые проходы, как и в башне Эксчекер-Гейт в Линкольне, где между главным и боковым входами располагались комнаты привратников. Но в Торнтоне сводчатый проход был построен в южной стене центрального прохода. Помимо него был построен боковой сводчатый проход, идущий по диагонали. Внешний вход (рис. на с. 353) был защищен подъемной решеткой, а помещения и башни по обе стороны имели бойницы с фронтальной стороны. На втором этаже в надвратной башне находится просторный зал, который через проходы в стенах сообщается со вторыми этажами угловых башен и с проходами в примыкающих стенах. Во всех стенах имелись бойницы; таким образом, подходы к монастырю полностью контролировались его обитателями. Эта надвратная башня является почти ровесницей Западных ворот города Кентербери, строительство которых было начато при архиепископе Садбери примерно в 1379 г. Но ворота Кентербери имеют традиционную прямоугольную форму, при которой центральный вход обрамляют две сильно выступающие круглые башни. Кроме того, в архитектурном плане они сильно уступают украшенным арочным проходам и искусно выполненным ребристым сводам аббатства Торнтон[199].

Укрепленные ограды, аббатства и епископские дворцы возвращают нас назад, к временам строительства замков, история которых являет собой квинтэссенцию искусства построения обороны. Концентрический план позволял максимально эффективно распределять силы обороняющейся стороны. Но как мы убедились, концентрический план не был слишком распространен и систематическое применение этого метода в английской архитектуре свелось практически к одному периоду. На такой местности, как, например, в Кидуэлли, было невозможно расширить внешний двор настолько, чтобы он полностью окружил внутренний. Как правило, английский замок XIV века состоял, как, например, замки Ричмонд и Ладлоу в своем первоначальном виде или как замки Кэри и Мэнорбир, только из одного двора, где отсутствовала главная башня. На определенном расстоянии по крепостной стене располагались башни. А вход на территорию замка осуществлялся через мощную надвратную башню с двумя круглыми фланкирующими башнями. Ни один английский замок этого типа нельзя сравнить с построенным в XIV веке замком Сен-Андрс в Вилльнёв-д'Авиньон (рис. на с. 356), из которого осуществлялось наблюдение за папским замком на противоположном берегу реки Роны, или с бретонскими замками Фужер (рис. на с. 292) и Витре. Замок Керлаверок недалеко от города Дамфриса (см. вкл.), не тот знаменитый замок, что осаждал Эдуард I, а новая крепость, построенная в 1333 г. на новом месте, является хорошим примером простоты планирования. Здесь замок имеет единственный двор, окруженный стеной с фланкирующими башнями. Замок стоит на заболоченной низменности недалеко от залива Солуэй-Ферт. Остров, защищенный широким рвом с водой, ширина которого с тыльной стороны замка сравнима с шириной небольшого озера, окружен тремя участками крепостной стены в форме равностороннего треугольника. На каждой из сторон основания располагается низкая и не очень мощная круглая башня[200].

На острие треугольника располагалась высокая надвратная башня с круглыми фланкирующими башнями по бокам. Попасть в нее можно было только по подъемному мосту. Внутри территория замка производит впечатление очень небольшой. В XVI веке старые жилые постройки были заменены новыми, более просторными, в стиле французского ренессанса. Они были возведены у стены слева от входа в замок. Прежний холл располагался в основании треугольника, а кухонные помещения — у крепостной стены справа.

Раздавать разрешения на укрепление больших домов вошло в обычай при королях Эдуардах и продолжалось при Ричарде II. В результате многие частные жилые дома превратились в замки, сохранив свое первоначальное предназначение.

Дом в Стоукси в Шропшире (см. вкл.), который был укреплен по разрешению от 19 октября 1290 г., полученному Лоуренсом Ладлоу, является как раз таким случаем, когда усадьба, обнесенная рвом и имеющая мощную башню, заслуживает того, чтобы именоваться замком. В то же время многие жилые здания, которые было позволено снабдить укреплениями, так и остались особняками, которые просто получили дополнительную защиту. К таким объектам можно отнести дома Генри Перси в Споффорте, Леконфилде и Петуорте, разрешение на которые было датировано 14 октября 1308 г.

Маркенфилд-Холл в Йоркшире, разрешение на укрепление которого было дано 28 февраля 1309 (1310?) г., до сих пор является ярчайшим примером того, чем чисто жилое строение отличается от военной крепости. Укрепления таких домов не были предназначены для того, чтобы выдержать длительную осаду. Они были призваны отгородить хозяев от внешнего мира и защитить от нападения случайных разбойников. Даже в XVI веке жилые дома, такие как Комптон-Уиниатс в графстве Уорик или Толлшант-Мейджор в Эссексе, были окружены рвом или по меньшей мере стеной.

Однако наряду с этими укрепленными домами, имевшими лишь незначительные фортификационные сооружения, следует упомянуть примеры, когда после таких работ, как, например, постройка зубчатой стены, они действительно превращались в замки. Данстанбург, разрешение на укрепление которого в 1315 г. получил Томас Ланкастер, является военным опорным пунктом в полном смысле этого слова. Главной и единственной причиной необходимости его укрепления было уязвимое расположение на побережье Нортумберленда. Прибрежные замки должны были быть надежно защищены, поэтому как в период войны против Франции, так и позже укрепление таких замков, как Дувр, было основной мерой предосторожности против возможного вторжения[201].

Данстанбург имел много общего с обычными укрепленными домами в Нортумберленде. Его обширный внешний двор представляет собой очень большое огороженное пространство, занимающее большую часть мыса, на котором был построен этот замок. В то же время сам замок имеет очень маленький и довольно темный двор. Замок был отделен от остальной территории стеной с прямоугольными башнями на концах. В стене между двумя башнями была возведена большая надвратная башня, которая должна была противостоять натиску противника. Отсюда можно было попасть в маленький двор. На верхних этажах башни находились жилые помещения. Но каким бы мощным строением ни была надвратная башня с двумя круглыми фланкирующими башнями по бокам, то, что прямо из нее можно было попасть во внутренний двор, являлось источником опасности. В более поздний период внутренний двор был огорожен дополнительной стеной, в которой неподалеку от надвратной башни были построены ворота. Таким образом, надвратная башня превратилась в своего рода донжон. Тем самым были выполнены те же работы, что и в замке Ричмонд в конце XII века, за тем исключением, что надвратная башня не перестраивалась и не была заменена новым, более мощным сооружением. Абсолютно то же самое произошло в замке Ланстефан в Кармартеншире. Этот замок, один из самых мощных на территории Уэльса, стоит на отвесном практически изолированном холме, на месте впадения реки Тауи в Бристольский залив. Поперечная стена делит территорию замка на внешний и внутренний дворы; при этом последний занимает более возвышенную часть холма. Основные строения располагались на внешнем дворе, и самым впечатляющим из них была большая надвратная башня, расположенная на склоне холма, обращенном к берегу. Со стороны реки башню прикрывал закругленный выступ крепостной стены, а также другая большая башня в восточном углу ограды. Надвратная башня имела форму трапеции. В сторону фронта возможного нападения были обращены ворота и круглые фланкирующие башни, внутренние углы также фланкировали две башни поменьше. Для хозяев замка было бы крайне нежелательно, как с военной, так и с чисто житейской точки зрения, если бы противник сосредоточил всю мощь своего натиска против главного здания в замке, которым являлась надвратная башня. Поэтому почти сразу же после того, как башня была построена, вход через нее был заложен, а новые ворота появились неподалеку, в крепостной стене. Дорога к верхнему двору замка Ланстефан была перекрыта небольшой квадратной надвратной башней, построенной на одном из краев разделявшей территорию замка стены.

Таким образом, в замках Данстенбург и Ланстефан, где система обороны не соответствовала концентрической схеме, оборона основывалась на крепости стены с фланкирующими башнями, надвратных башнях, не уступавших своим аналогам в замках Керфилли и Харлех, расположенным на внешнем оборонительном рубеже и являвшимся как бы возвратом к временам донжонов[202].

Строители замка так и не отказались до конца от мысли, что главная башня замка может быть использована как последнее убежище для обороняющейся стороны. После того как в начале XIV века замок Эник был приобретен семейством Перси и несмотря на то, что его хозяева имели возможность построить большое жилое здание на одном из его дворов, они предпочли строить жилые помещения в виде нескольких башен и примыкавших к ним построек в небольшом внутреннем дворе на холме между двумя дворами замка[203].

От всей постройки начала XIV века до наших дней дошли надвратная башня с ее восьмиугольными фланкирующими башнями, развалины некоторых вспомогательных построек и любопытная колодезная ниша в виде трех арок (рис. на с. 360). Но здесь встречаются и вкрапления работ XII века, из чего видно, что члены клана Перси строили свой дом там, где когда-то проходили очертания границ старого замка[204].

Итак, жилое здание в Энике в действительности представляет собой донжон необычной формы, а именно большое здание с фланкирующими башнями, построенное на холме, который предварительно был тщательно выровнен с целью получить больше места для строительства дома и его внутреннего двора (рис. на с. 153).

Мощная башня, свидетельство того, что от идеи донжонов все же не совсем отказались, была обнаружена в другом большом замке XIV века на севере страны. Речь идет о замке Рэби, принадлежащем семье Невилл, где среди прочего бросается в глаза наличие значительного количества жилых построек (рис. на с. 361)[205].

Как и Эник, замок Рэби заселен и в наши дни, но в отличие от первого, который в результате радикальных изменений был превращен в комфортабельную усадьбу, в замке Рэби эти работы в столь значительном объеме не проводились. В замке имеется внешняя надвратная башня, которая находится недалеко от северного угла замка, имеющего в плане почти прямоугольную форму. По периметру замок окружен рвом с водой. Строения располагаются вблизи друг от друга на главном дворе, вход в который осуществляется через надвратную башню с длинным сводчатым проходом позади нее, который ведет к западной части строений. По обе стороны западной стены расположены две массивные башни прямоугольной формы. Башня Клиффорда на севере почти прилегает к западному углу стены. Она прикрывает северный угол замка как раз напротив входа.

Вторая башня, известная под названием башня Булмера, выступает в виде пятиугольника за пределы южного угла. Эта башня является главной, самой мощной башней замка. Кухня расположена в одном из помещений другой мощной башни в северной части замка, которая, однако, не выступает за контур стены. Именно на севере Англии концепция главной башни продолжала доминировать довольно длительное время. После того как замок Миддлем в XIV веке попал в руки семьи Невилл, он претерпел значительные изменения; но при этом донжон XII века был сохранен как главный элемент структуры замка. Прямоугольный донжон замка Нарсборо относится к XIV столетию. Он стоял между внешним и внутренним дворами, и его самой важной особенностью является то, что только через второй этаж этой башни можно было попасть с одной территории на другую[206].

К традиции постройки прямоугольных башен возвращались время от времени и при возведении зданий, известных как «пил-тауэр» (дом-башня, pele-tower). Они представляли собой основные элементы обороны территории, которая называлась peles. Это слово является производным от латинского pilum (столб, опора). Башня замка Боуэс XII века, массивное строение, прикрывавшее проход через Стейнмор из долины реки Идеи в долину реки Тис, является одним из первых примеров такого сооружения. Возможно, перед башней находилась огороженная частоколом территория, или бармкин. К XIV веку относятся большие сооружения типа «пил-тауэр» замков Белей (см. вкл.) и Чипчейз, а также большой укрепленный дом в Ист-Гиллинге, пропорции которых напоминают прямоугольные донжоны, возведенные полтораста лет назад. Белей с характерными для него двойными окнами на втором этаже и большими бартизанами, выступающими в углах, является, пожалуй, самым красивым зданием такого рода в Северной Англии. Обычное сооружение типа «пил-тауэр» относится скорее к более позднему периоду, и большинство сохранившихся в графстве Нортумберленд образцов этих построек относятся к XV, а иногда и к XVI столетию[207].

Хорошо известны башни Холтон близ замка Айдон и небольшая башня в углу церковного двора в Корбридже. Но одним из самых впечатляющих образцов этого типа строений является имеющая вытянутую форму башня в поместье архиепископа Йоркского в Хексеме. Обычно такие башни имели три этажа. Нижний этаж, в котором находился вход, был сводчатым, что делалось, в частности, с целью избежать пожаров. Это помещение можно было использовать как конюшню, однако более часто оно использовалось как кладовая. Дверь была деревянной, но ее внешняя сторона была защищена тяжелой конструкцией из железа.

Основным жилым помещением являлся второй этаж, вход на который осуществлялся по лестнице в стене. На третьем этаже располагалась спальня. Зубчатый парапет башни обычно был снабжен навесными бойницами. Обычно в таких башнях были и уборные, но едва ли эти дома можно было назвать удобными для проживания. В них наличествовали все недостатки донжонов постройки XII века, за исключением, может быть, недостатка пространства. Такие сооружения найдены не только в Нортумберленде, но и во всех северных графствах, а также на юге Шотландии. А в графстве Дерби с его холмистой местностью сооружения типа «пил-тауэр» вообще являлись излюбленным видом укреплений.

Башня замка Пик постройки XII века является одним из примеров, когда «пил-тауэр» обладает всеми характерными особенностями донжона. В то же время Хэддон-Холл постепенно был отстроен на территории того, что было не более чем сооружением типа «пил-тауэр», располагавшимся в углу двора[208].

Далее следует коротко остановиться на фортификационных сооружениях, характерных для церквей. На территории Англии единственным важнейшим из сохранившихся памятников церковной архитектуры, обладающим подобными чертами, является церковь монастыря Эуэнни в Гламоргане с ее главной башней, увенчанной зубчатым парапетом, и трансептом. В то же время подобные сооружения были довольно обычным делом на территории Южной и Центральной Франции: собор Альби (Тарн), церкви в Руая (департамент Пюи-де-Дом) или Ле-Сент-Мари-сюр-ла-Мер (департамент Буш-дю-Рон). Ни одно из аббатств Англии не имело на своей территории донжона, как французское аббатство Монмажур недалеко от Арля. Тем не менее на территориях, где постоянно велись боевые действия, было несколько церквей, архитектура которых если и не подчинена полностью военным целям, то по крайней мере при их строительстве учитывались и вопросы обороны. Массивность некоторых башен XII века, таких как Мелсонби на севере Йоркшира, возможно, объясняется идеей переоборудовать их в опорные пункты обороны в случае набега со стороны границы с Шотландией. В XIV и XV веках, когда Шотландия рассматривалась как старинный враг Англии, в этой местности сохранилась привычка дополнительно укреплять церковные строения. Некоторые в других отношениях простые церковные башни, как в Болтон-он-Суэйл и Дэнби-Уиск на севере Йоркшира, обязательно строились так, что их нижние помещения были сводчатыми, возможно во избежание угрозы пожаров. Ворота в башню церкви в Бедейле защищала подъемная решетка. На втором этаже этой башни находился камин, а также уборная. В церкви в Спенниторне зубчатые стены башни носят явные признаки военной архитектуры; верхняя часть башни увенчана фигурками «защитников». В пограничных районах нередко можно было встретить башню, нижний этаж которой имел сводчатый потолок, как, например, в Уикеме в графстве Дарем, где церковь была построена на высоком холме, у слияния рек Тайн и Деруэнт. В Южном Уэльсе было общепринято строить массивные башни без контрфорсов на основаниях, имеющих скосы[209].

В Пембрукшире предпочитали строить более тонкие башни с контрфорсами, которые постепенно сужались наружу. Нижний этаж обязательно был сводчатым; во многих случаях вся церковь или, по крайней мере, неф были перекрыты цилиндрическим сводом. Из этого не обязательно следовало, что такая форма построек имела чисто оборонительные цели: частично это было вызвано нехваткой дерева и традиционным использованием камня в строительстве. Но нигде больше в Англии военная и духовная архитектура не были так тесно связаны. Цилиндрические своды в церкви монастыря Монктон и церкви Святой Марии в Пембруке очень похожи на своды в капелле, а также в помещении под ней, в северо-западном углу внутреннего двора замка Пембрук. Своды в церкви в Мэнорбире также напоминали своды замковой капеллы и большого помещения на нижнем этаже.

Если сооружение типа «пил-тауэр» можно считать прямой наследницей прямоугольного донжона в самой простой форме, то, возможно, прямоугольная главная башня с угловыми башнями сыграла свою роль в дальнейшем развитии замков и укрепленных домов, которые стали строить в Англии повсеместно, в особенности на севере страны, в XIV и XV столетиях[210].

Эти замки были прямоугольными в плане. Самые большие из них, такие как Болтон в Уэнслидейле, имели в центре открытый внутренний двор. Но главной отличительной чертой таких сооружений было наличие четырех башен по углам здания. Донжоны замков Колчестер и Кенилуорт, где угловые башенки имеют значительные размеры и поднимаются довольно высоко, полностью соответствовали такой схеме. Некоторые из ранних замков этого типа, в частности Хотон в северном течении реки Тайн, первые постройки которого относятся к XIII столетию, мало чем отличаются от обычного прямоугольного донжона. Угловые башни Хо-тона были небольшими. В то же время они сразу бросаются в глаза в замке Лэнгли, построенном в начале XIV века неподалеку от Хексема. Одна из таких башен полностью занята под уборные, расположенные на всех трех этажах; в основании располагалась общая выгребная яма. На северные замки по своей планировке был немного похож замок или укрепленный дом, построенный в Эктон-Бернелле в Шропшире епископом Бата и Уэллза Робертом Бернеллом, занимавшим пост канцлера при короле Эдуарде I[211].

Однако это строение имеет чисто жилое назначение. В нем имелись очень красивые большие двойные окна, само наличие которых полностью исключало использование дома в военных целях. Замок Болтон, принадлежавший семье Скроуп, и Шерифф-Хаттон рода Невилл представляют собой высшую ступень развития таких сооружений четырехугольной формы. Разрешение на укрепление замка Болтон было дано в 1379 г.; такое же разрешение для замка Шерифф-Хаттон относится к

1382 г. Оба замка являются большими строениями с центральным двором, и оба были идеально приспособлены для ведения боевых действий. От замка Шерифф-Хаттон в наши дни остались одни руины, но Болтон отлично сохранился. Изучив его план, можно прийти к одной очень важной мысли. Пусть здесь были приняты все мыслимые меры предосторожности военного характера и наличие дополнительных окон в стенах практически не повлияло на их прочность, расположенные внутри замкового двора жилые постройки производят впечатление совершенно самостоятельного архитектурного ансамбля. Они не являются пристройками к крепостным стенам. Наоборот, это стены были построены вокруг них. То есть жилище хозяина представляло собой не отдельное здание или группу зданий на территории замка; здесь весь замок служил усадьбой хозяев. Аналогичное сочетание оборонительных целей и жилого назначения характерно для другого замка той же эпохи, а именно Рэби (1378 г.), о плане которого говорилось выше и который относится примерно к тому же типу строений[212].

К замкам, сходным по плану с Болтоном и Шерифф-Хаттоном, относятся также Ламли, разрешение на возведение которого было получено в 1392 г., и Чиллингем, угловые башни которого были построены гораздо раньше, чем у других похожих замков. В замке Чиллингем работы, выполненные средневековыми строителями, оказались скрытыми под более поздними изменениями, выполненными в XVII веке, но первоначальный план строительства был сохранен. В некоторых усадьбах начала эпохи Возрождения можно найти элементы построек, сохранившиеся от времен, когда они были замками с четырехугольным планом. Следы былого нетрудно найти в плане Хардуик-Холл (1587 г.); такое же происхождение, скорее всего, имеет и Уоллатон-Холл (1580 г.). Дома меньшего размера, такие как Барлборо-Холл близ Шеффилда и Вуттон-Лодж близ Эшборна, также очень близки по происхождению подобным постройкам, хотя в данном случае, и особенно это относится к Барлборо, здание больше походит на башню, чем это характерно для средневековых построек данного типа. Пожалуй, нет смысла напоминать, что все эти усадьбы времен Возрождения абсолютно не были приспособлены для ведения обороны.

Вне всякого сомнения, традиционная форма прямоугольного донжона повлияла на дом-башню, которая представляет собой главную отличительную черту и единственное сохранившееся до наших дней здание в замке Тэттерсхолл в Линкольншире. Говорить об этом строении более подробно, наверное, следовало бы в последней главе данной книги. Ведь именно там речь пойдет об основных чертах и особенностях архитектурных сооружений, построенных во времена, когда военная архитектура Средневековья стала уже почти пережитком. Этот переходный период начался уже в конце XIV века, и, как ясно видно на примере замков Болтон и Рэби, новые веяния быстро стали оказывать влияние на архитектурную мысль того времени. В течение последней четверти XIV и всего XV века в Англии, за исключением северной части страны, уже сложно было бы найти замок в полном смысле этого слова. Все больше и больше стало строиться больших частных резиденций с элементами военной архитектуры. А те изменения, которые происходили в уже существующих замках, были направлены целиком на то, чтобы сделать жизнь там более комфортной с точки зрения бытовых удобств.

Тем не менее можно назвать несколько ярких исключений из общего правила, которые относятся именно к последней части XIV столетия. Сюда относятся две многоугольные башни, башня Гая и башня Цезаря, построенные именно в это время с задачей прикрывать углы на восточной стене замка Уорик и обеспечивать фланкирование ворот и барбакана (см. вкл. и рис. на с. 368). В немногих замках, как здесь, так же гармонично сочетаются преимущества военной архитектуры разных периодов.

По своему плану Уорик является нормандским замком типа «мотт и бейли», вокруг которого впоследствии была построена каменная стена[213].

Затем, в XIV веке, в южной части двора замка, у берега реки, было построено прекрасное жилое здание[214].

Но самыми внушительными военными укреплениями являлись упомянутые выше башни высотой соответственно 39 и 45 метров. Эти башни напоминают скорее творения французских, а не английских мастеров. Их высота явно контрастирует с относительно небольшой высотой современных им прямоугольных башен замка Рэби, самая высокая из которых достигает лишь 24,5 метра, вследствие чего защитникам последних приходилось в обороне полагаться по большей части лишь на толщину стен. В то же время ближайшим аналогом башен замка Уорик является построенная в XV веке Тур-Тальбот в Фалезе, высокая круглая башня в углу донжона. Башня была возведена во время, когда северная территория Франции была оккупирована англичанами. Для башен замка Уорик характерны выступающие парапеты с рядами навесных бойниц, а также наличие центральной башенки, которая несколько возвышается над уровнем верхней площадки башни. Последняя особенность была очень характерной для Франции, но очень необычной для Англии[215].

Наличие сводчатых помещений на всех этажах башен тоже больше характерно для французских замков. Многие их детали говорят о том влиянии, которое начиная с донжонов круглой формы, как в замках Филиппа-Августа или в замке Куси, долгое время сохранялось во Франции и которое могло сказаться на строительстве английских военных объектов на территории Франции, но не отразилось практически нигде на территории самой Англии. В то время как в XV веке во Франции замки сохранили свое военное значение как укрепленные опорные пункты и даже во времена Возрождения это значение все еще было достаточно велико, военная ценность замков в Англии постоянно падала. Сражения во время Войны Алой и Белой розы в основном происходили в открытом поле, и замки и города-крепости в той войне практически ничем себя не проявили. И если в переходный период замок Уорик продолжали укреплять, находившийся с ним по соседству замок Кенилуорт разделил участь многих своих собратьев, превратившись из крепости во дворец.

Наиболее впечатляющим из последних английских замков, которые могут быть отнесены в первую очередь к военным постройкам, является замок Бодиам в графстве Сассекс (см. вкл.). 21 октября 1385 г. сэр Эдуард Дэлингридж получил разрешение укрепить свое поместье Бодиам «на берегу моря» и «построить там замок для защиты прилегающих территорий от врагов короля». Очевидно, главной целью выдачи такого разрешения было прикрыть от возможного нападения из Франции порты Рай и Уинчелси в устье реки Ротер. В марте следующего года имя сэра Эдуарда упоминается первым среди членов комиссии, которая получила разрешение на укрепление и возведение стены вокруг города Рая.

Замок Бодиам стоит на левом берегу реки Ротер и находится в нескольких километрах от города Рая. Располагаясь на вершине холма, замок нависает над долиной, длинной полосой болотистой местности, протянувшейся в сторону устья реки. Стены замка отвесно спускаются к озеру, которое получилось после того, как русло реки было перекрыто плотиной. Территория замка, обнесенная высокими стенами, имеет прямоугольную форму. Каждый угол стены увенчан круглой башней, а в центре каждой стены располагается прямоугольная башня. Большая надвратная башня, находящаяся в северной стене, имеет две прямоугольные башни, по одной с каждой стороны от ворот. Башня в центральной части стены на противоположном краю территории замка является второй, малой надвратной башней замка. План замка удивительным образом напоминает замок Вилландро (Франция, департамент Жиронда) (построен примерно в 1250 г.) и его английские аналоги Нанни в графстве Сомерсет (1373 г.) и Шербурн в Оксфордшире (1377 г.). Во внутреннем дворе у стен расположены жилые постройки. У южной стены располагались холл и кухня. Вдоль перегородки в западной части холла можно было пройти к малой надвратной башне. До сих пор сохранилась стена, к которой примыкали перегородки от кухни, а также три двери в ней, ведущие в кухню и в кладовые (рис. на с. 373). Жилые комнаты располагались вдоль восточной стены; в их северной части находилась капелла, к которой, как это было принято, с запада примыкала галерея, куда можно было попасть с комнат на втором этаже этой части здания. В западной части территории замка располагались помещения для слуг. Все здания имели несколько уборных, находившихся в башнях. В верхней части юго-западной башни находилась голубятня.

Несмотря на то что жилые здания занимали довольно обширную площадь, в замке Бодиам явно чувствуется военное назначение этого строения, которое выражается не только в массивных стенах, высота которых (12 метров) равна высоте стен замка Харлех, но и в том внимании, что уделялось организации обороны подступов к замку. Главные ворота защищал барбакан, располагавшийся на небольшом острове на озере, примерно в 16 метрах от главного входа. Существовал также проход, соединявший барбакан с воротами. Возможно, что на одном краю прохода или сразу с двух сторон был мост. Мост длиной около 2 метров соединял внешнюю часть барбакана с островом восьмиугольной формы посередине широкого рва. Прямой проход, по которому в наши дни можно попасть на этот остров, ничего общего не имеет с подходом к замку прежних времен. Прежний путь был более длинным и извилистым. Он вел с площадки у западного берега рва с водой к острову-восьмиугольнику, скорее всего, через двойной подъемный мост. Сам остров был расположен таким образом, что весь путь контролировался со стен и фланкирующих башен. Далее дорога сворачивала под прямым углом к северным воротам в замок. Путь подхода к малым южным воротам в наши дни не сохранился. Но здесь с каждой стороны от ворот отходят две стены, пересекающие ров, а на южном берегу рва сохранилась площадка, куда опускался внешний подъемный мост.

В том, каких затрат труда и каких лишений потребовало укрепление этого замка, можно убедиться, пронаблюдав за тем, что земляные укрепления были выложены камнем не только на главном острове, но и на меньших островах, находившихся внутри рва, и на главных путях подхода. Такое расположение замка, где он был окружен водой озера, уже использовалось ранее в замке Лидс в графстве Кент. Но там большой барбакан, прикрывавший подходы к главному мосту через ров, был разделен рвами с водой на три части. Он представлял собой, по сути дела, предмостное укрепление и не занимал отдельный остров между воротами и основной территорией замка, как в случае с замком Бодиам.

Надвратная башня в замке Бодиам представляет собой внушительное здание: ведь строители замков еще со времен Эдуарда I уделяли вопросам строительства надвратных башен почти такое же пристальное внимание, какое создатели поздних нормандских замков уделяли возведению башен-донжонов[216].

К тому же четвертьвековому отрезку времени, когда был построен замок Бодиам и было завершено возведение двух больших башен замка Уорик, относится сооружение самых больших из известных в Англии надвратных башен в замке Ланкастер. Как известно, строительство было закончено примерно в 1405 г. Щит над воротами украшен гербом Генриха V, в то время принца Уэльского. Замок является одним из последних военных объектов герцогства, а его надвратная башня — последним зданием, построенным по указанию дома Ланкастеров, к которым относятся также такие знаменитые строения, как Данстенбург, Татбери и большая башня между двумя дворами замка Нарсборо. Замок, ворота в который защищает эта башня, окружен крепостной стеной, построенной в основном в XII веке[217].

В замке имеются также главная башня и жилые помещения, относящиеся главным образом к XIII столетию. Надвратная башня, которая стоит на холме с крутыми склонами и имеет две массивные фланкирующие башни, является дальнейшим шагом вперед по сравнению с более хрупкой архитектурой фланкирующих башен замка Ботал и донжона замка Эник. Немногочисленные окна, обращенные в сторону предполагаемого противника, малы и узки. Зубчатые парапеты сильно выдаются вперед, а между ними и стеной находятся большие навесные бойницы. По углам каждой фланкирующей башни расположены башенки, внутренние помещения которых использовались как склад оружия. Несмотря на большую занимаемую площадь, внутренние помещения надвратной башни являются такими же мрачными, как и снаружи. На обоих верхних этажах находится по три комнаты: одна в центральной части и еще по одной на соответствующих этажах фланкирующих башен. Комнаты большие, с высокими потолками. На деревянных потолках до сих пор сохранились следы краски; но они очень темные и очень плохо освещены. Помещения второго этажа переходят одно в другое, в то время как вход в комнаты третьего этажа осуществляется из внешнего коридора, который проходит между ними и внутренней западной стеной надвратной башни. В караульные помещения нижнего этажа можно попасть обычным способом через двери у внутренних ворот. В юго-западном углу здания находится винтовая лестница.

Примерно в 1400 г. архитектура замка Уоркуорт претерпела очередные важные изменения, в которых явно ощущается стремление достичь компромисса между военными задачами и бытовым комфортом. Как и план замка Уорик, план замка Уоркуорт так и остался планом замка типа «мотт и бейли». Выше уже говорилось о возведении вокруг двора замка каменных стен, а также о строительстве большого комплекса жилых помещений у западной и южной крепостных стен. Не исключено, что укрепление «шелл-кип» появилось на вершине холма одновременно со строительством каменной стены, поскольку каменная кладка фундамента дошедшего до нас жилого здания, возведенного здесь, выглядит гораздо грубее, чем тщательно подогнанные камни самого дома. Это здание, самым неожиданным образом сочетающее в себе признаки как донжона, так и жилого дома (см. вкл.), скорее всего, было построено при первом графе Нортумберленда, умершем в 1407 г.[218]

Здание имеет квадратную форму с закругленными углами; однако от центра каждой из стен отходит ярко выраженный полувосьмиугольник, превращая план нижнего этажа в греческий крест с короткими сторонами и большим центральным блоком. В доме имеется четыре этажа. На первом этаже находятся резервуары для воды и помещение, перекрытое ложным сводом, где, несомненно, располагалась тюрьма. Это помещение как две капли воды похоже на аналогичное сводчатое помещение во внутренней надвратной башне замка Эник. Лестница в подвал отсутствует: вход туда осуществлялся через люки в полу верхнего этажа. На этом этаже имеется несколько темных помещений со сводчатыми потолками, в одном из которых располагался винный погреб. В погреб вела отдельная лестница, которая поднималась к помосту главного зала этажом выше. Два верхних этажа являются довольно приятными, хорошо освещенными. Световой колодец в центре здания освещал внутренний проход между большим залом и кухней. Главная лестница находилась в южном полувосьмиугольнике, а главная дверь размещалась в западной стене этого многоугольника на втором этаже. Из коридора на третьем этаже, там, где заканчивалась лестница, можно было пройти дальше через две двери. Правая дверь ведет в большой зал, занимающий юго-восточный угол центральной части здания и имеющий высоту в два этажа. Левая дверь ведет в комнаты прислуги и кухонные помещения, располагающиеся в западном крыле третьего этажа и имеющие отдельные выходы в зал и капеллу. Большая кухня занимает северо-западный угол центрального блока здания. Как и зал, она занимает по высоте сразу два этажа. Северный полувосьмиугольник и примыкающий к нему северо-восточный угол главного блока здания делились по высоте на два этажа. Нижнее помещение в полувосьмиугольнике, возможно, являлось личной комнатой хозяина дома. Оно сообщалось с нижней комнатой центрального блока, которое, возможно, служило общей комнатой для приближенных хозяина. Аналогично на верхнем этаже находились женские покои и личные апартаменты графини Нортумберленда. Между жилыми комнатами и залом, в центре восточного крыла главного блока здания и примыкающего к нему полувосьмиугольника, находилась капелла. Алтарь располагался в полувосьмиугольнике и имел два этажа в высоту.

Однако западная часть капеллы была двухэтажной: на верхнем уровне находилась галерея, в которую выходила дверь из женских покоев. Из юго-восточного угла этой галереи через другую дверь можно было попасть в узкий проход внутри нижней части восточной стены зала. Возможно, этим коридором пользовались менестрели или женщины дома, когда им хотелось посмотреть на празднества в помещениях ниже. В стене под этим проходом устроена длинная ризница или комната священника, дверь которой находилась в южной стене капеллы. Ее пол был выше уровня пола часовни, так как требовалось место, чтобы построить лестницу, ведущую вниз, в винный погреб. Нижний этаж капеллы имел выходы на мужскую половину здания. Кроме уже упомянутых помещений, в юго-западном углу главного блока здания и западном полувосьмиугольнике были еще комнаты четвертого этажа, также связанные с галереей капеллы. Общая площадь здания не очень велика, однако бросается в глаза оригинальность расположения помещений, которая требовала грамотного подхода и искусства, которые, пожалуй, продемонстрированы здесь так, как нигде больше в других жилых зданиях Средних веков.

В то время как нижняя часть стен укрепленного дома в Уоркуорте очень прочна и имеет значительную толщину, верхние этажи освещаются через большие украшенные резьбой окна и высокие окна большого зала вытянутой формы, а также окна алтаря капеллы, что полностью противоречит идее о возможном использовании здания в военных целях. Любопытным является факт, что, несмотря на огромный труд, который, несомненно, был затрачен при возведении этого дома-башни, период, в который она использовалась в качестве жилья, был очень коротким. Многочисленных хозяев замка Уоркуорт никогда не удовлетворила бы мысль о том, что им придется всю жизнь довольствоваться одной-единственной резиденцией. Есть свидетельства, что, когда герцог Бедфордский Джон был направлен своим отцом королем Генрихом IV на усмирение севера страны после восстания в Нортумберленде, он избрал своей резиденцией надвратную башню замка Уоркуорт. Позднее, в XV веке, было восстановлено и перестроено старое здание во внутреннем дворе, о котором говорилось выше: в северо-восточной части холла была возведена башня-пристройка, а в юго-восточном углу появилась башенка с лестницей внутри. Жилое здание, возведенное в замке еще примерно в 1200 г., было перестроено. Фактически оно превратилось в величественный особняк. После этого дом на холме был практически покинут. Трудно было бы привести более наглядный пример, когда соображения уюта и комфорта брали верх над требованиями обороны. В некоторой степени эта тенденция коснулась всех крепостей, построенных в конце XIV–XV веков. По крайней мере, в замке Уорик одинаковое внимание уделяли вопросам бытовых удобств и соображениям обороны. Жилой дом в замке Ладлоу постепенно становился все больше, величественнее и красивее, но при этом ничего не делалось для того, чтобы сделать его более неприступным. Даже в Болтоне, мощном и хорошо укрепленном замке, во внешних стенах появилось большое количество окон, обеспечивающих хорошее освещение. Хозяева замков Бодиам и Раглан (см. вкл.) решили положиться на толщину рвов и тоже устроили во внешних стенах большое количество окон. Но тем не менее во всех приведенных выше случаях, даже в замке Раглан, жилое здание все еще рассматривалось всего лишь как дом внутри замка. При планировании дома-башни в замке Уоркуорт его строители старались одинаково учитывать как военные требования, так и бытовые потребности его обитателей. Ни один из этих двух принципов не возобладал: здание оказалось одинаково приспособлено как для того, чтобы служить жилищем, так и для того, чтобы быть опорным пунктом обороны. Однако при перестройке холла в замке Уоркуорт строители были озабочены лишь идеей создания великолепного архитектурного сооружения, напрочь отбросив все мысли о ценности этого здания как одного из оборонительных узлов в пределах крепостных стен. Идея крепостных стен теперь казалась устаревшей, и все внимание было сосредоточено лишь на жилом строении. Еще один шаг вперед в этом направлении был сделан в замке Херсмонсу (см. вкл.), где большое кирпичное здание напоминает замок лишь внешне и мало что имеет с ним общего на самом деле. На примере замка Кэри в графстве Пембрук при ближайшем рассмотрении можно выделить три этапа в развитии жилого строительства применительно к военной архитектуре. С восточной стороны двора располагаются ранние жилые постройки, очень тесные и мрачные помещения, окна которых, независимо от того, где они находятся, даже в капелле (рис. на с. 288), пропускают слишком мало света. В западной части двора находится холл, построенный в XV веке по распоряжению Рис ап Томаса. Здание имеет внушительную башню-пристройку, лестницу на входе и большой, хорошо освещенный зал. На севере территории расположены здания, построенные уже в XVI веке по указанию сэра Джона Перро.

Помещения в восточной части относятся к постройкам, которые находились на территории замка. Западный холл является зданием, которое все еще располагается близ ранней крепостной стены, несмотря на то что оно было построено без всякого учета чисто оборонительных факторов. А на севере территории участок стены был разрушен полностью. Здесь было построено несколько жилых зданий с бесчисленным количеством окон со средниками, расположенными на всю высоту зданий снизу доверху. Кажется, что эти архитектурные сооружения кричат о том, что век замков окончен, что они окончательно уступили свое место жилым зданиям.