Дервиш

Глава 4. Бэккет

Утром Глеб проснулся с твёрдой решимостью сделать сегодня что-то важное, что-то замечательное. После завтрака он вышел на крыльцо с кружкой горячего чая, и, с наслаждением глотая сладкий, ароматный напиток, осмотрел двор. После долгих размышлений результаты осмотра привели к неутешительным выводам — на исполнение завоевательских планов не было ни времени, ни средств. Нужно что-то другое! Взгляд Глеба пересёк границы двора и упёрся в кучу круглых поленьев, сваленных у забора возле дома Агафьи. «Вот оно! Дрова!!» — Глеб одним глотком опустошил свою кружку и быстро вернулся в дом. Через полчаса вся мужская часть группы искателей стояла возле дверей Агафьи. Глеб постучал.

— Агафья Тихоновна! Доброе утро! — Крикнул он, приоткрыв дверь.

— Заходите, ребятки! Заходите! — Ответила хозяйка.

— Агафья Тихоновна, мы тут решили вам немного помочь, дров наколоть. Где у вас топоры? Может, попросить у кого-то можно?

— Вот спасибо вам, голуби мои, вот спасибо! — Агафья, довольно улыбаясь, вышла из комнаты. — А я всё время Василия Егоровича, соседа, прошу! Два топора в сарае, их возьмите! А я сейчас ещё у Василия Егоровича колун попрошу, им сподручнее будет! И то — у него два колуна есть, если оба даст, так ещё лучше!

Подошла Вика с двумя пластиковыми бутылками в руках и поставила их на завалинку:

— Вода! Кто захочет пить — берите!

В сарае Глеб нашёл приткнутый за доску в стене старый поржавевший колун, и, осмотрев со всех сторон, помахал, с удовольствием пробуя его в руке:

— Так! Я уже вооружился! Кто со мной — догоняй!

— Я тоже хочу поколоть! — Громко заявил Пахомов.

— Поищи здесь, в сарае! Где-то второй топор есть! — Ответил Глеб.

— Вика, смотри! — Пахомов показал на гирлянды трав и стеллажи с банками.

— Я уже видела! Ничего там не трогай!

— Да я и не думал трогать! Да где второй то? Она же сказала их здесь два?

К сараю подошла Агафья:

— Что вы тут ищете?

— Топор ищу! Дров поколоть! — Ответил Пахомов.

— Вот же он лежит! — Агафья ткнула пальцем в лежащий в сене топор. — Как же ты его не замечаешь?

Она как-то странно посмотрела на Пахомова. Потом сказала:

— Я к Василию Егоровичу, сейчас вернусь.

Как только калитка за ней закрылась, Славик спросил у Пахомова:

— Пахомыч! Чего это она на тебя так смотрела?

— Я знаю? В другое время подумал бы, что вы чего на меня наговорили! А так… — Пахомов пожал плечами.

Вика со Славой отправились прибрать поленницу: собрали в старую цинковую ванну щепки и кору, перекидали поленья, освобождая место, а Глеб и Пахомов начали колоть свежие берёзовые чурбаки, перебрасывая колотые поленья за забор, во двор.

— Кто-то же придумал колун! — Заметил Глеб. — Удачный ход!

— Ничего удивительного, необходимость заставила человека шевелить мозгами! — Ответил Пахомов.

— Что бы люди ни изобретали, вначале у них неизменно получается оружие! — Продолжал Глеб.

— Но зато иногда у них получаются колун и соха!

Агафья, вернувшись, принесла от соседа два новых колуна. Пахомов тут же взял один из них, второй взял Славик. Пахомов, увидев, как Слава примеряет топор в руке, ухмыльнулся и, зажав пальцами нос, громко произнёс:

— Люк! Я твой батько! Пришла пора применить твою суперсилу!

— Я на Ютюбе, видео смотрел, какие машины люди придумали, чтобы дрова колоть! — Сообщил Трутнёв. — Дровокол называется. Чудеса техники!

— Ты что, уже устал? — Пахомов тоже расколол чурбак.

Проходящий по дороге сельчанин остановился, некоторое время молча курил, глядя на них, затем бросил окурок, и, подойдя к забору, громко крикнул:

— Бог вам в помощь, парни!

— Спасибо! — Ответил Глеб и выпрямился, давая спине отдохнуть.

— Гляжу, помощники какие у Агафьи Тихоновны появились! Вы откуда, ребята? — Спросил мужик, и протянул Глебу пачку сигарет. — Угощайтесь!

— С Подмосковья мы! Нет, спасибо, мы не курим!

— Спортсмены, что ли? — Прищурился мужик, убирая сигареты в карман. — Слышал я, как вы этих, Спиридоновых, у магазина уработали! Давно пора!

— А что ж вы сами их не уработали? — Спросил Славик.

Мужик перестал улыбаться, потупил глаза и, глядя в сторону, ответил:

— Дык, как тут?.. Мы ж тут живём, а они ведь в ответ любую пакость запросто сделают. Да и что я один смогу?

— А начальство ваше что, совсем ничего не делает?

Мужик оживился и снова громко заговорил:

— Да что ты?! Да у них там своя жизнь! Им на нас наплевать! Сидят там в своих кабинетах!..

— Ну, так сами за дело беритесь! — Убеждал его Трутнёв. — Создайте свои дружины, как в советские времена были, сами за порядком следите!

Мужик опять погрустнел:

— Да о чём ты? Кто ж пойдёт-то? Все на работе, да и дома работы полно, а тут по улицам без дела шляться! Кому это надо?

— Так вам же и надо! — Настаивал Славик.

— Ладно, пойду я, ребятки! Счастливо! — Мужик махнул рукой и торопливо зашагал по улице.

— Вот! — Показывая на него, убеждённо заявил Пахомов. — Что я говорил? Крестьянство никогда не отличалось воинственностью! Это особенности характера человека-созидателя, человека-труженика! Воин же — всегда разрушитель, агрессор, он не станет работать, но, если его грамотно мотивировать, правильно сформулировать приказ, он ценой жизни будет отстаивать закон и порядок.

Слава с сомнением посмотрел на Пахомова:

— А как же народное ополчение?

— Ха! Это всё, что я могу тебе ответить! — Пахомов поднял топор и рубанул поставленный чурбак.

— Думаю, Лёха прав! — Заметил Глеб, тоже с одного удара разбивая свой. — Народное ополчение больше напоминает выставку огородных пугал, чем воинский отряд. И толку от них столько же.

— А как же Минин с Пожарским? Они вдвоём, что ли, поляков били?

— Продажные журналисты промыли тебе мозги! — Пахомов отбросил колотые поленья.

— Интересно, когда это? — Слава взглянул на Лёху.

— Ты спал, поэтому ничего не помнишь! — Пахомов с размаху расколол чурбак.

— Понимания не прибавилось! — Покачал головой Славик.

— Очень многое, если не всё, зависит от грамотного, профессионального управления! — Объяснил Глеб.

— Хочешь сказать, что административный ресурс в данной ситуации тихо и безмятежно бездействует? — Высказал догадку Трутнёв.

— Именно, Славик, именно! — Глеб поставил чурбак на колоду и резким ударом расколол его. — Население попросту отправили в свободное плавание. По воле волн и северных ветров, как сказал бы поэт.

— Знаете, что я заметил? Людям нравится обсуждать других людей! Это даёт им чувство превосходства и успеха. — Съехидничал Пахомов. — Ведь тогда можно снисходительно проявлять заботу о других!

— Ты жизнерадостный человечек, Лёша! — Заметил Трутнёв, — так и лучишься счастьем!

— А я как герой русских сказок — Иван-дурак! Он ведь всегда чуйкой пользовался, а не интеллектом! То есть, видел всё сразу и в целом! Вот таков я и есть, скромный и изящный!

— Только не хватает немного! — Заметил Слава.

— Чего не хватает? — Возмутился Пахомов. — Ты что, мой диплом не видел?

— Не обращай внимания, Лёха! — Махнул рукой Трутнёв. — Кстати! Ты обещал меня с Юлей познакомить!

— А, с Юлей? Она не хочет тебя видеть!

— Почему это? — Трутнёв с удивлением взглянул на Пахомова.

— Я ей тебя детально описал! Во всех подробностях!

— Лёха! Ты неподражаем! Всё, что я хочу сказать!

— Высшее удовольствие для грешника — убивать невинных! — Пахомов с удовольствием расколол очередной чурбак.

После обеда искатели вновь собрались идти к Агафье, как вдруг услышали с улицы звук подъезжающей машины. У ворот дома Агафьи остановился тёмно-зелёный УАЗик-буханка. Из кабины, с водительского места, выскочил молодой мужчина в джинсовой рубахе и, быстро обойдя автомобиль, помог выйти пожилой женщине. Открыв калитку, они вместе пошли к дому ведуньи.

— К Агафье кто-то приехал, глядите! — Вика, протирая полотенцем тарелки, смотрела в окно.

— Я, честно говоря, подумал, что это наш профессор пожаловал! — Задумчиво произнёс Глеб.

— Может, пойдём, посмотрим, в чём там дело? Это ведь народное целительство! — Оживился Трутнёв. — Слушайте, было бы интересно поприсутствовать!

— А если мы там не к месту окажемся? Не вовремя? — Резонно спросил Пахомов.

— Ну и что такого? Попросят не мешать — уйдём! — Обернулся к нему Славик.

— А давайте сходим! Вдруг, правда, что-то интересное? — Вика бросила полотенце на стол.

Искатели уже подошли к калитке, когда им навстречу выскочил молодой мужчина в джинсе.

— Здравствуйте! — Поздоровался с ним Глеб.

— И вам доброго дня! — Ответил тот и крикнул в открытое окно УАЗика, — Федя, открывай, сейчас понесём.

Тот, кто был в машине, открыл обе задние дверцы, и искатели увидели стоящие в салоне носилки, закреплённые на стойках. На них лежал худой седоволосый мужчина.

— Что случилось? — Спросил Трутнёв у молодого.

— Вот, батя мой на охоте медведя в тайге встретил! — Кивнул тот на лежащего в салоне. — Пока его братовья подстрелили, он батьку успел покалечить!

На носилках неподвижно лежал худощавый седоволосый человек с забинтованной головой и молча смотрел на них. Заросшее лицо наполовину закрывала повязка на левой скуле, из-под которой виднелось почерневшее лицо и заострившийся нос.

— Лежит вот, ходить совсем не может.

— Давайте, мы вам поможем! Слава!

Вчетвером они вытащили носилки из салона и понесли к дому. Навстречу вышли Агафья и её посетительница, и подошли к носилкам.

— Ну что, Григорий Несторович, доброго тебе денёчка! — Поздоровалась Агафья.

— И тебе доброго дня, Агафья Тихоновна! — Слабым голосом ответил лежащий на носилках.

— Ставьте здесь, ребятки. Сейчас посмотрю его.

Носилки поставили на вынесенные из дома лавки. Агафья принялась водить руками над телом больного.

— Как же ты так неаккуратно? Как же тебя угораздило-то? Матрёна Егоровна вот на тебя жалуется, что не бережёшь себя! А кто ж заботиться о ней станет, коли тебя не будет? Спину свою всю чувствуешь?

— Поясницу не чувствую, и вниз…

— А ноги чувствуешь?

— Нет.

Агафья водила рукой над телом охотника, трогала ноги, грудь. Матрёна Егоровна продолжала жалобным голосом, вытирая слёзы, беспрестанно бегущие из её глаз:

— Врач сказал, что спина повреждена, ноги потому не двигаются. Сказал, что лежать теперь ему всю жизнь оставшуюся. Что делать-то? Помоги, Агафьюшка!

— Давно то было?

— Да, почитай, месяца два тому!

— Хорошо, что недолго лежит, ноги ослабнуть не успели. Помогу, заносите в дом! — Сказала Агафья и пошла в сарай.

Возвратившись с полной корзиной трав и баночек, Агафья долго молилась перед образами, потом сказала:

— Подите-ка все на улицу, мы с Матрёной сами здесь управимся!

Сыновья Григория Несторовича вышли за калитку и сели в машину, закурив и открыв обе двери. Искатели молча продолжили колоть дрова, изредка бросая взгляд на двери и окна дома. Вика неторопливо складывала колотые дрова в поленницу.

Через два часа дверь дома открылась и показалась Матрёна Егоровна. Она замахала руками сыновьям:

— Феденька, Пашенька! Подите сюда, на воздух отца вынесите!

Снова в четыре руки носилки с Григорием Несторовичем вынесли на улицу и поставили на лавки. Он устало смотрел перед собой и тяжело дышал, Матрёна Егоровна обтирала его лицо платком. Агафья с уставшим, вспотевшим лицом подошла к носилкам:

— Дыши, дыши, Григорий Несторович, сейчас жар уйдёт, легче станет! Дыши! Как себя чувствуешь?

— Спасибо тебе, Агафьюшка! Легче мне, и болит как-то потише. Пить только хочется!

— Да и я сморилась, Григорий Несторович, тоже попила бы! — Кивнула Агафья.

Неожиданно она негромко произнесла твёрдым властным голосом:

— Ну-ко, встань да воды мне принеси! В кухне вон ведро стоит!

— Да как же?.. — Повернул голову больной.

— Давай-давай, не ленись! Ишь, залежался, привык! Ну-ка встань, тебе говорю!! — Громко крикнула она, глядя ему прямо в глаза.

Григорий Несторович во всеобщем молчании вначале растерянно смотрел на Агафью, поймав её взгляд, потом изменился в лице, послушно опустил ноги вниз и сел, по-прежнему не сводя с неё глаз. Его закачало, но он как-то собрался, и, опираясь обеими руками, поставил ноги на землю. Потом, шатаясь от слабости, и держась за носилки, он встал! Матрёна Егоровна, охнув, упала на завалинку, зажав рот уголком платка, и так неподвижно сидела. Агафья подхватила охотника, и осторожно уложила его обратно на носилки:

— Ну вот и славно, Григорий Несторович, молодец! Ты уж не серчай на меня, что кричала — попривык ты уже себя жалеть, да боль свою беречь, вот и надо было тебя пугнуть! Смелый ты мужик, отчаянный. Будешь ходить, и скоро будешь. Да не только ходить — взапуски ещё с сынками своими побегаешь. И жить тебе долго!

— Спасибо!.. Спасибо тебе, Агафьюшка! — Растерянно бормотал Григорий Несторович. — Спасибо, золотая ты моя! Век тебе благодарный!..

— Агафья Тихоновна, голубушка моя! — Матрёна Егоровна упала на колени. — По гроб жизни!.. Молиться за тебя буду до конца дней!.. Храни тебя господь, ласточка ты моя!

— Матрёна Егоровна! Ты это что удумала? — Агафья подняла её с земли. — Ну-тко, встань! Ты что?

— Как мне благодарить тебя?

— Если действительно благодарить меня хочешь, никому обо мне не рассказывай, пока того не увидишь, кому действительно моя помощь нужна! Вот это и будет твоей благодарностью.

— Спасибо тебе, Агафьюшка! Храни тебя господь!

Носилки погрузили обратно в УАЗик, захлопнулись дверки салона. Павел закрыл дверцу за Матрёной Егоровной, торопливо обошёл вокруг машины, и, остановившись возле кабины, неуклюже перекрестился. Потом сел за руль, хлопнул дверкой, и УАЗик рванул с места.

— Вот что, голуби, хватит вам сегодня трудиться! — Агафья устало махнула рукой. — Глянь-ка, почти всё перекололи! Вот молодцы! Всё, хватит на сегодня, пора отдохнуть от трудов праведных!

— А часто вам таких привозят, Агафья Тихоновна? — Спросила Вика.

— Что ты, милая! Редко то бывает! Почитай, лет десять, да больше, такой напасти не случалось. Нет, это вам так выпало здесь оказаться. Люди ко мне больше за лекарствами обращаются. В аптеке дорого, да и травкам наши как-то больше верят. Вы вот что, сейчас идите домой, приведите себя в порядок, переоденьтесь, а потом приходите ужинать, я вас чем-то вкусным угощу!

Искатели вернулись к себе, шумно обсуждая происшедшее.

— Я не верю глазам, братцы! У человека повреждена спина, а он стоит на ногах! И на шок это вообще никак не похоже! — Восхищалась Вика.

— Да, это невероятно! А почему никто из нас не догадался это снять? — Слава обвёл взглядом всех присутствующих.

Искатели замолчали.

— Ну, наверное, потому же, почему я не смогла дозвониться тогда, в джипе! — Пожала плечами Вика.

Искатели разошлись по комнатам. Слава затопил баньку, Глеб приготовил полотенце, мыло, шампунь. Уютно затрещал огонь в печи, из трубы поплыл сизый дымок. Вика собрала в сумку продукты, чтоб не идти к Агафье с пустыми руками. Через полтора часа во дворе на верёвке уже сушились постиранные вещи, а искатели отдыхали после бани. Славик в кухне говорил по телефону с мамой, рассказывая ей о событиях дня, Пахомов что-то писал в блокноте, а Глеб с Викой переодевались в своей комнате. В дверь дома постучали. Трутнёв попрощался с мамой и громко крикнул:

— Входите, там открыто!

Кто-то шумно вошёл в дом, под ногами гостя заскрипели полы, и искатели услышали вежливое покашливание. Низкий густой баритон зазвучал громко и уверенно:

— Скажите пожалуйста, здесь остановились члены клуба «Искатель» из города Зеленодольска?

Слава тотчас выскочил из кухни в коридор. Перед ним стоял моложавый, крепкий, светловолосый широкоплечий мужчина с карими глазами, в тёмном спортивном костюме и серой куртке с капюшоном. У его ног стоял большой туристический рюкзак с притороченной к нему палаткой в чехле.

— Здравствуйте! Проходите, пожалуйста! Мы вас заждались! Глеб! Лёша!

— Позвольте представиться, член Британского Королевского Географического Общества, член-корреспондент Британской Географической Академии, профессор философии, антропологии и исторических наук, сэр Сэмюель Бэккет!

— Вячеслав Трутнёв, аспирант кафедры филологии и искусствоведения института истории религий Российской Академии наук. — Ответил Трутнёв, пожимая протянутую руку. — Очень приятно! Вы проходите!

На лице Бэккета сияла приветливая улыбка, глаза сияли неподдельной добротой и сердечностью. Он радостно, как со старыми знакомыми, поздоровался с Глебом и Викой, познакомился с Пахомовым, заслужив тем самым его безмерное уважение.

— Как вы нас нашли? Вам Агафья Тихоновна показала, где мы остановились? — Спросил Слава.

— Нет! Агафья Тихоновна — это ваша квартирная хозяйка? Мне необходимо её посетить, чтобы представиться и просить разрешения снять место для ночлега!

— Да! Пойдёмте вместе! — Радостно щебетала Вика. — Она приглашала нас на чаепитие! Вы оставляйте вещи здесь, сейчас поужинаем, а заодно и познакомимся!

— С радостью принимаю ваше приглашение, мисс Виктория! Я к вашим услугам!

Ужин у Агафьи в этот вечер был особенным. Представившись, Бэккет сразу принял участие в сервировке стола, достав из своей сумки несколько банок разных деликатесов. Искатели тоже внесли свою лепту, и стол просто ломился от угощений. Агафья поставила на стол большую старинную жаровню, вкусно пахнущую картошкой с заячьей тушёнкой, Бэккет произнёс замечательный тост, держа в руке стопку с домашней наливкой. От внимания Глеба и Вики не ускользнуло то, что Агафья несколько раз украдкой бросала внимательный, изучающий взгляд на Бэккета, словно пытаясь его разглядеть. А тот много шутил, охотно отвечал на разные вопросы, и рассказывал о разных случаях в своих многочисленных экспедициях.

После чаепития Агафья взглянула на своих гостей и спросила:

— Ну что, голуби, поели? Сыты?

— Да, спасибо, матушка Агафья, всё очень вкусно! Угощение просто царское!

— Ну, тогда поговорим. — Она повернулась к Бэккету. — Вижу я, мил человек, не из наших ты мест, издалека! И неблизкая дорога тебя сюда вела!

— Совершенно верно, Агафья Тихоновна, нам необходимо с вами поговорить! — Ответил Бэккет. — И, вы опять правы, я действительно издалека!

Агафья устало опустила голову:

— Сон у меня на днях был! Вижу — небо хмурое, ветер злой дует, да облака чёрные по небу кружат. Стою я в чистом поле одна, а по полю тому кости человечьи белеют. И костей тех видимо-невидимо, инда кой-где земли не видать. Гляжу — а рядом со мной берёза стоит, как я, одна-одинёшенька. Да только берёза та чёрная, как смоль, и ни листочка на ней, голая да безлистая стоит. И вокруг неё ни былинки, ни травиночки. А на ветке чёрной белый ворон сидит, и из глаз его кровь капает.

Агафья подняла глаза на гостя, устремив на него тяжкий пронзающий взгляд:

— Вижу, нездешний ты! И человек непростой, сила в тебе великая! И человек ли?.. С добрым ли ты делом к нам, путник? От кого пришёл?..

Оглушительная тишина повисла в комнате. Или глазам померещилось, или взаправду что-то стремглав мелькнуло в воздухе, и на столе неожиданно, сама собою, вспыхнула свеча, с треском разгораясь. Трутнёв невольно отпрянул назад, табурет под ним жалобно скрипнул.

— О, господи! — Не удержавшись, прошептала побледневшая Вика, побелевшими пальцами вцепившись в руку Глеба.

Агафья не сводила глаз с гостя.

— С добрым, матушка Агафья, с добрым! — Улыбнулся тот. — Что ж вы не сказали ничего про кольцо, что ворон тот на ладонь вам обронил, когда улетал? И про каплю крови, что внутрь кольца упала?.. Пришёл я добрую весть вам передать, и помощи попросить!

От свечи разливался яркий и тёплый свет. Он совсем не слепил глаз, но всюду проникал, во все уголки, высвечивая всё до мелочей. В воздухе поплыл едва уловимый запах ладана, и на душе стало тепло и уютно, и оттого воцарившееся всеобщее молчание стало теперь каким-то лёгким и радостным. Агафья взглянула на горящую свечу и устало улыбнулась:

— Прости, мил человек, не признала сразу своего. Ходят тут разные ко мне: и глупцы, и безбожники, а то, бывает, приходят и не люди вовсе! Всё с толку сбить пытаются. Ты уж прости меня, старую! А ну-ка, голуби, подите-ка на улицу, погуляйте! Нам с гостем поговорить надобно!

Ошеломлённые, растерянные искатели вышли на улицу.

— Ничего себе, вы слышали?! — Первым вымолвил Трутнёв.

— Я думала, сейчас умру от страха! — Выдохнула Вика.

— Я, признаюсь, был уверен, что меня уже ничем невозможно удивить! — Задумчиво произнёс Пахомов.

Вернувшись в свой дом, искатели оставили место Бэккету, чтобы тот мог расстелить свой спальник. Они долго ждали его возвращения, пока не уснули. Дверь в дом оставалась незапертой до утра, в сенях горел свет, но Бэккет в эту ночь так и не пришёл.