Дионисовы дифирамбы

Недолго жаждать тебе,

сгоревшее сердце!

Обетованье, разлитое в воздухе,

из уст неведомых на меня дохнуло

великой прохладой...

В полдень жарким было моё солнце.

Тем желанней мне мои пришельцы —

вы, внезапные ветры,

послеполуденные зябкие духи!

Воздух так чужд и чист.

Не метнула ль на меня искоса

свой взор манящий

искусительница-ночь?..

Мужайся, отважное сердце!

Не спрашивай: зачем? —^{9}

День моей жизни!

Садится солнце.

И уже позолочен

ровный поток.

Дышит скала теплом:

верно, в полдень на ней

счастье вкушало свой сон полдневный?

Вон оно ещё брезжит

зеленью отсветов над бурой бездной.

День моей жизни!

Уж близок вечер!

уж око твоё мерцает

полузатменно,

уж скатились первые слёзы

твоей росы,

уж стелется над бледными морями

любви твоей притихший пурпур,

кроткий свет последнего блаженства...

Ясность, приди, золотая!

Близкой смерти

сокровеннейшее, сладчайшее предвкушенье!

— Верно, я слишком спешил?

И лишь теперь, как устал,

взор твой настиг меня,

восторг твой настиг меня.

Волн и бликов игра.

Всякая тяжесть в былом

канула в синь забвенья,

праздно колышется чёлн.

Словно б и не было вёрст и бурь!

Желанья лежат на дне.

На душе, как на море, гладь.

Одиночество седьмое моё!

Впервые так близок мне

желанный причал,

и улыбка солнце тепла.

— Что там пылает ещё?

Не снега ли моих вершин?

Серебристой рыбой, легка,

отправляется в путь ладья...^{10}