Егерь

Глава 10 Учеба

Герман пробыл в черни три дня. Все это время он находился в стеклянном гробу, который Мария называла «автодок».

— Все жизненные показатели в норме, — огласила свой вердикт она, когда завершилось первичное обследование. — Автодок выдал предположительный диагноз — сильное психоэмоциональное перенапряжение.

— Стресс? — удивился Ковалев.

— Ты же сам видел. Герман прибыл к шахте, увидел раскуроченный десантниками люк и присел рядом с ним.

— Он там целый час медитировал.

— Не медитировал, — поправил Ковалева Оан, — а налаживал связь с главным компьютером «Колыбели».

— Что делать будем? — спросил Ковалев.

— Жизни Германа ничего не угрожает. Будем надеяться на лучшее и ждать его пробуждения, — ответила Мария.

— А с конем что делать будем?

Все посмотрели на меня — маленького испуганного последыша, ютившегося на своей койке.

— Что-что… — сказала Мария. — Учить будем. Иди-ка сюда, малыш.

Девушка подозвала меня к себе и ласково потрепала мою лысую голову.

— С Германом все будет хорошо. Ты нас не бойся, Игорек. Мы тебя в обиду не дадим. Но с этого самого момента, — строго сказала девушка, — тебе придется изрядно попотеть. И нечего хихикать! — добавила она Ковалеву. — Пусть привыкает к нашим идиомам. Попотеть — значит хорошо потрудиться.

С того самого дня егеря сделали меня своим учеником. Они распределили между собой время на уроки. По утрам со мной занималась Мария, она учила меня речи и письму, читала вслух сказки и рассказы. Особенно мне нравилось слушать истории о путешествиях и отважных капитанах. Я погружался с головой в таинственные и опасные миры, тонул в круговерти морских сражений, переносился из одной галактики в другую и вновь возвращался на Землю. Я постоянно просил прочесть мне еще что-нибудь. А когда очередной рассказ завершался, с надеждой в глазах смотрел на девушку — не сжалится ли она над моим любопытством, не прочтет ли еще историю? Я так сильно увлекся книгами, что Мария решила научить меня еще и читать.

Однорукий Ковалев в пику Марии основательно взялся за мое техническое образование. Для начала он объяснил мне, что такое цифры. Я довольно быстро схватывал, поскольку этому же учили меня и дети сотрапезников. Вопреки всем запретам взрослых, они были заинтересованы в том, чтобы я умел считать хотя бы в пределах первых сотен. Выполняя их различные поручения, я должен был следить, чтобы меня не обманывали дети из других подворий. Если утром двое молодых сотрапезников договаривались обменяться чем-то нелегальным, то вечером меня посылали на другой конец куреня выполнить обмен так, чтобы взрослые ничего не заподозрили. Естественно, находились и такие умники, которые пытались обмануть отпрысков Курьмы, стараясь свалить недостачу товара на меня. После пары подобных эпизодов я был сильно бит, но дети нашего подворья все же вычислили мошенников и, дабы впредь подобные жульнические действия не повторялись, научили меня считать до сотни, а также вычитать и складывать числа. От побоев меня это не спасло, поскольку теперь меня лупили уже те, кто не мог обхитрить глупого последыша. Но сам факт умения считать и производить элементарные вычисления я воспринимал как великое личное достижение.

Ковалев был страшно горд тем, что его методы обучения действуют гораздо лучше, чем методы Марии, хотя и признавал, что учить русскому языку ребенка, который был погружен в языковую среду лишь частично, — та еще задача.

Тем не менее за пару дней я осилил алфавит и мог произносить почти все буквы. Трудности возникали лишь с некоторыми звуками, но Мария меня успокоила, сказав, что у многих детей имеются такие проблемы с произношением, и они при должном усердии в скором времени излечатся.

Егеря дивились скорости моего обучения.

— Он как губка, — говорила Мария. — Впитывает все, что я ему говорю, и постоянно требует добавки.

Ковалев соглашался с Марией и вместе с ней удивлялся скорости моего прогресса в учебе.

— Ничего удивительного в этом нет, — как всегда холодно и отстраненно пояснил Оан, не отрываясь от своей работы за компьютером. — Вероятно, Игорь был рожден от генетически модифицированных кореллов. Их способность к обучению много выше, чем у простого человека. Нашей целью было как можно быстрее восстановить научный потенциал планеты после катастрофы. Именно поэтому, помимо обычных эмбрионов, мы засеивали и улучшенные версии. Ваш юнга, скорее всего, перенял улучшенные ДНК матери или отца, а возможно, и обоих сразу — что и сказалось на его когнитивных функциях.

— Мог бы и промолчать, Оан, — деланно обиделся Ковалев. — Мы тут с Марией друг перед другом петухами ходим, мол, какие мы замечательные учителя, а на самом деле в Игорька достаточно просто учебником запустить, и он сам во всем разберется.

— Говори за себя, — подколола Ковалева Мария, — петухом он ходит… Не нужно ни в кого учебником кидаться. Просто наш Игорек очень смышленый. Да, малыш?

Мне нравилось наблюдать за их дружескими пикировками. Это придавало общению группы лиц в ограниченном замкнутом пространстве какую-то живость и непринужденность. Я весело закивал головой, давая понять Марии, что полностью на ее стороне, чем вызвал очередную наигранную бурю критики от Ковалева.

На третий день обучения Мария позвала меня в свою комнату и сделала чудесный подарок.

— Держи, Игорек, — сказала она, улыбаясь, и протянула мне какой-то сверток. — Это тебе за успехи в учебе.

Я взял подарок и, не веря своему счастью, принялся хлопать глазами. Раньше мне ничего не доставалось просто так. Приходилось либо меняться, либо красть. На подачки от сотрапезников прожить было невозможно, а потому приходилось крутиться. Сейчас же происходил разрыв шаблона. У меня в голове не укладывалось: «Разве можно дарить знания и при этом благодарить за это? Это я должен благодарить егерей за то терпение и усердие, которые они проявляют в процессе моего обучения».

— Ну же, разверни!

Марии не терпелось увидеть мою реакцию, и я аккуратно развернул плотно упакованный сверток. В нем оказалась самая настоящая одежда! Точно такая же, как у егерей, только маленькая. До этого я бегал по егерской избе в безразмерном балахоне, перепоясанный какой-то веревкой. А теперь у меня появилась своя одежда. От неожиданности я потерял и без того еще не сильно развитый дар речи. Вернее, забыл все, чему меня учила Мария все три дня.

— Я сама сшила! — похвасталась девушка. — Ну-ка, примерь!

Она стянула с меня мятый медицинский балахон и принялась одевать. За примеркой нас застал Ковалев. Он с видом знатока оценил мои обновки и, скептически покачав головой, произнес:

— Неплохо.

Мария даже рот открыла от изумления.

— Неплохо? Неплохо⁈ — задыхаясь от возмущения, прошипела она, явно переигрывая.

По всей видимости, между ними сложился именно такой стиль общения, когда один в шутку поддевал другого, ожидая в ответ того же.

— Да я две ночи не спала! Все пальцы себе исколола, а он — «неплохо»! Да во всей Пустоши ни у одного ребенка таких брючек нет! А рубашечка, смотри, какая! На зип-молнии. Я свой старый термокостюм распорола ради этого!

Ковалев примирительно поднял руки, стараясь погасить напускное возмущение Марии.

— Ладно, ладно. Хорошо! Только…

— Что только?

— Только вряд ли это сравнится с моим подарком.

С этими словами Ковалев отошел на мужскую половину избы и вернулся со свертком поменьше.

— Держи, Игорек. Быстрее вырастешь из них, чем сносишь!

Я раскрыл подарок Ковалева и обомлел еще больше. На меня смотрела пара новеньких детских сапог. Точно таких же, как у самого Ковалева.

Мария, судя по всему, была удивлена не меньше моего.

— Как тебе это…

— На 3D-принтере, — быстро рассекретился Егор. — Мы с ребятами провели мозговой штурм, изменили настройки обработки исходного материала и получили прочную гибкую массу. Оцифровали мои сапоги, задали нужный масштаб, а дальше — дело техники.

— Хм?.. — задумалась Мария. — То есть ты и мне теперь такие сможешь сделать?

— Не вопрос! — ответил Ковалев и подмигнул мне. — Давай-ка подкуем нашего коня, а потом и за тебя возьмемся.

— Нахал, — отрезала Мария. — Я тебе не кобыла, сама подкуюсь.

А я уже натянул маленькие сапоги и стоял посреди егерской избы, не веря своему счастью. Неужели это со мной происходит не в черни?

Внезапно по избе пронесся протяжный писк. Мария и Ковалев переглянулись и, не сговариваясь, бросились в дальний угол мужской половины избы, где находилась капсула с Германом. Крышка уже была открыта, рядом с автодоком стоял Чак Ноллан. Герман сидел в капсуле и смотрел прямо перед собой. Егеря быстро подбежали к капсуле и аккуратно уложили пациента обратно. Тот попытался было сопротивляться, но крепкие руки Чака бережно, но надежно зафиксировали его тело в капсуле.

— Герман, ты как? — спросила Мария, вводя какие-то команды в компьютер капсулы. — Герман, ты меня слышишь?

Герман повернул голову на голос Марии. В его взгляде читались растерянность и сильный страх.

— Где я?

— Дома. Ты дома, Герман. С тобой все в порядке.

— Где он?

— Игорь? Он тут, с нами, с ним все в порядке.

— Игорь? — неуверенно переспросил Герман. — Нет, где Боровский?

В помещении повисла немая пауза. Первым нарушил молчание Ковалев:

— Герман, мы убили его почти год назад. Ты не помнишь? Что с ним? — последний вопрос майор адресовал уже Марии.

— Не знаю. Параметры в норме, но пульс зашкаливает.

— Герман, я введу тебе успокоительное, ты должен расслабиться.

— Да что с вами? — выкрикнул Герман. — Вы разве его не видели? Что с вами? Где он?

Он начал биться в капсуле, стараясь вырваться из крепких рук Чака. Мария тут же вколола ему препарат и отошла в сторону, чтобы не мешать десантнику. Герман еще с минуту побуянил, но вскоре его глаза закрылись, тело обмякло, и он уснул. Чак аккуратно отпустил плечи Мечникова, словно опасаясь, как бы тот вновь не начал биться, но Герман, похоже, опять провалился в чернь.

— Это что сейчас было? — спросил Ковалев Марию. Оба выглядели растерянными.

На крики прибежал и Оан.

— Он проснулся? Что он сказал?

— Он говорил о нашем старом геологе, чтоб тому пусто было, — ответил технику Ковалев. — Какого лешего он вообще о нем вспомнил?

— Может, приснилось? — предположил Чак Ноллан.

Мария неуверенно покачала головой.

— Не думаю. Он что-то увидел там, на «объекте».

— Что он там мог увидеть? — изумился Ковалев. — При чем тут доктор Боровский? Он уже сгнил давным-давно!

— Герман пытался подключиться к главному компьютеру «Колыбели», — вмешался Оан, — а после потерял сознание.

— И что? — не понял Ковалев.

— Либо система его заблокировала, либо…

— Либо? — не унимался Егор.

— Не знаю точно. Давайте дождемся его пробуждения.