Держава Сасанидов. 224-652 годы

Ардашир II (379–383). Шапур III (383–388). Бахрам IV (388–399). Йездегерд I Отступник (399–421). Бахрам V, известный как Бахрам Гур (420–438). Йездегерд II (438–457). Хормизд III (457–459). Пероз (459–484). Балаш (484–488); первое правление Кавада I (488–496). Замасп (496–498)

Несмотря на череду слабых правителей, государственно-административная система, созданная Шапуром II, продолжала исправно работать и держала империю в тонусе. Что касается внешней политики, то в целом этот период характеризуется спокойствием на западных границах — сасанидо-римских, а потом и сасанидо-византийских. Было лишь две кратковременные войны — в 421–422 годах и 440 году.

По кончине Шапура II престол унаследовал его близкий родственник Ардашир II. Исследователи до сих пор не пришли к единому мнению — являлся он братом, сыном или племянником великому шаху. До вступления на трон ему довелось быть правителем Адиабены на западе, а затем Кушаншахра — на востоке державы. Еще пребывая в Адиабене, он принял активное военное участие в отражении рейда Юлиана Отступника, чем приобрел авторитет в придворных кругах и популярность в стране^{129}. Сын Шапура — будущий шахиншах Шапур III — еще был мал, и Ардашир показался всем оптимальной фигурой.

О внешней политике Ардашира до нас не дошло практически никаких сведений. Разве что на западных рубежах Сасанидской державы заметна была некоторая антиримская активность. В 384 году персидские войска осаждали Эдессу. В Армении в то время продолжал править дружественный персам Мануил Мамиконян. Во внутрисасанидских делах Ардашир известен тем, что освободил простых персов от податей сроком на десять лет, притеснял иранских христиан, был жесток ко многим представителям знати. Последнее обстоятельство и привело к его низложению.

Шапур III. Раздел Армении

В 383 году во главе державы встал сын Шапура II — третий по счету Шапур на персидском престоле. Наиболее значимым событием правления нового шаха стал раздел Армении, предложенный годами ранее его великим отцом. Дела происходили следующим образом. Друживший с персами Мануил Мамиконян, чье правление продолжалось семь лет, отошел в мир иной, и его место занял Аршак III, сын Папа. Новый армянский царь был расположен к Риму, что, понятное дело, не устраивало шахский двор. Аршак не понравился и многим армянским нахарарам. В итоге он вынужден был бежать к императору Феодосию Великому, освободив место для Хосрова IV — персидского ставленника аршакидских кровей.

Возникший было конфликт великие державы решили дипломатическим путем. В 386 году в Константинополь прибыло посольство Шапура III, а в Ктесифон в качестве императорского представителя явился Флавий Стилихон. В результате этих визитов было решено реанимировать проект Шапура II. В 387 году Римская империя и Сасаниды поделили Армению между собой, при этом 80 процентов территории страны оказалось в руках персов. Фактически это означало конец самостоятельной государственности армян. Более того, следуя стратегеме «разделяй и властвуй», Сасаниды окончательно отдали Кавказской Албании пограничные армянские области по реке Куре. На этих землях в ближайшем будущем, при шахе Перозе, будет построена новая албанская столица Перозапат, или Партав.

Вскоре римская Армения вошла в состав империи, а к концу первой трети V века похожая судьба постигла восточные области, слившиеся с державой Сасанидов.

Умер, вернее, погиб Шапур III довольно нелепо — во время охоты прямо ему на голову обрушился столб, поддерживавший кровлю шатра. Хотя не исключено, что столбу «помогли» упасть…

Бахрам IV

Бахрам IV, сын то ли Шапура II, то ли Шапура III, был «слаб здоровьем», сыновей у него не было — одни дочери, так что следующим владетелем престола все видели Йез-дегерда — племянника (или брата?) Бахрама.

Правление Бахрама небогато на события. Раздел Армении позволил персам захватить контроль над Западным Прикаспием, включая Дербентский проход^{130}. Другим событием стало появление на сасанидских территориях воинственных орд гуннов (395 год). Пограбив Закавказье, часть гуннских кочевий осела в Прикаспийском Дагестане, объединившись здесь в «царство гуннов» со столицей в городе Вараджан (Варачан). Над Сасанидами нависла угроза систематических военных вторжений.

Походы гуннов имели и еще одно, поначалу неприятное для Сасанидской державы последствие — они сдвинули на юг территорию обитания аланского племенного союза. Если раньше аланы жили на обширных травяных просторах от Волги и Дона до Предкавказья и лишь изредка вторгались во владения шахов (один из таких рейдов был отражен Шапуром I), то теперь геополитическая картина изменилась. Гуннская угроза конца IV века откинула значительную часть неспокойных аланов в регион Большого Кавказа, где те крепко засели (прямо под боком у ромеев и персов), взяв под контроль Дарьяльское ущелье.

Византия — новый этап противостояния

В 395 году от Рождества Христова Римская империя распалась на две части, одна из которых, Византийская империя, унаследовала не только богатые восточные провинции и житницы Египта, но и традиционных восточных противников Римской империи. Наиболее значимыми среди них были Сасаниды. Обе державы стремились к внешней экспансии, их толкал к этому приблизительно схожий комплекс социально-экономических и политических мотивов.

Для персидских шахиншахов раздел Римской империи особого облегчения не сулил — Константинополь был ближе к Ктесифону, чем Рим. Противоборство персов и ромеев в перспективе лишь ужесточится.

Что представляла собой восточноримская армия? В основном она набиралась из городской и сельской бедноты. Крупные и средние землевладельцы обязаны были выставлять определенное количество рекрутов, причем качество этого человеческого материала зачастую оставляло желать лучшего. От службы в армии можно было откупиться за деньги, и это практиковалось довольно широко. Служба в армии продолжалась 20, а то и 25 лет. Солдат мог вступать в брак, но сыновья от этого брака автоматически становились в дальнейшем солдатами. Значительную часть войска составляли наемники из числа варваров.

В византийской армии традиционно сильна была тяжелая пехота. Правда, со временем различия между легкой и тяжелой пехотой стирались. Немалую роль играли лучники. Конница, как и пехота, делилась на тяжелую и легкую. Роль кавалерии особенно возросла при императоре Юстиниане. Стоит заметить, что одним из факторов ее возвышения стали почти постоянные войны с персами. Были упразднены легионы, а конница перестала быть вспомогательным родом войск. Она сводилась в полки — каталоги по 500–600 человек. Существовали и более мелкие подразделения — банды (100–200 всадников) и тагмы (200–300 человек)^{131}.

Кавалерия, как правило, сражалась в первой линии, а пехота — во второй. Конница действовала компактными группами, глубиной в пять — десять шеренг. Иногда применялся и рассыпной строй. Основным отличием восточноримских конников от западноримских было отличное владение луком^{132}.

Византийцы активно применяли метательные машины, большого искусства достигли они в фортификации.

Наряду с регулярными армейскими подразделениями каждый ромейский полководец имел собственную дружину^{133}.

Йездегерд I «Отступник»

Вернемся, однако, к концу IV века. Йездегерд I оказался сильным правителем. Обладая железной волей и дипломатическим даром, он был и просто физически сильным мужчиной.

Вразрез со всей предыдущей моноконфессиональной традицией и сопутствующими религиозными притеснениями и гонениями неиранских вероисповеданий Йездегерд I проводил политику веротерпимости, за что получил от магов и знати прозвание bazehkar — «отступник». В 409 году шахиншах официально гарантировал своим подданным-христианам право открыто отправлять культ и восстанавливать храмы. 1 февраля следующего, 410 года глава персидских христиан, епископ Ктесифона Исаак Селевкийский, собрал в столице собор. Участники его подтвердили приверженность канонам Никейского собора, устранив тем самым раскол со своими западными братьями; была организована христианская церковь Сасанидской империи. Главой церкви был избран Исаак Селевкийский. Участники собора огласили следующее заявление: «Мы все единодушно умоляем нашего милостивого Бога, чтобы он продлил дни победоносного и знаменитого царя Йездегерда, Царя Царей, и чтобы его годы были продолжены на поколения поколений и на годы годов»^{134}. Мало того что Йездегерд дал «зеленый свет» христианам, он и сам помышлял обратиться в их веру.

Как считают историки, подобный «реверанс» в сторону христианства был продиктован желанием шахиншаха расширить социальную опору своей власти, усилить свои позиции в противостоянии со знатью и магами. А. А. Васильев в свое время подметил, что он, «подобно Константину Великому, оценил, сколь велико значение христианского элемента в его империи для его собственных политических планов»^{135}.

Правление Йездегерда проходило в целом под сенью мира. Он заключил длительный мирный договор с Византией, поддерживал с ней активную торговлю и даже подвизался в покровители юного императора Феодосия II (408–450). Однако самого шахиншаха судьба не уберегла, и он, вероятно, пал от руки убийц, связанных с зороастрийским жречеством и нобилитетом.

Бахрам Гур

Иездегерду должен был наследовать его старший сын, правитель Армении Шапур, но он был моментально уничтожен персидской знатью. Своевольная аристократия посадила на трон некоего Хосрова, который в число прямых родственников Йездегерда не входил. Впрочем, вскоре он был свергнут с престола другим сыном «Отступника» — Бахрамом.

Бахрам V — один из наиболее известных сасанидских шахов, вошедший в персидские предания под именем Бахрам Гур. Но, несмотря на широкую известность, хотя бы по поэме «Шахнаме», в биографии этого сасанидского шаха много неясностей.

Вопросы начинаются уже с его детства. Согласно некоторым нарративным источникам, Бахрам V по материнской линии был еврейских кровей. Но не все исследователи доверяют этой версии, полагая ее позднейшей иудейской пропагандой. Вопрос тем не менее остается открытым^{136}.

Следующий вопрос связан с фактом воспитания молодого Бахрама арабским царем Аль-Мундиром. Мальчик пребывал при лахмидском дворе в Аль-Хире вплоть до повзросления. Видимо, Бахрам изначально не считался возможным кандидатом на шахский престол. Но почему Йездегерд отдалил его от себя? И почему Бахрам вынужден был пребывать именно при лахмидском дворе? Исследователи пока не определились с ответом^{137}.

В определенный момент Бахрам вернулся к отцу в Ктеси-фон, но тот подверг его домашнему аресту. Впрочем, позже он разрешил сыну уехать обратно в Аль-Хиру. Есть и такая версия, что это не было опалой. Предполагается, что Йездегерд предвидел опасность, грозящую его отпрыскам со стороны персидских вельмож, и ссылкой в далекую арабскую Хиру хотел уберечь хотя бы одного из сыновей.

Смерть Йездегерда принесла в государство Сасанидов сумятицу. Знать, раздраженная правлением шаха-отступника, не хотела видеть на престоле его родственников. Повторимся, что Шапур был убит, а новым шахиншахом выдвинули Хосрова, представлявшего боковую ветвь Сасанидов.

В этих обстоятельствах Бахрама поддержал его приемный отец Аль-Мундир. Во главе арабо-персидского воинства младший сын Йездегерда вступил в Ктесифон. Однако всеобщей поддержки не встретил — часть знати не желала признать его в качестве правителя. Бахрам (или стоявший за его спиной Аль-Мундир) счел разумным пойти на уступки. Он простил должникам недоимки казне, богато одарил Хосрова и стоявших за него людей. Наконец, он сумел заручиться поддержкой зороастрийского жречества, о чем говорит то, что позже Бахрам притеснял христиан, активно жертвовал в знаменитый храм Азар-Гушнасп, а образ шаха в зороастрийской литературе предстает в положительном свете^{138}.

Бахрам, в отличие от своего отца, не питал любви к христианской общине и относился к ее представителям как к наглым «понаехавшим». Надо признать, его настроения шли в унисон с недовольством и возмущением множества сасанидских подданных. Усилившиеся персидские христиане, говоря попросту, доняли не только зороастрийских магов, но и простых обывателей. В такой напряженной социальной атмосфере достаточно было лишь искры. Пламя войны разгорелось, когда некий христианский священник города Хор-мизд-Ардашир разрушил святилище огня, располагавшееся рядом с христианским храмом, а местная христианская община отказалась оплатить его восстановление. Бахрам в ответ повел себя круто: виновных казнил, а приверженцев христианской религии значительно урезал в правах. Многие персидские христиане бежали в Византию, под крыло христолюбивой сестры императора Пульхерии. Возвращать бежавших персидских подданных римляне не собирались. Ко взаимным обидам примешались и притеснения персами римских купцов, и нежелание возвращать арендованных золотокопателей. Все это и стало поводом к новой войне.

В 421 году византийцы во главе со стратегом готского происхождения Флавием Ардавуром осадили Нисибис. Против них выступили арабы-лахмиды (сам Бахрам V осаждал Феодосиополь). У ромеев дела шли лучше, чем у персов. Арабское войско было отброшено. Но и византийцы вынуждены были отступить ввиду нашествия на Фракию гуннов. Уже в 422 году был заключен мир. Он не внес каких-либо территориальных изменений. Акцент был сделан на конфессиональном вопросе: в обеих державах объявлялась свобода вероисповедания, прекращалось преследований христиан в Сасанидской империи, зороастрийцев — в Византии. Сами персидские христиане в 424 году объявили о независимости своей Восточной церкви от византийской церковной иерархии, чем во многом избежали подозрений в двурушничестве и симпатиях к врагам Сасанидов.

В 427 году, урегулировав внутреннее положение, Бахрам устремляется с войском на восток, где громит вторгшихся эфталитов. Как мы помним, первое столкновение с эфталитами произошло еще при Шапуре II, в 369–370 годах. Познакомимся теперь с ними поближе.

Эфталиты

Зфталиты, известные также по источникам как «белые гунны», к настоящим гуннам практически никакого отношения не имели. То был народ иранского корня, часть хионитского этноплеменного объединения. Сами себя они называли «хион». Одним из их великих вождей был некий Эфтал, или Хэфтал, — от него и пошло всем известное «эфталиты». Вопрос о том, откуда родом собственно эфталиты, уже не первый десяток лет волнует исследователей из разных стран. Есть, например, версия, что в свое время этот этнос отступил на запад, за Сырдарью и Амударью, теснимый жужанями. Отступая, «белые гунны» заняли Балх, Герат, Кабул, Газну. По другой версии, предки эфталитов пришли в горы Памира опять же с востока, но задолго до описываемых событий — еще в начале I тысячелетия до н. э.^{139} Стоит сказать, что современные исследования связывают эфталитов с автохтонным ираноязычным населением Центральной Азии, прежде всего Бактрии-Тохаристана^{140}.

Откуда бы они ни взялись, но к середине V века «белые гунны», объединив под своим стягом окружавшие народы и племена, основательно утвердились в среднеазиатском регионе: в их владении были Гарджистан, Балх, Бадахшан, Тохаристан. Двинувшись отсюда на север, эфталиты присоединили Согд, затем Чач (современный Ташкент с округой) и добрались даже до Семиречья и Восточного Туркестана. На юге они нанесли тяжелые поражения индийскому государству Гуптов.

Вторгшиеся в начале V века на сасанидские владения и разбитые было Бахрамом V, эфталиты в конце того же столетия снова атаковали персидскую державу. В 483 году они нанесли поражение войскам шаха Пероза и на протяжении двух лет опустошали восточные земли империи. Сасанидам пришлось откупиться от них большой данью, которую они выплачивали на протяжении нескольких лет.

Согласно Ат-Табари, столкнувшаяся с Бахрамом армия эфталитов насчитывала 250000 человек (несомненно, что цифра завышена). Персы попытались договориться и отправили к ним посольство, но эфталиты не хотели вести мирные переговоры. Тогда Бахрам напал на них ночью, неожиданно. В ходе завязавшегося сражения эфталиты были разбиты, а Бахрам убил их царя. Однако окончательно враг не был сломлен, хотя и отступил. Решающее сражение состоялось у Мерва, и персы одержали в нем полную победу.

После этой войны граница персидского государства пролегла у тохаристанской области Таликана. Остается спорным вопрос, удалось ли шахам распространить свое влияние севернее. Во всяком случае, монеты с портретом Бахрама V долго еще будут циркулировать в Бухаре.

К административным новшествам правления Бахрама относится введение марзбанства. В 429 году Бахрам V свергает вассального царя в персидской части Армении (Персармении) и устанавливает там провинциальную администрацию. Было решено, что впредь страну будет возглавлять назначаемый шахиншахом чиновник-марзбан (то есть правитель приграничной области — марза). Марзбаны должны были в первую очередь выполнять функции по военно-административному руководству территорией. Кроме того, они осуществляли сбор налогов^{141}.

Бахраму приписывается также введение в армии лучшей техники стрельбы из лука, заимствованной у арабов^{142}.

Время, свободное от войн и дел насущных, шахиншах проводил на охоте. Излюбленным объектом охоты Бахрама были дикие ослы онагры, откуда и пошло известное прозвище (перс, гур — онагр). Хотя, возможно, данным прозвищем он обязан своему немалому мужскому либидо. Правление Бахрама V прославилось также расцветом литературы и музыки; широкое распространение среди благородного сословия получила игра в поло, просочившаяся впоследствии в другие страны.

Сведения о смерти Бахрама Гура тоже из области легенд. Как повествует одна из них, шах исчез на охоте: провалился в глубокую яму вместе со своим конем. Историки же полагают, что Бахрам, подобно Йездегерду, был убит придворными^{143}.

Йездегерд II

Следующим шахиншахом стал сын Бахрама Гура — Йездегерд. Это был вполне умеренный правитель, если не считать, конечно, что религиозной толерантностью Йездегерд II не отличался. Он сурово преследовал христиан, что ярко отражено в армянской литературе: «В нем дьявол нашел себе приспешника и излил [в него] накопленный яд и наполнил его, как колчан, отравленными стрелами. И стал он неистовствовать в своей нечестивости, исполнился чванства и, буйствуя, рассылал бурю на все четыре стороны света. И представлял нас, верующих во Христа, как своих врагов и противников, и, притесняя, устрашал своим мятежным нравом»^{144}.

В начале своего правления, в 440–441 годах, Йездегерд воевал в римской Армении. Пока Византия была занята борьбой с гуннами Аттилы и вандалами Гейзериха, шахиншах, собрав большую разноязычную армию, включавшую даже контингенты индийских сателлитов, обрушился на ее восточные владения. Впрочем, никакого успеха он не добился, и после незначительных боевых действий был заключен мир, по которому обе стороны обязались не возводить новых крепостей вдоль совместной границы.

При Йездегерде II персы — дабы преградить путь прикаспийским гуннам — приступают к сооружению системы внушительных фортификационных сооружений, перегораживавших Дербентский проход. Дербентской стеной Сасаниды не только защищали покоренные территории от набегов кочевников, но и изолировали народы Закавказья от возможных союзов с кочевниками в их борьбе с персами^{145}.

Урегулировав дела на западе, шахиншах переключается на тревожный восток; столица из стратегических соображений была перенесена из Ктесифона в Нишапур: «И построил там же город для своего проживания, начав в четвертый год своего правления и до одиннадцатого года своего царствования»^{146}. В 442 году Йездегерд собрал свою армию в Нишапуре и устремился на восток в Тохаристан — против кидаритов, которые, объединив силы с хионитами, принялись отнимать кушанские территории у сасанидских ставленников. Йездегерд стремительно прошел через теснины Верхнего Мургаба и развязал военные действия на кушанской территории. Один из участников восточных войн Йездегерда, армянский историк Егише Вардапет, сообщает, что в течение 442–449 годов сасанидские войска активно опустошали вражескую территорию и брали крепости противника.

В 450 году Йездегерд продвинулся еще восточнее и захватил область Талакан со многими ее городами и крепостями: «Итак, к началу двенадцатого года своего царствования собрал он рать в неисчислимом множестве и, отправив ее, достиг страны Талакан. Когда увидел это царь Кушанов, не решился выступить войною навстречу ему, а, обратившись в бегство в сторону неприступной пустыни, укрывшись, спасся вместе со всем своим войском. А этот совершал набеги на области, места и местности, захватывал много замков и городов, накоплял пленных, награбленную добычу и доставлял [все это] на землю своего господства». Это был крупный успех, ведь под властью Сасанидов оказалась практически вся Южная Бактрия.

В 454 году дела пошли не так удачно — противник разбил арьергард персов и произвел успешные рейды на сасанидскую территорию. Как пишет Егише, «царь Кушанов… слышал… что [Йездегерд] идет на страну Кушанов, поспешил немедленно собрать войско, составил рать, чтобы выступить навстречу ему с мощной рукой, ибо хотя и не мог встречно дать сражение против него, но, напав на прикрытие флангов, много ударов нанес войскам царским. И так теснил его, что нанес поражение с помощью [даже] небольшого отряда, заставил повернуть обратно и сам, наездами пустившись по пятам, разорял многие области царские и тотчас невредимо возвращался в свою страну»^{147}. Впрочем, ни к каким территориальным потерям со стороны шахиншаха это не привело.

В результате военных действий 443–449 годов, а также походов 450 и 454 годов кидариты в целом были разбиты и отброшены за реку Оке (Амударью). Отвоевав западнокушанские земли, Йездегерд возобновил традицию назначения кушаншахами царевичей Сасанидов. Кушаншахом он поставил сначала Хормизда, а затем Пероза.

Нужного замирения, однако, так и не произошло — согласно сообщению византийца Приска Панийского, в 456 году Йездегерд снова вступил в военный конфликт с кидарита-ми, отказавшимися выплачивать дань.

Во время восточной кампании шах, обуреваемый подозрительностью в отношении христиан, убрал из армии и правительства многих их представителей.

Армянское восстание

В конце 40-х годов V века ужесточается персидский режим в Армении, что спровоцировало в конечном итоге полномасштабную войну. Участником и летописцем развернувшихся событий был знатный армянин — воин, а затем священник — Егише Вардапет, чьи свидетельства послужат надежным первоисточником для дальнейшего повествования^{148}.

Сначала под предлогом войны с кочевниками лучшие армянские воины были отправлены на восточную границу, затем была проведена перепись населения и ужесточение налогового гнета. Высшие административный и судебный посты в стране заняли персы. В довершение всего было выдвинуто требование к местному населению перейти в зороастризм, что означало бы окончательную ассимиляцию армянского народа. Естественно, что в стране назревал взрыв, и он последовал в 450–451 годах.

Пока шахиншах, вызвавший ко двору основных армянских нахараров, склонял их отказаться от веры Христа, в самой Персармении народ, наставляемый священниками, стал активно вооружаться: «В это время рассеялись епископы каждый в свое княжество и послали хорепископов в деревни и агараки и во многие крепости горных гаваров. Подняли и собрали множество мужей и жен, шинаканов и азатов, священников и монахов. Они наставили их, укрепили и обратили всех в воинов Христовых. И как первое решение утверждено было следующее: «Да будет рука родного брата против его близкого, если тот преступит обет заповеди Божьей. И пусть не пощадит отец сына своего и пусть не держится сын за почтительность к отцу. Жена пусть сражается с мужем-супругом, и раб пусть обратится против своего господина. Пусть над всеми царят божеские законы, и пусть преступники получат наказание осуждения по единому закону!» И когда это было так установлено и устроено, явились все с вооружением и в шлемах, с мечами у поясниц и со щитами в руках, — не только доблестные мужи, но и мужние жены»^{149}.

Занятый очередным витком напряженности на востоке своей державы, Йездегерд отпускает армянских нахараров на родину. «Царь царей» дает время, чтоб они одумались и наконец приняли зороастрийскую веру. Для верности дела в Персидскую Армению вместе с нахарарами направляются зороастрийские священники во главе с магупатом. При попытке последних навести свои порядки пролилась первая кровь: «…Сам могпет вместе с могами подоспел с большим войском, чтобы взломать двери церкви в день воскресный. Он хотел попробовать свои силы в предстоящем деле. Но святой иерей Левонд в согласии с участниками первого совещания и с многочисленной братией оказался там наготове… Он не дал ни малейшей передышки, но учинил вокруг воинов и могов большую свалку. Так, схватив в руки дубины, пробили головы могам и могпету и вынудили их разбежаться по своим пристанищам»^{150}. И такую ожесточенную отповедь персам оказали не воины, а обычная местная христианская паства!

Возмущенные христиане выбрали своим предводителем спарапета армянского войска, нахарара Вардана Мамиконяна. Что касается марзбана Персармении, нахарара Васака Сюни, то он был изначально на стороне Йездегерда: «И тотчас вызвав конный отряд из страны Сюнийской, пополнил свои войска [для] помощи могам и могпету. И потом стал говорить [магупату]: «Пошли-ка грамоту ко двору относительно конницы, которой в Алвании десять тысяч, чтобы на зимовку пришла она сюда, в Армению. И когда мы будем иметь ее под рукой, никто не сможет отвергнуть царский приказ!’’…Сердцем и разумом принял он веру персидскую. Стал он после этого прельщать: кого богатством, кого увещевательными речами… воздавал великие восхваления законам царя. Он вывез из дворца множество богатств и каждому тайно всучал взятку под видом награды и почести. И многими коварствами соблазнил простодушных людей и перетянул на свою сторону»^{151}.

Поддержанный марзбаном Армении, магупат продолжил насаждать персидские порядки, прикрепляя священников-зороастрийцев к каждому нахарарскому дому и обязывая вольготно содержать их, заставляя армян есть жертвенное мясо скота и поклоняться солнцу. Эти действия привели к открытому выступлению армянской элиты против про-персидских сил: «…И они пренебрегли царскими наградами и попрали ногой грозные повеления. Кинулись тотчас к своему оружию, всю ночь готовились и снаряжались, а когда забрезжил рассвет, разделив полк на три части, ударили по стану. Первый отряд с восточной стороны, и второй отряд с западной стороны, и третий отряд с северной стороны, взяв в окружение, обложили весь многолюдный лагерь и многих перебили и еще больше из видных людей связали и кинули за подвластные им могучие замки»^{152}. Васака Сюни захватили и хотели было убить, но тот смог вымолить прощение.

Восстание меж тем продолжало расширяться, и вскоре им была охвачена большая часть Персармении: «В это время вновь напали на замки и аваны[3], которые занимали персы в различных укрепленных местах страны, разрушали и сокрушали их жилища. Первым был великий Арташат вместе с его аванами. Взяли неприступные крепости: город Гарни, Ани, Артагерс и их аваны, Еркайнордк и Архни и их аваны, Бардзрабол, Хоранист, Цаханист, надежный Олакан и с ними их аваны, Арпанеал, аван Ван и с ним его аваны, Греал и Капойт, Оротн и Вашакашат. Все это, с относящимися к ним деревнями и агараками, военными отрядами и военачальниками, захватили в том же году и разорили, мужей и жен с их имуществом и добром, вместе с драгоценными сокровищами и утварью увели в плен. Разоряли и разрушали их строения, поджигали и сжигали дома служения огню. Вычищали мерзость идолопоклонства и забирали утварь и оборудование атрушанов, приносили и складывали в святых церквах и через святых иереев отдавали на служение святому Престолу»^{153}.

Йездегерд вынужден был свернуть активные действия на востоке и переправить действовавший там контингент («полк персидский, который был в стране хонов») на кавказский фронт; в соседнюю с армянами Албанию подтягивались и прочие войска персов. Тем временем совет армянского восстания решил обратиться за помощью к Византии. Было договорено в крайнем случае даже пойти во служение императору^{154}. Император Феодосий принял посольство благосклонно, но, пока тянулась процедура одобрения поддержки сенатом, он умер. Взошедший на престол Маркиан предпочел мир с Сасанидами и армянам отказал.

Посовещавшись, нахарары решили разделить свои силы и действовать по трем направлениям. Одна часть направилась на юг, «близ границ страны Атрпатакан». Вторая, возглавляемая Варданом Мамиконяном, должна была, пройдя через Иверию, нанести удар марзбану города-крепости Чора (то есть Дербента). Теоретически это был хороший вариант: разбив персидского наместника в поле, Вардан становился хозяином Дербента и, пропустив через него прикавказских кочевников, мог объединить с ними свои усилия. Оставалось только воплотить идею на практике. Третью часть сил отдали все тому же Васаку Сюни. Егише, описывающий все происходившие события и сам являвшийся их участником, утверждает, что распыление военных сил армян — результат происков и подрывной деятельности Васака^{155}. Кроме того, Васак сообщил о планах восставших Себухту Нихоракану — сасанидскому марзбану Дербента. В городе тогда располагался значительный персидский контингент — десять тысяч конницы. Приблизительно такое же число воинов располагалось в Партаве.

Наместник, оперативно собрав войско (около 18000 человек)^{156}, двинулся на силы восставших. Он встретился с десятитысячным войском Вардана Мамиконяна у города Халхала. В результате упорного сражения большая часть войска марзбана была разбита^{157}, а чуть позже были рассеяны про-персидские силы у Дербента. Во главе города армяне поставили своего человека; кроме того, им удалось заручиться поддержкой «гуннов». Пока происходили все эти события, Васак Сюни попытался вернуть Армению под свою руку, но победное возвращение Вардана заставило его удалиться в неприступные пределы своей отчины Сюни.

Озабоченный успехом восстания, Йездегерд послал против армян хазарапета Михр-Нарсе во главе со значительными силами. Помощь сасанидскому полководцу стал оказывать Васак Сюни, сумевший своими интригами и дезинформацией не только внести раскол среди армян, но и изолировать их от потенциальных союзников. Кроме того, марзбан вернул под свой контроль Дербент. 26 мая 451 года на равнине Аварайр произошло решающее — упорное и весьма кровопролитное — сражение между персами, чья армия включала верных им армян, и войском Вардана Мамиконяна. Сам Вардан погиб, но и персы недосчитались многих известных представителей знатных родов, не говоря уже о тысячах рядовых воинов. На исходе битвы сказался общий перевес сасанидских сил, и армяне, несмотря на мужественное сопротивление, были разгромлены. Тяжелое поражение подорвало силы восстания, и вскоре Албания и Армения были усмирены.

В завершение своего правления Йездегерд II ввязался в новую войну с кидаритами, но, не завершив ее, в 457 году отошел в мир иной, завещав престол своему младшему сыну Хормизду. Произошедшие далее события были вполне закономерны:

Итак, другой сын Йездегерда, обиженный Пероз, вместе с частью знати, с дружиной и немалыми деньгами удалился в восточные пределы Сасанидов, Тохаристан и Балх, твердо вознамерясь сменить Хормизда на троне.

В течение своего эфемерного правления Хормизд III не был обделен поддержкой знати, но пребывал в постоянном конфликте с Перозом. В конце концов тот, заручившись помощью восточных провинций царства, а также кидаритов и набрав значительное войско (по Фирдоуси, 30 тысяч человек), устремился на Хормизда. Шахиншах также смог выставить войска, но проиграл последовавшее сражение^{159}. Итогом этой борьбы стало пленение и убийство Хормизда в 459 году.

В благодарность за военную помощь новый шахиншах отдал кидаритам Талакан.

Пероз и эфталитский разгром

По-пехлевийски имя Пероз означает «победоносный».

Стало ли оно путеводным в судьбе этого шаха? Пожалуй, нет. Поначалу, может, так и было, но затем, в силу ряда причин, все пошло наперекосяк.

Уже в начале правления молодой Пероз и его администрация столкнулись с грандиозной засухой, повлекшей за собой голод. Но благодаря энергичным мерам (раздачи продовольствия нуждающимся, налоговые льготы, строгий контроль за распределением хлеба) эта напасть не успела подкосить жизненные силы государства. Опустевшие было города и селения вновь обрели жизнь.

В 463 году, когда чуть ли не все силы и ресурсы Сасанидов были брошены на борьбу с последствиями засухи, в Закавказье через Дербентский проход попытались пробиться орды кочевников сарагуров, но их попытка разбилась о могучие стены Дербента. Как пишет Приск Панийский, номады «приблизились к Каспийским воротам, но, найдя их занятыми персидской охраной, перешли на другую дорогу, по которой пришли к иверам»^{160}.

Примерно в 468 году персы одержали крупную победу над недавними союзниками кидаритами, захватив их город Валаам. Успехи Пероза были настолько велики, что кидариты вынуждены были уйти в Северную Индию. Однако спокойствия персидской державе это не принесло, поскольку место кидаритов заняли окрепшие за этот период эфталиты.

В 483–484 годах в Армении произошло очередное антиперсидское восстание, довольно мощное. Его поддержали грузинский царь Вахтанг Горгасали (Волчья голова) и албаны. В борьбу включились кочевники Северного Кавказа, которые на сей раз прорвались-таки через Дербентские ворота. Персам в этом конфликте пришлось проявить все навыки дипломатии. Они перво-наперво пошли на уступки армянской знати, чем привлекли ее на свою сторону. Это обезглавило и серьезно ослабило восстание. Оставшиеся недовольные были подавлены силовыми методами. Правда, на какое-то время Сасанидам пришлось смириться с потерей дербентских укреплений, которые перешли во владение вождя гуннов Амвазука.

Правление Пероза знаменательно еще и усилением позиций несторианства в иранской державе. Несторианский исход из Византии имел место уже после Эфесского (431 год) и Халкидонского (451 год) соборов. И он все усиливался. Так как несториане были гонимы византийскими властями, Сасаниды относились к ним как к союзникам в борьбе с Константинополем. Кроме того, поддержка несториан для персов была удачным политико-идеологическим ходом — таким образом сводилась на нет претензия византийского императора на право быть единственным законным представителем христианской церкви. В 484 году, при поддержке самого Пероза, несторианство (так называемая «Ассирийская церковь Востока») распространяется на все христианские общины Сасанидской державы.

Однако главным, и как окажется — фатальным, направлением для Пероза станет восточное. В 470-х годах он проводит кампанию на востоке, где имеет дело «с кионайе, то есть с гуннами». Чтобы разбить гуннов-эфталитов, требовались людские и денежные ресурсы. Последние (в количестве 9000 статиров) он получал даже от римского императора Зенона — согласно статьям договора 363 года о взаимопомощи. Какое-то время в борьбе с гуннами удача была к Перозу благосклонна, но в третьем крупном сражении победа оказалась за противником. Впрочем, в первый раз шахиншах отделался крупным выкупом.

Последствия второй попытки оказались куда плачевней. Эфталитский правитель Ахшунвар (Хашнуваз) разбил Пероза и захватил его в плен вместе со свитой и гаремом. За освобождение пришлось заплатить дорогую цену — выкуп лег тяжким бременем на всю страну, ведь «вся казна предшествовавших ему царей была истощена прежними войнами»^{161}. Кроме того, много денег прежде ушло на преодоление засухи. И в этот раз ромейский император Зенон помог Сасанидам, значительной суммой внеся свою лепту в выкуп царя. Царевич Кавад и дочь персидского царя остались при дворе Ахшунвара в качестве заложников. Помимо того Пе-роз должен был отдать эфталитам обширные территории по левобережью Амударьи и дал обет никогда впредь не воевать с ними. После второго подряд военного разгрома имя гуннов-эфталитов наводило ужас на жителей Сасанидской державы в такой же степени, что и упоминание гуннов Аттилы в Европе: «В мирное даже время никто не мог мужественно и без страха смотреть на эфталита или даже слышать о нем, не то что идти на него войной открыто, когда все живо помнили бедствия и поражения, нанесенные ими царю Ариев и персам»^{162}.

Клятвы своей о мире шахиншах не сдержал. Испытав поражение, Пероз в 484 году снова, уже в третий раз, по пытался вытеснить эфталитов силой. Однако настроения в войске были мрачные: «Собрав всех Ариев и Анариев (неариев), Пероз выступил в поход; но войско его шло скорее подобно приговоренному к смерти, чем как воины на вой ну». И предчувствия не обманули. По дороге в Герат, в пустыне, войско Пероза попало в ловушку, устроенную «белыми гуннами». Армия была начисто уничтожена, шах тоже сложил тут свою голову, «его самого искали и не нашли, и до сего дня не известно, что с ним»^{163}. В кровавой сече помимо царя полегли и семь его сыновей!

Что же привело Пероза к такому фиаско и гибели? Может быть, не надо было преступать клятву и идти на эфталитов? Но эфталиты были серьезной угрозой для государства — с этой угрозой надо было покончить. Здесь шахиншах все делал правильно. Но пострадало само выполнение этой задачи. Пероз слишком торопился, не слушал советов вельмож и мобедов и совсем не подготовился к опасной экспедиции. Кроме того, очевидно, что не сработала разведка; можно предположить, что организация ее была не на лучшем уровне.

Уничтожив Пероза и его войско, эфталиты подошли к Герату и посеяли хаос и панику в империи. Дальнейшее их продвижение удалось остановить марзбану Суфраю (Сохру). Произошло это в битве у Пайкенда, к юго-западу от Бухары^{164}. Тем не менее Сасанидский Иран еще несколько лет после этого платил эфталитам дань. Серебряные драхмы Пе роза настолько насытили эфталитские владения, что добрались до Северной Индии и были там образцом для местных монет вплоть до XIII века!^{165}

«Белые гунны» стали, таким образом, почти единоличными хозяевами богатых кушанских земель. Впрочем, Сасанидам пока принадлежала часть Бакгрии. Чаганиан плюс дорогу в Согдиану эфталиты получат от Кавада за помощь против Замаспа еще через четырнадцать лет, в 498 году.

О победителях-эфталитах стоит сказать, что они продолжили свою экспансию на все соседние страны, включая гуптскую Индию, но единого централизованного государства им, в отличие от персов, построить так и не удалось.

Персидскими бедами могли бы в этот момент воспользоваться византийцы, но у их императора Зенона Исавра в те годы хватало других проблем.

Балаш (Валахш)

Усилиями знатных родов в стране после гибели шахиншаха удалось организовать хоть какое-то подобие порядка.

С их одобрения на трон взошел Балаш — один из братьев Пероза. Новый правитель показал себя умеренным монархом. Он пошел навстречу христианам-несторианам, наладил мирные отношения с Византией, платил дань эфталитам. Вообще Балаш пытался проводить миролюбивую политику, но его проблемой было то, что он не пользовался поддержкой практически никаких влиятельных слоев населения.

Эфталитская угроза тем временем продолжала существовать, как и другие проблемы с внешними врагами. Балаш же ничего не предпринимал, чтобы ее устранить. Вероятно, причина его бездействия объясняется полным отсутствием средств в казне. «Он не нашел ничего в сокровищнице персидской, а землю нашел опустошенной из-за нападений гуннов». Новый шах попросил было денег у Зенона, но тот ничего не дал да еще напомнил, что неплохо бы наконец вернуть римлянам Нисибис — ведь 120-летний срок его пребывания в руках персов истек. Не имея денег на содержание войска, Балаш «был ничтожен» в глазах военных.

Жреческая верхушка его также невзлюбила. Якобы потому, что Балаш «пренебрегал их законами и желал построить бани в городах для омовений»^{166}. Бани, конечно, были только предлогом — годами позже ничто не помешает Каваду понастроить бань в Иране. Но легче Балашу от этого не стало — жрецы свергли его с престола и ослепили.

Кавад. Первое правление

Новым главой Сасанидов стал племянник Балаша — уцелевший сын Пероза Кавад. С первых дней правления перед ним возникла та же проблема, что и перед несчастным Балашем, — безденежье. Кавад I оказался энергичным правителем. Впрочем, сначала он тоже не нашел ничего лучшего, как попросить денег у Зенона. Если бы сработал этот вариант, он смог бы заручиться поддержкой армейских кругов. В качестве альтернативного варианта рассматривалось объявление ультиматума ромеям, который они, конечно же, откажутся принять, и затем — война. Отправив армию в поход, Кавад хотя бы ненадолго прекратил в ней брожение, а там, в случае военных успехов, можно было бы разжиться за счет своего западного соседа.

Итак, шах «отправил послов и одного большого слона в дар императору, чтобы тот послал ему золото»^{167}. Но едва послы вступили в Антиохию, как узнали, что Зенон умер. Когда новость дошла до Кавада, он велел послам предъявить ультиматум, сводимый к следующему: либо деньги, либо война, — новому византийскому императору Анастасию, но «словами угрозы раздразнил сознание благочестивого Анастасия»^{168}. Тот ответил, что не даст денег, пока персы не вернут Нисибис. Таким образом, кампанию против римлян можно было начинать, однако войска понадобились на армянском, а вскоре и на других фронтах… В общем, Каваду оказалось не до войны с Византией.

Не будем забывать, что всесильные маги и нобилитет никуда не делись и дамоклов меч бунта продолжал висеть над шахиншахом. Тут, однако, он проявил изрядную изобретательность и, пока решался вопрос об отношениях с Византией, затеял еще одну авантюру. Кавад I стал оказывать все более явную поддержку движению пророка Маздака.

Маздакиты

В учении Маздака весьма серьезную роль играли социальные мотивы. В этой части проповеди Маздака и его последователей, маздакитов, были радикальны: богатые должны были делиться с нуждающимся своими женами и имуществом.

Понятно, что такие требования нашли горячий отклик полутора тысячелетиями позже: частью в советской исторической литературе^{169}, частью в современной сексуально раскрепощенной Европе. Но тогда в Иране, в начале VI века, они были прямой угрозой персидской знати. «Увидав, что государь принял веру Маздака, люди вдали и вблизи откликнулись на призыв и разделили имущество. Маздак говорил: «Имущество есть розданное среди людей, а эти все — рабы всевышнего и дети Адама. Те, кто чувствуют нужду, пусть тратят имущество друг друга, чтобы никто не испытывал лишения и нищеты, все были бы равными по положению». Когда же Кубад (Кавад) пошел дальше, согласился на общность имущества, Маздак начал заявлять: «Ваши жены — ваше имущество. Следует вам считать жен как имущество друг друга, чтобы никто не оставался без участия в наслаждениях и вожделениях мира, чтобы двери желания были открыты перед всеми людьми». Многие люди все больше увлекались его учением по причине общности имущества и женщин, в особенности простонародье. Установился такой обычай: если какой-нибудь мужчина приводил в свой дом двадцать мужчин-гостей и угощал хлебом, мясом, вином, закусками и музыкой, под конец все по одному соединялись с его женой, и это не ставили в грех»^{170}.

Через поддержку и распространение маздакитской доктрины, близкой широким социальным слоям, шах планировал нанести удар по всесильным магнатам и аристократии. Маздак получил назначение на один из высших постов в государстве, да и прочие важные административные посты были розданы маздакитам, которые без тени сомнений стали захватывать имущество знати и распределять его между бедняками. Те, кто не желал расставаться со своим добром и впускать на свое супружеское ложе чужаков, объявлялись приверженцами зла со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Знать спохватилась слишком поздно, но действовала решительно. Те аристократы, кого бойкие маздакиты еще не успели извести, устроили против шахиншаха заговор, который привел к его отстранению от власти. Существует легенда о заточении Кавада I в «Башне забвения» в древней Сузе, откуда ему удалось бежать, переодевшись в женское одеяние^{171}. Но на деле все было иначе. Конечно же, Кавад понимал, что, попади он в руки своих врагов, его предали бы смерти. Поэтому, вовремя узнав об опасности, он поспешил скрыться.

Замасп

В 496 году сасанидский нобилитет посадил на трон Замаспа — младшего брата Кавада I. Замасп был в целом добрым правителем, даже уменьшил налоги, чтоб облегчить жизнь крестьянам и бедноте. В религии он, в отличие от старшего брата, предпочитал придерживаться традиционного, официально поддерживаемого зороастризма.

Тем временем Кавад нашел прибежище у эфталитов. Прежде он не один год прожил среди них заложником — выучил их язык, знал их обычаи, обзавелся связями. Теперь все это пригодилось. Явившись к эфталитам, Кавад принялся уговаривать их правителя помочь вернуть ему престол. Тот и сам был не против, чтобы во главе соседнего Ирана был «свой человек». Союз закрепили браком Кавада и дочери эфталитского царя.

Во главе огромной армии «белых гуннов» Кавад возвратился в отчизну и вошел в столицу Сасанидов, которая сдалась ему без боя. Замасп добровольно освободил новому шахиншаху престол, и больше имя его в источниках не встречается. Предполагают, что он без особых проблем и, возможно, даже с почетом продолжал пребывать при дворе своего старшего брата.

Как и было заранее оговорено, в благодарность за помощь Кавад отдал эфталитам Чаганиан и дорогу на Согд.