Держава Сасанидов. 224-652 годы

Начало правления Ардашира I Схватка с Парфией

Со смертью старшего брата, Шапура, главный претендент на власть из борьбы выбыл. Оставшиеся же братья Ардашира и родственники, выражавшие свое недовольство, были незамедлительно устранены. К 208 году Ардашир провозгласил себя правителем Персиды. Резиденцией новоявленного владыки стал Истахр.

Укрепившись в Персиде, Ардашир затем стремительно расширяет подвластную ему территорию: требует присяги на верность от всех правителей Фарса, обретает контроль над соседними Керманом, Исфаханом, Сузианой. К нему переметнулся ряд парфянских вассалов. Через маленькие победоносные войны можно было укрепить свою власть и авторитет, за счет соседей улучшить положение дел в родной Персиде. Надо сказать, общая внешнеполитическая конъюнктура этому благоприятствовала.

Парфия переживала тогда не лучшие времена — независимых, сепаратистски настроенных династов хватало. Ардашир был лишь одним из них. Успехам его в первую очередь Ардашир I (226–241)13 способствовала разразившаяся в 208 году свара за трон между двумя претендентами на парфянский престол — Артабаном и Вологезом VI (Валаршем VI). Центру было не до провинций. Когда царем все же стал Артабан, Ардашир из рода Сасана уже укрепился в Фарсе.

Другой причиной слабости Аршакидов была серия их военных неудач в борьбе с Римом — при Септимии Севере и Каракалле. Правда, в 217 году Артабан вторгся в Месопотамию, нанес поражение римлянам при Нисибисе и заключил выгодный для себя договор, но в целом это мало что изменило.

Ряды парфянской знати никогда не были монолитны, и если часть ее ориентировалась на мир, даже за счет некоторых уступок Риму, то другая, консервативно-традиционалистская, была настроена дать достойный ответ противнику, взять реванш за недавние поражения, через этот реванш получить экономические выгоды. Нужно было только найти в своем стане достойного военно-политического лидера. До поры до времени единой достойной кандидатуры не было. Однако вскоре в качестве таковой предстал постепенно обретающий силу и политический вес Ардашир из Персиды. Увы, он не был из Аршакидов, но зато это был человек деятельный и неглупый, с ним можно было иметь дело. Это стало определяющим для вассалов парфянского царя (например, Суренов), которые вскоре перешли на сторону перса.

Вместе с новыми союзниками Ардашир Папакан осадил и захватил Селевкию-на-Тигре, бывшую на ту пору резиденцией противника Артабана — Вологеза (Валарша) VI. Валарш не то погиб, не то бежал, но это не так уж и важно, ведь победителя Ардашира после этого признала часть парфянской знати, правители Абаршахра, Сакастана и ряда областей помельче. Но были и те, кто не посчитал нужным изъявить покорность царю Персиды. Из 240 правителей парфянских владений он истребил порядка 90 непокорных^{5}. Усиление и экспансия Ардашира, конечно же, не могли не привлечь внимание парфянского владыки Артабана V. Но обратился он к этой проблеме слишком поздно.

В 224 году парфянский царь велит правителю Хузестана (Ахваза) идти войной на Ардашира. Однако последовавшие сражения завершаются в пользу последнего. Тогда Артабан лично ведет войска против перса — и в битве на мидийской равнине при Ормуздакегане (Ормиздакане) 28 апреля 224 года находит погибель. Свою лепту в разгром Артаба-на внесли месопотамские союзники Ардашира и правители ряда «царств» (шахров), располагавшихся на землях Ирана, а кроме того, представители парфянского нобилитета. На победном поле боя правителя Персиды впервые провозглашают «царем царей». Этот, 224 год по христианскому счислению и считается началом династии Сасанидов. Теперь, со смертью парфянского владыки, Ардаширу открылся путь к овладению западными провинциями. Правда, сын Артабана Артавазд удерживал север страны до 230 года. Кроме того, соседней Арменией управлял Трдат II — дальний родственник погибшего Артабана, планировавший взять реванш у персидского царя. Каковы были в то время отношения между Трдатом и Артаваздом и возможен ли был между ними союз, трудно сказать. Точно известно, однако, что север еще не входил во владения Сасанидов.

В 226/227 году Ардашир был уже по всем правилам увенчан короной в Ктесифоне под титулом «царя царей» — шахиншаха. Новый владыка никогда не забывал, кто помог ему взойти к таким вершинам и чем грозил разрыв с ними. Те же из шахов, кто в дальнейшем запамятовали об этом или впадали в заблуждение относительно возможностей парфянской знати, кончали скверно. Взять, к примеру, Ардашира II, Шапура III, Бахрама IV или Йездегерда!. Парфянские роды продолжали править в различных частях государства Сасанидов — Карены в Армении, Сурены в Хорасане, Михраны в Кавказской Албании.

Став шахиншахом, Ардашир перемещает столицу южнее — основывает город Ардашир-Хварра — «Слава Ардашира» (современный город Фирузабад). Новая столица представляла собой хорошо укрепленную твердыню, оплот власти «царя царей». Высокие крепостные стены довершали природную защиту из высоких гор, а узкие горные проходы можно было легко перекрыть практически перед любым врагом. При выходе из ущелья Фирузабада и до сих пор можно увидеть громадный наскальный барельеф, изображающий Ардашира в момент победы над Артабаном V, последним парфянским царем.

Консолидация власти и расширение территории

Убрав с престола парфянина Артабана, перс Ардашир вынужден был все же опираться на политические элиты, служившие еще предыдущему монарху. Это обстоятельство определяло политические, военные и религиозные особенности правления первых Сасанидов. К примеру, военная сила — командование и тяжелая конница — состояла во многом из тех же своенравных аристократов, что воевали под знаменами Аршакидов. Или еще один пример. У владетелей Вавилонии авестийские божества каким-либо почитанием не пользовались. Чтобы и дальше сохранять поддержку вавилонян, насаждать среди них свои религиозные предпочтения явно не следовало. По крайней мере, до того времени, как окрепнет новая династия.

После парфянской разрухи последних десятилетий местные элиты, экономически активные прослойки городов и вообще население большинства завоеванных регионов нуждались в стабильности. Для налаживания хозяйственной жизни Сасанидам нужна была сильная государственная власть, а для этого, как точно отмечено, «нужно было держать в руках экономическое «сердце Ирана» — Месопотамию»^{6}. Да и вообще требовалось навести порядок на всех землях, подконтрольных когда-то Аршакидам. Последние, согласно сасанидской пропаганде, лишились покровительства свыше и, следовательно, терпели постоянные военные поражения. Победа Ардашира в ормиздаканском сражении показала, что божественное покровительство перешло к нему, и последующие виктории могли только послужить подтверждением этому и придать легитимность новому правлению. Осталось только найти себе очередного противника. Впрочем, таковых было предостаточно.

Следующие несколько лет сасанидский правитель посвятил устранению недовольств и фрондерства, вспыхивавших то тут, то там на всем постпарфянском пространстве или не затухавших еще со времени Аршакидов. Ардашир расширил территорию империи, подчинив области Систан, Горган, Хорасан, Маргиану (Мерв), Балх и Хоразмию. Он включил в имперские владения даже Бахрейн. Во главе подчиненных территорий шахиншах зачастую ставил «царями» сыновей и прочих членов своей обширной семьи.

Само положение Ирана, своеобразного моста между Востоком и Западом, толкало его к активным действиям по захвату торговых путей, важнейшим из которых являлся Великий шелковый путь, по которому из Китая шел на запад драгоценный шелк. На восток отправлялись драгоценности, жемчуг. Из Ирана экспортировались ковры, краски. Транзитная торговля приносила огромный доход.

Продвигаясь вглубь на восток, персы столкнулись с Кушанским царством. До определенного времени это было одно из крупнейших и могущественнейших государств. Однако к моменту столкновения с персами кушаны уже миновали пик своей мощи.

Зародилось это царство во II веке до н. э., когда ираноязычные кочевые племена, известные китайцам как юэчжи, захватили Бактрию. Первоначально страна была поделена на пять независимых владений, но в середине I века Куд-жура (Кудзулла) Кадфиз объединил их под своей властью. Кушаны разгромили царство индопарфянских царей и подчинили себе долину Кабула, Гандхару, Пенджаб, Кашмир и долину Инда. Сын Куджуры Кадфиза Вима I Такто присоединил Центральную Индию. Вима II Кадфиз дошел до Ганга, занял Арахосию и Среднюю Азию.

Таким образом, Кушанское царство стало одним из главных государств своей эпохи. Удивительно, но при этом мы мало что знаем о нем. Вся история кушан представляет собой лишь сборник догадок. Основным занятием населения царства были земледелие и скотоводство. Государство было полиэтничным и многоконфессиональным. Правящая династия была иранской. Интересную информацию приводят армянские письменные источники: согласно им в кушанскую элиту входили отпрыски одной из ветвей династии Аршакидов^{7}.

При Канишке I, на рубеже I–II веков, Кушанское царство достигло зенита могущества, в 107 году им был заключен союз с римским императором Траяном^{8}. Но после этого начинается спад. Вероятно, к III веку Кушанское царство уже не было единым. Молва о сасанидской несокрушимой мощи летела впереди самого сасанидского войска. В итоге к Ардаширу «пришли послы царя Кушана… с выражением покорности» (Ат-Табари), что, впрочем, не привело в дальнейшем к ослаблению персидского натиска.

На западе же, в месопотамском пограничье, Сасаниды в своем стремлении расшириться сталкивались с гегемоном древности, могущественным Римом, и его сателлитами. Здесь давление на Хатру, Армению и Адиабену имело гораздо меньший успех, чем кампании на востоке. Хатра в очередной раз подтвердила свой имидж «крепкого орешка» — в 229 году Ардаширу ее захватить не удалось.

Переместим теперь внимание севернее. Как сообщают армянские источники, царь Армении Трдат II, мстя за смерть своего родственника Артабана V, «начал набирать полки и составлять войско: он собрал алванское и иверское войска, открыл врата аланов и Чора Пахака, впустил войска гуннов и [стал] совершать набеги на Персию, пошел походами на Ассирию и [дошел] до врат Тизбона». Этим его усилия не ограничились: «на помощь подоспели алваны, лбины, чипхи, каспы и другие племена из этих краев со множеством отважных и храбрых, хорошо снаряженных всадников»^{9}. Они произвели несколько удачных походов в Персию, где предали огню и мечу города и села.

Персидские войска неоднократно пытались остановить силы северной коалиции, но безрезультатно. Однажды во главе сасанидской армии встал якобы сам Ардашир. Но был разбит. Вот как об этом пишет историк Агафангел: «…когда персидский царь увидел скопище огромного войска, которое, стремительно двигаясь, возникло перед ним, поднялся и он навстречу им, готовясь к битве. Однако он не сумел устоять и бежал. Преследуя его, [они] уничтожили все персидское войско, оставляя на полях и дорогах трупы; с остервенением [они] уничтожали [персов], наносили им тяжелые удары». По поводу уничтожения всего персидского войска — явное преувеличение. Тем не менее армянская угроза над Ардаширом так и продолжала висеть. И продолжалось это, если верить Агафангелу, одиннадцать лет^{10}. Трдат все это время старался расширить коалицию, отвернуть родичей Аршакидов от службы Сасанидам. Он «отправил к ним посланника, дабы [убедить] соплеменников выступить с тыла и подняться против царства Арташира и оттуда со стороны кушанов протянуть ему руку [помощи], храбрыми племенами и боевыми дружинами прикрыть его тыл с той стороны, с их исконной страны. Однако парфянские роды и вожди племен, нахарары и родоначальники не вняли ему, так как приняли, приспособились и покорились власти Арташира, вместо того чтобы [предпочесть] власть своего рода и братство». Таким образом, парфянские Аршакиды не поддержали Аршакидов армянских и даже обратились против них. Кушанские Аршакиды вели себя значительно более независимо.

Шахиншаху пришлось приложить немало усилий, прежде чем во враждебной коалиции возникли разногласия. Приходилось действовать не только силой (войска были нужны и на других фронтах, в том числе на римской границе), но и коварством. В конце концов одному из знатных парфян, по имени Анак, удалось втереться в доверие к армянскому правителю и, улучив момент, заколоть его мечом^{11}. Ардашир наконец-то вздохнул с облегчением — еще один камень с плеч! Теперь можно было переходить к завершающему акту: «Он собрал войско, двинулся и стал опустошать страну Армянскую, угнал в плен без разбора людей и животных, стариков и детей, юношей и младенцев… Персидский царь назвал эти места своим именем… Выкопав рвы, он установил границы и место это назвал Посиц друнк («Врата ямы»)… Оставшихся людей этого края он изгнал и овладел страной»^{12}.

Так удалось одержать верх над Арменией и ее опасными союзниками. Вторжение с Кавказа послужило меж тем уроком: Ардашир и его сын-соправитель Шапур столкнулись с острой необходимостью установить контроль над стратегически важным Дербентским проходом; кроме того, Саса-ниды также стали активно пестовать проперсидски настроенные круги среди армянской аристократии.

Первая кампания против Рима (229–232)

Прежде чем вести разговор о борьбе Сасанидов непосредственно с Римом, необходимо сказать хотя бы пару слов об обстановке в самой Римской империи. В конце II века к власти здесь пришел новый император — Септимий Север (193–211 годы), основавший новую династию. Он оказался весьма способным правителем. Главной его задачей было укрепление собственной власти. С этой целью Север провел реформирование разложившейся при его предшественнике — императоре Коммоде преторианской гвардии. Изменился принцип формирования — ее стали набирать из лучших солдат провинциальных легионов.

Септимий Север провел преобразование армии — он разрешил солдатам жениться (ранее это запрещалось), а также арендовать и обрабатывать землю. Общая численность римской армии составляла в этот период 33 легиона^{13}. В подавляющем большинстве солдатская масса состояла из не-италиков. Реформы позволили в значительной степени повысить военный потенциал империи и одержать ряд побед над внешними врагами, в том числе над парфянами.

Первое непосредственное столкновение персов с римлянами произошло в период правления императора Александра Севера (222–235 годы). Этот правитель взошел на престол еще, по сути, ребенком — в шестнадцать лет. Если судить по сочинениям римских историков, Александр Север имел множество достоинств. Само его имя подчеркивало некоторую связь с прославленным тезкой Александром Македонским, покорителем Востока. Впрочем, в процессе правления выяснилось, что у Севера с великим македонцем единым было только имя. Римский император сначала по молодости лет, а затем в силу привычки и слабости характера находился под влиянием своей матери Мамеи, которая была женщиной властной и сильной. Но при этом она далеко не всегда оказывалась на высоте положения при решении государственных вопросов.

В 230 году первый шахиншах Сасанидов, претендовавший на ахеменидское территориальное наследие, осадил Ниси-бис и совершил глубокий рейд на земли Римской империи, вторгшись в Сирию и Каппадокию. Молодой император и его окружение попытались вести с персами переговоры, чтоб остановить вторжение или, как минимум, подольше протянуть время и подготовиться к полномасштабному ответу. Тогда Ардашир, «по природе своей хвастливый, воспламенясь своими неожиданными успехами», потребовал от римлян вернуть все территории, принадлежавшие ранее Ахеменидам, то есть Месопотамию, Сирию, Финикию, Палестину, Египет, Малую Азию и часть Балканского полуострова. Возмущенные такой наглостью, римляне арестовали посольство.

Итак, все мосты были сожжены и акценты расставлены. Как сообщает Геродиан, римский император, призываемый военачальниками на персидской границе, «хотя и с неудовольствием и вопреки собственному желанию, решил тем не менее выступить в поход. И вот из самой Италии и из всех провинций, подчиненных римлянам, собирались в армию отборные воины…»^{14}. Римское войско во главе с самим Александром Севером и Мамеей отправилось-таки на выручку восточным провинциям и прибыло в Антиохию. Однако правительственные особы действовали крайне нерешительно и предпочитали находиться вдали от переднего края боевых действий. Да и римская армия была не в лучшем состоянии, солдаты и офицеры жили в роскоши, дисциплина находилась на низком уровне.

Тем временем в сирийском городе Эмесе появился узурпатор — Ураний Антонин, провозгласивший себя императором. Вскоре его свергли, однако ситуация успокоилась ненадолго — прибывшие из Египта войска выдвинули нового узурпатора — Таврина, но и этот мятеж был подавлен.

В результате всей этой кутерьмы заняться отражением персидской угрозы римляне смогли только в 232 году. Они снарядили три армии общей численностью более 70 тысяч человек (12 легионов). Первая из них, северная, должна была наступать из Каппадокии в Армению и Мидию. Лишь незадолго до описываемых событий, в 230 году, персам Сасанидам удалось захватить и казнить Артавазда, сына Артабана V, державшего под контролем эти земли. Однако его сторонники в регионе еще оставались, и, возможно, Александр Север рассчитывал на их поддержку.

Вторая, южная, группировка войск, переправившись через Евфрат у города Дура-Европос, должна была двигаться в Вавилонию и далее на юго-восток, «где, говорят, Тигр и Евфрат, соединяясь, теряются в огромных болотах».

Наконец, третья колонна — центральная и наиболее сильная — должна была идти «средним путем». Север должен был двигаться с этой третьей армией. Наступая тремя колоннами, римское командование планировало рассеять и ослабить напор персов.

Римской мощи Сасаниды смогли противопоставить ничуть не меньшие силы. Согласно информации Элия Лампридия, Ардашир выставил 120 тысяч панцирных всадников, 700 слонов и 1800 серпоносных колесниц. Серпоносные колесницы для того времени, конечно, уже далекий анахронизм. Тем не менее все эти цифры хотя и могут быть завышенными, в целом отражают многочисленность сасанидской армии.

Итак, римским командованием «было объявлено всем войскам переправляться во вражескую страну и назначено место, где им следовало сойтись». Нам остается только сожалеть, что Геродиан не указал это место.

На северном направлении римляне поначалу наступали успешно. Перевалив через Армянские горы и вторгшись в Мидию, они изрядно опустошили ее. На защиту только что обретенных земель выдвинулся сам Ардашир со значительным войском, но усилия его не были успешны, так как «страна, будучи каменистой, давала возможность идти пехоте уверенным шагом по удобному пути; конница же варваров из-за крутизны гор замедляла свой бег и с трудом могла преследовать и нападать»^{15}. К тому же вскоре к царю явились вестники с новостями о вторжении еще одной армии римлян. Возникла серьезная угроза потерять недавно завоеванную Месопотамию и Ктесифон. Оставив необходимый минимум войск, чтобы сдерживать врага на севере, Ардашир еще раз взвесил все сходившиеся к нему сведения — и устремился на юго-восток.

Прибыв к новому театру военных действий, персы обнаружили римлян, шествовавших вперед беззаботно, «не соблюдая порядка, так как никто не появлялся, никто не оказывал сопротивления». Причины этой беспечности лежали еще в уверенности легионов южной армии в том, что основные силы персов завязли в боях с центральной группировкой римлян. Ардашир не стал упускать столь удобного момента: «Перс, напав со всеми своими силами на ничего не подозревавшее войско, окружив его и как бы опутав сетью, поражая со всех сторон стрелами, истребил армию римлян, которые были слишком малочисленны, чтобы противостоять превосходящему противнику, и только беспрестанно прикрывали большими щитами незащищенные части своих тел. Поражаемые стрелами, они довольствовались уже тем, что защищали свои тела, а не сражались. Наконец, все они, собравшись в одно место и устроив из выставленных вперед щитов подобие стены, отбивались в положении осажденных и, со всех сторон забрасываемые стрелами и получая ранения, отражали неприятеля со всей возможной храбростью до тех пор, пока все не были перебиты»^{16}.

А что же делал в это время император Александр? Где находился он с основными силами? Александр, Мамея и двор так и остались в тылу. Иногда это объясняют боязнью матери императора за сына. Как бы там ни было, но Север сказался больным и пребывал вдали от театра военных действий. Пожалуй, стоит обратиться еще раз к Геродиану, который вполне реалистично пишет: «Александр подвел их, так как и армию не привел, и не совершил вторжения то ли из страха, чтобы не рисковать своей душой и телом за Римское государство, то ли удерживаемый женской боязливостью матери и ее излишним чадолюбием»^{17}.

Пока маменькин сынок Александр бездействовал, находившиеся при нем войска начали роптать. Ропот этот грозил вылиться в очередные волнения, когда узнали о разгроме южной армии. Да тут еще воинов начали косить болезни — сказывался нездоровый климат. Так и не приступив к основным военным действиям, римский император счел за лучшее закончить кампанию.

Северной колонне, оперировавшей в Мидии, велено было возвращаться. Но если туда они шли в летнее время, то теперь в горах был другой сезон: «Возвращаясь, это войско в большинстве своем погибло в горах, а многие в холодной стране отморозили конечности, так что возвратились из всего множества лишь очень немногие…»^{18}

Остатки римских армий стекались в Антиохию. Настроения среди солдат и офицеров были не радужные, но воинскую массу удалось кое-как умилостивить щедрыми денежными раздачами.

Что касается сасанидского воинства, то, несмотря на несомненные успехи, персы явно выдохлись и не могли развивать успех. У них также были существенные потери: «Хотя и вышло так, что варвары в целом казались победителями, тем не менее они понесли ничуть не меньшие потери в частых стычках, происходивших и в Мидии, и в сражении в Парфии, где было множество убитых и еще более раненых»^{19}. В доказательство серьезного урона, понесенного армией Сасанидов, Геродиан приводит то, что «года три или четыре они оставались спокойными и не брались за оружие».

Кроме того, сказывалось несовершенство персидской военной организации. Армия, основанная на милиционном принципе, не могла вести боевые действия в течение длительного времени без перерыва. Персидское ополчение разошлось по домам.

Несмотря на в общем-то бесславное окончание кампании, Александр Север отпраздновал в Риме триумф.

В 235/236 году, после убийства Александра Севера и восшествия на престол Максимина I Фракийца, Ардашир и его сын Шапур захватили города Нисибис и Карры (Харран). В 239 году персы нападали на город Дура-Европос. В 240 году пала Хатра, прежде удачно противостоявшая как Траяну, так и Септимию Северу. Каких-то стратегических бонусов захват этой твердыни не принес (город располагался на отшибе, вдалеке от римского пограничья); к тому же войско Ардашира вскоре покинуло город, однако это событие еще больше повысило престиж «царя царей».

Итоги правления

К концу своего правления, а скончался он в начале 240-х годов, Ардаширу удалось собрать под короной Сасанидов практически все земли Парфянской империи, кроме Армении, Адиабены и некоторых арабских княжеств.

Немаловажно отметить и то, что кампании Ардашира привели в конечном итоге к упадку Пальмиры, Хатры, Дура-Европос и прочих караванных городов юго-запада, что позволило персам сосредоточить торговлю исключительно в своих руках.

Помимо военных достижений Ардаширу приписываются еще и заслуги первого Сасанида-градостроителя: он возвел восемь городов, в том числе стольный город Вех-Ардашир, основанный по соседству со старым Ктесифоном^{20}.

Имеет смысл хотя бы кратко рассказать о социальной и религиозной специфике державы, основанной Ардаширом.

Во главе государства стоял шахиншах, бывший верховным правителем, военачальником, жрецом и судьей. Население делилось на четыре сословия. Во-первых, это знать, чье могущество опиралось на значительные земельные владения. Знать серьезным образом влияла на принятие решений, определяющих жизнь страны. Шах, как уже отмечалось, вынужден был с ней считаться. Более того, нередко шахи оказывались игрушками в ее руках. Впрочем, знать была неоднородной. Большинство ее составляли мелкие земельные собственники, которые играли куда меньшую роль, чем немногочисленная аристократическая верхушка.

Второе сословие составляло жречество, и его влияние также было чрезвычайно сильно. Религия была одним из главных факторов, определяющих жизнь страны. Именно Ардашир заложил вектор религиозной политики последующих Сасанидов. Вектор этот может быть определен словами из завещания самого шахиншаха: «…Вера и царствование — братья и не могут существовать друг без друга. Вера — это основа царства, и царство защищает веру». Официальной религией Сасанидов на все грядущие столетия становится единый обновленный маздеизм, маздаянийская вера. Возглавлял жреческое сословие мобедан мобед (магупатан магупат).

При Сасанидах разграничение между подданными империи и прочими людьми еще более усугубляется, «дифференциация между Эран — иранцами и Анэран — не иранцами приобретает также религиозную коннотацию (сторонники правильной религии, то есть маздеизма, — неверующие и сторонники других религий)»^{21}.

Еще одну сословную группу составляло чиновничество. Ну и наконец, четвертое сословие состояло из крестьян, ремесленников и торговцев. Эта группа была самой многочисленной, но при этом ее влияние на положение дел в стране было наименьшим. На людях, входивших в нее, лежала основная тяжесть налогового бремени; они также обязаны были выполнять различные повинности в пользу власть имущих, и в первую очередь в пользу шаха^{22}.

Принадлежность к определенному сословию, как правило, передавалась по наследству. В самом низу социальной лестницы находились рабы — люди, лишенные личной свободы и приравненные к вещам. Число рабов постоянно пополнялось за счет пленных; другими источниками рабства были самопродажа — весьма редко — переход в рабское состояние в результате брака с рабом или рабыней.