Бесштановый переворот (СИ)

6

Через центр не пошел. Хоть и ближе. Итак люди у вокзала косились. Хорошо бы из-за «веселенького» костюмчика. Очень на это надеялся… Прошелся вдоль железной дороги до речки, а там уж знакомым маршрутом, огородами.

До темноты, а лишь с ее наступлением, я собирался совершать следующие перемещения сначала до принцессы с тетушкой, а потом, ночью, дабы вернуться в таверну, времени оставалось до фига и даже больше. Даже не верилось, что столько событий уложилось в такой непродолжительный отрезок времени.

Чтоб не маяться в ожидании, решил прошвырнуться по поселку. Не нравились мне «косяки», которые бросали на меня денисовцы, когда я вышел с электрички. Неужели все ж таки в голом ночном мужике кто-то разглядел мою скромную персону? Как бы там не было, но прятаться значило усугублять. Потому как, если не показываю носа на улицу, то это что-то значит, а уж что конкретно, придумают. Денисовцы насчет выдвижения версий кого угодно за пояс заткнут. А ежели прогуливаюсь, как ни в чем не бывало, так и нет за мной никаких прегрешений.

Накрутив себя подобным образом и надев на себя наглую рожу, я вышел из дома.

— Игорек! А у тебя гости были!

От неожиданности я вздрогнул. Тревога оказалась ложной. Это был сосед. Дядя Петя. Алкаш, матершинник, а так же обладатель прочих достоинств сельхозгегемона. Он сидел на скамейке возле своего дома и пускал густые клубы дыма неизменной «беломориной».

— И кто же это был?

— Менты поганые! — Радостно сообщил сосед.

Этого мне только не хватало. Неожиданная проблема. Неспроста это. Видимо, и взаправду был узнан. Но, даже если это и так, то перед законом я чувствовал себя абсолютно чистым и безгрешным. Ну, прошвырнулся раз несколько по поселку в чем мать родила. Так что из этого? Может, во мне нудист проснулся? Да и жара жуткая. Что ж мне погибать от перегрева? И, вообще, могу сказать, что репетировал роль папуаса для школьного спектакля…

— Да ты не бзди, это Серенька был! — Успокоил дядя Петя.

Это меняло дело. Коренным образом. Серега Борисов. Одногодок и приятель. В прошлые времена мы частенько любили вместе «ударить по пивку».

Теперь Серега был нашим участковым. Он женился и немного остепенился. Но нормальные отношения сохранились.

— Что он хотел, дядь Петь?

— А хрен его знает… Сказал, чтобы ты как можно быстрей нашел его.

Все оборачивалось в совершенно нормальное русло. Тем более не было официального вызова повесткой. Так что, дело ограничится разговором. А два интеллигентных человека всегда могут договориться. Два представителя уважаемых профессий. А как же? Сначала детишки ненавидят учителей, а повзрослев, переносят свои нежные чувства на милицию. Ну и старшеклассники, как переходное поколение, одинаково «любят» и ментов, и педагогов.

Надеясь побеседовать в непринужденной обстановке, я отправился к Сереге домой.

Дверь открыла жена.

— Привет, Оль. Где Серега?

— Здравствуй, Игорь. Сергей на работе.

Взгляд Ольги был какой-то не такой. Не как всегда. Удивленно-заинтересованный что ли?

Делать нечего, пришлось идти в отделение милиции. Откладывать до вечера хоть и неофициальный, но, скорей всего, неприятный разговор не хотелось.

За стойкой дежурного с сонной, разомлевшей от жары и хорошо откормленной рожей сидел молоденький сержантик. Если не ошибаюсь, то мой приход оторвал его от сладкой дремы, что не добавило доброжелательности.

— Чего надо?

— Борисова.

— Пятый кабинет. — Сержант кивком разрешил проходить и потерял ко мне всяческий интерес.

Здание отделения было построено в начале прошлого века и изобиловало поворотами, разветвлениями и прочими архитектурными изысками тех времен. Пятый кабинет я нашел не сразу. К моему разочарованию он оказался заперт. Я вернулся к дежурному.

— В кабинете никого нет.

Сержант вперил в меня удивленный взгляд. Постепенно (очень медленно) изумление сменилось улыбкой понимания.

— Разминулись в наших дебрях! Не мудрено. Борисов только что вышел. Но он скоро вернется. За сигаретами пошел. Можете его подождать.

Вот они, коварные стечения обстоятельств. Приди минутой раньше или позже, я бы обязательно встретился с Серегой. Или реши я подождать его на улице, все сложилось бы иначе. Но я предпочел скамейку прохладного коридора возле кабинета N 5.

Не прошло и двух минут с тех пор как я присел, дверь торцевого кабинета распахнулась, и перекрывая почти весь проем, возникла фигура начальника отделения. Я невольно зажмурился. Кобылин Иван Федорович. Огромнейший мужичака лет сорока пяти. Прозвище — Мерин.

Жуткий беспредельщик, он пользовался дурной славой как среди хулиганья и экс-зеков, так и среди законопослушных жителей поселка. Лично я, наслышанный о крутом нраве Мерина, благодарил бога за то, что не имею никаких трений ни с УК, ни с самим начальником-самодуром.

И, вот, теперь, потеряв бдительность и предчувствуя только разговор с приятелем, я самолично сунулся в пасть волку… то бишь Мерину.

— Ба! Кого я вижу! Игорь Сергеевич! Сам пришел… Милости просим…

Мерин шагнул вперед и вбок, застыв в приглашающем жесте.

Я с трудом поднялся на почему-то переставшие слушаться ноги.

— Я, вообще-то, к Борисову…

— Я же сказал, милости просим… пока просим, — в голосе появились угрожающие нотки, — давай, давай, не выпендривайся, проходи, интеллигент хренов.

— Какой же я интеллигент: ни очков, ни лысины, — я попытался перевести разговор в шутливое русло, но, увы, безрезультатно.

Мерин еще сильнее набычился и свирепо пробурчал:

— Это мы тебе организуем, извращенец гребаный.

При этом меня обдало жуткой смесью перегара, свежевыпитой водки и чеснока. Единственная мысль заметалась между крантами и кирдыком, не зная какое из понятий больше подходит к данному случаю.

Дверь за моей спиной захлопнулась, и начался допрос, пока, правда, без пристрастия.

Мерин усадил меня на стул, а сам стал расхаживать вокруг, периодически нависая надо мной огромной глыбой.

— Рассказывай, когда и как ты решил стать маньяком?

Что угодно, но такого обвинения не ожидал. Кому-нибудь другому я ответил бы, что маньяками не становятся, маньяками рождаются. Но теперь было не до шуток, и я лишь промямлил:

— Да, что Вы, Иван Федорович! Вы меня с кем-то путаете…

— Я путаю?! Совсем охренел, мне такие вещи говорить… Ну, ничего, сейчас ты мне все расскажешь…

Видимо, потому что я являлся «хреновым интеллигентом», Мерин решил, что обычные меры воздействия (избиение) в данном случае неуместны. Огромный волосатый кулак затормозил возле кончика моего носа, на что я мужественно зажмурился.

— Ладно, сейчас поговорим по-другому…, — голос донесся с приличного расстояния, и я (опять же мужественно) открыл глаза. Мерин был возле сейфа, из которого извлек початую бутылку водки, налил две трети граненого стакана, безо всяких глотков вылил алкоголь себе в утробу, хрустнул зубчиком чеснока, сверху сдобрил малюсеньким кусочком хлеба.

По блуждающей улыбке, готовой посоперничать своей загадочностью с Джокондой, я понял — Мерин готов разговаривать по-другому.

Он медленно двинул ко мне, расстегивая на ходу кобуру.

— Сейчас ты мне расскажешь, когда начал голым за детишками гоняться, и что делал, когда догонял…

Где-то в глубине души я понимал, что он только пугает (вернее, «берет на понт», учитывая место событий). Может для того, чтобы я взял на себя скопившиеся за последние десять лет висяки. А может просто хотел посмотреть, как я обделаюсь. Паническая мысль, остановившись на крантах, пульсировала с гораздо большей частотой, чем бешено колотящееся сердце.

— Я считаю до пяти. И если ты, сука, не заговоришь, начну тебя убивать, по причине необходимой самообороны. Раз… Два…

Я почувствовал запах смазки от сунутого под нос табельного «Макарова».

— Три! — Щелкнул передернутый затвор.

Я решил, что глупо проверять шутит или нет пьяный Мерин.

Судорожно вцепившись в готовый загнуться на счет «четыре» толстый указательный палец мента, я привел в действие волшебное кольцо.

Сработало!?

Вытаращив глаза и приоткрыв рот, Мерин смотрел на свою пустую правую руку. Около тридцати секунд ошарашенному начальнику милиции потребовалось на обретение дара речи.

— Г-где п-п-пистол-лет?

— Там же, — в отличие от Кобылина я был абсолютно спокоен, как-никак находился в родной Юпалтыне.

— Гд-де там же?

— Где и штаны.

Мерин скосил вниз глаза, челюсть еще больше отвисла.

— Ох и ё-ха-ху, блин! — Всегда грубый бас мента превратился в хрипловатый фальцет.

Выдав столь оригинальное восклицание Кобылин вновь потерял дар речи. И, кажется, вместе с этим его стеганул временный паралич. Иначе он сломал бы мне шею. В целях необходимой самообороны.

На всякий случай я на пару шагов отошел от него.

— Теперь я знаю, почему ты такой злой, — моя ехидная составляющая не могла упустить возможности поизголяться над грозным Мерином.

К нему еще не вернулась способность говорить, но в глазах я прочел немой вопрос. Хотя, если честно, то все равно бы объяснил, без всяких вопросительных взглядов.

— Сам-то ты здоровый, а там тебя, — я кивнул вниз живота Мерина, — матушка-природа обделила. Теперь я знаю, какой он, Гулькин.

Красная морда стала багровой. Новая порция адреналина привела Мерина в чувства.

— Сейчас я тебя буду убивать и теперь без всяких шуток, — он шипел змеей, не хватало только раздвоенного языка.

— Ошибочка! Убивать сейчас будут, только не меня, а тебя.

— Ты что ли, сучонок?!

— Не. Не я. Они.

Обалдевший от потери одежды, пистолета и от моей несусветной наглости, Мерин так и не понял, что пропали не шмотки, а он сам. Он, наверное, думал, что находится в своем кабинете.

Но я-то был начеку. И как только мы переместились, я определил в какую часть Юпа мы попали. Это была зона тюлюлюлистов.

Я показал Кобылину на толпу закутанных в черное людей, которая стремительно приближалась к нам.

— У-блю-сю-ка-ля-ё-ох! — Наверное мент понял, что потеря штанов с пистолетом — это такая фигня…

— Оказывается ты, Мерин, по-китайски шпарить можешь. Сроду б не подумал. Кстати, пора оправдывать свою лошадиную кличку. Беги туда. — Я показал в сторону границы зоны. — Не поминай лихом!..?

Я вновь оказался в кабинете Кобылина. Выждав секунд десять, я «моргнул» обратно.?

Увидел как с диким рыком Мерин улепетывает от пуритан юпалтынского разлива, вновь вернулся в осиротевший кабинет.?

Быстро оделся, вышел, аккуратно затворив за собой дверь.

Пропажа Кобылина не решала моей проблемы с милицией, а могла ее усугубить. Так что я вновь уселся возле дверей кабинета N 5. И как раз вовремя. В ту же секунду из-за угла вырулил Серега.

— Привет, Игорек. Ты рехнулся? На фига сюда приперся?

— Здорово. Не понял…

— Пошли скорей отсюда, пока тебя Мерин не увидел.

Я сделал вид, что совсем не понимаю, в чем дело, и, недоуменно пожав плечами, последовал за приятелем.

— Объясни, что происходит? — Я продолжал играть оскорбленную невинность и обрушил град вопросов на Серегу, как только мы вышли на улицу. — С какого перепугу мне Мерина опасаться? Я что, преступник? Украл чего? Хайло кому-нибудь начистил?

— А ты не знаешь? — Серега очень внимательно посмотрел мне в глаза. Испытывающее.

— Ни сном, ни духом. — Я был сама невинность.

— Пошли, пройдемся. — Серега направился по небольшой улочке, выходящей прямо к ментовке. И ведущей туда, куда ни ему, ни мне идти не было никакой потребности. То ли он не хотел светиться под окнами отделения, то ли не хотел, чтобы его видели в моем обществе. — Про тебя тут такое рассказывают, а ты ни сном, ни духом?

— Да без понятия! — Возмущение тоже вроде как получилось. — Объясни, наконец, что происходит!

— Правда что ли ничего не знаешь?

— Ну, что мне поклясться, «зуб дать» или торжественно произнести: «Век воли не видать!», чтобы ты поверил?

— Гм… Странно. Короче, дело в следующем. По поселку поползли слухи, что тебя ночью видели абсолютно голого. И что за малолетками гонялся в таком виде. Потом еще тетка одна на базаре трепалась, что к ней ты в огород прямо средь бела дня заявился и опять — в чем мать родила.

— Галиматья. Серег, не знаю откуда ноги растут, хотя знаю, не про слухи, а про ноги, но ты сам посуди, с какого перепугу мне все это вытворять? Я похож на сумасшедшего? Сам-то ты веришь во все это?

— Я-то не верю, — как-то неуверенно это прозвучало, — но ведь дыма без огня не бывает… Да и не во мне дело. Мерин прослышал. Ясно дело, взбеленился. Ты ж знаешь, как он всех образованных ненавидит.

— Откуда мне знать? Бог миловал от близкого общения. А то, что о нем знаю, так, похоже, он ненавидит вообще всех.

— В принципе, да, но образованных особенно. Заумниками долбанными называет. — (Я хотел добавить, что еще и «интеллигентами хреновыми», но не стал, вопросы всякие появятся, мол, откуда знаю, если не общался никогда). — Вот он и взъерепенился. Мол, я этого маньяка засажу, пока он тут дел не наделал.

Опять захотелось сказать, что отсажался Мерин, по крайней мере, на ближайшее время. Но, естественно, промолчал.

— Слушай, Игорек, может, тебе пока уехать куда-нибудь, пока не уляжется? Ты ж в отпуске?

— Я-то в отпуске. И была мыслишка укатить на пару недель, дабы детишки не видели, как педагоги умеют отдыхать, но теперь — дудки. Это ж, все равно, что признать вину. Набедокурил и смылся. А я не бедокурил и прятаться не собираюсь.

— Зря ты так. Ты действительно Мерина не знаешь. Он тебя достанет, однозначно.

Отдоставался. Теперь его достают. Но это я мысленно. А вслух привел вполне, по моему мнению, разумный довод:

— Я перед законом чист. Так что, доставать меня нечем. А разве есть заявления потерпевших? Нету. Потому как и быть не может. А того кто слухи распускает, порочащие честь, я сам за клевету привлеку, если узнаю кто.

Серега посмотрел на меня, как на идиота.

— Если бы у нас привлекали за распространение слухов, тут бы вся Денисовка под статьей ходила бы. Ладно, Игорь, мое дело — предупредить. Поступай, как знаешь. Но, если дело зайдет далеко, то я уж помочь не смогу.

И участковый круто развернулся на сто восемьдесят и, не прощаясь, быстро зашагал назад.

Я не стал догонять. Не хочет человек с извращенцем «светиться» и пусть. Не до объяснений мне.

Я тоже развернулся и медленно побрел обратно.

Подумать было о чем. И не просто подумать, а очень серьезно призадуматься. Мерина, само собой, возвращать надо. Без вариантов. Но никак не сейчас. Иначе путь в Денисовку будет заказан. Если вообще не в весь родной мир. Конечно, за перемещение в параллельность он привлекать меня не будет, если не совсем идиот, потому как сам окажется привлеченным в психушку. Но сварганить статью, запросто. Наслышаны, телевизор смотрим…

Так что с возвращением самодура придется повременить. Пусть побольше хлебнет всех прелестей развитого феодализма. А я тем временем продолжу свое благое дело: водворение на престол законной наследницы. А когда все завершится благополучно, то новоявленная королева не откажет своему верному помощнику в небольшой просьбе: разыскать среди своих подданных затесавшегося чужеземца. Найдут без проблем… Если Мерин к тому времени жив будет… Если он сейчас еще жив… Тьфу! Гнать на фиг дурацкие мысли. Мерин жив, Мерин будет жить. Он цел и невредим. И сие принимается за аксиому, пока не будет точно доказано обратное.

После разговора с Серегой как-то пропало желание прогуливаться. Видело меня несколько человек, неспешно возвращающегося домой — пока достаточно. Пусть продолжают трендеть, что, мол, маньяк-то шляется по улицам, как ни в чем не бывало. И делают соответствующие выводы…

Дабы занять себя чем-нибудь полезным и отвлечься от паскудных мыслей, остаток времени до темноты провел в Интернете за изучением топографических карт и снимков из космоса своей области в разных масштабах. Пригодится.

Как только солнце скрылось за горизонтом, я переместился.?

В принципе, можно было обойтись и без визита к дамам. Не так много времени прошло с последнего общения. Начинать волноваться из-за моего долгого отсутствия еще рано. Но кто знает, сколько продлится визит к следующему князю. С Перпуздоком получилось довольно быстро, хоть и не все гладко. Можно сказать, был встречен распростертыми объятиями… пыточного кресла. Не факт, что к другому владыке земель попасть будет так же просто. Да еще и надо умудриться переместиться в столицу, а не куда-нибудь еще («стрельбануться» точно в княжеский замок и не надеялся, как-никак теорию вероятностей изучал), выяснить, где обиталище князя, потом уж попадать на аудиенцию. И все в голом виде. Короче, «поморгать» из мира в мир придется. И сколько уйдет на это времени — никому неизвестно.

Поэтому требовалось предупредить Палю, чтобы ни в коем случае сама не пыталась меня разыскивать в моем мире, если вдруг надолго запропащусь. В свете последних событий и возни вокруг моей персоны дополнительных проблем в виде слухов о прекрасной, но неадекватной девушке, выходящей из моего дома, мне не требовалось. И без того…

Да и сам я, как это ни странно, но чувствовал себя в параллельности более уютно, чем в родном мире. Оно и понятно, умыкнул начальника милиции. Естественно, «пришить» мне похищение никому в голову не придет. Вошел в отделение и вышел из него на глазах у дежурного. И ничего не выносил. И не уволок бы такую тушу, но душевный дискомфорт имел место быть.

В силу этих причин провел вечер в гостях у принцессы. Естественно, под неусыпным взором Валакалы. Доложил, что четверть дела сделано: князь Перпуздок поставлен в известность о томящейся в заключение законной наследнице престола.

Что интересно, ведьму опять в первую очередь волновал вопрос о появившемся колдуне. Слышали ли о его появлении в провинции, и если слышали, то что говорят? Это еще больше укрепило меня в правоте своего решения: пока не раскрываться перед тетушкой. А на мои вопросы о зыкчугах, колдунья ничего вразумительного сказать не могла, кроме того, что я уже слышал от нее ранее, мол, сначала одичали, а потом вообще пропали. И пробурчала, что их уже лет сто никто не видел, и люди позабыли даже, как эти зверюги выглядят. И тут я тоже промолчал. Как и о том, что Перпуздок спит и видит себя на троне. Это ж, по местным меркам, преступление из разряда тяжких. Пока, вроде как, направленное против узурпатора, но как только Паля станет королевой, ей же придется первым делом отправить размечтавшегося князя в пасть Глоталки. И хоть он вполне заслужил подобную участь, я считал, что новой королеве не стоит начинать свое правление с репрессий.

К неимоверному изумлению принцессы, я категорически отказался от ее предложения проводить меня, как в прошлые разы. Еще раз предупредил, что она не должна перемещаться в наш мир без особый надобности. Только в крайнем случае. Например, если здесь пленницам будет грозить смертельная опасность. Затем раскланялся и вернулся домой.?

Взглянул на часы. Два часа. Самое то. Напялил на себя драные спортивные брюки, в которых копал огород, и застиранную до дыр рубаху, так же из разряда рабочей одежды. А обуваться совсем не стал. И как тать в ночи прокрался в потребное место. На сей раз абсолютно без эксцессов. Не встретил ни единой живой души. Это к лучшему. Раньше, ежели кто-нибудь натолкнулся бы на меня среди ночи на улице, то скорей всего даже не обратил бы на это внимания. Мало ли кто, когда и где шляется? Теперь же любой мой поступок, хоть на йоту выходящий за рамки обыденности, будет рассматриваться под определенным углом. Маньячно-извращенческом.

Я быстро разделся, скатал шмотки в тугой сверток и сунул их в ближайшие кусты, росшие в чьем-то палисаднике. Не бог весть какой тайник, но все ж оставалась хоть какая-то вероятность, что тряпки останутся на месте. И как раньше не догадался? Не пришлось бы телешом бегать по улицам, на радость местным сплетникам. Наверное, от чрезмерной перегруженности башки. Из-за множества глобальных проблем элементарные вещи остались без внимания. В результате — заполучил проблему, перекрывающую все остальные…

Еще раз окинув внимательным взглядом пустынную улицу и не заметив никаких признаков жизни, я нажал на камень.?

Так уж совпало: я материализовался прямо перед Копадрюком. Всего в полуметре. Он сидел, притулившись к ограде особняка, так и я ведь перемещался из положения присядки. Сунул шмотки между штакетинами, зыркнул по сторонам, и вперед, в Юпалтыну.

Так что, грабитель на пару секунд потерял дар речи. Я и сам бы, и любой другой, окажись на его месте, перепугался бы.

— Коп, все в порядке, это я.

— Вижу, что ты, — надо отдать должное, приятель быстро пришел в себя, — но, в следующий раз появляйся где-нибудь в сторонке. Потому что обыкновенный слуга лучше, чем заикающийся.

— Я не нарочно. Одежду давай.

В этот раз Копадрюк был трезв. Почти. Но, по сравнению с прошлой встречей, как стеклышко.

В таверну добрались без приключений. Я всю дорогу прикидывал, в каком месте Денисовки окажусь, если перемещусь. Совсем не собирался. Просто тренировал уж не знаю, что именно. Зрительную память, глазомер, чувство расстояния… В итоге, естественно, сбился. По моим расчетам, заведение Пылкрюла должно параллелиться с центром поселка. Но в каком месте…

Прибыв на место, рассиживаться долго не стали. Стеганули по стакану и спать. В любом мире утро вечера мудреней…

Проснулись совсем не утром. Судя по солнцу, время было обеденное. После умывания спустились в зал таверны. Не фига прятаться. Да и затеряться в толпе посетителей в случае чего, проще, чем в отдельном номере. А посетителей было достаточно. Видать, все больше и больше народа узнавало о чудодейском напитке с загадочным названием «самопляс».

Для меня с Копадрюком Пылкрюл с подручными мигом освободил угловой столик от уже достаточно опохмелившихся и мирно дрыхнувших трех забулдыг. Я почувствовал слабый укол совести. А вдруг местные обитатели, как наши северные народы, не имеют в организме какой-то фигни, то ли ферментов, то ли еще чего, и после первого стакана становятся законченными алкоголиками? Хорошую тогда услугу я оказал с внедрением самогона… Совесть я успокоил очень быстро. Она ж моя, ручная. Ведь квасили они тут и без меня, упивались своим отвратительным пойлом. Я лишь научил концентрировать напиток. Так что никакого новшества, только еще один шаг вперед по проторенной дорожке.

Мы только уселись за столик, как в таверну вошла примерно дюжина стражников во главе с сотником (я уже знал, что вояка, имеющий золотую свистудку, именно так и называется). Уж не знаю почему, возможно интуиция, но я сразу понял, что явились они совсем не для того, чтобы пропустить по рюмашке, а по очень важному делу. И это дело касается моей скромной персоны.

— Не оборачивайся, — я процедил еле слышно сквозь сжатые зубы Копадрюку, который сидел спиной к входу и не мог видеть вновь прибывших, — стража. Кажись, за мной. Если что, ты меня не знаешь. Просто соседи по столику.

Грабитель — молодец. Никаких вопросов. Почти сразу уронил голову на грудь, а затем и обмяк совсем, мол, дремлющий пьяный посетитель.

Предчувствия не обманули. Какой-то мужичишка, видимо соглядатай, пришедший вместе со стражей, что-то прошептал на ухо сотнику и ткнул в меня пальцем.

Воины подошли. Окружили столик.

— Ты и есть тот самый человек, который называет себя Тем Самым Колдуном?

Сотник старался выглядеть грозно, да так оно и было, учитывая силовую поддержку. Но меня почему-то заинтересовал вопрос, не имеющий отношения к развивающейся ситуации: а если гнать самогон, используя золотую свистудку, он получится вкусней? Крепче?

— Ну, сам себя я так не называл, но краем уха слышал, кое-кто действительно так меня величает.

— Пошли. Король хочет тебя видеть.

Когда стража только появилась в таверне, все разговоры, сливающиеся в неразборчивый гомон, мгновенно прекратились. Теперь же, при упоминании монарха, воцарилась мертвая тишина. Мне показалось, что Копадрюк даже дышать перестал.

— Если хочет — увидит. — Возражать и ерепениться я не собирался. Во-первых, и сам хотел взглянуть на узурпатора, а, во-вторых, неподчинение королевскому приказу являлось одним из тяжелейших преступлений, и я подозревал, что взбрыкнись, и меня поволокут на аудиенцию силой, причем участвовать будет не только стража, но и все посетители заведения. Скорей всего, с мордобоем. А сматываться отсюда и появляться в центре Денисовки средь бела дня, в мои планы не входило. Другое дело, в случае чего, переместиться из дворца. Все ближе к дому. Хотя, тоже нежелательно.

Я встал и направился к выходу. У самых дверей, не останавливаясь, проронил для Копадрюка:

— Ночью там же.

Все мои попытки разговорить сотника не увенчались успехом. А когда я приостановился, желая все-таки выяснить, зачем понадобился королю, глава стражи схватился за эфес меча, само собой, я не стал настаивать, и весь путь до дворца больше не проронил ни слова.

Миновав несколько коридоров, наша процессия наконец оказалась в тронном зале.

Кульдульперпукс, как и полагается, восседал на главном стуле Юпалтыны. Он мне сразу не понравился. И дело не в предвзятости, хотя и не без этого, но ежели бы я совсем ничего не знал о правителе, неприязни было бы столько же. Такие рожи можно было увидеть только в старых фильмах. И даже не про вредителей и шпионов, где антигероев было видно с первых кадров — вот он, гаденыш, а в сказках. Такой внешностью наделялись приспешники сил зла, всяких там Кощеев и прочих колдунов.

Как себя вести с королем, не имел ни малейшего понятия. Опыта общения с августейшими особами не было практически никакого. За исключением Пали.

Кульдульперпукс жестом отослал стражников, а меня, наоборот, поманил подойти поближе.

— Так, значит, ты Тот Самый Колдун?

Я еще не сообразил, как именно надо говорить с владельцем мира. Вертелось в башке, что как-то нестандартно. Наверное, потому и брякнул:

— В натуре!

— Правда?

— Век воли не видать!

— Гм… А ты знаешь, как у нас к колдунам относятся?

— Ясный пень!

— Ладно… Пойдем отобедаем. Застольная беседа в непринужденной обстановке располагает к откровенности.

— А мне не фига скрывать!

Моя манера поведения ставила короля в тупик. Он был явно обескуражен моей наглостью вкупе с жаргоном.

Мы сели за небольшой столик, который тут же был уставлен всевозможными яствами.

— Зовут как?

— Игорь… Сергеевич.

— А я — Величайший Могущественнейший Мудрый Наи…

— Я в курсе, — наглеть, так наглеть.

Кульдульперпукс подавился своим титулом.

— Выпьем вина за знакомство.

— Я такую бурду не употребляю.

— Гм…, — король еще больше смутился, — похоже, ты и правда колдун…

— А-то!

— Сейчас проверим. У меня есть свой придворный чародей. Бзылдюк!

Тут же из-за колонны появился одетый в черный балахон до пят ханурик неприятной наружности. Мне стало интересно, чья рожа противней, короля или колдуна. «Конкурс красоты» выиграл Бзылдюк. Если бы у Кульдульперпукса имелась бы на носу такая же бородавка, он еще мог бы потягаться, а так…

— Бзылдюк, этот человек утверждает, что он колдун. Проверь.

Чародей выпучил глаза, оттопырил нижнюю губу и вперился в меня пронзительным взглядом. По его мнению. А уж какие замысловатые пассы принялся выписывать руками! Как не вывихнулся?

Глаза я не отводил даже от директрисы. А поиграть в гляделки с этим замухрыжкой было даже интересно. Не прошло и минуты, как поросячьи глазки колдуна забегали.

— Ну, что, сам расколешься, или мне базар держать?

Я оказался прав в своем предположении. Среди приближенных сильных мира сего, будь то царь, король или президент, не бывает людей, чистых на руку. Слишком большой соблазн.

Бзылдюк шумно сглотнул, зажмурился и еле слышно выдохнул:

— Сам…

— Ему говори, мне не интересно.

— Я и не колдун вовсе… По случаю в придорожном трактире спер у путника сумку. Там был обгорелый листок с древними заклинаниями. Вот я и выучил три штуки. Дым могу пускать, понос вызывать, и одно — личного характера…

— Говори! — Рявкнул обманутый король.

— Ну, — лжеколдун залился краской и взглядом указал на низ живота, — чтобы там все работало. А все, что украл, верну. Все до шарика.

— Ладно, иди пока.

— Жевалка? — Обречено поинтересовался Бзылдюк.

— Тебя может спасти только заклинание личного характера. Проверим, как оно работает. Видишь, с кем приходится работать? — обратился ко мне король после того, как придворный удалился, — пойдешь ко мне штатным колдуном?

— Ага, а чуть что не так, ты меня Жевалке скормишь или отравишь.

— Это ты про вино? Так это я просто проверить хотел…

Меня прошиб холодный пот. Эта сволочь первым делом пыталась меня отравить. Хорошо, что уже после первого дня пребывания в этом мире, я смотреть не мог на местное вино. В непереработанном виде.

— Нет уж. Пусть тебе Бзылдюк дым пускает и понос устраивает.

— А не боишься? Можно быть колдуном под чьим-нибудь покровительством или, вообще, не быть.

— Начальник, не бери на понт, — я отошел от мысли, что только что чуть не принял безвременную смертушку, и вновь обрел наглую самоуверенность, — и за фраера не держи. Сам посуди, кому надлежит бояться?

— Пугаешь?!!! — Кульдульперпукс чуть не взорвался от возмущения. Но спустя мгновение его настроение резко переменилось. Вроде как, вспомнил что-то. Он еле слышно прошептал: — «… а замыслит если кто-то ухайдукать чародея… Тем же, по тому же месту…»

— Я не пугаю, а предупреждаю.

Бормотание монарха показалось знакомым, где-то уже слышал что-то подобное, но вот где? Услужливая память тут же восполнила пробел. Всплыл, казалось, напрочь забытый эпизод. Дело было во время легендарного уже пятидневного запоя. То ли я пожелал услышать, то ли Копадрюк проявил инициативу, неважно, но грабитель приволок откуда-то здоровенного двухметрового детину, местного менестреля или акына (хрен их знает, как тут эстрадные звезды называются), дабы тот пропел пророчество про меня. Я тогда сказал, что детишкам читать стишки и петь песенки полагается непременно с табуретки. И громила, забравшись на стул, трижды (а может и больше) пропел писклявым голоском пророчество про Того Самого Колдуна.

Оказывается, Кульдульперпукс тоже был знаком с народным творчеством. А в пророчестве говорилось, что связываться с явившимся магом очень нежелательно. Себе дороже выйдет. Так что я решил воспользоваться ситуацией и добавил:

— Если меня не трогать, то и я никого не трону. А то может непонятка случиться. Я конкретно излагаю?

— Никто не собирается тебя трогать, — пошел на попятную король. — А ты один в город пришел?

— Ясный пень.

— А у меня имеются сведения, что у вас есть тайная колдовская организация.

— Разве ж это организация? Так, человек пятьсот. — Ни про какую организацию, естественно, я понятия не имел. Но решил направить королевских ищеек по ложному следу. Пусть выслеживают мифическую коалицию чародеев, а меня оставят в покое. — Только у меня с ними ничего общего. Я — сам оп себе, они — сами по себе.

У Кульдульперпукса так резко открылся рот, что он чуть не проткнул острым подбородком себе грудь. Хорошо, она у него впалая. Не достал.

Увидев, что король пока не собирается выходить из ступора, я поспешил откланяться:

— Пойду я. Что будет надо — обращайся. Чем можем — поможем.

— А?! Ага. — Кульдульперпукс стал приходить в себя. — Тебя проводят.

Я выходил из дворца, понимая, что живой до сих пор лишь потому, что король опасается моей «колдовской» мощи. Да и пророчество о Том Самом Колдуне, за которого меня принимают, думаю, сыграло не последнюю роль, если не главенствующую… Кабы он знал, что кроме как смыться, оставив портки, я больше ничего не умею… Пришлось бы смываться.

Еще когда шел на «стрелку» с узурпатором в сопровождении стражи, заметил, что наша процессия не осталась без внимания со стороны горожан. Народ кучковался, шушукался в подворотнях. Небольшие группки следовали за нами на почтительном расстоянии.

А теперь, когда вышел из королевской резиденции, даже немного обалдел. Любопытствующих заметно прибавилось. На почтительном (разрешенном?) расстоянии от дворца наблюдались уже не просто группки, а небольшие толпы. Также народ тянулся в сторону площади Истины, там где находились омерзительные, пожирающие приговоренных мордовороты, да и чествование монарха во время праздника Кля проходило там же. Наверное, мало у кого вызывало сомнения, что мой визит к королю закончится казнью. Вот и спешили занять места поближе к смертоносным образинам Жевалке и Глоталке.

Хрен вам всем. Не в этой жизни. Как говаривал герой анекдота: «Не дождетесь!».

Однако, становлюсь популярным. Узнаваемым. Очень нежелательно, но с этим ничего не поделаешь.

Я неспешно возвращался в таверну. Мысли в башке бродили всякие-разные. Пока обошлось. Но не стоило рассчитывать на то, что Кульдульперпукс так легко смирится со сложившейся ситуацией. Это сейчас он растерялся от моей наглости. Плюс вера в пророчество. Король просто испугался, что оно свершится дословно. Насчет замыслившего какую гадость против явившегося чародея. Но эта палка о двух концах. Узурпатор теперь не успокоится, пока не будет устранена гипотетическая опасность. А уж как это сделать чужими руками, придумает. Или кто посоветует. Тот же Бзылдюк… Стоп. Имечко знакомое. Где-то слышал. Так это же тот самый стукачок, который «заложил» Палю. Жаль не вспомнил раньше. Тогда ханурик не отделался бы простым разоблачением. Ну, да фиг с ним…

Так же не стоит сбрасывать со счетов так называемый «пройденный этап». Князя Перпуздока. Если он узнает, что я остался жив, то обязательно попытается исправиться. Завершить недоделанное. Я же нечаянно подсмотрел то, что являлось сокровенной тайной, огласка которой неминуемо вела правителя Срединного княжества прямиком в пасть Глоталки. Оставалось надеяться, что столичные шпики Перпуздока не станут больше упоминать мою персону в своих донесениях. Ведь уже сообщили, что явился, зачем повторяться? Они же не знают, что их повелитель меня казнил, а я остался цел и невредим. Но ежели князь прознает, что мое свидание с зыкчугом не завершилось летальным исходом, однозначно пришлет убийц. И не станет проявлять особую изобретательность, дабы самому избежать кары. Ведь не верит в пророчество ни на грамм.

Так что запросто можно «крякнуть» тут в любой момент. Причем совершенно неожиданно. Так, что даже не успею смыться в свою параллельность. Например, заполучить стрелу в спину. Оп! А луки или арбалеты тут есть или еще не изобрели? Что-то не видел ни у кого. Воины все больше с мечами, копьями. Спросить у Копадрюка? Не стоит. Начну объяснять, что это такое, даже в самых общих чертах, то если стрелометательного оружия еще не было, то вскоре обязательно появится. Уж дюже сообразительный малый мой приятель. А внедрять новые смертоносные штучки я не намерен. Это уже не самогон…

Я стал более внимательно приглядываться к встречным людям, особенно воинам. Пока оружия дальнего действия не наблюдалось. Кстати, а чего это они всё идут и идут в сторону предполагаемой казни? Я-то вот он, живой, невредимый. И никто предавать смерти меня не собирается, по крайней мере пока…

Прислушался (а для этого даже развернулся на сто восемьдесят и немножко прошелся в обратном направлении). Гм… Оказалось, что герой дня вовсе не я. Казнить должны были какого-то барона, который в пьяном угаре то ли плюнул на королевский знак, то ли просто сказал, что плевать хотел.

Выходит, не так я и знаменит. Не в смысле, как Тот Самый Колдун, про легендарного чародея, полагаю, знают все, от мала до велика. Но пока его образ и моя физиономия не ассоциируются, как тождественные. И весь сыр-бор не из-за меня, а из-за баронишки-скандалиста. Хорошо, конечно. На руку как можно дольше оставаться в тени. Однако, где-то в глубине почувствовал легкое непонятное разочарование. К чему бы это?

Копадрюк, вопреки моим опасениям, не упился. Может, и пропустил пару рюмок, я не принюхивался, но выглядел грабитель вполне трезво.

— Пошли в номер, там будем обедать. — Я решил, что на фиг быть поближе к народу. Побыл, хватит.

По дороге наверх приятель очень хотел узнать про аудиенцию, но я отделался общими фразами, мол, потолковали с королем о том, о сём, ну, предложил он мне трудоустройство, а я отказался, на том и распрощались.

В номере практически мгновенно был накрыт стол. Пылкрюл всегда заботился, чтобы его наиважнейшие постояльцы, то бишь я и Копадрюк, никогда и ни в чем не испытывали нужду.

Я даже не понял как это произошло. Абсолютно ничего. Сидели с Копадрюком в номере и даже не выпивали. Почти. Ну, если честно, только собирались. Успели лишь хлопнуть по одной. Ну, может, по две… И говорили, так, ни о чем. Вдруг он смолк на полуслове и рухнул лицом на стол. Я не успел ничего подумать, только почувствовал легкий укол в шею и в тоже мгновение отрубился вслед за грабителем.