Четвертая воздушная

Так, проводя два воздушных боя за один вылет, восемь наших летчиков сбили семь вражеских истребителей и одного подбили. Сами потерь не имели.

Эта победа была результатом исключительно правильных действий ведущего, зрелости и высокого летного мастерства каждого летчика группы. Покрышкин к этому времени был уже опытным бойцом. На его счету числилось 363 вылета, 60 воздушных боев, 20 сбитых вражеских самолетов. Речкалов имел 180 боевых вылетов и в 40 воздушных боях сбил 13 самолетов противника; Науменко - 185 вылетов, 30 боев, 8 сбитых машин. Сержант Савин, самый молодой из участников этого вылета, имел 18 вылетов, 13 раз дрался с противником и лично сбил четыре самолета.

Огромную роль в бою сыграло радио. Ведущие умело управляли действиями своих подчиненных, добивались четкого взаимодействия между отдельными группами.

Наступило время более подробно рассказать о радиостанциях наведения исключительно важном новшестве 4-й воздушной армии в системе организации боя и руководства им. Расположенные в непосредственной близости от линии фронта (в 7 - 10 километрах), они стали неотъемлемой частью управления действиями истребительной и штурмовой авиации. Командиры, находившиеся на радиостанциях, постоянно информировали летчиков о воздушной обстановке, наводили их на противника, предупреждали о появлении и намерениях вражеских истребителей, пытавшихся использовать солнце и облачность для внезапной атаки.

На главной радиостанции, расположенной у переднего края пехоты и предназначенной прежде всего для наведения истребительной авиации, вначале находился командир 216-й дивизии генерал-майор авиации А. В. Борман. Летчиков, прибывающих в район патрулирования, он сразу же информировал об обстановке. Это придавало им большую уверенность. Он наводил их на противника, следил за боем и, если требовалось наращивание сил, вызывал истребителей, патрулирующих над соседними районами или дежурящих на аэродроме. Он сообщал о каждом подбитом и сбитом вражеском самолете, и это еще больше воодушевляло пилотов. Нередко короткими, четкими командами он помогал летчикам устранить ту или иную ошибку в бою или, наоборот, поддерживал правильные решения и действия. Так, например, наблюдая за боем группы Покрышкина, он тут же по радио объявил ему благодарность.

О том, как происходило наращивание сил в бою и как оно было нужно и важно, говорит такой факт. Восьмерка скоростных истребителей, барражируя над своими наземными войсками, получила с радиостанции наведения сообщение о том, что в районе Абинской идет воздушный бой и нашим требуется помощь. Придя в указанный район, ведущий восьмерки майор В. Г. Семенишин увидел, что четверка ЛаГГ-3 дерется с десятью Ме-109 на высоте порядка 1000 метров.

В стороне от района, где шел этот бой, находились еще две четверки Ме-109. Одна из них, имитируя поединок пары с парой, видимо, преследовала цель отвлечь внимание наших истребителей, пришедших на помощь своим, и дезориентировать их. Вторая, находившаяся выше, подкарауливала отставшие или подбитые наши самолеты.

Группа Семенишина, имея преимущество в высоте, спикировала на противника. Завязалась ожесточенная схватка, в которую вступили и два звена Ме-109, находящихся в стороне. Потом подошло еще несколько "мессеров". 12 наших истребителей оказалось против 30 вражеских. Гитлеровцы все время стремились добиться преимущества в высоте, но безуспешно. В конце концов им пришлось встать в круг и вести оборонительный бой. В результате два вражеских самолета были уничтожены и один подбит. Мы потеряли только одну машину.

Эти примеры - образец смелых и решительных действий советских летчиков. Они убедительно показывают, как нам удалось в первых же воздушных боях захватить инициативу, почему оказались битыми даже отборные немецкие асы.

Однако наряду с хорошим и заслуживающим похвалы в действиях некоторых наших авиаторов были и серьезные недостатки. Вот один из поучительных случаев. Встретив группу вражеских бомбардировщиков, шедших под прикрытием истребителей, наши летчики, чтобы обезопасить себя от удара сзади, скопом наваливались на "мессершмиттов". Они забыли о своей главной задаче уничтожать бомбардировщиков. А те, воспользовавшись благоприятной обстановкой, прорвались к намеченным объектам.

Имела место недооценка преимущества в высоте и вертикального маневра. Были случаи, когда бои велись скученными боевыми порядками и только на виражах. Это приводило к неоправданным потерям.

Тщательно анализируя каждый боевой вылет, каждый воздушный бой, командиры авиационных полков и дивизий, офицеры штаба армии быстро определили причины таких потерь, поняли, почему некоторые летчики и на новых скоростных самолетах подчас не могли успешно выполнить боевую задачу. Вот что писал мне тогда генерал А. В. Борман, возглавлявший главную радиостанцию наведения: "Я пришел к выводу, что надо в корне менять методы ведения оборонительного боя, применявшиеся в первые дни войны. Сегодня они стали уже большим злом. Надо дать летчикам почувствовать их силу в паре. Нужен перелом. Переход к новому должны начинать командиры полков. Сейчас они, опасаясь потерь, на любое задание посылают группу из 8 - 12 самолетов и не дают инициативы ведущим пар. Командиры группы, в свою очередь, боясь потерять из поля зрении самолеты, водят их в скученных боевых порядках, связывая этим свободу маневра. В бою паре легче маневрировать, атаковать и уходить из-под ударов. Находясь на радиостанции наведения и наблюдая за действиями летчиков, я твердо убедился в этом".

Далее в письме говорилось о том, что старые, изжившие себя формы оборонительного боя на самолетах И-16 и И-153 до сих пор еще используются в некоторых частях. Происходит это потому, что отдельные командиры, привыкшие направлять боевую деятельность подчиненных со своего аэродромного КП, не выезжают в расположение наземных войск, не управляют самолетами с помощью радиостанций, установленных вблизи от переднего края. Поэтому они и не могут увидеть и освоить все то новое, что появилось в тактике скоростных истребителей, что стало не экспериментальным, а закономерным.

Письмо мы размножили и разослали в истребительные авиационные дивизии. Оно обсуждалось со всеми командирами полков и эскадрилий. На основе поступивших от них предложений был издан приказ. Полки получили конкретные указания: в боевой работе истребителей широко использовать свободные полеты; основой боевого порядка считать свободно маневрирующие пары; паре, находившейся в боевом порядке группы, предоставлять максимум инициативы в действиях; главным средством для достижения четкого и устойчивого взаимодействия пар в бою считать радиосвязь, смелее вести работу по воспитанию асов, предоставлять им самостоятельность в выборе целей и методов атаки...

Короче говоря, мы запретили "строй-рой" - сомкнутый боевой порядок, основой которого была "локтевая" или зрительная связь, где товарищи будто подбадривают друг друга, а в действительности только связывают. Мы запретили его, чтобы летчики, как говорилось в письме, больше не ходили "роем" и не "жужжали, как пчелы", а могли результативно, успешно драться с противником. Для этого мы одобрили и узаконили новый боевой порядок, основой которого стал свободный маневр пар (в рамках пространства, занимаемого подразделением), эшелонированных по высоте и рассредоточенных в глубину.

Но запретить старое и узаконить новое - лишь половина дела. Главное убедить людей, что это сделано правильно, что когда-то привычное уже действительно изжило себя, а пришедшее ему на смену имеет широкие перспективы. Нас беспокоили некоторые авиационные командиры, привыкшие жить и работать по старинке. Им трудно будет перестраиваться, ломать свою психологию, отречься от годами установившихся взглядов на тактику применения истребительной авиации. Чтобы перейти на новые рельсы, таким командирам надо было лично и не однажды понаблюдать за воздушными боями крупных групп скоростных истребителей, проанализировать действия летчиков и своими глазами убедиться, какие недостатки порождали "строй-рой" и так называемая "карусель" - бой на виражах.

Поэтому один из пунктов приказа гласил: "Командирам авиаполков и дивизий в обязательном порядке лично выезжать в наземные войска для наблюдения за действиями своей авиации над полем боя".

Такой методический подход оказался правильным. Бывая в наземных войсках, наблюдая за воздушными боями, командиры сами убедились в том, что многие из устоявшихся приемов использовании авиации уже устарели. В короткий срок они сумели мобилизовать весь летный состав на овладение новой тактикой применения скоростных истребителей. В основу обучения был положен опыт лучших мастеров воздушного боя: Покрышкина, Речкалова, Крюкова, братьев Глинка, Семенишина, Фадеева...

В ходе освоения новых тактических приемов встречались, разумеется, определенные трудности. Преодоление их потребовало и времени и глубокого анализа боевого опыта. Взять, к примеру, вопрос о роли авиационного командира, управляющего действиями истребителей с радиостанции наведения. Получив указание об обязательном выезде авиационных командиров на передний край для наблюдения за действиями своей авиации, некоторые начальники стали без разбора, без учета опыта каждого предоставлять им право руководить, командовать, управлять.

Хорошее начинание пошло делу во вред. Появится в поле зрения, например, пара Ме-109, и сразу же в эфир летит информация: "В воздухе "мессы"!" А где эти "мессы", сколько их - об этом ни слова.

Каждый летчик, услышав такое предупреждение, считал, что противник где-то рядом, и начинал искать его, меняя курс и высоту. Нервы его напрягались до предела, порой он забывал о своей главной задаче. И это вполне объяснимо: нет страшнее врага, которого не видишь.

Допускались и другие ошибки. При появлении вражеских штурмовиков на малых высотах нашим истребителям, патрулировавшим в воздухе, подавалась команда: "Всем вниз!" Вся верхняя зона, таким образом, сразу оголялась, и бомбардировщики противника беспрепятственно проходили к намеченному объекту.

Некоторые командиры, находясь на радиостанции наведения, были слишком многословны. Их речи не только отвлекали внимание летчиков, но и мешали ведущим группам подавать команды. В эфире каждое лишнее слово заглушает работу самолетных радиостанций.

Пришлось снова издать приказ. В нем разъяснялось, что управление самолетами по радио нужно предоставлять только хорошо подготовленным командирам, понимающим природу современного боя. Были четко определены и их обязанности.

Упорядочение работы на радиостанциях наведения и устранение недостатков в тактике ведения воздушного боя сыграли весьма положительную роль. К наступлению наших войск на станицу Крымская 4-я воздушная армия оказалась вполне подготовленной.

Большое значение мы придавали обобщению и распространению боевого опыта, быстрому внедрению его в практику работы летного состава, командиров и штабов. Вначале этим занимался только офицер оперативного отдела Г. А. Пшеняник (ныне генерал-майор авиации в отставке, профессор, доктор военных наук). Затем было создано специальное отделение. Оно составляло ежемесячные обзоры боевых действий армии как самостоятельных, так и в операциях, проводимых совместно с сухопутными войсками. В специальном журнале ежедневно фиксировались результаты полетов на боевые задания и описывались наиболее поучительные примеры. Обобщенный опыт отражался также в информационных листках, которые печатались в типографии и рассылались в полки. Содержание их доводилось до каждого авиатора. Эти и другие мероприятия, безусловно, сыграли немалую роль в дальнейшем повышении боевого мастерства летчиков.

Но вернемся к началу первого воздушного сражения. Для уничтожения нашего десанта, высадившегося в районе Мысхако, фашистское командование создало специальную боевую группу, возглавляемую генералом Ветцелем. В нее входило около четырех пехотных дивизий, насчитывавших примерно 27 тысяч человек и имевших на вооружении 500 орудий и минометов. Боевые действия группы поддерживало свыше 1200 самолетов, три подводные лодки и флотилия торпедных катеров.

17 апреля после мощной артиллерийской и авиационной подготовки противник перешел в наступление. Атаки следовали одна за другой. В налетах на небольшой клочок земли, обороняемой десантниками, участвовали 361 обычный и 401 пикирующий бомбардировщик, 71 штурмовик, 206 истребителей. Им мы могли противопоставить лишь 500 самолетов, в том числе 100 бомбардировщиков.

Противник имел преимущество и в базировании своей авиации. Аэродромы Анапа и Гостагаевская, с которых действовали его истребители, были в 40 - 50 километрах от Новороссийска, наши же располагались значительно дальше. Советские истребители могли находиться в районе боевых действий всего 10 - 15 минут, вражеские - 30 - 40.

Кроме того, боевую работу нашей авиации ограничивали северо-западные отроги Главного Кавказского хребта. Высота их была вроде бы небольшая - 400 500 метров. Но, если облака опускались до горных вершин, истребители уже не могли летать.

Воспользовавшись благоприятными условиями, противник группами по 20 - 40 самолетов начал бомбить наш плацдарм и прилегающие к нему причалы. Десантники оказались в тяжелом положении. Советские истребители, эшелонируя свои боевые порядки по высоте, в течение трех дней, с 17 по 19 апреля, героически сражались с врагом. Они наносили ему большие потери, снижали эффективность ударов его авиации, но сил у нас было явно недостаточно для завоевания господства в воздухе.

18 апреля гитлеровцы ценой огромных потерь, прорвали передний край нашей обороны и продвинулись на глубину до километра. Создалась угроза рассечения плацдарма на две части. Подтянув резервы, фашисты готовились к последнему штурму. Он был назначен на 12 часов 20 апреля 1943 года.

В связи с усилением группировки немецкой авиации в Крыму и на Таманском полуострове Верховное Главнокомандование решило перебросить на Северо-Кавказский фронт три авиационных корпуса из резерва Ставки: 3-й истребительный (командир - генерал Е. Я. Савицкий), 2-й бомбардировочный (командир - генерал В. А. Ушаков) и 2-й смешанный (командир - генерал И. Т. Еременко), 287-ю истребительную дивизию (командир - полковник С. П. Данилов).

К 20 апреля из состава этих соединений на Кубань прибыло 300 самолетов. Переброска и ввод в бой остальных сил (до 200 самолетов) происходили в конце апреля - начале мая. Таким образом, ВВС Северо-Кавказского фронта на 20 апреля насчитывали 900 самолетов, 800 из них составляла фронтовая авиация: 270 истребителей, 170 штурмовиков, 165 дневных и 195 ночных бомбардировщиков.

Боеспособность ВВС фронта значительно возросла. И не только потому, что увеличилось количество самолетов. Совершенно иным стало качество их. Если в период зимнего наступления на Северном Кавказе удельный вес новых типов бомбардировщиков составлял 25 - 30 процентов, то теперь он увеличился до 65. Истребительные полки, прибывшие к нам, были оснащены отечественными "яками" и "лавочкиными". Лишь небольшую часть (около 11 процентов) составляли самолеты английского и американского производства "спитфайры" и "аэрокобры".

Была усилена группа авиации дальнего действия, возглавляемая генералом Н. С. Скрипко. К имевшейся здесь 50-й бомбардировочной дивизии прибавилась 62-я дивизия. В мае оба соединения вошли в состав вновь сформированного 6-го авиакорпуса (командир - генерал Г. Н. Тупиков).

Наряду с общими наметками по координации действий военно-воздушных сил Северо-Кавказского фронта, 6-го авиационного корпуса дальней авиации, ВВС Черноморского флота и резерва Главного командования был разработан детальный план боевого применения частей и соединений 4-й воздушной армии. Истребители на весь период операции закреплялись за одними и теми же бомбардировочными и штурмовыми частями. Все это создавало хорошие условия для взаимодействия, повышало личную ответственность командиров за выполнение поставленных задач.

Узнав о том, что противник решил наступать на Мысхако 20 апреля, мы создали специальную группу истребителей. Взаимодействуя с авиацией Черноморского флота, она перехватывала самолеты противника, вылетавшие с аэродромов Керченского полуострова.

Чтобы ослабить активность авиации противника, мы нанесли несколько ударов по местам ее базирования. Особенно успешно действовала АДД по Крымским аэродромам Сарабуз и Саки. Там было уничтожено и повреждено более 100 самолетов 55-й бомбардировочной эскадры.

Утром 20 апреля нам стало известно, что противник сосредоточил большие силы в районе Федотовки. Оценив обстановку, наше командование пришло к выводу, что гитлеровцы начнут наступление предположительно в 12.00. Поэтому авиационная контрподготовка была перенесена на полчаса раньше.

Внезапный удар сотни советских бомбардировщиков по боевым порядкам гитлеровцев, изготовившихся для атаки, был настолько эффективным, что никто из них не рискнул даже поднять головы. Последующие попытки фашистов продвинуться вперед были уже робкими и разрозненными. Советские десантники легко отбили их.

Второй бомбовый удар по тому же участку вражеской обороны мы нанесли в 10.20. В нем участвовало 100 самолетов. В результате штаб группы "Ветцель" был разгромлен, управление войсками нарушено, тщательно подготовленное наступление сорвано.

Анализируя причины своей неудачи, командующий 17-й немецкой армией генерал Руофф на совещании 23 апреля заявил: "Наступление 20 апреля, в котором приняли участие все имеющиеся в распоряжении силы, пострадало значительно от того, что ему препятствовала атака русской авиации, в которой приняли участие 100 самолетов".

А вот оценка действий нашей авиации командующим 18-й армией, в состав которой входила группа десантных войск, обороняющих плацдарм. Генерал К. II. Леселидзе писал: "Массированные удары нашей авиации по противнику, пытавшемуся уничтожить десантные части в районе Мысхако, сорвали его планы. У личного состава десантной группы появилась уверенность в своих силах".

Пытаясь поправить свои дела, гитлеровцы во второй половине 20 апреля резко повысили активность своей авиации. Однако они не смогли ничего добиться и потеряли в боях 50 самолетов.

Не осознав еще полного провала своих планов, противник пытался найти слабые места в нашей обороне, производил перегруппировку сил. В ночь на 21 апреля гитлеровцы решили нанести главный удар из Новороссийска вдоль Цемесской бухты на хутор Алексин. Но и этот их замысел был сорван. Наши ночные бомбардировщики настолько потрепали свежие вражеские войска, следовавшие в район сосредоточения, что об участии их в наступлении не могло быть и речи.

Таким образом, 20 апреля стал, по существу, днем полного провала наступления противника. Военный совет Северо-Кавказского фронта в приказе от 21 июня 1943 года писал: "Все атаки противника нашими десантными войсками, воодушевленными примером летчиков с воздуха, в этот день были отбиты. Противник потерял 1700 человек убитыми и ранеными..."

Захватив инициативу, наши летчики продолжали успешно действовать и в последующие дни. 21 и 22 апреля они сбили 45 фашистских самолетов. Активность гитлеровской авиации резко снизилась. Если в первый день наступления она совершила 1248 самолето-вылетов, то 24 апреля - только 281. Мы завоевали наконец господство в воздухе.

Оценивая действия авиации в районе Мысхако, Военный совет Северо-Кавказского фронта отмечал: "В течение трех дней над участком десантной группы происходили непрерывные воздушные бои, в результате которых авиация противника, понеся исключительно большие потери, вынуждена была уйти с поля боя. Господство в воздухе перешло в наши руки. Этим определилась и дальнейшая наземная обстановка".

24 апреля при поддержке авиации наши десантники, усиленные свежими частями, перешли в контрнаступление. За 15 минут до его начала советские бомбардировщики нанесли удар по немецким оборонительным сооружениям в районе Федотовки. "Войска довольны ударом с воздуха, - писал мне генерал-майор Леселидзе, - цели поражены. Противнику нанесли большой урон в живой силе и технике. Наша пехота пошла вперед".

Не теряя инициативы, десантные войска к исходу второго дня наступления основательно потеснили противника. А 30 апреля они полностью вернули ранее утраченные рубежи.

Следует отметить, что в связи с ослаблением активности вражеской авиации мы уже 24 - 25 апреля получили возможность переключить большую часть своих воздушных сил с новороссийского участка фронта на новое, крымско-краснодарское направление.

С 17 по 24 апреля в воздушных боях противник потерял 182 самолета. Мы много меньше. На аэродромах с 17 по 29 апреля было уничтожено и повреждено около 260 вражеских самолетов. Противник был вынужден оттянуть свою авиацию в глубину с таких крупных аэродромов, как Сарабуз и Саки.

После тою как наступление противника в районе Мысхако было сорвано и главная поставленная задача выполнена, в структуре ВВС фронта произошли изменения. Согласно директиве командующего ВВС Красной Армии, управление 5-й воздушной армии, передав 287-ю, 236-ю истребительные авиационные дивизии н 132-ю дивизию ночных бомбардировщиков (всего 256 самолетов) 4-й воздушной армии, убыло под Курск, на вновь формировавшийся Степной фронт. Необходимость в дальнейшем существовании штаба большой авиационной группировки отпала, и его сочли нужным расформировать. Я снова вступил в командование 4-й воздушной армией.

Глава двенадцатая. Хозяева неба

Удержанию станицы Крымская противник уделял исключительно большое внимание. Ведь это был не только главный железнодорожный узел на центральном участке его обороны, но и плацдарм для перехода в наступление на краснодарском направлении. Не случайно гитлеровцы сосредоточили здесь крупные силы авиации до 1000 самолетов.

Авиация Северо-Кавказского фронта тоже имела до 1000 самолетов. Из них 719 входило в состав 4-й воздушной армии с приданными ей корпусами резерва Ставки, остальные - в ВВС Черноморского флота и группу АДД. Из общего числа боевых машин более 40 процентов составляли бомбардировщики.

В общем плане наступления перед военно-воздушными силами Северо-Кавказского фронта ставились следующие основные задачи: завоевание господства в воздухе; прикрытие наземных войск; содействие обороне десанта в районе Мысхако и наступлению ударной группировки на крымском направлении.

План был характерен, во-первых, тем, что давал нам возможность использовать на главном крымском направлении не всю авиацию, а основные ее силы. Часть полков оставалась в резерве для оказания помощи десантной группе; во-вторых, предусматривал в случае необходимости централизацию руководства авиакорпусами РГК и ВВС Черноморского флота у командования 4-й воздушной армии.

Генералы В. В. Ермаченков и Н. С. Скрипко на время операции становились как бы моими заместителями.

Кроме общего имелся и детальный план использования авиасоединений, непосредственно взаимодействовавших с главной группировкой войск фронта. В первый день наступления предусматривалось нанести массированные удары по боевым порядкам вражеских войск на узком участке прорыва, что и было, как мы увидим позже, полностью осуществлено.

Авиационное наступление началось действиями бомбардировочной авиации по аэродромам противника, расположенным в Анапе, Тамани, Керчи, Багерово. В ночь на 23 апреля 13 "бостонов" нанесли удар по Тамани, где находилось около 100 вражеских самолетов. В результате налета 12 машин различных типов было уничтожено, взорван склад боеприпасов.

В ночь на 24 апреля 34 "бостона" и ДБ-Зф произвели второй налет на Тамань и сожгли еще 10 самолетов. Кроме того, возникло 14 других очагов пожара.

Ночные бомбардировщики дальнего действия в это время тоже наносили удары по вражеским аэродромам, расположенным в Крыму. Вскоре противник вынужден был оттянуть свою авиацию на более глубинные взлетно-посадочные площадки.

Несколько раньше подверглись налетам Сакский (13 апреля) и Багеровский (20 апреля) аэродромы. Там было уничтожено и повреждено 32 вражеских самолета. А всего за апрель противник потерял свыше 80 боевых машин. Как видим, гитлеровцы понесли немалый урон.

Пока мы бомбили неприятельские аэродромы, а в районе Мысхако шли упорные бои, ударная группировка войск фронта (56-я армия) готовилась к наступлению в районе Крымской. Прикрывая свои наземные части, занимавшие исходное положение, наши истребители действовали небольшими группами.

Наступление намечалось на 20 апреля. Но в интересах более тщательной подготовки оно было перенесено сначала на 25, затем на 29 апреля. В эти дни мне довелось еще ближе познакомиться с генерал-лейтенантом Андреем Антоновичем Гречко, ныне Министром обороны СССР, Маршалом Советского Союза.

Глубоко вникая в вопросы боевого использования авиации, командующий 56-й армией детально занимался организацией ее взаимодействия с артиллерией и пехотой. Потом, в ходе боев, артиллеристы оказали нам, авиаторам, большую помощь. Своим огнем они подавляли зенитные средства врага как на маршрутах наших полетов, так и в районах целей, обозначали объекты для бомбовых и штурмовых ударов. Все это, безусловно, способствовало успешному выполнению нами поставленных боевых задач.

Большое значение Андрей Антонович Гречко придавал оперативному и тактическому применению авиации, уважал летчиков, неоднократно с похвалой отзывался о действиях частей и соединений 4-й воздушной армии.

Накануне перехода 56-й армии в наступление авиация противника усилила боевую активность. С утра 28 апреля вражеские бомбардировщики группами по 10 15 машин начали бить по нашим войскам. За день они произвели 850 вылетов. Отражая их удары, истребители 4-й воздушной армии совершили 310 вылетов, сбили 25 вражеских машин. Мы потеряли 18 самолетов.

В ночь на 29 апреля в полосе наступления 56-й армии началась авиационная подготовка. Первый удар по Крымской нанесли две девятки наших бомбардировщиков. Сначала они сбросили фугаски, затем - зажигательные бомбы. В районе цели возникло восемь очагов пожара. Потом мы использовали их в качестве ориентиров.

Кроме того, вдоль линии фронта наши пехотинцы разложили 20 костров. А в трех - пяти километрах от них светились образованная из электролампочек буква "Т" (авиационный посадочный знак) и стрела, обращенная острием к противнику. Три зенитных прожектора, установленных в одну линию перпендикулярно линии фронта, указывали летчикам путь к световым сигналам и, таким образом, тоже облегчали выход на Крымскую. Кроме того, была выделена группа самолетов По-2, экипажи которых через равные промежутки времени сбрасывали осветительные бомбы.

После первого удара по противнику налеты продолжали одиночные самолеты и пары. Они уничтожали, в основном, артиллерию противника, расположенную на северной, восточной и западной окраинах Крымской.

В ночных налетах участвовала вся бомбардировочная авиация, в том числе и легкомоторные По-2. Для непрерывного воздействия на противника был составлен специальный план. Он определял время вылетов каждой авиачасти, цели, высоты бомбометания. Заградительный зенитный огонь противника подавлялся самими же экипажами.

Световые ориентиры, пожары, огни осветительных бомб создавали впечатляющую картину. Зарево было видно за многие десятки километров, воздух сотрясался взрывами бомб, а в небе не смолкал гул самолетов. Все это, безусловно, поднимало настроение и боевой дух воинов наземных войск, которым на рассвете предстояло идти в наступление. В течение ночи летчики совершили 379 самолето-вылетов, сбросили 200 тонн бомб.

Непрерывные бомбежки изнуряли и деморализовывали врага. Он потерял много техники и живой силы.

За 40 минут до перехода пехоты в атаку в авиационную подготовку включились дневные бомбардировщики и штурмовики. Авиаподготовка перешла затем в авиационную поддержку. Ровно в семь часов утра три девятки Пе-2 нанесли удар по вражеским штабам, расположенным в населенных пунктах Экономический, Молдаванское, Нижне-Баканская. Их главной задачей было нарушить управление войсками. Одновременно начали действовать штурмовики. Группы "илов" - по шесть-семь машин в каждой - накатывались на неприятельскую оборону волнами с временным интервалом в 10 минут. Основные удары наносились по боевым порядкам немецких войск, расположенных на восточной окраине Крымской.

Каждую группу штурмовиков сопровождала пара истребителей. Такое прикрытие было, конечно, недостаточным, и мы решили его усилить. Но сделали это несколько необычным путем: истребители стали барражировать над полем боя в готовности оказать помощь штурмовикам. Такая тактика оказалась более надежной. Ведь "илы" действовали в основном с малых высот, на которых условия для маневрирования весьма ограничены. Теперь же, держась выше штурмовиков, истребители за счет преимущества в высоте, быстро добивались его и в скорости. Это позволяло им всегда своевременно оказывать поддержку своим подопечным.

Готовясь к наступлению, мы предвидели, что истребительная авиация противника попытается сковать или даже сорвать действия наших бомбардировщиков и штурмовиков над полем боя. Поэтому за 15 минут до нанесения массированного удара решили уточнить воздушную обстановку. На разведку вылетела восьмерка "ястребков". Вскоре ведущий подтвердил наши предположения. Тогда мы подняли в воздух еще несколько довольно сильных групп истребителей. Своими дерзкими атаками они вынудили "мессершмиттов" покинуть воздушное пространство над полем боя.

В последующие часы мы планомерно наращивали количество истребителей. Поэтому противник не смог оказать должного противодействия нашим бомбардировщикам и штурмовикам.

В 7.40, когда пехота пошла в атаку, началась ее авиационная поддержка. Штурмовики по-прежнему разили врага с малых высот. Тактика же бомбардировщиков несколько изменилась. К полю боя они шли девятка за девяткой, с интервалом в десять минут. Головная и замыкающая группы прикрывались восьмерками истребителей, промежуточные - шестерками и четверками. Такое распределение сил прикрытия объяснялось тем, что противник старался в первую очередь атаковывать ведущих или замыкающих.

Боевая работа в период авиационной поддержки сосредоточивалась, в основном, на двух районах. Первый находился между восточной окраиной Крымской и сильно укрепленной железнодорожной насыпью; второй - южнее и юго-западнее станицы.

Массированный налет продолжался в течение трех часов. С семи и до десяти часов утра вражеские войска находились под непрерывным огневым воздействием.

Авиационное наступление было тесно увязано с артиллерийским. Орудия вели огонь как по целям, расположенным вблизи переднего края, так и по тем, которые находились в глубине обороны противника, но ударам с воздуха подвергались. Во время нахождения нашей авиации над полем боя артиллеристы особое внимание уделяли уничтожению и подавлению вражеских зенитных средств.

Эту задачу решали также специально созданные группы маневренных истребителей И-16 и И-153 ("чайка").

В первом ударе с воздуха (с 7.00 до 10.00) у нас участвовало 493 самолета: 144 бомбардировщика, 84 штурмовика, 265 истребителей. В дальнейшем, до конца дня, бомбардировочная и штурмовая авиация действовала, в основном, по заявкам наземного командования и по вызовам авиационных представителей, находившихся на КП общевойсковых соединений. Всего было совершено 929, а вместе с ночными 1308 самолето-вылетов.

Борьба за господство в воздухе с каждым днем возрастала. В поединках одновременно участвовало по 50 - 80 самолетов с каждой стороны. Успех сопутствовал советским летчикам.

Штурмовики и бомбардировщики тоже эффективно поддерживали наступление своих наземных войск. 3 мая 162 самолета 2-го бомбардировочного корпуса (командир- генерал-майор авиации В. А. Ушаков), летая группами с временным интервалом 10 - 15 минут, подавляли артиллерию гитлеровцев на западной окраине Верхнего Адагума и западной окраины Неберджаевской. Они тем самым помогали успешному продвижению пехоты и танков, прорвавших оборону противника южнее Крымской. Одновременно штурмовики 2-го смешанного авиационного корпуса (командир - генерал-майор авиации И. Т. Еременко) обеспечили ввод в сражение танковой группы.

Как видим, боевая работа нашей бомбардировочной и штурмовой авиации в период наступления 56-й армии велась в тесном взаимодействии с сухопутными войсками. В течение четырех дней, когда осуществлялся прорыв вражеской обороны, было совершено 2243 самолето-вылета.

При общей протяженности линии фронта, составлявшей 160 километров, полоса наступления ударной группировки в период боев за Крымскую равнялась всего 30 километрам. А на поддержку действующих здесь частей пришлось 90 процентов всех самолето-вылетов, совершенных 4-й воздушной армией. При этом надо иметь в виду, что полоса главного удара не превышала 10 километров. Такое массирование авиации, пожалуй, было впервые применено в 1943, переломном, году.

Но вернемся к обрисовке воздушной обстановки в ходе проведения операции. Главная тяжесть борьбы за господство в воздухе, как я уже говорил, легла на истребителей. В отдельные дни они проводили до 50 воздушных боев. С каждым днем поединки принимали все более ожесточенный и затяжной характер, а иногда они длились часами.

Самым напряженным для нас выдался первый день операции - 29 апреля. С учетом действий ночников мы совершили тогда 1308 вылетов, противник - всего 539. Летчики-истребители провели 50 воздушных боев, в ходе которых уничтожили 74 самолета противника. Цифры, прямо скажем, рекордные по сравнению с результатами прежних, тоже довольно жарких поединков.

Потеря противником господства в воздухе намного снизила боевую активность его истребительной авиации, отрицательно сказалась на моральном состоянии германских летчиков. Наши радиостанции неоднократно перехватывали их панические доклады: "В районе Крымской наших бомбардировщиков бьют русские истребители. Присылайте помощь. Кругом русские истребители... Выполнить задание не можем, русские истребители преследуют нас всюду..."

Чем объяснить боевой успех наших истребителей?

Прежде всего, новым построением боевого порядка. Эшелонирование по высоте в два-три яруса стало, можно сказать, законом. Нижняя ударная группа, в состав которой входила половина или даже две трети сил, действовала против бомбардировщиков, патрулируя на наиболее вероятных маршрутах и высотах их полетов. Примерно на 500 - 1000 метров выше нее находилась группа прикрытия. Она вела борьбу с истребителями сопровождения. Взаимодействие между группами осуществлялось зрительно, по радио и с помощью наземных радиостанций. Это давало летчикам возможность без промедления приходить на помощь друг другу.

Боевой порядок групп верхнего и нижнего ярусов состоял из пар, также эшелонированных по высоте. Такое построение позволяло истребителям широко применять вертикальный маневр, вести длительные бои с наращиванием сил, крепко держать инициативу в своих руках.

Большую роль в обеспечении четкого взаимодействия играли радиостанции наведения. Они помогали патрулирующим истребителям не только быстро находить противника, но и внезапно его атаковать.

Память хранит немало примеров, показывающих значение радиосвязи при выполнении боевых задач в эшелонированных порядках. Приведу лишь некоторые из них.

29 апреля девятка истребителей Як-1, возглавляемая капитаном И. Батычко, барражировала на высоте 2500 метров над районом Крымской. С помощью наземной радиостанции летчики обнаружили две группы бомбардировщиков Ю-87 по 18 самолетов в каждой. Их прикрывала шестерка Ме-109.

Боевой порядок нашей девятки состоял из двух эшелонов. Вверху находилась группа прикрытия из четырех Як-1. Капитан Батычко был во главе ударной, насчитывавшей пять самолетов. Приняв решение атаковать, он приказал ведущему верхней четверки связать боем вражеских истребителей, а сам повел подчиненных на. первую группу бомбардировщиков. С первого захода ему удалось сбить флагмана. Строй гитлеровцев сразу же нарушился. Поспешно сбрасывая бомбы на свои войска, они начали разворачиваться на запад.

Как раз в это время к району боя подошла вторая группа вражеских бомбардировщиков. Ее летчики тоже не выдержали и пошли на разворот, освобождаясь от бомбового груза. Но им не удалось уйти. Пять неприятельских самолетов Ю-87 были сбиты. Шестерку истребителей, прикрывавшую свои наземные войска, станция наведения нацелила на группу вражеских самолетов, состоявшую из четырех Ю-87 и четырех Ме-109. Капитан А. И. Покрышкин, возглавлявший ударное звено, приказал ведущему прикрывающей пары старшему лейтенанту Г. Речкалову связать боем "мессеров", а сам атаковал "юнкерсов". Покрышкин и Речкалов сбили тогда по две машины, а остальные неприятельские самолеты поспешно удалились.

В тот же день девятка Як-1 под командованием капитана Г. Лапшина прикрывала войска в районе Крымской. Получив предупреждение с радиостанции наведения, летчики обнаружили 12 бомбардировщиков Ю-88, шедших плотным строем под прикрытием 12 Ме-109.

Боевой порядок наших истребителей состоял из двух групп. Ударную пятерку возглавлял Лапшин, прикрывающую четверку - старший лейтенант Кривяков. Они атаковали фашистов внезапно со стороны солнца: Лапшин и его товарищи "юнкерсов", Кривяков с ведомыми - "мессершмиттов".

В результате первой атаки были сбиты два Ю-88 и один Ме-109. Бомбардировщики рассеялись, не достигнув цели. Обратив их в бегство, ударная группа пришла на помощь прикрывающей. В бою, разыгравшемся с новой силой, фашисты потеряли еще два Ме-109, после чего повернули на запад. Наши возвратились на аэродром без потерь.

3 мая пятерка истребителей 298-го полка, возглавляемая майором В. Г. Семенишиным, прикрывала войска в районе Крымской. Через пять минут после начала патрулирования группа вступила в бой с подошедшей шестеркой Ме-109.

В ходе поединка истребители противника пытались оттянуть летчиков на занимаемую ими территорию, чтобы расчистить дорогу для своих бомбардировщиков. Семенишин быстро разгадал их замысел и приказал летчикам своей группы за границы района прикрытия не выходить. Вскоре с запада действительно показались 12 бомбардировщиков Ю-87. Семенишин и еще два летчика, дравшиеся с "мессерами" наверху, к сожалению, не могли атаковать "юнкерсов". Тогда инициативу проявил старший лейтенант В. М. Дрыгин, оказавшийся ниже своих товарищей. Оценив обстановку, он вместе с ведомым старшим сержантом В. А. Александровым бросился навстречу "юнкерсам".

Смелой лобовой атакой советские летчики нарушили боевой порядок бомбардировщиков противника. Беспорядочно сбросив бомбы, те повернули на свою территорию. Настигнув одного из них, Дрыгин подбил его. "Юнкерс" приземлился в расположении наших войск, экипаж его сдался в плен.

Продолжая преследование, Дрыгин атаковал второго бомбардировщика. Тот загорелся и, объятый пламенем, врезался в землю. Третьего "юнкерса" сбил напарник Дрыгина старший сержант В. А. Александров.

Увидев, что пара старшего лейтенанта Дрыгина перехватила бомбардировщиков и успешно атакует их, тройка майора Семенишина стала сражаться с еще большим упорством. Важно было не дать ни одному вражескому истребителю возможности выйти из боя и помешать паре Дрыгина.

В течение 30 минут В. Г. Семенишин, Д. А. Бочаров и Н. И. Лобанов вели неравный поединок с шестеркой Ме-109. В результате Семенишин сбил два вражеских самолета.

Разогнав бомбардировщиков, пара Дрыгина поспешила на помощь тройке Семенишина, все еще дравшейся с "мессершмиттами". В этот момент истребители противника получили подкрепление. На Дрыгина и его ведомого навалилась четверка Ме-109. Советские летчики дрались отважно, но вскоре самолет ведомого был подожжен. Старший лейтенант сумел, однако, перетянуть через линию фронта и выброситься с парашютом. Он благополучно приземлился неподалеку от наблюдательного пункта 4-й воздушной армии.

Мне довелось быть очевидцем этого жаркого боя. За ним наблюдал и командующий ВВС Красной Армии маршал авиации А. А. Новиков, принимавший непосредственное участие в руководстве действиями авиации фронта.

Дрыгина сразу же вызвали на наблюдательный пункт. Маршал авиации А. А. Новиков сердечно поздравил отважного летчика с победой и тут же наградил его орденом Александра Невского. В тот же день в авиачасти была разослана телеграмма командующего ВВС. Обращаясь к летчикам, он писал: "...Сегодня с утра вы действовали хорошо. Уверен в ваших силах и победе. Помните: кто дерзок в бою, тот всегда побеждает".

Потом в полки поступил приказ. В нем говорилось о героическом подвиге летчиков группы майора В. Семенишина, одержавших большую победу в бою с численно превосходящим противником. Этим же приказом маршал авиации А. А. Новиков присвоил В. М. Дрыгину воинское звание "капитан", утвердил награждение его орденом Александра Невского, рекомендовал представить к наградам остальных летчиков группы.

3 мая 1943 года бои над Крымской продолжались с раннего утра до позднего вечера. Отличились многие полки, в том числе и 298-й истребительный. Всего летчики этой авиачасти уничтожили за день 10 вражеских самолетов и два подбили. Кроме того, один бомбардировщик был посажен на нашей территории. Окончательный итог напряженного дня подвел майор Семенишин. Вступив в схватку с восьмеркой Ме-109, его группа сбила еще один вражеский истребитель.

Чем объяснить такой успех В. Г. Семенишина? Применением новой техники? Новаторством в тактике? Безусловно! Но не меньшую роль сыграли здесь личные качества воина - его мужество, летное мастерство, командирская культура.

Семенишин начал войну командиром эскадрильи. Летая на самолете И-16, он успешно провел немало воздушных боев. Но война есть война - были у него и неудачи. В начале воздушных сражений на Кубани Семенишин получил ранение. После пребывания в госпитале попал в запасную авиачасть, затем - в 298-й авиаполк. Там он быстро освоил новый тип истребителя, расширил тактические знания, хорошо уяснил себе суть и значение вертикального маневра в бою.

Высокое летное мастерство сочеталось у него с отвагой и упорством. Кроме того, он обладал умением быстро разгадывать тактические замыслы врага и принимать верные решения. Свой богатый опыт командир охотно передавал подчиненным, тщательно анализировал недостатки в их действиях.

В приведенных здесь примерах отражены характерные тактические приемы борьбы советских летчиков с вражеской авиацией во время Крымской операции. Они наглядно показывают, что пара, обеспечивающая широту и многообразие маневра, стала основой боевого порядка звена, эскадрильи. Мы решительно отказались от звена, где один из трех самолетов в поединках с врагом становился, как правило, лишним и лишь сковывал действия остальных.

Еще в боях на Северном Кавказе выявилось, что успешные действия пары во многом зависят от ее слетанности. На Кубани мы окончательно убедились в этом. Некоторые ведомые во время схватки с врагом теряли своих ведущих, не являлись их надежным щитом. Такое нарушение боевого порядка не только затрудняло управление боем, но и приводило к неоправданным потерям.

Подбор пар, совершенствование техники, совершенствование пилотирования ведущего и ведомого, отработка слетанности между ними - все эти вопросы стали центральными в работе наших командиров, в обучении летчиков. Ими вплотную приходилось заниматься и мне как командующему армией.

Мы обязали командиров полков сразу же после разбора полетов сообщать в вышестоящие штабы о характерных и наиболее поучительных воздушных боях, о действиях пар, звеньев и более крупных групп истребителей. Положительный опыт этих боев быстро обобщался и становился достоянием всего летного состава армии. Особое внимание обращалось на приемы защиты ведомыми своих ведущих.

Положительных примеров на этот счет было немало. Вот один из них.

Четверка Як-1, в составе которой находился сержант Рудченко, встретилась с восемью Ме-109 и вступила с ними в бой. В ходе поединка два "мессершмитта" были сбиты. В один из моментов Рудченко заметил, что фашист зашел в хвост самолету ведущего и вот-вот откроет огонь. Медлить нельзя было ни секунды. И тогда сержант смело пошел на крайнюю меру.

Он таранил врага. Это был пятый сбитый им самолет.

Рудченко до конца выполнил свой долг ведомого. Защищая командира, он рисковал собственной жизнью. Лишь чудом ему удалось спастись на парашюте. За этот подвиг сержант был награжден орденом Александра Невского и назначен командиром звена, получил звание "младший лейтенант".

Но вернемся к началу боев за Крымскую.

В течение 29 и 30 апреля над станицей шли ожесточенные воздушные поединки. Наши бомбардировщики и штурмовики, летавшие днем и ночью, подавляли огневые точки врага, уничтожали его живую силу и технику.

1 и 2 мая из-за сложных метеорологических условий активность авиации несколько снизилась, но вскоре снова резко возросла. Сильно укрепленная оборона противника была расшатана. Наши наземные части наконец прорвали ее на участке шириной 25 километров и к 4 мая овладели станицей и железнодорожным узлом Крымская. Летчики 4-й воздушной активно расчищали путь своей пехоте, буквально проталкивали ее вперед.

Однако по ряду причин, совершенно от нас не зависящих, войска 56-й армии не смогли развить успех прорыва и выйти в оперативную глубину обороны противника. Продвинувшись на 10 километров, они подошли лишь ко второму оборонительному рубежу, к так называемой Голубой линии. Там и закрепились.

Подводя итоги боев за станицу Крымская, можно твердо сказать, что наша авиация выполнила поставленные перед ней задачи. Завоеванное нами господство в воздухе прочно удерживалось до завершения операции. 29 апреля, например, мы совершили 1308 самолето-вылетов, 30 апреля - 1008, 3 мая - 1130, 6 мая - 852. А вот соответствующие данные о действиях противника: 539, 440, 719, 413. Только 9 и 10 мая он проявлял значительно большую активность, чем мы. Объяснялось это тем, что гитлеровцы спешно перебросили на аэродромы Крыма и Таманского полуострова ряд свежих авиачастей с других участков фронта. Как видим, превосходство врага было лишь временным.

Маршал Советского Союза А. А. Гречко высоко оценил действия ВВС в боях за Крымскую. "Начиная с первого дня операции,- пишет он в книге "Битва за Кавказ",- и затем в наиболее ответственные ее дни наша авиация совершала самолето-вылетов в два раза больше, чем авиация противника. Всего за период с 29 апреля по 10 мая 4-я воздушная армия, ВВС Черноморского флота и авиация дальнего действия произвели около 10 тысяч самолето-вылетов, из них почти 50 процентов по войскам и технике противника на поле боя. За это время было уничтожено 368 самолетов врага, то есть более трети его первоначальной авиационной группировки. В среднем противник каждые сутки терял 9 бомбардировщиков и 17 истребителей.

Действуя массированно, наша авиация оказала эффективную поддержку войскам в прорыве сильно укрепленного вражеского оборонительного рубежа. От ударов авиации противник понес большие потери в живой силе и технике. После занятия станицы Крымская на поле боя осталось много убитых немецких солдат и разбитая боевая техника"{25}.

Что же определило успех боевых действий нашей авиации, что помогло ей завоевать, а затем и прочно удерживать господство в воздухе?

Прежде всего, хороша организованное управление, эффективное использование для этой цели радио. Появление у нас новых скоростных машин вызвало необходимость перейти к глубоко эшелонированным боевым порядкам, увеличить дистанции и интервалы между самолетами и парами. В таких условиях уже нельзя было управлять боем эволюциями истребителя, требовалось широко использовать радиосвязь.

Немаловажную роль, как я уже говорил, сыграли наземные радиостанции наведения. Главная из них располагалась в трех километрах от линии фронта, а в пяти километрах от нее базировался полк истребителей, который являлся резервом командира 216-й авиадивизии и использовался в основном для наращивания сил в бою.

Одна из эскадрилий резервного полка постоянно находилась в готовности номер один, остальные - в готовности номер два. Первая в случае необходимости появлялась над полем через восемь-девять минут, успев набрать высоту 3000 4000 метров, остальные - через 15 - 20.

Ежедневно командиры авиасоединений выделяли по 15 - 20 истребителей лично в мое распоряжение. Этот резерв я использовал для наращивания сил в наиболее критические моменты воздушного боя. Мог вызывать его и генерал Борман, который управлял истребителями, прикрывающими наземные войска. В конце каждого дня он представлял мне письменный доклад о выявленных недостатках и положительных сторонах в действии нашей авиации. После тщательного анализа фактов делалось заключение, на основе которого отдел боевой подготовки составлял специальный бюллетень и рассылал в полки. Опыт, таким образом, становился достоянием всех летчиков.

Практика показала, что в большинстве случаев наши истребители не случайно встречались с вражескими, а благодаря активной помощи специалистов наземных радиостанций наведения. Для подтверждения своих слов приведу выдержку из обзора боевых действия 4-го истребительного авиаполка: "Уничтожение 23 апреля 1943 года восьми самолетов Ю-87 из 35 насчитывавшихся в группе произошло не случайно. Радиостанция наведения провела шестерку наших истребителей, набравших высоту в районе Ахтырская, через заслон истребителей противника и точно нацелила их на бомбардировщиков. В ходе боя наводчики своевременно предупредили наших летчиков о появлении немецких истребителей. В результате полк в течение дня уничтожил 18 самолетов противника и не имел потерь.

Воздушный бой, проведенный 27 апреля 1943 года шестеркой Як-1 под командованием старшего лейтенанта И. В. Шмелева против шести Хе-111 и восемнадцати Ме-109, тоже закончился успешно только благодаря помощи главной радиостанции наведения. Она давала указания буквально каждому летчику".

В зависимости от обстановки радиостанция наведения перенацеливала группы истребителей с одного объекта атаки на другой. Так, 24 апреля восьмерка скоростных истребителей, возглавляемая майором В. Г. Семенишиным, при подходе к Крымской получила сигнал о том, что самолеты противника бомбят наши войска. Командир немедленно повел группу в указанный район. Но как раз в это время над полем боя появились десять Ме-109, которые могли помешать действиям наших бомбардировщиков, подходивших к линии фронта.

С главной станции наведения поступил приказ: погоню за бомбардировщиками прекратить, вернуться в район Крымской и очистить воздух от вражеских истребителей. Выполняя это распоряжение, Семенишин снова вышел на Крымскую и с ходу атаковал десятку вражеских истребителей. Потеряв в коротком бою три самолета, гитлеровцы ушли на свою территорию.

Получать наиболее полные данные о воздушном противнике нам помогало и четкое взаимодействие с артиллеристами-зенитчиками: наблюдательный пункт начальника ПВО (заместителя командующего общевойсковым соединением по ПВО) находился в непосредственной близости от НП комдива 216, возглавлявшего радиостанцию наведения. Все сведения о воздушном противнике, полученные здесь от постов ВНОС, передавались по телефону на наблюдательный пункт нашей главной радиостанции. Поэтому генерал Борман имел возможность заблаговременно принимать необходимые меры для отражения вражеских воздушных налетов.

С зенитчиками у нас установились крепкая дружба и полное взаимопонимание. Располагаясь вдоль железной дороги между Абинской и Крымской, они своим заградительным огнем не раз отсекали истребителей противника, преследующих наши самолеты, возвращающиеся с задания. Все аэродромы хорошо прикрывались зенитными средствами. На КП артиллеристов постоянно находились авиационные представители. Исходя из конкретной обстановки, они помогали зенитчикам выбирать цели для обстрела.

Таким образом, четко организованное управление авиацией, активное и умелое использование радио, хорошо налаженное взаимодействие с наземными войсками сыграли первостепенную роль в успешном исходе воздушных боев на Кубани.

Глава тринадцатая. Над Голубой линией

Затишье на фронте продолжалось до 26 мая. В этот день наши войска вновь перешли в наступление. Им предстояло прорвать основной оборонительный рубеж Голубой линии, затем разгромить группировку противника и освободить Таманский полуостров. Главный удар наносила 56-я армия в полосе Киевское, Молдаванское, севернее Крымской. Ее левый фланг прикрывала 37-я армия.

К 25 мая противник имел 700 самолетов, а противостоявшая ему 4-я воздушная армия - 924.

В подготовительный период наша ночная бомбардировочная авиация систематически наносила удары по вражеским аэродромам. На рассвете 26 мая шестерка Як-7б, ведомая командиром 43-го авиаполка майором А. А. Дорошенковым, совершила штурмовой налет на аэродром Анапа - ближайшую точку базирования немецких истребителей. Несколько дней спустя пленный летчик сообщил, что там было уничтожено и повреждено 9 самолетов, сожжен бензозаправщик. От имени Военного совета фронта я наградил участников этого налета именными наручными часами.

Исключительно важную роль в проведении операции сыграла авиационная разведка. Специальные экипажи произвели аэрофотосъемку рубежей и очагов обороны противника. Снимки были размножены и разосланы в штабы наземных армий, стрелковых корпусов, авиасоединений. На основе данных аэрофотосъемки штаб фронта подготовил специальные топографические карты, которые использовались войсками при подготовке прорыва вражеской обороны.

Атака была назначена на 6.30 26 мая. Артиллерийская подготовка началась в 5.00, авиационную, согласно плану, мы провели в период с 5.20 до 6.30. Крупные группы бомбардировщиков и штурмовиков производили налеты по целям, расположенным на направлении главного удара. Обработке подвергся узкий участок (семь километров по фронту и около двух в глубину).

Авиация действовала тремя эшелонами: первый состоял из 84 бомбардировщиков, второй - из 36 штурмовиков, третий - из 49 штурмовиков. Всего в авиационной подготовке участвовало 338 самолетов, в том числе 150 истребителей прикрытия. Когда закончил работу третий эшелон, над полем боя появились 19 "ильюшиных" и поставили перед передним краем противника дымовую завесу. Это было новинкой в нашей тактике.

Накануне вылета "илов" на один из аэродромов прибыл командующий войсками фронта генерал И. Е. Петров. Я глубоко уважал его. Как человек он отличался обаянием, большой эрудицией и высокой, культурой, как военачальник - волевыми качествами, требовательностью и справедливостью в отношениях с подчиненными. Он хорошо относился к авиаторам, знал их нужды и запросы, часто бывал в наших полках и соединениях, ясно представлял себе роль авиации в поддержке наземных войск.

Разъясняя задачу летчикам 865-го штурмового авиаполка, которым командовал М. Н. Козин, И. Е. Петров особенно подчеркнул важность своевременной и точной постановки дымовой завесы, чтобы ослепить противника, закрыть ему глаза на время, необходимое нашей пехоте для захвата траншей главной полосы обороны. Он четко определил направление и время выхода самолетов на цель.

Две группы "илов", ведомых Керовым и Бардашевичем, должны были скрытно приблизиться к линии фронта и на участке шириной три с половиной километра поставить дымовую завесу. Первая выполняла основную задачу, вторая обеспечивала ее действия.

К заданному ориентиру "илы" подошли на высоте 10 - 20 метров в растянутом правом пеленге. Через несколько минут после того, как они вылили смесь внизу, перед передним краем противника выросла белая стена дыма. Она полностью оправдала свое назначение. Смещаясь в сторону противника, завеса закрыла узлы сопротивления, ослепила пехоту. Не зная, что делается впереди, гитлеровцы в панике покинули передний край. Наши войска ворвались в первую траншею и, развивая успех, за шесть часов продвинулись на глубину от трех до пяти километров.

Генерал Петров, наблюдавший за действиями экипажей при постановке дымовой завесы, приказал комдиву С. Г. Гетьману представить к награждению орденом Красного Знамени всех летчиков и воздушных стрелков, выполнявших это задание. В числе отличившихся была и Анна Егорова, ставшая впоследствии Героем Советского Союза.

Когда наши войска захватили вторую полосу вражеской обороны, над полем боя появились немецкие бомбардировщики. Западнее Краснодара противник сосредоточил около 1400 самолетов. Перебросив их поближе к району боев, гитлеровцы получили возможность наносить удары большими группами - по 200 - 300 бомбардировщиков в каждой. Действуя в нарастающем темпе, они на исходе дня совершили двадцатиминутный звездный налет, в котором участвовало до 600 бомбардировщиков. Атаковали "юнкерсы" с разных направлений, группами по 40 60 самолетов.

Истребители 4-й воздушной армии вели героическую борьбу с вражеской авиацией: срывали прицельное бомбометание по войскам, заставляли многих немецких летчиков поворачивать вспять. Однако полностью предотвратить организованные действия противника не смогли.

Потребовалось принять срочные меры, чтобы в кратчайший срок изменить воздушную обстановку в нашу пользу. Большую помощь авиаторам оказал Военный совет фронта, и особенно командующий войсками И. Е. Петров. Он лично провел с командирами авиационных соединений специальное совещание, на котором обстоятельно проанализировал причины наших недостатков и наметил пути их устранения. Сначала генерал выступил и одобрил наши предложения, затем сам дал ряд весьма квалифицированных советов. Тут же был издан специальный приказ об итогах совещания.

Мы значительно увеличили количество истребителей, выделяемых для прикрытия наших наземных войск. При благоприятной обстановке они активно помогали тем товарищам, которые сопровождали бомбардировщиков и штурмовиков. В результате принятых мер эффективность наших ударов заметно возросла. В период с 26 по 28 мая гитлеровцы потеряли в воздушных боях 158 самолетов.

Были случаи, когда авиаторы играли решающую роль в срыве вражеских контратак. Вот один из примеров. Стремясь восстановить утраченные рубежи на высоте 103,3, противник сосредоточил перед ней около двух полков пехоты, тридцать танков, шесть бронетранспортеров и три артиллерийские батареи. Массированным ударом с воздуха, в котором участвовало более 250 самолетов, мы буквально сровняли с землей скопление вражеской техники и живой силы.

Увеличение групп штурмовиков повлекло за собой и изменения в тактике их использования. В условиях сильного противодействия истребительной авиации противника и его зенитной артиллерии удары с ходу не давали желаемых результатов и влекли за собой большие потери. И тогда был найден новый способ атаки целей - с замкнутого круга.

2 июня 30 "ильюшиных", возглавляемых старшим лейтенантом Н. П. Дедовым, получили задачу нанести удар по артиллерийским позициям и боевым порядкам войск противника, расположенных на восточной окраине Молдаванского. В сопровождении 30 истребителей они шли на высоте 800 метров в колонне шестерок, удаленных на 400 - 500 метров друг от друга. Первая группа сбросила бомбы с крутого пикирования. Снизившись до бреющего, она сразу же отвалила влево и встала в хвост замыкающей. А та как раз только входила в пике. Круг, таким образом, оказался замкнутым.

Удар получился очень эффективным. Во время второго захода зенитные огневые точки противника были подавлены. Появившееся звено Ме-109 даже не осмелилось атаковать "илы": таким сильным было огневое взаимодействие между ними.

Подобной тактики в действиях придерживались 2 июня и другие группы штурмовиков. Наблюдая за ними с командного пункта, я пришел к выводу, что летчики правильно поняли принципиальные отличия нового боевого порядка от прежнего, остается лишь совершенствовать его.

Для того чтобы снизить активность вражеской авиации, мы организовали налеты наших ночников на немецкие аэродромы и дополняли их на рассвете ударами штурмовиков и истребителей. Одна из таких операций была выполнена на рассвете 4 июня группой, возглавляемой командиром 3-го истребительного авиакорпуса Е. Я. Савицким. Генерал так распределил обязанности своих ведомых: восьмерка атакует самолеты на стоянках и на взлетной полосе, три экипажа подавляют огонь зенитной артиллерии; пара во главе с командиром корпуса прикрывает всю группу, управляет ее действиями и после штурмовки контролирует результаты ударов.

На аэродроме Анапа находилось большое количество вражеских самолетов. Гитлеровцы встретили советских летчиков сильным зенитным огнем, но три наших экипажа мастерски подавили его. А восьмерка истребителей в это время произвела два захода и с высоты 300 метров обстреляла стоянки, уничтожив при этом 10 машин.

Успеху удара способствовали не только хорошая подготовка летчиков и внезапность. Немаловажную роль сыграло здесь личное участие Евгения Яковлевича Савицкого. Сочетая в себе качества отважного бойца и умного командира, он был смелым новатором в тактике.

Войну Савицкий встретил майором, а в марте 1943 года был уже генерал-майором авиации. Летчики его корпуса, прибывшего на Кубань, еще не имели достаточного боевого опыта. Но за короткое время его соединение стало одним из лучших. Постоянно участвуя в воздушных боях, Евгений Яковлевич лично сбил более 20 вражеских самолетов и дважды заслужил высокое звание Героя Советского Союза.

После войны Е. Я. Савицкий одним из первых военачальников освоил реактивный самолет. Возглавив на воздушном параде пятерку краснозвездных истребителей, он продемонстрировал не только личное летное мастерство, но и мощь советской авиационной техники. Вскоре Савицкий был назначен командующим истребительной авиацией ПВО страны. Однако и тогда он не оставил кабину истребителя. Больше того, не изменил своему принципу: в числе первых осваивать новые реактивные самолеты. И будучи уже маршалом авиации, он продолжал летать чуть ли не до шестидесятилетнего возраста.

...В период боев за станицы Киевская и Молдаванская система оповещения, наведения и управления истребительной авиацией особых изменений не претерпела. Деятельность постов ВНОС по-прежнему основывалась на широком использовании радио. Поэтому, характеризуя организацию отражения налетов вражеской авиации, ограничусь лишь одним заслуживающим внимания примером.

3 июня в конце дня, когда вражеские бомбардировщики подходили к линии фронта, над нашими войсками патрулировала пятерка ЛаГГ-3 во главе с лейтенантом И. И. Гришаевым. На основной радиостанции находился полковник И. М. Дзусов, назначенный командиром 216-й дивизии вместо убывшего от нас генерала А. В. Бормана.

Обнаружив первую группу вражеских самолетов, Ибрагим Магометович направил на нее пятерку истребителей Гришаева. Восемнадцать Хш-123 под прикрытием шестнадцати Ме-109 приближались к станице Молдаванской. Наши летчики смело и решительно атаковали врага, сбив при этом один Хш-123 и один Ме-109. Боевой порядок фашистов распался, и они повернули вспять. Но как раз в это время на горизонте появились еще сто десять Ю-87, сопровождаемые пятнадцатью Ме-109. Они приближались с северо-запада на высоте 2000 - 2500 метров в полосе между станицами Киевской и Молдаванской. "Юнкерсы" шли в правом пеленге тремя группами, дистанция между ними не превышала 2000 метров.

С нашей стороны к району прикрытия войск подходила в это время шестерка ЛаГГ-3 под командой лейтенанта Е. А. Пылаева (впоследстиии стал Героем Советского Союза) и восемь Як-1 во главе с гвардии майором М. В. Шевченко. Подполковник Дзусов приказал истребителям атаковать подходивших к линии фронта бомбардировщиков.

Приняв команду, истребители Гришаева и Шевченко пошли на третью группу бомбардировщиков, летчики Пылаева - на вторую, а первая продолжала полет к линии фронта. Дзусов решил перенацелить Шевченко на первую группу, но в этот момент к району прикрытия подошла семерка Ла-5 под командованием старшего лейтенанта В. Г. Мурашева. Полковник сразу же направил ее на первую группу "юнкерсов".

Гришаев, Шевченко и их ведомые, ударив по голове и центру третьей группы бомбардировщиков, разрушили их боевой порядок. Самолеты противника пошли вниз с левым разворотом и начали сбрасывать бомбы на свои войска. Через две-три минуты рассыпалась первая группа бомбардировщиков, затем под ударами шестерки "лагов" - вторая.

Летчики Мурашева атаковали врага по центру строя. Часть самолетов сбросила смертоносный груз на немецкие позиции, несколько машин прорвались к нашим войскам, но бомбили в спешке неприцельно.

После первой атаки, нарушившей боевой порядок противника, советские летчики начали действовать отдельными парами, маневрируя среди беспорядочно снижающихся вражеских самолетов. В этом большом воздушном сражении они сбили восемнадцать и подбили четыре машины, сами потеряли только две.

Фашистские истребители, сопровождавшие бомбардировщиков, за исключением двух-трех скоротечных атак, не оказали противодействия нашим летчикам. Потерпев поражение, они вынуждены были отказаться от массированных ударов.

Подводя итоги боевых действий авиации на Кубани, Военный совет Северо-Кавказского фронта в своем приказе от 21 июня 1943 года отметил: "В результате воздушных сражений победа, бесспорно, осталась на нашей стороне. Противник не добился своей цели. Наша авиация не только успешно противодействовала врагу, но одновременно вынудила немцев прекратить бои и убрать свою авиацию".

Превосходство наших летчиков в тактике подтверждается действиями таких прекрасных воздушных бойцов, как А. И. Покрышкин, Г. А. Речкалов, В. И. Фадеев, В. Г. Семенишин, П. П. Крюков и братья Глинка. Это они создали различные приемы, обеспечивающие летчикам сохранение за собой преимущества в высоте, успешно применяли вертикальный маневр в бою на скоростном истребителе, добивались четкого взаимодействия между парами и группами.

Скажу вначале об Александре Ивановиче Покрышкине - творце многих эффективных приемов воздушного боя.

В борьбу с врагом на Кубани он вступил уже опытным летчиком и зрелым командиром.

Если большинство наших воздушных бойцов по-настоящему освоили вертикальный маневр в первой половине 1943 года, то Покрышкин применял его еще осенью сорок первого. Летая на МиГ-3, на котором и сразил первого гитлеровца, он уже тогда убедился в том, что вражеские самолеты лучше сбивать на боевой вертикали, то есть сверху, имея хороший запас скорости для последующего ухода на высоту.

Первые бои на Кубани подтвердили правильность его суждений и расчетов. О его победах заговорила фронтовая и центральная печать. Александр Иванович Покрышкин стал популярен не только в 4-й воздушной армии.

В чем секрет, в чем источник боевых успехов А. И. Покрышкина и его соратников по 16-му гвардейскому истребительному авиационному полку? Ответ на этот вопрос дан в его первой книге "Крылья истребителя". "Дух наступательной активности,- писал Покрышкин,- целиком определил нашу летную жизнь. В небе Кубани летчики полка постигли основную формулу воздушного боя с решительными целями, формулу, пронизанную духом наступательной активности. Эта формула включала в себя четыре главных элемента: "Высота - скорость - маневр - огонь".

Опыт Покрышкина нашел отражение в тактике советских истребителей сначала на Кубани, затем на Курской дуге, а позже в завершающих боях Великой Отечественной войны.

Александр Иванович в числе первых решил вопрос о продолжительности пребывания истребителя над полем боя. Важность его диктовалась массовыми и длительными воздушными схватками. Кто мог дольше продержаться на крыльях, тому и принадлежала инициатива.

В условиях активного противодействия вражеских истребителей прикрытие своих наземных войск методом патрулирования на экономичных скоростях не оправдало себя. Такой режим полета не позволял быстро переходить в атаку. Требовалось сначала разогнать самолет до нужной скорости. А как раз в это время истребитель становится, можно сказать, беззащитным. Имея преимущество в скорости, противник пользуется свободой маневра.

Покрышкин по-своему решил эту задачу. Сохраняя нужную для маневра скорость, он одновременно добивался и продолжительного пребывания в районе патрулирования. А каким образом?

Патрулируя над полем боя, А. И. Покрышкин получил необходимую скорость не только за счет увеличения мощности мотора, но и за счет маневра незначительной потери, а затем набора высоты. Если посмотреть на его патрулирующий истребитель в профиль и в плане, то можно увидеть следующую картину: летчик ходит не строго по горизонту, а волнообразно, не по прямой (иначе уйдешь из зоны), а по траектории наклонного эллипса. Таким образом, строго регламентируя время, истребитель добивался экономного расхода горючего.

Прием А. И. Покрышкина широко использовался нашими летчиками и обеспечивал им возможность немедленно переходить от обороны к нападению. А это вполне соответствовало нашему наступательному духу.

В бою с вражескими бомбардировщиками Покрышкин успешно применял тактический прием, названный им "соколиным ударом". Это внезапная, молниеносная атака сверху, завершающаяся метким огнем с предельно малых дистанций. Стрельба почти в упор всегда обеспечивала поражение самолета. И этот прием стал применяться другими летчиками-истребителями.

Одним из первых Покрышкин практически доказал преимущества боевого порядка, эшелонированного по высотам. Образно названный "этажеркой", он был особенно удобен в бою на вертикалях, обеспечивал взаимную поддержку между группами или отдельными самолетами, располагающимися на различных ярусах.

Разница в высотах между патрулями не превышала 800 - 1000 метров, которые самолет набирал во время боевого разворота или горки. Это давало возможность верхним патрулям в случае необходимости мгновенно прийти на помощь нижним, постоянно находящимся в их поле зрения, а нижним уйти под защиту верхних горкой или боевым разворотом.

16-й гвардейский истребительный авиаполк по праву считался одним из лучших в 4-й воздушной армии. И это было доказано делом. Часть стала гвардейской еще в начале 1942 года, затем, перевооружившись на новые скоростные самолеты, прибыла на Кубань. Только за 41 день наиболее напряженных боев летчики-гвардейцы уничтожили 120 вражеских самолетов. Наряду с Покрышкиным здесь отличились майор П. Крюков, капитан Л. Тетерин, старшие лейтенанты В. Фадеев, Г. Речкалов, Н. Искрин и другие летчики. Большинство из них стали Героями Советского Союза. Это - результат большого труда, кропотливой учебы каждого из них. В своей книге "Крылья истребителя" А. И. Покрышкин писал: "Моя землянка на полевом аэродроме шутливо именовалась "конструкторским бюро". Стены ее были увешаны схемами и чертежами воздушных маневров. Все самое ценное в тактике, что создавалось летчиками моей эскадрильи, находило свое отражение в эскизах и схемах. Летчики-истребители приучались к мысли изо дня в день улучшать тактику маневра, искать, думать, творить".

Здесь - весь Покрышкин: новатор, талантливый летчик и мудрый командир-воспитатель. Но кроме этих неоценимых качеств ему было присуще и высокое чувство товарищества.

11 апреля 1943 года немцам удалось сбить одного из боевых друзей Покрышкина - летчика Мамедова. В речи, произнесенной над его могилой, Александр Иванович сказал:

"Мы, личный состав эскадрильи и я, ее командир, клянемся отомстить фашистам за смерть нашего товарища. Я клянусь уничтожить не одного, а несколько стервятников". И он выполнил клятву: 12 апреля сбил три вражеских самолета.

Вдохновленные личным примером своего командира, летчики подразделения воевали под девизом: "Мы мстим за своего друга Мамедова". В этот день они уничтожили семь самолетов противника.

Ранним утром, еще до начала боевой работы, эскадрилья Покрышкина собралась на митинг, посвященный Первомайскому празднику. Немногословными, но выразительными были выступления гвардейцев, которые от имени своих товарищей поклялись неустанно совершенствовать летное мастерство, изучать опыт войны, бить врага беспощадно, не жалея ни сил, ни самой жизни. А через несколько минут они ушли на боевое задание и к концу дня уничтожили девять фашистских самолетов. Два из них сбил лично А. И. Покрышкин.

Вот как начался и завершился один из этих боев. Группа во главе с А. И. Покрышкиным патрулировала над станицей Неберджаевская. В нее входили Степанов, Речкалов, Кабатченко, Искрин, Старчиков, Труд и Моисеенко.

Заметив тридцать Ю-87, шедших в сопровождении восьми Ме-109, Покрышкин приказал верхней четверке связать боем прикрывающую группу, а сам во главе пятерки устремился на бомбардировщиков. Но тут же обстановка боя подсказала ему другое решение: атаковать противника сзади снизу и сверху. Потеряв три самолета - их сбили Покрышкин, Степанов и Моисеенко, - фашисты в панике сбросили бомбы на свои войска. Продолжая патрулирование, гвардейцы разогнали еще две группы фашистских бомбардировщиков, сорвав бомбометание по нашим наземным частям.

Успехи в бою с вражеской авиацией достигались благодаря тому, что Покрышкин, разработав новые тактические приемы, не держал их под спудом, а щедро делился ими со всеми летчиками.

Немало славных страниц в эпопею боев на Кубани внес 45-й гвардейский истребительный авиационный полк, которым командовал подполковник И. Дзусов. В этой части выросли шесть Героев Советского Союза: братья Борис и Дмитрий Глинка, старшие лейтенанты П. М. Берестнев, Н. Е. Лавицкий, Д. И. Коваль, младший лейтенант Н. Д. Кудря. Менее чем за месяц летчики этого полка сбили 84 вражеских самолета.

Более других отличился Дмитрий Борисович Глинка, ставший впоследствии дважды Героем Советского Союза. Его боевые успехи служили примером не только для однополчан, но и для летчиков других авиачастей. Счет уничтоженных им самолетов рос постоянно. 28 марта Дмитрий сбил 14-й самолет. 31 марта - 16-й, 21 апреля - 21-й. Характерно, что в этот день указом Президиума Верховного Совета Союза ССР ему было присвоено высокое звание Героя Советского Союза, а его брат Борис довел свой боевой счет до 10 сбитых вражеских самолетов.

Младший брат Дмитрий уже обрел славу аса, когда Борис прибыл в полк из авиашколы, где работал инструктором. Летая вместе, крылом к крылу с младшим братом, старший брат старался не отставать от младшего и тоже заслужил высокое звание Героя, которое было присвоено ему в мае того же года.

Подвиги Дмитрия Глинки вызывали чувство гордости и радости у всех воинов фронта, служили для них примером. 12 апреля наша армейская газета "Крылья Советов" вот так описала воздушный бой с его участием. "Две пары истребителей поднялись с полевого аэрородрома. Они взлетели для борьбы с немецкой авиацией над линией фронта. В районе боевых действий наших наземных войск летчики распределились по высотам: Глинка с напарником ушел вверх, а Лавицкий с товарищем остался внизу.

Первым заметил врага Лавицкий. Смело вступив в бой с двумя "мессершмиттами", он передал по радио: "Д. Б. и Б. Б., я держу двух "мессеров". Бейте их сверху".

"Д. Б. и Б. Б." были позывные Дмитрия Борисовича и Бориса Борисовича. Далее газета рассказывала о том, как Дмитрий Глинка, устремившись на врага, с короткой дистанции сбил ведущего пары. Второй немецкий летчик попытался уйти от удара пикированием, но его настиг и сбил Лавицкий. "Это была семнадцатая победа старшего лейтенанта Глинки и тринадцатая победа Лавицкого",.- сообщала газета.

Связисты Н-ской части, прочитав это сообщение, написали Глинке письмо, которое было опубликовано в газете. "...Дорогой товарищ Глинка! С большой радостью мы узнали о том, что Вы лично сбили 17 фашистских самолетов. Наши сердца наполнились гордостью за свою великую Родину-мать, воспитавшую таких богатырей, как Вы и Ваши боевые товарищи",- писали солдаты и обещали работать еще лучше, безукоризненно обслуживать всеми видами связи органы управления действующих подразделений. "Ваши героические подвиги,- говорили они,воодушевляют и вдохновляют нас на самоотверженный труд во славу нашей Отчизны".

Отвечая им, Глинка писал: "Мы, летчики, хорошо знаем, какую большую помощь оказываете вы нам в бою, самоотверженно обеспечивая авиацию бесперебойной связью.

Работайте, товарищи, еще лучше. Ваш доблестный труд является вкладом в наше общее дело победы".

Говоря о летном мастерстве Дмитрия Глинки, следует прежде всего остановиться на его излюбленных приемах боя. Он атаковал противника внезапно и стремительно, всегда действовал по принципу: бей с ходу, молниеносно, наверняка.

Из всех способов боевых действий Дмитрий предпочитал "охоту" - свободный поиск противника и уничтожение его. Маршрут и высоту полета он выбирал по своему усмотрению. Уйдя за линию фронта и обнаружив врага, Глинка вступал с ним в бой при самых выгодных для себя условиях.

На основе личного опыта Дмитрий убедительно обосновал роль и место асов в группе.

Если они уходили на задание чуть позднее основной группы летчиков, то, прибыв в указанный район, стремительно и внезапно атаковали противника, нарушали его боевой порядок и, вызвав панику у вражеских летчиков, поодиночке уничтожали их.

В случае когда воздушная схватка только предвиделась, асы направлялись в тыл противника, чтобы перехватить его самолеты перед линией фронта.

Тактика Дмитрия Глинки была обоснована и проверена в боях. Об одном из них мы здесь и расскажем.

Шесть самолетов, ведомые Дмитрием Глинкой, вышли за линию фронта, имея задачу не допускать вражеские бомбардировщики к боевым порядкам своих наземных войск. В случае встречи с крупными силами противника шестерка должна была сковать их боем и вызвать подкрепление.

Строй советских истребителей состоял из трех ярусов. На высоте 5000 метров шел старший лейтенант Берестнев со своим ведомым, на 500 метров ниже его пара Глинки, а под ним, на высоте 4000 метров, - пара старшего лейтенанта Микитянского.

За линией фронта патруль обнаружил четверку Ме-109. Зная по опыту, что и вторая вражеская группа должна находиться где-то поблизости, Дмитрий приказал верхней паре подняться еще выше, а нижней - сковать боем противника. Сам с ведомым остался на прежней высоте в готовности прийти на помощь другим.

Первой же атакой Микитянский и его напарник сбили один самолет, но тут же сами подверглись нападению второй пары "мессеров". Резким маневром наши летчики ушли из-под огня, а гитлеровцы при наборе высоты попали под удар пары Дмитрия Глинки. Оба "мессершмитта" были моментально сбиты.

Что получилось в результате этого скоротечного боя? Выходя из-под удара, пара Микитянского оказалась выше, а Берестнева - ниже всех, командирская же вновь заняла среднее место. Боевой порядок, таким образом, переместился вверх на 1000 метров.

Перестроение оправдало себя: вторая четверка Ме-109, спешившая на помощь первой, оказалась между верхней и средней нашими парами. Атакованные снизу и сверху, фашисты потеряли еще две машины. Сбив пять вражеских истребителей, советские летчики не потеряли ни одного.

В данном бою проявились все лучшие качества советских асов: смелость, тактическая грамотность, умение четко взаимодействовать между собой, взаимная выручка, воля к победе.

Тщательные разборы воздушных боев, беседы ветеранов с молодыми пилотами, доклады и занятия, проводимые на основе ратного опыта, были основными способами совершенствовании мастерства летчиков полка Дзусова.

В середине апреля, когда в связи с участившимися налетами вражеской авиации на Краснодар сложилась довольно напряженная воздушная обстановка и возникла необходимость дать истребительным частям подробные указания о способах и приемах борьбы с вражескими бомбардировщиками, отделение оперативного отдела по использованию опыта войны, возглавляемое Г. А. Пшеняником, подготовило специальную методическую разработку. Но перед тем как разослать по частям, мы обсудили ее на совещании летного состава 45-го гвардейского истребительного авиаполка. Содержательные выступления истребителей Дзусова намного обогатили этот важный документ. В окончательной редакции методическая разработка явилась хорошим пособием для всех авиаторов нашей армии.

В борьбе за господство в воздухе большую роль наряду с истребителями сыграли штурмовики и бомбардировщики. Они не только надежно прикрывали свои наземные войска, но и при необходимости вели упорные воздушные поединки с самолетами противника. Экипажи проявляли образцы героизма и стойкости, самоотверженности и мастерства.

21 апреля восемь Ил-2 805-го полка штурмовали боевые порядки гитлеровцев в районе Новороссийска. При подходе к городу по ним открыли огонь зенитки. Одним из снарядов был поврежден самолет младшего лейтенанта Н. В. Рыхлина. Летчик отстал от группы, а поскольку обстановка была сложной, истребители прикрытия не заметили этого. Зато пара фашистов увидела свою вероятную жертву. Один из них сразу же ринулся к "илу", а второй остался наверху. Воздушный стрелок С. Ефременко отбил атаку. Но минуты через три к нему устремился второй Ме-109. Сержант встретил его метким огнем. Фашист не успел отвернуть в сторону. С дымящим мотором он проскочил под штурмовиком и оказался в зоне огня летчика. Младший лейтенант Рыхлин незамедлительно воспользовался этим моментом. Объятый пламенем "мессер" беспорядочно полетел вниз.

Увидев еще одного "мессершмитта", идущего в атаку, Рыхлин развернул машину и ударом в лоб сбил и этот истребитель.

Четвертый "мессер" настиг "ильюшина" в районе Калабатки, атаковал его сзади сверху. Рыхлин резким разворотом вправо уклонился от пушечных очередей фашиста. Лишь один вражеский снаряд слегка зацепил плоскость его машины.

Бой проходил на глазах у наших пехотинцев, которые восхищались мужеством и мастерством экипажа. Наблюдавший за этим боем командир стрелкового корпуса представил Рыхлина и Ефременко к награждению орденом Красного Знамени.

О победе отважного экипажа стало известно командующему ВВС Красной Армии маршалу авиации А. А. Новикову, находившемуся в это время на Северо-Кавказском фронте в качестве представителя Ставки Верховного Главнокомандования. Вскоре был издан специальный приказ Наркома обороны. В нем говорилось: "Младший лейтенант Рыхлин как верный сын своей Родины, хорошо знающий возможности Ил-2, несмотря на то что остался один на поле боя, мужественно и отважно вступил в бой с численно превосходящим противником.

Правильно, тактически грамотно используя огонь своего самолета и искусно маневрируя, летчик дал возможность своему стрелку вести прицельный огонь по атакующим самолетам противника. Горя желанием победить врага, младший лейтенант Н. В. Рыхлин и сержант И. С. Ефременко сбили два истребителя противника, которые упали на нашей территории, а два других вышли из боя и удрали на свою территорию. Несмотря на полученные в бою ранения, младший лейтенант Н. В. Рыхлин посадил поврежденный самолет на свой аэродром".

Военный совет 4-й воздушной армии высоко оценил подвиг отважных воинов. Н. В. Рыхлина назначили командиром звена и повысили в воинском звании до старшего лейтенанта. Сержант И. С. Ефременко стал младшим лейтенантом. Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 24 мая 1943 года Н. В. Рыхлин и И. С. Ефременко были удостоены высокого звания Героя Советского Союза.

Еще один яркий пример мужества. Группа штурмовиков Ил-2, сбросив над заданной целью бомбы, стала выполнять второй заход. Но как раз в этот момент на нее напали вражеские истребители.

В ходе боя один из "фокке-вульфов" оказался впереди самолета капитана Еременко. Летчик использовал это мгновение. Он поймал вражескую машину в прицел и меткой очередью сбил ее. Но и сам оказался в опасности: немецкий истребитель зашел в хвост его самолету. Чтобы ударить наверняка, фашист подкрался снизу.

- "Мессершмитт" атакует! - предупредил командира воздушный стрелок ефрейтор Тоток.

Летчик мгновенно перевел самолет в набор высоты, чтобы дать стрелку-радисту возможность открыть огонь в упор. После меткой пушечной очереди "мессершмитт" с отсеченным крылом рухнул на землю.

Что вдохновляло людей на массовый героизм? Прежде всего, жгучая ненависть к врагу, непоколебимая вера в правоту нашего дела, беспредельная преданность народу и партии, любовь к Родине. Эти качества советских авиаторов отмечены в письме-завещании летчика-штурмовика Ивана Гончарова, смертельно раненного при атаке одного из вражеских объектов на Кубани. "Тасенька,- писал он своей жене,- строй свою жизнь так, как будет лучше для тебя. Прошу тебя, милая, воспитывай сына в духе ненависти к фашистскому зверю, залившему весь мир кровью. Я отдал жизнь за Родину, за счастье твое и Вити, за будущее моего народа...

Не грусти, дорогая подруга! Скажи сыну: пусть будет предан Родине, как его отец, пусть любит свой народ и мстит за меня. Тебе же, Тасенька, желаю многолетней счастливой жизни и здоровья.

Помни, милая, что я тебя очень любил до последней минуты, с любовью и умер. Не желал я смерти, но при встрече с ней мне было не страшно, ибо я знал, что ты достойно воспитаешь сына, а моя жизнь отдана за дело дорогой и любимой Советской Родины.

Целую тебя и обнимаю крепко, крепко. Поцелуй за меня сыночка и успокой его. Пусть знает Витя, что его отец был гвардейцем, летчиком-штурмовиком и погиб за его счастье, его будущее.

Твой Ваня".

Трудно подыскать слова, чтобы полностью выразить все благородство и величие души рядового советского летчика Ивана Гончарова, подвиг которого был олицетворением тысяч ему подобных бойцов.

В сражениях на Кубани в качестве летчиков, авиатехников, механиков, мотористов и оружейников принимали активное участие девушки.

В Военно-Воздушных Силах Красной Армии было три женских полка (истребителей, пикирующих и легких ночных бомбардировщиков), сформированных в 1942 году Героем Советского Союза Мариной Михайловной Расковой.

Трудно переоценить их вклад в дело победы над фашизмом. Они беспощадно громили ненавистного врага. Одни на скоростных Пе-2 обрушивали мощные бомбовые удары по вражеским укреплениям, другие на тихоходных По-2 создавали по ночам невыносимые условия для гитлеровских оккупантов, деморализуя их и сея среди них панику. Третьи, летая на "яках", вели жестокие воздушные бои, прикрывая наши войска и важные объекты. Многие из женщин отдали жизнь во имя великой цели. Благодарная Родина по достоинству оценила их подвиги, а самым отважным присвоила звание Героя Советского Союза.

На нашем фронте успешно воевали полки как скоростных, так и легких ночных бомбардировщиков. Их боевые дела - пример для подражания. Любое задание, в какой бы сложной обстановке оно ни выполнялось, было всегда им под силу. Высокий боевой дух, мужество, воля к победе - вот наиболее характерные черты наших "крылатых" женщин.

...Апрельской ночью 1943 года в районе Новороссийска командир экипажа Евдокия Носаль и штурман Ирина Каширина выполняли второй полет на боевое задание. Опытная и смелая летчица, имевшая к этому времени уже 353 боевых вылета, уверенно вышла к цели. Во время бомбометания вражеские зенитки открыли огонь. Умело используя маневр, Носаль ушла из зоны огня и взяла курс на свою территорию. Но примерно через три-четыре минуты ее самолет был атакован "мессершмиттом". Противник имел преимущества и в скорости и в вооружении. Евдокия Носаль маневрировала, уходя от прицельного огня, но все-таки некоторые снаряды настигали ее машину.

Очередной удар пришелся по кабине. Вспышка на мгновение ослепила Ирину Каширину. Потом она почувствовала, что По-2 беспорядочно падает, и, взглянув на подругу, увидела, что та уткнулась головой в приборную доску...

Оказавшись в такой сложной обстановке, Каширина решила вывести машину в горизонтальный полет. Еще недавно она работала механиком, любила свое дело, но ей хотелось летать, бить фашистов, и девушка настояла на своем. За короткий срок Каширина переучилась на штурмана, и вот в 43-м полете случилась беда. Ее любимая подруга летчица убита и неподвижно замерла, крепко сжав руками штурвал.

С большим трудом Ирине удалось взять на себя ручку управления. Выровняв машину, она осмотрелась: впереди показался горный хребет. Началась сильная болтанка, и Каширина решила обойти горы по ущелью.

Благополучно миновав это опасное место, Ирина "привязалась" к железной дороге и по ней долетела до линии фронта. Здесь снова попала под зенитный огонь. Ей хотелось обойти опасность, но сознание, что силы ее иссякнут и она не сможет посадить самолет, влекло ее только вперед. Наконец показался аэродром. Ирина вспомнила, как ее подруга производила расчет на посадку. Повторяя ее действия, сконцентрировав всю волю, она сумела приземлиться.

Гвардии младшему лейтенанту Евдокии Носаль было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза, а Ирина Каширина была удостоена ордена Ленина.

Примером мужества и боевого мастерства женщин-летчиц служит воздушный бой девяти самолетов Пе-2 с восьмеркой Ме-109.

Это случилось 2 июня 1943 года. Девятка "петляковых" во главе с командиром эскадрильи капитаном Е. Тимофеевой следовала в хвосте колонны, насчитывавшей 27 самолетов. Из-за сильной облачности на маршруте от "петляковых" оторвалась шестерка сопровождающих их "лавочкиных". Этим и воспользовались вражеские истребители: в момент нанесения удара по цели девятку капитана Тимофеевой атаковали восемь Ме-109.

Первый удар они нанесли по звеньям, шедшим сзади сверху. Однако советские летчицы не растерялись, проявили не только мужество, но и воинское мастерство. Отражая атаки, они сразу же поднялись вверх, к нижней кромке облаков. "Мессершмитты", потеряв возможность нападать организованно сверху, рассыпались и стали действовать в одиночку, с разных направлений.

Сохраняя боевой порядок, маневрирующие экипажи бомбардировщиков встречали фашистов мощным сосредоточенным огнем. Первый вражеский истребитель сбила М. Долина, второй - А. Скобликова, третий совместно уничтожили Е. Тимофеева, К. Фомичева и М. Кириллова, четвертый сожгли В. Матюхина и М. Федотова.

Экипажи О. Шолоховой и А. Язовской тоже успешно отразили несколько атак истребителей. Они оказали группе неоценимую помощь.

Пикирующие бомбардировщики успешно выполнили основное задание. Здесь проявились и хорошая слетанность эскадрильи, и умелая организация наблюдения за воздухом, и четко налаженное взаимодействие.

Одной из самых оперативных и действенных форм помощи политработников командирам в решении поставленных задач являлись боевые летучки. Проводились они в конце дня и продолжались минут 15 - 20. Летчики-коммунисты обменивались опытом выполнения боевых заданий, выявляли недостатки и способы их устранения. Нередко опытные авиаторы в качестве партийного поручения получали задание присмотреть в воздухе за молодым летчиком, оказать ему, если понадобится, помощь.

Такая практика получила широкое применение, например, в 979-м истребительном авиаполку. Секретарем партбюро там был капитан Рубан. На одной из летучек ведущий капитан В. И. Федоренко рассказал, что при выполнении задания молодой летчик Александров отстал от товарищей и тем самым поставил в опасное положение не только себя, но и всю группу.

Выслушав мнение коммунистов, капитан Рубан поручил члену КПСС В. И. Гудкову побеседовать с Александровым, оказать ему необходимую помощь. Советы опытного товарища возымели свое действие: летчик исправил ошибки и в последующие дни образцово выполнял боевые задания.

Когда встал вопрос о сколачивании пар, о внедрении их в боевой порядок, от чего зависела тактика, в том числе и использование вертикального маневра, коммунисты показали пример в решении этих вопросов. Образцом грамотных действий стали пары Дрыгина и Вишневецкого, Покрышкина и Речкалова, а также братьев Глинка...

В состав 4-й воздушной армии прибыл 3-й истребительный авиакорпус. Надо было в самый короткий срок передать его летчикам боевой опыт. С этой целью в его части мы направили своих мастеров воздушного боя коммунистов Покрышкина, Фадеева, Речкалова, братьев Глинка, Крюкова и других. В течение нескольких дней они познакомили друзей с особенностями действий и сделали немало боевых вылетов в качестве ведущих.

Опыт прославленных асов передавался молодежи средствами не только устной пропаганды, но и печатной. Трибуной передового опыта была, в частности, газета 4-й воздушной армии "Крылья Советов", которая начала выходить в ноябре 1942 г. На ее страницах публиковались материалы, посвященные решению двух основных задач: первая - воспитание у воинов-авиаторов глубокого чувства патриотизма, ненависти к врагу; вторая - оказание помощи личному составу в повышении боевого мастерства. Редактор В. И. Поляков постоянно встречался с работниками штаба, оперативного отдела, со мной, имел хорошо сколоченный коллектив литсотрудников, широкий актив военкоров. Все это давало возможность газете оперативно и со знанием дела рассказывать о воздушных боях, об успехах и неудачах, о новинках в тактике.

Как лучше освещать боевой опыт на страницах газеты, как лучше помочь авиаторам? С этим вопросом обратились в полки офицеры редакции С. С. Мунтян, В. М. Бабак, С. Е. Кузьменко, А. В. Бойчевский, И. Н. Местер, И. Г. Цветков, В. П. Минко и другие. Они говорили с летчиками, их командирами, а некоторые даже летали в качестве воздушных стрелков на Ил-2. Так в "Крыльях Советов" появилась "Трибуна боевого опыта". Под этой рубрикой помещались статьи, в которых описывались воздушные бои, штурмовки и бомбометания, помещались схемы атак и наиболее выгодных построений, давались рекомендации, как лучше организовать сопровождение бомбардировщиков и штурмовиков, а также прикрытие наземных войск.

Вполне понятно, что авторами таких материалов были опытнейшие авиаторы, которым действительно было чем поделиться со своими товарищами. На тему "Как маневрировать летчику-штурмовику в воздушном бою с истребителями" выступил гвардии майор Н. А. Зуб. Это был летчик высокой культуры, умелый воспитатель бойцов. Его статью изучили на командирских занятиях с летным составом.

Статью "Бой штурмовиков с вражескими истребителями" написал лейтенант В. Б. Емельяненко, не раз выходивший победителем в воздушных поединках с противником. Этот материал оказал большую помощь не только рядовым летчикам, но и ведущим групп.

С интересной, проблемной корреспонденцией "Место аса в групповом бою" выступил Д. Б. Глинка. Он обосновал идею использования опытных воздушных бойцов не только в качестве ведущих, но и в качестве свободных "охотников" за вражескими самолетами.

Его предложение мы осуществили на практике.

Герой Советского Союза капитан Н. К. Наумчик, проанализировав несколько воздушных боев на Як-1 с вражескими истребителями, написал статью "Бой "Яковлева" на вертикальном маневре", в которой убедительно доказал, что новая техника требует и новых методов ее применения. Он предлагал решительно отказаться от старых навыков пассивного боя на горизонтальном маневре, который вынужденно применялся на нескоростных самолетах И-16 и И-153. Помню, эту статью по моему указанию изучили со всем личным составом полков.

Кубанский период характеризовался массовым применением авиации. Поэтому очень важно было помочь летчикам найти наиболее эффективные методы атаки больших групп бомбардировщиков противника, не дать им возможности бомбить наши войска. Со статьей на эту тему в газете выступил командир эскадрильи А. И. По-крышкин. Автор рассматривал схему вариантов борьбы с различными группами вражеских самолетов, давал советы, анализировал, делал выводы.

Серию писем к молодым летчикам опубликовал Герой Советского Союза Петр Козаченко. Командир полка, прославленный истребитель, мастер разведки, он всегда шел впереди своих летчиков, сражался с врагом отважно, умело, а разборы полетов и воздушных боев в буквальном смысле сделал школой ратного мастерства.

Учитывая возросшую роль штурмовиков в наступательных операциях Красной Армии и то, что враг усилил свою противовоздушную оборону за счет зенитных средств, газета по рекомендации политотдела и руководящего летного состава решила открыть заочную тактическую конференцию по использованию противозенитного маневра. Первым выступил со статьей "Система противовоздушной обороны противника" начальник разведотдела воздушной армии подполковник В. Ф. Воронов. Он рассказал, как у врага организована ПВО тыловых частей, маршевых колонн, переднего края обороны; познакомил летчиков с немецкими зенитными орудиями, системой огня и другими данными, представлявшими интерес для штурмовиков.

Высказали свои предложения также и летчики, особенно те, кто имел опыт борьбы с зенитной артиллерией противника, хорошо маневрировал над целью. Так появились статьи майора М. И. Бахтина "Боевой порядок штурмовиков в зоне зенитного огня", лейтенанта Б. С. Левина "Подавление зенитных точек противника", лейтенанта Н. А. Бондаренко "Маневр замыкающей группы", старшего лейтенанта Д. Е. Тавадзе "Атака цели с разворота", майора К. Д. Бочарова "Борьба с ПВО противника ночью", подполковника Кужелева "Роль ведущего группы бомбардировщиков", старшего лейтенанта И. Г. Цветкова "Бой бомбардировщиков с истребителями ночью".

Итоги заочной тактической конференции подвел Герой Советскою Союза гвардии полковник С. Г. Гетьман в статье "Приемы противозенитного маневра". Он предложил ряд схем построения штурмовиков при атаках различных целей, прикрываемых зенитным огнем. Этот методический материал представлял большую ценность для летчиков-штурмовиков.

Так партийно-политическая работа, которой активно занималась и газета "Крылья Советов", способствовала воспитанию героев, повышению авангардной роли коммунистов и комсомольцев в ходе воздушных сражений, совершенствованию тактических приемов боя скоростных истребителей, обобщению и внедрению боевого опыта.

Успешные действия летчиков немыслимы без кропотливой и напряженной работы воинов тыла, инженерно-авиационной, аэродромной и других служб, составляющих целый комплекс органов наземного обеспечения боевых частей и соединений.

Обратимся к примерам.

За время Крымской операции было израсходовано бензина более 12 000 тонн. А сколько боеприпасов! Только на один день 29 апреля полкам и дивизиям потребовалось 2862 авиабомбы, 779 реактивных снарядов, 36 000 снарядов для бортовых пушек.

Помимо запасов авиатехимущества, имевшегося на складах, с 24 апреля по 12 мая 1943 года из центра и с заводов Наркомата авиационной промышленности мы получили дополнительно: 49 авиационных моторов, 137 радиаторов, 90 воздушных винтов, 79 колес разных размеров, 163 камеры, 65 покрышек. Чтобы доставить все это на главную базу, находившуюся на аэродроме Пашковская, потребовалось совершить 93 самолето-рейса.

Для отправки имущества с главной базы в полки и дивизии было выделено 8 вагонов, 38 самолетов, 50 трехтонных автомашин. Если к тому же добавить, что за транспортными самолетами специально охотились немецкие истребители, а над дорогами висели бомбардировщики, можно понять, какая нужна была четкость в организации материально-технического обеспечения, каких усилий все это стоило.

Исключительно важным, но трудным делом была эвакуация самолетов с мест вынужденных посадок. С этой целью мы создали 12 технических команд. Нередко самолеты извлекались из плавней, лиманов, заболоченных мест. Порой приходилось прибегать к помощи водолазов.

Наибольшее количество машин, совершивших вынужденную посадку, находилось неподалеку от линии фронта, и работы производились в непосредственной близости от противника, часто под обстрелом. Из 851 самолета, эвакуированного в период кубанских боев, 471 ремонтники восстановили, 307 разобрали на запасные части и 73 сдали в металлолом.

А можно ли измерить труд людей, строивших аэродромы, командные пункты, землянки для различных работ и жилья! К началу апреля 1943 года мы имели 35 летных полей, 23 командных пункта, 31 землянку, 308 капониров для самолетов. Все это обеспечивало боевую деятельность авиации лишь в первый период операции, до подхода соединений, приданных на усиление Ставкой. Поэтому пришлось принять срочные меры по подготовке передовых аэродромов, восстановлению точек, отбитых у противника, по дальнейшему изысканию и строительству новых взлетно-посадочных площадок. С 3 апреля по 10 июня мы построили 16 летных полей, 5 командных пунктов-убежищ, 62 упрощенных командных пункта, 112 жилых и 27 технических землянок, 9 медпунктов, 987 капониром для самолетов.

На большей части аэродромов, находившихся на освобожденной территории, восстановительные работы проводились, как правило, ночью, потому что противник обстреливал их минометным и артиллерийским огнем.

Для руководства боевыми действиями авиации мы построили в районе станицы Абинская комплекс командного пункта. Он состоял из 6 сооружений, в том числе 3 убежищ, защищенных от 100-килограммовых бомб. Работы производились под частыми бомбежками и были закончены за четверо суток, что обеспечило командованию нормальные условия для руководства боевыми действиями авиации.

Чтобы представить объем всех работ по аэродромному обеспечению боевой деятельности 4-й воздушной армии только в районе Крымской, достаточно сказать, что их стоимость составила по тем ценам 2 миллиона 314 тысяч рублей.

По мере освобождения Таманского полуострова были подготовлены аэродромы: Киевская, Варениковская, Курганская, Гостагаевская, Джигинская, Первомайская (Пиленково), Вышестеблиевская (Южный). Это обеспечило

максимальное приближение авиации к линии боевого соприкосновения, способствовало скорейшей ликвидации остатков группировки немецко-фашистских войск.

Огромную роль в сохранении материальной части от налетов вражеской авиации сыграли ложные аэродромы и различного вида маскировки. К началу Крымской операции мы имели 20 таких площадок, на которых было установлено 160 макетов самолетов, 36 автомашин, имитировано 164 обвалованных места стоянок самолетов и автомашин, 100 щелей, 65 землянок, 11 складов... Позже количество ложных аэродромов было увеличено до 26.

В марте - июне 1943 года 15 ложных аэродромов подверглись нападению вражеской авиации. Немцы сбросили огромное количество бомб, предназначенных для уничтожения нашего самолетного парка. Большинство ложных аэродромов гитлеровцы бомбили по нескольку раз. Так, например, Армавир - 3 раза, Краснодарский - 4, а Славянская - 34.

Применялись и простые, более дешевые средства маскировки: рассредоточение и окапывание материальной части, накрытие капониров маскировочными сетками, вынесение мест ремонта самолетов за пределы стоянок боевой исправной авиатехники. Аэродромы Нововеличковая, Новотитаровская, Пашковская, Поповическая и другие имели десятки километров рулежных дорожек, которые, как паутина, расходились от летного поля, уменьшая вероятность потерь боевой техники от налетов авиации противника.

Отступая, враг минировал все что можно: аэродромы, населенные пункты, дороги. Поэтому минно-саперные взводы батальонов аэродромного обслуживания первыми вступали на освобожденную территорию, чтобы обеспечить полкам условия для нормальной работы и жизни. При разминировании аэродрома Киевская они сняли и обезвредили 10 928 различных средств подрыва. Кроме того, в населенном пункте Киевская пришлось разминировать все дома, сады, огороды...

На аэродроме и в населенном пункте Курганская саперы извлекли 3037 различных мин и фугасов. Снабженные взрывателями замедленного действия, они выводили из строя технику, служебные здания, мешали боевым действиям. Пришлось затратить немало усилий и времени для того, чтобы привести аэродром в порядок.

С исключительным напряжением трудились воины инженерно-авиационной службы во главе с генералом И. П. Осипенко, сменившим на этом посту генерала П. В. Родимова в феврале 1943 года.

В марте с ремонтом и восстановлением материальной части создалось угрожающее положение. Весенняя распутица вывела из строя многие аэродромы, сделала дороги непроходимыми для автотранспорта. Количество неисправной техники составляло 32 процента. У нас не хватало моторов, запасных частей, расходных материалов, особенно красок и лаков. Вдобавок ко всему, ремонтники воздушной армии располагали весьма небольшими средствами. Три стационарные авиамастерские располагались на большом расстоянии от полков; полевых авиамастерских, которые базировались совместно с авиадивизиями, явно не хватало; ПАРМ-1 (полевые авиаремонтные мастерские), приданные полкам, не имели своего хозяина-инженера, так как находились в штате тыловых органов и, естественно, не отвечали тем требованиям, которые к ним предъявлялись.

Генерал И. П. Осипенко правильно сориентировался в сложившейся ситуации. Поняв, что вся тяжесть работ ложится на полевую ремонтную сеть, на полки, он поставил вопрос о формировании специального отдела при воздушной армии с непосредственным подчинением его главному инженеру. Его предложение было реализовано.

ПАРМы стали ближе к нуждам и потребностям частей. Появилась возможность оперативнее и более гибко использовать их средства для ремонта машин, осваивать сложнейшие процессы и технологию восстановления самолетов в полевых условиях. Личный состав ПАРМов стал повседневно учиться, совершенствовать технологию и качество ремонта.

В апреле, когда в состав 4-й воздушной армии вошли части 5-й воздушной армии и прибыли соединения из резерва Ставки Верховного Главнокомандования, наша ремонтная сеть стала значительно богаче. Теперь мы имели четыре стационарные и четыре подвижные железнодорожные авиамастерские, пять ПАРМ-3 и шестьдесят две ПАРМ-1. Однако и эта сеть не могла обеспечить потребности восстановления материальной части, потому что в отдельные дни наиболее напряженных боев из строя выходило до пяти процентов самолетов. Пришлось маневрировать силами ремонтников. Так, из состава стационарных авиамастерских Осипенко выделил еще четыре ПАРМ-1 и расположил их на аэродромах, с которых велась наиболее интенсивная боевая работа. Для ускорения ремонта создавались бригады из технического состава, не имеющего самолетов.

Рекордным периодом восстановления материальной части был май. Силами мастерских и технического состава полков было возвращено в строй 1700 самолетов. За весь же период боев на Кубани ремонтной сетью армии восстановлено 4013 самолетов и 297 моторов.

И еще одно доброе слово в адрес наших механиков, техников, инженеров. Когда из-за бездорожья, растягивания тылов и баз снабжения полки стали испытывать недостаток боеприпасов, специалисты провели испытания и установили возможность применения некоторых типов авиабомб немецкого производства с нашими отечественными взрывателями при незначительной их реконструкции. Летчики стали громить врага его же бомбами.

Оперативная пауза длилась довольно долго - с начала июня по 6 сентября. В этот период проводились частные операции, однако они, можно сказать, не изменили конфигурацию линии фронта. Отдельные части нашей воздушной армии поддерживали наземные войска, но в основном мы готовились к решающим боям за освобождение Таманского полуострова, который все еще находился в руках гитлеровцев.

Как всегда, боевая подготовка личного состава организовывалась на основе накопленного опыта. Ее главной формой были летно-тактические конференции в полках и дивизиях. Одновременно велась большая работа но вскрытию системы вражеской обороны: летчики произвели аэрофотосъемку на всю ее глубину; фотопланшеты размножались и рассылались в штабы общевойсковых армий, стрелковых корпусов, а также в авиационные части; по данным аэрофотосъемки штаб Северо-Кавказского фронта изготовил специальные топографические карты, которые впоследствии во многом помогли наземным войскам при прорыве Голубой линии.

Разгром немецко-фашистских армий под Орлом, Белгородом, Харьковом, продвижение наших войск к нижнему течению Днепра создали благоприятные условия для перехода в наступление Северо-Кавказского фронта. Правда, таманский плацдарм уже потерял для немцев прежнее значение, теперь они не помышляли использовать его для нового наступления на Кавказ, но тем не менее продолжали укреплять оборону. Владея портами полуострова, враг обеспечивал себе свободу действий на морских коммуникациях и в то же время ограничивал возможности нашего Черноморского флота. Кроме того, таманские позиции прикрывали подступы к Крыму - авиационной базе неприятеля.

Войска Северо-Кавказского фронта получили задачу ликвидировать таманскую группировку противника и не допустить ее эвакуации в Крым. Главным препятствием в успешном выполнении этой задачи являлась Голубая линия - мощный оборонительный рубеж, на котором, продвинувшись на глубину около десяти километров, 10 мая 1943 года остановились и закрепились части 56-й армии.

К сентябрю против войск нашего фронта в составе 9, 56 и 18-й армий оборонялась 17-я немецкая армия, уступавшая нам по численности войск почти в полтора раза. Авиационная группировка противника состояла из 300 самолетов, 4-я воздушная армия насчитывала 599 боевых самолетов, ВВС Черноморского флота - 450.

Замысел фронтовой операции заключался в следующем: 9-й армии во взаимодействии с Азовской флотилией наступать на Темрюк и Варениковскую, 56-й армии - на Гладковскую и Гостагаевскую, 18-й армии совместно с десантом Черноморского флота освободить Новороссийск и наступать на Верхне-Баканский и Анапу. Таким образом, предполагалось рассечь группировку противника, выйти на переправы через р. Старая Кубань и отрезать ей пути отхода к Керченскому проливу.

Освобождение Тамани началось с Новороссийской наступательной операции. Для ее авиационного обеспечения Черноморский флот выделил 88 самолетов, 4-я воздушная армия - 60: 899-й ночной легкобомбардировочный (По-2), которым командовал майор К. Д. Бочаров, и 88-й истребительный (ЛаГГ-3), возглавляемый Героем Советского Союза майором В. И. Максименко.

Авиаторы должны были обеспечить высадку десанта, взаимодействовать с ним и войсками 18-й армии в боях за овладение городом. Общее руководство возлагалось на командующего ВВС Черноморского флота генерала В. В. Ерм-аченкова. В ночь на 10 сентября в Новороссийском порту был высажен наш морской десант. Высадке моряков предшествовал массированный огонь артиллерии и удары ночной бомбардировочной авиации по береговым и городским укреплениям противника. Главная цель этих действий - отвлечение внимания немцев.