Целитель

Глава 21

В части никаких изменений. Доложил ротному о возвращении из отпуска, сдал в штаб пищевой аттестат. Завтра в госпиталь, соскучился по работе. Угощаю ребят гостинцами, тут дневальный кричит мою фамилию.

— Рядовой Колесов к телефону! — кому я понадобился? Подхожу, беру трубку.

— Зырянов. Вернулся? Через полчаса у меня, жду — Лаконично, что-то случилось не иначе. Больной сложный, скорее всего.

Солдату собраться секунда делов. Но и торопиться нечего — полчаса, значит полчаса. Ровно через тридцать минут стучу в кабинет.

— Товарищ полковник! Рядовой..

— Проходи, садись — обрывает Зырянов — разговор серьёзный. Про Чернобыль надеюсь, знаешь?

— Да конечно. Авария на АЭС. Дома был, там шахтеров набирали туда через военкомат.

— А с радиацией знаком? Видел облученных хоть раз?

— Один раз был больной. К сожалению, не смог долечить его, не знаю, выжил ли.

— То есть получалось? Я позавчера разговаривал по телефону с другом, вместе Академию заканчивали. Сейчас он в Главном Медицинском Управлении занимается радиологией. Так вот, в Москву привезли уже около полусотни больных с третьей и четвертой степенью лучевой болезни. Четвертая практически смертельная. Несколько уже умерло. Сейчас начали везти солдат. Представь, их заставляли почти голыми руками собирать радиоактивный графит на крыше реактора! А представляю, что в Киеве творится. По телефону мне всего не расскажут. Ладно, ближе к делу. Как ты смотришь на оказание помощи пострадавшим?

— Я… готов. Что смогу сделаю.

— Другого ответа я и не ждал. Ты будешь прикомандирован к Военно-Медицинской Академии. Начальник Академии о тебе всё знает. Детали расскажут на месте. Быстрее всего там и останешься до конца службы. Или останешься там учиться. Это уже тебе решать. Документы готовы. На сборы час. На самолёт я сам отвезу.

Вот такая резкая перемена. Прощаюсь с ребятами, одеваю только что снятую «парадку» и через час мчимся на уазике опять в Челябинск. Больше всего меня волнует одно — хватит ли мне сил? Никто еще не умирал у меня на глазах, а их там много. Статус мой тоже непонятен, прикомандирован к Академии. Но сама Академия в Ленинграде, а я лечу в Москву.

Прилетаю опять ночью. Явиться мне нужно в военный госпиталь. Логично рассудив, что ночью начальства там нет, еду к Насте. Тётка нормальная, можно и ночью заявиться. Сонная Настя, открыв дверь, не сразу поверила, что я ей не снюсь. А дальше и спать не пришлось…

Утром побритый, наглаженный, отправлюсь в госпиталь. Дорогу подсказывают, госпиталь им. Бурденко знают все москвичи. Добрался, нахожу кабинет начальника госпиталя. В приемной ждет человек десять, достаю предписание, протягиваю секретарше. Та мельком бросив взгляд заявляет.

— В регистратуру, там разберутся.

— Я не на лечение!

— А зачем? — берет предписание, там написано «В распоряжение ГВКГ им. Бурденко» — что-то тут напутано, у нас не служат солдаты.

— Вы доложите, там разберутся.

— Садись, жди, пока не до тебя.

Устраиваюсь в уголку, жду. Проходит час, другой. Народ курсирует в кабинет и обратно безостановочно. Мое предписание так и лежит на столе. Подхожу снова.

— Когда меня примут?

— Ты же видишь, люди работают. Жди.

— Где у вас особый отдел?

— Первый этаж, кабинет 12. Сходи, пусть научат терпению.

Забираю предписание иду к особистам. Офицер в форме майора долго изучает предписание, военный билет. Наконец спрашивает.

— Так, а в чем проблема собственно?

— Меня направили для лечения пострадавших на Чернобыльской АЭС. А я тут три часа торчу и никому нет дела.

— Ничего не понял, ты врач?

— Узнайте у своего руководства, они объяснят. Если начальник госпиталя не знает, тогда я домой поеду.

— Бред какой-то! Ладно, подожди. — поднимает трубку телефона. — Николай Петрович, тут прислали солдата с Челябинска, говорит для лечения чернобыльцев. Вы не в курсе? Понятно.

— Никто ничего не знает — сообщает, повесив трубку — даже не понимаю, что с тобой делать.

— Свяжитесь с начальником Военно-Медицинской Академии. Он должен был сюда позвонить обо мне.

— А с министром обороны не нужно связаться? Или председателем КГБ?

— Можете и с председателем КГБ. Он думаю, знает меня. Заочно.

Майор раскрывает рот, явно собираясь заткнуть наглого бойца, но звонок телефона отвлекает его.

— Да Николай Петрович. У меня. Хорошо — вешает трубку — Иди к начальнику, вспомнил он. Заходи без очереди.

Слава богу! Не останавливаясь, прохожу через приемную к кабинету, секретарша что-то кричит вслед. В кабинете три человека, все в халатах, кому представляться непонятно.

— Рядовой Колесов. Прибыл в распоряжение госпиталя — нейтрально докладываю. Меня внимательно рассматривают в три пары глаз.

— Вот это то, о чем я говорил — обращается один из них к остальным — Звонит Калинин, говорит, пришлю вам специалиста для чернобыльцев. А специалист мало того что солдат, так еще и не врач судя по всему. Может, ты нам объяснишь всё это? — теперь уже ко мне.

— Объяснять долго и неубедительно. Лучше я покажу. Есть у вас больной с кожной болезнью? Ожог, экзема, гнойные раны. Можно и не кожные, но так будет наглядней.

— Игорь Васильевич, проводите «специалиста», найдите ему объект для демонстрации. Потом мне расскажите.

Один из врачей встает, головой кивает мне на выход. Идем на первый этаж, потом по галерее в другое здание. Третий этаж, заходим в отделение, Игорь Васильевич после визита в ординаторскую еще с одним врачом ведут меня в палату.

— Вот, сержант Котов. Обширный ожог степень три-Б. Готовим к пересадке кожи. Подойдет?

Молодой парень до пояса голый, от шеи до пупка всё красно-черного цвета, в струпьях, мелких пузырьках, руки до локтей такие же. Лицо чистое, смотрит на нас затуманенным взглядом, видимо под сильным обезболивающим.

— Подойдет. Дайте мне минут сорок. Хотите — смотрите, хотите потом подойдете.

Сажусь рядом, не обращая на них внимания приступаю. Ожог очень сильный, раньше с таким долго пришлось бы. Но за год работы сила у меня очень подросла, практически сейчас на максимуме. Роста больше не замечаю. Играюсь как на тетрадном листке — сначала делю на клетки, потом в шахматном порядке восстанавливаю кожу. Местами затронута даже подкожная клетчатка, в таких местах задерживаюсь больше. С временем угадал, минут сорок заняло всё. Закончив встаю, потягиваюсь и только сейчас замечаю вокруг зрителей. Четыре врача, пара медсестёр и несколько больных стоят с одинаковыми выражениями лиц — офигевшими.

— Ущипните меня — просит Игорь Васильевич, потом осторожно касается пальцем кожи больного. Парень тоже недоверчиво трогает себя.

Дальше был пересказ события Игорем Васильевичем в кабинете начальника. Потом мой рассказ о себе. Только в той области, что касается медицины.

— Фантастика! — подытожил начальник госпиталя. — Если так всех лечить будешь я готов и в инопланетян поверить. Давай пока поступим так. У нас в основном лежат со второй степенью облучения. Они подождут, не смертельно. А в шестой радиологической клинике там совсем жопа, некоторые в таком состоянии, что их даже не пытаются лечить. Вот туда тебя и повезем. Может, хоть кого спасешь. А вот как быть с твоим обустройством не представляю. Ну, на питание поставим, это не проблема. А вот жить, комнат отдельных у нас нет, в палату с больными не положишь ведь тебя. Ты не москвич?

— Нет, но есть где остановиться. А если я в гражданскую одежду переоденусь? Лётная форма не очень вяжется с медициной.

— Тогда так и поступим. Адрес и телефон где будешь жить запиши. Переодевайся, к восьми каждый день на работу. Надеюсь, проблем с тобой не будет. А сейчас время терять не будем, Игорь, вези в шестую.

Пока все складывается неплохо. С тётей уже обсуждали возможность моего проживания, она только высказала опасение, что родителям Насти это может не понравиться. Видимо придется решать вопрос кардинально — официально оформлять отношения. Проблема только в том, что мне как солдату платят семь рублей в месяц. Считается что я на полном гос. обеспечении. Свои средства так быстро закончатся, не буду же я на шее сидеть у Насти. Точнее у её родственников. Ладно, что-нибудь придумаю потом. Открою, например подпольную студию красоты — Настя студенток будет приводить.

Игорь Васильевич, который оказался полковником, заместителем начальника госпиталя, везет на своей «Волге» в шестую радиологическую клинику. Там лежат пожарники, первые жертвы радиации, также вертолетчики, рабочие станции, военные. Несколько уже умерло. Проходим сразу к главврачу, только авторитет моего сопровождающего гасит недоверие ко мне.

— У нас двенадцать человек. Пять из них безнадежны. С кого начнешь? — спрашивает главный.

— Давайте с безнадежных и начну. С одним получится, тогда остальных. Если нет, буду тех, кого смогу лечить.

В палате четыре человека, все в тяжелом состоянии, почти бессознательном. Посмотрел одного, второго, ужас! Нет ни одного неповрежденного органа, причем в таком состоянии я никогда их не видел. Как в духовке зажарили. Пока один буду восстанавливать, остальные откажут. И с кого начать? У окна совсем молодой парень, чуть старше меня, еще в сознании, взгляд тоскливый такой… Беру стул сажусь возле него. Оглядываюсь на главврача.

— Медсестру можно за мной закрепить? Попить, принести что.

— Палатная медсестра в твоем распоряжении. Зайдешь ко мне перед уходом, расскажешь как успехи.

С чего же начинать? Сердце, легкие, печень — всё одинаково важно. Дышит с трудом, легким досталось больше всего, с них и начну. Процесс пошел, очень медленно. Часа за три удалось восстановить не больше трети одного легкого. Дышать стал свободнее, разберусь с печенью пока. И кровеносную систему срочно, пойдут кровоизлияния, тогда не успею латать дырки. Оглядываюсь, медсестричка сидит у двери. Совсем молоденькая, на вид и восемнадцати нет.

— Как тебя зовут зая?

— Наташа — вспыхивает она — что-нибудь нужно?

— А кофе можно сделать? Если деньги нужны…

— Сейчас сделаю. У нас есть в сестринской — убегает. Парень что-то пытается сказать, наклоняюсь ниже.

— Жить хочется — чуть слышный шепот.

— Ты пару дней продержись и я тебя вытащу — обещаю я.

Берусь за печень. Она уже на пределе, хотя, что не на пределе трудно назвать.

— Кофе — трогает за плечо медсестра — Может, ты поешь? Уже обед прошел, для тебя оставили.

Аппетита нет совсем, делаю несколько глотков и за работу. Краем глаза иногда замечаю движение у других коек, но не отвлекаюсь на это. Только когда появляется уверенность что если парень и умрет, то не печень будет виновна, делаю перерыв. С удивлением вижу — за окнами темно.

— Наташа, время сколько?

— Я Ира — отзывается медсестра. Оказывается, уже сменилась — Девять вечера. Пойдем, покормлю, а то тебя лечить придется.

Ведет в комнату, видимо для дежурных. Достает спрятанную электропечку, ставит греть кастрюльку. Накрывает на стол, хлеб, колбаса, яйца. Похоже домашнее, возражать сил нет, клонит в сон. Двери открываются, заходит главврач. Ира пытается закрыть спиной печку, тот не обращает на неё внимание. Обращается ко мне.

— Ты еще здесь? И как успехи?

— Потихоньку восстанавливается. Если ничего не откажет внезапно, дня два понадобится на одного. Можно я тут ночевать останусь? Два часа до дома ехать, потом назад два, отдыхать некогда будет.

— Э,… ну оставайся. Сам не свались, контролируешь то расход сил?

— Вполне. И позвонить где можно?

— На вахте телефон. Утром тогда ко мне можешь не приходить, раз тут будешь, а завтра вечером до 18:00 и заканчивай.

Перекусив иду искать телефон, у входа в отделение стол с дежурной.

— Настюш, ты за мной соскучилась?

— Ты где? Придешь ночевать?

— Сегодня нет. Я в шестой клинике, если что на этот номер звони. Завтра если приду, поговорим. Есть у меня важный разговор к тебе.

— Да? Неужто руку и сердце предлагать будешь?

— И остальные органы тоже. Так что готовься. Всё, спокойной ночи, целую солнышко.

В дежурке Ира освободила для меня диванчик, достала подушку, покрывало. Перед тем как лечь решил взглянуть еще раз на Павла (так зовут парня). Черт, на бицепсе кровоизлияние, сосудик лопнул. И еще один. Печень заработала лучше — давление увеличилось. Сажусь опять, пройтись по артериям, венам, кровь прогнать почистить. Сна как не бывало, заканчиваю почти в два ночи. До утра должен дотянуть, можно теперь и поспать. Прошу разбудить в семь утра и отключаюсь.

Сплю плохо, снятся кошмары. Подхожу к кровати к больному, а там лежит скелет. Я зачем то начинаю наращивать на нем ткань, скелет хватает меня за плечо, вскакиваю с криком.

— Ой! Это я спокойно! Приснилось что? Время восьмой час — Ира испугалась больше меня.

— Да блин, кошмар прямо. Кофе сделаешь? Есть не буду, только попить.

Иду в туалет, умыться. Зубную щетку с пастой нужно сюда взять. Или Насте позвонить, чтобы принесла, если и сегодня останусь. В дежурке уже Наташа, пришла на смену. Быстро глотаю кофе с бутербродом и в палату. Бросаю взгляд на остальных и иду к Павлу. Стоп! Одна койка пустая.

— Ира! А где?…

Ира уже переодета, собралась домой.

— Под утро умер. В морг забрали.

Чёрт! Чёрт! Даже если совсем спать не буду, не успею. Как ускорить процесс? Почему я один такой? Состояние Павла хотя бы не стало хуже. Сегодня сердце, почки, желудок, если успею.

Работаю опять допоздна, Наташа силой заставляет в обед поесть. В восемь вечера не дождавшись меня, снова приходит главврач.

— Колесов! — оборачиваюсь, похоже, он давно стоит, наблюдает — Будешь над собой издеваться — отправлю назад в Челябинск. Что скажешь?

— Жить будет. Завтра еще немного с ним поработаю, дальше сами справитесь. Потом когда кончаться тяжелые долечу.

— Поехали, довезу домой. Тебе в какой район?

— Нет, спасибо, лучше останусь тут.

Ночью умирает еще один. Осталось двое безнадежных, Павел можно считать уже выкарабкается. Я должен их спасти, потому что могу! Оба одинаково тяжелые, поэтому чередую. Легкие у одного, легкие у второго. Печень одного, второго. Всё чем я занимался до этого — детские игры. Так я никогда не работал, круглосуточно с перерывом на сон три — четыре часа.

На четвертый день, не дождавшись меня, приехала Настя. Уделил ей двадцать минут, обрисовал ситуацию.

— Этих двоих вытяну, потом легче будет. Буду по графику, вечером дома с тобой. Еще надоем.

— Глупости говоришь. Здорово всё-таки, что ты в Москве. Ещё и жить можно не в казарме.

— Насчет жить, поговорим, когда приеду. А пока извини, нужно работать.

Прошло еще три дня, Паша уже ходил, он оказался мой земляк с Донбасса. За двоих других можно было не опасаться. Проблем еще много, но прямо сейчас не умрут. К вечеру сижу, ужинаю с Ирой, подумываю, а не пойти ли домой? Заходит Николай Петрович, главврач. По военной привычке вскакиваю.

— Да сиди ты. Приятного аппетита. Заходил в палату к твоим подопечным. Невероятно, ты это сделал! Просто чудо.

— Чудо и есть. Раз мне дано, должен помогать людям.

— Завтра воскресенье, едешь сейчас домой и до понедельника не вздумай появляться. Отоспись, с девушкой погуляй. С Бурденко звонили, интересовались как дела. Тоже ждут тебя, но у меня больные тяжелей. Так что еще недельку тебя поэксплуатирую.

Время уже позднее, ювелирные магазины закрыты. А я как бы предложение собрался делать, а как без кольца? Ладно, ограничусь букетом.

Около метро замечаю двух цыганок, подходят к одиноким прохожим. Сначала подумал — предлагают гадание, подойдя ближе заметил, как одна показывала мужику что-то блестящее. Ясно, бижутерию под видом золота впаривают. А может… взять колечко простое, главное ведь символ. Обручальное на свадьбу куплю уже настоящее. Подхожу сам к ним, заметив форму (так и не переоделся) они сначала напряглись, увидев погоны рядового сразу засияли.

— Солдатик, золотой мой, всё знаю, идешь к девушке, подарок нужен — затараторила старшая из цыганок. Вторая молодая, совсем девчонка изображала радость от моего появления. Психологи они хорошие, но я не боюсь — сам кого хошь загипнотизирую.

— Бахталэс дэкусарэ чавелэ (добрый вечер цыгане).

— Бахталэс — чуть растерялась цыганка, вторая почему-то засмеялась.

— Сыр тут кхарэн? (как тебя зовут) — обращаюсь к молодой. Фраз знаю немного, использую какие могу, для установления контакта.

— Рада — отзывается та. А ничего так, приодеть, стрижку сделать… О чём я думаю?

— Рада, значит радость. Красивое имя. И ты красивая. У меня девушка такая же, как ты красавица. Вот собираюсь предложение ей сделать. А кольцо не успел купить. Понятно, что у вас золота нет, может просто красивое колечко найдется?

— Почему нанэ? Для тебя найдем дорогой — ожила старшая.

— Сыр тэро чаюри? — проявляет интерес Рада.

— Настя.

— Бахталы тэро Настя, лачо ром. — отдает мне комплимент цыганочка. (счастливая твоя Настя, хороший муж будет).

Вторая, тем временем достает колечко и сережки. На вид неплохие, но даже я могу понять что бижутерия. Не успеваю ничего сказать, Рада отводит руку матери (или старшей сестры, очень похожи они). Затевают между собой спор на цыганском, на такое моих знаний не хватает. Мелькают слова — санакуно ангрусты (золотое кольцо), гаджо (так называют всех не цыган), другие знакомые, но смысл уловить не могу. Тем не менее, делаю умный вид, словно понимаю. Наконец приходят к какому-то решению, старшая уходит, Рада остается со мной.

— Подожди немного, поможем тебе — улыбается уже по-другому. Глаза теплее стали — Только совет я тебе дам, можно?

— Хорошему совету всегда рад.

— Не говори по-цыгански с ромами. Не любим мы, когда гаджо на нашем говорит. Поздороваться можешь и хватит.

— Спасибо, учту — странно, отец Ленки о таком не говорил.

Цыганка вернулась быстро, протянула мне узенькое колечко с красным камешком. На вид симпатичное. Внимательно рассматриваю, состав однородный, проба присутствует. Камешек, похож на гранат, но не факт. Если и подделка то хорошая, носить не стыдно будет.

— Не сомневайся, не обман — тихо говорит Рада — Мы тут всё время, захочешь, найдешь.

— Сколько?

— Сто пятьдесят рублей — озвучила цену старшая.

— Не много? — торговаться лень, но явно ведь завышено.

— Нам тоже заработать нужно — опять Рада — А я заговорю колечко, твоя девушка никогда от тебя не уйдет.

— Спасибо, лучше обойдемся без заговоров. Держи — протягиваю ей деньги.

— Не хочешь заговор, давай погадаю — старшая цыганка берет за руку. Фиг с ней, больше все равно не дам ничего. Смотрит на руку, потом берет вторую, рассматривает внимательно и… уходит ни сказав ни слова. Рада делает удивленное лицо и бежит за ней, останавливает и что-то энергично обсуждают. Интересный спектакль, сейчас будут рассказывать о ожидающих меня бедах и как это дорого стоит их предотвратить. Через пару минут Рада возвращается, вторая скрывается в метро.

— Извини, гадание не получится, не спрашивай ничего только. Будет что нужно, подходи, я вечером всегда тут.

Прощаюсь с ней, иду дальше размышляя. Явно рассчитывают на любопытство и еще одну встречу. Пусть ждут, если только в постели встретиться… Тьфу блин, я предложение делать собрался, а о других думаю. Коробочки нет, нужно как то романтично сделать. Что у цыганок купил, естественно не скажу, женщины к этому с предубеждением относятся. Цветы беру на выходе из метро. Двери открывает тётя Оля. Точнее Ольга Николаевна.

— О, вот это сюрприз! А Настя к тебе поехала! — сообщает она.

— Ко мне? Давно? Позвонить не могла сначала?

— С час назад. Ты тоже не позвонил.

Да, хотел сюрприз сделать. Она, похоже, тоже. Ладно, ждем. Пока душ приму.

Уже вытираясь, слышу Настин голос. Быстро она, обматываюсь полотенцем, выхожу. Настя бросается на шею, обнимаю её, целуемся. Полотенце соскальзывает с бёдер, оказываюсь голым, тётя стоит в дверях кухни без капли смущения осматривает меня. У меня от объятий еще и увеличение в объеме произошло в некотором месте.

— Да, есть на что посмотреть — комментирует она — Всё как говорится при нём!

— Оля! — возмущается Настя, прикрывая меня полотенцем — Своего заведи и рассматривай! А ты почему не позвонил что приедешь? — набрасывается уже на меня.

— А ты позвонила? Так что нечего, ничья. И вообще… иди на кухню, жди, я сюрприз делать буду.

Одеваюсь, беру одну розу, продеваю кольцо в стебель. Больше ничего не придумал, топаю на кухню. Настя с тётей пьют чай. Это она так сюрприз ждет? Останавливаюсь перед ней, как-то не так получается, она за столом, боком ко мне. Видимо почувствовав серьезность момента, Настя поднимается. Встаю на одно колено, протягиваю двумя руками розу с кольцом.

— Анастасия! Я тебя люблю и не могу без тебя жить! Прошу, выходи за меня замуж!

Настя захлопала ресницами, взяла розу, из глаз закапали слезы. Крупные такие, я растерялся.

— Ты что? Скажи что-нибудь. Ты согласна?

— Конечно да, глупенький! — и спрятала лицо у меня на груди.

Тётя Оля тоже зачем то потерла глаза. Потом не удержалась от остроты.

— А с полотенцем бы лучше получилось!