Бесштановый переворот (СИ)

7

А очнулся совершенно в другом месте. Большое покрытое полумраком помещение. Хотел покрутить башкой, чтобы получше осмотреться, и ни фига не получилось. Попытался шевельнуться — аналогично. Даже глаза не слушались. Не моргнуть, не взгляд перевести. Я был полностью парализован. Когда понял это, струхнул. Очень. Хорошо хоть и те мышцы, которые при сильном испуге сами собой расслабляются, вне зависимости от волеизъявления хозяина, опорожняя организм, так же были парализованы, и мой страх не вышел наружу в своем самом неприглядном виде.

Это очень жутко, ощущать себя в полной беспомощности. О том, чтобы смыться в свой мир, не было и речи. Не потому что не хотелось. Наоборот. Я очень желал этого. Но не мог пальцем шевельнуть. Сидел в удобном кресле и лупился перед собой. И делать со мной можно было все, что угодно. Живая кукла. Плюс полное неведение. Кому и зачем потребовалось меня похищать? Вроде не было никаких предпосылок. И, главное, что со мной собираются делать? Предположения лезли в голову самые дурацкие и ужасные. Интересно, а волосы тоже парализованы? И умеют ли они в таком состоянии седеть или хотя бы вставать дыбом?

От мрачных мыслей отвлекло ужасного вида создание, представшее пред моим немигающим взором. Бодрости не придало, скорее, наоборот. Но, все-таки, хоть какое-то развитие событий. Это был, скорей всего, человек, хотя стопроцентной уверенности не было. Широкий черный плащ, на котором с трудом просматривался темно зеленый круг, и жуткая оскаленная маска. Если это маска, а не образина какого-нибудь доселе мне не встречающегося существа, у которого полностью отсутствует мимика. Но хотелось думать, что это человек, потому что очень не хотелось думать об обратном. Уж, очень мрачные перспективы рисовались. А если homo sapiens, то оставался шанс остаться живым и невредимым. Если прячет рожу под маской, значит не хочет быть узнанным в последствии. Выходит, последствие для меня предусмотрено. Обнадеживающий вывод. Если только это не ритуальная маска для какого-нибудь мерзопакостного обряда…

— Колдун, слушай меня внимательно. — Голос вполне человеческий, лишь слегка приглушенный, словно незнакомец говорил сквозь тряпку. — А другого ты и не в состоянии делать. — В голосе послышалось нескрываемое ехидство. По крайней мере, мне так показалось. — Тебя обездвижили, чтобы не смог свои заклиная читать. Вообще-то, я не верю в пророчества. Но весть город только про него и твердит. И все ожидают перемен. Кто каких. И в лучшую сторону, и наоборот. Может быть, они и произойдут. Не знаю. Хочу тебя предупредить: они не должны коснуться меня и моих людей. Надеюсь, ты знаешь кто перед тобой?…

Вот, козел. Самодовольный и глупый. Удумал, вопросики задавать. А ведь сам отлично знает, что ответить-то я не в состоянии. Не то, чтобы сказать: «Фиг ты угадал» или отрицательно помотать башкой, я не мог даже удивленно выпучить глаза, мол, знать не знаю, ведать не ведаю…

— Конечно, мало кто меня видел, но слышали все. Но, на всякий случай, все-таки назовусь…

«Уж будь любезен, высокомерный ублюдок!» — Я только мысленно участвовал в разговоре, но в этом были и свои плюсы: можно было как угодно оскорблять собеседника, без всяких последствий.

— Я — Пиндыкус. Верховный магистр касты ниндзкиллов…

Оба-на! Про этих-то, естественно, слышал. Прямо в первый свой день в Юпалтыне. Убивают, охраняют. Но им-то я каким образом на хвост наступил? Насколько помню, никаких соприкосновений. Выходит, это на самом деле всего лишь предупреждение? Оригинально, но стоит признать, весьма действенно. Оно и раньше, в мыслях не было конфликтовать с таинственной кастой, а уж теперь — и подавно. Слухи о их могуществе оказались отнюдь не преувеличенными. «Отключить» меня, «великого колдуна», в собственном номере, да так, что я даже не смог смыться в параллельность… Таких врагов нам не надо. Вообще-то, никаких не надо, а таких — совсем и никогда.

— Теперь понимаешь, что каким бы ты не был могущественным колдуном, мы всегда сможем покончить с тобой?

Я понимал. Но где-то на периферии сознания мелькнула мыслишка: эх, уметь бы шевелиться, да умудриться дотянуться… Тогда бы посмотрел бы на Верховного магистра в Денисовке, голого и ошалевшего. Представил картинку и хихикнул бы, если б мог. Мысль бесперспективная. После такой шутки проживу лишь столько, сколько захотят ниндзкиллы. В данной параллельности, естественно.

— Знаю, что понимаешь. И, надеюсь, глупостей не наделаешь. Перемены и нам нужны. Последние несколько лет что-то дела не очень идут. Клиентов маловато. Так что, нас устроят любые изменения. Хоть в лучшую сторону, хоть, наоборот. В эпоху перемен наша каста процветает. Поэтому, я не стану не только мешать тебе, но и в случае, если на тебя поступит заказ, откажусь, хоть это и не в наших правилах. Но, клянусь Живым Зеленым Богом, — Пиндыкус приложил ладонь на зеленый расплывчатый круг, изображенный на его груди, — если вдруг попытаешься каким-либо образом навредить нам, тут же умрешь.

О, как все повернулось. Только что готов был распрощаться с жизнью (вернее, не готов, к такому разве можно подготовиться? Но панические мыслишки имели место быть…), а оказалось, все не так уж плохо. Даже хорошо. Таинственная могущественная каста заявила о своем нейтралитете. Это, как минимум. А по максимуму можно рассчитывать и на помощь. А что? Заявиться на прием и поплакаться в жилетку, то бишь в плащ, мол, все делаю, для наступления перемен, а вон тот козел мешает. Только убивать его нельзя, а надо только на время обезвредить.

Галиматья, конечно. Пока, вроде, никаких явных противников не имеется. Да и даже если возникнет необходимость связаться с ниндзкиллами, понятия не имел, как это сделать. Воображение тут же услужливо нарисовало дверь офиса наемных убийц. С красочной вывеской над входом: «Пиндыкус и K°. Охраняем, убиваем. Ночью скидки». И в скобочках: «интим не предлагать». Тьфу! Сплошной бред. Конечно же, никакого офиса нет. Но, тем не менее, при необходимости, наверное, есть способ связаться. Благо, пока такой необходимости нет. Да и, сейчас отвязаться бы…

— А теперь тебя доставят на место, — прервал мои идиотские размышления глава касты, — и помни, что я сказал.

И все. Я опять отключился.

А очнулся в своем номере. И Копадрюк все в той же позе. Физиономией на столе. Начала зарождаться страшная мыслишка, мол, я-то для ниндзкиллов вроде как в чем-то даже полезный, поэтому меня парализовали на время, а грабитель, возможно, с их точки зрения, — штуковина бесполезная для грядущих перемен, и его можно и совсем… Фу! Не успел додумать. Копадрюк завозился, поднял голову, потряс ею и прямо по-генеральски поинтересовался:

— Что это было?!

— Ты про что? — Не знаю почему, но я решил пока не посвящать приятеля в подробности последнего своего приключения (если это можно так назвать), наверное, чтобы лишний раз не пугать, или потому что не хотелось распространяться о собственной уязвимости? Пусть продолжает считать, что я великий и могучий, и ни чем меня не проймешь.

— Как про что?! Я же вырубился! И без этого, — он кивнул на емкость с самогоном, — ни грамма не пил. Даже втихаря. Клянусь!

— Вырубился? А я и не заметил. — Как это называется? Брехня во спасение? — Может, на секундочку лишился чувств от радостной мысли о предстоящем возлиянии?

— Я, конечно, рад, но не настолько. Да и не было такого со мной раньше. Никогда.

Копадрюк был явно озадачен и смотрел на меня немножко настороженно. Наверное, заподозрил в случившимся меня. А больше и некого. А я — самая подходящая кандидатура. Одним словом, колдун. Рассказать что ли всю правду? Тогда придется объяснять почему вначале сбрехал. А ведь и сам толком не знал. Выходит, нужно будет опять сочинять новую брехню. А оно нам надо?

— Ладно, не парься по этому поводу. Мало ли что могло быть? У меня у самого, когда резко с кровати встаю, иногда башка кружится. Давай выпьем, и все пройдет.

Грабитель хмыкнул, все еще удрученный случившимся, однако, еще не было случая, чтобы он отказался пропустить стаканчик, и после двух тостов, легкий инцидент (с его точки зрения) был вроде как забыт…

Мысль о том, что сегодня же приступлю к следующему этапу осуществления плана принцессы, то есть вернусь в свой мир, а по его территории выдвинусь на встречу со следующим князем, в голове даже не мелькнула. И без того, событий выше крыши. Надо все хорошенько обдумать, переварить. Но прежде всего — снять всю кучу стрессов, выпавших на меня бедненького в последние дни. Благо, лучшего антистрессового препарата — самогона (а с моей легкой руки самопляса) было предостаточно.

Ближе к ночи пришла неожиданная очень умная мысль, даже гениальная. А после самогона других и не бывает. Что это я каждый раз с такими напрягами перемещаюсь по ночам, Копадрюк постоянно караулит со шмотками, а, что если таверна здесь соответствует какому-нибудь укромному уголку в родном мире? Да, я примерно вычислил, что это где-то в центре Денисовки. Но ведь это ж не город, где война за каждый квадратный метр. Центр отличался лишь наличием административных зданий, обилием магазинов, да заасфальтированностью улиц. Но все эти блага цивилизации не сконцентрированы вокруг какой-то определенной точки, а растянуты по главной улице поселка. А шаг в сторону, и все. Те же частные дома, с дворами и огородами. Да даже дворик позади здания администрации в нерабочее время — вполне укромный уголок. Огороженный бетонным забором. Ворота заперты. Да мало ли вообще малолюдных мест в центре Денисовки? Тьма. А уж в темное время суток, даже там, где днем не протолкнуться, не встретишь ни души.

И, вообще, глупо столько времени провести в заведении Пылкрюла и не знать, какому месту соответствует таверна.

Гениальные идеи надо воплощать сразу. Пока не поблекли. Как-то не очень думалось, что время еще «детское» — всего около полуночи, и молодежь в эту пору гуляет вовсю. Эх, подождать бы хотя бы пару часов! Увы…

Мы опять уже сидели в общем зале. Уж не знаю почему. Наверное, какая-то логика была в очередном выходе в народ. Какая-то пьяная логика. Я сказал Копадрюку, чтобы не волновался, сейчас вернусь, вышел из таверны, огляделся. Никого. Боялся народ шастать ночью по Юпу. Оно и хорошо. Мне на руку.

Все ж я отошел от входа не несколько шагов, чтоб тряпки не потоптали. Или того хуже. Запросто перебравший посетитель мог справить нужду прямо с порога.

Особо не думал, чтобы не передумать. Просто нажал на камень.?

Я очутился в скверике. Выложенные плиткой дорожки, скамейки, фонари и вдоль всех тропинок — декоративный кустарник, образующий квадраты и треугольники, вымахавший в человеческий рост. За живой зеленой стеной ленивые алкаши, которых «ломало» идти куда-то далеко, частенько устраивали пьянки прямо среди бела дня. Не смотря на оживленность прилегающих улиц и самого скверика, сидя в зарослях, можно было долго оставаться незамеченным, если не поднимать шума.

Если бы не вышел из таверны, как раз очутился бы в тех кустах. Но закон подлости действует и редко допускает исключения. Я оказался непосредственно под фонарем. Тут же голос сзади:

— Голый!

Хоть раз кто-нибудь удивился бы моей материализации из неоткуда. Ни фига. Всем и всегда первым делом бросается в глаза моя бесштановость. Я возмутился и вместо того, чтобы сразу переместиться назад, повернулся. Что поделаешь, юпалтынский самогон напрочь изгоняет инстинкт самосохранения. Всего в метре на скамейке компания. Три пацана и три девчонки. Скорей всего старшеклассники или только что закончившие школу. По крайней мере, почти все лица мне были знакомы. Молодые, но пьяные. Единственный плюс. Начало доходить, что творю что-то совсем неправильное. Не узнать меня было невозможно. Требовалось как-то выкручиваться. Дурацкая мысль показалась единственно правильным решением, и я заговорил по слогам, пискляво и монотонно:

— При-ветст-ву-ю-вас-зем-ля-не. Я-при-был-с-соз-вез-ди-я-Аль-фа-ба-ра-на. При-нял-об-лик-од-но-го-из-вас-что-бы-не-пу-гать. Кон-такт-пер-во-го-ро-да. Мир-друж-ба-жвач-ка. Сбой-прог-рам-мы. Те-ле-пор-ти-ру-юсь.

Воцарилась гробовая тишина. Молодежь обалдела и впала во временный ступор. Кое-кто непроизвольно открыл рот, у одного паренька безвольно опустилась рука с бутылкой, и тоненькая струйка пива с шипением выливалась на плиты. В пьяных головах моих визави, наверное, творилось что-то несусветное. Скорей всего, они начали соображать, что так не бывает: голый и писклявый учитель появившийся из небытия.

Дабы закрепить эффект, я продолжил тему неожиданной поломки:

— Сбой-прог-рам-мы-сбой-прог-рам-мы-сбой-прог-рам-мы. Пи-пи-пи-пи-пи…

Затем чуть-чуть конвульсивно подергался и переместился…?

Блин!!! Ну надо же было так опростоволоситься! Если раньше у кого и были какие сомнения насчет личности голого мужика, разгуливающего по Денисовке, то теперь моими стараниями они развеяны напрочь. Теперь все до единого будут знать, что в бесштановом виде по поселку разгуливает никто иной, как Игорь Сергеевич, учитель информатики, ваш покорный слуга.

Может, все-таки поверят в инопланетян? Молодежь, как-никак. Должны фантастикой увлекаться. Хотя вряд ли…

Конечно, если был бы трезвым, то ничего такого не произошло бы. Ну, а раз уж все равно произошло, то хорошо, что пьян. Не стал особо париться по этому поводу. Так и так уже ничего не изменишь, зачем же нервы себе трепать? Не возвращаться же и не вдалбливать вдатым подросткам, что я действительно прибыл с другой галактики и никакой не учитель…

Я оделся и вернулся в таверну. Душа требовала продолжения банкета. Ведь прошлые стрессы еще не до конца победил, а тут еще и новый заработал…

Весь следующий день, вернее, то что от него осталось после позднего пробуждения, я изучал карту и сведения о двух княжествах: Традичайном и Шайчуланском. Как ни странно, но столицы обоих находились очень близко друг от друга. Так что я понятия не имел, в которую меня занесет в первую очередь. И еще, если масштаб и направления в добытой Копадрюком карте совпадают с действительностью, то оба города должны соответствовать в нашем мире тоже столице. Черноземья. Воронежу. Или, по крайней мере, окрестностям центра губернии. Хотя, ничего удивительного. Если Юп — столица королевства по площади уступал Денисовке, то на территории города-миллионника легко могут разместиться центры княжеств на достаточном удалении друг от друга. А с масштабом я определился без проблем. Ведь теперь знал, что Срединец в Юпалтыне, это Нововоронеж в родном мире. Остальное — дело техники. Элементарная экстраполяция.

Ночью, по моим прикидкам часа в три, опять пошли на место перемещения.

— Последний раз меня провожаешь. И встречать больше не надо. — Выдал я свой вердикт грабителю.

Все-таки во вчерашней инопланетной выходке толк был. И немалый. Я решил, что теперь буду перемещаться из таверны здесь и из зарослей в сквере там, соответственно. А старым местом приходилось вновь воспользоваться потому, что, во-первых, в Денисовке пока не была подготовлена материальная база — не припрятаны шмотки в зарослях, а добираться до дома в голом виде из центра гораздо хуже, чем с соседней улицы. А, во-вторых, теплилась надежда, что в палисаднике не обнаружен мой тайник, и не придется на сей раз освещать ночные улицы поселка своими непотребственными частями тела.

— Больше не вернешься?!!! — По своему воспринял мое заявление Копадрюк. И я не понял, чего было больше в его восклицании: удивления, сожаления или облегчения.

— Обязательно вернусь. — Я поспешил успокоить (огорчить?) приятеля. — Только теперь буду появляться прямо в таверне. Так что из нее ни шагу. И не упивайся до потери сознания. Без меня. Гм… Сегодня можно, а потом — ни-ни. Все ясно?

— Конечно. Это я только с виду — дурак.

Когда Копадрюк успел перенять одно из моих выражений? Или по Юпалтыне оно тоже гуляет?

— Ну, все, пока. Сегодня точно не вернусь, а потом, как получится.

Я постарался занять именно то место, на котором материализовался в прошлый раз, даже также присел на корточки и переместился.?

Ошибся всего метра на полтора. Так что и выпрямляться не стал. Гусиным шагом к палисаднику и спустя несколько секунд уже облачался в свои тряпки. Пока пёрло. И до дома добрался не встретив ни единой души. Ведь получается, когда захочу! Кабы раньше как следует удосужился бы наморщить мозги, сколько проблем удалось бы избежать! Но не фига переживать. Жизнь — не компьютер, кнопки «отменить» предыдущее действие не предусмотрено. На ошибках учатся. Теперь умней буду. Успокоив себя, завалился спать.

Утром на электричку шел быстро, бодро, нагло. Люди кругом конечно были. Но если бы они умели читать мысли, то все знали бы, куда следует засунуть свои косые взгляды, и по какому адресу потом выдвигаться.

А время рассчитал так, что на перроне стоять не пришлось. Я и электропоезд появились практически одновременно. В вагоне я притулился на первом сидении спиной к салону и уткнулся в окно. Благо соседи оказались не с Денисовки, а из окрестных сел. Так что обошлось без нежелательных разговоров.

Вышел на первой же городской остановке, как и большинство пассажиров. До вокзала электричка идет еще где-то полчаса, но с окраины города можно было укатить на маршрутке в любой район и добраться до места гораздо быстрей, чем по железной дороге.

Вначале была мыслишка немного пройтись в обратном направлении до ближайшего леса, а оттуда переместиться на разведку. Но потом передумал. Решил доехать до дома. Родители укатили на море, и квартира была в полном моем распоряжении. Да и местность там я знал, как свои пять пальцев. И хоть и не было поблизости лесного массива, как на окраинах, но имелось достаточно безлюдных мест, пригодных для перемещения и возвращения.

Дома переоделся в свои старые вещи. Сколько раз говорил матушке, чтобы выбросила, но она постоянно твердила, что могут пригодиться. Пригодились.

Из квартиры «моргнуть» на разведку не собирался. Вовремя вспомнил про повысотную коррекцию перемещений. Очень мала была вероятность, что вернусь в свою квартиру на четвертый этаж, а не на крышу, в подвал или к кому-нибудь из соседей.

Ключ оставил в старом тайнике в подъезде и вышел из дома. Метрах в ста находился гаражный кооператив. В детстве на его территории играли в войнушку, так что отлично знал там все закутки и тупики, в которых почти что никто и никогда не появляется.

В одно из таких укромных мест между задними стенками гаражей и бетонным ограждением я и пришел. Густая молодая кленовая поросль плюс крапива — то что нужно. Там и специально не сразу найдешь, не то что случайно. А жгучая трава гарантировала, что округа не загажена.

Продравшись сквозь заросли и пару раз обжегшись, я разделся, разулся, упаковал тряпки и старые кроссовки в пластиковый пакет, сунул его в самую гущу крапивы.

Было слегка страшновато. Куда занесет на сей раз? Очень некстати вспомнился тот голос из зарослей у дороги в Срединном княжестве, потребовавший швырнуть меня уже ограбленного ему, потому как голоден… Перемещусь в логово каких-нибудь людоедов, что тогда? Или повезет, и сразу окажусь в одной из столиц?

Вовремя тормознулся со своими гаданиями. Смысла-то никакого. Решил, что не фига оттягивать. А свои домыслы опровергнуть или подтвердить на месте, посмотрев на все собственными глазами…?

Промахнулся. В город «не попал». Кто знает, лучше это или совсем наоборот. Конечно, в идеале, хорошо было бы очутиться нос к носу с князем, тем или другим. Да еще и наедине, чтобы расторопные телохранители со своими колюще-режущими атрибутами не мешали разговору. Изложил бы его светлости то, что имею сказать, пока он обалдел и не успел кликнуть своих церберов, и быстренько назад. Восвояси. Хотя, кто знает, где теперь мои свояси? Там? Здесь? Но, увы. Так не бывает. Даже в хреновом кино. Так что, раз уж не суждено сразу очутиться в резиденции князя, то не беда, и то, что не оказался в самом городе, где-нибудь на рыночной площади, например. А так будет время осмотреться. Может даже одежонкой какой разжиться. И выяснить, на территорию какого княжества попал. Лишь бы неведомые зверушки какие хищные и голодные не сожрали.

Я стоял примерно посередине огромного пологого холма. Окружающий пейзаж, если не ошибаюсь, называется подлесок. Редкие деревья, кустарник, густая трава. А метров на сто выше — стена дремучего леса. Зеленый цвет, конечно, преобладал, хлорофилл, он и в параллельном мире хлорофилл, но то там, то сям виднелись ярко-ядовитые пятна всевозможных цветов и оттенков. То ли цветы, то ли плоды, то ли листья у некоторых представителей флоры. А может и не флоры вовсе… Проверять я не собирался. Это у нас: волков бояться — в лес не ходить. А здесь можно и не успеть испугаться. Отожрет полноги какой-нибудь хищный гриб, пока сообразишь и смоешься в родную параллельность. Или плотоядный дятел спикирует клювом по темечку, и прощай, все государственные перевороты. Может быть, я сгущаю краски, и ничего подобного тут не имеется, а, наоборот, дружелюбные деревья объясняют, как лучше пройти в требуемое место… Но, как говорится, береженого бог бережет. Рисковать и выяснять истину не было никакого желания. Да я и не на экскурсии тут, а по важному делу. Можно сказать, по государственному, вернее, антигосударственному… И если получится, что город находится на той стороне леса, то преодолею это расстояние по родному миру.

Еще раз внимательно осмотрел пространство, разделяющее меня и чащобу, не крадется ли тварюга какая голодная, и, более-менее успокоившись на сей счет, я обратил свой взор в противоположную сторону. К подножию холма. Населенных пунктов не наблюдалось. Зато в самом низу, огибая редкие деревья тянулась узкая полоса дороги. Уже что-то. Куда-нибудь она должна привести. Главное, правильно выбрать направление.

Очень далеко двигался обоз. Не мудрено, что я не сразу его приметил. Едва различимые многочисленные людские фигуры, повозки, запряженные в каких-то животных (есть-таки колеса в этом мире!) постепенно отдалялись от меня. О том, чтобы догнать не могло быть и речи. Бесполезно. Приглядевшись внимательней, понял, что большинство сопровождающих хорошо вооружено. Об этом ярко, в буквальном смысле слова, свидетельствовали частые солнечные блики на кирасах и обнаженных мечах. Охрана. Очень мощная. Видимо, действительно не обремененная войсками местность кишит разбойным людом, и продвигаться по ней безопасно лишь под защитой вооруженных наемников.

И правда… Когда они ко мне подкрались? Да еще так бесшумно и незаметно. Только что никого не было, и, мгновение спустя, стоял, окруженный шайкой разбойников. Человек пятнадцать, не меньше. В том, что предо мной грабители, не было никаких сомнений. Стоило лишь бросить мимолетный взгляд. Всклоченные шевелюры и бороды, дикие злобные глаза, разномастное вооружение, в большинстве своем когда-то бывшее сельхозинвентарем, наподобие вил и цепов. Да и вместо «здасьте», огромный детина, кстати, единственный обладатель меча, по-видимому, главарь, рявкнул:

— Мешкошар или пупок!!!

Семи пядей во лбу не потребовалось, что предложение данной альтернативы соответствует родному выражению: «Кошелек или жизнь». Готовый в любую секунду при малейшем намеке на опасность вернуться в родное измерение, я все же решил вступить в беседу.

— И как ты думаешь, где я прячу свой мешкошар? — Я немного развел руки в стороны, дабы было видно, что мешочек с шариками мне действительно некуда припрятать. — Опоздал ты, мил человек. Заявись ты со своими архаровцами чуть раньше, был бы и мешкошар, и одежда сюсюлевая, и меч, бриллиантами инкрустированный.

Хотел еще добавить про крутой сотовый телефон, полный лопатник баксов и пачку кредиток, но не стал. И без того было ясно, что добрая половина слов осталась непонятой, но, тем не менее, атаман догадался, что только что упустил громадный куш. А в это ему никак не хотелось верить.

— Не понял, объясни, почему опоздал?

— Что ж тут непонятного? Ограбили меня уже. Видишь? — Я вновь развел руки, демонстрируя полное отсутствие каких-либо вещей. — А всё почему?

— Почему?

— А потому что не поделена сфера влияния. — Я перешел на назидательный тон. Учитель как-никак. — В цивилизованном обществе как делается? Все просто. Собираются бандюки и договариваются между собой, какая группировка где грабит. Порядок, одним словом. Кабы у вас тоже так же было бы, и данная местность была бы закреплена за твоей шайкой, сейчас бы был я при шариках и дорогом оружии. Грабь — не хочу. А теперь придется вместо того, чтобы обогатиться, еще и немного своего потерять. Одеть-то вы меня должны.

Не смотря на то, что последнее заявление я произнес самым категоричным тоном, не терпящим возражений, главарь почему-то не поверил, что обязан меня приодеть. Наверное, от жадности.

— Это с какой радости нам тебя одевать? Легче кокнуть!

— Дурацкое дело не хитрое. Нет человека — нет проблемы. Только ведь и о будущем надо хоть чуть-чуть думать. Вы же сами себя готовы лишить потенциального клиента. Если кокните, то я уже точно совсем никогда вам не встречусь, причем еще не ограбленным, то есть при шариках, а может и при шарах. И, наоборот, коли сейчас мне немного подсобите, не исключено, что еще раз встретимся, земля-то круглая. — Ох, зря это я про землю, не подумал как-то, глаза у всех стали круглыми. Очень. Рано им еще такие вещи знать. Надо заглаживать. И я быстро продолжил нести чушь о выгоде грядущей встречи. — И тогда вам даже не придется меня грабить. Сам вознагражу. Весьма достойно. Каждому по золотому шарику, а тебе пять.

Столь щедрые посулы возымели действие. Кокать меня уже никто не собирался. Предчувствуя будущее богатство, главарь приосанился, откашлялся и представился:

— Я — Здяк Вырви Кость.

— А я — Игорь. — Отрекомендовался я в свою очередь.

Тут же, перебивая друг друга, стали представляться остальные члены преступного сообщества. Естественно, я никого не запомнил. Лишь отследил некую тенденцию. Все прозвища так или иначе были связаны с членовредительством в основном в извращенной форме. Такие как: Пожиратель Печени, Разрыватель Грудных Клеток, Плющитель Голов и т. д.

По знаку атамана разбойники начали подбирать для меня одежду. Причем, всячески стараясь угодить. Почти у каждого в котомке нашлось какое-то более менее приличное тряпье, которое было представлено моему вниманию. Еще пару минут назад я был готов нацепить на себя все что угодно, лишь бы прикрыть срамоту, а теперь «перебирал харчами» и не торопился облачаться, стараясь урвать лучшие шмотки из неожиданно образовавшегося если не бутика, то, по крайней мере, развала «секонд хенд».

— Ну, пацаны, удружили! — Перебирая шмотки, я, вроде как, похвалил бандитов за щедрость.

Неожиданно что-то переменилось. Я не сразу понял что. Потом догадался. Воцарилась мертвая тишина.

Спустя несколько секунд Здяк холодным, полным металла голосом переспросил:

— Как ты нас назвал?

— Пацаны. Конкретные пацаны. — Повторил я, догадываясь, что творю что-то непоправимое.

— Значит я не ослышался. — Вырви Кость побледнел, с трудом сдерживая ярость.

Пришла догадка, что пока еще никто не попытался меня убить лишь потому, что желание насладиться зрелищем длительной и мучительной смерти возобладало над сиюминутным порывом уконтропупить наглеца, посмевшего оскорбить всю шайку. Автоматически палец коснулся камня, но пока я не торопился сматываться, все еще надеясь как-нибудь разрулить сложившуюся ситуацию.

Сам виноват. Столько времени провел в обществе грабителя, и вместо того, чтобы выяснить у Копадрюка особенности местного воровского жаргона, хотя бы в плане кого и как следует называть, а что совсем недопустимо, я, наоборот, разъяснял приятелю-слуге нюансы нашего сленга. Требовалось выкручиваться. Причем срочно.

— Не понимаю, в чем дело? В тех краях, откуда я прибыл, все разбойники и бандиты называют себя крутыми конкретными пацанами.

— Странные эти края. Очень странные. Не бывает таких краев. — Процедил сквозь стиснутые зубы атаман. — И не бывает таких разбойников, которые сами себя оскорбляли бы такими словами.

— Да, погодите ж вы! — Я попытался остановить грабителей, которые стали медленно приближаться со всех сторон. — Я и правда прибыл очень издалека и понятия не имею о местных нравах и обычаях! Как правильно вас называть?

— Мы — козлы! — Гордо заявил Здяк.

Приехали. Насколько помнится, в родном преступном мире слово «козел» употребляется исключительно в оскорбительном контексте, и «за козла» полагается «отвечать». Чудны дела творятся под разными небесами…

— Еще бы «петухами» себя называли, — буркнул я.

Громко буркнул. Был услышан.

— Не-ет, — с внезапно появившейся тоской в голосе протянул Вырви Кость, — до петухов нам еще далеко, если вообще когда-нибудь ими станем, да и перевелись настоящие петухи…

— И какие они были? — Засвербила шальная идея, и для ее осуществления требовалось небольшое уточнение. Минимальное. Только, чтобы опять все не испортить.

— Петухи — это легендарные разбойники. Совсем бесшабашные. Жутко отважные. Грабили не только на большой дороге, но и совершали набеги на города. Они не признавали никого. — Здяк перешел на шепот. — Даже короля.

Я решился. А, в принципе, что мне было терять? Ребятушки, отвлеченные на некоторое время упоминанием о высшей касте преступного мира, непременно опять вспомнят, что только что были смертельно оскорблены, и вновь решат предать меня лютой и безвременной кончине. И придется «линять» в свой мир.

— Говоришь, перевелись? — Я приосанился. — За базар ответишь. Потому что я — петух! Гарик Откуси Кадык!

Атаман чисто машинально прикрыл ладонью свое горло. Боковым зрением я увидел, что и остальные члены шайки последовали его примеру. Значит поверили. Будем развивать успех.

Ох, как же все-таки различаются наши миры! Это надо ж, стоять перед целой бандой абсолютно голым и гордо заявлять, что являюсь петухом. В родном мире подобная мысль не придет даже в пустую голову распоследнего отморозка, не говоря уж об учителе информатики. Хотя, стоит заметить, логики гораздо больше у местных преступных элементов. Петух — птица драчливая, порой вплоть до смертоубийства, и баб, в смысле кур, у него целый гарем, то бишь курятник. А наши бандюки наделили сего пернатого несвойственными ему качествами непотребного порядка, и мало слов найдется, которые будут более оскорбительны, чем петух. Для криминалитета, естественно.

— Итак, продолжим подбор вещей. Негоже мне тут перед вами голым красоваться, раз уж вы теперь знаете всю правду. — Заявил я безапелляционным тоном и вновь стал разглядывать предложенные шмотки. Конечно же, держа палец на камне и косясь на немного опешивших грабителей.

Первым пришел в себя, как и полагается, главарь.

— Погоди. Что-то не могу понять. Не все сходится. — Ясно было, ему самому хочется верить, что перед ним настоящий «петух», но мешали некоторые весьма существенные несоответствия. — Если ты тот, кем себя называешь, то как получилось, что тебя обобрала какая-то шайка, оставив в таком виде? Так не бывает!

— Правильно мыслишь. Не бывает. — Знай бы я раньше, что придется выдавать себя за крутого авторитета, несомненно придумал бы более подходящую брехню насчет своего вида, но так как приходилось ежесекундно импровизировать, то требовалось хоть как-то свести концы с концами. — Если обыкновенная банда. Но перед княжеским войском даже я оказался бессилен. Их человек сто-сто пятьдесят было, не считал. Да и напали внезапно, из засады. Как говорится, и на старуху бывает проруха. Но я этого так не оставлю. Отомщу по полной программе.

— Так это были янычамураи Ханбайдуя?!!!

С княжеством определились. Уже что-то.

— Они самые. Ослы позорные. — Чуть запоздало мелькнула мысль, что наверное зря вновь упомянул представителей родной фауны в оскорбительном контексте, вдруг, они тут, как и петухи, занимают почетное место, или, вообще, не существуют. Но обошлось. Бандиты дружно закивали, мол, правда, ослы. — Ну, так вы мне поможете, или искать другую банду?

Местные джентльмены удачи оказались все как один, очень близкими, в смысле, недалекими. Моя наглая брехня была принята за истину в последней инстанции. Так что, предложение о поиске другой шайки перепугало грабителей, и они наперебой стали меня уговаривать не покидать их, рекламируя свое сообщество, как самое крутое и отмороженное во всей округе. Одеваясь, я слегка поломался, но на радость всем присутствующим, наконец согласился.

По данному торжественному поводу был устроен небольшой пир. Пришлось нарушить данное самому себе слово и употребить немного местного вина, дабы не обидеть гостеприимных сотрапезников. Так ведь обещания самому себе для того и даются, чтобы их нарушать. Зато ел теперь весьма смело. Дичь была добыта практически на моих глазах, несколько здоровенных цветастых птиц, некий симбиоз тетерева, индюка и павлина. Так что, не требовалось, как раньше, во время приема пищи гнать прочь мысли о происхождении мясного блюда. А заодно пришло и успокоение насчет ранее съеденного. Если в данном мире существуют петухи, козлы, ослы, то, вполне вероятно, Пылкрюл потчевал нас курятиной и говядиной…

Охота, если это действо можно так назвать, была до обидного проста: один из разбойников отошел метров на тридцать, и при помощи какого-то духового инструмента, отдаленно напоминающего небольшую дудку (как в последствии я понял, своеобразный манок), издал несколько препротивнейших звуков. И через некоторое время со всех сторон на зов стали сходиться данные птицы. Много. Набив простой палкой потребное количество, «охотник» вернулся к нам, а озабоченные пернатые прибывали еще где-то в течение получаса, и поляна стала напоминать двор процветающей птицефабрики. Затем, так и не обнаружив самки, удрученные птицы медленно и весьма неохотно разошлись.

Во время трапезы обсудили план моей страшной петушиной мести зарвавшемуся князю Ханбайдую. Оказалось, что к своему величайшему сожалению и при огромнейшем желании, вся шайка не сможет оказать мне помощь и поддержку «живой силой».

Банда действительно была крутой и известной. И появление в городе большинства разбойников было равносильно самоубийству. Так как в распоряжении князя не имелось ни Жевалки, ни Глоталки, то казнил он более прозаичным образом. Очень мучительным. Приговоренных медленно (в течение трех дней) разрывали лебедками, сороковали (это изощренный аналог нашего четвертования, только отрубались маленькие кусочки, затем останавливали кровотечение, дабы смертник не помер раньше времени, и опять рубили…) и еще множеством ужаснейших способов, которому позавидовали бы палачи и дознаватели всех времен и народов. И придуманная мной брехня про нападение янычамураев ни чуть не удивила грабителей. Они считали, что отряд личной гвардии князя устроил засаду на их шайку, и некоторым образом мое внезапное появление спасло банду от неминуемого захвата. И вообще, в этих местах Здяк с приспешниками с каждым днем чувствовали себя все более дискомфортно: за головы главаря и каждого члена банды была назначена награда, и Вырви Кость уже всерьез подумывал о передислокации в более спокойные места. Но в свете новых событий, то бишь появления крутого петуха (в смысле меня) атаман был готов пересмотреть собственные планы, так как теперь-то все изменится.

Большого труда стоило уговорить Здяка делать то, что он намеревался до встречи со мной. Пришлось объяснять, что страшная петушиная месть — штука очень жестокая и всеобъемлющая, но практически незаметная первые полгода, потому как требует тщательной и скрытной подготовки. И что, если вдруг, кто-нибудь из шайки попадет в руки князя раньше времени и проболтается под пытками обо мне, то вся прелесть возмездия будет испорчена, и придется по-быстренькому кокать Ханбайдуя, а заодно и всех, кто может опознать мою личность. Прозрачно так намекнул на ликвидацию всего бандформирования. Намек был понят, и, крепя сердце, Здяк клятвенно заверил, что шайка снимется с насиженных мест, как только вернутся мои провожатые.

А провожатых было двое. Совсем еще молоденький (лет пятнадцати) парнишка Блюм Раздаватель Оплеух и старик Оляп Доставатель Ребер. Вроде как кандидаты подбирались по внешнему признаку, эти двое имели наименее выраженную бандитскую наружность, и наша троица вполне могла сойти за мирных путешественников, а не за маленькую шайку. Но почему-то подумалось, что таким образом Здяк избавляется от балласта. И дожидаться их никто не будет. Возможно, это и к лучшему. По крайней мере, для мальчишки. Судя по прозвищу, он еще не успел «замазаться» кровью и, если отобьется от шайки, то еще может начать новую жизнь.

Я тепло распрощался с бандой, и мы тронулись в путь. Дабы дорога не казалась однообразной, вели разговоры. Первым делом я поинтересовался, как мои спутники докатились до такой жизни. Насчет парнишки я оказался прав. Единственным его преступлением была оплеуха. Вот только отвесил он ее ни кому-нибудь, а местному княжичу Байдуйхану. Блюм был поваренком во дворце, а малолетний наследничек имел привычку издеваться над прислугой. Однажды Байдуйхан, скорей всего, подглядев папашины утехи, спустился на кухню и попробовал устроить нечто подобное. Стал заставлять девчушек-посудомоек танцевать и раздеваться. Те в слезы, княжич за плетку. Ну, поваренок и не выдержал, наградил малолетнего извращенца затрещиной. Потом еле ноги унес из дворца. Был объявлен вне закона. Бежал из города и прибился к шайке.

А Оляп оказался бывшим дворянином соседнего княжества. Очень давно ему пришлось покинуть родину. Будучи молодым что-то пообещал прилюдно, но не выполнил. Получилось, сбрехал. И, что интересно, не умышленно, просто позабыл о своем обещании, потому как находился под легким градусом. Но в Традичайном дворяне не врут по определению. Преступивший этот обычай, бросает тень на все благородное сословие, и карается самым жестоким образом, чтобы другим неповадно было. Оляпа приговорили к смерти. Избежать кары удалось до смешного просто. Он во второй раз сбрехал, на сей раз преднамеренно, сказал, что сам явится на казнь в назначенное время. Ему поверили, ведь дворяне не врут, и отпустили до экзекуции. А он, не будь дураком, «сделал ноги». С тех пор скитался по Юпалтыне, прибиваясь к разным шайкам.

О себе мои спутники рассказали вкратце. Их в большей мере интересовали мои «петушиные» подвиги. С этим проблем не было. Я ж не традичайный дворянин, имел полное право брехать. А благодаря всевозможным криминальным телепередачам, особенно тем, где в подробностях рассказывалось о похождениях всевозможных маньяков, я вопросом владел в достаточной мере. Естественно, маньячные преступления пришлось немного подкорректировать, и в рассказах о моих похождениях жертвами фигурировали не детишки со старушками, а исключительно янычамураи Ханбайдуя, воины Перпуздока и десятники королевской стражи.

Вот за такими «добрыми» разговорами часа через полтора дошли до столицы княжества. Проблем с фейс-контролем у ворот не возникло. Оляп сунул денежку воину, и мы преспокойненько двинулись дальше. Не удивительно. Стражников на душу населения в городе было предостаточно, мне даже показалось, что побольше, чем в Юпе. Увидел и пресловутых янычамураев. По уже сложившийся привычке, проводя параллели и подыскивая примерные аналоги, я квалифицировал их как личную гвардию Ханбайдуя. Здоровенные воины, вооруженные кривыми саблями. По две штуки у каждого. И никаких щитов или доспехов. Но, по рассказам моих спутников, в бою каждый стоил как минимум пятерых обычных воинов. Ясно стало, почему у них рты пооткрывались, когда я им вещал о том, как маньячил над янычамураями…

А внешне они не были похожи ни кого, ранее виденных в этом мире. Без сомнения это были люди, но точно другой расы. Если все человеческое население Юпалтыны являлись европеоидами (по крайней мере, доселе попадавшее в мое поле зрения), то янычамураи (опять же, исходя из аналогов) напоминали раскосых мулатов. Вроде как являлись выходцами из окраинной провинции княжества. Свирепость, преданность и, с раннего детства, боевое мастерство. Прирожденные воины. Будь я князем, сам бы создал себе такую гвардию.

— А вон и логово Ханбайдуя и его выкормыша. — Блюм указал на показавшийся впереди длинный дворец.

Тут вообще все было длинным. Как и сам город. Он располагался вдоль реки, повторяя контуры берега. А в ширину столица княжества не задалась. По моим прикидкам минут за пятнадцать-двадцать можно было пересечь от одной окраины до другой.

Итак, цель видна. Километра три приблизительно. То, что попасть во дворец обычным путем у меня вряд ли получится, я почти не сомневался. Для простых смертных Ханбайдуй был практически недоступен. Всем занимались многочисленные помощники, добраться до которых стоило немалых средств и времени. А уж потом помощник может решить (в зависимости от величины оплаты), что проситель достоин приема у чиновника более высокого ранга, а тот в свою очередь мог похлопотать об аудиенции, без гарантий положительного результата, естественно. То ли дело Перпуздок. С распростертыми и обрадовано. Для каких целей — другой вопрос…

Ни денег, ни времени, ни желания поступать таким образом у меня не было. Так что официальный визит отменялся. Пробраться татем также было нереально. Охрана супер. Блюму удалось выскользнуть в обратном направлении почти что чудом. В жбане с отходами.

Понятно, я знал как миновать кордоны. Ничего сложного, имея волшебное кольцо. Беспокоило другое: какому месту в моем мире соответствуют княжеские апартаменты? С момента перемещения прошел я немало, однако, если правильно определился с направлением, то двигал все это время не в сторону окраин Воронежа, а совсем даже наоборот. Дворец князя однозначно в черте города. Так что требовалось максимально приблизиться к нему, дождаться ночи, переместиться, определиться. Потом по родному городу добраться до потребной точки, назад в параллельность, поболтать с Ханбайдуем и обратно домой. Фигня, короче. Ничего сложного. Вроде как. Так, нюансики, конечно, имели место быть. Куда занесет ночью голого в родном городе? А вдруг, дворец здесь — это территория какого-нибудь охраняемого объекта там, от одного из многочисленных заводов до тюрьмы? И как тогда быть?… Стоп! Опять та же песня! Сколько раз талдычил себе: не заморачиваться раньше времени, не выдумывать вероятные проблемы, могущие возникнуть, а решать реальные, по мере поступления.

Интересно, мысленно можно накаркать? Кажись, да. Уже не первое подтверждение. Проблема появилась. Реальная…

— Бандиты Здяка!!! — Заверещал с противоположной стороны улицы какой-то доброхот, тыча в нашу компанию пальцем. — Грабители в городе! Держи их!!!

Все до единого обратились в нашу сторону. Стражники обнажили мечи. Нам хватило доли секунды на то, чтобы понять: пора сматываться и как можно быстрее. Наша троица метнулась в боковую улочку, потом поворот, еще, и еще. Минут через пять остановились.

— Оторвались? — Я спросил на всякий случай, сам видел, что оторвались.

Однако мои спутники не разделяли моего оптимизма. Это я понял по затравленным взглядам обоих.

— Нам конец. — Голос Оляпа звучал обреченно. — Облава уже началась. Мы ж вне закона. Поймавшему награда, остальным зрелище — казнь.

— Так что же стоим? Надо прорываться!

— Бесполезно. Район окружен. Идут сплошной цепью.

— А туда? — Я показал в сторону окраины.

Оляп покачал головой:

— Обрыв и река.

— Ну, так, можно ж прыгнуть, переплыть.

Оба посмотрели на меня, как на идиота. Я не стал уточнять почему. Мож, обрыв высокий, или речка мелкая…

— Ладно. — Сам-то я в любой момент мог покинуть опасную параллельность. Пусть окажусь голым в Воронеже средь бела дня, зато живой, не сорокованный. Но я чувствовал ответственность за своих провожатых. Не повстречай шайка мою персону, и Оляп, и Блюм были бы сейчас в безопасности. Крутые бандиты, и нечего их жалеть? Я так не думал. Эта парочка совсем не соответствовала кровожадному образу. Да и вся шайка тоже. А прозвища придумали сами себе для устрашения клиентов. Я ж тоже ни у кого кадыков не откусывал. Наверное, только Блюм по неопытности обозвался правдивым погонялом. — А если двое из нас окажутся позади цепи, смогут выбраться потом из города?

— Конечно, смогут, но не окажутся.

— Попытка не пытка. Пошли. — Я взял бразды правления в свои руки.

Я повел своих спутников в обратном направлении. Навстречу уже слышному шуму облавы. Пробегая, краем глаза приметил удобное для осуществления зародившегося плана местечко. Узенький кривой проулочек, в который мы шмыгнули пару минут назад, выходил на более менее широкую улицу.

— Прячьтесь там, — я указал на сваленную кучу мусора в закутке, недалеко от угла, — когда облава пройдет мимо, сматывайтесь.

— Не пройдет, — пробухтел Оляп.

— Я отвлеку.

— Бесполезно.

— Это, смотря как отвлекать.

Все-таки хорошо быть криминальным авторитетом. Даже пререкаясь, Оляп выполнял мое «петушиное» распоряжение, а Блюм, так вообще молча зарылся. Сам бы я и под пистолетом туда не полез бы, потому как мусор, это так мягко сказано… Дышалось даже через рот очень тяжело рядом с этой помойкой, а запашок… Нашатырь по сравнению — «Шанель N5».

— Не поминайте лихом, — бросил я на прощание и вышел на улицу.

Прошел метров двадцать в сторону реки и остановился в ожидании облавы, которую уже было хорошо слышно, но пока не видно. Ждать не пришлось. Толпа вооруженных людей, среди которых выделялась фигура янычамурая, высыпала из-за изгиба улочки. Шли медленно, но верно, прочесывая все досконально. Даже шунтировали копьями и мечами горы отходов. Точно такие же, как и убежище моих провожатых. Пока это происходило в другом ответвлении, но, если не отвлечь поисковиков, то через минуту другую мои «подельники» будут, как минимум, найдены или даже убиты.

Меня видели, но практически не обращали внимания. Возможно потому, что я никуда не убегал. Нестандартное поведение для разыскиваемого. Пора было действовать.

— Эгей! Хорош в дерьме ковыряться! Вот он я!

— Заткнись, — откликнулся один из гвардейцев, — здесь где-то бандиты из шайки Здяка. Или помогай искать, или проваливай, не то попадешь под горячую руку…

Во как! Наглость сыграла свою роль. Прятался бы, точно приняли бы за члена бандформирования, а тут стою, ору, значит не их клиент. Кабы был один, мог бы вместе со всеми поискать себя, да и двигать дальше по своим делам. Но новообретенных приятелей требовалось выручать. Загонщикам до проулка осталось всего пара метров.

— Нету больше Здяка! Я вместо него! Уконтропупил я бывшего главаря и занял его место. Так что теперь я — Гарик Откуси Кадык являюсь полноправным атаманом и криминальным авторитетом.

Толпа остановилась, не веря своим ушам.

— Что вылупились? Некогда мне тут с вами. Быстренько мне сюда у кого что есть: шарики, украшения, золото, брильянты. — Я подбоченился для пущей важности. — Кстати, обратите все внимание: когда узкоглазые таращат свои зенки, разрез глаз у них становится как у нормальных людей.

И я указал на янычамурая. У него от услышанного разрез из обычного перешел в категорию сверх нормы. И рот приоткрылся. Не привык гвардеец к подобному обращению. А народ хоть и с опаской, но все же бросал косяки на янычамурая. Кто-то даже хихикнул.

Элитный воин наконец тронулся с места и двинул в мою сторону. Очень медленно. То ли потому, что еще до конца не прочухался, то ли от осознания того, что я никуда не денусь. А следом за ним и все остальные поисковики. Успех требовалось закрепить.

— А теперь послушайте, что я думаю обо всем янычамурайском отродье и о тебе, орясина дебильная, в частности.

И я начал выдавать такое, что сам даже подивился: не думал, что умею придумывать подобные оскорбления. Правда, было немножко и плагиата: позаимствовал кое-что из страшной клятвы Копадрюка. Так и шли — я пятился, осыпая проклятиями и оскорблениями всех подряд (от гвардейца и его племени, я перешел и на остальных, чтоб не обиделись из-за отсутствия внимания), а толпа неуклонно надвигалась. То, что я не доживу до казни, читалось в каждом горящем ненавистью взгляде.

Главное было достигнуто. Ловчие миновали проулок, в котором укрывались Оляп и Блюм, даже не заглянув в него. Из-за плотной людской массы я не мог видеть, удалось ли моим спутникам ускользнуть, но понимал, что сделал все, что мог. Теперь пора было подумать и о себе любимом, потому как преследователи начали ускоряться, и тихая поступь переросла в ускоренный шаг.

Перемещаться сразу я не стал. Конечно, если исчезну на глазах у толпы, на некоторое время преследователи впадут в ступор. Но ведь, отойдя, кто-нибудь обязательно вспомнит, что бандюков было трое. Вдруг мои попутчики не успеют смыться? Поэтому я решил, пусть лучше меня поищут подольше.

— Ну, как я понял, шариков от вас не дождешься, — посетовал я на прижимистость участников облавы и, развернувшись, бросился бежать.

Чем дальше к окраине, тем кривей улочки. Я быстро скрылся из поля зрения преследователей, но топот множества ног свидетельствовал о том, что разъяренная масса униженных и оскорбленных не отстает.

Внезапно город кончился. Я еле успел затормозить у обрыва. Внизу шумела река. Как-то неправильно. Странный звук. Не журчание, а что-то непонятное и страшное. Времени ни на раздумья, ни тем более на удовлетворение любопытства не было совсем. Пора было покидать сей негостеприимный мир. Пока никто не видит. Оставшиеся шмотки на краю — самый то: разделся и нырнул. Когда нажимал на камень, где-то на кромке подсознания промелькнул вопрос: а в Воронеже это где??

Да, сегодня однозначно был не мой день. Это ж надо, попасть на проспект Революции. Главная улица города. Главней только площадь Ленина. Но даже переместиться туда было бы сподручней. Там областная администрация, хоть как-то можно было бы объяснить свое бесштановое состояние. Мол, протестую против низкой оплаты труда педагогов. Вот, до чего довели, надеть нечего…

А проспект — другое дело. Сплошной стеной по обе стороны весь утыкан магазинами, салонами, кафешками, барами. И народу — тьма тьмущая. Редко когда можно было пройти по проспекту и не встретить кого-нибудь знакомого. И назад нельзя. Жизнь дороже… И бежать некуда. До ближайшей подворотни, как минимум метров триста. Ведь всего-то метра три-четыре правей, и я оказался бы в магазине, а может быть и в подсобке, что было бы вообще идеально. Уж там-то нашел чем прикрыться или полностью одеться. Хотя, с другой стороны, те же метра три-четыре левей, и царство мне небесное. Уже размазали бы по проезжей части. А тут стою себе на тротуаре. Живой и невредимый. Люди — не машины. Обходят. Не все. Многие останавливаются. За несколько секунд собралась приличная аудитория.

Вот, ведь народ у нас. То что я появился неоткуда, можно сказать, возник из небытия, материализовался у всех на глазах, опять никто не заметил, хотя, вот она, настоящая сенсация. Телепортация, перемещение, инопланетяне, полтергейст, да все что угодно приплести можно. Фигушки. Никто не обратил внимания, как и откуда я появился. А вот то, что голый!..

У меня ничего не спрашивали. Народ образованный, сам все знает и спешит поделиться с остальными.

— Это нудист.

— Не, скорей представитель нетрадиционного меньшинства…

— Да их уже давно большинство…

— Антиглобалист хренов, и до нас добрались!..

— Морж летний…

— А, мож, просто бабу ищет? Они щас любят оригиналов…

— Из казино он, проигрался бедолага…

— Муж неожиданно из командировки вернулся…

Весь этот бред я слушал в пол-уха. А сам усиленно соображал, куда податься.

Но тут… Этого мне еще не хватало. Милиционер. Молоденький сержантик. Разрушая все сложившиеся стереотипы о блюстителях закона, мол, не за порядком следят, а только ищут где бы что урвать, он решительно направился ко мне. Уж с меня-то урвать было абсолютно нечего. Не имелось даже карманов, в которых мог скрываться предполагаемый побочный заработок, ввиду полного отсутствия одежды.

Милиционер подошел, козырнул, как-то смущенно, и потребовал:

— Ваши документы.

Значит совсем неопытный. Проинструктировали спрашивать у всех подозрительных личностей паспорта, вот он и, не долго думая, поступает в соответствии с указаниями.

— И где по-твоему я их ношу? — Не без ехидства (в моем-то положении!) поинтересовался я.

В толпе захохотали. Кто-то предложил:

— Загляни, может, там?

Новый взрыв смеха.

А сержантик оказался не совсем уж зеленым. Только начал зеленеть. От злости. И, по крайней мере, знал для чего к поясу приторочена резиновая дубинка. Он стал судорожно ее отстегивать.

— Что, погоны надоели? — Не шевеля губами, словно заправский шпион, сквозь зубы еле слышно процедил я.

Он удивленно вскинул брови. Рука с дубинкой замерла в воздухе.

— Нас скрытая камера снимает. Для новой передачи по заказу губернатора. «Менты и мы». — Я продолжал развивать только что пришедшую в голову мысль. — Выявляем, как органы поступают в нестандартных ситуациях.

Сержант начал озираться. Затем, подражая мне, не шевеля губами прошептал:

— Не вижу никакой камеры.

— На то она и скрытая, чтобы ее не видели.

Он повелся. Дубинка вернулась на место. Затем новоявленный герой передачи поправил головной убор, спрятав непослушно торчащую прядку волос, вновь козырнул, представившись:

— Сержант Батрушенко.

Я кивнул, мол, очень приятно.

После чего милиционер громко и картинно, как в самой хреновой колхозной самодеятельности, спросил:

— Гражданин, почему Вы в таком виде? Может, случилось что?

— Ой, случилось, товарищ сержант! — Тоже громко и с интонацией идиота пожаловался я блюстителю, раз он считает, что так положено разговаривать под оком тайного объектива, так тому и быть, подыграл, чего уж там. — Вы бы помогли как-нибудь прикрыться, а потом я Вам все расскажу.

— Конечно, конечно. — Спектакль продолжался. — Граждане! Окажите содействие пострадавшему. Какую-нибудь вещь. Только до отделения довести. Там вернем в целости и сохранности.

— Ему и так хорошо! — Крикнул из толпы все тот же шутник.

Нашлась сердобольная старушка, которая извлекла из хозяйственный сумки только что приобретенное на рынке полотенце. Я быстро соорудил вокруг пояса подобие юбки, и мы втроем отправились в отделение, расположенное на прилегающей к проспекту улочке.

— Тебе повезло, имеются бесхозные шмотки, — шепотом сообщил сержант, после того как пенсионерка заполучив обратно свое полотенце удалилась, он достал из шкафчика потертые джинсы и футболку. — На, одевайся. Пару недель назад пьяного задержали, раздели, чтоб не сбежал. У нас ведь тут не отделение, а так, опорный пункт, так что нету ни камер, ни элементарного обезьянника. Вот, и решили, что в трусах никуда не денется. Уложили в комнату отдыха, — он кивнул на прикрытую дверь, — чтоб проспался, и часа не прошло, как задержанный пулей мимо просвистел, только его и видели…

Тем временем я облачился в столь удачно подвернувшиеся вещи. На пару размеров великоваты, но ни в моем положении привередничать.

— Я верну.

— Не надо. Только скажи там, что это мои вещи. Ну, рассказывай, про новую передачу. — Он продолжал играть в шпионов, говорил едва слышно.

— Можно нормально разговаривать, здесь они уже не снимают.

— Не в этом дело. Там, — новый кивок на дверь, — дежурный старлей отдыхает, всю ночь на ногах.

Стало понятно, почему когда наша процессия подошла к опорному пункту, сержант велел нам со старушкой немного обождать снаружи, предварительно поинтересовавшись у меня (сквозь зубы, естественно), будет ли съемочная группа заходить внутрь. Я сказал, что ни в коем случае. Мол, они не желают раскрывать свою инкогнитость, так как слух о новой передаче тут же разнесется по городу, и милиционеры будут вести себя не как обычно, а с поправкой на возможную съемку.

— Да, я, вроде как, уже все рассказал. — Я пожал плечами. — Я же сам многого не знаю. Только в общих чертах. Я на телевидении не работаю. А то стал бы я тебя предупреждать. Просто меня наняли роль сыграть. А вообще-то я — актер театра. Сейчас ни в одном спектакле не занят, вот и приходиться шабашить где придется.

— И сколько же платят за такие роли?

— Сто баксов.

— И ты согласился за сто баксов голым в самом центре города?!!!

— А что делать? Жрать-то хочется. Причем сотня за каждый эпизод. Сейчас в Северный район поедем, потом в Юго-Западный. Вот, уже — триста. А если кто из твоих коллег еще и харю мне начистит — премиальные положены. Ладно, пойду я. А то решат, что вы тут ко мне силовые методы применяете, тогда на выручку подошлют кого-нибудь. Шум поднимут. Старшому твоему не дадут отдохнуть.

В подтверждение того, что в соседней комнате отдыхается по полной программе, что-то звякнуло, булькнуло и приглушенно хихикнуло, почему-то женским голосом.

— Иди, конечно. Только, что теперь будет?

— Точно не знаю, вроде бы самого воспитанного милиционера пригласят на передачу в студию, и сообщат начальству, с ходатайством о поощрении.

— А сейчас мне что делать?

— Ничего. Минут через пять-десять выходи и продолжай нести службу. Я пошел?

— Иди… Погоди. — Сержант покопался в кармане, достал два сильно помятых червонца и протянул мне. — На, вот, на дорогу.

— Не надо. У меня ж там все есть, и одежда, и деньги.

— Бери, бери. И обязательно покажи главному. Расскажи им там, какой я отзывчивый и добрый.

А еще говорят, что все менты — беспредельщики. Нельзя всех под одну гребенку. На кого попадешь. Мне повезло. Уходил из опорного пункта одетый и даже с деньгами. О том, чтобы в этот же день попробовать завершить начатое, мысль даже не попыталась возникнуть. Там чуть не погиб, тут опозорился, как говорится, хорошего понемножку. Я дошел до ближайшей остановки и укатил домой. В городскую квартиру, само собой.

Да и было чем скоротать остаток дня. Удалось запустить свою старинную железяку, которую компьютером можно было назвать только по недоразумению. Однако, техника прошлого столетия не подвела. Жутко скрипя жестким диском, антиквариат минут через десять все же выдал подробную топографическую картинку родного города.