Деловые игры

ЗА ВЕНТИЛЯМИ

Хорошее пиво у нас, в Молочаевке? То-то. Все равно, что чешское, марки «Проздрой». А в немалой степени благодаря и мне, снабженцу Барашкову Антипу Дмитриевичу.

Но я хочу сказать не о себе, а о снабженцах вообще. Напрасно обижают нас кино и литература, этакими доставалами выставляют. Это — от поверхностности, я понимаю.

Расскажу я вам одну историю, судите. Однажды я нигде не мог достать вентили. Штучка такая махонькая, а добыть негде. Тогда я пошел наугад на один завод — вдруг, думаю, производят. Захожу в директорский кабинет.

— Здравствуйте, — говорю. — Я Барашков, представитель Молочаевского пивзавода.

— Чем могу служить, товарищ Барашков? — спрашивает директор.

— Вентили нужны, — отвечаю я взволнованно, — до зарезу нужны. Без них не можем пустить фильтры, а без фильтров у нас пиво не то. Жажду не утоляет. Жалобы во все концы…

— Сочувствую, товарищ Барашков, — любезно говорит директор, — но обратились вы не по адресу. У нас цистерны, автопогрузчики, нержавеющие ложки, даже маникюрные наборы — только не вентили… — И нажимает на кнопку звонка, вызывает секретаршу, давая тем самым понять, что разговор окончен.

— Товарищ директор, — продолжаю я торопливо развивать свою мысль, — я пятый месяц беспрерывно в командировке. Я был везде, где замечал индустриальный пейзаж. Скоро лето, к нам в Молочаевку отдыхающие понаедут, а пиво — не то. Выручайте!

— Ну и ну! — саркастически усмехается директор. — Так, может, нам открыть цех по производству вентилей, а? Знаете что, уважаемый, берите-ка свой саквояж и идите себе…

— Не пойду, — перебиваю я его со злой решимостью. — Куда идти? С пустыми руками меня дома не примут. Писать заявление на расчет я тоже не намерен. Мне нужны вентили, иначе я из этого кабинета ни на шаг!

— Ах, так, — цедит сквозь зубы директор. — Ну что ж. оставайтесь. Позвонит кто — скажите, что к концу дня буду, на актив вызвали.

— Хорошо, — отвечаю я с олимпийским спокойствием, а сам располагаюсь, как в купе поезда: пальто снимаю, ботинки, надеваю спортивный костюм, тапочки домашние, перекусить достаю и бутылочку «Проздров», замечательное пивко. Когда в столице в поисках этих проклятых вентилей мыкался, целый ящик купил.

Секретарша заходит, видит: обстоятельство необычное — в кабинете человек отдыхает, — только и сверкнула глазами.

Вечером и сам хозяин кабинета заявился. Забыл, очевидно, он про меня, потому что уставился поначалу, как на диковинку какую, но потом вспомнил.

— Ах, это вы! — говорит рассеянно. — Мне кто-нибудь звонил по этому телефону? — и показывает на красный аппарат.

— Звонил, — отвечаю, — начальник главка звонил.

— Начальник главка? — аж подскочил директор. — Пал Анисимович? Вы серьезно?

— Мне только шутки шутить, — мрачно отвечаю я. — Просил сразу же, как появитесь, позвонить ему. Между прочим, вопрос о строительстве цеха вентилей я в принципе с ним утряс.

Директор, как в лихорадке, за телефон — вжик, вжик диском.

— Доброго здоровьичка, Пал Анисимович… Да… так… вентили… понимаю, вопрос назрел… нужно… можно… будем строить!

А положив трубку, посмотрел на меня выразительно.

— Радуйтесь, — говорит, — будут вам вентили. Соберем вот на той неделе совещание, обсудим все и будем начинать строительство. Приезжайте через годик, выпишем как инициатору вне очереди хоть тысячу.

— Э-э, нет, — возражаю, — так дело не пойдет. Завтра же созывайте совещание, иначе я отсюда не выйду…

— В таком случае спокойной вам ночи, — язвительно говорит директор. — Извините, что в моей скромной келье мало комфорта и нет постельных принадлежностей.

— Да ничего, — отвечаю в тон ему, — мы люди бывалые. Конечно, это не люкс в «Интуристе», но и не восьмиместная теплушка в доме приезжих какого-нибудь райцентра. — А сам достаю из саквояжа подушку, одеяло и устраиваюсь на мягком директорском диване.

Приходит он утром, посмотрел на меня пристально, да как закричит на секретаршу:

— Всех ко мне сейчас, немедленно!

Собрал людей — и сразу про цех им.

— Будем, — говорит, — строить. Потребителю вентили нужны до зарезу, и мы не можем заставлять его ждать, как вот ждет представитель Молочаевского пивзавода товарищ Барашков.

— Верно, — встаю тут я, — лето на пороге, а жажду чем утолять? Где вентили, чтобы пустить наши фильтры?

Хорошую тогда я речь произнес. Взволновались все, прониклись ответственностью за предстоящее лето и предложение мое приняли единогласно: начать немедленно, объявить стройку ударной, молодежной.

— Искра организаторская у вас есть, — сказал мне после совещания директор. — Я бы от такого работника не отказался. Спасибо за настойчивость, всколыхнули вы нас. Ждем через полгода, будем рады.

— А я никуда и не уезжаю. — говорю я. — Знаю вас, хозяйственников. Запланируете на полгода, а растянете на пятилетку. Если бы вы делали все в срок — не мотались бы по стране мы, горемычные. Никуда я из этого кабинета не уйду, пока лично не смогу убедиться, что все идет нормально.

И такое, очевидно, произвело это на директора впечатление, что он и не пытался возражать.

— Сводки ежедневно смотреть будете? — только и спросил.

И пошло с того дня. Совещания, оперативки, пятиминутки и прочее, как на любом порядочном строительстве, где уважают сетевое планирование и график. Участвует в них директор — я по правую руку, все равно что представитель свыше. Нет директора — сам провожу. Как распеку, как пропесочу — плачут прорабы, словно дети малые. У меня ведь вся картина стройки как на ладони. Сводки с утра — мне на директорский стол. Снабжение на высочайшем уровне, бесперебойное, потому что я знаю, где что на складах лежит в радиусе тысячи километров…

Видит такое дело директор, предлагает как-то:

— Хочешь, Митрич, в штат тебя введу? Начальником комплекса назначу. Работу ты выполняешь огромную, стройка, можно сказать, на тебе держится, а живешь на одни командировочные. Не могу, — говорит, — смотреть, как ты по утрам колбасу докторскую жуешь.

— Даже не просите, — отвечаю, — ни на ставку, ни на полставки. Тружусь я от всего сердца, а меркантильность всякую презираю.

И что ж вы думаете — за месяц цех отгрохали. Заводу знамя переходящее за успехи бы до вручено, газета на первой странице фотографию поместила, на которой я ленточку перерезаю. И, знаете, когда подоспело время с директорским кабинетом прощаться, поверьте — слезы на глаза навернулись. Так привык к нему, так с ним сроднился. Не могу покинуть, и все тут. Да и директор не отпускает.

— Оставайся, — говорит, — Митрич, у нас. Заместителем сделаю. Оклад хороший дадим. Оставайся, не то замкну наглухо, колбасу только дозволю в окошко передавать.

Да куда ж мне без пивзавода? Хоть и соблазнительно было на руководящей должности поработать годик-другой, все ж чувство ответственности за порученное дело взяло верх. Что, если мы будем поддаваться уговорам, как футболисты, что тогда?..

Провожали меня с оркестром. Директор даже слезу смахнул — так было ему жаль со мной расставаться.

Ну, а дома, на пивзаводе, как и следовало ожидать, выговор закатили. За неповоротливость. Шутка ли — сколько времени потратил на вентили. Да разве кому объяснишь, как иногда нам, снабженцам, приходится. Еще и толкачами обзывают.

Но зато пиво какое, а? Никак не хуже чешского, марки «Проздрой».