Четвертая воздушная

В соответствии с директивой Ставки Верховного Главнокомандования войскам Южного фронта предстояло разгромить танковую группу Клейста, овладеть Ростовом и выйти на рубеж Ново-Павловск, Куйбышеве, Матвеев Курган, правый берег Миуса. Главный удар должны были нанести 37-я и 9-я армии в общем направлении на Генеральское и Ростов. Перед военно-воздушными силами фронта стояли следующие задачи: громить группировку Клейста, не допуская ее отступления из Ростова, срывать подвоз из Таганрога боеприпасов и продовольствия для неприятельских войск, поддерживать с воздуха действия наших ударных сил, а также кавалерийского корпуса, обеспечивающего их правый фланг, уничтожать немецкую авиацию, особенно на аэродромах.

В условиях раздробленности военно-воздушных сил, когда по существовавшей в то время организационной структуре большая часть авиации входила в состав общевойсковых армий, пришлось поставить перед Военным советом фронта вопрос о более целесообразном оперативном распределении авиачастей. Обсудив этот вопрос с начальником штаба А. 3. Устиновым, начальником оперативного отдела К. Н. Одинцовым и другими руководителями отделов и служб, я доложил наши соображения командующему войсками фронта. Мы считали, что на направлении главного удара следует сосредоточить до 95 процентов всех самолетов. Только при таком условии можно будет прочно удерживать господство б воздухе на всем протяжении наступательной операции.

Я предложил из состава ВВС 12-й армии изъять все авиачасти.

- Сколько же авиации оставить восемнадцатой армии? - спросил генерал Черевиченко.

- Одиннадцать экипажей.

Командующий довольно долго смотрел на лежавшую перед ним карту, затем сказал:

- Что ж, пожалуй, правильно. Главные силы надо отдать пятьдесят шестой, тридцать седьмой и девятой армиям. А что остается в моем распоряжении?

- Сто сорок один самолет.

- Значит, пятьдесят процентов?

- Пятьдесят, товарищ командующий.

- Быть по сему, - согласился Яков Тимофеевич. - Правильно ты говоришь, Вершинин, надо авиацию сводить в более крупные группы.

Военный совет утвердил намеченное нами распределение авиационных сил. У нас будет возможность наносить массированные удары по основным группировкам противника.

27 ноября наши войска начали наступление. Однако ни в этот, ни на второй день 37-я армия и кавалерийский корпус желаемых успехов не добились. Противник, ожидая нашего удара, сосредоточил на этом участке крупные силы, создал мощную систему опорных пунктов на высотах, примыкающих к южному берегу реки Тузлов. Только в ночь на 29 ноября 51-я стрелковая дивизия прорвала, наконец, вражескую оборону и подошла к Султан-Салы. Создалась угроза для всей ростовской группировки гитлеровцев.

9-й армии удалось быстрее протаранить все оборонительные полосы противника. К 29 ноября ее главные силы вышли на рубеж Большие Салы, Щепкин, а части, составляющие новочеркасскую группировку, заняли населенные пункты Аксайская и Мясниково. Войска 56-й армии к утру 28 ноября овладели южной окраиной Ростова и завязали бои на улицах города.

29 ноября в четыре часа дня Ростов был окончательно очищен от немецко-фашистских захватчиков. В тот же день воинов-освободителей поздравил с победой Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин. Его телеграмма воодушевила бойцов и командиров на новые подвиги. Они гордились тем, что с честью выполнили возложенные на пих задачи. В частях 9-й и 56-й армий состоялись митинги. Участники боев за Ростов заверили командование, что при преследовании врага они будут драться с еще большим упорством.

Не сумев закрепиться на рубеже Большие Салы, Султан-Салы и Чалтырь-руда, противник начал отход к Миусу.

Поддерживая наступление наземных войск, авиация в период с 27 по 29 ноября наносила удары по танковым и мотомехчастям Клейста в районах Султан-Салы, Большие Салы, Щепкин, Ростов. Помогая пехоте в развитии успеха, авиаторы громили отходящего противника, уничтожали его резервы в районах Куйбышева, Ефремовки и Таганрога, разрушали переправы через Миус, непрерывно бомбили и штурмовали Таганрогский аэродромный узел. За период Ростовской операции на земле было уничтожено 15 и выведено из строя около 30 немецких самолетов,

Вражеская авиация особой активности не проявляла: с 22 по 30 ноября она совершила всего 850 самолето-вылетов. Это свидетельствовало не только о численном превосходстве ВВС Южного фронта, но и о возросшем мастерстве наших соколов.

В небе Ростова отличились сотни советских летчиков. Приведу лишь несколько примеров беззаветного мужества и героизма.

Во время жаркого воздушного боя, который вели с противником воины 630-го истребительного авиаполка, в самолет Вадима Ивановича Фадеева угодил вражеский снаряд. Мотор сразу же отказал. Однако умелый и мужественный летчик сумел довести машину до линии фронта и посадил ее прямо на передовой. В это время фашисты пошли в атаку. Вадим Фадеев выскочил из кабины и с криком "ура!" повел красноармейцев в контратаку. Враг был отброшен, высота, господствовавшая над местностью, снова украсилась алым флагом.

Вскоре после этого боя Фадеев уже на другом самолете вылетел вместе с командиром звена А. Я. Новиковым на разведку. Им предстояло пройти по маршруту Славянск, Краматорская, Константиновская, Артемовец. В районе шахты 32-33-бис противник открыл по нашим истребителям сильный зенитный огонь. Однако советские летчики, умело маневрируя, проскочили через огненную завесу. И тут ведомый Новикова заметил скачущего всадника. Снизившись, Фадеев установил, что это - фашист, и скорее всего связной, который спешит доставить в штаб важное донесение. Не желая расходовать патроны, которые предназначались для боя, летчик зарубил всадника винтом самолета.

Я хорошо знал Вадима Ивановича Фадеева. Это был высокий, стройный парень, с пышной шевелюрой и аккуратно подстриженной бородкой. Добрый, отзывчивый, он пользовался у однополчан уважением и авторитетом. Воевал он смело, даже рискованно. Впоследствии В. И. Фадеев стал Героем Советского Союза.

Штурман 298-го истребительного авиаполка майор Семенишин Владимир Григорьевич, возглавляя семерку самолетов, нанес внезапный и точный удар по немецкому аэродрому, расположенному вблизи Таганрога. При этом было уничтожено семь бомбардировщиков противника. Храбро дрались с врагом командир эскадрильи 55-го истребительного авиаполка Валентин Алексеевич Фигичев и летчик-штурмовик лейтенант Илья Петрович Мосьпанов. Впоследствии все они стали Героями Советского Союза. Об их подвигах я расскажу несколько позже.

Авиация Южного фронта хорошо помогала своим наземным войскам и в период преследования врага от Ростова к Таганрогу. С 27 ноября по 5 декабря она произвела 2230 самолето-вылетов, уничтожила 65 танков, 49 самолетов, 1600 автомашин, 30 орудий, около 6000 солдат и офицеров противника. Особенно отличился в этих боях лейтенант 88-го истребительного авиаполка Петр Селиверстович Середа. В районе Кирпичево возглавляемая им шестерка И-16 нанесла штурмовой удар по вражеской колонне и уничтожила пять автомашин с боеприпасами, а также до взвода пехоты. Девятка "мессершмиттов", пытавшаяся сковать действия нашей группы, не добилась успеха. Несмотря на серьезное повреждение машины, Середа дрался до победного конца. Его примеру следовал и лейтенант Сливка.

...Попытки немцев закрепиться на заранее подготовленных оборонительных рубежах Большие Салы, Султан-Салы, Чалтырь-руда, Хопры были сорваны. Войска Красной Армии продолжали теснить их на запад. И только 5 декабря остаткам разбитой 1-й танковой армии Клейста удалось избежать угрозы полного окружения и удержаться на подступах к Таганрогу.

Надо отметить, что авиация противника действовала тогда довольно активно, стараясь остановить наши наступающие войска. Бои в воздухе не затихали. И все-таки инициатива по-прежнему находилась в руках советских летчиков. Да и численное превосходство в самолетах оставалось на нашей стороне.

Успешным действиям нашей авиации во многом способствовала хорошая работа связистов, которыми руководил военный инженер 1 ранга К. А. Коробков. Узел связи штаба ВВС Южного фронта, развернутый в Каменске, имел постоянные телеграфные линии, с помощью которых непрерывно поддерживалось общение с Новочеркасском, Ворошиловградом, Рафаиловской, Нагольно-Тарасовкой, где находились штабы ВВС 9, 12, 18 и 37-й армий, с вспомогательным пунктом управления штаба ВВС фронта в Красном Сулине, со всеми авиадивизиями и даже некоторыми полками. Кроме того, связь дублировалась по радио и с помощью специально выделенных самолетов.

Весомый вклад в дело разгрома врага при проведении Ростовской операции внесли воины тыла ВВС, во главе которого находился мой заместитель генерал П. В. Каратаев. Это был человек волевой, инициативный и по-хозяйски рачительный. Когда мы готовились к контрудару, он, несмотря на осеннее бездорожье и частые налеты фашистских бомбардировщиков, сумел обеспечить быстрое и четкое сосредоточение наших авиационных частей, организовать бесперебойное материально-техническое обеспечение их. 28, 32, 33, 34 и 80-й районы авиационного базирования (РАБ), имевшие в своем составе 35 обслуживающих батальонов (БАО), располагали обширной сетью аэродромов (около 35). Несведущему человеку, пожалуй, невозможно представить, какой гигантский объем работ выполнялся специалистами тыла. Об их конкретных делах мы поговорим потом более подробно.

Итак, военно-воздушные силы, взаимодействуя с наземными войсками Южного фронта, выполнили задачу, поставленную перед ними вышестоящим командованием. За 16 летных дней они произвели более 3800 самолето-вылетов, сбросили на врага 30 000 бомб разного калибра и 5 135 000 листовок, израсходовали около 730 000 патронов и обычных снарядов, 1000 реактивных. В воздушных боях советские летчики уничтожили 76 вражеских самолетов - 61 в воздухе и 15 на земле. Они разрушили 3 водные переправы, вывели из строя 90 орудий, 2500 автомашин и 140 танков. Наши потери составили 32 самолета, из них в воздушных боях мы потеряли всего пять.

Сражаясь с врагом, авиаторы Южного фронта постоянно следили за напряженной борьбой Красной Армии на всем огромном театре военных действий. С чувством глубокого удовлетворения слушали они сообщения Совинформбюро о победах советских воинов-освободителей под Тихвином, Ельцом, на Керченском полуострове. С особой радостью была воспринята весть о провале немецкого плана окружения и взятия Москвы, об освобождении Калининской, Московской, Тульской и Рязанской областей, а также некоторых районов Ленинградской, Смоленской, Орловской, Курской и Харьковской.

Во всех полках состоялись митинги, посвященные подвигам защитников родной столицы. На них выступали представители штаба и политического отдела воздушной армии. Они разъясняли авиаторам не только военное, но и политическое значение исторической битвы за Москву, подчеркивали, что советский народ под руководством Коммунистической партии сумел преодолеть все трудности, вызванные внезапным нападением на нас фашистской Германии, а главное - изменить в свою пользу соотношение сил. Разгром гитлеровцев под Москвой, отмечали докладчики, положил начало коренному повороту в ходе войны. На полях Подмосковья потерпел окончательный крах блицкриг, перед всем миром была развеяна легенда о "непобедимости" гитлеровской армии.

С великой гордостью за родную партию, за наш могучий народ, его героическую армию выступали на митингах летчики, техники, младшие специалисты, воины обслуживающих подразделений. Они заверяли командование, что не пожалеют ни сил, ни самой жизни во имя победы над фашистскими ордами, во имя освобождения Родины от иноземных захватчиков.

Воодушевленные победами Красной Армии под Москвой и на других фронтах, многие наши авиаторы сразу же после митингов вылетели на боевые задания. Вот что говорилось в сообщении Совинформбюро от 12 декабря: "Наши летчики, действующие на Южном фронте, за один день уничтожили 5 танков, 250 автомашин, 6 штабных автобусов, 4 орудия, 100 подвод с боеприпасами, 18 зенитных пулеметов, 3 миномета и цистерну с горючим".

Через день печать и радио снова широко оповестили о боевых успехах авиации Южного фронта. На этот раз летчики сбили 8 самолетов противника, уничтожили 7 танков, более 200 автомашин, 11 орудий с прислугой, 5 автоцистерн с горючим, более 70 подвод с боеприпасами и истребили около 1000 вражеских солдат и офицеров. Такие же сообщения были 27, 29 декабря. По-боевому отметили наши авиаторы и новый год, уничтожив 240 автомашин, 23 танка, автобус с рацией, 6 орудий и свыше 800 гитлеровцев.

Командиры и политработники использовали все средства для мобилизации личного состава на успешное выполнение боевых задач. Так, например, в частях были организованы читки газеты "Правда" за 3 декабря. В одной из опубликованных там статей говорилось, что заводы, эвакуированные в Заволжье, на Урал и в Сибирь, быстро вступают в строй и уже дают фронту танки, самолеты, пушки, боеприпасы. В подъеме боевого духа авиаторов немалую роль сыграла пропаганда приказа Народного комиссара обороны о преобразовании шести первых в военно-воздушных силах авиационных полков в гвардейские. Среди летчиков, штурманов, воздушных стрелков-радистов, инженерно-технического состава и обслуживающего персонала развернулось соревнование за право называться крылатыми гвардейцами. С радостью встретили авиаторы приказ о введении персональных воинских званий: "техник-лейтенант", "инженер-капитан" н т. д. Это подняло авторитет большого отряда труя.епиков авиации, послужило делу укрепления воинской дисциплины.

В массово-политической работе широко использовались документы о зверствах немецко-фашистских оккупантов на захваченных ими территориях, рассказы очевидцев. Так, жители сел и деревень Ростовской области, освобожденных войсками Южного фронта, поведали авиаторам о неслыханных муках и издевательствах, которые они претерпели от гитлеровцев,

- Наше село Родионово-Несветаевка, - говорил колхозник Михаил Григорьевич Федоренко, - немцы заняли в начале ноября. Ко мне во двор ввалились десять фашистов и заявили, что будут жить у меня. Они распоряжались моим добром, как хозяева, и брали все, что им нравилось. Мне запретили запирать шкаф, сундук. Гитлеровцы забрали у меня муку, мясо, кур, даже сапоги и перчатки. Словом, ограбили дочиста...

Такая же участь постигла жителей сел Астахове и Маяки. А в Нижне-Крепинском фашисты зверски замучили шахтера Трофима Гончарова.

Несколько позже в печати была опубликована нота Народного комиссара иностранных дел СССР "О чудовищных злодеяниях, зверствах и насилиях немецко-фашистских захватчиков в оккупированных советских районах и об ответственности германского правительства и командования за эти преступления". Содержание этого документа наши агитаторы довели до каждого воина. Перед однополчанами выступили и те товарищи, семьи которых побывали в оккупации и на себе испытали "новый порядок". Таким образом, факты, изложенные в ноте, получили живое подтверждение и еще больше усилили ненависть к врагу.

Политическая работа проводилась не от случая к случаю, а повседневно, непрерывно, носила всегда конкретный характер. В конце декабря и начале января она была нацелена на подготовку личного состава авиационных частей к новым наступательным боям.

В очередной, Барвенковской операции войскам и авиации Южного фронта предстояло нанести удар в направлении Павлограда и захватить у Днепропетровска и Запорожья переправы через Днепр. По замыслу нового командующего фронтом генерала Р. Я. Малиновского, сменившего Я. Т. Черевиченко, 24 декабря 1941 года 57-я армия генерал-лейтенанта Д. И. Рябышева должна была после прорыва вражеской обороны развивать наступление через Барвенково на Павлоград, а 37-я армия генерал-.лейтенанта А. И. Лопатина-через Красноармейское на Большой Токмак. Для развития успеха на главном направлении предполагалось использовать 1-й и 5-й кавалерийские корпуса и 9-ю армию, находившуюся в резерве Главкома Юго-Западного направления.

В соответствии с общим оперативным замыслом был разработан и детальный план боевых действий наших военно-воздушных сил. Без учета техники, находившейся в ремонте, они насчитывали 344 самолета, в том числе 180 истребителей, 100 ночных и 55 дневных бомбардировщиков, 9 штурмовиков. Противник уступал нам в бомбардировщиках в полтора и в истребителях в два раза.

Из 31 авиационного полка, которыми располагали ВВС фронта, на правое крыло необходимо было передислоцировать 23. Для этого требовалось подготовить около 30 аэродромов и перебросить ближе к линии фронта 20 батальонов аэродромного обслуживания. Перевозки производились автомобильным и железнодорожным транспортом. Если учесть декабрьско-январскую непогоду - сильные снегопады, заносы, морозы, - то можно ясно представить себе, с какими трудностями пришлось встретиться руководителям и всем воинам тыла.

Не считая автотранспорта, для перевозки тылового хозяйства было использовано 42 железнодорожных эшелона, то есть около 1500 вагонов. И это не удивительно, ибо к началу операции кроме людей, продовольствия, обмундирования, запасных частей, оборудования и расходных материалов было сосредоточено на складах и аэродромах 5178 тонн авиационного бензина, 462 тонны масла, 352 вагона бомб, 40 вагонов снарядов и патронов.

С 25 декабря 1941 года по 12 января 1942 года к приему авиационных частей было подготовлено 27 аэродромов. Но сильные метели вывели их из строя. Для очистки взлетно-посадочных полос руководству тыла пришлось привлекать не только весь личный состав БАО, но и местное население. Кое-где борьба со стихией продолжалась около четырех суток. День и ночь гудели тракторы, скрипели катки, самодельные волокуши, шуршали деревянные лопаты. Красноармейцы, командиры, крестьяне окрестных сел не спали сутками, чтобы привести в порядок аэродромы.

Напряженно работали и все службы штаба, особенно связисты. Для обеспечения управления соединениями и частями при оперативной группе штаба ВВС в Старобельске был организован узел связи. В последующем мы приблизили его к войскам - перевели в Лисичанск. С помощью телеграфа мы имели возможность общаться с оперативной группой Юго-Западного направления, 5-й резервной авиагруппой, 14, 21, 74-й смешанными авиадивизиями и с аэродромом Новая Астрахань. Основной узел, обеспечивающий связь с остальными частями и тыловыми органами, находился в Каменске. Всего работало 14 направлений.

Штабы ВВС наземных армий осуществляли проводную связь с дивизиями и полками. Для дублирования некоторых сообщений использовалось радио.

Авиационные силы между войсковыми объединениями были распределены с учетом поставленных перед ними задач. 57, 37 и 9-й армиям, предназначавшимся для действий на направлении главного удара, выделялось более 70 процентов всех имевшихся у нас самолетов.

Для более четкого взаимодействия авиации с наземными войсками мы направляли в стрелковые дивизии своих представителей. Вопрос вроде бы не сложный, но необходимость такой меры пришлось не только доказывать, но и отстаивать в штабе фронта. Наши офицеры связи должны были систематически следить за всеми изменениями обстановки, за обозначением наземными частями переднего края днем и ночью, чтобы избежать ударов с воздуха по своим. Кроме того, штабы ВВС армий создавали специальные оперативные группы, которые, будучи связаны с наземными оперативниками, постоянно держали летный состав в курсе происходящих событий.

Таким образом, несмотря на изменение районов авиационного базирования, на задержку в пути железнодорожных эшелонов и на неблагоприятные метеоусловия, военно-воздушные силы Южного фронта были подготовлены к боевым действиям точно в намеченные сроки.

В конце декабря и первых числах января авиация противника не проявляла большой активности, но по мере приближения срока нашего наступления интенсивность ее действий стала возрастать. Немецкие воздушные разведчики в поисках мест сосредоточения советских наземных войск обшаривали не только наши прифронтовые тылы, но и забирались в глубину до 100 километров и более. Иногда они появлялись над Старобельском, Ворошиловградом и Ново-Айдаром. Были случаи, когда вражеские самолеты-разведчики наносили по нашим объектам бомбовые удары. Гитлеровцы пытались производить воздушные налеты и на наши аэродромы; правда, эти попытки успеха не имели. Следует еще отметить, что к середине января в составе вражеских ВВС появились итальянские истребители типа Макки-С-200. В бой с нашими самолетами они, как правило, вступали только под прикрытием Ме-109.

Первый этап операции (18-23 января 1942 года) начался мощной артиллерийской подготовкой. Авиация в это время наносила бомбовые и штурмовые удары по огневым позициям вражеской артиллерии, дотам и дзотам, живой силе и другим важным объектам. С переходом наземных частей в атаку она действовала по заявкам общевойсковых командиров. Обычно наши авиаторы наносили удары по целям, расположенным не ближе 600-700 метров от переднего края своих войск. Но если сухопутные части хорошо обозначали передовую и точно выполняли приказ о применении установленных сигналов, то мы уверенно бомбили и объекты, находившиеся всего в 250- 300 метрах от нашей пехоты.

В ночное время передний край обозначался огнями фонарей "летучая мышь" или кострами, удаленными друг от друга на 100-120 метров. Устанавливались также входные и выходные ворота, через которые на определенной высоте проходили наши самолеты. Если зенитчики замечали какие-либо отклонения от установленных правил, они немедленно принимали необходимые меры.

После артиллерийской и авиационной подготовки советские войска перешли в наступление. Обеспечивая продвижение частей 37-й и 57-й армий, наши летчики наносили удары и по переднему краю противника, и по целям, расположенным в глубине его обороны, до рубежа М. Камышеваха, Краснополье-2, Соболевка, Рай-Александровка, Карповка, Барвенково.

Полки, подчиненные непосредственно командованию ВВС фронта, тоже содействовали наступлению войск 57-й и 37-й армий. Их основной задачей было не допустить подхода резервов противника: в первом случае - из районов Славянска и Барвенково, во втором - со стороны Краматорской, Константиновки и Артемовска.

Артемовскую и чистяковскую группировки немцев, пытавшиеся выдвинуться на север и восток, сковывали ВВС 12-й и 18-й армий. Они же поддерживали свои части, наступавшие на Луганское и Дебальцево.

Авиация 56-й армии блокировала Таганрогский аэродромный узел, а также наносила удары по вражеским резервам, выдвигавшимся из населенных пунктов Успенское, Ольховский и Григорьевка на север. Кроме того, ночные экипажи этих ВВС вместе с 66-й и 50-й авиадивизиями бомбили скопления неприятельских войск в Барвенково, Верхополье, Приволье, Артемовск, Славянок, Краматорская, уничтожали гитлеровские самолеты на Мариупольском, Сталинском и Таганрогском аэродромах.

23 января 1942 года начался второй этап наступательной операции, длившийся десять дней - до 1 февраля. В этот период армейская авиация продолжала поддерживать с воздуха свои наземные войска, а ВВС 57-й армии, кроме того, прикрывали конные группы от ударов с воздуха.

Фронтовая авиация уничтожала живую силу и технику противника в районах Барвенково, Михайловка, Черкасская, не допуская подхода его резервов с юга, а также выдвижения немецких частей из Краматорской на Славянок. 21-я смешанная авиадивизия имела дополнительную задачу: прикрывать кавгруппы генерал-майоров А. А. Гречко и Ф. А. Пархоменко при вводе в прорыв. В дальнейшем ей предстояло наносить удары по железнодорожному узлу Краматорская, где скопились вражеские эшелоны с войсками, техникой и боеприпасами.

Активно действовали ночные экипажи 50-й и 60-й авиадивизий дальнего действия. Они непрерывно бомбили заданные объекты, не только уничтожали, но и морально изматывали противника.

Всего за первый и второй этапы наступательной операции было произведено 1827 самолето-вылетов, из которых днем - 1523, ночью - 304.

Небезынтересны данные, свидетельствующие о четкой целенаправленности боевых действий авиации. По войскам противника было совершено 1076 самолето-вылетов, на прикрытие своих наземных частей - 285, на сопровождение бомбардировщиков и штурмовиков - 181, на разведку - 206, по неприятельским железнодорожным объектам - 45, на спецзадания -16, по немецким аэродромам - 12 и на разбрасывание листовок - 6.

С 18 января по 1 февраля в воздушных боях наши летчики сбили 20 бомбардировщиков и истребителей противника и повредили 12. Кроме того, на аэродромах было уничтожено пять самолетов и выведено из строя два. Наши потери составили 19 машин, из них в воздушных схватках только шесть. Это убедительно свидетельствовало о высоком мастерстве советских авиаторов.

Известно, что по ряду причин войска Южного фронта не смогли в полной мере выполнить те задачи, которые были поставлены перед ними. Продвинувшись на 90 километров в глубину обороны противника и образовав барвенковский выступ, они вынуждены были остановиться, поскольку немецко-фашистское командование усилило группу армий "Юг" шестнадцатью новыми дивизиями.

Несмотря на то что операция оказалась в какой-то степени незавершенной, общевойсковые командиры выражали удовлетворение эффективными действиями нашей авиации. "В пункте Котовка, - сообщал заместитель командующего 57-й армией генерал-майор Я. Г. Крейзер, - критическое положение ликвидировала авиация. Ворвавшись в Котовку, танки и два батальона пехоты противника после штурмового налета авиации отступили". Командир 2-го дивизиона 374-го артиллерийского полка майор Лануман передал командиру истребительной авиачасти: "Во время атаки 24 января вашими истребителями был сбит немецкий самолет, который корректировал артогонь 150-миллиметровой батареи... Жму руку и обнимаю летчиков, выполнивших эту боевую задачу". Начальник штаба 5-го кавалерийского корпуса писал: "На всю жизнь остался доволен действиями авиации в районе Андреевка. После ее налета вражеская пехота под прикрытием танков отходила на юг". А вот лаконичное сообщение из 2-го кавкорпуса: "Работа авиации на 25 января 1942 года прекрасна".

Офицер Генерального штаба Красной Армии капитан Шевченко писал, что при наступлении частей на Петровское поддерживающая авиация действовала исключительно хорошо. Противник был деморализован и не мог оказывать сильного огневого сопротивления. "Во время наступления в районе Ворошилове и Сакко-Ванцетти, - информировал начальник штаба 37-й армии генерал-майор Варенков, - наша авиация в течение двух дней произвела 92 самолето-вылета. Летчики уничтожали пехоту и артиллерию противника с малых высот, не давая ему возможности контратаковать советские войска".

Такие донесения, поступавшие в штаб ВВС фронта, говорили, прежде всего, о том, что в январской наступательной операции мы достигли ощутимого господства в воздухе и четкого взаимодействия со своими наземными войсками.

Многие отличившиеся в боях авиаторы были удостоены правительственных наград. О героях воздушных схваток и тех, кто обеспечил безотказную работу боевой техники, периодически писали армейская и фронтовая газеты, о них проводили беседы агитаторы. На примерах авиаторов-ветеранов училось молодое пополнение. Работники штаба ВВС фронта быстро обобщили боевой опыт. Он стал достоянием всех авиационных частей и соединений.

В период Барвенковской операции некоторым нашим летчикам пришлось встретиться в воздухе с новым немецким истребителем. Это был модифицированный Ме-109, то есть Ме-109ф, который по своим качествам превосходил все остальные машины. Чтобы найти наиболее эффективные способы борьбы с ним, мы созвали совещание, пригласили для разговора лучших воздушных бойцов фронта. Обмен опытом позволил выработать соответствующие рекомендации, которые вскоре дали положительные результаты.

Большую роль в воспитании патриотизма у авиаторов, в мобилизации их на решительную борьбу с немецко-фашистскими захватчиками сыграл приказ Народного комиссара обороны No 55 от 23 февраля 1942 года. В нем было дано четкое определение постоянно действующих факторов, от которых зависит победа на войне: прочность тыла, моральный дух армии, количество и качество дивизий, вооружение армии, организаторские способности начальствующего состава. Требования приказа легли в основу всей партийно-политической и боевой работы в Советских Вооруженных Силах.

Памятным событием в жизни личного состава ВВС фронта явилось присвоение некоторым нашим авиачастям звания гвардейских. Лично мне пришлось тогда побывать на торжестве в 5-м скоростном бомбардировочном авиационном полку, преобразованном в 8-й гвардейский. Эта часть дралась с врагом с первого дня войны и отличилась во многих боях. Командовал ею замечательный организатор, смелый и требовательный человек - полковник Котляр Феодосии Порфирьевич.

Перед мысленным взором снова встает эта яркая картина. Личный состав был построен неподалеку от стоянки самолетов Пе-2. Митинг открыл Ф. П. Котляр. В числе наиболее заслуженных летчиков он назвал имена капитанов В. В. Анисимова и Адаменко, старших лейтенантов В. Царькова, Белоброва, Н. И. Застойна и А. Руденко, лейтенанта М. Афанасьева и других. В группе знаменосцев я увидел старшею лейтенанта Н. Ф. Смирнова, который впоследствии стал Героем Советского Союза.

Авиаторы полка торжественно поклялись высоко нести гвардейское Знамя, оправдать почетное звание новыми подвигами во имя Родины.

Такие же митинги состоялись в 7-м штурмовом и 16-м истребительном гвардейских авиаполках. Там на торжествах присутствовали представители штаба ВВС и авиационного отделения политуправления Южного фронта.

Для более оперативного использования военно-воздушных сил дальнюю и тяжелую бомбардировочную авиацию преобразовали в АДД, которая подчинялась непосредственно Ставке ВКГ. Тогда же, в марте 1942 года, были созданы ударные авиагруппы Верховного Главнокомандования (РАГ) для Волховского, Северо-Западного, Западного и Южного фронтов. Эти реформы явились проявлением новой заботы партии и правительства об усилении боевой мощи военной авиации, конкретным подтверждением одного из положений приказа No 55 Наркома обороны: "Было бы, однако, непростительной близорукостью успокаиваться на достигнутых успехах и думать, что с немецкими войсками уже покончено... Не следует забывать, что впереди имеется еще много трудностей. Враг терпит поражение, но он еще не разбит и - тем более - не добит. Враг еще силен".

Глава седьмая. Трудное лето

Весна сорок второго года прошла в подготовке к летней кампании, в ходе которой войскам нашего фронта предстояло организовать оборону южного фаса барвенковского выступа и обеспечить с юга ударные силы Юго-Западного фронта, имевшего задачу окружить харьковскую группировку противника, уничтожить ее и освободить город. Осуществление этого замысла должно было создать условия для последующего развития наступления на Днепропетровск.

По имеющимся у нас данным, немецко-фашистское командование тоже готовилось к наступлению в районах Харькова и Барвенково.

Используя период относительного затишья, руководство ВВС Южного фронта приняло необходимые меры к тому, чтобы пополнить самолетный парк за счет ввода в строй неисправных и поврежденных в предыдущих боях машин и дать возможность летному составу отдохнуть после зимнего напряжения.

Вешние воды размыли полевые взлетно-посадочные полосы, вывели их из строя. Нам пришлось приложить немало усилий, чтобы сконцентрировать почти все самолеты на 3-4 аэродромах, имевших бетонные покрытия. Это явилось серьезной помехой для боевой работы, начавшейся 18 апреля, когда вражеская авиация усилила свою активность.

К тому времени противник располагал 165 бомбардировщиками, 135 истребителями и 30 разведчиками, которые базировались на стационарных аэродромах в Сталине, Запорожье, Кировограде. Немецкие бомбардировщики производили налеты на наши аэродромы, истребители вели с нами воздушные бои, разведчики вскрывали группировки войск 57-й и 9-й армий, собирали сведения об интенсивности движения по армейским и тыловым коммуникациям.

Военно-воздушные силы Южного фронта, противодействуя немецкой авиации, срывали ее планы: прикрывали свои аэродромы, железнодорожные мосты, переправы, штабы и другие объекты, связывали боем истребителей, перехватывали воздушных лазутчиков, вели разведку переднего края и тылов.

Утром 12 мая войска Юго-Западного направления после артиллерийской и авиационной подготовки перешли в наступление, упредив противника на пять судок. В течение трех дней они продвинулись в районе Волчанска до 25, а юго-восточнее Харькова - до 50 километров. 57-я армия под командованием генерал-лейтенанта К. П. Под-ласа и 9-я армия генерал-майора Ф. М. Харитонова тоже приступили к выполнению поставленных перед ними задач. "Однако командование Юго-Западного направления не учло угрозу со стороны Краматорска. Там заканчивала сосредоточение крупная наступательная группировка немецких войск"{20}.

В ходе нашего наступления гитлеровцы продолжали концентрировать и свою авиацию. Теперь у них насчитывалось уже 400 самолетов различных типов. Соответственно расширилась и сеть базирования. Помимо выше упомянутых аэродромов использовались стационарные аэродромы в Днепропетровске и Мариуполе, а также передовые площадки в районах Артемовска, Константиновки, Павловки, Малой Камышевахи, Красной Поляны. Для взаимодействия со своими наземными частями противник мог привлекать и привлекал авиацию Харьковско-Полтавского и Крымского узлов, что значительно увеличивало число самолетов, действовавших против 9-й и 57-й армий.

За период с 10 по 16 мая на Южном фронте было зарегистрировано 625 вражеских самолето-вылетов, из которых 262 приходилось на полосу войск 9-й армии. Этот факт свидетельствовал о том, что немцы уделяют особое внимание частям и соединениям генерала Харитонова.

К исходу 14 мая создались благоприятные условия для ввода в бой подвижных соединений (танковых корпусов) с целью развития успеха и завершения окружения вражеской группировки в районе Харькова. Однако момент был упущен, и наши части, действовавшие на этом направлении, утратили инициативу. Противник же успел перегруппировать свои войска. Утром 17 мая он силами восьми пехотных, двух танковых и одной моторизованной дивизий армейской группировки "Клейст" нанес контрудар из района Славянск, Краматорск по 9-й армии Южного фронта. Против 57-й армии действовало около пяти пехотных дивизий.

Одновременно с наземными войсками противника действовала его авиация. Группы бомбардировщиков, по 15- 25 самолетов в каждой, нанесли несколько последовательных ударов с воздуха по Изюму, штабу 9-й армии и ее войскам в этом районе. Связь с частями и соединениями нарушилась.

Началось неравное сражение. В первый же день немцы прорвали нашу оборону, а к исходу 18 мая продвинулись на север до 40-50 километров. Нависла угроза над тылами 57-й армии и всей ударной группировки Юго-Западного фронта.

К началу Изюм-Славянской наступательной операции противника ВВС Южного фронта располагали 272 боевыми самолетами. Это почти в два раза меньше, чем у немцев. Причем почти все машины были устаревших конструкций: И-16, И-153, Су-2, СБ, Р-5 и другие. 37 новых истребителей мы по приказу Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко передали Юго-Западному фронту.

Таким образом, в момент немецкого наступления войска 9-й и 57-й армий поддерживались и прикрывались всего-навсего 46 самолетами. Правда, положение было быстро исправлено. 17 мая для обеспечения боевых действий наших общевойсковых армий мы перебазировали все наличные части ВВС Южного фронта - 7 полков и 2 отдельные эскадрильи. Они сразу же были использованы для борьбы с наземным и воздушным противником. Кроме того, в полосе 9-й и 57-й армий теперь действовала вся авиация Юго-Западного фронта.

Наши летчики выполняли следующие основные задачи: препятствовали подходу вражеских резервов; прикрывали свои наземные части; уничтожали неприятельские самолеты на аэродромах и в воздухе; громили скопления гитлеровцев в районах Барвенково, Славянок, Грушевка, а затем Протопоповка, Петровская, Вальвенково; вели разведку.

Наибольшая часть авиации, как уже говорилось, использовалась в интересах войск 9-й и 57-й армий, остальная - на участках других объединений. Чаще всего она применялась массированно. Группы штурмовиков посылались на задания под надежным прикрытием истребителей (соотношение самолетов один к двум). Такая предусмотрительность диктовалась обстановкой: без схваток в воздухе не обходился почти ни один полет.

На штурмовку обычно вылетали одновременно две группы общей численностью до 40-50 самолетов. Хотя это и увеличивало интервалы между налетами, зато сами удары были более мощными и результативными. Летчики-истребители вели воздушные бои преимущественно на виражах, чтобы полнее использовать маневренные качества своих машин, атаковали либо сзади сверху и снизу, либо сбоку сверху. Применялись и лобовые атаки. Штурмовики заходили на цель как парами, так и одиночно, но непременно со стороны солнца.

Отважно сражались с врагом летчики 55-го (16-го гвардейского) истребительного авиаполка. Среди них своим мужеством и тактическим мастерством выделялся капитан Покрышкин Александр Иванович. Однажды его группа сопровождала эскадрилью "ильюшиных" на штурмовку немецких танков, скопившихся на опушке леса около города Изюма. "Мессершмитты" пытались расчленить строй "илов" и вынудить их отвернуть от цели, но натолкнулись на мощный огневой щит, созданный Покрышкиным и его ведомыми. Благодаря надежному прикрытию истребителей наши штурмовики сумели сделать три захода и нанесли противнику немалый урон.

На следующий день двадцатку штурмовиков прикрывала группа истребителей того же полка во главе с капитаном П. П. Крюковым. Еще до подхода к цели аэродрому в Сталине - летчики увидели бомбардировщик Ю-88, заходивший на посадку. Крюков вырвался вперед и меткой очередью вогнал его в землю. Во время штурмовки аэродрома было уничтожено около десяти вражеских самолетов.

Слава мастеров огневых ударов прочно утвердилась и за летчиками 7-го гвардейского штурмового авиаполка. В один из майских дней эскадрилья капитана Зуба Николая Антоновича совершила налет на вражеский аэродром. Там стояло около 40 самолетов. В результате внезапной и дружной атаки 12 немецких машин было сожжено и 9 повреждено. Эскадрилья советских штурмовиков возвратилась домой без потерь

Хорошо помню отважного летчика Илью Петровича Мосьпанова, награжденного за боевые подвиги двумя орденами Красного Знамени. 25 мая 1942 года он вместе с лейтенантом Иваном Бойко и младшим лейтенантом Федором Артемовым вылетел на штурмовку крупного вражеского аэродрома возле Константиновки. По данным разведки, там было сосредоточено около 90 самолетов различных типов. К объекту штурмовки "илы" подошли на предельно малой высоте. Поэтому их удар оказался совершенно неожиданным для гитлеровцев. На земле сразу вспыхнуло несколько костров. Начали рваться бензобаки, бомбы, снаряды. Не давая фашистам опомниться, "ильюшины" сделали еще два захода. Пламя охватило весь неприятельский аэродром. И только после того, как все бомбы и реактивные снаряды кончились, советские штурмовики развернулись на обратный курс.

Результат налета оказался отличным: сожжено 26 л повреждено 22 фашистских самолета. Командование представило старшего лейтенанта И. П. Мосьпанова к третьей правительственной награде - ордену Ленина.

19 мая четверка истребителей 40-го полка во главе с лейтенантом Ковалевым прикрывала свои наземные войска. Барражируя в воздухе, летчики заметили большую группу приближающихся "мессершмиттов". Через минуту-другую их уже можно было сосчитать - восемнадцать. Несмотря на более чем четырехкратное численное превосходство врага, советские летчики смело вступили с ним в бой. Искусно маневрируя, Ковалев стремился оттянуть "мессеров" на свою территорию. Немцы нападали яростно, но несогласованно. Воспользовавшись этим, наши летчики сбили сначала один, а затем и второй Ме-109.

Бой продолжался более десяти минут, и все это время четверка храбрецов удерживала инициативу в своих руках. Но запас горючего у них вскоре иссяк. Лейтенант Ковалев пошел на посадку буквально с пустым баком. К нему сразу устремились фашисты, рассчитывая на легкую победу. Но ведомый лейтенант Шуйцов, рискуя жизнью, успел заслонить машину командира от губительного огня. Этот летчик и прежде никогда не испытывал страха в бою. Шесть раз он выходил победителем в единоборстве с врагом. Вот и теперь, защищая Ковалева, герой свято выполнял одну из важнейших заповедей советских воинов: "Сам погибай, а товарища выручай".

Огненные жгуты хлестнули по самолету Шуйцова. Летчик сразу же был убит, а его охваченная огнем машина, точно победный факел, озарила дымный небосвод и врезалась в землю. Бесстрашный сокол пал смертью храбрых, но имя его навсегда осталось в сердцах и памяти однополчан и всех советских людей.

Боевые друзья отомстили врагу за гибель лейтенанта Шуйцова. На второй день четверка И-16, возглавляемая лейтенантом Гуляевым, четырежды ходила на боевые задания. Истребители сопровождали бомбардировщиков и вместе с ними наносили удары по войскам противника. Особенно эффективным был последний вылет. Прикрывая свою пехоту, летчики заметили корректировщик Хе-126 и по сигналу Гуляева попарно пошли на сближение с ним. Первым открыл стрельбу командир группы. Он зашел "хеншелю" в хвост и с дистанции 50 метров ударил из пушки и пулемета. Немец огрызнулся огнем и тут же перешел в крутое пикирование. Сержант Степичев преследовал его до тех пор, пока тот не врезался в землю.

Через несколько минут летчики обнаружили двух Ю-88, намеревавшихся нанести бомбовый удар по нашей пехоте. Гуляев и Степичев атаковали головной "юнкере" в лоб и нанесли ему серьезные повреждения. А младший лейтенант Байдов добил его. Не ушел от советских истребителей и второй вражеский бомбардировщик. Он был мастерски расстрелян прямо на глазах у восхищенных пехотинцев.

На земле и в воздухе советские воины показывали образцы мужества и героизма. Однако перевес в силе оставался на стороне противника. 23 мая 6-я немецкая армия, продвигавшаяся с севера, и танковая группа Клейста, наступавшая с юга, соединились южнее Балаклеи. Среди войск, попавших в кольцо, оказалась и 57-я армия. С 24 по 29 мая окруженные части вели тяжелые, кровопролитные бои с врагом. Многие советские воины-патриоты пали тогда смертью храбрых. Погиб и генерал К. П. Подлас. Однако некоторые подразделения все же вырвались из кольца и затем благополучно переправились на левый берег Северного Донца.

Неудача под Харьковом осложнила всю обстановку на южном крыле советско-германского фронта. Срезав барвенковский выступ, немецкие войска заняли выгодные позиции для дальнейшего наступления. Советское командование приняло решение о переходе к обороне.

В этот трудный период завершилась организация 4-й воздушной армии, начавшаяся 7 мая 1942 года. В приказе Наркома обороны говорилось: "В целях наращивания ударной силы авиации и успешного применения массированных авиаударов объединить авиасилы Южного фронта в единую воздушную армию".

Командующим назначили меня, начальником штаба - генерал-майора авиации А. 3. Устинова, военным комиссаром - дивизионного комиссара В. И. Алексеева, начальником политотдела - полкового комиссара К. И. Баранова. Одновременно меня утвердили членом Военного совета и заместителем командующего Южным фронтом по авиации. В состав армии входили: 216-я и 217-я истребительные, 219-я бомбардировочная и 218-я ночная бомбардировочная авиадивизии, а также один учебно-тренировочный и семь отдельных смешанных авиаполков, эскадрилья связи и эскадрилья дальней разведки.

Позже нам передали 229-ю истребительную и 230-ю штурмовую дивизии. Формирование управления 4-й воздушной армии, соединений, частей и отдельных подразделений, перераспределение материальной части и технических средств, знакомство с вновь прибывшими командирами и десятки других вопросов организационного порядка приходилось решать в ходе боевых действий. Это стоило большого труда всему аппарату штаба ВВС и авиационного отделения политического управления Южного фронта.

Некоторые полки были недоукомплектованы самолетами. На первых порах в армии насчитывалось 157 исправных машин и 51 неисправная. Среди экипажей было 127 "безлошадников" - летчиков без боевой техники. Формирование объединения мы закончили к 22 мая. А несколькими днями позже в состав армии влился 588-й ночной легкобомбардировочный авиационный полк, укомплектованный женщинами. Командиром здесь была старший лейтенант Е. Д. Бершанская, заместителем по политчасти - батальонный комиссар Е. Я. Рачкевич, начальником штаба лейтенант И. В. Ракобольская.

И вот командование необычного полка пришло ко мне на доклад. Это были молодые женщины, даже девчата - застенчивые, скромные, волнующиеся. Приняв официальный рапорт, я предложил им сесть и спросил, как они совершили перелет на фронт.

- Перелетели хорошо, никто не отстал, не заблудился, - ответила Бершанская.

В тот же день я побывал на аэродроме, где базировался женский полк, и познакомился с его личным составом. Во время беседы мы коснулись многих важных тем. Потолковали о качестве индивидуальной подготовки, об особенностях полетов в лучах прожекторов, о посадках по сигнальным фонарям и т. д. Когда все вопросы были выяснены, я сказал, что 588-й полк поступает в распоряжение командира 218-й ночной бомбардировочной авиадивизии полковника Д. Д. Попова.

- Разрешите узнать, товарищ генерал, какие задачи выполняет эта дивизия? поинтересовалась Бершанская.

- Разные. А вообще, - в шутку добавил я, - полковник Попов такой "купец", который "покупает" самолеты всех типов. У него есть СБ и Р-5. А теперь будут и У-2. На месте, на аэродроме Труд Горняка, ознакомитесь с ними, товарищи. Желаю успехов.

Не прошло и дня, как о женском полку снова пришлось говорить.

- Товарищ командующий, - позвонил мне командир 218-й дивизии Дмитрий Дмитриевич Попов, - докладываю: принял сто двенадцать барышень. И что я буду делать с ними?

В голосе Попова проскальзывала досада.

- Они не барышни, Дмитрий, Дмитриевич, а полноценные летчицы, - ответил я полковнику. - И, как все будут воевать с врагом. Только не сразу посылай их в пекло, постепенно вводи в строй. Запланируй им пока ознакомительные полеты к линии фронта, пусть изучают район боевых действий, привыкают к фронтовой обстановке.

- Все это я сделаю, товарищ генерал, но ведь такого еще не было, чтобы женщины воевали в воздухе.

- Не было, Дмитрий Дмитриевич, - согласился я с Поповым. - Зато тебе первому придется учить их боевой работе. И отвечать за них, разумеется.

В дальнейшем комдив постоянно информировал меня об учебе и боевых делах женского полка. В начале июня он снова доложил:

- Сегодня был на партсобрании у Бершанской. Вы знаете, товарищ командующий, какое они приняли решение? Работать так, чтобы полк стал одним из лучших в армии.

- Вот видишь, а ты говорил "барышни"... Они еще покажут, на что способны советские девчата! Это ведь воспитанницы Героя Советского Союза Марины Михайловны Расковой.

Полк и в самом деле быстро вошел в строй, отлично воевал, неустанно совершенствуя тактику бомбометания ночью, нанося противнику ощутимые потери. Впоследствии он был преобразован в 46-й гвардейский. Не случайно пленные гитлеровцы называли По-2 "ночными фельдфебелями": они постоянно висели над окопами и траншеями, и некуда было от них деться...

Во второй половине июня наши авиационные части дислоцировались уже с учетом интересов всего фронта, а не применительно к той или иной общевойсковой армии, как было раньше. Служба тыла, возглавляемая генералом Каратаевым Петром Васильевичем, обеспечивала авиацию всем необходимым. Она располагала семью районами авиационного базирования, 45 батальонами аэродромного обслуживания, семью отдельными автобатальонами, двумя отдельными инженерно-аэродромными батальонами, 13 техническими командами, сетью складов и ремонтных органов. Обычно район авиационного базирования (РАБ) получал полосу и нес полную ответственность за подготовку аэродромной сети и материально-техническое обеспечение боевых частей на этом участке.

Подробнее о работе воинов службы тыла я расскажу несколько позже. А теперь - несколько слов об общей обстановке, сложившейся к лету 1942 года.

Большое летнее наступление гитлеровцы готовились начать двумя ударами по сходящимся направлениям: первый - из района северо-восточнее Курска на Воронеж, второй - из района Волчанска на Острогожск. Цель этой операции заключалась в том, чтобы разгромить советские войска на воронежском направлении, выйти к Дону и захватить плацдарм на его левом берегу. В последующем намечалось нанести удары из Воронежа и Славянска. Обе группировки должны были соединиться у Кантемировки и окружить главные силы Юго-Западного фронта. По расчетам германского командования, эти две операции создавали условия для развития стратегического наступления на Сталинград и Северный Кавказ.

В связи с такими замыслами группа армий "Юг" была разделена на две - "А" и "Б". В первую, возглавляемую фельдмаршалом В. Листом, входили 11, 17, 1-я танковая немецкие армии и 8-я итальянская; во вторую, руководимую фельдмаршалом фон Боком, вошли 2, 6 и 4-я танковая немецкие армии и 2-я венгерская.

Войска нашего Южного фронта занимали полосу протяженностью 250 километров - от Красного Лимана до Азовского моря - и обороняли два важнейших направления: на Ворошиловград и на Ростов. Следует заметить, что советская юго-западная группировка была наиболее слабой из всех, так как после предыдущих боев не успела восполнить потери и как следует закрепиться на новых рубежах. К этому времени управление главнокомандования Юго-Западного направления было упразднено, а войска его двух фронтов вошли в непосредственное подчинение Ставки ВГК.

Готовя летнее наступление, немцы сосредоточили па юге основную массу своей авиации, действовавшей на советско-германском фронте. Из 2800 боевых машин, которыми располагал противник на 5 июня 1942 года, 1240 действовали против Южного и Юго-Западного фронтов. В дальнейшем количество вражеских самолетов увеличилось до 1600, то есть почти до 60 процентов от общей численности.

Таким образом, противник имел значительный перевес сил авиации. Однако, несмотря на это, наши летчики смело придерживались наступательной тактики, проникали в глубокий тыл врага, бомбили и штурмовали его аэродромы, вели жаркие воздушные бои.

Когда противник на харьковском направлении перешел в контрнаступление и начал продвигаться в сторону Изюма, активность нашей авиации еще более возросла. Она помогла наземным войскам ослабить и даже временно остановить натиск неприятельских полчищ на правом крыле Южного фронта. Обратимся к примерам, характеризующим зрелость и воинское мастерство летного состава в начальный период боевой деятельности 4-й воздушной армии.

Командующий фронтом генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский позвонил мне по телефону:

- По некоторым данным, в районах Сталине, Краматорск, Красноармейское, Славянск противник сосредоточил крупные мотомеханизированные силы для нанесения удара по нашим войскам. Надо уточнить эти сведения, Константин Андреевич. Пошлите туда лучшего разведчика.

Я пригласил на командный пункт дважды орденоносный экипаж 8-го гвардейского бомбардировочного авиаполка, который летал на самолете Пе-2. Это были капитан Патрин, лейтенант Зенин и сержант Антонов. Объяснив им задачу, напомнил:

- Командованию фронта очень нужны эти сведения. Надеюсь, вы добудете их любой ценой.

- Обязательно добудем, товарищ генерал, - заверил командир экипажа.

- Желаю успеха, товарищи. Время дорого, нельзя терять ни минуты.

Погода была неблагоприятной: нижняя кромка облаков висела над землей на высоте 600 метров, по маршруту кое-где шел дождь. Но никто не сомневался в том, что капитан Патрин и его друзья выполнят боевое задание. Самолет взмыл в небо и скрылся за облаками. А вскоре с его борта поступила радиограмма: "Лег на курс, все в порядке".

Минуты ожидания были тревожными: данные разведки имели исключительно важное значение для фронтового командования. И вдруг новая радиограмма: "Атакован вражескими истребителями. Веду бой". Это непредвиденное обстоятельство осложнило положение, усилило тревогу всех, кто присутствовал на командном пункте. Что с экипажем Патрина? Одолеет ли врага? Выполнит ли задание? Спустя некоторое время мы получили третью радиограмму. В ней сообщалось, что экипаж достиг цели и сведения о противнике подтвердились.

По возвращении П. А. Патрина на свой аэродром мы узнали, что на подходе к заданному району экипаж встретил четверку истребителей ПЗЛ-24, которая навязала ему бой. Отражая атаки противника, разведчик сбил одну машину. Остальные после неудачных попыток преградить "пешке" путь к цели скрылись.

Доложив командующему фронтом о результатах разведки и мужественных действиях экипажа, я услышал в ответ:

- Спасибо, командарм. Готовься к нанесению удара по противнику. А разведчикам передай мою благодарность. Молодцы соколы!

3 июня снова отличилась эскадрилья Николая Антоновича Зуба из 7-го гвардейского штурмового авиаполка. Шестерка "илов" получила задание нанести удар по одному из аэродромов противника. Несмотря на сильный зенитный огонь, штурмовики отлично справились со своей задачей - за один налет уничтожили 23 и повредили 20 вражеских самолетов. Сильный взрыв на аэродроме был вызван, вероятно, прямым попаданием бомб в склад боеприпасов или горючего. Вскоре после этого налета капитан Н. А. Зуб был повышен в воинском звании и назначен командиром полка.

К этому времени весь фронт облетела радостная весть о боевых успехах командира 131-го истребительного авиаполка майора В. И. Давидкова. На борту его самолета ЛаГГ-3 ярко сияли тринадцать звезд - символов победы. Вот история появления последней из них.

Группа истребителей Виктора Иосифовича Давидкова сопровождала наших штурмовиков. В районе цели немцы открыли по самолетам ураганный зенитный огонь. На помощь зенитчикам подоспели вражеские истребители. Два "мессера" сразу же бросились на "ильюшиных". В бой с ними смело вступил ведомый командира полка - летчик Назаренко. Сам же Давидков схватился с другой парой Ме-109. А через несколько минут сюда подошли еще два "мессершмитта". Теперь майор дрался один против четверых. Огневое мастерство, смелость, собранность и хладнокровие позволили лидеру советских истребителей не только отражать атаки противника, пытавшегося прорваться к "илам", но и самому наносить по ним удары. Одного из "мессеров" Давидков сбил, а троих обратил в бегство.

Выполнив задание, группа Ил-2 и ЛаГГ-3 благополучно возвратилась на аэродром. Полковой художник к алому созвездию на фюзеляже командирской машины добавил новый знак победы над врагом.

В ночь на 9 июня женский полк принял первое боевое крещение. Провожать экипажи в полет пришли командир дивизии Д. Д. Попов и комиссар А. С. Горбунов. На задание вылетали экипажи Е. Д. Бершанской, командиров эскадрилий С. Амосовой и Л. Ольховской. Им предстояло нанести бомбовый удар по живой силе противника в районе Снежного и Никифоровки.

При подходе к цели вражеские зенитки обстреляли самолет Бершанской. Маневрируя, она вышла к намеченному пункту и с высоты 600 метров сбросила бомбы. Ее примеру последовал экипаж Амосовой. В это время зенитный огонь усилился. Несколько осколков угодило в машину Бершанской, но летчица не растерялась и сумела вывести самолет из-под обстрела. Так же поступила и Амосова.

А вот третьему экипажу не повезло. Во время бомбежки Л. Ольховская и В. Тарасова получили тяжелые ранения и в районе поселка Красный Луч произвели вынужденную посадку. Там местные жители и похоронили отважных девушек...

В середине июня к нам поступил приказ Народного комиссара обороны "Об использовании самолетов Ил-2 как дневных бомбардировщиков". В нем указывалось: "Мы можем и должны значительно увеличить наши бомбардировочные дневные удары по противнику, но для этого надо немедля покончить с вредной практикой недооценки самолетов Ил-2 как дневных бомбардировщиков и добиться того, чтобы ни один самолет Ил-2 не вылетал в бой без полной бомбовой нагрузки".

Вместо 52 таких машин, предусмотренных штатами, мы располагали всего девятью, поэтому относились к ним с особой бережливостью. И все же приказ Наркома обороны довели до каждого авиатора 7-го гвардейского и 210-го штурмовых авиаполков. Там насчитывалось 35 готовых к бою экипажей, но 26 из них были "безлошадниками". Летчики, не имевшие самолетов, с горечью спрашивали:

- А как же мы должны увеличивать бомбовую нагрузку?

Приходилось успокаивать их, заверять, что в скором времени каждый будет иметь боевой самолет. Счастливчики же, за которыми были закреплены "ильюшины", тотчас начали выискивать новые пути повышения боевых возможностей штурмовиков. Полетный вес Ил-2 в перегрузочном варианте допускался до 5596 килограммов, то ость был на 200 килограммов больше нормального. Если раньше это превышение использовалось для создания определенного резерва горючего, то теперь летчики стали на 200 килограммов больше брать бомб и других боеприпасов. Некоторые горячие головы даже предлагали снять бронеспинки, дабы увеличить полезную нагрузку самолета, однако такие рискованные предложения не нашли поддержки у командования. Мы дорожили жизнью летчиков и воздушных стрелков.

22 июня 1942 года были опубликованы в печати и переданы по радиовещанию "Политические и военные итоги года Отечественной войны". Командиры и политработники, партийные и комсомольские активисты довели этот важнейший документ до сознания всех авиаторов соединений и частей. Помимо того, политический и оперативный отделы подготовили для пропагандистов и агитаторов обширный материал об итогах боевых действий ВВС Южного фронта (4-й воздушной армии) за минувшие двенадцать месяцев, о мужестве и героизме воздушных бойцов и наземных тружеников, о сокрушительных ударах по врагу нашей крылатой гвардии. Пропаганда лучших примеров боевой отваги фронтовиков, образцов ратного мастерства и патриотизма благотворно действовала и на ветеранов и на молодежь, умножала их силы в борьбе с ненавистным врагом.

Результаты проведенной работы особенно ярко проявились в период, когда наши воздушные силы обеспечивали отход своих наземных войск из Донбасса к Дону и далее к Тереку.

Как известно, 10 июня началась оборонительная операция войск Юго-Западного фронта против 6-й и 1-й танковой немецких армий на волочанском и купянском направлениях. В результате ожесточенных боев наши войска 26 июня отошли на рубеж Никольское, Ольховатка, Купянск, река Оскол до устья. Двое суток спустя противник возобновил наступление против Брянского фронта и восточнее Курска продвинулся на 40 километров. Ж) июня ударом из Волчанска немцы прорвали оборону Юго-Западного фронта, вклинились на глубину до 80 километров и окружили основные силы двух армий. Создалась угроза потери Воронежа и прорыва противника за Дон. Однако благодаря мерам, предпринятым Ставкой, наступление врага на воронежском направлении было остановлено.

6 июля немецкие войска вышли в район Каменки (35 километров юго-восточнее Острогожска), намереваясь окружить и уничтожить основные силы Юго-Западного и часть сил Южного фронтов. С этой целью противник готовился нанести два удара по сходящимся направлениям: из района южнее Воронежа и из района Славянок Артемовск на Беловодск (50 километров восточнее Старобельска). Чтобы избежать окружения, Верховное Главнокомандование приказало отвести войска Юго-Западного и правого крыла Южного фронтов на рубеж Новая Калитва - Попасная (27 километров восточнее Артемовска).

С этого момента начались тяжелые испытания для воинов нашего фронта, в том числе и авиаторов 4-й воздушной армии. И продолжались они более месяца.

6 июля 1942 года мне довелось присутствовать на Военном совете и участвовать в выработке оперативной директивы. Заседание проводил генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский. На нем присутствовали начальник штаба генерал А. И. Антонов, член Военного совета армейский комиссар 1 ранга А. И. Запорожец и другие военачальники. В оперативной директиве, принятой Военным советом фронта, говорилось, что отход войск начинается с наступлением темноты, под прикрытием сильных арьергардов, во главе со смелыми и опытными начальниками. Надо как можно шире использовать всякого рода заграждения, "сюрпризы", уничтожать за собой все мосты и линии связи. На занимаемом сейчас рубеже оставить разведку, чтобы создать у противника впечатление, будто здесь продолжают находиться наши основные силы. С рассветом 7 толя авиация должна воспрещать противнику ведение воздушной разведки в полосе отходящего правого крыла фронта и не допускать продвижения его войск.

Не боясь повториться, замечу, что разведка 4-й воздушной армии работала в этот период вполне удовлетворительно. Она вела постоянное наблюдение за действиями противника, своевременно вскрывала его замыслы и непрерывно информировала об этом командование. Еще 6 июля воздушные разведчики установили интенсивную подготовку немцев к наступлению. Утром 7 июля они сообщили в штаб армии, что наблюдается подход вражеских резервов из района Днепропетровска. За эти дни было обнаружено на железнодорожных магистралях и станциях 69 воинских эшелонов, а также 1345 автомашин, 20 танков и 10 орудий на механической тяге.

Очень ценные сведения доставили воздушные разведчики 8 июля. Из района Днепропетровска враг подтягивал на восток 53 железнодорожных эшелона и огромную мотомеханизированную колонну. В ее составе насчитывалось 2130 автомашин, 100 танков и 100 орудий. Кроме того, из Мариуполя в направлении Буденновки двигались еще две автоколонны по 250 машин в каждой. Большое количество боевой техники было замечено и на дорогах, ведущих из Артемовска к линии фронта.

Когда я доложил обо всем командующему фронтом, он посмотрел на карту и уверенно сказал:

- Завтра немец пойдет в наступление.

9 июля противник действительно начал наступать. Его наземные войска активно поддерживала авиация. За этот день в полосе Южного фронта было отмечено 358 вражеских самолето-вылетов. Наши летчики поднимались в небо в общей сложности 350 раз. В воздушных боях они сбили шесть Ме-109 и четыре Ме-110, повредили два Ю-88. На земле было уничтожено до 15 танков, 270 автомашин и около 600 пехотинцев. Не избежали потерь и мы: три экипажа не вернулись с задания, пять погибли в боях. Положение на фронте с каждым днем становилось все напряженнее.

Глава восьмая. Воздушный щит

В связи с тем что противнику удалось глубоко охватить правый фланг Юго-Западного фронта и на его стыке с Южным фронтом сосредоточить сильную группировку, наши наземные части отступили на линию Новая Калитва, Чупринин, Новая Астрахань, Попасная. Но и здесь они не успели организовать оборону, поэтому Ставка Верховного Главнокомандования приказала им отойти на рубеж Богучар, Кантемировка, Беловодск. На командующего Южным фронтом генерал-лейтенанта Р. Я. Малиновского возлагалась ответственность за строительство сталинградского оборонительного рубежа между Суровикино и Нижне-Чирской.

10 июля войска Южного фронта начали оборонительные бои на реке Миус, западнее Ростова-на-Дону против 17-й немецкой армии. В ходе кровопролитного сражения наши части, находившиеся на правом фланге, уже на следующий день отошли на рубеж Денежниково - Трехизбенка - Красный Луч. Трое суток в районе Кантемировки упорно дрались с врагом 38-я и 9-я армии, а войска 57-й и 28-й армий отдельными группами отходили за Дон. 15 июля 28, 38 и 57-я армии были переданы в состав Сталинградского фронта.

4-я воздушная армия прикрывала отход наземных войск всеми наличными силами. Особенно эффективно действовала бомбардировочная авиация, в частности 219-я дивизия полковника И. Т. Батыгина. Летчики 8-го гвардейского, 188-го и 366-го бомбардировочных авиаполков работали с максимальным напряжением. По три-четыре вылета в день совершали они на самолетах Пе-2 и Су-2. На лисичанском направлении только с 9 по 12 июля они произвели 280 самолето-вылетов. Бомбардировочные удары по наступающему врагу, по скоплениям его танков и живой силы наносились группами от шести до девяти самолетов в сопровождении 12-18 истребителей.

За три дня боевых действий на лисичанском направлении наши летчики сбили 20 самолетов противника, уничтожили до 50 танков, около 300 автомашин, 700 солдат и офицеров. Мы за этот период потеряли 10 самолетов.

11 июля воздушная разведка обнаружила мотомеханизированные части противника, выдвигавшиеся на рубежи Бараниковка -Калитвинская; Тихожуравская Мешковской. Данные о прорыве нашей обороны севернее Харькова были немедленно доложены командованию фронта. Наступление со стороны Кантемировки развивалось стремительно. На следующий день воздушные разведчики выявили в районе Богучар большое скопление немецких танков и автомашин.

К исходу 12 июля враг прорвал фронт, его мотомехчасти вышли в район Кашары, Дегтево, Криворожье. Вторая колонна противника двигалась из района Богучара на юго-восток. Таким образом, гитлеровцы оказались в тылу частей и соединений Южного фронта. Чтобы избежать угрозы окружения, наши войска вынуждены были отступать на юг, к Дону.

В этот критический момент части 4-й воздушной армии бомбовыми и штурмовыми ударами уничтожали танки, колонны автомашин, перемалывали живую силу противника, вели разведку в районе Дебальцево, Чистякове. Только за 13 июля наши летчики уничтожили 25 танков, 140 автомашин и до 350 гитлеровцев.

14 июля крупные мотомехчасти противника вышли к Морозовской, перерезав все коммуникации войск Южного фронта севернее железной дороги Лихая - Сталинград. А через два дня враг овладел Ворошиловградом и начал продвигаться на юго-восток.

17 июля в районе Калитвинская немцы захватили плацдарм на правом берегу Северного Донца и начали сосредоточивать здесь танки, артиллерию и пехоту. Вторая фашистская группировка выдвигалась из района Тацинская на юг с целью прорваться к Дону у Константиновской.

Наступление немецко-фашистских войск активно поддерживалось авиацией, особенно бомбардировочной. Она наносила удары не только по нашим войскам, но и по коммуникациям и переправам. Выйдя на оперативный простор, Кантемировская группировка противника начала быстро продвигаться на юг.

Летчикам 4-й воздушной армии приходилось действовать в крайне сложной и напряженной обстановке. Они наносили удары по наступающему противнику, обороняли свои наземные войска от налетов вражеской авиации, следили за направлением их движения, выполняли другие важные задачи. Для того чтобы определить, наши это части или вражеские, разведчики, как правило, снижались до бреющего полета, а порой даже производили посадку, чтобы личным опросом узнать номера полков и дивизий.

Из числа многих отважных разведчиков хочется выделить трижды орденоносца старшего лейтенанта Середу Петра Селиверстовича. Однажды он получил задание установить принадлежность воинской колонны, двигавшейся по проселочной дороге. Сев неподалеку от проселка, летчик, не выключая мотора, вылез из кабины И-16 и направился к солдатам. Едва успел сделать несколько шагов, как те начали стрелять. Поняв, что напоролся на фашистов, Середа побежал к машине. Две пули угодили ему в ногу и в спину. Однако летчик нашел в себе силы, чтобы добраться до самолета и сесть в кабину. Резко развернувшись в сторону вражеских автоматчиков, которые намеревались захватить его в плен, он сбил их и взлетел. Несмотря на тяжелое ранение и потерю крови, Петр довел самолет до своего аэродрома и доложил командиру о результатах разведки. За мужество и отвагу старший лейтенант П. С. Середа был удостоен звания Героя Советского Союза.

Помнится, выкроив несколько минут, работники штаба армии собрались поужинать и заодно послушать сводку Советского информбюро. Радио сообщало о результатах боевых действий советской авиации за минувшие сутки.

- Короткая сводка,- с ноткой недовольства сказал начальник оперативного отдела Одинцов. - Да и фронт велик, обо всех подвигах не расскажешь. - Он вздохнул и отодвинул недопитый стакан чаю.

- Да, в сводках обо всех не расскажешь, - согласился с ним начальник политотдела Федор Иванович Жмулев. - О своих людях мы сами должны рассказывать в полках и дивизиях.

Работники управления хорошо знали, о каких героях может идти речь. Однажды группа штурмовиков нанесла удар по вражескому аэродрому в районе Артемовска. С боевого задания не вернулся капитан В. Ф. Васильев В штаб поступило донесение о том, что наши самолеты были встречены плотным огнем зенитной артиллерии. Один из снарядов попал в машину Васильева и поджег ее. Пожар потушить не удалось; прыгать с парашютом на территорию, занятую фашистами, летчик не стал, ибо гитлеровский плен - хуже смерти. Оставался один выход - направить объятый пламенем штурмовик на стоянку немецких самолетов. Бесстрашный авиатор так и поступил. Словно огненный метеорит, "ильюшин" протаранил скопище машин и в конце стоянки взорвался, похоронив под своими обломками десятки вражеских солдат и офицеров.

- Ребята возвратились с задания без капитана Васильева, но имя и подвиг его никогда не забудутся, - убежденно сказал начальник политотдела армии.

Боевые товарищи полной мерой воздали врагу за смерть Васильева. Три дня спустя летчики-штурмовики подполковника С. Г. Гетьмана, совершив два налета на вражеский аэродром, уничтожили 22 самолета.

В частях и соединениях воздушной армии стал широко известен подвиг заместителя командира эскадрильи 131-го истребительного авиационного полка лейтенанта Ярового Филиппа Степановича. Возглавляемая им шестерка ЛаГГ-3 сопровождала восьмерку бомбардировщиков Су-2. Несмотря на сильный огонь вражеской зенитной артиллерии, они прорвались к целям, расположенным южнее Ростова, и выполнили задание. На обратном пути наши самолеты были атакованы двенадцатью Ме-109. Завязался бой. "Мессершмитты" разделились на две группы. Одна устремилась в атаку на "лавочкиных" и сумела отсечь их от Су-2. Вторая набросилась на бомбардировщиков, с которыми остался Ф. С. Яровой. Пятеро против одного. Однако это не смутило лейтенанта, он смело вступил с ними в схватку и первой же лобовой атакой сбил "мессера". Обозленные потерей, немецкие летчики усилили натиск на Су-2, но лейтенант не допускал их к бомбардировщикам. Он не только оборонялся, а сам атаковал. В результате противник потерял еще один самолет.

Растерявшись, гитлеровские летчики дали возможность нашим бомбардировщикам плотно сомкнуть строй и снова взять курс на свой аэродром. Следом за группой Су-2 катился клубок сражающихся истребителей. У Ярового кончились боеприпасы, и он стал имитировать ложные атаки, обеспечивая бомбардировщикам заход на посадку. А тем временем пятерка "лавочкиных" дралась с первой группой "мессершмиттов". Особенно успешно действовали летчики Семенюк и Ковалев, не давая возможности противнику объединить усилия.

Когда Су-2 благополучно приземлились, лейтенант Яровой подвергся особенно яростным атакам. Одному из "мессеров" удалось повредить мотор его самолета. Летчик на мгновение потерял управление машиной, но тут же выровнял ее и с убранными шасси посадил на поле, неподалеку от аэродрома. Немцы сделали два захода, но не смогли поджечь самолет. Экипажи бомбардировщиков, которых Яровой прикрывал от вражеского огня, подъехали к нему на машине. В знак благодарности авиаторы подняли героя и понесли домой на руках.

Командир полка подполковник В. И. Давидков, старший политрук М. С. Токарев тепло поздравили Филиппа Степановича с успешным выполнением боевого задания и представили его к высшей правительственной награде. Спустя некоторое время Ф. С. Яровой стал Героем Советского Союза.

На страницах этой книги мне уже приходилось говорить о штурмане 88-го (159-го гвардейского) истребительного авиаполка майоре В. Б. Москальчуке. Это был настоящий ас, летчик-истребитель большого таланта, мужества и героизма. Отлично владея техникой пилотирования, он постоянно искал новые тактические приемы. Любой бой, в какой бы обстановке он не протекал, Москальчук завершал победой.

Василий Борисович погиб смертью храбрых в июле 1942 года под Ростовом, когда прикрывал свои наземные войска. Однополчане с почестями похоронили героя в поселке Койсгут. Его именем еще в годы войны была названа одна из средних школ в Батайске.

Примерно в то же нелегкое время отдал свою жизнь за Родину и другой летчик, известный далеко за пределами 4-й воздушной армии, - гвардии капитан Мосьпанов Илья Петрович. На его боевом счету было 33 танка, 21 самолет противника, 4 броневика, 13 полевых орудий, 2 зенитные точки, 3 дзота, 2 командных пункта, 12 товарных вагонов, 140 автомашин, 2 переправы через реки, более 1000 истребленных гитлеровцев. Самолет Мосьпанова был поистине летающим танком, "черной смертью" для врага.

Когда боевые друзья отдавали последние почести Герою Советского Союза И. П. Мосьпанову, в небе над станицей Кагальницкой кружил штурмовик, пилотируемый лейтенантом Александром Руденко. Поэт Иосиф Уткин посвятил памяти погибшего летчика стихотворение "Клятва". Вот его заключительные строки:

...Над свежей могилой героя

Клянутся сурово друзья.

И клятвы, чем эта, суровей

Придумать, должно быть, нельзя!

Приказом Народного комиссара обороны И. П. Мосьпанов был навечно зачислен в списки первой эскадрильи 7-го гвардейского ордена Ленина штурмового авиационного полка.

Воздушный щит фронта. Сколько сыновей нашего многонационального Отечества, сплоченных братскими узами дружбы, обрели здесь славу крылатых бойцов, бесстрашных соколов, настоящих героев! Русские и белорусы, украинцы и дагестанцы, казахи и грузины, дети других народов Советского государства - все они жили единым стремлением: остановить и наголову разгромить полчища зарвавшегося врага.

Летом 1942 года, когда войска нашего фронта отходили на юго-восток, с невероятным напряжением работала инженерно-авиационная служба 4-й воздушной армии, которую возглавлял военный инженер 1 ранга П. В. Родимов - энергичный, высокообразованный человек с большим опытом работы в войсках.

Чтобы наметить конкретный план действий этой службы, я пригласил на совещание кроме Родимова его заместителя П. В. Лебедева, начальника ремонтного отдела Антонова, инженеров Вазингера, Красных, Ефимова, Уварова, Орлова, Пухальского и других специалистов.

- Быстрое продвижение противника в районе Лисичанска и по направлению к Дону, - сказал я собравшимся, - создало угрожающее положение для наших ремонтных органов. Необходимо принять срочные меры к эвакуации мастерских, сохранению ремонтного фонда, материальных ценностей и, самое главное - к сохранению личного состава. Ваши предложения, товарищи?

Первым взял слово Родимов.

- Как известно, - сказал он, - у нас имеются три стационарные авиамастерские и четыре передвижные. И все они, кроме шестнадцатых САМ, находящихся в Сталинграде, должны эвакуироваться одновременно. Для этого потребуется несколько эшелонов.

- Транспортом обеспечим, - заверил мой заместитель по тылу генерал П. В. Каратаев. - Успели бы демонтировать оборудование и погрузить в вагоны.

- Успеем, - ответил главный инженер и посмотрел на Антонова, начальника ремонтного отдела. Тот молча кивнул. - Для оказания помощи начальникам мастерских мы пошлем в Ворошиловград, Новочеркасск, Морозовскую и Обливскую представителей от инженерно-авиационной службы армии. Что же касается ремфонда, то здесь имеется несколько вариантов.

Родимов предложил создать нечто вроде ударных ремонтных бригад для восстановления материальной части, не требующей капитального ремонта. Самолеты и моторы, имеющие серьезные повреждения, должны быть эвакуированы к новому месту дислокации мастерских. В исключительных случаях принимать крайние меры уничтожать технику. Лучше ее сжечь или взорвать, чем оставить врагу.

Кроме инженеров выступили представители тыла и других служб. Они внесли немало конкретных предложений. В конце совещания я выразил надежду, что товарищи справятся с поставленной задачей. В тот же день мы подготовили приказ об эвакуации реморганов.

Надо сказать, что четыре мастерские удалось без особых осложнений отправить на новые места. Работая день и ночь, полностью отдавая себя делу, авиаторы с честью выполнили свой долг. Труднее пришлось личному составу 59 НАМ и 48 ПАРМ.

Немцы уже, по существу, окружили станцию Лихую, и специалисты 48 ПАРМ не имели никакой возможности эвакуировать ремонтный фонд - три поврежденных в бою самолета. И тогда начальник мастерских принял решение уничтожить производственное здание и машины. Сами пармовцы вырвались из окружения, не потеряв ни одного человека.

Чрезвычайно трудное положение сложилось в 59 передвижных авиамастерских. ПАМ - это, по существу, завод, имеющий самолетный, моторный, прибороремонтный, слесарно-механический цехи, радиоцех, цех вооружения и другие. Несмотря на огромный объем работы, инженеры, техники, механики, мотористы и вольнонаемные специалисты демонтировали все оборудование и погрузили его в железнодорожные вагоны. Когда эшелон был готов к отправке, на станцию Морозовская неожиданно налетела группа немецких бомбардировщиков - 37 Хе-111. Вскоре фашисты нанесли по станции еще три таких же удара. В результате бомбардировки пять человек было убито, 17 ранено, сгорело 11 вагонов с оборудованием, выведены из строя входные и выходные стрелки, взорваны пути.

Подвергаясь смертельному риску, воины спасли 22 вагона с драгоценным имуществом, затем своими силами восстановили железнодорожные пути и отправили эшелон в Сталинград.

Теперь оставалось принять меры к спасению ремонтного фонда. Инженеры определили, что 18 самолетов можно отремонтировать и перегнать летом. Среди них - "илы", "миги" и "лаги". Шесть "ильюшиных" ожидали замены моторов -в масле была обнаружена металлическая стружка. В условиях, когда противник уже приближался к Морозовской, о таком ремонте не могло быть и речи.

- Летчики-испытатели, - заявил капитан Бабичев, - берут на себя ответственность за перегонку "ильюшиных" на аэродром Котельниково.

- Перегоним, - поддержал его капитан Завгородний.

Они сдержали свое слово, хотя лететь на таких самолетах было рискованно. Позже из Котельниково шестерку "илов" перегнали дальше в тыл.

Оставалось 12 машин, подлежащих восстановлению. Однако ремонтировать их было некогда: на северной окраине Морозовской появились немецкие танки. Уже под огнем противника авиаторы погрузили самолеты на бревенчатые сани и другие самодельные приспособления и вывезли их. Сильно поврежденную боевую технику пришлось уничтожить. Личный состав 59 ПАМ был выведен на юг через Дон.

В сложнейших условиях эвакуировались за Дон и тыловые части 4-й воздушной армии. Порой батальоны аэродромного обслуживания ве покидала мест своей дислокации до тех пор, пока противник не начинал обстрел летного поля. И тогда воины спешно грузили оборудование, техническое имущество, горючее, продовольствие иа автомашины и под огнем уходили в заранее намеченный район. Оставленные площадки перепахивались или минировались.

Пример самоотверженности показывая личный состав 471, 464, 348, 343-го БАО и других тыловых частей. Они уходили с аэродромов после арьергарда наземных войск, сдерживая своими силами натиск передовых частей противника. Имущество уничтожалось лишь в самом безвыходном положении, когда, например, воинам приходилось вплавь преодолевать водные преграды под ураганным артиллерийско-минометным и танковым огнем или бомбежкой с воздуха.

Майоры Жерновой, Белоусов, Бабков и многие другие командиры БАО показывали образцы самообладания, организованности и военной сметки. Б любых условиях, порой немыслимых, они обеспечивали боевую работу авиации в степях за Доном.

Что говорить о тыловых частях, если сам штаб воздушной армии с 11 июля но 10 августа перебазировался 11 раз. По существу, мы все время были на колесах, в походном положении. И тогда не теряли связи с дивизиями, полками и батальонами, управляли ими, руководили боевыми действиями. Заслуга в этом прежде всего принадлежит начальнику войск связи нашей армии военному инженеру 1 ранга К. А. Коробкову и его подчиненным: Н. М. Лобанову, П. Н. Трусову, А. Т. Гострику, А. И. Голику, Н. Н. Бирюкову, И. И. Иванову, Кулакову и другим специалистам.

Противник шел за нами по пятам. Чтобы сдержать его, мы бросили основные силы воздушной армии на разрушение переправ через Северный Донец, на бомбардировку мотомехчастей на правом берегу реки, на уничтожение живой силы в Каменске, Бело-Калитвинской и других населенных пунктах. Только с 17 по 20 июля 1942 года летчики разрушили 7 переправ, уничтожили 90 танков, 400 автомашин и до 1500 гитлеровцев.

Активные действия наших авиационных частей, особенно ночных бомбардировщиков, вынудили противника отказаться от форсирования Северного Донца с ходу и совершить обходный маневр по правобережью от устья реки. Тем временем наземные войска Южного фронта планомерно отходили в направлении Ростова.

В ночь на 20 июля противнику удалось форсировать Северный Донец в 15 километрах северо-западнее Константиновской, а на следующий день - в районе Каменска. Над правым флангом фронта снова нависла угроза. Около 300 немецких танков и бронетранспортеров, перерезав железную дорогу Шахты - Новочеркасск, двинулись на Ростов. Одновременно враг начал наступление на этот город и с таганрогского направления. Фашистская авиация совершала массированные налеты на наши переправы через Дон.

События развивались стремительно. К 22 июля передовые части противника на широком фронте вплотную подошли к Дону и стали готовиться к переправе на левый берег. В этой сложной и напряженной обстановке требовались чрезвычайные меры. И они были приняты. Части 5-й воздушной армии{19} также были нацелены на уничтожение переправ. Это дало возможность усилить бомбовые и штурмовые удары по врагу.

23 июля меня вызвал командующий войсками фронта генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский.

- Ознакомься, Константин Андреевич, с директивой Ставки, - сказал он.

Директива была адресована Р. Я. Малиновскому, Маршалу Советского Союза С. М. Буденному и генерал-лейтенанту В. Н. Гордову. В ней говорилось: "...Если немцам удастся построить понтонные мосты на Дону и получить таким образом возможность перевезти на южный берег Дона артиллерию и танки, то это обстоятельство создаст большую угрозу Южному, Сталинградскому и Северо-Кавказскому фронтам. А если же немцам не удастся перекинуть понтонные мосты и они перебросят на южный берег только отдельные пехотные части, то это не составит большой опасности для нас, так как отдельные пехотные части немцев, без артиллерии и танков, легко будет уничтожить нашими войсками. Ввиду этого, главная задача наших частей на южном берегу реки Дон и нашей авиации состоит в том, чтобы не дать немцам построить понтонные мосты на Дону. А если им все же удастся построить их, обязательно разрушить их ударом артиллерии, наземных войск и всей массой нашей авиации..."

- Задача ясна? - спросил Родион Яковлевич.

- Предельно ясна, товарищ командующий.

- Кроме пятой воздушной в интересах нашего фронта будут действовать и части ВВС Черноморского флота, - сообщил Малиновский. - Правда, далековато им придется летать, но они теперь станут дозаправляться на аэродроме подскока в районе Краснодара, вот на этом озере, - указал он на карте.

На той же карте были обозначены основные пункты, где противник приступил к наведению переправ.

- По ним бить надо днем и ночью. О результатах налетов докладывай лично мне, Константин Андреевич. От меня Генштаб тоже требует ежедневных донесений.

В тот же день командиры и политработники, партийные и комсомольские активисты довели требования директивы до каждого авиатора. И закипел, застонал Дон от свинца и стали, помутнела его вода от черной крови оголтелых захватчиков.

238-я смешанная авиадивизия 5-й воздушной армии громила немецкие переправы в районе Морозовская; 49 черноморских экипажей на сухопутных и лодочных самолетах типа МБР-2 наносили удары по скоплениям фашистов и по их плавсредствам у Константиновской и Николаевской; части 4-й воздушной армии уничтожали переправы в районах Мелеховской, Раздорской, Цимлянской. Штурмовики Ил-2 действовали группами по шесть- восемь самолетов, бомбардировщики Су-2 по пять - семь, "петляковы" -по три-четыре.

С 20 по 28 июля был произведен 2431 самолето-вылет, из которых около 98 процентов - на неприятельские переправы. Гул раздирал небо днем и ночью. Летчики-ночники, в том числе девушки из полка Е. Д. Бершанской, совершили 828 самолето-вылетов. И каждый такой вылет приравнивался к подвигу, ибо в большинстве случаев наши самолеты подвергались обстрелу зенитной артиллерии. Днем же кроме зениток за ними охотились немецкие истребители.

За указанный период наши авиаторы уничтожили в воздушных боях 31 самолет противника. Мы тоже потеряли немало боевых машин. Борьба шла не на жизнь, а на смерть, ибо мы выполняли задачу особой важности - сдерживали бешеный натиск врага, рвавшегося за Дон, на оперативный простор.

Трудно найти слова, чтобы выразить восхищение героизмом крылатых бойцов. Он был поистине массовым: в каждой эскадрилье, в каждой части рождались герои, отважные богатыри.

Ведя воздушный бой, лейтенант Кальченко из 265-й истребительной авиадивизии израсходовал боекомплект. Однако летчик не хотел упускать врага. Выбрав момент, он сблизился с "Мессершмиттом-109" и таранил его. Самолет с паучьей свастикой упал в пятидесяти пяти километрах севернее Пролетарской. А лейтенант Кальченко довел свою машину до аэродрома и благополучно приземлился.

Командир 366-го бомбардировочного авиаполка поставил перед звеном старшего лейтенанта Озерова задачу разбомбить скопление автомашин, танков и живой силы противника в районе одной из переправ через Дон. Самолеты поднялись в воздух и взяли курс к намеченной цели. Шли они без сопровождения истребителей, которых у нас в то время не хватало. Командиры экипажей заранее предупредили своих штурманов и стрелков-радистов, что в случае нападения "мессеров" им самим придется отбивать атаки.

У Озерова штурманом был лейтенант Лепешинский, стрелком-радистом старшина Беспалов.

- Смотрите в оба, друзья, - сказал им командир, еще издали заметивший "мессеров" на подходе к цели.

Вскоре завязался воздушный бой. С бортов бомбардировщиков плеснули струи пулеметного огня. Лепешинский и Беспалов умело отражали атаки вражеских истребителей, а Озеров точно выдерживал курс на переправу. Но вот в небе появились черные шапки разрывов. Один снаряд попал в кабину командира экипажа и ранил его в правое плечо.

Заметив, что Озеров истекает кровью и с трудом управляет машиной, штурман приказал стрелку:

- Отбивайся, старшина, "от мессов", а я помогу командиру.

Теперь Беспалов стрелял один по наседающим истребителям. Дойдя до цели, летчик и штурман метко сбросили бомбы и развернули машину на обратный курс.

За линией фронта Озеров потерял сознание. Лепешинскому пришлось вести самолет одному. Но почти у самого аэродрома командир пришел в сознание. Он и помог Лепешинскому посадить машину. Даже в таких крайне трудных условиях взаимная выручка позволила членам экипажа успешно выполнить боевую задачу.

Группа бомбардировщиков 288-го авиаполка во главе со старшим лейтенантом Капустиным нанесла удар по немецкой переправе в районе Цимлянской. На обратном пути ее атаковали три "мессершмитта". Во время воздушной дуэли ведущий получил ранение, а его самолет был серьезно поврежден. Заметив это, гитлеровцы решили добить машину. На выручку командиру ринулись все экипажи бомбардировщиков. В результате схватки один "мессершмитт" был уничтожен, а два других поспешили выйти из боя. Капустин же, несмотря на ранение, сумел довести поврежденную машину до своего аэродрома.

Вообще наши летчики очень бережно относились к самолетам. Мне запомнился такой случай. Старший сержант Коробейников, воевавший в 192-м истребительном авиаполку, после выполнения боевого задания произвел вынужденную посадку: отказала материальная часть. А линия фронта уже отодвинулась на восток. Летчик вот-вот мог оказаться в тылу противника. Коробейников имел полное право сжечь самолет, но решил пока не делать этого: "безлошадник" - уже не воздушный боец.

Летчик попросил колхозников помочь ему доставить машину в полк.

- На чем же повезем ее? Автомашин у нас нет, лошадей тоже. Может быть, на волах?

- И на волах можно. Давайте попробуем, - сказал старший сержант.

Впрягли четырех бугаев и поволокли самолет по проселкам. Четыре дня буксировали, а на пятый попалась попутная автомашина.

- Помоги, браток, добраться в полк, - обратился летчик к шоферу. - А то на волах я и за полмесяца не доберусь до своих.

В части уже считали, что старший сержант Коробейников погиб, но мужественный воин на исходе пятою дня прибыл в полк и доложил командиру:

- Боевое задание выполнил. Самолет сохранил.

Действуя по переправам, наша авиация уничтожила за восемь дней около 100 вражеских танков и 4 бронемашины, 28 артиллерийских орудий, 19 бензоцистерн, 800 автомашин, 2 парома и до 1700 гитлеровских солдат и офицеров. Некоторые переправы разрушались неоднократно. Кочетовская, например, дважды, Константиновская - четырежды, а Николаевская - шесть раз.

Помимо основной боевой работы нам непрерывно приходилось вести разведку на огромном пространстве - от Батайска до Цимлянской. Воздушные следопыты собирали данные о подготовке новых вражеских переправ, о состоянии действующих, о подходе резервов противника, разыскивали скопления его живой силы и техники на донском правобережье. Гитлеровцы довольно часто сооружали подводные переправы. От летчика требовались исключительная наблюдательность и зоркость, чтобы обнаружить мост, проложенный на 20 сантиметров ниже уровня воды.

Сведения, добытые разведчиками, немедленно сообщались в штаб фронта, а оттуда - в Москву. Если учесть, что в течение суток к одной и той же переправе приходилось летать по шесть-семь раз (так было, например, с Николаевской), то не трудно представить, с каким невероятным напряжением работал разведывательный отдел.

Когда противнику удалось потеснить войска 56-й армии, форсировать Дон в районе Ростова и на других участках и широким фронтом начать продвижение на юг, действия нашей авиации по переправам потеряли свое прежнее значение. Теперь важнее стали бомбовые и штурмовые удары непосредственно по полчищам фашистов, наступающим на Тихорецк, Армавир и Ставрополь.

28 июля Ставка Верховного Главнокомандования объединила войска Южного и Северо-Кавказского фронтов в один - Северо-Кавказский с оперативным подчинением ему Черноморского флота и Азовской военной флотилии. Командующим был назначен Маршал Советского Союза С. М. Буденный. А на следующий день для удобства управления фронт разделили на две оперативные группы: Донскую (командующий генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский) в составе 51, 37 и 12-й армий и 4-й воздушной армии и Приморскую (командующий генерал-полкрвник Я. Т. Черевиченко) в составе 18, 56 и 47-й армий, 1-го отдельного стрелкового и 17-го кавалерийского корпусов. С Приморской группой действовала 5-я воздушная армия, возглавляемая генерал-лейтенантом авиации С. К. Горюновым.

Под давлением противника левофланговые армии Донской группы оставили занимаемые позиции и отошли на рубеж Романовская - Ильинов - Ермаков Каменно-Балковский. Между 51-й и 37-й армиями образовался разрыв протяженностью около 62 километров. В связи с этим 51-я армия была переподчинена Сталинградскому фронту. В последующем войска нашей группы отошли к Ворошиловску (Ставрополю), затем к Невинномысску.

Имея в своем распоряжении всего-навсего 126 самолетов, то есть почти в восемь раз меньше, чем у немцев, штаб 4-й воздушной армии принимал все меры к тому, чтобы выполнить поставленные перед авиацией задачи. "Прикрыть отход наземных войск, бомбардировочными и штурмовыми ударами максимально задержать наступление противника и снизить темпы его продвижения, - пишет Маршал Советского Союза А. А. Гречко в своей книге "Битва за Кавказ". - Борьба с танковыми и механизированными колоннами противника осуществлялась, в основном, по данным воздушной разведки. Это единственное, что позволяло своевременно реагировать на сложившуюся обстановку: сосредоточивать ограниченные силы авиации для действий по наиболее угрожавшим группировкам противника"{20}.

Глава девятая. Под нами -Терек

Дни и ночи по железным и шоссейным дорогам, по пыльным большакам и разбитым проселкам отходили наши войска под напором танковых и мотомехчастей противника. Они отступали на юг, к предгорьям Северного Кавказа. Давно позади остался красавец Северный Донец, скрылась из виду зеркальная гладь могучего Дона, громадной синей подковой отзвенела Кубань. Теперь воины передовых отрядов уже слышали беспокойные всплески буйного Терека, раскинувшего свои берега более чем на шестьсот километров - от многочисленных истоков восточнее и юго-восточнее Нальчика до широкого устья у Каспия. А за Тереком кабардинские и балкарские, чечено-ингушские и северо-осетинские, дагестанские и более южные земли советского Отечества.

Положение войск Северо-Кавказского фронта стало исключительно тяжелым. Пали Краснодар и Майкоп. Отдельные части Донской группы после боев за Невинномысск отходили в предгорья, а основные силы дрались с фашистами в районе Курсавки, сдерживая их наступление на Минеральные Воды.

8 августа Ставка Верховного Главнокомандования образовала Северную группу войск Закавказского фронта. Ее войска готовили оборонительные рубежи по рекам Урух, Терек, а также на подступах к Махачкале и Грозному, Орджоникидзе и Военно-Грузинской дороге. 11 августа Донская группа Северо-Кавказского фронта, в составе которой сражалась наша 4-я воздушная армия, была подчинена Северной группе войск Закавказского фронта.

В ее состав входили 37, 9 и 44-я армии. Группой командовал генерал-лейтенант И. И. Масленников, человек крутого, а порой и весьма сурового нрава. Возможно, эта черта его характера объяснялась критическим положением, в котором находились наши войска на подступах к Главному Кавказскому хребту. Но об этом несколько позже... Как я уже говорил, несмотря на все трудности, тыловые части 4-й воздушной армии хорошо обеспечивали боевую работу авиации. Заблаговременная подготовка простейших летных полей в Донских и Сальских степях, а затем и в предгорьях Кавказа, бесперебойный подвоз горючего, боеприпасов, запчастей и необходимого имущества позволяли нам не только в известной мере сдерживать наседающие войска противника, противостоять его авиации, вести разведку, но и планомерно менять места дислокации.

Переправа через Терек проходила более организованно, чем через Дон, потому что заранее были разведаны пути подхода к реке и участки для ее преодоления. Каждый район аэродромного базирования (РАБ) имел определенный маршрут движения и свой участок переправы. Это значительно сокращало сроки передислокации, уменьшало вероятность потерь живой силы, техники от ударов с воздуха и минометно-артиллерийского огня. Для прикрытия частей, форсировавших водную преграду, выделялись специальные зенитные средства.

25-й район аэродромного базирования некоторое время находился севернее Терека и обеспечивал боевые действия авиации. Остальные РАБы, переправившись на южный берег реки, готовили новые аэродромы, размещали личный состав, мастерские и склады, создавали необходимые резервы горючего и боеприпасов.

Когда противник потеснил Приморскую группу войск Северо-Кавказского фронта, пять батальонов аэродромного обслуживания 5-й воздушной армии были оперативно подчинены нашему тылу. Кроме того, нам передали 85-й РАБ в составе пяти батальонов. В свою очередь, от нас убыл 77-й РАБ. Вскоре после этого мы пересмотрели планы базирования 4-й воздушной армии и размещения ее тыловых подразделений.

На случай если противник перережет путь на Махачкалу, была предусмотрена передислокация 28, 34 и 76-го районов аэродромного базирования в направлении Кировобад- Казау по Военно-Грузинской дороге, а части 23, 25 и 34-го РАБов намечалось отвести через Махачкалу на побережье Каспия, вплоть до Баку. Штаб тыла планировалось разместить в Грозном, его второй эшелон - в Буйнакске.

Таким образом, переправившись на южный берег Терека, тыл 4-й воздушной армии пополнил свои части всем необходимым и был готов к выполнению новых задач.

Полки, сосредоточенные между Терским, Сунженским и Главным Кавказским хребтами, тоже получили возможность привести себя в порядок и, не снижая боевой активности, укомплектовать личный состав и самолетный парк. 88-й истребительный авиационный полк получил дополнительно 14 самолетов И-16. В состав смешанной авиадивизии вошел новый, 84-й истребительный полк, вооруженный "чайками". Кстати, И-16 и "чайки" в горных условиях оказались исключительно эффективным средством для нанесения штурмовых ударов по мотомехчастям противника.

В начале второй декады августа командующий войсками Закавказского фронта генерал армии И. В. Тюленев пригласил к себе руководство Северной группы войск и трех командармов, в том числе и меня. На совещании присутствовали член Военного совета и начальник штаба фронта.

Командующий был предельно краток.

- По имеющимся у нас данным, - сказал он,- командование немецкой группы армий "А" создает ударные группировки для одновременного наступления на трех направлениях.

Генерал-полковник показал на карте районы сосредоточения вражеских войск 17-й, 1-й танковой армий и 49-го горнострелкового корпуса. От каждого овала, начерченного синим карандашом, шли стрелы, которые, словно ножи, вонзались в территорию Кавказа с трех направлений: из Майкопа на Батуми и Тбилиси, из Минеральных Вод на Махачкалу и Баку, от Терека через горные хребты на юг. Щупальца гигантского спрута заграбастывали горы и долы от Черного моря до Каспия, все города и селения, озера и реки, все несметные сокровища благодатного края. От такой жуткой картины сжималось сердце, леденела кровь...

- Нам известно также, - продолжал генерал Тюленев, - что перед вашей оперативной группой концентрируются силы первой танковой армии. Сейчас Клейст с северо-запада и запада гонит под Моздок тринадцатую и третью танковые дивизии. Сюда же из района Элисты подтягиваются сто одиннадцатая и триста семидесятая пехотные дивизии немцев. Что же касается Нальчика, то туда, по имеющимся у нас сведениям, выдвигаются двадцать третья танковая и вторая румынская горнострелковая дивизии.

Оторвавшись от карты, И. В. Тюленев положил указку на стол и повернулся к нам:

- Ваша задача состоит в том, чтобы совершенствовать оборону на занятых рубежах, вести непрерывную авиационную разведку, выслать на вероятные пути подхода вражеских войск передовые отряды... Вам известен приказ номер двести двадцать семь Верховного Главнокомандующего?

- Известен, - ответил за всех генерал Масленников.

- Так вот, напоминаю его главное содержание: "Отступать дальше - значит загубить себя и вместе с тем нашу Родину... Ни шагу назад без приказа высшего командования. Таков призыв нашей Родины". А теперь спрашивайте, что кому неясно.

Вопросы были и к командующему, и к начальнику штаба, и к членам Военного совета фронта. Они касались тактики борьбы с врагом в условиях горной местности, обобщения и распространения боевого опыта, материально-технического обеспечения войск, привлечения местного населения для совершенствования оборонительных рубежей, строительства взлетно-посадочных площадок, складов и жилых помещений (в основном землянок).

Возвращаясь с совещания, я невольно подумал о том, в полной ли мере готовы наши авиаторы к выполнению главной задачи: "Ни шагу назад!" И, перебрав в памяти все, что за последнее время сделано для этого штабом, тылом, политическими и другими работниками, еще раз пришел к выводу, что люди подготовлены во всех отношениях, и прежде всего морально.

В частях побывали военком армии генерал-майор авиации В. И. Алексеев, мой заместитель генерал-майор авиации Н. Ф. Науменко, начальник штаба генерал-майор А. З. Устинов, начальник тыла генерал-майор авиации П. В. Каратаев, начальник политотдела Ф. И. Жмулев и другие товарищи. Они разъяснили авиаторам требования приказа Верховного Главнокомандующего No 227, который имел огромное значение в подъеме политико-морального состояния воинов, в воспитании у них непоколебимой воли и железной дисциплины.

Повсюду состоялись партийные и комсомольские собрания, на которых коммунисты и члены ВЛКСМ обсудили боевые задачи, вытекающие из этого приказа.

Возвратившись из 131-го авиаполка, генерал Науменко рассказал мне, что митинг прошел там под девизом "Не пропустим через Терек ни одного захватчика, надежно прикроем нефтяные районы Кавказа". После выступления генерала слово взял младший лейтенант Новиков. Он заявил: "Родина, партия, народ требуют от нас преградить путь врагу. Как воин-коммунист, я клянусь перед лицом товарищей: буду беспощадно бить гитлеровцев в воздухе и на земле". Взволнованно, призывно говорил любимец полка капитан Сайтов: "Слушай нас, Родина, слушай, народ. Мы готовы к тому, чтобы обрушить на врага всю нашу силу и без остановки гнать его с советской земли".

Н. Ф. Науменко напомнил авиаторам о том, что партия и правительство проявляют повседневную заботу о наращивании боевой мощи авиации. К тому времени были созданы 1-я и 2-я истребительные авиационные армии (по три дивизии в каждой), 13-я и 14-я воздушные армии. И хотя они находились не на Северном Кавказе, все равно действовали в интересах нашей победы над врагом. Генерал Алексеев рассказал летчикам и техникам о положении на Кавказском театре войны и сражении под Сталинградом, о влиянии стойкости наших войск, сковывающих значительные силы противника, на ход и исход боев на Сталинградском фронте.

- Защищая Кавказ, - говорил он, - мы помогаем сталинградцам. А те, в свою очередь, сражаясь с врагом у берегов Волги, оказывают помощь нам, воинам Северо-Кавказского и Закавказского фронтов.

Большую работу провели в частях начальник политического отдела Ф. И. Жмулев, его помощник по комсомолу Н. Н. Бурляй и другие. Разъясняя требования приказа No 227, они выступали с докладами на собраниях, лично беседовали с авиаторами, провели ряд семинаров агитаторов. Жмулев, в частности, рассказал активистам о состоявшемся в Главном политическом управлении совещании начальников политорганов фронтов и армий, военкомов дивизий, бригад и полков по вопросу "О недостатках партполитработы в Красной Армии и мерах к их устранению".

Воины с воодушевлением восприняли сообщение о том, что Президиум Верховного Совета СССР принял Указ "Об учреждении военных орденов": ордена Суворова I, II, III степени, ордена Кутузова I и II степени, ордена Александра Невского". Многие из фронтовиков помнили речь И. В. Сталина на параде Красной Армии 7 ноября 1941 года. В ней говорилось:

"Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков..."

И вот теперь образы полководцев Невского, Суворова, Кутузова как символ борьбы с врагом Отечества запечатлены на боевых орденах.

Порадовались авиаторы тому, что завод No 126 Народного Комиссариата авиационной промышленности СССР награжден орденом Ленина, что большая группа работников этого завода удостоена правительственных наград за образцовое выполнение государственных заданий по производству боевых самолетов. Впрочем, наши воздушные бойцы и сами ощущали рост производственных мощностей авиационной промышленности: в полки все чаще поступала новая техника самолеты, моторы, радиооборудование, приборы.

Все это, вместе взятое, не могло не повлиять на подъем морального духа фронтовиков, на повышение дисциплины и организованности, на усиление боевой готовности и решимости не отступать с терского рубежа. Приказ "Ни шагу назад!" стал выражением воли каждого защитника Родины, велением его души и сердца.

С такими мыслями я и возвратился от командующего фронтом генерала армии И. В. Тюленева. А примерно через час раздался звонок И. И. Масленникова:

- Вершинин? Доложите план ваших действий на завтра.

Я ответил, что 14 августа все силы воздушной армии будут брошены на .уничтожение мотомехчастой противника, которые выдвигаются в направлении Нальчика и Пятигорска.

- Разведку ведете?

- Так точно, товарищ генерал-лейтенант.

На другой день - опять звонок от командующего Северной группой:

- Ваши планы на завтра?

- Будем наносить эшелонированные бомбовые и штурмовые удары по колоннам противника в районе Куба - Малки - Баксаненок.

- Посмотрим, - задумчиво отозвался Масленников и положил трубку. У меня появилось какое-то неприятное чувство. "Либо нервничает, не доверяя людям, либо я сам стал чрезмерно мнительным", - мелькнула мысль.

Практика разведывательных и боевых полетов показала, что погода в горных лабиринтах чрезвычайно изменчива и коварна. Нередко бывало так: перед вылетом небо над аэродромом ясное, а на маршруте вдруг появляются или плотная завеса тумана, или низкие облака. Экипажи каждую секунду подстерегает опасность врезаться в гору. Особенно тяжело приходилось летчикам 218-й ночной бомбардировочной авиационной дивизии, в составе которой воевал женский полк Е. Д. Бершанской. Однако война не считается ни с характером местности, ни с условиями погоды, ни с тем, что на самолетах летают не только мужчины, но и женщины. О том, как мы решили проблему метеорологического обеспечения боевых действий в осенне-зимний, наиболее неблагоприятный период на Кавказе, речь пойдет позже, а в конце лета у нас еще не было большого опыта, приходилось собирать его по крупицам и буквально перед каждым вылетом напоминать экипажам о крутом нраве погоды в горных районах.

К исходу дня 15 августа наши экипажи произвели 447 самолето-вылетов. Я сообщил об этом командующему группы войск, не дожидаясь его звонка.

- А каков результат? - перебил меня генерал Масленников.

Отвечаю:

- Уничтожено двадцать пять танков, более двухсотпятидесяти автомашин, десять автоцистерн и до батальона пехоты. Кроме того, разрушена переправа через реку Куба.

- Чем подтвердишь? - в голосе командующего проскользнула нотка сомнения.

- Донесениями наземных частей в штаб группы, товарищ генерал.

- Наземные, наземные, - повторил Масленников. - А у вас нет, что ли, подтверждений? Может, все это - работа пятой воздушной...

- У нас есть фотоконтроль, товарищ командующий.

- Пришли дешифрованную пленку, проверю. - Масленников помолчал, видимо, собираясь с мыслями, затем спросил: - Части стоят на месте? Помни: "Ни шагу назад!"

В трубке послышались гудки, и от этих нервных гудков стало как-то не по себе. Зачем десять раз напоминать об одном и том же? Я не солдат-первогодок, отвечаю за взаимодействие воздушной армии с наземными войсками.

Присутствовавший при этом начальник штаба А. З. Устинов едва приметно улыбнулся и, как бы успокаивая меня, неторопливо произнес:

- На рубеже рек Баксан и Баксаненок наши авиационные части оказали хорошее содействие войскам тридцать седьмой армии. Тем самым, Константин Андреевич, удалось сорвать планы противника - с ходу овладеть Нальчиком.

Я благодарно кивнул Александру Захаровичу, этому чуткому, проницательному человеку, умеющему осторожно, исподволь восстановить душевное равновесие.

- На всякий случай,- продолжал начштаба,- я приказал оперативному отделу на листах кальки ежедневно наносить расположение аэродромной сети с указанием дислокаций полков и результатов их боевых действий. Правда, у нас есть приказы, боевые распоряжения, карты с указанием обстановки, однако и такой документ не помеха.

- Не помеха, - бросив взгляд на только что умолкший телефон, ответил я начальнику штаба. Он понял, что означает этот взгляд и согласно кивнул головой.

С утра 16 августа воздушные разведчики установили, что в леса, расположенные западнее Прохладного, начал просачиваться противник. В тот же день наши авиачасти нанесли удар по местам скопления гитлеровцев. Было совершено 402 самолето-вылета, уничтожено до 20 танков, около 180 автомашин и свыше 200 солдат и офицеров. Однако, несмотря на потери, враг продолжал подтягивать силы. По данным авиаразведки, в районе Куба, Малка, Баксан и Алтуд сконцентрировалось около 2000 автомашин с пехотой и грузами и до 300 танков. Доложив об этом генералу И. И. Масленникову, я приказал командиру 216-й истребительной авиадивизии продолжать разведку. Из дивизии приказ поступил в 88-й полк.

И вот шестерка истребителей, возглавляемая старшим лейтенантом Князевым Василием Александровичем, вылетела на задание. Над аэродромом, расположенным в Сунженской долине, была облачность в 6 - 7 баллов, а высота нижней кромки около 600 - 800 метров. На маршруте же, как это часто бывает в здешних местах, погода резко ухудшилась. В Терском ущелье, ширина которого достигала двух-двух с половиной километров, стеной встала сплошная облачность. Далее 20 метров ничего не было видно. Сознавая опасность группового полета, Князев приказал ведомым:

- Возвращайтесь на аэродром и доложите там о погоде. К цели иду один.

Опытный летчик сумел вывести самолет из мутного плена и достичь русла реки Баксаненок, где облака висели значительно выше. А вскоре они и вовсе рассеялись. Здесь-то, в лесах западнее Прохладного, Князев и обнаружил скопление живой силы и техники врага. На свой аэродром старший лейтенант возвращался через горный хребет, вершины которого утопали в густых облаках.

Выслушав доклад Василия Князева, командир полка доложил разведданные в дивизию, а оттуда сведения сообщили в штаб 4-й воздушной армии. Первую группу штурмовиков на уничтожение живой силы и техники противника я поручил вести самому Князеву, и он отлично выполнил это задание.

Три дня изматывали мы противника в районе Малка, Баксан, Куба, Баксаненок. Стремясь прикрыть свои войска от ударов с воздуха, заметно активизировалась вражеская истребительная авиация западнее Прохладного. Однако наши летчики крепко удерживали инициативу за собой и из каждого воздушного боя выходили победителями. Примером тому может служить схватка одиннадцати Як-1 и семи ЛаГГ-3 из 217-й истребительной авиадивизии с девяткой Ме-109ф и шестеркой Хе-113. В итоге было уничтожено шесть вражеских машин и шесть подбито. Наши самолеты вернулись без потерь.