Благая весть, которую мы почти забыли

Вовторых, ответ на вопрос 56 явным образом формулирует учение о вменении праведности Христа. Христос не только понес позорную смерть вместо нас. Он также прожил совершенную жизнь, что было нам не под силу. Произошел великий обмен: мой грех Бог обменял на Христову праведность. Мне нравятся слова известного деятеля пресвитерианской церкви Грешема Мейчена, которые он написал перед смертью 31 декабря 1936 года. Находясь в полном одиночестве в больнице в Северной Дакоте, он написал своему другу и соратнику: «Я так благодарен Богу за активное послушание Христа. Без него нет надежды». Многие из нас никогда не слышали про активное послушание Христа, тем более никому бы и в голову не пришло вспомнить о нем в предсмертной записке. Но богословам привычно называть совершенную жизнь Иисуса активным послушанием, а Его смерть — пассивным послушанием. Поэтому предсмертная надежда Мейчена была в том, что Христос прожил совершенную жизнь за него. Он был уверен, что не только смерть Христа сделала его невиновным перед Богом, но и жизнь Иисуса наделила его праведностью.

«Того, кто не знал греха, Бог ради нас сделал грехом, чтобы сделать нас, в единении с Христом, Божьей праведностью» (2 Кор. 5:21, СРП). Параллелизм в этом стихе ломается, если нет двойного вменения. Как Бог посчитал безгрешного Христа грешником, вменив Ему наши грехи, так Бог считает нас праведными в Христе, потому что безгрешность Господа Иисуса была вменена нам. Иисус не был наказан за то, что согрешил сам, так и мы не оправдываемся, потому что мы праведны сами по себе. Нет, и то и другое происходит благодаря вменению. Бог засчитывает нам совершенную жизнь послушания, которую мы бы никогда сами не прожили; Он дает нам совершенную праведность, которую у нас не было ни одного шанса приобрести самим.

Воскресенье 22

Вопрос 57. Какое утешение дает вера в воскресение плоти?

Ответ. Не только душа моя сразу же после этой жизни будет взята к Христу, ее Главе, но и плоть моя силой Христа воскреснет, снова соединится с моей душой и будет подобна славному телу Христа.

Вопрос 58. Какое утешение дает вера в вечную жизнь?

Ответ. То, что я, ощутив теперь в сердце своем начало вечной радости, после этой жизни обрету совершенное блаженство: «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его». И в этом совершенном блаженстве я буду вечно славить Бога.

Лучше, чем накануне

Прежде чем поговорить о тексте катехизиса, который мы читаем в воскресенье 22, хочу подчеркнуть одну небольшую фразу, на которую я не обратил внимания в воскресенье 21. Хотя Гейдельбергский катехизис — один из самых популярных в реформатских церквях, его широко используют и в других деноминациях. Он во всей полноте отражает реформатское учение, однако не подчеркивает его отличительные черты так же ярко, как каноны Дорта. В нем содержатся, скорее, намеки на них. Один из таких намеков мы находим в ответе на вопрос 54: в нем катехизис описывает церковь как «сообщество, избранное для вечной жизни». Церковь — это не собрание людей, которые оказались достаточно умными и благочестивыми и поэтому нашли Бога. Церковь — это собрание людей, которых Бог по Своей благости избрал до начала времен (Еф. 1:4). Бог сделал первый шаг. Он стал искать нас еще до того, как мы начали искать Его (Ин. 15:16).

Это учение об избрании Бога — не изобретение реформатских богословов, а свидетельство Писания, согласующееся с другими свидетельствами. Отец дал некоторых людей Христу, чтобы они спаслись (Ин. 6:37). Добрый Пастырь называет Своих овец по имени (Ин. 10:3). Бог определил некоторых для вечной жизни (Деян. 13:48). Он избрал нас еще до того, как мы сделали чтото плохое или хорошее, чтобы Его замысел воплотился, а милость стала всем очевидна (Рим. 9:10–16). Мы были призваны из мира в церковь не по своим заслугам, а по Божьему замыслу и благодати, данной нам «во Христе Иисусе прежде начала веков» (2 Тим. 1:9). Бог избрал нас не потому, что мы были святы, а для того, чтобы мы могли быть святыми и непорочными в Его глазах (Еф. 1:4). Вы верите, а другие — нет не потому, что сделали правильный выбор, а потому, что Бог избрал вас для вечной жизни в Христе.

Воскресенье 22 посвящено последним двум фразам Апостольского символа веры: «Верую… в воскресение тела, жизнь вечную». Обе фразы написаны для нашего утешения. Когда мы умрем, мы выселимся из тела и поселимся дома с Господом (2 Кор. 5:8). Это промежуточное состояние, в котором мы испытываем радость общения с Христом, хотя еще существуем без тела. Но это не конечный пункт. В конечном произойдет воскресение нашего тела. Наше материальное «я» к нам вернется. В ранних африканских церквях было принято говорить: «Я верю в воскресение этого тела», чтобы люди понимали, что между нашим телесным существованием в этой жизни и в жизни следующей будет преемственность. Тленное тело облечется в нетленное, а смертное — в бессмертное (1 Кор. 15:53). Вы на небесах останетесь собой, но у вас будет новое, лучшее, вечное тело, такое тело, каким оно и было задумано, без увечий и изъянов.

Оценить меру радости, которая ожидает нас в вечной жизни, трудно, потому что «того не видел глаз и ухо не слыхало, того вообразить не может сердце человека, что приготовил Бог для любящих Его» (1 Кор. 2:9, СРП). Но мы должны верить, что Бог не разочарует нас. Вечная жизнь — это постулат веры («Верую…»). Мы, томящиеся здесь, на земле, должны с надеждой верить во все, чему учит Библия о нашем будущем. Похорошему, мы должны были бы больше задумываться о конце истории.

Посмотрите, как небеса на земле описаны в книге Исаии, Откровении, притчах Иисуса или в посланиях Павла. Удивительно, правда? Вечная жизнь — это и награда, и наследство, и благословение, и управление, и пир, и безопасность, и отсутствие боли, скорби, разочарования, борьбы, страха. Это роскошный сад, красивый город, прочный фундамент, улица из золота, хрустальное море, стена из драгоценных камней.

Это свадебное торжество, древо жизни, живая вода, манна с небес, нескончаемый свет, непрестанное поклонение Тому, кто сидит на престоле, и Агнцу.

На что похоже блаженство вечной жизни? Представьте, что вы наслаждаетесь любимой едой или напитком, что смеетесь в компании друзей; что смотрите в день свадьбы на свою жену, сияющую в дорогом платье и улыбающуюся. Представьте, что вы держите на руках новорожденного ребенка или наблюдаете, как играют ваши внуки; что вы стоите на утесе озера Мичиган и смотрите на море из зеленых верхушек деревьев; что наблюдаете за умиротворяющим величием океанской глади или приближением страшной грозовой тучи. Представьте, что у вас замирает дух, когда вы смотрите на Великую Китайскую стену, или на небоскребы Нью-Йорка, или на Кафедральный собор в Йорке. В такие моменты ты всем своим существом понимаешь, что Бог с тобой, ты знаешь, что действительно любишь Его, и тебе хочется петь, кричать и рассказывать всем окружающим, что ты чувствуешь. Блаженство на все это похоже, за исключением того, что в небесах эти чувства никогда не исчезают и не ослабевают.

Вечная жизнь похожа на то, как если бы всю эту силу, красоту, восторг, истину и приятность собрали в одно переживание, затем усилили его в десять раз, затем в сто, а потом в десять миллионов. Вечная жизнь в присутствии Бога будет настолько славной, что нам покажется, будто никогда раньше мы не знали счастья. Все наши беды будут в одно мгновение забыты; они станут ничтожными и совершенно несущественными, когда мы обретем всю эту радость.

И это переживание восторга и славы будет продолжаться вечно. На земле вся наша радость мимолетна. Еда вкусная, но она кончается. Секс доставляет удовольствие, но не надолго. Дети — драгоценный дар, но иногда они сводят с ума. На земле можно ощутить предвкушение удовольствия, мгновение наслаждения, но всего лишь мгновение. Радость смешана с болью. Наслаждение прерывается страданием. Но на небесах все иначе. Там слава, восторг и любовь только возрастают — они усиливаются по мере того, как мы растем в познании Бога и учимся лучше видеть Его. Каждый вторник лучше, чем понедельник. Каждая среда лучше, чем вторник. Каждый четверг лучше, чем среда. Непрерывная, вечная слава. Твоя лучшая жизнь потом, как говорил Фрэнсис Чан.

Такая у нас надежда. Такая у нас цель. Наше блаженство — восхвалять Бога и радоваться в Нем во веки веков.

Воскресенье 23

Вопрос 59. Что дает тебе вера во все эти положения?

Ответ. То, что во Христе я оправдан перед Богом и наследую вечную жизнь.

Вопрос 60. Каким образом ты становишься праведным перед Богом?

Ответ. Только через подлинную веру в Иисуса Христа. И даже если моя совесть обвиняет меня в том, что я тяжко согрешил против всех Божьих заповедей, и ни одну из них не исполнил, и попрежнему склонен ко всякому злу, Бог безо всякой моей заслуги, только по благодати, дарует и засчитывает мне совершенное искупление, праведность и святость Христа — словно я не совершил ни одного греха и не был грешником, словно я был полностью послушен подобно Христу, который был послушен за меня. Мне же остается лишь принять этот дар Божий верующим сердцем.

Вопрос 61. Почему ты говоришь, что оправдываешься только верой?

Ответ. Не потому, что изза своей веры становлюсь достойным Божьего благоволения, а потому, что только искупление, праведность и святость Христа есть моя праведность перед Богом, и принять их я могу только верой.

А помнишь, как все начиналось?

Целых 16 воскресений — с 7го по 22е — мы говорили о том, во что нужно верить, чтобы быть христианином. Строка за строкой мы рассмотрели Апостольский символ веры. После нескольких недель наставления в богословии катехизис задает нам закономерный, но резкий вопрос 59: ну и что? Хорошо, мы поняли символ веры, мы раскрыли его смысл и даже выучили наизусть. Ура! Но что толку верить во все это?

Ответ такой: веруя во все это, мы соединяемся с Христом, а соединившись с Христом, мы оправданы перед Богом и наследуем вечную жизнь.

А значит, мы переходим к учению, от которого зависит, стоит церковь или падает, — к учению об оправдании. С него-то все и началось. Автор катехизиса, не употребляя само слово «оправдание», несомненно говорит в воскресенье 23 именно о нем. А всякий раз, когда реформаторы XVI века писали об оправдании, они делали это очень аккуратно. Сегодня на церковь ополчились различные «новые взгляды» на оправдание, поэтому нам важно понимать, в чем заключалось историческое протестантское (а я считаю, оно же и библейское!) понимание оправдания.

Пять ключевых реформационных идей об оправдании нашли свое отражение в катехизисе.

Вопервых, христианин — simul iustus et peccator. Это знаменитая формулировка Мартина Лютера, которая переводится с латыни как ‘одновременно оправдан и грешник’. Катехизис ясно учит, что, хотя мы и оправданы перед Богом, мы все еще нарушаем Его заповеди, испытываем угрызения совести и боремся с живущим в нас грехом. По эту сторону небес мы всегда будем грешащими святыми, праведными беззаконниками и даже оправданными кретинами. Бог не снимает с нас вину за наши добрые дела, а оправдывает нас, потому что мы доверяем «оправдывающему нечестивого» (Рим. 4:5, НРП).

Вовторых, наше оправдание основано на чужой праведности. И сейчас речь не про «чужих» и их духовность. Мы оправданы благодаря праведности, которая не наша. Я оправдан перед Богом не изза моей праведности, а благодаря «совершенному искуплению, праведности и святости Христа», которые засчитаны мне.

Огаст Топлэди написал в своем классическом гимне:

Нет ничего в моих руках,

Я просто держусь за крест.

Нагой — пришел к Тебе за одеянием,

Потерянный — ищу Твоей благодати,

Грязный — бегу к Воде.

Омой меня, Спаситель, иначе я умру.

Мы ничего не привносим в свое спасение. Имя каждого без исключения христианина — «Господь — оправдание наше» (Иер. 23:6).

Кстати, учение об оправдании чужой праведностью избавляет нас от всего этого невыносимого бреда о том, что мы должны найти бога внутри себя. Сколько всего понаписано о внутреннем потенциале, о божественном «я», о глубинной духовности и скрытых возможностях, которые станут доступны нам, стоит только открыть чакры или наладить канал связи с тем, что запрятано где-то там внутри нас! Честертон прекрасно об этом написал: «Из всех ужасных религий самая ужасная — это поклонение богу внутри себя… Пусть лучше мистер Джонс поклоняется солнцу и луне, кошкам и крокодилам, лишь бы не внутреннему свету! Христианство возвестило со всей яростью, что надо глядеть не внутрь, а наружу — надо принять с удивлением и любовью общество и опеку Бога. Стать христианином было тем и радостно, что ты уже не один со своим внутренним светом, что есть свет снаружи — блистающий, как луна, светлый, как солнце, грозный, как полки со знаменами»²⁵. Если не обращать внимания на выпады Честертона против кальвинистов, читать его — одно удовольствие.

В третьих, праведность Христа дается нам посредством вменения, а не передачи. Другими словами, мы не делаемся святыми, в нас не вселяется праведность, как если бы мы сами совершали добрые дела; правильно говорить, что праведность Христа засчитывается нам (см. воскресенье 21).

В четвертых, мы оправдываемся только верой. Римско-католическая церковь признавала, что христианин спасается верой; проблема была в том, что она опускала слово «только». Более того, Тридентский собор (созванный католиками в XVI веке для противодействия Реформации) предал анафеме всякого, кто верит в оправдание вменением и в оправдание только верой. Евангельское же богословие всегда учило, что «мне остается лишь принять этот дар Божий верующим сердцем». Да, оправдывающая вера должна проявить себя в добрых делах. Об этом пишет Иаков в главе 2 своего послания. Но эти дела служат лишь свидетельством, а не основанием оправдания. Мы оправдываемся верой независимо от дел закона (Рим. 3:28; Тит. 3:5). Евангелие звучит так: «Веруй в Господа Иисуса и спасешься» (Деян. 16:31), а не так: «Веруй в Господа Иисуса и сотрудничай с преображающей благодатью — и тогда спасешься». К своему спасению мы не добавляем ничего, кроме греха, никаких заслуг, кроме Христовых, поэтому для оправдания не нужно ничего, кроме одной веры.