Бунтарка (СИ)

Глава 13. Мой

— Можешь оставить свои вещи здесь, — говорит Бессонов, как только мы оказались в его квартире. Я поворачиваюсь на звук закрывающейся двери. От меня не укрылся тот факт, что парень прячет ключ в свои джинсы, ухмыльнувшись, замечая мой пристальный взгляд. — Страшно?

— Конечно, Бессонов. Дрожу от страха, разве ты не видишь? — закатываю глаза и расстегиваю куртку, затем снимаю обувь. Без смущения обуваюсь в тапочки Бессонова, ощущая себя, как дома. Наглость для меня уже как защитная реакция. — Кофе сделаешь?

— Сделаю, — хмыкает парень, сверкнув довольным взглядом.

Мы проходим на кухню. Бессонов сразу подходит к кофе-машине, а я, не желая смотреть в это время на его спину, нагло запрыгиваю на столешницу рядом. Парень на какой-то момент замирает, стрельнув глазами на мои ноги, отчего-то нагло ухмыльнувшись.

— Мне вот интересно… Ты действительно стала такой смелой или только пытаешься сделать вид?

— Ученики иногда превосходят своих учителей, — резонно замечаю я, и поставив руки за спину, расслабленно откидываюсь немного назад. — Ты живешь здесь один?

— Пока — да.

— А где твои родители? Никогда о них не слышала от тебя.

— Матери у меня нет, умерла, когда я ещё был ребенком. С отцом не общаюсь, — несколько вдумчиво говорит парень, словно подбирает правильные слова.

— Почему? Ты же учишься под крылышком своего отца, — вспоминаю неоспоримый факт, что отец Бессонова — декан нашего факультета.

— У нас напряженные отношения, — уклончиво отвечает Кирилл, поддавая мне чашку с ароматным кофе.

— Я с молоком хочу, — вредничаю я, хотя спокойно могу выпить чистый кофе.

Парень достает из холодильника молоко, но до кофе-машины не доходит. Кир встал напротив меня и поставив упаковку на столешницу, облокотился об неё обеими руками, едва касаясь моих ног. Он стал слишком близко ко мне, из-за чего я едва не дернулась, выпрямившись. Только с усилием воли осталась в своём положении, но уже не так расслаблено, как прежде.

— Скажи-ка мне, Лиса… Ты общалась с Ковалёвым за моей спиной? — прямо в лоб спрашивает волнующий его вопрос. Теперь я действительно растерялась, отводя взгляд за его плечо, исследуя кухню.

— Кто тебе это сказал? — прощупываю почву.

— Он.

Странно. Стас сам сказал, чтобы я ничего не говорила Бессонову за наше общение… Это провокация или Ковалёв действительно умело играет по своим правилам? Аня предупреждала, что он отличный манипулятор и делает всё только для своей выгоды. Но, какая ему выгода с меня?

— Мы не особо общались. Стас меня тренировал на живых холмах, — говорю я, на секунду встретившись взглядом с Бессоновым. Он выглядит напряженным.

— Почему ты обратилась именно к нему?

— Он сам предложил, а я не отказала. Ты сам знаешь, что это была моя мечта — участие в гонках. Стас помог мне её исполнить, но у него отвратительный байк.

— Поэтому ты угнала мой, — понимающе кивает Бессонов.

— Я предлагала тебе сделку, а ты начал воротить нос…

— Не без причин, верно? — он отталкивается от столешницы и взяв молоко, начинает доготавливать мне кофе. — Живые холмы опасны, особенно для новичков. Раз в сезон бывают несколько летальных исходов. И не всегда погибают те, кто не приручил холмы. Очень часто участники способствуют смерти своего соперника. Руслан это всё покрывает, как и влиятельные спонсоры.

— О да, сегодня один идиот пытался меня скинуть с трассы… Но посмотри на меня — я здесь, выиграла гонки и даже сама применила несколько…

— Ты меня не слышишь? Живые холмы опасны, — он взрывается, шумно поставив стакан со взбитым молоком, который едва не раскололся от силы удара.

— Опасно для тех, кто не понимает, что делает. У меня всё была под контролем, — пожимаю плечами. — В любом случае, это уже произошло. К чему нотации?

— К тому, что я сделаю всё, лишь бы подобное больше не повторилось. Если так нравятся байки, сдавай права, потом я тебя научу гонять по Живым холмам. Без опыта ты больше никогда не примешь участие в гонках. Ты меня услышала, Василиса?

— Конечно, папочка. Как я могу тебя ослушаться? — фыркаю, сложив руки под грудью.

Тоже мне, опытный нашелся…

— Лиса, — он поддает мне чашку с кофе, которую я принимаю, потупив взгляд на лопающихся бульбашках молока. — Ковалёв хочет мне нагадить, используя тебя. Будь умнее этого отморозка и не поддавайся на провокации, даже если тебе они очень нравятся, — он снова оказывается рядом, но в этот раз вклинивается между моих ног.

— Я не тупая и понимаю, когда меня могут использовать, — смотрю на него раздраженно, крепче сжимая чашку в своих руках. — Я хотела этого, меня он не заставлял и не уговаривал. Это было предложение, на которое я согласилась обдуманно.

— Курить шмаль было тоже обдуманно? — припечатывает меня Бессонов.

— Конечно. Я хотела попробовать, — беззаботно отвечаю я.

Кирилл забирает у меня чашку с кофе, к которому я не притронулась и приподнимает мою голову за подбородок.

— Лиса, чтобы быть самостоятельной и самодостаточной, не нужно делать глупости. Как раз твой дружок Фирташ — этого не понимает. Разве настоящий друг или толковый парень станет рисковать твоей безопасностью? Мало того, что всегда катает тебя без шлема, так ещё и поддерживает в глупостях.

— Не наговаривай. Мне просто не нравится кататься со шлемом…

— Это твоя безопасность, который ты пренебрегаешь. Я не хочу, чтобы ты пострадала. Пообещай мне, что больше не станешь подвергать свою жизнь опасности, — я отвожу взгляд, не понимая, для чего я вообще слушаю нравоучения Бессонова. — Лиса, обещай, — он обеими руками держит моё лицо, заставляя смотреть в его глаза.

— Обещаю, — тихо шепчу я.

— Нарушишь обещание и тогда будешь наказана. Сначала мной, потом своими родителями. Мы договорились?

— Зачем ты это делаешь? — негодую я.

— Разве не понятно? — он смотрит на меня, как на глупышку. — Я не одобряю твой риск, который связан с жизнью.

— Но ты ведь делаешь тоже самое…

— Я делаю то, что умею. То, что сегодня обошлось всё без травм и проблем, не значит, что так будет всегда, — он отпускает моё лицо, но его руки остаются на моем теле. Одной он поглаживает моё бедро, а второй держит за талию. — Мы договорились?

— Ладно, — печально вздыхаю я.

— Уже поздно, к тому же день был тяжелым. Можешь принять душ, пока я подготовлю постель и найду для тебя одежду.

— Что? — ошалело переспрашиваю я.

— Что — что? — он вздергивает бровью.

— Я не собираюсь у тебя ночевать! — понимаю его намеренья, которым сразу же противлюсь.

— Сегодня я у тебя не спрашиваю, — с удовольствием заявил парень.

— Ты не можешь решать что-то за меня!

— Могу, особенно если моя девушка провинилась и знатно потрепала мне нервы. Так что теперь твоя очередь исполнять мои маленькие прихоти.

— Твоя девушка? — единственное, что я услышала из его слов и заострила внимание.

— Конечно — моя, — Бессонов опускает руку на мою задницу и резко подтягивает к себе, очень близко и даже тесно.

Я растерянно смотрю на парня, но отчего-то спорить не хочется, когда он любовно ласкает мою щеку своими пальцами. Признаю, его ласки мне приятны и вызывают трепет, но за его жгучим взглядом таится очевидное желание. К сожалению, это меня и пугает, и притягивает. Не могу определиться…

— Моя красивая девочка, — шепчет Кирилл, а его большой палец опускает на мои губы, едва ощутимо нажимая. — Моя бунтарка, — парень улыбается, — моя…

Я резко выдыхаю, несколько шокировано смотря на Бессонова, а он снова прижимается своими губами к моим. В нём испаряется нежность, и поцелуй выходит требовательным, властным и жарким. Он сдергивает с меня кофту, которую я даже не успевая словить, оставаясь в кружевном бра.

Его руки поглаживают мои спину и бедра, а губы опускаются на подбородок, спускаясь волнующей меня дорожкой к шее. Меня простреливает необычайное удовольствие. Глаза против воли закрываются, а с губ срывается едва уловимый стон.

Я ощущаю, как он снова и снова оставляет метки на моей коже, которые уже сейчас багровыми пятнами усеивают шею. И я отпускаю себя, снова признаваясь себе, что мне это нравится. Мне нравится быть в его руках, нравится, что он считает меня своей, нравится, когда так неистово целует…

— Кир… — я хватаю его запястья, когда он расстегивает пуговичку на моих джинсах. — Я не могу.

Он поднимает полыхающий взгляд и буквально пронизывает меня, словно смотрит в самую мою суть.

— Я тебе противен? — задает он странный вопрос.

— Нет. Конечно, нет! Просто я… — отвожу взгляд, отпуская его руки. Мои руки теперь тянутся верх, пытаясь прикрыться. — Я не готова к этому. Ты должен меня понять.

— Я не собираюсь лишать тебя невинности на кухонном столе, — жестко передёргивает он, упрямо смотря в мои глаза. — Но мы можем попробовать стать ближе, попробовать друг друга. Есть масса вещей, которые доставят нам удовольствие, — он шепчет, как настоящий змей искуситель. Чего только стоит, чтобы не поддаться ему!

— Я устала, — меняю тему. — Ты отвезешь меня домой?

— Нет, я же сказал, что сегодня мы останемся вместе, — он водит невидимые узоры по моему плечу, пальцем поддевая лямку от белья. — Можем заняться увлекательным познанием сексуальной жизни, — он лукаво ухмыляется, когда я шлёпаю его по руке.

— Я тебе не дам, мой парень, — фыркаю, отворачиваюсь. Кирилл срывается на смех, такой глубокий и соблазнительный, что я заинтересованно смотрю на него. Почему-то сама поддаюсь, и улыбаюсь.

Красивый, паршивец, до чего же он хорош собой!

— Ты восхитительная, Лиса, — он улыбается и касается моего лба губами. — Хочешь в душ? Я пока расстелю постель и найду интересный фильм.

Киваю. Кирилл подхватывает меня и ставит на пол, позволяя своим рукам лишний раз прикоснуться к моей спине и талии. Он ведет меня в ванную комнату, показывает полотенца и банные принадлежности, оставляет свою футболку.

Когда выходит, оставляя меня одну, я хватаюсь за бортики раковины, смотря на себя в зеркало. Мои глаза лихорадочно блестят, зрачки расширены до передела, а на щеках алый румянец, от которого я ощущаю жар. Срочно нужно охладиться в контрастном душе!

Не теряя времени, включаю воду и скидываю свою одежду, вставая под воду. Тело передергивает от прохлады, но, когда подставляю лицо под воду — становится легче. Беру мужской гель для душа, с необычайным удовольствием нанося на себя его запах. Мне нравится оказаться в окружении его запаха.

Смотрю на шампунь и решаю добить эффект на максимум — мою голову, несмотря на то, что она чистая. Кирилл не пользуется парфюмом, от него всегда пахнет свежестью от душа. Мне это нравится, и я покрываюсь мурашками от собственных чувств, улыбаясь.

Надо же… Он правда назвал меня своей девушкой, и я в этот момент ощущаю, как живот крутит в приятной судороге.

Когда по коже веет ветерок, я вслепую нахожу кран и добавляю больше теплой воды. Расслабляюсь после холода и ставлю руку на стену, продолжая подставлять лицо под струи воды. А в следующий момент мой истерический крик сотрясает стены ванной, когда я ощущаю чужое прикосновение.

— Ты в своем уме?! Выйди! Немедленно! — я закрываюсь руками, пища, когда за моей спиной стоит полностью голый парень и прижимается ко мне со спины. — Ненормальный! Выйди-выйди-выйди!

— Тш-ш-ш, зачем же так шуметь, будто я тебя здесь насилую? — он, словно издеваясь, ещё и глупые вопросы задаёт.

— Бессонов, где твой мозг? Я голая! — истерично кричу, едва не прижимаясь к стене. Он крепко меня держит одной рукой за талию, а второй преграждает путь к выходу из душа, уперев её в стену.

— Да, я вижу. Мне нравится, когда ты со мной без одежды, — Кирилл целует меня в плечо, из-за чего я вздрагиваю, откланиваясь и пытаюсь прижаться грудью к стене. Его рука не позволяет отстраниться, наоборот, прижимает меня к себе ближе.

— Что ты вообще вытворяешь… — негодую я. — Это всё неправильно.

— Мы уже были близки. Я хочу напомнить, что тебе не стоит меня бояться. Дыши, Лисичка, не стоит так нервничать, — шепчет парень, а я понимаю, что хватаю ртом воздух, но не дышу.

Стараюсь успокоиться. Но едва я думаю о ситуации, что сейчас мы оба обнаженные и стоим рядом друг с другом — меня трусит от стыда и негодования. Как я должна реагировать?

— Не закрывайся от меня. Ну же, Лисичка, обернись, — шепчет Кирилл и медленно, так осторожно поворачивает меня к себе лицом, словно я бомба и вот-вот сейчас сдетонирую… Хотя, доля правды в этом была. Я готова взорваться от смущения, когда парень смотрит на меня так внимательно и долго.

— Кир… — шепчу я, облизывая губы, и прижимаюсь к его груди так плотно, чтобы он не смог меня разглядывать. Лучше пусть смотрит в глаза, чем жадно поедает моё тело глазами. — Ты очень наглый! — выпаливаю я, раздражаясь, что он загнал меня в угол.

Как я вообще могла не додуматься и закрыть двери?

— Я тебе не нравлюсь? — он склонился надо мной, и так близко наклонился к губам, что одно моё движение и нас будет ждать поцелуй.

— Нравишься, — вздохнула я, словно это самая тяжелая ноша в моей жизни.

— Покажи, насколько, — парень умело хочет меня спровоцировать на тесный контакт. А мне кажется… Что я сейчас поведусь на это всё по своей воле.

Немного поднимаюсь на носочки, и сама накрываю податливые губы парня своими. Целую с жаждой, стараясь передать ему то пламя, которое он во мне умело поджигает. Руками обхватываю широкие плечи, а он опускает свои ладони ниже — схватившись за мою задницу, прижав меня к себе. Я сбиваюсь в поцелуе, когда ощущаю его достоинство, которое упирается мне в низ живота.

Меня сотрясает, когда я смотрю в его лукавые глаза, а он всё также внимателен к моей реакции и, кажется, доволен ею.

— Моя невинная Лисичка, — мне кажется, что он умиляется, когда я опускаю любопытный взгляд вниз, а поднимаю уже ошарашенный. — Тебе нечего бояться. Я тебя не обижу. Доверишься мне?

Я смотрю в его глаза и нахожу там влекущие меня нежность и надежду. Ведомая чувствами, заторможено киваю, ступая совершенно на незнакомую мне ранее дорогу. Хочется ему верить и довериться.

— Но мы же не будем… — тяжело выдыхаю.

— Только когда сама будешь готова. Наставить не буду, но с удовольствием покажу тебе то, что ты так бесцеремонно забыла предыдущей ночью, — Кирилл мягко улыбается, когда я возмущенно соплю. — Подождешь меня в спальне?

Киваю. Парень открывает слишком уж бесшумную дверцу душа и выпускает меня, окидывая многообещающим взглядом. Мои руки немного дрожат, когда я обтираюсь полотенцем и натягиваю на голое тело футболку.

— Вещи оставь, я закину в стирку, — говорит Кирилл, когда тянусь к своим вещам, не зная, что с ними делать. Чёрт, второй раз я в сомнительной ситуации и без запасной одежды. — Согрей для меня постель, Лисичка. Я скоро присоединюсь.

Гонимая смущением, быстро оставляю парня одного. В спальне мою кожу холодит прохлада, но к кровати я близко не подхожу. Начинаю волноваться, не понимая, что сейчас может произойти. Несколько раз обхожу комнату, но взгляд скользит в сторону кровати. Что же такого было в прошлый раз, который я забыла?

— Ты меня боишься или стесняешься? — его голос пробрал до дрожи, когда я ушла глубоко в мысли, стоя возле окна. Волнительно выдыхаю и оборачиваюсь.

Бессонов каждым словом и действием подводит меня к неминуемой близости.

Сейчас он стоит полуобнаженный в дверном проёме, с перемотанным черным полотенцем вокруг мощных бедер. Руки сложены на груди, и я пытаюсь понять, он сдерживается или старается меня не пугать.

Дело в том, что я его не боюсь. Скорее во мне просыпается девочка, неопытная и смущенная, которая не знает, как вести себя наедине с парнем.

— Я в замешательстве, — отвечаю я, полностью повернувшись лицом к Кириллу.

Парень загадочно улыбается и отталкивается от проёма, медленно ко мне приблизившись. Он не кидается на меня, не ведет себя пошло или вульгарно, даже сохраняет между нами расстояние.

— Что было той ночью? — шепотом спрашиваю я, слыша, как моё голос охрип и стал слабым.

— Ты была пьяна… Осознанно меня возбуждала, но я держал себя в руках. Не сдержался только, когда ты после душа пришла ко мне полностью голой и потребовала удовольствия, — он нежно улыбается, вспоминая тот момент.

— Спасибо, что не воспользовался, — отвожу взгляд, не в силах вытерпеть жгучее смущение и стыд за те беспорядки, которые устроила Бессонову.

— Смотря, с чем сопоставить использование, — задумался парень и поднял руку. Его пальцы снова коснулись моей щеки, обвели подбородок, и он заставил посмотреть на него. — Я выполнил твоё требование и доставил удовольствие. Думаю, ты и сама это поняла утром, когда увидела мои следы на теле.

— Ты назвал сладким… Оргазм? — буквально выжимаю из себя слово, которое обжигает язык.

— Да, — не таясь, говорит Кирилл. — Ты хочешь, чтобы я снова подарил тебе его?

О. Боже. Мой!

Почему он всегда настолько прямолинеен?

— Кир… — я резко выдыхаю, понимая, что легкие обжигает, когда от волнения я перестаю дышать. — Ты меня смущаешь, и я не совсем готова…

— Готова, — он делает последний шаг ко мне и встает так близко, что ощущаю его дыхание. — Я не причиню тебе вреда, Лиса. Ты знаешь это.

— Знаю, — сдаюсь я и поднимаю взгляд, но не успеваю на него посмотреть. Он склоняется и целует меня с жаждой, но такой теплой и бережной, что я сама поддаюсь грудью вперед и отдаюсь ему в этом поцелуе. — Что я должна делать? — сбито спрашиваю, желая узнать какие-нибудь правила или наставления.

— Довериться.

Сегодня он часто повторяет это слово, но, похоже, совсем не осознает, что без доверия я бы даже на поцелуй не ответила взаимностью.

Кирилл берет мою ладонь и ведет к кровати, сначала садится сам, а меня тянет на себя. По инерции я сажусь сверху, к нему лицом, а мои коленки прижимаются к его бедрам.

Я сейчас без белья и не смущаться не получается.

— Мне нравится, что ты любишь бунтовать, но со мной робкая и податливая, — шепчет парень, мягко прикасаясь к моим обнаженным ногам.

— Когда ты меня этому научишь, я больше не буду тебя смущаться, — улыбаюсь, заглядывая в его глаза. К сожалению, я его почти не вижу. В комнате темно, а единственный источник света — из окна. Мы видим силуэты друг друга, но я бы хотела видеть его глаза, как возле окна.

— Ты мне нравишься разная, Лиса, — он ведет одну из рук выше, пробираясь через футболку и пальцами сжимает талию. — Ты скрыта от меня. Снимешь для меня одежду?

Сердце пропускает частые удары, но я снова киваю. Теперь темнота кажется уместной, ведь будь в комнате больше света, я умерла бы от стыда или не позволяла себе подобные вольности. Но мне интересно, хочется уже вкусить это яблоко греха наедине с моим соблазнительным змеем.

Подхватываю края футболки и сама, без его помощи, стягиваю ткань со своего тела, откинув её на пол. Эта ночь многое скрывает от глаз Кирилла, но его тело подомной мгновенно напряглось и загорелось.

— Моя смелая девочка, — теперь его руки без препятствия касаются моей кожи, а меня качнуло, и я теснее прижалась к парню.

Моя прохладная грудь контрастирует с его горячей. В этот момент я ярко ощущаю себя женщиной в руках опытного мужчины. Кожа воспламеняется, внизу затянулся узел, и я невольно попыталась свести ноги, сжимая бедра Кирилла в тисках.

Я начинаю действовать на инстинктах, когда осыпаю его лицо поцелуями и наслаждаюсь прикосновениями. Бессонов опускает руки и прикасается к моим ягодицам. В какой-то момент сжав мою попу, он придвинул мои бедра впритык к своим, резким, и даже голодным движением.

Он показывает мне, как возбужден, а меня снова простреливает удовольствие, когда внизу живота скручивает.

— Ты горячий, — шепчу.

— Ты меня распаляешь, — в какой-то момент всё меняется.

Кирилл приподнимается со мной на руках и укладывает спиной на постель, немного придавив меня своим весом. Ощущая его близость и тело, я кусаю губы, отчетливо понимая, сейчас я осознаю на практике сексуальное возбуждение и желание.

Его поцелуи стают жадными и обжигающими, а когда он прикасается губами к моей груди — я откидываю голову, тяжело дыша с закрытыми глазами. Кир касается чувствительных сосков своим языком, и я впервые не сдерживаю свой насыщенный удовольствием стон.

Я ярко ощущаю, когда нежность парня уходит на задний план. Его руки касаются меня требовательно, с жаждой голода исследуя моё тело. В голове появляется туман, в котором сейчас есть только он и я. Это мгновение хочется запомнить навсегда.

Когда поцелуи опускаются ниже, преодолевая талию и живот, я неосознанно напрягаюсь. Мои пальцы впиваются в широкие плечи.

— Тише. Тебе понравится. Я обещаю тебе, — успокаивает меня парень, оставляя жалящий поцелуй на бедре, из-за чего я дергаюсь. Нет боли, нет паники, только ожидания самого интересного…

Когда он оказывается между моих разведенных ног, я готова умереть. Щеки горят. Дыхание сбитое и громкое. Но я не могу оторвать от него взгляд, как и свои руки. Прежде, чем ко мне прикоснуться, я ощущаю, что он на меня смотрит, заставляя меня в последний момент набрать в грудь побольше воздуха.

Касание с внутренней стороны бедер простреливает, заставляя содрогнуться, а когда я ощущаю горячий язык, мой судорожным стон бьется об стены комнаты.

— Кир… — шепчу я, теряясь в таких приятных ощущениях. — Только не останавливайся, — умоляю я, понимая, что могу умереть, если это в какой-то момент прекратиться.

Его руки крепко держат мои бедра. Язык настойчиво таранит нежную плоть, которая горит и плавится. Не сдерживаюсь, когда смущению уже нет во мне места, и оно выходит вместе со стоном.

Если это всегда так приятно, то я настоящая идиотка, игнорирующая подобное наслаждение.

Я ощущаю его везде. Кирилла и ощущений в какой-то момент становится так много, что я мечусь по постели. Его руки сминают грудь, а пальцы иногда впиваются в ноющие соски. Тяжелое дыхание опаляет низ живота, а язык совершает удивительные движения, от которых я начинаю напрягаться.

Тело превращается из расплавленного зефира в камень. Это длится всего мгновение, а затем меня подбрасывает на мягком облаке экстаза. В этот момент страшно дышать, боясь спугнуть подобные ощущения. Тело становится тяжелым, практически неподъемным, а удовольствие распространяется от низа живота и въедается в мою кожу.

Кирилл снова тесно ко мне прижимается и целует в губы. Ощущаю непривычный вкус, отчего меня передергивает, но я не отстраняюсь. Этот момент слишком интимный, чтобы нарушать его глупыми предрассудками.

— Моя вкусная девочка, — в его голосе слышна добрая смешинка, а я обнимаю его и прячу лицо, уткнувшись лбом в плечо.

— Спасибо, — благодарность слетает необдуманно, но уместно. — Я такого никогда ещё не ощущала…

— С этим я мог бы поспорить, — подмечает Бессонов, а я расслабленно смеюсь. — Иди ко мне, — он подтягивает меня по кровати, уложив на мягкую подушку и накрывает нас одеялом.

— Но как же… Ты? — удивленно задаю волнующий меня вопрос.

— Что я? — слышу, как он лукаво заставляет меня говорить очевидное прямым текстом.

— Ну… Я ведь тоже должна сделать тебе приятно, — стойко игнорирую смущение.

— В другой раз. Когда ты встанешь передо мной на колени и возьмешь мой член в свой искусный ротик, я хочу видеть тебя и твои глаза, — говорит парень, прижимая меня к своему плечу, обнимая за талию.

— Какой же ты… — выдыхаю, ухмыльнувшись.

— Какой? — с любопытством задает вопрос Бессонов, а я ощущаю, как под моей щекой напрягаются его мышцы.

Неужели он считает, что я могу сказать что-то плохое, тем более после произошедшего?

— Мой, — шепчу я, крепко обнимая его, прижимаясь к нему всем своим телом.

— Никогда об этом не забывай.

Не забуду, потому что теперь Кирилл Бессонов принадлежит мне, а я ему.

Здравствуйте, дорогие читатели! Я нуждаюсь в ваших реакциях:) Я сейчас в расстерянности и не понимаю, нравится ли вам этот роман. Я буду ждать вашей обратной связи… Любая реакция меня вдохновляет на 101 %. Спасибо всем, кто со мной:)