Чужая истина. Книга вторая

* * *

Этим утром солнце не хотело вставать, задержалось, потерялось где-то за тучами. Светло-серая ночь не отступала, оставаясь пустыми лужами темноты в тенях за обгоревшим домом Гаронда, распахнутым настежь овином, стоящей в стороне мельницей. Эйден стоял и смотрел на телегу, размеренно ползущую по дороге к городу и отъехавшую уже довольно далеко. За телегой, привязанная, шагала изящная кобыла Аспена, а впряжённого Желтка почти не было видно. Должно быть, тот опустил голову и шёл понуро, нехотя. Или его просто было сложнее заметить сзади. А вот он, Эйден, незамеченным не остался.

— Эге-е-ей! — Закричал артефактик, в полный рост вставая на козлах. — Давай сюда! Догоняй же, ну!

Остановившийся Аспен несколько раз взмахнул рукой, крича и привлекая внимание. Потом изобразил нетерпеливый, вопрошающий жест. Наконец соскочил с телеги и быстрым шагом возвращался к мельнице.

— Ты жив, отлично. — Выпалил он, подходя. — Да и почти цел. Превосходно. — Аспен окинул повязки и вымазанную всяким одежду быстрым, цепким взглядом. — Обопрись и идём.

— Я-то жив. — Эйден смотрел в сторону. — А они все умерли.

— Если совсем не можешь идти — подгоню Желтка.

— Видел, как ты его подгоняешь. Торопишься.

— Да, чёрт побери. — Артефактик нетерпеливо дёрнулся, порываясь то ли подставить плечо, то ли взять на руки. — И не просто так. Я ждал сколько мог. От Маньяри заберут леммасийцев, банкиров из Холскагара, нужно присоединиться к ним. Потом вместе трактом до Лониано, там корабль. Живее, ну.

— Если бы я дополз попозже, было бы проще.

— Что ты мелешь? Я ведь пытался остановить тебя. Нечего было ходить, нечего и некого искать там. Потом ждал, ждал сутки. Вернулся — прекрасно, давай же и поторопимся, ибо те нас точно ждать не будут.

— А мы бились с отребьем. Бродяги резали девочек почём зря. — Эйден был тих и потерян. У уголка рта еле заметно пенилась слюна. — Вот бы где пригодился мечник. А потом… или до того — она показала проклятье. П-ф-ф паром. — Он изображал что-то жестами в районе груди. — И её грудь, Аспен, под грудью знаки, под ними язвы и тлен, и кости… почти что нежить. Я знаю откуда мор, почти понял. Ты бы смог наверняка, взглянул бы и понял. И помог бы.

— У нас действительно мало времени. Прошу, идём. Самим отсюда не уплыть.

— И Нейт тоже. Он уцелел здесь, чтобы заколоть себя там. Парень просто был напуган, заблудился, запутался. И так нехорошо кончил. А знаешь, что он сказал мне? Уж зарытый, холодный, с землёй во рту… Если бы ты был там, ты бы слышал…

— Нет. Не был бы и не слышал. — Отсёк артефактик жёстко, прерывая нелепые обвинения и безмерно раздражающую задержку. — Грудь девки и скорбь бандита волнуют меня не слишком. Если решишь рассказать после — воля твоя. А сейчас идём, живо!

Эйден оттолкнул Аспена с остервенелой силой и резкостью. Тот и хотел бы уйти, да не мог решиться. Снова, как сутки назад, ухватил друга за рукав, намереваясь тащить. И получил по костяшкам железной тростью. Если бы тут же не отскочил назад, второй удар пришёлся бы точно в лоб.

— Убирайся, трус. — Прошипел Эйден злобно, запуская руку в карман жилета.

Его ноги почти вросли в землю, будто бы не было ран и ожогов. Замороженная в камень лягушка легла точно на белёсый шрам ладони. Накрыв второй рукой сверху, он с силой выдохнул.

Один.

С первым же ударом сердца вокруг стало темнеть. Всё, и затянутое мглой небо, и истоптанная земля — стало ещё более серым, выцветая с каждым мгновением. Мир, точно погрузившись глубоко под воду, замер, остановился.

Два.

Он открыл глаза. Мельница, мастерская, ближайшие деревья — беззвучно рассыпа́лись в прах, расползаясь и оплывая, теряя форму, будто крутой песчаный берег под напором реки. Всё текло мелким пеплом, закручиваясь и разносясь вокруг, как в самом сердце урагана. Чёрно-серые потоки грязевым оползнем неслись по спирали, возносясь к небу и обрушиваясь вниз, стекаясь внутрь. Эйден вдохнул всей грудью, с трудом удерживая Бездну в себе. И с воплем выдохнул, скручивая ладони, распыляя перед собой облако кроваво-ледяной пыли. Дрожащее марево разнеслось повсюду, неуловимой волной снося и уничтожая.

Аспен, стоящий до того неподвижно, напряжённый и собранный, выдержал удар. Убрал руку с эфеса меча. С усилием, сносимый потоками праха, двинулся вперёд. Волосы и одежду трепало ветром, хлопья пепла, серые, как его глаза, закрывали собой мир за пределами сужающейся тёмной воронки. Шаг, второй, третий… и он дошёл. А дойдя — залепил оглушительную пощёчину, сразу по скуле и уху, сбивая с ног и ошеломляя, крепкой рукой кузнеца.