Архипелаги (СИ)

36. Ян

Патрульные стремились прорваться к телеге. Лошадь Яна пробивала себе путь в толпе копытами, ему самому приходилось работать ногами. Те, кто оказывался поумней, уступали всаднику дорогу. Но находились и желающие стянуть его на землю.

Совсем рядом просвистела пуля — Ян служил отличной мишенью. Когда до спасительного переулка оставались считанные метры, он вдруг увидел девушку в знакомом плаще с загипсованной рукой. Кас! Девушка выскользнула из-за спины дородной горожанки, вся растрепанная и красная, оттолкнула прыщавого парня и едва не влетела под копыта.

— Руку! — гаркнул ей Ян.

И она протянула ладонь. Тут Ян понял, что Кас не заберется сама. Она же не из гэлада. Он спешился и подсадил ее, слыша, как приближаются патрульные. Группа мужчин, оказавшаяся у законников прямо на пути, дала Яну несколько спасительных секунд.

Сжав зубы, он запрыгнул в седло сзади Кас. Обхватил ее и пустил лошадь вперед. Они нырнули в переулок, едва не сбили с ног зазевавшуюся пару. Кас вцепилась пальцами в гриву лошади. Ян дал шенкелей. Шансы уйти казались мизерными. Девшука взвизгнула, когда они повернули, и наклонилась к лошадиной шее. Одной рукой Ян потянул ее назад.

Он хотел спросить: зачем? И: как? Но потом, потом. В лесу.

Они вылетели на широкую улицу. Мимо проносились заборы, потом их сменили полудикие сады. Хрустел гравий, глухо стучали копыта. Кровь в висках пульсировала им в такт.

Темная полоса леса росла, но лошадь уставала. Погоня приближалась. Ян не смотрел по сторонам до последнего, пока их не окружили. Тогда он остановился, спешился, снял с седла Кас и встал между ней и патрульными.

— Руки вверх! — скомандовал усатый капитан, и направил на Яна винтовку. — Вы обвиняетесь в подстрекательстве толпы к мятежу и разжигании общественных беспорядков. Ваше имя?

— Ян Вилен, — он поднял руки, но не отошёл.

— Ваша спутница-венси арестована за соучастие. Имя и документы.

— Кассида Флеминг, у меня нет бумаг, — тихо произнесла она, и вышла из-за спины Яна с поднятыми руками.

Пока их на верёвках вели до города под конвоем, Ян даже жалел, что так далеко успел уехать. Их повесят. Только это и крутилось в голове. Их повесят.

С фасада Оссенской тюрьмы осыпалась штукатурка, обнажая желтые кирпичи. Внутри пахло плесенью, потом, прокисшей пищей и мочой. Надзирателям пришлось прервать партию в кендри, чем они были весьма недовольны. Их с Кас свели в мрачный полуподвал, руки развязали. Один из мужчин толкнул его в простреленное плечо, и Ян тихо замычал от боли. Кас дернулась назад, но ей тут же достался тычок в спину, который отправил девушку внутрь тесной комнаты.

Почти под самым окном камеры зияла в полу огромная дыра. Оттуда сильно несло нечистотами. У стены на цепях висела узкая металлическая полка. Ключи зазвенели, запирая тяжелую дверь. Свет едва пробивался через внутрь через частую решетку почти под самым потолком. Из коридора доносились чьи-то крики. За соседней стеной кто-то другой монотонно стонал.

— Прости меня, — прошептала Кас, едва шум шагов надзирателей стих. — Ты сбежал бы один.

— Что ты делала в городе?

Ян постарался спросить спокойно. А прозвучало резко.

Кас плюхнулась на полку, закрыла лицо руками и разрыдалась

— Эй, — Ян присел рядом, — Я тебя ни в чем не обвиняю. Но ты оставалась с Линой, как тебя угораздило…

— Да-ар, — всхлипнула она. — Я видела, как все умирают. Не могла уснуть, думала… думала…

— Ладно. Я-то полагал, что Шептунья тебя успокоит, и ты думать забудешь о своих страшных снах. Но у нее бывает разное настроение.

— Лина ни при чем. Я ду-у-у-у-ура, — вывела Кас низким голосом.

— Хватит, Кас. Может тебя еще и выпустят.

Ян врал. Он так не думал. Но не хотел слушать, как она рыдает.

— Нет. Никогда больше не вы-ы-ып-пустят. А я так и не ув-видела цирк…

Она начала тереть щеки рукавами.

— Я-таки хотела помочь! В моем сне в тебя стреляли.

После того, как Кас об этом сказала, Ян снова ощутил боль в плече. Он поморщился, попытался сжать пальцы в кулак — не вышло.

— В меня стреляли, — выдохнул он. — И даже попали.

Он стянул кожаное пальто. Повязка на руке была насквозь пропитана кровью. Кас открыла рот, но ничего не произнесла. Вместо этого девушка встала и отвернулась. Ян не сразу понял, чем она занимается, пока Кас не вытащила из-под плаща блузку. Она не глядя протянула предмет одежды ему.

— У меня рука почти не работает, — признался Ян, сжав ткань в кулаке.

— Ладно, — Кас повернулась.

Нижняя сорочка облепила ее округлую высокую грудь. Ян отвел глаза. Девушка забрала свою блузку и начала неуклюже разрывать ее на полосы.

— В меня стреляют не в первый раз, но раньше всё удачно проходило навылет. Один мой друг, Хадуш, любитель лошадок. Был. Так вот мы с ним как-то попали в передрягу. Выследили дикий табун и решили заарканить чудного черного жеребца. На беду на табун предъявил права хозяин земли, проезжавший мимо. Лошадки сбежали, а мы с Хадушем замешкались. Так я получил свою первую пулю и понял, что хорошо быть кочевым. Если тебе не нравятся законы земли, на которой ты находишься — уходишь на новое место.

Ян рассказывал ей это, пока она осторожно разматывала грязную ткань на плече. А потом стискивал зубы, когда пальцы Кас стягивали обрывки блузы. Узел у нее вышел толстым и слабым.

— Я совсем не мастер перевязок, но на какое-то время хватит. Я бы тоже не отказалась-таки уйти куда подальше, будь у меня выбор. Ох, таки, сколько же я часов провела, мечтая о том, что однажды йенцы отменят законы, которые держат венси внутри Стены. Что патти перестанут требовать бумаги или жетоны. И над головой у меня будет небо, а не тонны железа. А ещё я мечтала летать, только это теперь совсем-таки неосуществимо.

— Всё меняется. Однажды отменят и законы. Может, правда, придет это новое правительство, переловит всех мистри, а вас выпустит.

— Какое новое правительство? Которое устроило переворот? Нет, — сама себе ответила Кас. — Никого они не выпустят. И меня они убьют, если поймают. Я же все-таки мистри. Ян, если мы вдруг выйдем на волю, вдруг, я не знаю как, случиться чудо — забери меня с собой! Хоть куда! Пожалуйста…

— Хорошо, — ответил он.

И собирался сдержать обещание. А еще понял, что Шептунья ей отказала. Он пододвинулся ближе и обнял девушку за плечи. Кас вздохнула и стянула полы своего плаща. Впрочем, плащ-то принадлежал Лин.

Какое-то время они сидели молча. Потом девушка спросила:

— Ты не боишься? Не боишься смерти?

— Я верю в Судьбу. Если мне предначертано жить — буду жить. И благодарить звезды. А если нет — значит я уже сделал все, на что был способен.

— Все не так, — встрепенулась Кас у него под мышкой, подняла голову. — Нет-таки никакой Судьбы. Ее мистри придумали. А есть Творец, великий конструктор мира. И если помолиться ему как положено, зажечь фонарик, то придет решение. Ну, только не в нашей ситуации…

— Да уж. Ложись, попробуй поспать. Ты же всю ночь глаз не смыкала.

— Таки, я сейчас тоже вряд ли смогу их сомкнуть, — пробормотала Кас.

Но отодвинулась и прилегла, примостив голову у него на коленях. Ян провел рукой по ее вьющимся непослушным волосам.

Девушка долго вертелась, подкладывала под голову руки, пыталась поджать ноги. Ян думал о погибшем Илине. О том, как поступит гэлад. Увенчайся их затея успехом, может никто и не доложил бы ашгэлу в долине. Но теперь доброхоты найдутся. А ведь квени не вмешиваются в дела йенцев. Не вмешивались многие столетия. Даже во время Тихой войны.

Касси села:

— Не могу. Не могу спать. Может мне осталось жить всего-ничего, а я это время просплю?

— А если ты все это время просидишь, глядя в стену, будет лучше.

— Нет, расскажи мне еще что-нибудь. У тебя-таки еще миллион историй.

— Хорошо. Однажды в Берне, где варят лучшее на севере пиво…