Демон и Лотос

Глава 9

Очнулся я снова связанным. На этот раз мешка на голове не было, амулеты с запястий пропали, хорошо хоть успел их опустошить, залечив руки и ноги.

— Цетон, ты тут? — Огляделся, но шпаги рядом не увидел. Либо она осталась валяться там, где я бездарно потерял сознание, либо шпагу кто-то увидел, и её подобрали. Печально, теперь я даже не знаю, как развязаться.

Помещение, которое в этот раз приютило меня, оказалось каменным. Тяжёлая на вид дверь закрывала выход из этого кубика, а окна отсутствовали, как данность. Даже я почти тут ничего не вижу, все было как будто в серой дымке, настолько тут темно.

Итак, что мы имеем: во время удара по охраннику девушек, я внезапно потерял сознание, как институтка какая-то, и меня снова схватили. Без сознания я пробыл столько, что хватило времени упрятать меня в эту тюрьму. Что дальше будет, неизвестно, но, скорее всего, ничего хорошего.

Через полчаса осмысления ситуации, шум отодвигающегося засова сообщил, что у меня гости. Тяжёлая дверь открылась наружу, внутрь шагнули два воина в знакомых светлых плащах. Эти двое встали по краям дверного проёма, наставив на меня алебарды, за ними вошёл толстяк, несущий светлячок. Он внимательно осмотрел маленькое помещение, как будто ожидал увидеть тут как минимум взвод спецназа в засаде, и только после этого обернулся и кивнул головой. В комнату чинно шагнул молодой пацан, лет двадцати, не старше. Высокозадранный нос так смешно смотрелся, что я невольно улыбнулся.

Парень смутился, обернулся на сопровождающего толстяка, но тот тоже обернулся, и в маленькую комнату шагнул ещё один человек. Этот посетитель был воином, но вооружён не алебардой, а коротким мечом почти без гарды. Он точно так же внимательно осмотрел комнату и перевёл взгляд на меня. В это время заговорил тот, что держал фонарь.

— Раб, перед тобой Великий Первожрец Красного Лотоса, Прекраснейшей из всех существующих и когда-то существовавших богинь. Пади ниц перед величием голоса Великой и Прекрасной богини.

Этот текст звучал настолько монотонно, что я даже не сомневался в его шаблонности.

— Не могу пасть, я уже упавший. — Издевательски улыбнулся я в ответ. Они что, не видят, что я уже на полу? Куда уж ниже-то.

Моя реплика ни на толстяка, ни на воина впечатления не произвела. Воин обернулся к парню, как будто приглашая того говорить.

— А ты правда одарённый? — С любопытством спросил тот. Опустив нос, он даже на нормального начал походить.

— Отвечай, когда тебя спрашивают, иначе будешь наказан. — Наконец лениво отреагировал воин, когда парень, не дождавшись от меня ответа, повернулся к нему.

— Как наказан? — Всё так же улыбаясь, издевательски спросил я. — Ты меня убьёшь, да? А если буду отвечать, домой отпустишь?

Воин, не меняя выражения лица, прикоснулся к вычурному браслету на своей левой руке, и из которого выскочила нитка синей магии. Нитка метнулись к моей шее, и…

Боль! Адская боль по всему телу заставила меня заорать и свернуться в клубок. Меня как будто в кипяток окунули, или подожгли всё тело разом!

Воин убрал руку с браслета, и боль тут же исчезла. Понятно, это тот, к кому меня привязали, его убивать нельзя. Запомним.

— Пацан, отвечай, когда тебя спрашивает… — Небольшая пауза, во время которой воин с сомнением оглядел парня. — Великий Первожрец Красного Лотоса… — Начал он уже понятную фразу.

— Да-да, Прекраснейшей из всех существующих и так далее. — Перебил я нетерпеливо. — Я понял, не надо несколько раз повторять.

— Раб, будь вежливее, говоря о богине. — Заметил тонким голосом толстяк, что держал фонарик.

— Кстати, он прав. — Заметил воин, улыбнувшись. — Будь вежлив, при встрече с Прекраснейшей это тебе зачтётся. — И заржал почти в голос.

Ох уж этот юмор военных!

— Она оставит меня в живых? — С весёлым любопытством тут же переспросил я у него.

— Скорее всего, нет. — Усмехнулся тот в ответ как-то понимающе. — Но умирать будет не так больно. Поверь, Красный Лотос очень обидчивая.

— Сейчас она нас не слышит? — Что-то он слишком вольно говорит об этой «Великой и Узасной».

— Сейчас нет, но завтра тебя отведут в храм. — А мне бабушка говорила, что бог видит и слышит всегда. Мелковаты местные божки против бабушкиного. — Дитя-сосуд почему-то настаивает на твоём присутствии во время ритуала, а её устами говорит сама богиня.

— И зачем я ей понадобился? — Получается, это Наталина настаивает на моём сопровождении, когда её будут в жертву приносить. Ей страшно умирать в одиночестве?

— Не знаю. — Слегка беспечно пожал плечами воин в ответ. — Она утверждает, что ты самый сильный, кого она встречала, вот я и пришёл посмотреть на силача.

— И как? — С нездоровым любопытством переспросил я.

— Не впечатлён. — Откровенно улыбаясь ответил воин. — Но для тебя это шанс. Может, она не будет тебя в жертву приносить, а захочет сделать своим жрецом. — И почему-то снова заржал. Заржал, как граф, когда рассказывал свои армейские случаи.

Все военные имеют странное чувство юмора. Но неизменная примитивность шуток указывает на то, что жрецом мне стать самому не захочется. Промолчу в ответ, сойду за умного.

— Может, пойдём? — Пацан-жрец заискивающе посмотрел на воина. — Нужно ещё подготовить ритуальный зал к завтрашней церемонии, а жрецов не хватает.

А в этой шарашке командуют парадом явно не жрецы, это тоже надо учесть.

— Пошли. — Кивнул тот. — Завтра за тобой придут. — Обернулся он ко мне, когда толстяк с пацаном вышли, и стало темно. — Не пытайся напасть на своих сопровождающих, усмиритель не даст тебе причинить вред другим. Потому мы и поняли, что ты не один, когда увидели убитого наёмника. Сам-то ты убить никого не можешь. Мы их так и не нашли, но эти люди всё это время ни разу не сделали попытки тебя освободить, так что, на их помощь можешь не рассчитывать.

И вышел из каземата, за ним вышли и воины с алебардами.

Дверь закрылась, засов задвинулся, но это всё я отметил уже на периферии сознания. Получается, в усмирителе никого убить нельзя, зря я сам пытался нанести удар. Думаю, если бы моей рукой это сделал граф, то всё бы прекрасно получилось. Эх, знать бы это заранее, опять меня подвело незнание местных реалий. Смертельно подвело.

Я уже довёл нитку магии жизни и огня до ладошек, ещё немного, и стал бы магом. Вон, как у красной красиво мерцает кончик. Как язычок пламени. Если сделать узор, как на перчатке, то можно было бы пальцем выдавать лазер. Как у киборга какого-то.

Попытался согнуть огненную линию, создавая узор, которым резал кость. Неожиданно, у меня это получилось достаточно легко, даже привычно! Узор стал устойчивым, а из пальца выскочил луч, больно кольнувший меня в ногу. Да чего это я его всегда в себя направляю! Техника безопасности — наше всё, а я не соблюдаю.

Узор рассыпался, канал огня выпрямился, а зелёный канат, шедший к моей шее, как будто всколыхнулся, принимая порцию маны. Ага! А если пульнуть огнём немного в сторону?

Каких-то полчаса, методом таких точечных уколов я срезал верёвку на своих ногах. Вспомнив, что огненная нитка у меня есть в локтях и в плече, методом проб и болезненных ошибок, освободил и руки. И что интересно, зеленый канат к моему усмирителю как будто истончался, когда я тратил энергию на огненный выстрел.

Встал, потянулся, а то всё тело затекло. Теперь даже и не знаю, как я буду объяснять внезапную потерю веревок своим пленителям, заранее не придумал.

Впрочем, чего это я должен что-то объяснять? Пусть они сами придумывают свои версии!

Руки с ногами у меня были все в точечных ожогах от промахов. Только, на фоне той мысли, что завтра меня в жертву принесут, это вообще не существенно. Хоть и болезненно. Эх, лечилки у меня отобрали, вон сколько маны жизни у меня, заправил бы и подлечился. Даже канал есть в ладошке. Интересно, а я смогу повторить узор малого лечебного заклинания, как создал преобразование огня?

В этом каменном мешке не было понятно, сколько сейчас времени, но слова, что всё действо должно произойти «завтра», говорили, что время у меня есть, и это время надо как-то потратить с пользой. Спать не хотелось, видимо, выспался, пока был без сознания, потому решил всё же попробовать создать заклинание, рисунок которого врезался у меня в память, кажется, навсегда.

С огнём у меня выходило хоть что-то, но с жизнью у меня не получилось ничего. Кончик маноканала, шедший из ладошки, дёргался от попыток им управлять, но складываться в нужный мне контур не желал. За время всех манипуляций, зелёная нитка, что шла от пупка к шее, сначала превратилась в шпагат, а потом в толстенный канат.

Ясно. Когда я трачу огненную ману, то соединение уменьшается, а когда делаю неудачные попытки с жизнью — увеличивается. А это мысль!

Подошел к двери. Да, такую массивную сломать будет непросто, но она же деревянная! Время ещё есть, за работу!

На Земле у меня в комнате была пустая стенка, на которой висела мишень для дартса. Сам я промахивался по мишени редко, но не помню ни одной девушки, что бывали у меня в гостях, кто бы не попробовал себя на поприще метательницы дротиков. Всем обязательно надо было кинуть. И промахнуться, конечно!

Через пару часов выход из моей темницы походил на стенку в моей комнате. Дырочку насквозь я прожечь не смог ни разу, так что вполне смог оценить толщину самой двери. Зато, канал жизненной магии, шедший от ядра, уменьшился до маленькой ниточки, а сам я испытывал такое головокружение, что давно толком не соображал, что делаю.

Итак, последний эксперимент. Говорят, что он смертелен, но раз уж для меня нет разницы, то пробую.

И, раз! — Дернул я рукой за нитку, пытаясь её оборвать.

Боль в руке, как будто она порезалась об острый нож, а потом я всё же вновь отключился.

Очнулся я, когда чуть не захлебнулся. Кто-то от всей души поливал меня ледяной водой. Разлепив глаза, увидел, что надо мной стоят мои вчерашние посетители — парень-жрец и воин. В глазах парня было нешуточное беспокойство, да и воин не напоминал сегодня того вчерашнего весельчака.

— Кто тут был? — Видя, что я открыл глаза, воин схватил меня за грудки и поднял одной рукой на ноги. — Отвечай, где он? Как он проник сюда? Как он отсюда ушёл? Почему он тебя развязал, но не освободил?

Каждый вопрос сопровождался встряхиванием моего тела, что никак не помогало мне понять, что происходит. Наконец я понял, как надо ответить на все эти вопросы. У русских есть на это универсальный ответ.

— Да пошёл ты! — И с большим удовольствием наблюдал исказившееся лицо, особенно когда понял, что плюнув, попал именно туда, куда целился.

Меня бросили на пол. Воин вытер лицо, а после протянул руку к знакомому браслету. Боль, в которую окунулось моё тело, была такая, что я не смог сдержать крика.

Снова синяя нитка, тянущаяся к моему усмирителю, снова меня окунают в огонь. Ошеломление было таким сильным, что я не сразу заметил, что боль стала уменьшаться, а потом и вовсе исчезла. Магия воды всё так же тянулась к моему усмирителю, но боли не было, вопил я уже по инерции.

Затем синяя верёвочка убралась, и я решил, что кричать можно прекратить. И так, вопя без боли, чувствовал себя довольно глупо.

— Если бы не дитя-сосуд, я бы заставил тебя лизать мою обувь, только потом прекратил бы пытки. — Не сказал, а зло выплюнул воин. — Чтобы продолжить их на следующий день.

— Но сейчас у нас нет времени, ритуал откладывать нельзя. — Испуганно обратился к нему парень.

— Знаю. — Резко ответил ему раздраженный голос. — Разгневанная богиня — это не то, что мне самому надо. Но вот после ритуала… — И он предвкушающее улыбнулся уже мне. — Надеюсь, тебя всё же сделают жрецом, и мы встретимся. Жди! Я никогда не забываю и не прощаю оскорблений. Эх, приведите его в порядок. — Крикнул он в темноту двери и вышел. За ним выскочили и жрец с толстяком-светильником.

В темницу зашли трое, судя по ошейникам — рабы. Они подняли меня на руки и куда-то понесли. Сопротивляться я и не думал, понимая, что сейчас это бесполезно.

Вися безвольной куклой, я судорожно соображал, что же произошло. Магия принуждения, которую на мне использовали, вдруг перестала действовать. Как будто… Как будто в ошейнике кончилась энергия! А ведь она должна постоянно пополняться из моего ядра. Обрыв соединения к ядру у одарённых вызывает смерть, так кажется мне рассказывали. И наоборот, смерть одарённого вызывает обрыв канала, а потом ошейник сам падает с тела. Ой!

Это я вовремя вспомнил, чтобы успеть поймать сваливающийся с меня усмиритель. Рабы на мои судорожные движения не обратили никакого внимания, они меня притащили к небольшому бассейну, в который плавно опустили прямо в одежде.

Хотя, в какой ещё одежде? Я же голый! Когда это меня успели раздеть? Пока тащили? Вот это профессионалы, раздеть человека так незаметно! Им бы карманниками работать.

Помыли меня тщательно, хотя и без всякого мыла. Тёрли какими-то шершавыми камнями, но даже не поцарапали. То, что я постоянно придерживал рукой так и норовивший слететь усмиритель, рабы не заметили, или не обратили внимания. Да они вообще ни слова не сказали за эти двадцать минут, действуя, словно автоматы какие-то.

От решительных действий по своему освобождению меня останавливали три воина, постоянно нас сопровождающие. Они даже на толчок меня привели и встали рядом, пристально наблюдая, словно я мог просочиться в дыру в амулете. Амулет оказался знакомый, похожий я видел у авантюристов, и ещё тогда понял, что штука это недешёвая. Богато живут местные богопоклонники.

После процедур, меня одели в знакомое белое одеяние наподобие длинного платья. Такое же было на парне-жреце. Ну, или очень похожее. Материал, из которого оно было сшито, напоминал синтетику, скользил в руках, и немного блестел в свете настенных светильников. Тут вообще всё везде было хорошо освещено, в отличие от каземата. Точно не бедствуют.

Воротник этого платья был достаточно высоким, чтобы скрыть ошейник, потому я перестал его удерживать, а снял и держал в руке, скрыв рукавом. Карманы в этом мире не любили, и в моей одежде их тоже не было.

И сделал это очень вовремя, мои руки тщательно связали спереди этой же белой тканью, а не верёвкой, как раньше. Ничего, в нужный момент я и её пережгу.

— Ну, силач, готов узреть Прекраснейшую из всех когда-либо существовавших богинь? — Воин встречал меня на выходе из каменной комнаты, где меня одевали. Судя по его предвкушающей улыбке, ничего хорошего у богини меня не ждёт. Ну, мы ещё посмотрим, кто кого. То, что ошейник мне удалось снять, очень приободрило.

Меня несильно подтолкнули в спину в сторону освещённого коридора, а минут через пять мы оказались на улице. Обернувшись, я отметил множество входов, как будто это была многоэтажка. Оказалось, что до этого мы были в каких-то многоуровневых пещерах. Между этажами стояли приставные лестницы, на некоторых карнизах стояли люди, и молча смотрели на нас. При этом там были только взрослые, детей я не увидел вообще.

Странное место.

Шли долго, дойдя до ещё одной пещеры. Вход в неё в высоту был этажа так до второго, или даже третьего, а закрыт он был какой-то блестящей дымкой. Подойдя ближе, понял, что это мелкая сетка от комаров, по типу марли. Точно, вон и попавшие в неё насекомые в некоторых местах висят.

Около входа стоял парень-жрец, рядом с ним два пацана, лет десяти, и уже знакомый толстяк, носитель фонаря. Все они были одеты одинаково, в такие же платьюшки, как и на мне.

— Силач, желаю тебе не сгинуть там, а выйти оттуда жрецом. — Напутствовал меня мой главный сопровождающий с такой ехидной улыбкой, что я опять напрягся.

Он передал свой браслет, которым меня наказывал, парню, а тот его принял так, как будто получил великую драгоценность. Браслет, конечно, красивый, но чего это жрец так радуется, получив управление надо мной?

Меня такая передача прав на мою тушку тоже обрадовала. Всё же граф ошибся, привязали меня не к человеку, а к амулету. Привязка всё ещё есть, я помню, что синяя нитка не оборвалась, когда мана в ошейнике закончилась, но из него теперь можно безопасно вытянуть ману и обезвредить, когда буду убегать. Или, просто выбросить усмиритель и все дела?

Ладно, потом придумаю, пока что даже пытаться убегать рано. Отряд, выстроившийся у входа, насчитывал не меньше тридцати человек, ни один супергерой не прорвётся. Разве что, какой-нибудь супермаг. Хочу быть магом. И я им стану!

Но сейчас ближайшая задача — выжить. Мечтать о карьере буду потом.

По взмаху парня, марля, как живая, отползла в сторону, а я даже не заметил никакого магического воздействия. Впечатляет. Думаю, что она всё же не только от комаров защищает, иначе смысла в таких фокусах нет.

Внутрь пещеры мы зашли впятером, все вооружённые остались снаружи. Марля опустилась снова, но это шанс! Если взять под контроль парня-жреца, то выход для меня не составит труда. Надеть на него усмиритель и отобрать управляющий браслет.

А что, нормальный план. Теперь только время для него выбрать удачное. Как только на меня перестанут обращать внимание, пережигаю свои путы и начинаю действовать.

Различными коридорам, вырубленными в скале, шли мы минут десять, постепенно снижаясь. Сырости вокруг не прибавилось, а вот темнота наступала, постепенно окрашивая всё в серый цвет.

Да, тут было очень темно. Никаких светильников на стенах или в руках моих сопровождающих. Полумрак, (или даже полная темнота, мне толком не понять), и висящая марля на стенах, которая казалась живой серой тряпкой. Живой, потому что исправно отползала с нашего пути.

Мрачновато и грязновато тут в обители Прекраснейшей. Женщина, а за уборкой совсем не следит. Думаю, в этой темноте никто не заметит, как я освобожусь.

Но только я собрался заняться формированием лазерного луча, как мы пришли. Огромная пещера открылась нам, когда очередная марля убралась с дороги, повинуясь движению руки парня-жреца.

Тут было многолюдно. И темно. Реально темно, даже для меня, как в храме бога Ардена.

Несколько толстяков, выглядевших как дальние родственники того, что был с нами, стояли вокруг восьмигранной плиты в центре. За плитой стояло большое зеркало, отражающее плиту, стоящих жрецов и огни вокруг. А позади зеркала вся стена была в этой марле. И эта марля была вся в точках света, как будто гирлянды на ёлке.

Только когда меня подвели вплотную к плите, я понял, что ошибся. Это не марля, это паутина! Сотни больших и маленьких пауков яркими светодиодами светились по всему потолку и дальней стене. Стенка была покрыта сплошной паутиной в несколько рядов, постепенно переходя и на потолок.

Присмотревшись, понял, что светились не сами паучки, светился рисунок на их спинах, который изображал ромашку. Так вот ты какой, Северный Олень, в смысле, Серебряный Цветок. И понятно теперь, какую ты нить даёшь. Я тебя нашёл, но толку-то от этого мало, пока отсюда не выберусь. Значит, надо постараться.

Возле зеркала, высоко задрав нос, стояла Наталина, в правой руке держа мою шпагу. Отлично, а вот и граф. Он не потерялся, его временно захватили в плен. Ничего, вызволю.

Шум, возникший справа, привлёк моё внимание. Из бокового коридора трое жрецов вывели целую толпу детей различного возраста. Все девочки, на вид восьми — пятнадцати лет. Все со связанными, как и у меня, руками, у каждой ещё и кляп во рту. Некоторые имели весьма потрепанный вид, как будто их совсем недавно били.

И все в ошейниках.

— Ты всё же пришёл к ней. — Тоненький голос Наталины разорвал гнетущее молчание. Смотрела она на меня. — Она будет рада.

— Да меня как бы не очень и спрашивали. — Усмехнулся я в ответ, и приподнял связанные спереди руки.

— Когда она возродится, ты поймёшь всё её величие, и сам согласишься ей служить. Эй, ты, давай, начинай уже. — Крикнула Наталина жрецу, что так и стоял рядом со мной. — Она и так долго ждала.

Два пацана, стоящие рядом, рванули бегом в боковой проход. Парень кивнул Наталине, потоптался на месте, а потом, резко вскинув руки вверх, бухнулся на колени. Язык, на котором он довольно бодро залопотал, был мне не знаком, но, судя по отсутствию монотонности, что-то из тональных языков, типа китайского или корейского. В этом я не сильно разбираюсь, честно говоря, так, на уровне одной телепередачи.

Минута бормотания, и парень ударился головой об пол. Парень-то усердный. Как говорила моя бабушка: «заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибёт»!

А жрец тем временем опять вскинулся, расставив высокоподнятые руки, и к нему с потолка потянулись нити. Сотни пауков спускались в его руки, каждый тянул свою нитку, а потом обратно забирался снова вверх. Как будто огни светодиодной дорожки: вниз, а потом верх. Зрелище завораживало, было очень красиво, даже настроение поднялось.

Пока парень занимался сбором серебряных ниточек, я увидел что-то знакомое. А именно, радужную стрелу, которая попала в Наталину, после чего та, расправив плечи, огляделась. Судя по улыбке, увиденное её удовлетворило, она шагнула вперёд, выскользнула из своего одеяния, и улеглась на каменный восьмигранник. Вот прямо так, голышом на голый камень.

Простудится же, бедная, а её сестра будет бурчать. Кстати, а где Хайлин? И Сенилы не видно. Они что, не участвуют в сегодняшнем шоу?

Мычание справа заставило повернуть голову и застыть. Пока я разглядывал Наталину, да как парень собирает паутинные ниточки в руки, другие пауки спустились к детям, частично опутали их своими нитями, а некоторых уже даже к потолку подняли. Это что, тут действительно приносят в жертву паукам детей? Чёрт, и я ничего не могу с этим поделать!

Десять минут — и все жертвы под потолком, плотно опутанные белыми нитями так, что не видно тел. И все это на фоне постоянного речитатива на неизвестном языке. Теперь мне было не весело, а жутко. До этого всё вокруг мне казалось простыми декорациями к какому-то приключенческому фильму, но теперь фильм превратился в ужастик на основе реальных событий!

В голосе главного жреца появились визгливые нотки. Он уже не читал, он почти верещал, а остальные толстяки, к этому времени рассеявшиеся на коленях полукругом, подхватили. К их рукам тоже тянулись нити, пусть и не в таком количестве, как у главного.

Вот жрец встал, подошёл к лежащей Наталине. Хотя, нет, не к ней. Он обошёл её, и приставил обе руки, из которых так и тянулись блестящие нити, к зеркалу. Изображение в зеркале качнулось кругами, как будто в воду кинули камень. Когда он убрал руки, нити так и остались прикрепленными к центру зеркала.

Жрец обернулся к остальным и что-то рыкнул. Те рыкнули в ответ и все побежали к восьмиграннику, пока главный опять затянул какую-то непонятную речугу. Вот они приставили нити к Наталине, по нитям спустилось целое войско светящихся паучков и девочку тоже начали заплетать в белый кокон, но не в сплошной, как остальных детей. Из неё как будто делали мумию, оплетая отдельно руки, ноги, оставляя нетронутой только голову. Шпага выпала из её руки, глухо звякнув об каменный пол.

Голос главного стал подниматься, вот он достиг визга, вот его вновь подхватили упавшие ниц остальные, и… Внезапно настала тишина.

Не стоит думать, что всё это время я стоял и смотрел. Я создал свой огненный лазер, но он почему-то совершенно не желал пережигать полоски материи, которыми у меня были связаны руки. У меня все запястья были в ожогах, но эти тряпки были совершенно равнодушны к тому, что их пытаются сжечь.

Попробовав лазер на своём одеянии, понял, что это свойства этой ткани. Ни одна стихия не могла сквозь неё пробиться. Я пробовал все по очереди, выращивая землю, воздух и воду у себя из центра тела, где у меня был выход всех стихий. Бесполезно! Я вспомнил, как с помощью перчатки усиливал огонь магией земли и воздуха, но и это не помогло, луч не пробился наружу, он упёрся в ткань, а та даже не нагрелась.

Всеобщий вздох привлёк моё внимание. Оказывается, из коконов сверху в зеркало тянулись уже не белые нити, а красные, света крови, в центре же зеркала начали проступать очертания большого красного цветка. Сначала он занимал всю поверхность отражения, но потом стал уменьшаться, а в зеркале проявилось изображение Наталины. Взрослой Наталины, как будто ей не пятнадцать лет, а все тридцать, или даже тридцать пять. Эта женщина прищурила глаза и заговорила.

Нет, я так не играю. Почему они все разговаривают на незнакомом языке? Вдруг она что-то интересное сказала, а я ничего не понял.

Но остальные очень даже поняли. Наталина-мумия была подхвачена со своего восьмигранника в несколько рук и поставлена перед зеркалом, а из зеркала вылетела радужная стрела. Или нет, это была уже не стрела, это была многоцветная нитка магии. Она уткнулась в девочку, постепенно обволакивая её полностью радужной плёнкой. Вспышка, и девочка не в коконе, а белом платье, удивленно оглядывается, потом замечает изображение. Вот эти двое тянут друг к другу руки, вот их руки встречаются и вот ещё одна вспышка, на этот раз ослепившая меня на несколько секунд.

Проморгавшись, я увидел, что Наталина и женщина в зеркале поменялись одеждой. Женщина внутри зеркала была в белом, и с удивлением осматривала себя. А Наталина развернувшись, огляделась и что-то рявкнула.

Радостно воскликнув, все окружающие рухнули на колени, а потом и лбом в пол ударились разом. Судя по языку и по всё ещё окружающей радужной плёнке, Наталина у нас сейчас далеко не Наталина, а какое-то неизвестное божество, что в неё вселилось.

То, что я не упал, привлекло внимание. Уже знакомой мне походкой взрослой женщины на подиуме, девочка подошла ко мне. Внимательно осмотрев с головы до ног, она опять что-то повелительно сказала.

— Ничо не понял, говори нормально. — Заявил я по-русски, улыбнувшись как можно более нагло. Умирать, так с музыкой.

— Пади ниц перед своей богиней. — Тут же перешла Наталина на нормальный язык. Ничего себе, русской-то она откуда знает? — Стань моим главным жрецом.

— Обойдёшься. — Так же нагло отреагировал я. Я помню, с каким злорадством этого ожидал тот воин. Нет уж, не заманишь. — Ты не моя богиня. — Граф утверждал, что она может повелевать только своими верующими.

Поклоняться той, которой приносят в жертву детей? Да никогда!

Девочка властно взмахнула рукой и в меня полетела уже знакомая радужная стрелка. Летела она как обычно неспешно, потому я смог поймать её двумя руками, но порвать или сломать не успел, радужное свечение как будто впиталось в меня.

— В тебе действительно правильная сила. — Даже не улыбнувшись, задумчиво заметила девочка. — Сосуд не ошиблась в выборе. — Её голос едва напоминал звонкий детский голос Наталины, в нем снова проявились нотки грудного, женского. — Ты станешь моим главным жрецом или умрёшь. Эта сила больше никому не должна достаться.

Придумать, что на это ответить, я не успел. В грудь мне прилетела радужная нить, и хотя я её тоже поймал, остановить не смог. Такое ощущение, что я за железный прут схватился. Раскалённый прут, руки тут же обожгло.

Пока я боролся с этой нитью, радужное сияние стало обволакивать меня всего, а в голове начал нарастать звук моего сердцебиения. Нет, так дело не пойдёт. Чего я стою, это же девчонка. Слабое существо.

И я пнул богиню в грудь, сбив с ног. Надо же, получилось. Сам не ожидал.

Рванув в шпаге, краем глаза отметив, что все окружающие так и валяются лбом в пол. Да, это шанс. Жаль, убить эту тварь нельзя, она в теле девочки, надо как-то её оттуда выманить. Подскочив к главному жрецу, я задрал его голову за волосы, затем приставил лезвием шпагу к его горлу. Связанными руками это было сделать непросто, если бы парень сопротивлялся, то у меня ничего бы не получилось, но он застыл, испуганно косясь на свою богиню.

— Покинь тело, или я перережу ему горло. — Стараясь сам поверить в то, что это сделаю, решительно заявил я.

— Привет. — Послышался голос в моей голове. — Вижу, ты тут развлекаешься. Поссориться с тёмной богиней, это очень в твоём стиле.

— Да вот, никак не можем договориться. — Обрадовался я, что с графом всё в порядке.

— Не договариваться надо, а бежать. — Нравоучительно заметил он в ответ. — Тут её место силы, пока не разрушен центр, ты ничего сделать не сможешь, даже с моей помощью. А вот она может.

Девочка плавно, как будто её тело было совершенно без костей, поднялась и уставилась на меня своими взрослыми серьёзными глазами. Стрельнув взглядом на удерживаемого мной парня, она коротко взмахнула руками, и из её руки вылетела стрелка.

Чёрт, а у меня руки заняты. Не так-то просто со связанными руками удерживать шпагу у горла коленопреклонённого человека. А если отобью шпагой, опять потеряю сознание, опыт уже был.

Только вот именно эта стрелка прилетела не в меня, а в жреца. Лицо парня закрыло радужной плёнкой, и он завопил, задёргался и упал на пол, я едва успел убрать шпагу от его горла.

Парню это не помогло. Несколько секунд жрец катался по полу, руками расцарапывая себе лицо. Из его глаз начала проступать кровь, он сильно кричал, а я ошарашено смотрел на это. Ещё пара секунд, и сияние ушло, а парень затих.

— Ты убила своего главного жреца? — Повернулся я к тёмной богине.

— Он слаб и не подходит. — Торжественно вещала тем временем Наталина. — Ты сильнее. — Опять этот низкий грудной голос. В который раз он пробивается сквозь тонкий голосок настоящей Наталины.

— Ты говорил, что они все красивые. — Мысленно обратился я к графу. — В этот раз ты ошибся. Жестокие не бывают красивыми!

— Кому что нравится. — Подозрительно весело ответил призрак.

Богиня что-то рявкнула на своём тарабарском, остальные жрецы тут же подскочили на ноги и рванули ко мне со всех сторон. Шпагу у меня выбили, самого скрутили и потащили на алтарь. Минута, и я прикручен уже знакомыми кусочками ткани к восьмиграннику в позе морской звезды. Оказывается, там и специальные углубления есть для привязывания.

— У тебя всё ещё есть выбор. Его ты должен сделать добровольно, иначе его не примут другие боги. — Подошла ко мне богиня. Красный цветок на ее голове сиял радужными нитями, придавая всей фигуре неестественный цвет. В руках она держала мою шпагу. — Думай, а я пока разберусь с тем, кто это тут из посторонних.

В шпагу полетела очередная стрелка, но оружие впитало её, как губка.

— Нейтральный сосуд? С узником внутри? — Немного озадачилась она. — Я освобожу тебя!

Несколько манипуляций, шпагу окутала радужная дымка, а потом последовала небольшая вспышка. Полупрозрачная фигура графа проявилась в воздухе, сразу же приняв защищающуюся стойку.

— Сущность мага? — Заинтересованно подняла одну бровь богиня. — Какие интересные посетители ко мне пожаловали!

Шпага полетела на пол, а к призраку потянулось сразу несколько радужных ниток из обеих рук богини. Две он отбил своей призрачной шпагой, а вот остальные схватили его за руки и за ноги.

— Ты что предпочитаешь, вечные муки или вечное служение? — Промурлыкала девочка в лицо графа, которого нити подтащили к ней вплотную. Лицо Наталины стало очень живым и крайне заинтересованным.

— Не вижу разницы. — Усмехнулся тот в ответ.

— Тогда я выберу за тебя сама. — И нити перестали тянуть, а наоборот, начали подталкивать графа к зеркалу. Кажется, оно и есть местный центр.

— Не получится, темная красавица. — Усмехнулся граф. — Аркана душ у тебя нет, и я чувствую, что мне пора домой, у меня там посетители. Ты не можешь мне в этом помешать, малышка. — Движение графа в сторону зеркала вдруг остановилось. Он взмахнул руками, радужные нити богини оборвались. — Есть силы, которые не преодолеть какому-то жалкому местному божку.

И граф уже знакомо вскинул руки вверх и немного в стороны. Как тогда, на перекрёстке, белые нити стали опускаться в его руки со всех сторон, превращая его в человека-паука.

— Красотка, не убивай мальчика, не то я обижусь. — Улыбнулся граф. — У тебя и времени осталось немного, я отлично знаю, что боги не могут надолго приходить в наш мир. Баронет, не скучай, и заходи в гости. — И нити выдернули его вверх, прямо сквозь потолок.

А Наталина перевела взгляд на меня.

Богиня пауков и Человек-паук разошлись вничью. Как это романтично, но мне вряд ли поможет.

— С магом междумирья я ничего не могу сделать, а вот с тобой… Не бойся, я не собираюсь тебя убивать. — Злая гримаса на лице девочки говорила, что словам её верить никак нельзя. — Ты будешь наслаждаться, поверь. Наслаждаться болью! — Богиня сделала бросающее движение рукой, и радужная нить уткнулась мне в грудь. — Ты не умрёшь, хотя и будешь просить о смерти. А когда согласишься принять моё превосходство, сам будешь просить о боли.

В груди у меня нарастал ком чего-то горячего. Я видел, как радужное сияние заполняло все мои каналы магии, которые я уже протянул, потом стал видеть все свои вены, нервные окончания.

— Может, всё же договоримся? — Попытался я образумить разошедшуюся малолетку. — У тебя же осталось мало времени, зачем его тратить на какого-то меня?

— Да, времени действительно мало, надо закончить ритуал. — Она подняла голову, огляделась и что-то скомандовала на неизвестном языке. Все толстяки разом забегали, а богиня вернула взгляд на меня. — Маг ошибся. — Её предвкушающая улыбка мне совсем не понравилась. — Я не простая богиня. Я — Красный Лотос! После завершения ритуала, времени у меня будет — ВЕЧНОСТЬ!

Она взмахнула рукой, и меня заполнила боль!