Чёрные такси

23

Попытки Эйнштейна взломать компьютерную систему «Скиддер» ни к чему не привели. Им просто необходимо проникнуть в банк. А значит, без помощи Джулии не обойтись.

Джулия колебалась. Твердила, что ни за что не пойдет туда, пока не получит некие таинственные «документы», которые один из бывших коллег хранит у себя в квартире. И вообще, как она пройдет через охрану в вестибюле «Скиддер-Бартон» или в отдел корпоративных финансов на девятнадцатом этаже, ведь ее сразу узнают?

Эйнштейн тотчас понял, что нужно воспользоваться обширными талантами торогудовского клана. В Лондоне не существовало квартиры, которая могла бы противостоять магии отмычек Майка Торогуда, а сестра Терри, Лорна, наверняка сумеет загримировать Джулию до неузнаваемости. Терри позвонил в салон Лорны и вызвал ее домой к Лену для первой пробы. Она усадила Джулию в гостиной и провела расческой по ее волосам. Все ждали приговора.

— Да, надо сделать ей стрижку и укладку, а затем превратить в блондинку… — Она похлопала Джулию по ссутулившимся плечам. — Не волнуйся, дорогая, после я приведу волосы в прежний вид.

Терри увидел, что сестра чем-то обеспокоена, и спросил, в чем дело. Лорна замялась:

— Дело не в одежде, можно взять что-нибудь из моего гардероба… и не в манере говорить, ты уверял, что она здорово умеет подражать, так что с этим проблем не будет…

— Тогда в чем дело Лор? — в замешательстве спросил Терри.

— Ты разве не видишь, как она ходит? Будто аршин проглотила. — Лорна снова похлопала Джулию по плечу. — Не принимай это близко к сердцу, дорогая. Ты не виновата, так уж тебя воспитали. И когда на высоких каблуках, она ставит их прямо. Здешние девушки никогда так не делают, мы всегда ставим каблуки чуть под углом.

Терри поддакнул:

— Да, Джул, колеса у наших девчонок как у старой машины, так сказать с «положительным развалом», верх шины выдается сильнее, чем низ.

Джулия испепелила его взглядом:

— Терри, ты единственный человек на свете, который способен приплести машины к обсуждению высоких каблуков. Лучше заткнись и предоставь это дело Лорне.

Лорна одобрительно кивнула.

— Правильно говоришь, дорогая. Теперь последи за мной, а потом встань и пройдись сама.

Она прогулялась по комнате, стоптанные белые каблуки выгибались, как яхтсмены на крепком ветру. Джулия с сомнением наблюдала за ней.

— Как ты это делаешь? — Джулия встала, сделала несколько неуверенных шагов и тотчас с непривычки подвернула ногу. — Господи, как трудно. Все равно что заново учиться ходить.

Терри ухмыльнулся:

— Если тебе так трудно, может, на четвереньки станешь? Лорна добудет вторую пару туфель для передних ног.

Джулия пропустила его реплику мимо ушей, сосредоточившись на освоении этой странной походки. Лорна старалась подбодрить ее:

— Уже лучше. Скоро поймаешь. А там пойдет как по маслу, не забудешь больше. Это как на велосипеде ездить… Ну а как управишься с каблуками, займемся бедрами.

Джулия замерла как вкопанная и повернулась к Лорне:

— Моими бедрами? А с ними что не так?

Лорна задумчиво почесала затылок: как бы лучше сказать?

— Ничего плохого. Бедра у тебя красивые, ничего не скажешь. Так почему бы их не использовать? Покрути ими немного.

— Как это? Покажи.

Лорна показала. Для Джулии это было еще потруднее каблуков.

— Покажи еще раз…

Лорна снова прошлась по гостиной, утрируя покачивания для иллюстрации сути. Терри облизнулся.

— Теперь твоя очередь, Джул. Не забудь, это весьма полезно во многих ситуациях.

— Терри, выйди из комнаты.

— Ты не можешь показать мне красную карточку, когда я получаю столько удовольствия.

— Тогда заткнись…

Джулия сделала несколько шагов, словно копируя Мэрилин Монро в игре-шараде. Ритм неправильный, неестественный. Лорна решилась на прямое вмешательство.

— Давай еще раз, дорогая. Расслабься, как только можешь. Я положу руки на твои бедра и буду их двигать, пока ты не ухватишь.

Лорна стала у Джулии за спиной, и они вместе осторожно двинулись вперед. Раскачивать бедрами оказалось сложнее, чем думала Лорна, легче было направлять ягодицы. И дело пошло на лад. Терри забыл, что дал слово помалкивать.

— Вот это да!.. Вам, девочки, стоит брать за это плату.

Девушки резко остановились. Джулия указала на дверь. А Лорна произнесла:

— Красная карточка.

Напряжение не ослабевало, и Чарлзу Бартону стало невмоготу. Коварные демоны вынудили искать сочувствия и нарушить запрет на обсуждение дел «Скиддер-Бартон». Не говоря ни слова, Патриция и девочки встали, взяли с обеденного стола свои тарелки и оставили его томиться одного. Он был так зол и несчастен, что поздно вечером в субботу вернулся в Лондон и в одиночестве провел унылое воскресенье. Все рушилось. Нервы измотаны, волосы выпадают, резкая потеря веса состарила его лет на десять. И как только развернешь газету, непременно видишь физиономию брата, смеющегося над ним.

В понедельник в банке к нему зашел шеф глобального маркетинга «Скиддер», который признался, что ставка на мексиканские облигации оказалась катастрофической ошибкой. Вместо того чтобы неделю назад продать их с умеренным убытком, он продолжал за них цепляться. Речь председателя Федерального резервного банка смела последние запруды, поддерживавшие курс, и с этой минуты облигации начали свободное падение. Банк потерял восемьдесят миллионов долларов. Чарлз знал, какой шум поднимется, когда это выйдет наружу: еще одна катастрофическая неудача руководства «Скиддер-Бартон».

А в довершение всего Ричард Майерс, Джулиан Литгоу и еще трое директоров корпоративных финансов объявили, что уходят в «Шредер».

— Почему? — Иного вопроса у него не было.

— Вам действительно непонятно? — До сих пор Майерс всегда относился к Бартону с почтением. Теперь же тон был совершенно другой — решительный, почти дерзкий. — Ладно, Чарлз, я объясню. Репутация банка пала так низко, что становится стыдно работать здесь. Никто в Сити не верит, что через год мы еще сохраним независимость, и, откровенно говоря, мы пятеро не желаем работать на швейцарцев.

Бартон встрепенулся.

— Эрнст Лаутеншюц заверил меня, что Цюрихский банк останется лояльным акционером.

Майерс фыркнул, отмел это замечание и продолжал:

— Возможно, мы бы остались, если бы в отделе сохранились благоприятные условия для работы. Но с тех пор как вы привели Селларса, коллегиальная атмосфера разрушилась. Его команда даже не сообщает остальным, над какими сделками работает.

— Они говорят то же самое о вас.

— Почему мы должны сообщать, если они этого не делают?

Бартон задал еще несколько вопросов, выигрывая время, пытаясь оценить, твердо ли они намерены уйти или это просто предлог для переговоров. Он должен удержать их, если сможет, не потому, что они очень уж талантливы, но чтобы предотвратить новую шумиху в прессе. С предельной деликатностью он задал главный вопрос:

— Итак, Ричард, вы решительно переходите на новые пастбища, или нам есть о чем поговорить?

Майерс торжествующе улыбнулся. Он бы расстроился, если б Бартон просто принял их отставку. Как все террористы из Сити, сей квинтет заранее подготовил список своих требований. Предложение, полученное от «Шредер», было приемлемым, хотя и не роскошным вопреки их надеждам. Однако оно было вполне хорошим, чтобы обеспечить им твердые позиции против Чарлза Бартона. Они держали его в тисках и могли прижать, как вздумается. После всего, что вынес за недавние месяцы, Майерс теперь наслаждался каждой минутой.

— В общем-то, Чарлз, нас вынуждают уйти.

— Вы уже подписали?

— Пока нет. Мы готовы обдумать предложение остаться, но лишь при условии, что вы удовлетворите наши требования.

— Например?

— Ну, во-первых, вознаграждение. «Шредер» не скупится. Нам гарантируют по миллиону фунтов каждому в течение трех лет.

Бартон, конечно, догадывался, что сумма здорово завышена, но доказать он ничего не мог. Да и что проку? Сейчас не время балансировать на грани войны.

— Если проблема прежде всего в деньгах, я уверен, мы в состоянии ее решить.

— Я бы не сказал, что «прежде всего». Дела не будут идти успешно, пока здесь Роско Селларс. Чтобы мы остались, он должен уйти.

В сущности, Бартон этого ожидал. Если бы все зависело от него, он бы тотчас согласился. Достижения у Селларса пока весьма невелики. Дело в швейцарцах, они по-прежнему благоволят американцу.

— Я должен подумать. Что-нибудь еще?

Пятерка переглянулась. Бартон чувствовал: сейчас он услышит самое жесткое из всех условий.

— Последний вопрос касается руководства банка.

— И в чем дело?

— Вам прекрасно известно, что говорят газеты и аналитики. Вы не можете впредь совмещать посты председателя и директора-распорядителя.

— Что вы предлагаете? — ледяным тоном процедил Бартон. Какая наглость! И от кого — от третьесортного сотрудника.

— Вы останетесь председателем, но текущее руководство банком передадите… кому-нибудь другому.

— Например?

— Мы много размышляли об этом. И не видим в других банках подходящего кандидата, который согласится навести здесь порядок.

— Так что вы предлагаете, Ричард? — Бартон прекрасно понимал, что последует.

Ричард Майерс передал слово Джулиану Литгоу.

— Мы считаем, что единственный способ восстановить репутацию «Скиддер» — сделать упор на корпоративные финансы. Назначение Ричарда директором-распорядителем станет верным знаком.

Майерс скромно изучал свои руки, а Чарлз Бартон отчаянно старался обуздать гнев. Мало ему мексиканских потерь, так еще и этот удар! Выбрали подходящий момент. Он с радостью послал бы их к чертовой матери. Но, увы, все не так просто.

— Вы можете дать мне время подумать?

Майерс великодушно усмехнулся. Похоже, путч удался, они свое получат. Господи, а ведь Бартон сломался. Хотя дело еще не завершено, ослаблять хватку нельзя.

— Мы должны ответить «Шредер» к концу сегодняшнего дня. У вас есть время до пяти часов.

Бартону пришлось вызвать Лаутеншюца к телефону с совещания правления Цюрихского банка. Он изложил швейцарцу первые два требования, но о третьем умолчал. Не хотел обсуждать собственное положение, пока это не неизбежно. Все решилось очень быстро. Лаутеншюц без колебаний заявил, что Селларса нужно удержать любой ценой, а потеря англичан его, похоже, не волновала.

Оба повесили трубку. В Лондоне Чарлз Бартон вызвал к себе начальника отдела по связям с прессой, чтобы разработать план ограничения ущерба. И только потом позвонил удивленному Майерсу и сказал, что не будет возражать против их ухода. В Цюрихе Эрнст Лаутеншюц подождал, пока повестка дня будет исчерпана, и объявил о благоприятном развитии событий. Огласка денежных потерь и утечки кадров наверняка снизит цену «Скиддер» и к Рождеству подорвет упорство семьи Бартон. Время для удара выбрано идеально.

Джулия прогнала Терри в постель и еще часа два училась ходить. После нескольких бокальчиков вина стало получаться естественнее. Впрочем, у нее есть время довести походку до совершенства. А сейчас надо побеспокоиться о других вещах.

После двух она тихонько юркнула к Терри в постель. Он повернулся к ней, легонько ткнул в грудь, улегся на другой бок и безмятежно захрапел. Завтрашний день его будто и не тревожил, хотя ему ведь не придется взламывать дверь и лезть в квартиру, он будет только за рулем такси. Джулия лежала с открытыми глазами и беспокойно размышляла. А вдруг, когда они выйдут, дом будет окружен полицией? Или Майк растерял сноровку? Или их запечатлеет видеокамера в подъезде? Спасут ли ее темные очки и парик? Она все больше нервничала, но в конце концов забылась тяжелым сном.

Хорошо хоть, что не надо вставать спозаранку, Надо, чтобы Роско наверняка выехал в офис, поэтому они решили подождать до десяти.

Майк приехал в девять, и за чашкой чая они еще раз обсудили план. Терри насчет плана не слишком волновался, он думал о другом.

— Джул, раз уж мы с Майком рискуем свободой, нам бы нехудо знать, зачем тебе так нужны эти бумаги.

Джулия прихлебывала чай, не говоря ни слова. Терри уже который день приставал к ней с этим и был весьма близок к отгадке.

— Небось любовные письма, непристойные любовные письма. А может, фотографии. В голом виде. Как думаешь, Майки?

Майк дружелюбно осклабился:

— Мне без разницы.

— Если это фотокарточки, можно бы употребить их вместо рождественских открыток, а, Джул?

Джулия посмотрела на часы:

— Не пора ли нам ехать?

Время пока не подошло, и она еще двадцать минут терпела насмешки.

Терри высадил их в сотне ярдов от дома, кивнув на боковую улочку, где будет их ждать. Когда они зашагали к красивому, украшенному лепниной зданию, Джулия искоса взглянула на Майка. Усилия надлежащим образом одеть его успехом не увенчались. В галстуке он явно чувствовал себя как висельник с петлей на шее, тесный воротник тоже мешал, и он поминутно дергал за него, словно мальчишка в первый школьный день. Джулия молила Бога, чтобы консьерж не слишком внимательно разглядывал ее «помощника».

Полчаса назад она позвонила совершенно наудачу, представилась секретаршей мистера Селларса и сообщила консьержу, что квартиру мистера Селларса посетят художник по интерьеру Люсинда Найтингейл и ее ассистент. Когда консьерж принялся твердить, что впустит их только по прямому указанию мистера Селларса, Джулия небрежно заверила, что у мисс Найтингейл есть запасные ключи. Говоря это, она с сомнением покосилась на старые кредитные карточки и острые металлические штыри, которые Майк рядком разложил на кухонном столе.

Когда они поднимались по лестнице, сердце у Джулии бешено колотилось. Майк, напротив, выглядел вполне безмятежно. Первой идет она, заговаривает зубы консьержу. Очки были до того темные, что она не разобрала, мелькнуло ли в его глазах подозрение. Вдруг их ждет ловушка? Вдруг он перезвонил Селларсу в банк для проверки? Но сейчас уже поздно думать об этом, консьерж показал им на хлипкий старый лифт.

На пятом этаже они прошли по широкому коридору, отыскали нужную квартиру и позвонили в медный колокольчик. Если там уборщица, все пропало.

Никто не отозвался. Они огляделись по сторонам. Джулия кивнула Майку, тот вытащил один из инструментов и стал поворачивать его в замочной скважине. Десять, пятнадцать, двадцать пять секунд. Не получилось. Он попробовал другую отмычку. Ну, давай. Опять ничего. Потом послышался щелчок, и первый замок сдался. Теперь второй. Еще полминуты. Джулия думала, что сердце у нее вот-вот выскочит из груди. Пожалуйста, Майки! Лифт пополз вниз. Что, если это жилец с пятого этажа или, хуже того, консьерж, решивший их проверить? Ну же, Майк, давай.

Он отложил отмычку и принялся водить пластиковой карточкой вверх-вниз в прорези вдоль косяка. Лифт уже близко. Придется бежать к лестнице.

Двери лифта открылись в тот самый миг, когда Майк сладил с замком. Кто бы ни появился из лифта, он увидит только исчезающую женскую спину…

Внезапно раздался пронзительный звук.

Господи, почему она об этом не подумала? Ясно же, что квартира на охранной сигнализации. Через тридцать секунд поднимется суматоха…

Вой сирены, казалось, заполнил весь дом.

Чертов Майк, он-то должен был догадаться. Наверняка уже имел дело с сигнализацией.

Да, имел. Заурядная штуковина, он даже не счел нужным о ней упомянуть. Не говоря ни слова, он спокойно проследил источник шума, открыл деревянный шкаф и нажал на панели четыре цифры.

Вой прекратился. В странной тишине Джулия слышала только, как стучит ее сердце.

— Как ты узнал код? — прошептала она.

Майк широко улыбнулся.

— Ты говорила, что жилье арендовано, верно? В здешней округе все пользуются услугами одного и того же агента. Пока ты спала прошлой ночью, я ненадолго заглянул в его картотеку. Ключей там не было, а вот список кодов нашелся.

Джулия восхищенно улыбнулась, и они принялись осматривать квартиру. У нее было неприятное предчувствие, что Роско хранит коллекцию возле постели, поэтому сперва она обыскала его спальню.

Ничего. В двух других спальнях тоже пусто. Майк между тем направился прямиком к старинной конторке в небольшом кабинете. Через десять секунд все ящики были открыты. Поскольку он понятия не имел, что искать, то подождал, пока Джулия осмотрит спальни и придет к нему. Она торопливо перебрала стопки бумаг, хотя пальцы в перчатках действовали медленнее, чем без них, и отрицательно качнула головой.

Поиски переместились в большую гостиную. Мебели там было немного, так что осмотр длился недолго. Где же еще искать? Укромных мест почти не осталось. Майк пошел в столовую, а Джулии достались прочие помещения. Кухня? Маловероятно. Ванные комнаты? Смешно, но на всякий случай она проверила туалетные шкафчики. И почти отчаялась, когда из столовой донесся триумфальный возглас. Джулия бросилась туда. Майк заглянул за абстрактную картину в пурпурных тонах и обнаружил стенной сейф. Замок простой, с насечками. Джулия знала, что у Майка при себе стетоскоп, но тут даже этот пустяковый прибор не понадобился. Без всякого стетоскопа Майк слышал легкие щелчки, когда зубцы попадали на нужное место, и через две минуты сейф был открыт. Когда Майк посторонился, чтобы дать Джулии глянуть внутрь, зазвонил телефон.

Может, это консьерж? Если да, то поднимется ли он в квартиру, не получив ответа? Лучше поскорей убраться отсюда. Дверца у сейфа была небольшая, но внутри он расширялся, что гарантировало от попыток вытащить его целиком. Словно собака, роющая нору, Джулия запустила руки в сейф, вытащила целую охапку бумаг и бросила на пол. Зазвонил дверной колокольчик.

О черт!

— Майки, ответь. Скажи, что все в порядке и мы сейчас уйдем.

Еще одна охапка, еще, еще. Целая гора на полу. Может, то, что она ищет, на самом дне? Да, вот он, маленький альбом в кожаном переплете. Она рывком открыла его. Женщины, женщины, женщины, голые, озорные. Господи, сколько же их! И где она сама? Джулия торопливо листала альбом.

Из холла доносился голос Майка: он старался спровадить консьержа. Похоже, тот что-то заподозрил, и Майк не может его убедить. Дальше, дальше, блондинки, рыжие. Дальше. Вот: целая омерзительная страница, посвященная ей. Сорвав прозрачную пленку, она выхватила карточки, засунула в карман жакета и хотела было швырнуть альбом в сейф, но сообразила, что другие девушки могут оказаться в таком же положении, а она имеет шанс избавить от стыда и их. И альбом перекочевал в сумочку.

Она замерла и прислушалась. Похоже, Майк проиграл, и консьерж настоял на проверке. Куда он пойдет вначале? Кажется, начал с другого конца квартиры. Она судорожно принялась собирать бумаги и запихивать в сейф. В основном это были свидетельства на акции и облигации, бесспорно целое состояние…

Неужели консьерж идет сюда? Майки старался вовлечь его в разговор, а тем самым замедлить обход и выиграть для нее драгоценные секунды. Она засунула в сейф последнюю пачку. И уже закрывала дверцу, когда заметила большой пергаментный конверт с шапкой — «Хок интернешнл». С ними-то у Роско какие дела? Она схватила конверт, захлопнула дверцу и поспешно крутанула замок.

Консьерж раздражался все больше. Ему очень не нравился этот «помощник дизайнера», а чушь насчет наводок на скачках выводила его из себя. Что этот тип задумал и почему старается не пропустить его в столовую? Хватит церемониться, он решил пройти и пройдет.

Странно. Что здесь было? Комната выглядит вполне нормально. Все вроде на месте. Хотя почему женщина так резко отвернулась, когда он вошел, и опять надела темные очки? Он внимательно осмотрелся. Все в порядке, только эта ужасная пурпурная картина слегка перекосилась.

Он подошел, поправил ее, потом оглядел девушку. Очки придавали ей зловещий вид. А на руках перчатки. Конечно, на улице холодно, но не странно ли, что она до сих пор в перчатках, через двадцать минут после того, как они вошли в дом? Господи, так, может, это… Он опомнился, здравый смысл подсказывал, что будь они грабителями, то наверняка бы давным-давно обчистили квартиру. Но все равно он им не верил.

— Если не возражаете, мисс, я хочу, чтобы мистер Селларс лично подтвердил, что он не против вашего пребывания здесь. Я пытался позвонить ему через несколько минут после вашего прихода, но его секретарша в банке принимала голосовую почту. Позвоню тамошнему оператору и попрошу разыскать его. Это не займет много времени.

Джулия холодно улыбнулась.

— В этом нет необходимости. Мы закончили. Благодарю вас за помощь.

Консьерж кивнул и проводил их к выходу. Хорошо, что он не поленился проверить. Перед Рождеством самое время показать жильцам, как он заботится об их собственности. Некоторые из них люди весьма щедрые, и если мистер Селларс так много зарабатывает, как говорит молва, глядишь, и отвалит пару сотен фунтов. Смешной ассистент подколол его, напомнив о необходимости включить охранную сигнализацию. Консьерж никогда не имел с нею дела и велел ему сделать все самому. Затем они нахально вышли в коридор и зашагали прочь, предоставив ему запирать дверь своими ключами.

Он вместе с ними съехал на лифте вниз и удостоверился, что они убрались из его владений. Глядя на удаляющиеся спины, он с удовлетворением подумал, как ловко с ними управился. Если они действовали законно, жаловаться им не на что: он не грубил и работать им не мешал. А если это жулье, он, возможно, предотвратил ограбление. На миг у него мелькнула мысль позвонить в полицию. Но что он скажет, раз из квартиры, по всей видимости, ничего не пропало?

Нет, он просто расскажет все мистеру Селларсу, когда тот вечером вернется домой, и если что-то не так, мистер Селларс сам сообщит в полицию. Он не слишком хорошо разглядел девушку, но прекрасно разглядел парня.

Роско вернулся домой около девяти. Когда консьерж рассказал ему эту историю, он потемнел как туча. Без слова благодарности ринулся к лифту, но ждать не стал, буквально взлетел вверх по лестнице.

Через десять минут он позвонил и спросил, как они выглядели. Вполне естественно, консьерж прежде всего описал мужчину. И мистер Селларс, похоже, был очень недоволен, что он не смог толком ничего сказать о женщине. Даже цвет ее волос забыл.

Но что самое удивительное, мистер Селларс хотя и был в ярости, однако в полицию заявлять не стал. Чудные все-таки эти американцы.

Мэри Лонг сидела, сцепив ладони, и крутила большими пальцами. Больше, черт побери, делать нечего. Дважды она просила Ханта вывести ее из бригады, и дважды он отказал. Она была уверена, что он мстит ей не только за недостаток повиновения, но за все, символом чего ее считал. Для нее Хант был ничтожеством, поборником старого подхода «хватай и сажай», когда все правосудие сводилось к процентам, а невиновные попадали в сети вместе с негодяями. Пользуясь уважением большинства сержантского и рядового состава, Хант славился тем, что недостаток улик не мешал ему засадить обвиняемого. Годы работы в подразделении по борьбе с наркопреступностью стали легендой: по рассказам, благодаря его ловким манипуляциям с пакетиками крэка удалось избавиться от многих страждущих дилеров.

Мэри не была столь наивной и чванливой идеалисткой, как думал Хант. За шесть лет службы она видела слишком много доверчивых присяжных, слишком много велеречивых адвокатов, чья словесная казуистика выгораживала клиента, и не обольщалась насчет исправной работы судебной системы. Она понимала разочарованность коллег и соблазн пойти легким путем. Но не желала лично участвовать в фальсификациях. Продвижение в верхи полицейского руководства не принесет удовлетворения, если она добьется этого, нарушая закон, который клялась защищать.

В который раз она размышляла о Марти Салминене. Он, конечно, не вызывал ни малейшей симпатии, но обошлись с ним несправедливо. Она знала, что прокуратура озабочена слабостью доказательств, и опасливо прикидывала, как поступит Хант, если они пригрозят прекратить дело. Просто пожмет плечами, освободит финна и возобновит расследование? Иными словами, проглотит обиду и поставит крест на своей карьере? Чутье подсказывало, что Хант жаждет яркой лебединой песни, а может, и большей востребованности. Если его загонят в угол, сможет ли он вытянуть из рукава новую неопровержимую улику, которая, как по волшебству, обратит шаткое дело во вполне надежное?

Каковы же здесь возможности? Отпечатки пальцев в такси отпадают, слишком поздно. Извлекать на свет орудие убийства рискованно, если, конечно, не найдется сообщник среди судебных медиков. Новый свидетель, который видел, как Марти выходил из такси? При желании Хант легко это устроит. У него сотни связей с преступным миром, и эти люди помогут ему — в обмен на давнюю или будущую услугу. И она не сможет этому воспрепятствовать. Хотя…

Сегодня вечером она свободна и ничего особенного не планирует. Не стоит ли поинтересоваться, дома ли Терри Торогуд и не готов ли он с нею встретиться?

Дожидаясь стрижки, Джулия просматривала юридический комментарий «Файнэншл таймс» насчет Майерса и его коллег. После криминальной утренней эскапады ожидание алхимического превращения в яркую блондинку и вид прямо-таки средневековых сосудов с какими-то белесыми липкими составами действовали успокаивающе.

Она вернулась к отчету об утечке кадров. Попытки «Скиддер» избежать огласки провалились и только усугубили положение. Ясно, что Майерс или его друзья сами вышли на журналистов и постарались выставить себя невинными, чистыми агнцами. Джулия невольно пожалела Чарлза Бартона. Хотя бедняге вообще не стоило бы руководить инвестиционным банком. Но кто сейчас захочет оказаться на его месте? Он совсем один под огнем нападок, безвольно ждет, когда опустится топор. Господи, ну почему он не ушел и не стал счастливо жить в своем чудесном доме в Глостершире? Из тщеславия? Из упрямства? По инерции? Или из превратно истолкованного принципа «положение обязывает»?

Атмосфера в отделе корпоративных финансов наверняка ужасная! Лишенная связей с сослуживцами, Джулия сгорала от любопытства. Ничего, скоро она все узнает. В следующий понедельник они приступят к реализации эйнштейновского плана. Подруга подруги Джин Бишоп работала в агентстве, которое обеспечивало «Скиддер» временными сотрудниками и как раз подыскивало кандидата на вакансию в этот отдел.

Будет ли Роско тогда в банке? Заметил ли он, что из сейфа кое-что пропало? Все-таки здорово, что она взяла и другое. Она была бы полной дурой, если б забрала только свои карточки. Теперь можно обвинить в содеянном любую девушку, даже если она, Джулия, подозреваемая номер один. Хоковские документы нечаянно обеспечили дополнительную маскировку. Вор мог искать именно их и взять альбом для отвода глаз.

Интересно, о чем эти бумаги? Джулия ни слова не понимала по-немецки и передала документы Эйнштейну, который обещал в них разобраться. Она знала, что услуги агентства «Хок» стоят недешево. Что бы ни было в этих немецких бумагах, они наверняка интересны.

В зеркале она увидела Лорну.

— Ну, Джул, пора. Ты готова?

— Конечно, готова, Лорна. Давай порть как следует.

— Сделаем тебе стрижку «Ромфорд-спешиал». А после выпьем чайку и попрактикуемся в речи.