Дочь предателя

Глава 4

Аманда поплелась вверх по лестнице, как будто гири сковывали ее лодыжки. Устала, очень устала. После того, как Гарри привез ее домой, она в течение нескольких часов, пыталась придать бальному платью пристойный вид, использовала всю свою изобретательность, чтобы удалить воду и грязь с юбки. На самом деле, она вообще не пошла спать. Ей нужно возвратить платье, прежде чем мадам Молинье хватится, то есть его надо вернуть до ее прихода, а она приходит первой.

Аманда остановилась на лестничной площадке, потерла болевшее плечо. Она почти заснула над своей работой во второй половине дня, и мадам постучала ей по спине палкой. Наверно там теперь синяк, но, по крайней мере, боль помогла ей не уснуть. Нельзя быть настолько небрежной. Мадам была суровой хозяйкой. По крайней мере, Аманда успела, ей повезло, что портной ничего не заподозрил.

Глаза Аманды устали. Стоили ли все эти усилия результата? Она вспомнила прикосновение шелка к коже, радость от участия в танцах, обнаружение ящика в столе Локка, побег из дома… и капитана сэра Джонатана Эверли.

Она покачала головой. Хоть эти яркие воспоминания до сих пор томят ее, они сгорели, и девушка опять вернулась на пепелище. Аманда вздохнула и снова продолжила путь наверх. Где-то рядом орал ребенок, его крики проходили через тонкие стены, как картечь через бумагу. У Брауна — младшего резались зубы, поэтому весь второй этаж не сможет заснуть всю ночь. И миссис Кеннеди варила снова капусту на ужин. Аманда сморщила нос. Ее живот свело, но одного запаха капусты было достаточно, чтобы испортить аппетит.

Она не могла не противопоставить серый пансион, с его острыми запахами и пыльными комнатами, светлому воздушному дому своей семьи в Дорсете. Ее отец был джентльменом, а ее мать дочерью рыцаря. Они жили комфортной жизнью в Бридфорд Хаусе. Удобной и счастливой, пока их мир не распался больше года назад. Это было так давно, до того, как они получили известие об аресте, суде и казни ее отца, до того, как агенты Короны захватили их дом и земли. Кошмарные воспоминания вызывали дрожь. Она, ее мать и бабушка были вынуждены арендовать помещения в соседнем городе. Ни один из знакомых или даже дальних родственников не принял их.

Даже сейчас, когда они пытались справиться, водоворот обстоятельств продолжал тянуть их на дно, мать Аманды, которая никогда не была сильной, умерла от стыда и горя через шесть месяцев после смерти мужа. Смертельный разрыв с обществом произошел, когда горожане узнали, что они были родными предателя и закидали их камнями на улице, заставляя их бежать. По крайней мере, Лондон предоставил им анонимность и способ поддержать себя. И возможность для мести.

Во сне, в мечтах, а не кошмарах она стояла на скалах в Лайм-Реджис, глядя на скалистую береговую линию, ощущая запах моря вокруг нее. Но девушка не видела море долгие месяцы, и пришлось мириться с солоноватой водой Темзы. Дух Аманды был погребен под свинцовой тяжестью к тому времени, когда она добралась до своих комнат.

— Это ты, дорогая, — спросила ее бабушка. Маленькая, пожилая женщина хлопотала, приветствуя внучку. — Я беспокоилась за тебя. Ты редко приходишь домой так поздно.

— Привет, бабуля, — ответила Аманда с усталой улыбкой, попав в объятия бабушки. — Я чуть не заснула за рабочим столом сегодня, поэтому мадам Молинье задержала меня в наказание.

— Как будто это сделает тебя более бодрой, — проворчала пожилая женщина. — В этом нет смысла вообще, но она француженка, так что от нее можно ожидать? Дорогая, дай мне повесить твой плащ.

Ушибленное плечо Аманды протестовало, когда она снимала тяжелый шерстяной плащ.

— Мадам не более француженка, чем ты или я. Когда она злится, у нее проскальзывает акцент, и можно услышать йоркширский ирландский говор. Она знает толк в моде, хотя ни одна дама из бомонда не может отличить реальной француженки от ложной.

— Ну, она, может, и разбирается в высокой моде, но не знает, как обращаться с сотрудниками. Посмотри на себя, ты устала, пальцы свело, и держу пари, ты ничего не ела с самого завтрака. Иди, умойся, а я подам тебе ужин.

— Но, бабуля… — начала Аманда.

Старая женщина отмахнулась от протестов внучки.

— Ты бы точно также ухаживала за мной, Аманда, но я не впала в детство. По крайней мере, пока. Я, конечно, не настолько немощна, чтобы не справиться с ужином. Переодевайся и приходи.

Аманда устало кивнула и побрела в спальню, которую делила с бабушкой. Она вытащила ненавистную заколку из волос и бросила ее на комод, а затем облилась холодной водой в раковине. Как много из этого дела она могла скрыть от бабушки? В свои семьдесят три миссис Альберт Тремэйн была подвижна и востроглаза, как никогда. Аманда пошла на многое, чтобы скрыть свое стремление к справедливости, опасаясь, что это повредит ее бабушке, но теперь все усложнилось. Аманда вздохнула в полотенце, которым вытирала влажную кожу. Только сейчас в бабушкиных темных глазах читался вопрос, но она ничего не спросила. Возможно, она уже знала.

Бабушка разливала суп в чашки, когда появилась Аманда. Хлеб и сыр были уже на столе. Желудок Аманды забурчал, у нее разыгрался аппетит.

— Садись, дорогая, есть. Иначе скоро я буду видеть через тебя.

Г-жа Тремэйн налила внучке чашку горячего чая. Пар поднимался с его поверхности.

Аманда устроилась за столом и обвила замерзшие пальцы вокруг надколотой фарфоровой чашки.

— Ты должна была это съесть уже, а не ждать меня.

— Ерунда, — заявила старая дама. Она села напротив Аманды и положила салфетку на колени. — Мы не настолько нецивилизованны. Кроме того, это вполне правильное время для ужина.

— Спасибо, бабушка.

Аманда отпила низший сорт черного китайского чая, пытаясь проглотить слезы вместе с ним. На протяжении всех этих испытаний бабушка никогда не жаловалась на обстоятельства, на тяготы и экономию.

Миссис Тремэйн подняла ложку и перемешала суп. Она взглянула на Аманду.

— Я никогда не видела тебя такой изможденной, дорогая.

Аманда смотрела в темные глубины чая и не ответила.

Наконец бабушка отложила ложку.

— Есть ли связь твоего настроения с тем, почему вы с Гарри Морганом вернулись в три ночи?

Чашка Аманды почти выскользнула из ее пальцев. Несколько капель чая попали ей на платье, она приложила к ним салфетку. Все, чтобы избежать бабушкиного взгляда, который, казалось, видел ее насквозь.

— Мне кажется, что-то произошло, — произнесла миссис Тремэйн. — Если ты хочешь поговорить об этом, я готова выслушать.

Она взяла ложку и продолжила есть.

Чай обжег язык Аманды. Так недооценить бабушку, и она презирала себя за это.

— Я знаю, что ты не спала… — запнулась она.

— Так что случилось?

Г-жа Тремэйн не обвиняла или упрекала. Она просто ждала ответа.

Аманда сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и опустила чашку, спросив себя, неужели она выглядит также плохо, как чувствует себя.

— Я не рассказала тебе, потому что боялась расстроить.

— Может быть, ты позволишь мне самой судить об этом.

Г-жа Тремэйн взглянула на нее изучающим взглядом.

Ну, была, не была. Несмотря на ее лучшие намерения, скрыть не получится.

— Все началось, когда я получила папины письма, незадолго до его… его смерти.

— Письма? Какие письма? — миссис Тремэйн наклонилась вперед с вниманием.

— Он написал мне несколько писем, где изложил свои подозрения по поводу своего командира, адмирала Уильяма Локка. Он считал, что Локк занимался предательской деятельностью, но не мог доказать это. Папа хотел убедиться, что его записи об этом не пропадут, если что-то случится с ним.

Теперь бабушка нахмурилась.

— Но почему он отправил эти записи тебе, дорогая? Что он ожидал, ты будешь делать с этой информацией?

— Я уверена, он не сказал маме, опасаясь, что она будет беспокоиться, и ее здоровье пострадает. Папа сказал, что поручает мне разобраться и доказать, что он был прав в своих подозрениях.

— И ты взялась за это? — спросила миссис Тремэйн нежно.

Аманда не стала скрывать свои чувства.

— Отомщу адмиралу, — ответила она с жаром. — Отомщу ему за все и исправлю допущенную несправедливость по отношению к нашей семье.

Темные глаза миссис Тремэйн расширились.

— Аманда, ты не можешь… Это работа для нашего семейного адвоката, или для Адмиралтейства, а не для молодой девушки!

— Я написала нашему поверенному, бабушка. Г-н Косгроув сказал, что недостаточно доказательств, эти письма не более, чем слухи. Тогда я написала в Адмиралтейство, но они даже не отвечают.

— Вот почему ты хотела приехать в Лондон, дорогая, не так ли? — миссис Тремэйн протянула руку к Аманде. — Ты хотела, чтобы оправдали твоего отца.

Аманда нежно сжала пальцы бабушки.

— Мы должны были оставить Дорсет. После листовок, объявивших папу предателем, слишком много людей знало, кто мы такие. Нам нужно было переехать в большой город, чтобы скрыться от посторонних глаз. Рядом с Адмиралтейством в Лондоне, это казалось логичным выбором. Надеюсь… Надеюсь, ты не думаешь меня упрекать за то, что мы здесь.

— О, мое дорогое дитя, — слезы блестели в глазах миссис Тремэйн. — Я бы никогда не подумала упрекать тебя. Поверь, мне очень комфортно здесь.

Аманда скорчила гримасу отвращения, оглядев потертые ковры и разломанную мебель, которая украшала тусклую, тесную комнату.

— У тебя талант к преувеличениям, бабушка.

Пожилая женщина слегка улыбнулся.

— Возможно.… Но ты должна закончить свою историю. Как Гарри Морган во все это вписывается?

Аманда вздохнула. Да, Гарри. Гарри, который ссорился с ней в карете всю дорогу домой. Он обиделся, когда она сказала ему, что он больше похож на торговку, чем на лейтенанта.

— Я ходила в Адмиралтейство несколько месяцев назад, назначить встречу с военно-морским министром или любым членом Совета ВМФ. Как только они узнали, кто я, клерки не позволили мне войти, и один из них приказал морпехам выпроводить меня из здания и никогда не пускать, если я появлюсь там снова.

— Никогда не пускать! — воскликнула миссис Тремэйн. — Что за ужасные слова!

Челюсти Аманды сжались, и на мгновение все, что она могла сделать, это кивнуть.

— И тогда я попросила Гарри о помощи. Ты помнишь, он обещал нам, что сделает все, что в его силах, чтобы помочь нам?

Обеспокоенность миссис Тремэйн сменилась настороженностью.

— Да. Гарри всегда был милым мальчиком, это говорит… очевидно о его привязанности к тебе.

— Ко мне? — взгляд Аманды затуманился. — О чем ты говоришь, бабушка? Гарри и я были друзьями всегда, причем здесь любовь? Мы росли вместе, резвились, как два щенка. Он считает меня не более чем неисправимой младшей сестрой.

— Мм… — Г-жа Тремэйн смерила Аманду лукавым взглядом. — Я могла ошибиться. Продолжай, дорогая.

— Ну, я узнала, что адмирал Локк приехал в город, где его будут чествовать, как героя. Думать, что мерзавца встретят, как героя после того, что он сделал для нас! Это вне всякого понимания, — Аманда кипела от ярости. Несколько дней спустя газета Монинг Пост написала, что адмирал даст грандиозный бал в своем особняке.

— Бал? Дорогая, но причем здесь ты?

— Я подумала, что если смогу посмотреть Локку в глаза, я пойму, были ли папины подозрения правдой. И если они были… — Она проглотила ком в горле. — Я надеялась найти какие-нибудь доказательства его преступлений.

Миссис Тремэйн закрыла глаза и покачала головой; рюши на чепчике качались взад и вперед вместе с ней.

— Ты, такая же упрямая, как твой отец. Или даже хуже. Что случилось дальше?

— Я одолжила платье у мадам Молинье и пошла на бал, как миссис Сигрейв. — Она сделала вид, что не замечает неодобрения бабушки и продолжила. — Оказавшись там, я пробралась в кабинет Локка и обнаружила тайник в его столе. Прежде чем я успела изучить то, что было в нем, я услышала, что кто-то идет и мне пришлось уйти.

Она не хотела рассказывать бабушке о капитане Эверли, и какую роль он сыграл в тот вечер. Девушка и сама не хотела думать об этом слишком много.

Вздох облегчения сорвался с губ бабушки.

— Слава богу, тебя не обнаружили. И Гарри участвовал в твоем плане?

— Нет. На самом деле, нет. Попросила его ждать меня в карете, чтобы я смогла благополучно вернуться домой после этого. Нужно было ему все рассказать, хотя…

— О, дорогая ты понимаешь, какой это был риск? Это не детские шалости, Аманда. Если бы тебя поймали, наказание было бы серьезным. И если мадам Молинье, фальшивая француженка, раскроет твою проделку с платьем. Это будет стоить тебе работы.

— Знаю, бабушка, но я подумала, что это единственный шанс. Папа был невиновен, а Локк виноват. Он по горло завяз в измене, я это знаю.

— Ты не можешь быть уверена, дорогая.

— Кто-то должен иметь записи тех заказов, — настаивала Аманда. — Все указывает на адмирала Локка.

В глазах миссис Тремэйн появилось непонимание.

— Если Локк предатель, дорогая, почему он ведет учет своих преступлений? Они же скомпрометируют его, если он будет пойман?

Аманда остановилась.

— Я не знаю. Но что-то есть в этом секретном ящике, что Локк не хочет никому показывать.

— Ну, как бы там не было, дорогая, мы никогда этого не узнаем.

Г-жа Тремэйн взяла ложку и перемешала остывший суп.

Аманда уткнулась в свою тарелку. Ее бабушка была права. Не было никакой возможности снова вернуться в дом Локка.

— Так что ты теперь будешь делать?

Голос миссис Тремэйн эхом прозвучал в голове Аманды. Рыдания подступили к горлу девушки.

— Я не знаю, — прошептала она. — Как выполнить задуманное…

Миссис Тремэйн отрезала ломоть хлеба, добавила скудный ломтик сыра и вручила его Аманде.

— В начале военно-морской карьеры твоего отца, его письма домой изобиловали рассказами о безрассудствах, о том, сколько сражений он выиграл, какие награды получил. Я подозревала тогда, что он хотел произвести впечатление на молодую даму, на которой собирался жениться- на твою мать. — Она понимающе улыбнулась Аманде. — Конечно, он также был отмечен рядом его командиров, оценивших ум твоего отца и его преданность долгу. Это Нельсон, Адам Дункан, и сэр Джон Джервис, который впоследствии стал адмиралом, лорд Сент-Винсент. На самом деле, я знаю, что Лорд Сент-Винсент находится здесь в городе, чтобы быть ближе к Адмиралтейству.

Аманда уставилась на бабушку.

— Он в Лондоне?

Миссис Тремэйн стряхнула несколько крошек с пальцев.

— Ешь, суп, дорогая, пока он не остыл. Да, я помню, читала, что у него есть дом в Вест-Энде. Твой отец восхищался Сент-Винсентом, его чувством долга и его страстью к справедливости.

— Справедливость это то, что нам нужно, бабушка. О, молю, чтобы он смог помочь нам. Я должна написать записку Гарри сейчас же.

Она спрыгнула со стула и поспешила к письменному столу, вытащила бумагу и чернила и стала писать срочное сообщение.

— Будь осторожна, дорогая, — посоветовала миссис Тремэйн. — Гарри, может и привязан к тебе, но ты не должна использовать его.

— Я собираюсь попросить его поехать вместе со мной, ничего более. Гарри друг, бабушка. Кроме того, даже если он действительно чувствует какую-то романтическую привязанность ко мне, совершенно нелепую, в первую очередь, он знает, что никогда не сможет жениться на мне, ведь я дочь предателя. Союз с нашей семьей будет стоить ему карьеры.

Аманда не отрывалась от письма, только сильный скрип пера по бумаге выдавал ее волнение.

— Ты должна делать то, что считаешь нужным, — пробормотала миссис Тремэйн, выпрямившись в кресле, сжимая руки на коленях. — Но я хочу, чтобы ты пообещала мне одну вещь.

Аманда сложила письмо и положила его в конверт.

— Что, бабушка?

— Посмотри на меня, дитя.

Слова пожилой женщина звучали, как команды капитана.

Аманда подняла голову с удивлением. Редко когда ее бабушка повышала голос.

Миссис Тремэйн откашлялась.

— Знаю, ты пойдешь на многое, чтобы очистить имя своего отца, Аманда, но я не хочу, чтобы ты подвергала себя какой-либо дополнительной опасности. Ты единственная из семьи, кто у меня остался… Если ничего не произойдет после вашего визита к адмиралу лорду Сент-Винсенту, я хочу, чтобы ты пообещала, что согласишься вернуться со мной в Дорсет. Я скучаю по морю. Знаю, ты тоже.

Лицо Аманды сморщилось.

— Но, бабушка, мы не можем вернуться. Не сейчас.

— Это было больше года назад, дорогая, и мы можем поселиться в другой части графства.

— А деньги? Это вульгарная тема, но мы должны рассмотреть ее. Без моего дохода портнихи, нам трудно будет найти подходящее жилище.

— У нас будут деньги. Продам свои драгоценности. Я до сих пор неохотно расставалась с ними, ибо они твое наследство, но я сделаю это ради тебя. За рубины в особенности можно получить хорошую цену, достаточную для небольшого коттеджа, возможно, с садом.

— Твои драгоценности! Бабушка, ты не должна.

Пожилая женщина выпрямилась.

— Я могу, Аманда, и буду, если это означает видеть тебя в безопасности. Ты должна думать о будущем. Я не буду жить вечно.

Аманда замолчала. Ее бабушка была готова пожертвовать ради нее самыми дорогими вещами, чтобы обеспечить их комфорт, комфорт Аманды. Чувство вины нахлынуло на нее. Вернуться ли в Дорсет, если невиновность отца не будет доказана?

— Обещай мне, дорогая.

Аманда колебалась. Она должна учитывать желание бабушки, а также ее собственное. Молодая женщина опустила голову и вздохнула.

— Хорошо. Обещаю.

— Твой отец гордился бы тобой, Аманда, — мягко сказала миссис Тремэйн. — Ты добилась гораздо большего, чем любая другая барышня. Ты сделала все, что, могла.

— Я еще не закончила, бабушка. Надо надеяться, что адмирал лорд Сент-Винсент выслушает и сможет помочь нам, — Аманда размахивала запечатанным письмом. — Эта битва еще не закончена.

Она должна была знать, нельзя возлагать все свои надежды на одного человека. Аманда пыталась урезонить себя, но логика была слабым утешением. Слеза скатилась по ее щеке, а затем по другой. Девушка пыталась их сдержать, по крайней мере, пока она и Гарри не достигли укромного места, но безрезультатно. Шлюзы открылись, она обхватила голову руками и зарыдала.

— Поплачь сейчас, Аманда… это нормально. — Гарри передал ей свой носовой платок. — Ты будешь чувствовать себя лучше после того, как выплачешься.

Аманда недоверчиво посмотрела на него сквозь туман слез. Гарри пытается успокоить ее, или он просто не понимает?

— Лучше? Сент-Винсент приказал слугам выбросить нас из дома, Гарри! Он даже не видел меня. Что может быть хуже?

— Ну… — Гарри почесал подбородок. — По крайней мере, он не позвал часовых.

Аманда высморкалась. Прохожие смотрели на них, стоящих на тротуаре перед особняком Сент-Винсента, но это ее не заботило.

— Я думала, что он мог бы помочь мне, Гарри. Я действительно надеялась на это. Адмирал был моей последней надеждой.

Гарри пожал плечами в жесте беспомощности.

— Я сожалею, Аманда.

— Я тоже.

Черная пропасть отчаяния и вины разверзлась перед ней, она начала дрожать. Девушка смотрела на дом с отвращением.

— Получить оскорбления от него. Вся улица, наверное, слышала.

— Мы понятия не имели, что он отреагирует таким образом, — заметил торопливо Гарри.

Ее смех резанул, как лезвие бритвы.

— Как он мог так меня унизить? Растоптал все мои надежды, почему отказался выслушать?

Гарри положил руки ей на плечи и повернул лицом к себе.

— Аманда, вернись домой в Дорсет. Ты сделала здесь все, что могла.

Аманда гневно топнула ногой.

— Я устала от того, что со мной обращаются как с бродячей собакой. Все говорят «Уезжай домой, Аманда, уезжай». Мне нужен человек, который выслушает меня, Гарри, кто может помочь мне найти доказательства, которые, я знаю, существуют.

Молодой лейтенант покачал головой, первые признаки гнева отразились на его лице.

— То, что ты просишь, невозможно. Я сделал все от меня зависящее для тебя, Аманда, на самом деле! И в результате теперь вероятно, пострадает моя карьера. Ты должна принять тот факт, что все потеряно. Ты не можешь больше ничего сделать.

Аманда отпрянула от него.

— А как насчет писем отца? Они все доказывают его невиновность. Там должно быть что-то, что я смогу использовать.

Гарри провел рукой по своим медным волосам.

— Ну, возможно, я могу навести справки. Но не надейся, — предупредил он. — Вернись в Дорсет с бабушкой и оставь это мне. Я сделаю все, что смогу.

— Но…

Он прервал ее нетерпеливым жестом.

— Нет, хватит, Аманда. Это не то, что ты должна делать. Я говорил это с самого начала. В случае если ты вдруг забыла, что ты женщина. Никто не хочет иметь дело с женщиной, которая действует как мужчина.

— Я не веду себя как мужчина!

Девушка снова топнула ногой. Ах, если он продолжит эти свои проповеди, она даст ему пощечину! Никогда голос Гарри не звучал так помпезно, так высокомерно.

— Твое поведение точно не соответствует поведению леди. Шпионаж, ложь, побег посреди ночи, похищение имущества твоей хозяйки.

— Я одолжила это платье.

Гарри закатил глаза.

— Прекрати пытаться увильнуть. С тех пор как ты начала это, ты стала настоящей девчонкой-сорванцом. Это неправильно, так не должно быть.

— Если моя решимость пугает тебя, Гарри, то просто скажи это.

Ее гнев действовал как тонизирующее средство, горящее пламя ярости питалось отчаянием и страхом.

— Ты хочешь сказать, что женщина не может встать на защиту чести своей семьи? Галиматья! Я отказываюсь сидеть в стороне и позволить Локку скрыться с места преступления.

— Вот ты опять, — заметил Гарри. — Ну, и кто теперь похож на торговку?

Аманда ахнула.

— Так речь идет о..? Ты по-прежнему зол на меня за ту ночь, не так ли?

Она бы отвернулась и ушла в порыве досады, но Гарри схватил ее руки железной хваткой.

— Не в этом дело. Черт побери, Аманда, посмотри на меня! Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности. Ты обещала бабушке вернуться в Дорсет, если этот гамбит не выйдет. Но до сих пор не хочешь признать, что потерпела неудачу. Ты спросила меня однажды, человек ли я слова. А ты?

Ответ Аманды умер на губах. Гнев отступил, волна горя затопила ее. Она подумала о бабушке.

— Да, — прошептала она. — Я не могу говорить о семейной чести и игнорировать мою собственную бабушку. Конечно, я выполню свое обещание.

— Ты будешь там счастлива. И я приеду к вам в гости, когда смогу.

Аманда прочитала решимость на лице Гарри. Она отняла руки.

— Счастье не имеет значения для меня, Гарри, независимо от того, где я живу. Мой отец умер, мама умерла, моя фамилия поносится, и я не могу ничего с этим поделать.

— Все нормализуется, когда война закончится, — сказал Гарри. — Все забудут то, что произошло, и жизнь вернется в нормальное русло.

— Гарри, — прошептала Аманда — ты абсолютный идеалист.