Драксон: Полное погружение

Часть третья. Матери Бумеранга. Глава 28

Начинало моросить. Волко Контовар ускорил шаг, не желая промокнуть до нитки. Замок уже виднелся сквозь ветки деревьев, идти оставалось недолго, но стоило поторопиться. До Волко дошли слухи об уничтожении орденов, и он решил проверить, все ли в порядке с Матерями Бумеранга. Все равно они по пути к столице области. Конечно, это в его прямые обязанности не входило, но заглянуть все-таки стоило — кто знает, может, именно ООН (Общество Особо Недовольных) замешано в этом грязном деле. Оказавшись у озера, Контовар понял, что выбрал неверную тропинку, другая вывела бы его прямо к башенке, преграждавшей дорогу через мост. Волко на будущее запомнил правильный маршрут, несколько дополнительных минут, и он уже у столика, на этот раз прикрытого зонтиком от дождя. Девушки, дежурившие там, успели лишь приподнять брови, а Волко уже представился:

— Исполнитель!

Контовар привык, что многие провинциалы не слышали о его должности и уже собрался объяснится, но этого не потребовалось. К его удивлению, старшая девушка мельком бросила взгляд на его поношенный дорожный плащ, немного задумалась, а потом понимающе кивнула. Откинувшись на спинку кресла, она сделала движение рукой, иди, дескать, пропускаем. Тут же, ее молодая напарница вскочила и повторила приглашающий жест, прося следовать за ней. Так, в полной тишине, они и дошли до зала, где, как и в тот день, когда пришли Стого с друзьями, восседала Каллея. На этот раз она была не одна, с ней оказалась Зава. Женщины вели тихий оживленный разговор, но как только Волко показался в комнате, устремили на него взгляды, прерывая беседу. Провожатая тут же исчезла, надо полагать, вернулась на пост, оставляя гостя в некотором недоумении — до сих пор ему не сказали ни слова. Радовало только то, что сестры все еще живы и никто до них не добрался.

— Здравствуйте, меня зовут Каллея, я мать-настоятельница Матерей Бумеранга. Могу вам чем-то помочь? — тем временем заговорила женщина за столом, нарушая тишину.

— Рад встрече! Я — Волко Контовар, королевский Исполнитель, — представился гость.

В этот момент ему почудилось, что вторая девушка легонько вздрогнула, но Волко не придал этому значения, судя по всему, это обычная послушница, мало ли чего она испугалась.

— Очень приятно! Прошу меня простить, но не могли бы Вы снять дорожный плащ? Мне хотелось бы увидеть Ваш мундир.

— Вы, наверное, не знаете… — замялся Волко. Тактичность не позволяла ему сказать, что он считает ее недостаточно сильной. Пока он искал подходящие слова, женщина, казалось, все поняла и пришла на выручку. Она покачала головой, искренне и ободряюще улыбнулась, и сказала:

— Понимаю ваши сомнения, но на этот счет можете не волноваться. Я куда сильнее, чем выгляжу на первый взгляд, матерью-настоятельницей становится не каждая сестра. И да, я знаю, почему вы скрываете свою форму. Мы хоть и в глубинке живем, но кое-что о столице, других орденах и делах королевства знаем…

Волко кивнул и поверил женщине на слово. Сняв немного намокший плащ, мужчина перекинул его через руку и приосанился, демонстрируя свой мундир. Ничего особенного в нем не было: явно старый и местами уже выцветший синий китель, брюки болотного цвета в таком же поношенной состоянии и самые обыкновенные черные сапоги. Единственное, что выделялось на обветшалом мундире — металлическая бляха в виде дельфина на левой стороне кителя, на уровне сердца. Зава, сначала панически испугавшаяся, потом таинственностью и разговорами о силе, теперь выглядела озадаченной и даже немного разочарованной. Светлая, никогда раньше не видевшая Исполнителей, лишь слышавшая об одном из них от Стого с Кассетто, ожидала чего-то большего. Но, несмотря на невзрачный вид мундира, осанка и выражение лица гостя впечатление производили. Из всех троих удивлен был только Волко. Он считал, что, продемонстрировав мундир, не сможет поговорить даже с матерью-настоятельницей. Теперь же получалось, что и она, и даже вторая девушка, послушница, сохранили ясность взгляда и способность думать, которые обычные люди сразу же теряли, стоило им увидеть его форму. Но времени удивляться у него не было, Волко торопился, поэтому сразу перешел к делу.

— Вы знаете, что за последние месяцы были уничтожены несколько орденов? — спросил он без обиняков.

— Увы, такие печальные вести до меня доходили, — мрачно кивнула Каллея.

— На вас нападали? — продолжал задавать вопросы Волко.

— Нет, — коротко ответила мать-настоятельница, ей хотелось побыстрее закончить этот разговор, потому что она чувствовала напряжение Завы. Чтобы ненароком не сказать лишнего, Каллея решила не вдаваться в подробности и отвечала односложно.

— Вы можете за себя постоять? Если нет…

— Непременно, — уверенно перебила Каллея.

Воцарилась неловкая пауза.

— Будьте начеку, — слегка успокоено произнес Волко. — Я буду в соседней деревне по своим делам еще несколько дней, если что узнаю или почую неладное, приду на помощь. Но пока… лучше бы вам укрыться где-нибудь.

— Благодарю, но мы останемся, — отрезала женщина. — Наше сестринство живет тут столетиями, и мне бы не хотелось распускать орден, ведь другого места у нас нет.

Еще одна неловкая пауза и Волко, наконец, понял, что Каллея не хочет обсуждать эту тему и, вообще, ему тут не особо рады. Мать-настоятельница тактично, но настойчиво указывала ему на дверь.

— Хорошо, — кивнул Контовар, решив сменить тему. — Кстати, не знаете ли вы что-нибудь об ООН или, как их по-другому называют, Недовольных? Они представляют угрозу для всего королевства, и я ищу любую информацию об этих преступниках.

— Нет, — покачала головой Каллея. — Первый раз о них слышу, а значит, никто из сестер тоже не знает. Вся информация стекается ко мне, кроме того, с каждым гостем я общаюсь лично.

Волко еще раз кивнул — если раньше женщина явно о чем-то умалчивала, то теперь, когда речь зашла о Недовольных, она говорила прямо и уверенно, в ее тоне чувствовалась искренность. Контовар пока решил поверить матери-настоятельнице. Оснований для каких-либо обвинений у него не было, да и не слышал он о сестрах ничего предосудительного. Кажется, ничего нового он тут не узнает, можно уходить. Прислонив указательный и средний палец правой руки к носу — жест прощания и большого уважения среди столичной знати — Контовар снова накинул на мундир свой дорожный плащ и покинул зал, а вскоре и замок. Как только в коридоре стихли его шаги, Зава вскочила и собралась покинуть наставницу.

— Вы простите меня, Каллея, — начала она встревоженно. — Но мне нужно рассказать обо всем ребятам.

— О чем рассказать? — вдруг хитро прищурилась Каллея.

— Как о чем? — не поняла девушка. — Ну, о том, что приходил Исполнитель, что он знает про уничтожение орденов, что он охотится на каких-то там Недовольных и, главное, что он может еще вернуться!

— Неужели это станет проблемой, если он снова придет? — удивилась мать-настоятельница.

— Простите, расскажу Вам об этом позже, сейчас нужно торопиться! — с этими словами Зава, извиняясь, качнула головой и выбежала из зала.

Каллея смотрела ей вслед с интересом. Ну и ребят привела судьба в ее замок! Во всем ордене Матерей Бумеранга повторить то, что сейчас проделала Зава, могли лишь сама мать-настоятельница, баба Гаста, да пара сестер постарше, вряд ли еще кто…