Два года каникул

I

В ночь на 9 марта 1860 года над морем так низко висели тучи и стоял такой мрак, что ничего нельзя было разглядеть.

По темно-синим волнам бурного моря металось маленькое судно, почти лишенное парусов. То была яхта «Мэри» водоизмещением около ста тонн. Шел двенадцатый час ночи. На той широте, где находилась яхта, ночи в начале марта не очень длинные, однако до рассвета оставалось еще часов пять или шесть. Но станет ли положение яхты менее опасным, когда взойдет солнце? Или она по-прежнему останется игрушкой волн? Конечно, останется, если волнение не утихнет, если не уляжется ветер, не ослабеют его порывы. Только это могло бы спасти яхту от самого ужасного из крушений – от крушения посреди океана, вдали от какой бы то ни было земли, где пловцы могли бы найти себе убежище.

На корме яхты, у рулевого колеса, стояли три мальчика. Старшему было лет четырнадцать, двум младшим по тринадцать. С ними был еще юнга, двенадцатилетний негр. Мальчики напрягали все силы, чтобы удерживать яхту от бешеных бросков из стороны в сторону, которые легко могли опрокинуть судно. Дело было очень трудное, потому что рулевое колесо, вращаясь помимо воли мальчиков, каждую минуту могло толкнуть их так, что они попадали бы за борт. А на исходе двенадцатого часа на яхту налетел такой огромный вал, что сам руль уцелел лишь каким-то чудом.

Мальчики попадали на палубу, но тут же вскочили на ноги.

– Действует руль, Бриан? Не сломался? – спросил один из них.

– Цел, Гордон, – отвечал Бриан, становясь на свое прежнее место и не теряя спокойствия.

Затем он добавил, обращаясь к третьему мальчику:

– Держись крепче, Донифан, и вообще, господа, не будем терять мужества. Кроме нас ведь некому спасти яхту.

Они говорили на английском языке, правда, в выговоре Бриана слышался французский акцент.

– Ты не ушибся, Моко? – спросил Бриан юнгу.

– Нет, господин Бриан, – отвечал негр. – Старайтесь, сударь, не давать яхте сильно накрениться, а то мы пойдем ко дну.

В эту минуту вдруг распахнулась дверь, ведущая к трапу. Над палубой показались две детские головки и добродушная морда тявкающего пса.

– Бриан! Бриан! – кричал один из малышей, девятилетний мальчик. – Что случилось?

– Ничего, Айверсон, ничего, – отвечал Бриан. – Ступай вниз и Доля тоже уведи. Вам нечего здесь делать.

– Да, но мы очень боимся! – возразил другой мальчик, еще младше.

– А остальные что? – спросил Донифан.

– И остальные тоже боятся, – отвечал Доль.

– Ну, так и уходите, – повторил Бриан. – Запритесь у себя в каюте, спрячьтесь под одеяла, закройте глаза и тогда вам будет не так страшно. А бояться нечего, никакой опасности нет.

– Стойте!.. Еще волна! – вскричал Моко.

Корма яхты получила сильный удар, но на этот раз волна не перелилась через палубу – и к счастью, потому что если бы вода через открытую дверь проникла внутрь, судно осело бы глубже и ему стало бы еще труднее бороться с волнением.

– Ступайте же назад, говорят вам! – прикрикнул на ребятишек Гордон. – Убирайтесь, или я вам задам!

– Ступайте, ступайте, малыши, – более ласковым тоном прибавил Бриан.

Две головки исчезли, но на их месте тут же показалась голова третьего мальчика, который спросил:

– Не помочь ли тебе, Бриан?

– Нет, не нужно, Бакстер, – отвечал Бриан. – Вы, Кросс, Вебб, Сервис и Вилькокс, оставайтесь с маленькими. Мы и вчетвером управимся.

Бакстер ушел, заперев за собой дверь изнутри.

«Остальные тоже боятся!» – сказал, как мы слышали, маленький Доль. Так неужели же на яхте, гонимой ураганом, не было никого, кроме детей?

Да, кроме детей никого не было.

И сколько же их было?

Пятнадцать человек, считая Гордона, Бриана, Донифана и юнгу.

Как же случилось, что они одни оказались на яхте?

На этот вопрос мы ответим позже.

И неужели на яхте так-таки не было ни одного взрослого? Неужели не было на ней капитана, не было матросов, не было рулевого?..

В том-то и дело, что нет.

Таким образом, на яхте не было человека, который бы мог точно определить ее положение среди океана – и какого океана! Тихого, простирающегося на две тысячи миль[1] от Австралии и Новой Зеландии до берегов Южной Америки.

Что же случилось? Куда девался экипаж яхты? Пираты его перебили, что ли? И оставили на «Мэри» одних маленьких детей? И давно ли яхта очутилась в таком положении?

На все эти вопросы дети-пассажиры, конечно, могли бы ответить, если бы с яхтой встретился какой-нибудь корабль и кто-нибудь осведомился об этом. Но даже если бы корабль и встретился – все равно, будь он парусный или паровой, – он не смог бы оказать помощь яхте, которую носило по волнам как щепку, – буря не дала бы ни малейшей возможности сделать это.

Между тем Бриан и его товарищи изо всех сил старались держать руль.

– Как же теперь быть? – спросил Донифан.

– Держаться, сколько хватит сил, и надеяться на божью помощь, – отвечал Бриан.

И это говорил маленький мальчик – в обстоятельствах, при которых даже взрослому человеку простительно было потерять голову и прийти в совершенное отчаяние.

Буря усиливалась, налетавшие шквалы сотрясали «Мэри» до основания. Грот-мачта[2] яхты уже давно была сломана и лишена снастей. Фок-мачта[3] еще держалась, но бо́льшая часть ее рей[4] была снесена и сама она с минуты на минуту грозила рухнуть на палубу. Тогда яхта окончательно потеряла бы способность держаться под ветром и, наверное, была бы захлестнута волнами.

Вот уже двое суток продолжалась буря, и все это время ни разу не была замечена земля. Хоть бы островок какой-нибудь попался! Приставать к берегу в таких обстоятельствах тоже было очень опасно, но мальчики готовы были рискнуть: это все же лучше, чем каждую минуту ожидать крушения.

И они пристально вглядывались в темную даль в надежде увидеть где-нибудь огонек, чтобы направить к нему яхту.

Но нет. Никакой огонек не блестел сквозь зловещий, непроглядный мрак.

Вдруг в первом часу ночи среди рева бури послышался страшный треск.

– Фок-мачта сломалась! – в испуге крикнул Донифан.

– Нет, – отвечал юнга, – это только парус оторвался от ликтросов[5].

– Тогда лучше снять его совсем, – сказал Бриан. – Гордон, оставайся у руля с Донифаном, а ты, Моко, ступай со мной, поможешь.

Моко как юнга имел кое-какое понятие о морском деле; Бриан тоже кое-чему научился, когда плыл на корабле из Европы в Океанию. Поэтому именно им двоим остальные мальчики доверили командование яхтой.

Бриан и юнга смело пробрались на нос корабля. Снять обрывки паруса было необходимо, так как они, вися́ мешками, только мешали и увеличивали опасность.

Рискуя в любую минуту быть снесенными в море, мальчики проявляли необыкновенную ловкость, и хотя с большим трудом, но достигли своей цели. Оборванные лоскутья полотна были отрезаны ножом, но часть паруса все-таки удалось сохранить. Они кое-как приладили остатки, и у бедствующей яхты осталась – хотя и трудно сказать, надолго ли – возможность держаться под ветром.

Сделав свое дело, Бриан с Моко вернулись к Гордону и Донифану, чтобы помогать им держать руль.

В эту минуту снова отворилась дверь к трапу и показалась детская головка. Это был Жак, младший брат Бриана, моложе его на три года.

– Что ты, Жак? – спросил Бриан.

– Иди скорее! В салоне вода!..

– Не может быть! – воскликнул Бриан и, кинувшись к трапу, быстро сбежал вниз.

Салон тускло освещала раскачивающаяся лампа. На диванах, в ужасе крепко прижимаясь друг к дружке, лежали мальчики.

– Никакой опасности нет, – сказал Бриан, стараясь первым делом успокоить малолетнее общество. – Мы не допустим ничего страшного. Не бойтесь, друзья!..

Он зажег фонарь и осмотрел пол. Действительно, на полу, от одного борта яхты до другого плескалась вода.

Откуда она взялась? Не образовалась ли трещина в борту? Это нужно будет проверить.

За салоном находилась большая спальня, за ней столовая и каюта для матросов.

Бриан обошел все эти помещения и убедился, что там нет никакой воды. Следовательно, вода попала в салон с палубы, когда отворяли дверь, и, значит, с этой стороны опасности не было. Убедившись в этом, он вернулся в салон, успокоил своих младших товарищей и с немного облегченным сердцем вернулся наверх.

Прошел час. Тучи еще плотнее обложили небо, и мрак сделался гуще. Ветер дул все яростнее. Яхта стремительно неслась по бушующим волнам. В воздухе раздавались пронзительные крики буревестников. Не означало ли присутствие этих птиц близость земли? Нет, потому что они встречаются далеко в открытом море, иногда за сотни миль от берега. Впрочем, буревестники летели не сами, их нес тот же беспощадный ураган, который гнал по морю несчастную яхту.

Прошел еще час. Опять раздался громкий треск: то, что оставалось от паруса, разлетелось на мелкие клочки, которые тут же унесло ветром.

– Теперь у нас нет ни одного паруса! – воскликнул Донифан. – И поставить другой на его место мы не сможем!

– Ничего, – отвечал Бриан, – мы все равно будем мчаться так же быстро.

– Ну, знаешь, – возразил Донифан, – если такова твоя теория мореплавания…

– Берегитесь волн со стороны кормы! – перебил их Моко. – Надо держаться как можно крепче, а то нас смоет…

Не успел юнга договорить, как через борт на палубу хлынула огромная волна. Бриана, Донифана и Гордона отнесло к мачте, за которую они сумели уцепиться, но юнга исчез вместе со страшным потоком, который пронесся по палубе от кормы до носа, сметая все на своем пути. Но, по счастью, вода быстро схлынула с палубы, и судно осталось на плаву.

– Моко! Моко! – закричал Бриан, как только к нему вернулась способность говорить.

– Не упал ли он за борт? – испугался Донифан.

– Нет. Его там что-то не видно, и потом он бы закричал, – возразил Гордон, наклонившись через борт.

– Надо его спасти… Бросить ему буек, веревку… – проговорил Бриан и снова громко, как только мог, крикнул: – Моко! Моко!

– Ко мне!.. Помогите!.. – отозвался юнга.

– Он не в море, – обрадовался Гордон, – он кричит откуда-то с носа яхты.

– Я его спасу! – воскликнул Бриан и двинулся вперед, осторожно лавируя между качающимися блоками и стараясь не упасть на скользкой палубе.

Еще раз послышался голос юнги, затем все стихло.

Бриан с трудом пробрался в носовую часть яхты и окликнул Моко. Ответа не было.

Неужели юнга упал в море? Но в таком случае он наверняка погиб, потому что яхта уже успела далеко уйти от того места, где он упал, а волны не могли нести его так же быстро, как яхту.

Но нет! Снова послышался крик, только гораздо слабее предыдущего. Бриан кинулся к бушприту[6]. Там, в углу между бортами, он увидел Моко. Юнга запутался в сжимавшей ему горло веревке. Эта веревка спасла мальчика от падения в море, но зато теперь грозила его задушить.

Бриан открыл свой ножик, быстро перерезал веревку и освободил юнгу, а потом отвел его на прежнее место, где тот скоро пришел в себя и от души поблагодарил своего спасителя.

Между тем, вопреки предсказанию Бриана, скорость яхты после потери фока заметно уменьшилась, вследствие чего возникла новая опасность, о которой говорил юнга: волны, бежавшие быстрее яхты, накатывали с кормы и заливали палубу.

Наконец на горизонте стали появляться смутные проблески света. К несчастью, стоял густой туман и вдали ничего не было видно. Облака проносились по небу с ужасающей быстротой. Ураган нисколько не ослабевал, и море сплошь было покрыто клокочущей пеной. Яхта то взлетала на самый гребень волны, то низвергалась в бездну, и будь это поближе к берегу, она давным-давно опрокинулась бы.

Молодые люди безмолвно глядели на этот хаос бурлящих, беснующихся волн. Они понимали, что, если буря не утихнет, у них не останется никакой надежды на спасение. Волны зальют палубу, проникнут внутрь яхты, и несчастный корабль пойдет ко дну.

Вдруг Моко воскликнул:

– Земля! Земля!..

Туман на мгновение разорвался, и сквозь образовавшийся просвет юнге показалось, что он видит на востоке очертания берега.

– Земля? – переспросил Бриан.

– Да, – отвечал Моко, – она самая! На востоке…

И он указал вдаль на какую-то точку, которая тут же снова скрылась в тумане.

– Ты уверен, что это земля? – спросил Донифан.

– Уверен, совершенно уверен! – стоял на своем юнга. – Вот, когда туман опять рассеется, поглядите сами внимательно… Вот сюда, немного правее фок-мачты… Да вот же она, вот!..

Туман редел и, отделяясь от моря, понемногу поднимался. Через несколько минут океан впереди яхты очистился, и стало видно далеко вперед.

– Да, и правда, это земля! – воскликнул Бриан. – Действительно земля!..

– И очень низменная, – прибавил Гордон, внимательно разглядывая показавшийся впереди берег.

Теперь сомнений не было: впереди, милях в пяти или шести, виднелась земля, – все равно, материк или остров, но – земля!

Но вот притихший было ветер подул с новой силой. Подхваченная штормом «Мэри» неслась к берегу, как перышко. На бледном фоне неба берег рисовался черной, точно проведенной чернилами полосой. На заднем плане возвышалась скала. Впереди тянулось желтоватое прибрежье, обрамленное с правой стороны чем-то вроде леса.

Если «Мэри» удастся благополучно достичь песчаного берега, миновав подводные рифы, то бедные мальчики, возможно, будут спасены.

Донифан, Гордон и Моко остались у руля, а Бриан прошел на нос корабля и стал пристально вглядываться в берег. Земля становилась видна все лучше, так как яхта неслась с огромной скоростью.

Но юноша тщетно пытался разглядеть место, где яхта могла бы пристать: на всем берегу не было видно ни бухточки, ни устья реки, ни песчаной отмели.

Бриан рассудил, что в критическую минуту лучше быть всем на палубе. Он открыл дверь на трап и крикнул:

– Все наверх!

Тотчас же на палубу с лаем выскочила собака, а за ней поднялись и дети – все одиннадцать человек. Те, что поменьше, при виде высоких волн испугались, принялись кричать и плакать.

Яхта постепенно приблизилась к передней линии бурунов.

– Держись! – крикнул Бриан и, сняв верхнюю одежду, приготовился помогать тем, кого утащит прибой, так как яхта неслась прямо на скалы.

Вот почувствовался первый толчок. Яхта стукнулась кормой об утес, но не получила пробоины, хотя весь ее корпус был потрясен до основания. Следующая волна подняла судно и пронесла его на сотню футов[7] вперед, причем яхта не задела ни одного из торчавших над водой утесов. После этого яхта накренилась на левый борт и остановилась, окруженная клокочущим прибоем.

Хотя теперь она была уже не в открытом море, однако до берега оставалось еще не менее четверти мили.