Бестиарий

ГЛАВА 9

Свернув на боковую дорогу под указателем «Саммит-Вью», Бет почувствовала, что на сердце у нее полегчало и настроение сразу улучшилось. Через несколько минут она снова обнимет своего малыша Джо.

Согласившись на работу в Музее Гетти, она выторговала себе немаловажное условие — гибкий график, позволяющий не просиживать в конторе весь день напролет, а раз или два в неделю трудиться дома. Правда, пока не очень получалось. Миссис Кейбот желала видеть ее в Центре Гетти почти все время. Когда Бет не было на месте, она начинала названивать ей домой по поводу и без, голос при этом у нее был очень недовольный.

Теперь же, когда она получила столь ответственное задание от аль-Калли, Бет подозревала, что будет еще хуже.

К своему удивлению, на подъезде к дому Бет встретила сразу троих людей. Правда, двое из них были охранниками, но третья — женщина в спортивном костюме и с наушниками — выглядела так, словно живет в одном из дорогих фешенебельных особняков, что выстроились вдоль широкой улицы.

Бет припарковала «вольво» на площадке рядом с маленьким «сционом» няни. Она впервые заметила, что его бампер украшают наклейки, которых она прежде не замечала: «ВОЙНА — ЭТО НЕ ОТВЕТ» и «НЕФТЬ — КРОВАВЫЙ БИЗНЕС». Кто сказал, что молодые люди больше не интересуются политикой?

По пути к дому она заметила еще одну странную вещь — недалеко от двери, прямо на газоне, валялась пустая миска из-под овсянки. Что, черт побери, здесь происходит?

— Робин? — окликнула она, но ответа не последовало. — Робин?

Бриз, дующий со стороны океана, приятным холодком обвевал спину.

Стеклянные двери на первом этаже были распахнуты прямо на лужайку с поблекшей травой. Поливать газон во время засухи — напрасно расходовать воду — считалось серьезным административным нарушением. Робин лежала на пляжном полотенце и читала журнал, Джо весело прыгал в своем желто-красном манежике. Увидев мать, ребенок замер.

— О, привет, — сказала Робин, откладывая журнал в сторону. — Я и не слышала, как вы подъехали.

— Как тут мой ангелочек?

Бет наклонилась, взяла сына на руки. Потерлась щекой о его щечку, дивясь, до чего же нежная у него кожа, любуясь совершенством маленького круглого личика. Она знала: все матери считают своих малышей самыми красивыми в мире, но в ее случае все доказательства были налицо. Ее Джо был действительно самым красивым ребенком в мире — правильные, почти скульптурные черты личика, нежные золотистые кудряшки, а глаза… Глаза смотрели порой с такой недетской умудренностью, что, казалось, малыш все видит и понимает в этом мире.

— Как мы сегодня себя вели? — спросила Бет и получила вполне ожидаемый ответ:

— Отлично. Не ребенок, а чистое золото.

— Я вроде бы видела миску из-под каши у двери или мне показалось?

— Да. Тут к нам повадился один гость. Приходит уже несколько дней, — хихикнула Робин.

Держа малыша на руках, Бет ждала продолжения.

— Надеюсь, вы не против… просто вид у него такой жалкий. Большая желтая собака, кажется лабрадор, болтается тут вокруг. Было жарко, я и налила ему воды.

— Бездомная собака?

— Да. Ошейника я на нем не видела.

Бет не знала, что и сказать. Она любила животных, но была не в восторге от того, что какая-то бродячая собака шастает возле дома, где на целый день остается ее малыш.

Робин догадалась, о чем думает Бет, и сказала:

— Он ведет себя дружелюбно. Немного пугливо, но вполне дружелюбно. Подходить к ребенку я ему не разрешаю.

Бет доверяла этой девушке, на нее можно было положиться. Пусть Робин еще и двадцати нет и колледж не закончила, но она была славным добрым существом, настоящая находка, а не няня. Хотя Бет наслушалась немало историй о том, какие ужасы творили с детьми самые милые с виду няни.

— Ты очень торопишься? — спросила она. — Хотелось бы помыться. Я быстро.

— Не проблема, — ответила Робин и снова взялась за журнал, только теперь Бет разглядела, что это «Ин тач уикли». — Отсюда так здорово любоваться закатом.

Бет не могла с ней не согласиться. Дома, выстроившиеся на вершине холма, смотрели на горы Санта-Моника. Даже из самого маленького дворика открывался захватывающий вид на каньон: отвесные, поросшие густым зеленым кустарником склоны и солнце, садящееся за ними.

Бет поместила Джо обратно в манеж, поднялась наверх и начала наполнять ванну, но не горячей водой. В Лос-Анджелесе стояла жара, и не было ничего лучше и приятнее, чем искупаться в прохладной освежающей воде. Опустившись в нее, она ощутила, что ограждена теперь от грязного душного города и всех неприятностей на работе.

Она слышала как в спальне звонит телефон. Ничего, Картер (она была уверена, что это он) оставит сообщение на автоответчике. Надо будет напомнить ему, чтобы привез еды. Вот еще одна странность здешней жизни, особенно после долгих лет, проведенных в Нью-Йорке: здесь под боком ничего не было. Ни маленьких удобных магазинчиков, ни прачечных, ни химчисток, ни закусочных, где подают пиццу, ни киосков с газетами и журналами. Нельзя просто выйти из дома и что-нибудь перехватить на скорую руку. Еду следовало или заказывать по телефону, или же ехать на машине до Сепульведы, а потом обратно в Брентвуд. Это означало, что всегда следует заранее тщательно планировать поездки: раз уж выехал, не забудь заскочить на почту и в аптеку, иначе вернешься домой и будет поздно. Только оказавшись здесь, в тишине и покое Саммит-Вью, чувствуешь себя дома.

Бет, конечно, видела огромные преимущества жизни в Саммит-Вью, одна только ванная была в два раза больше, чем в Нью-Йорке, но были и отрицательные стороны: она скучала по своим старым соседям, которых так любила.

Бет накинула синий шелковый халат (подарок Картера ко Дню матери) и включила автоответчик. Да, это был Картер, и звонил он (какой умница!) из ресторана под названием «Китайская династия», где только что купил что-то на ужин. С мужем ей крупно повезло, ничего не скажешь.

Она спустилась вниз босиком, и хотя всегда считала ковры от стены до стены мещанством, даже дурным тоном, признавала, что ходить по ним очень приятно. В дверь входил Картер с белыми пластиковыми коробками в руках.

— Сообщение прочла? — спросил он.

— Да. — Она поцеловала мужа в щеку. — Робин на заднем дворе, с Джо. Пойду отпущу ее.

— Я видел у двери миску или мне показалось? — спросил Картер, помогая жене отнести коробки и пакеты на кухню.

— Позже объясню, — ответила Бет.

Ели они на кухне, усадив Джо на подоконник и обложив со всех сторон подушками, чтобы не упал. Картер выбрал ее любимое блюдо — креветки с грецкими орехами в глазури — и еще несколько закусок для разнообразия. За бокалом холодного белого вина жена рассказала ему о бродячей собаке, а он ей о том, как осматривал останки Женщины из Ла-Бре, хранившиеся в музее. Он также сказал, что использовал этот случай, чтобы обучить Миранду Адамс, выпускницу университета, азам работы антрополога.

— Угу, — заметила жена. — Эта твоя Миранда небось хорошенькая как куколка?

Картер понял, что, не подумав, ступил на скользкий путь.

— Кое-кто так считает, — ответил он.

— Кто именно?

— Люди, у которых есть глаза.

Она швырнула в него недоеденным печеньем с сюрпризом. Сюрприз с изречением еще оставался внутри.

Картер развернул и прочел вслух:

— «Терпение — вот добродетель, которой следует научиться».

— А у тебя что?

Он разломил свое печенье, прочел и не ответил.

Бет положила ноги ему на бедро и, нетерпеливо потеребив пальцами, спросила:

— Ну что? Что там написано?

— Там написано: «Страх — твой друг, учись у него».

— Вау! — воскликнула Бет и рассмеялась. — Что-то уж больно серьезно для сюрприза в печенье!

— Да уж, — ответил Картер. Ему почему-то стало не по себе. — Может, следует пожаловаться в управление фирмы.

Он невольно вспомнил о костлявой руке, что потянулась к нему из глубины колодца. Интересно, чему можно у нее научиться?

Солнце уже зашло за горы, они включили свет и принялись за уборку и мытье посуды. Бет унесла малыша в детскую — он засыпал прямо у нее на руках и казался тяжелым, словно мешок с картошкой. Картер разделся и принял душ. Выйдя из ванной, он в своих трусах-боксерах и футболке с изображением тираннозавра выглядел потрясающе (Бет никак не могла понять, что может заставить человека, особенно взрослого, носить одежду с изображением динозавров и прочих доисторических тварей). К этому времени сама она легла и выключила ночник на тумбочке.

— Не гони лошадей, — сказал Картер и плюхнулся на постель рядом с ней. — Тебе же еще не хочется спать, верно?

Бет услышала в его голосе нотку надежды, и, хотя ей очень хотелось, чтобы муж был доволен и счастлив, усталость накрыла ее тяжелой волной.

— Хочется, ты ведь сам знаешь, милый…

Она слышала, как Картер выдвинул ящик своей тумбочки, и поняла, что он оттуда сейчас достанет. Муж сбросил с нее простыню — слишком жаркая стояла погода, чтобы спать под одеялом, — а потом почувствовала, как он снимает с нее ночную рубашку. Она не сопротивлялась, даже пыталась помочь, но ноги и руки точно свинцом налились, и она уже пожалела, что пила за ужином вино.

Раздался хлюпающий звук — это Картер выдавил лосьон себе на ладони, затем принялся их растирать, для разогрева.

— Ну-ка, быстренько на живот! — скомандовал он.

На живот так на живот, на это она пока еще способна. Бет перевернулась и тут же почувствовала, как ей на плечи нежно легли руки мужа. Она ощущала запах сандалового дерева от лосьона. Потом почувствовала, как он мелкими круговыми движениями растирает ей плечи. Постепенно круги становились все шире. Было приятно… пожалуй, даже слишком. Так недолго и задремать, окунуться в блаженный сон. Но она знала: Картер обидится, ведь он преследует другую цель.

— Ну как тебе? — спросил Картер и переменил позу.

Теперь он стоял на коленях прямо над ней.

— Хорошо, — пробормотала Бет в подушку. — Очень… хорошо.

Руки его опустились ниже, массируя спину, потом перешли к бокам. Он был очень нежен и ласков. «Даже не вздумай заснуть, — приказала себе Бет. — Придется потерпеть».

Картер сполз на самый край постели, навалился на нее всем телом. Матрас жалобно скрипнул, потом еще и еще. Даже не глядя, Бет поняла, что муж умудрился снять с себя майку и трусы.

«Не спи», — приказала она себе.

Теперь он лежал рядом с ней, руки продолжали скользить по ее коже. Он возбудился, затвердевший член упирался ей в бедро.

Но что-то, сидевшее в самой глубине ее существа, отказывалось откликнуться на его желание. После рождения ребенка Бет возбуждалась крайне редко и медленно, зато засыпала быстро. Возможно, оттого, что слишком много волнений и перемен выпало на ее долю за короткий срок: от рождения сына до переезда в Лос-Анджелес. Новый дом, новая работа, со всем этим сразу не освоишься.

Картер просунул руку ей между бедрами и слегка их раздвинул.

Но она по-прежнему была не готова и знала это. Он тоже знал.

— Ты не хочешь? — спросил Картер хриплым голосом.

Он изо всех сил пытался скрыть разочарование, но ему это плохо удавалось.

— Просто я очень устала.

Он снова начал гладить ее — последняя попытка. Бет изогнулась всем телом под кончиками его пальцев, показывая, что ей это нравится. Картер облизнул их и попробовал снова.

Теперь он стоял на коленях у нее между ног. Приподнял бедра.

Лицо Бет было по-прежнему вжато в подушку, волосы падали на лоб. Она раздвинула колени.

Он протянул руку, схватил одну из подушек, подложил ей под живот. Она ощущала прикосновение прохладной гладкой ткани на коже.

Муж крепко обхватил ее обеими руками, навалился сзади всем телом, попробовал войти в нее. Но она по-прежнему была не готова, зажата и чувствовала, что ему больно, как, впрочем, и ей.

— Может, принести какую… смазку? — сдавленным голосом произнес он.

— Нет, — ответила она, изогнув спину. — Не останавливайся.

— Ты уверена?

Она не ответила, лишь утвердительно качнула головой.

Он постепенно входил в нее, но Бет его движения казались грубыми, причиняли боль. Она по-прежнему не была готова, тело отказывалось его принимать.

Картер попытался войти еще глубже, и теперь казалось — уже им обоим, — что каждый сантиметр дается с боем.

— Можно, я…

— Да, — ответила Бет, — да.

Она знала его ритмы, знала, о чем он думает. И если раньше она сама всегда просила его подождать, продлить наслаждение, насколько это возможно, — а он был в этом очень хорош, очень, — то теперь ей хотелось одного: чтобы он быстрее кончил.

И еще она знала, что он это знает.

Его пальцы впились ей в бедра, он рывком подтащил ее к себе еще на дюйм. Бет расставила ноги как можно шире. Он вошел в нее, вышел, и так несколько раз. Темп убыстрялся. Потом он вдруг застонал и замер, выгнув спину, прильнув к ее горячей коже. Бет тоже не двигалась, ждала. Несколько секунд спустя Картер всем телом подался вперед, опустил голову ей на спину, между лопатками. Она ощущала на влажной коже шеи жаркое и частое его дыхание. Ноги уже болели от неудобной позы, и Бет медленно свела колени.

Картер скатился с нее и распростерся рядом, на спине.

Бет вытащила из-под себя подушку и легла на бок, лицом к нему.

Глаза его были закрыты.

— Прости, — пробормотала она, — просто я…

— Все нормально, — ответил он, не открывая глаз.

— Нет, это не так. Я…

— Послушай, Бет, — сказал он уже громче, — все в порядке. Просто мне не следовало настаивать, вот и все.

Она придвинулась к мужу поближе, он обнял ее за плечи. Бет всегда так нравился его запах. Если бы только можно было вернуть то… прежнее ощущение!

Ей хотелось сказать ему это, хотелось объяснить, донести свои мысли и переживания, но она не успела даже толком осознать этого, не успела и слова вымолвить, как навалился сон.

Картер понял это по дыханию жены, оно стало медленным и ровным. Он искоса посмотрел на нее — она посапывала, уткнувшись лицом ему в плечо, губы полураскрыты.

Он лежал на спине, глядя в темный потолок, и думал. Обычно секс действовал на него усыпляюще, но сегодня был не тот случай.

Картер знал, что у молодых матерей, особенно первородящих, бывают с этим проблемы. Он даже читал что-то на эту тему в научной литературе, видел и понимал, что Бет все больше привязывается к малышу. Ему страстно хотелось вернуть ту, прежнюю Бет — их сексуальная жизнь была весьма активной, если не сказать больше — и в то же время понимал, что с надеждами этими следует на время распрощаться. Нет, он все понимал, но смириться с этим никак не удавалось. Заснуть — тоже.

Но не только эти мысли не давали ему покоя. Он думал о колодце № 91, о Женщине из Ла-Бре, о планах Гандерсона опубликовать пресс-релиз. Ему хотелось плюнуть на все это и забыться сном, но чем дольше он лежал, тем меньше хотелось спать. Он завидовал Бет — она спала так крепко, сладко и спокойно, у него сегодня так не получится, даже нечего надеяться. Он бережно, стараясь не разбудить жену, снял ее голову с плеча, убрал длинные черные волосы с губ и встал с постели. Надев джинсы, футболку с изображением тираннозавра и резиновые шлепанцы-вьетнамки, пошел через холл посмотреть на сына.

Сквозь шторы просачивался лунный свет, но и без него он сразу понял, что Джо не спит. Лежит себе, тараща круглые глазенки, не кричит, не плачет. Он вообще редко капризничал. Картер наклонился над колыбелькой и увидел, что серо-голубые глаза сынишки сразу оживились, словно он только и ждал, когда отец подойдет. «Интересно, — подумал Картер, — так ли ведут себя другие младенцы? Неужели все они подобны тонко настроенным инструментам и просыпаются в ту же секунду, стоит только отцу подойти к ним?»

Но сравнивать было не с кем, ведь Джо был их первенцем.

— Ты когда-нибудь спишь или нет? — нежно прошептал Картер.

Джо весело задрыгал ножками, давая понять, что хочет на руки.

Картер наклонился, поднял его.

— Как прошел день, сынок? — спросил он, словно младенец мог ответить. — Наверное, шалил и веселился с Робин, верно?

Малыш сосредоточенно изучал его физиономию.

— Небось думаешь, что твой папа красавчик, да? Погоди, скоро покажу тебе свою коллекцию маек с динозаврами.

Он подбросил и поймал сына. На Джо была белая хлопчатобумажная пижама в мелких красных петушках.

Картер понес малыша вниз, в кухню, усадил на высокий стульчик, доел остатки китайской трапезы. Сна по-прежнему ни в одном глазу. Может, короткая прогулка и сигара помогут?

Бет запрещала Картеру курить в доме, хотя к самому факту курения относилась лояльно. А начал он совсем недавно: Гандерсон сунул ему в карман чудесную кубинскую сигару, когда Картер сообщил о находке в колодце № 91.

— Хочешь погуляем? — спросил Картер Джо, в этот момент пустившего пузырь изо рта. — Что ж, принимается за знак согласия.

В другом месте он еще два раза подумал бы, прежде чем выходить на ночную прогулку с малышом и сигарой. Где угодно, но только не в Саммит-Вью — здесь-то кто его увидит? Даже днем на улицах ни души. А уж в этот поздний час, жаркой душной ночью — тем более.

Они вышли на Виа Виста, последнюю улицу в поселке, упирающуюся в склон горы. Довольно широкая и извилистая, она была слабо освещена — фонарные столбы стояли далеко друг от друга. Один из соседей как-то сказал им, что на собрании ассоциации домовладельцев было решено оставить улицу именно в таком виде. Хотели сохранить ощущение проживания за городом, и до определенной степени им это удалось. Несмотря на то что федеральная автотрасса 405 находилась отсюда всего в нескольких минутах езды, здесь царили тьма и тишина, в воздухе пахло засохшим кустарником из каньона. Еще одно обстоятельство, которое Картер находил удивительным.

Да, они жили теперь в Лос-Анджелесе, слышали шум движения, ощущали запах выхлопных газов, но здесь неким чудесным образом природа тесно переплеталась с тканью городской жизни. В Нью-Йорке был Центральный парк, сады и скверы, а здесь, в Лос-Анджелесе, куда ни пойдешь, видишь горы и каньоны, пляжи и овраги. Глянешь влево — там теннисный корт, в Саммит-Вью их было несколько, но стоит устремить взгляд за проволочную изгородь, и перед тобой простирается луг, а за ним долина, густо поросшая лесом. Теперь в свете луны Картер видел лишь глубокую темную расселину да смутные очертания отвесного склона Санта-Моники вдали. Единственным признаком цивилизации были высоковольтные линии электропередач, их башни вздымались над верхушками деревьев. На каждой то зажигался, то гас маленький красный маячок.

Картер шел медленно, стараясь не дымить на ребенка. Джо прислонился головкой к плечу отца, и Картер был готов поклясться, что глаза малыша по-прежнему открыты. Интересно, о чем думают такие маленькие дети? Могут ли они вообще думать? Без достаточно развитой коры головного мозга это в принципе невозможно, вернее, неясно, как это может у них происходить, способны ли они запоминать. Когда он, отец, сможет рассказать сыну о человеке, в честь которого ему дали имя? О Джузеппе (или Джо) Руссо, близком друге и сподвижнике Картера. Так звали итальянского палеонтолога, который помог ему сделать величайшее открытие и поплатился за это жизнью.

Картер еще раз затянулся сигарой и оглядел окна соседних домов. Свет горел только при въездах в гаражи. Живет кто-нибудь в этих домах? Непонятно.

Джо шевельнулся, потом снова затих.

Понимает ли его сын, какой он замечательный ребенок? Что уже одно его появление на свет есть чудо? Врачи говорили Картеру, что он никогда не сможет иметь детей, что перенесенная в детстве болезнь сделала его бесплодным. А потом вдруг, несмотря ни на что, Бет забеременела. Картер помнил, с каким изумлением взирал на него врач в клинике.

Виа Виста кончилась, резко оборвавшись к югу от дома, и перед ним стеной поднимался поросший кустарником холм. Картер развернулся и зашагал назад, причем шел теперь не по тротуару, а прямо посреди проезжей части. Вряд ли ему встретятся машины. Он оглядел широкую извилистую дорогу и вдруг заметил какое-то движение. Сперва ему показалось, что это просто тень.

Но она двинулась снова, и Картер понял: это не тень. С того места, где он стоял, было видно животное, похожее на собаку средних размеров, возможно колли. Первое, что пришло в голову: это бродячий пес, о котором рассказывала Бет. Он вышел со стороны каньона, очевидно, там, в кустах, и обитал.

Картер продолжал шагать по дороге, вьетнамки звучно шлепали по асфальту, сигара дымилась… Собака вдруг остановилась и посмотрела через улицу прямо на него.

И он увидел, что никакая это не собака: слишком узкая морда, пушистый хвост отходит от тела палкой. Это был койот, первый, которого довелось увидеть Картеру со времени полевых работ в Юте, он стоял прямо посреди улицы.

Потом он увидел, что койот не один. Еще несколько безмолвных теней отделились от темного склона холма. Они бежали, словно стлались по земле, на кончиках лап — отличительная манера передвижения этого вида.

Картер остановился, крепко прижав к себе Джо.

Один из стаи двинулся наперерез — прямо к лужайке перед домом Картера.

Миска с водой! Они пришли попить…

Как-то раз в Юте ученый видел, как койот перемахнул через ограду высотой в восемь футов, чтобы добраться до овец в загоне. Видел, как этот зверь одним движением свалил овечку, ухватив ее за горло.

Картер быстро огляделся по сторонам. Ближайший дом слева был погружен во тьму, к тому же изгородь перед ним низкая, искать за ней защиты бессмысленно.

Справа находился теннисный корт, обнесенный высоченной изгородью из металлической сетки — через такую не перемахнуть даже самому прыгучему койоту.

Картер с по-прежнему дымящейся сигарой в зубах медленно двинулся к корту.

Первый койот, не сдвинувшись с места, наблюдал за ним. Обычно они трусливы и, завидев человека, тут же пускаются наутек. Но эти, очевидно, ассимилировались или же просто обнаглели. Засуха и жажда заставляют их искать новые способы выживания.

Картер осторожно ступил на тротуар и двинулся к теннисному корту, не сводя со зверя глаз, койот-наблюдатель сделал шаг в том же направлении. Ученый знал: койоты упрямы и настойчивы, они могут часами преследовать жертву, пока бедная жертва не обессилит и не сдастся, и тогда на нее набрасывается вся стая.

Картер протянул руку к воротам теннисного корта, нащупал задвижку. Подергал, но она почему-то не поддавалась.

Попробовал снова и на секунду отвернулся от койота. Вокруг ручки была обмотана цепь, на ней висел замок. По ночам корт держали запертым, чтобы какие-нибудь запоздалые игроки не мешали соседям спать.

Койот, забежавший к ним на лужайку, появился снова, он трусил по дороге и облизывался. За ним показались еще двое, они тоже учуяли, а потом и увидели Картера. Звери образовали полукруг и стали надвигаться на него. Очень медленно. Картера они боялись, но не могли устоять, почуяв запах младенца. Хвосты, заметил он, теперь горизонтально отходили от туловища — верный признак агрессии.

Можно, конечно, попробовать бежать, но к входной двери ему не успеть, догонят. Мало того, вид ударившегося в бегство человека может спровоцировать их на нападение.

Он оглядел улицу в надежде увидеть патрульную машину. Ее не было.

«Страх — твой друг, — внезапно вспомнил Картер. — Учись у него».

Но как? Чему учиться?..

Огонь. Огонь тоже твой друг. И враг койотов.

Он лихорадочно озирался по сторонам. Кустарник каньона с засохшими тонкими веточками находился всего в нескольких футах. Картер подошел поближе, сильно затягиваясь сигарой. Кончик ее осветился красным в полутьме, Картер поднес сигару к засохшему скрученному листку. Листик тотчас вспыхнул, язычок пламени перекинулся на ветку.

Картер наклонился и резким движением оторвал запылавшую ярким огнем ветку. Гореть она будет недолго, так что медлить нельзя.

Держа перед собой пылающую ветвь, он размахивал ею, гоня дым в сторону стаи, и двинулся прямо на койотов. Но звери даже с места не тронулись. Картер подошел ближе к самому крупному из них, приняв его за вожака. Вид у хищника был грозный — с впалых боков свисают клочья серой шерсти, глаза горят, острые уши торчком. Зажатая в руке ветка трещала и сыпала искрами, но Картер видел: пламя подбирается уже к кончикам пальцев, еще несколько секунд — и ее не удержать.

Джо повернул головку и смотрел на койотов. Он, судя по всему, ничуть не испугался, просто не понимал, что происходит.

Серый вожак ощерился, показав острые клыки, и издал тихий рык. Остальные придвинулись к нему, их тела стлались низко, хвосты с черными кончиками горизонтально отходили от тела.

Язычок пламени опалил Картеру большой палец, он размахнулся и швырнул обугленную дымящуюся ветку прямо в вожака. Тот отпрянул.

Картер побежал к входной двери в свой дом. Он мчался, зажав Джо под мышкой, точно мяч во время игры в бейсбол, резиновые вьетнамки шлепали по асфальту.

Он прорвался через выстроившихся в линию койотов и продолжал бежать дальше. Не оборачиваясь, услышал, как один из койотов отделился от стаи и пустился вдогонку, за спиной — хриплое дыхание. Потом он почувствовал, как по ноге скользнула шерсть. Это койот настиг его и подпрыгнул, пытаясь вырвать младенца из рук.

Картер мчался дальше, не останавливаясь, один шлепанец слетел, затем и другой тоже. Двигаться сразу стало легче, но все равно он бежал недостаточно быстро. Второй койот нагнал и почти поравнялся с ним с другой стороны. Они всегда охотятся стаей.

Он успел добежать до ворот и ворвался на лужайку перед домом. Тут стоял «вольво» Бет, но Картер знал: машина заперта. За спиной послышался яростный рык, шею обдало жарким дыханием зверя. Что-то вдруг ударило его между лопатками, но он даже не обернулся. Слышал только злобный рык и возню — звери начали яростно рвать друг друга.

Картер подбежал к двери, распахнул ее, влетел в дом и захлопнул за собой пинком ноги. Снаружи доносились скребущие звуки, кто-то царапал дверь, и все это сопровождалось громким лаем и рычанием. Битва продолжалась, только теперь уже за дверью. Картер, по-прежнему прижимая к себе сына, подошел к окну — за стеклами мелькали клочья шерсти, ощеренные клыки. С чего это койоты передрались между собой?

Он стоял, тяжело дыша, и вдруг увидел: одно из дерущихся животных — собака. Желтая. Та самая, бродячая.

Три койота сдались и выбежали на улицу, серый вожак в самом разгаре схватки вдруг тоже сдался и, поджав хвост и скуля, бросился к воротам.

Желтый пес продолжал яростно лаять. Он стоял на крыльце, задом к двери, точно верный страж.

Один из койотов обернулся, взглянул на него с таким видом, точно хотел сказать: «Мы еще вернемся». А затем вся стая вместе со своим раненым вожаком затрусила к каньону и растворилась в темноте.

Пес же продолжал грозно лаять снова и снова, давая понять, кто вышел победителем.

Картер замер и не знал, что делать дальше.

В доме через улицу вспыхнул свет, Картер увидел это впервые за все время, что жил здесь.

На лестничной площадке второго этажа стояла встревоженная Бет.

— Что происходит? Картер, ты меня слышишь? Что случилось?

— Все в порядке, — ответил он. — С нами все в порядке.

И щелкнул выключателем — яркий электрический свет затопил лужайку перед домом.

Бет поспешно сбежала по ступенькам, запахивая синий шелковый халат.

— Ты с Джо? — изумленно спросила она.

— Возьми его, — ответил Картер, протягивая ей малыша.

Тот сохранял полную невозмутимость. «Наверняка, — подумал Картер, — Джо счел все это большим и увлекательным приключением».

Он подошел к двери. Желтый пес больше не лаял, лишь жалобно скулил.

Картер осторожно приоткрыл дверь и увидел на голове у собаки кровь. Пес поднял голову, заглянул ему прямо в глаза.

— Ну как ты, дружище? — спросил Картер.

Пес был полукровкой, но наполовину точно лабрадор. Собака выждала секунду, затем вильнула хвостом. Картер вышел, притворил за собой дверь и присел рядом на корточки.

— Ты спас мою задницу, — тихо произнес он. — Ты хоть это понимаешь, а, чемпион?

Пес вывалил язык и тяжело дышал, продолжая смотреть прямо ему в глаза. Ни ошейника, ни поводка; ему здорово досталось от койотов.

— Сомневаюсь, чтобы ты смог назвать мне свое имя, — пробормотал Картер и вытянул руку ладонью вниз.

Пес обнюхал руку и ждал.

— А как тебе Чемп? Вроде бы ничего имечко, а? Ты не возражаешь?

Пес, похоже, не возражал. Начал облизывать потные пальцы Картера.

Тот осторожно почесал собаку за ухом, там, где мех был особенно густой. Потом провел ладонью по спине. Рана на голове была глубокая, придется зашивать.

— Долгая нынче выдалась ночка, — заметил Картер, поднимаясь. — Может, зайдешь? Ты как, не против? — Он пошире распахнул дверь и ждал.

В прихожей стояла Бет с малышом на руках и смотрела на них с недоуменным видом. Собака нерешительно переступила порог, еще до конца не веря, что ее пустили.

— Знакомься, дорогая, — весело сказал Картер. — Это Чемп!