Добрый деловой человек

32

Базанов, Морозова, Толя Бакулев и новый конструктор из группы архитектурного надзора Павел Солонко ходили по сдаточным объектам второго микрорайона, поднимались на леса, говорили с монтажниками и отделочниками. Солонко — крупноголовый, плечистый, щекастый — шел первым, галантно подавал руку Наталье Петровне, беспокоился, как бы не оступился Базанов. Рядом с громадным Пашей Толя Бакулев был что корюшка возле кита.

Толя и Паша пикировались. Толя с невинным выражением на лице рассказывал Базанову:

— Недавно на ответственном совещании, куда нас вызвал сам начальник строительства, произошло страшное событие — в кабинет влетела большая нахальная муха. Не разобрав, кто есть кто, она полчаса кружила вокруг Богина, садилась на его стол, на голову. Забыв про все, Богин ловил ее. Окружающие пытались помочь ему кто как мог — сочувствием, действием, напряженными позами. И знаете, кто оказался спасителем строительства? Паша Солонко! Представляете? Наверняка орденом отмечен будет.

Паша, ничуть не смущаясь, в свою очередь рассказал, как Толя провалился вечером в канализационный люк — исчез, и только крышка повернулась по оси и встала на место. Хорошо, друзья хватились, а то бы кричал до утра…

Толя высказался по поводу некой Рано. Судя по всему, это был запрещенный удар, и Солонко немедля ответил запрещенным же ударом.

— Пора бы и о наших передовиках очерки в газеты писать, Глеб Семенович, — сказал он. — Зоя Бакулева вот-вот родить собирается, как гусыня ходит. А в тексте отметить: все равно архитектурный надзор осуществляется. Вот они какие, простые наши труженики.

— Это правда, Толя? — спросил Базанов.

— Есть основания, Глеб Семенович.

— Так замечательно! Становитесь коренным азиатом — поздравляю.

— Он, как коренной азиат, пока десять детей не настругает, не успокоится, — не преминул ехидно заметить Солонко. — От жары это.

— Это прекрасно — дети, — сказал Базанов.

На восьмом этаже строящегося девятиэтажного дома, окружив своего бригадира, перекуривали отделочники Ронжина. Сам бригадир, заняв центральное место, вдохновенно рассказывал очередную историю о том, какой он в молодости был сильный и красивый, как не давали ему проходу девчата, как он пел и лихо играл на гармошке. Не зря этого пожилого уже человека на стройке все звали Травило — говорун он был действительно феноменальный и по каждому поводу имелась у него в голове подходящая история. Как и сегодняшняя — про заветную гармонь.

Впрочем, слушали его ребята с улыбочками — привыкли. А один, нахальный, перебил даже:

— Так ты же играть не умеешь, дядя Ронжин!

— Тебе кто сказал?

— Сам видел!

— Игде видел?

— В общаге, дядя Ронжин, в балке. Забыл? На Гришкиной гармошке, что он по лотерее выиграл. Ну? Сыграл? Сыграл ты?

— Так у ентой бандуры строй другой. Трофейный, видать, аккордеон.

— Откуда ж трофейный? Из Владимира!

— Не, кажись, трофейный все же. Чужой у ей строй, не наш, право.

— Уж признавайся, не сдюжил ты, дядя Ронжин.

— Если по правде, гармонист я не так уж и сильный, братцы, — ничуть не смутился бригадир. — Сельского классу гармонист. А сельский класс — это что? Репертуар слабый, а гармонист зато первым парнем на селе считается. Так и я считался… Бабы за такую музыку меня страсть безотказно любили. Ну, я и играл, друзья вы мои хорошие и молодые, — рад стараться! Таким был, точно. Вон какая синфония!

— Трави, трави, Емеля! — сказал кто-то.

На площадку вышли архитекторы и Базанов. Поздоровались, Морозова спросила:

— У строителей, как и у кинематографистов, самый популярный вопрос: кого мы ждем? Кого мы ждем, товарищ Ронжин?

Бригадир ответил со смущенной, застенчивой улыбкой:

— Так все в порядке, Наталья Петровна. Все хорошо. Крановщица, если правду, по нужде своей слезла. Вот и нет.

Все заулыбались: действительно, внеплановый простой.

Морозова повела Базанова к торцу здания. Весь город был отсюда как на ладони: сверху он казался маленьким, а пустыня, уходящая за горизонт, огромной. Подошли архитекторы.

— Как видите, Глеб Семенович, многое удается нам, — сказала Морозова. — Дома, которые мы проектировали и строим, признаны. И Госстрой поутих: у него теперь с Вильнюсом полно проблем, новые районы там рождаются… Так что? Нравится?

— Нравится, нравится, — улыбнулся ей Глеб. — Вы молодцы.

— Молодцы, да не всегда. Бакулев вот на миг отвернулся, и сразу же в центре микрорайона ему ларек воткнули и несколько разномастных аппаратов для продажи газводы. У нас в торцах места масса, а там весь вид портится — безобразие!

— Толю можно понять, Наталья Петровна, — поспешил с замечанием Солонко. — Он в этот момент на Зою смотрел. На миг оглянулся — и все, бац! — воюй теперь с ОРСом…

Воздух был необычайно свеж и прозрачен. Как на фотобумаге, кинутой в проявитель, проступали на северо-западе холмы и предгорья Мурунтау — Нос-горы.

— Это ж надо нарисовать такое! — воскликнул Толя. — Вон сколько понастроили! Можно сказать, начинается наш город, младший брат Ленинграда…

Морозова потащила Глеба к бывшей столовой, отрапортовала: с помощью военной хитрости удалось провести реконструкцию («У нас ведь как? На строительство и капремонт попробуй выбей деньги! А на реконструкцию — пожалуйста»).

Каменщики выкладывали еще этаж. Над входом сооружали современный козырек. Слева и справа к зданию пристраивали два одноэтажных крыла из стекла, стали и бетона. Зайдя внутрь, Наташа принялась объяснять: внизу будет бар, холл и гардероб; отсюда начнется широкая лестница с подсветками и мозаичным орнаментом на стенах, на втором этаже — большой зал ресторана — колонны, светильники. Бакулевы делают мозаичное панно, как в кинотеатре, из мраморной крошки и разбитой посуды. Все работы займут два — два с половиной месяца. Внутри здания было пусто в этот час — рабочие обедали. Пахло кирпичной пылью и мокрой штукатуркой. Распрощавшись с Базановым, ушли Бакулев и Солонко. Наташа обняла Глеба и, тут же отстранившись, сказала мечтательно:

— По вечерам здесь будет собираться молодежь. Парни в белых рубахах, девушки в модных туфлях, командированные, вернувшиеся из пустыни. И кормить здесь будут хорошо — недорого, вкусно. И обязательно — хороший кофе, фрукты, вино. Чисто, уютно — отличная обстановка. И танцы. Мы будем иногда приходить сюда, Глеб? Ведь мы же никогда не танцевали с тобой, никогда. Ни разу в жизни.

— Обязательно будем приходить сюда.

— И ты, парторг, пригласишь меня танцевать здесь?

— Приглашу. Сразу же в день открытия.

— Я приду к тебе сегодня вечером, — сказала она. — На всю ночь.

— Но сегодня все Глонти дома.

— Я буду как мышь.

— У Феликса Глонти и его тетушки мощнейшие звукоуловители.

— Ты чудак, Базанов. Ну, ты чудак! Опять поведешь меня на прогулку? Да все уже знают, давно. И все спрашивают: когда свадьба, когда же свадьба? И Анна Павловна Глонти, и даже Богин.

— А меня почему-то никто не спрашивает. И даже Богин. Странно.

— У меня на лице все написано, у тебя — нет. У тебя, как всегда, спокойное, руководящее лицо. Поэтому-то никто ничего у тебя и не спрашивает.

— Тогда и я у тебя спрошу. Когда же свадьба, Наталья Петровна? Почему ты усложняешь все?

— Я не усложняю, я готовлюсь. Я, как хорошую книгу, счастье свое растягиваю. Тьфу, тьфу, тьфу! Я жутко суеверная, Базанов. Тебе придется меня серьезно перевоспитывать.

— У меня никогда не было свадьбы. Я бы хотел пригласить друзей. И чтоб всем запомнился этот день. И нам. А ты?

— Терпеть не могу свадеб, юбилеев, дней рождений. Но для тебя — все, что хочешь! Пойду на все! И не спрашивай меня ни о чем.

— А кого ты хотела бы пригласить?

— Мои друзья все здесь, со мной. Разве Яновского из Ленинграда, не возражаешь?

— Буду рад, если он приедет. А Попова Кирилла Владимировича? Ведь он нас познакомил.

— Что ты — он занят! И потом расстояние, концы. Не сможет.

— Если написать заранее, все смогут. Увидишь.

— Ох, ты хитрый, Базанов!

— Так когда, Наташа?

— Давай только не путать даты, а? Чтоб не первого января, не девятого мая, не седьмого ноября.

— Какого мая? Следующего года? Какого ноября? Давай через субботу. Ну?

— Не могу тебе возражать. Понимаешь, не могу. Хочу из принципа поспорить, а у самой рот до ушей.

— Вот и прекрасно! Будет свадьба, и станешь ты моей женой.

— Я и так твоя жена.

— А я в это до сих пор не верю. Мне документ нужен, бумага, паспорт со штампом.

— Будет тебе документ, Базанов. — Наталья Петровна обняла его и поцеловала. — Только… только через месяц, пожалуйста. Завтра приезжает мама с Антошкой, понимаешь?

— Понимаю. Но все равно: сегодня же я сяду приглашения писать, — упрямо сказал Глеб.