Эколог в СССР. Весна 1975

Глава 18 Уроборос, Аня и Трахтман

Сверим часы?!

За что и как я борюсь там, в 1975 году, уже, надеюсь, понятно. А здесь, в 2020 году, за что я борюсь? Да, ни за что, получается! Не получается у меня здесь бороться, просто живу и работаю! Вайсберга нет, а остальным всё по-барабану. Только деньги! Все, как-бы и не прочь спастись от отходов, но лучше получить деньгами. И только диким «зелёным» эко-активистам, деньги не нужны. Вот уж для кого, лозунг из 1975 года: «Экология, это глобальная Скрепа прогрессивного человечества», не пустой звук. Но, с ними иметь дело опасно, могут и покусать. Ходи, потом, коли уколы от бешенства…

Теперь самый главный вопрос! Ну, спасу я Человечество от отходов там, а здесь-то оно этим, на автомате, спасётся или нет? Реальность-то одна! «Бабочка Бредбери» и всё такое… Может, кстати, и спастись, но только в одном случае, если прошлое скачком догонит настоящее, и станет этим самым настоящим. А такое может случиться? Ну, теоретически, да, Гегель же. А на практике, кто же его знает…, может уже и было такое, скакали, но, когда? Вот, когда не скакали, знаю.

Взять Революцию 1917 года. Казалось бы, тектонические изменения, а скачка через время не случилось. Почему? А накопленной однонаправленной энергии изменений не хватило. Белые за «минус», красные за «плюс», а в результате, пшик, и Революция стала эволюцией, без скачка.

Мой приятель, матерый-прематёрый историограф, не просто историк, а специалист по датам, когда выпьет, говорит так: «Даты, Михалыч, это дело тёмное! До 500 лет назад мы их ещё более-менее видим, а вот дальше… пелена, туман». Вот, и не знаем мы ничего про скачки во времени в прошлом.

Давайте, представим нашу реальность, или по-научному, пространственно-временной континиум, в виде летучей змеи. Возможно, её зовут Уроборос, так как она намотана вокруг Земли. Плотная такая змеюка, трудно ее прогрызть. И скорость полета у нее, ого-го! И летит, такая, намотанная на Землю змея, в Мироздании. Мы, как бы, со стороны, видим, голову змеи, конец её хвоста в пасти, тело, длиной, лет в пятьсот, а остальное тело — в дымке. То ли одно кольцо у змеи, а то ли намотана она на Землю, как шпулька у швейной машинки.

Голова змеи, это настоящее, а тело и хвост, это прошлое. Про будущее, ничего сказать не могу, его нет. Змея двигается по прямой? Нет. Постоянно в голове у нее что-то происходит, то война, то революция. То вправо голову занесет, то влево. То вверх, то вниз. И хвост, соответственно, все эти движения головы повторяет. А как ему, иначе? Он же не сам по себе.

И вот в этот хвост как-то попадает некий попаданец и давай его внутри шерудить, изменять. А когда эти изменения накопятся количественно то, в соответствии с теорией Гегеля, они скачком перейдут в качественно другое настоящее, т. е. в голову змеи. Но, ведь, они могут и вообще никогда не перейти, хоть там, в прошлом, зашерудись. Просто не хватит энергии. Так и будет тот попаданец болтаться в хвосте, думая, что это голова, но в некой «параллельной» реальности.

«Параллельные» реальности писатели-фантасты придумали для своего удобства. Они в массе считают, что сам факт попадания в тело змеи в районе хвоста вполне достаточен для того, что бы та змея, сама от себя в этой точке отпочковалась, и дальше, уже параллельно, в Мироздании летели две змеи, с двумя головами. А то и с тремя, отпочковавшись от тела змеи в разных точках, и так до бесконечности. Представляете, такую змею, о тысячи голов, да по всему телу? И все шевелятся, бр-р! А с хвостами, при этом, вообще непонятно, они тоже распараллеливаются?

А не думали, уважаемые товарищи писатели-фантасты, где же Мироздание на такие Ваши фокусы возьмет лишнюю энергию? У него, у Мироздания, энергетический баланс, вообще-то. Отнять энергию? А у чего? И кто у Мироздания будет следить за всеми попаданцами, что бы вовремя отпочковывать новые «параллельные» реальности? Правильно, никто! Нет у Мироздания, ни механизма, ни субъекта такой деятельности! Да хоть мы все в хвост змеи запрыгнем и там будем песни петь из настоящего! Это, кстати, интересно, но не в голове змеи, т. к. реальность, повторюсь, она одна!

Мне скажут, что про множественность миров сказано в Библии: «В дому Отца Моего обители многи суть!». Ну правильно, миров, обителей, много, но не реальностей! Может, инопланетяне поэтому и существуют, но реальность-то, она одна!

Накопить энергию изменений в прошлом, достаточную для скачкообразного перехода в настоящее, можно только в этом прошлом, больше негде. Но и это, смотря кто будет изменять и накапливать. Я один? Маловато будет. Мы с Вайсбергом? Тоже маловато. А вот если меняться начнет огромная страна с населением 250 миллионов человек во главе с Брежневым, которые будут качать ту змею, да все в одну сторону, то суммарной энергии изменений на качественный скачок может и хватить. А уж если весь мир будет этим заниматься, то точно хватит!

Понятно, что те, кто менял змею в прошлом, скачок не заметят, а только его последствия — Прекрасный Новый Мир! А те, кто сейчас в настоящем, мгновенно помолодеют на срок длины скачка. А те, кто родился во времени скачка, останутся вне его влияния. А те, кто умер во времени скачка, получается, воскреснут!

Я очень хочу увидеть Новый Прекрасный Мир, и Скрепа мне в помощь! И только тогда всё не напрасно!

Уже вечер и пора сматываться. Ангел уже смотался, а Мише и Лёне пора домой, к семье. А то, они оба, считай, поселились в новом Деканате.

Мишины хождения в школу никому не нравятся, ни Ангелу, ни Вайсбергу, ни самому Мише. Потому что, им всем, некогда! Пока каникулы, Миша числится на кафедре, не поймешь, какой. Лаборантом. Ну, а что, нормально для 14-летнего пацана!

Вайсберг ведет себя с Мишей как мудрый старший брат, практически на равных. Подвозит его домой на служебной «Волге» и много времени проводит с ним в беседах на разные темы. Он здорово впечатлён способностью Миши рассказывать ему вещи, с которыми он, без спора, сразу соглашается. С самим собою, чего же ему не соглашаться?! Это касается и планов его деканских действий при формировании преподавательских штатов, учебных планов и т. д. Он, видимо, о чем-то догадывается, но к Мише с дурацкими вопросами не пристает. Только, как-то, тихо обмолвился: «Папа сказал, что нам тебя Бог послал…». Эх, знал бы он, что сам же Мишу к себе и послал, а то, что Миша ему радостно сообщает, он же сам и придумал!

Вайсберг сейчас похож на огромный корабль, который только начал лавировать в бухте перед выходом на океанский простор. А Миша лишь слегка поправляет и направляет его движение.

— Давай, так, — предлагает Вайсберг, — Пока лето, сдашь экстерном экзамены за восьмой класс, я договорюсь с РайОНО, а с осени поступишь в наш институтский Техникум, там, с осени, тоже нужно будет набирать две группы по нашим специальностям. Для тебя, это в некотором смысле, будет формальностью, преподаватели-то в технаре будут все наши, в т. ч. и я. А по окончанию, может, тоже, экстерном, зачислим тебя к нам, сразу на третий курс, когда он появится. А так, всё это время будешь при мне, рядом. Как тебе план?

— Класс! — отвечают Миша с Ангелом, — Я бы сам и не допёр…

С экстерном за 8-й класс, мама Аня покудахтала, но заявление подписала. Вайсберга она шибко уважает и теперь ставит его Мише в пример. До этого, примером у неё были Рыба, Маливинский и Витя Уляхин, дворовая компания закадычных друзей, которые, чуть ли не единственные в Яме, кто после школы поступили в институт. С местной шпаной они никогда не водились, по вечерам в Яме не шарились, занималась на «Динамо» самбо, а при попытке их подмять, так насыпали шайке местных жиганов с ножами и кастетами, что менты, не разобравшись, сначала хотели завести на ребят дело по тяжким телесным. Потом разобрались и, наоборот, наградили грамотой. А потому что, в той шайке было двое беглых с нашей зоны № 5. Витя Уляхин потом станет начальником цеха на Заводе и, видимо, поэтому, очень рано умрет от сердечного приступа (послезнание).

Сдача экзаменов экстерном за 8 класс прошла буднично и скучно. Приехали две тётки из РайОНО и наши учителя, по-быстрому, позадавали Мише разные несложные вопросы, да и отпустили с Богом, взяв с него обещание, что Миша обязательно проведёт в школе профориентационную встречу с выпускниками. Про новые специальности и Мишином участии в этом, уже все знали. И вот, в руках у Миши синее «Свидетельство о неполном среднем образовании», основной документ для поступления в Техникум.

А в Техникуме такой же бедлам, как и в Институте, приёмная комиссия, которая ещё не начинала работать, уже завалена заявлениями граждан о приеме на новые специальности. Не десятки тысяч, как в Институте, но тоже внушительно. И с этим, нужно уже что-то делать. Как и с поиском преподавателей специальности. Как в сказке, пойди, найди то, чего нет. Ведь, откуда берутся преподаватели? Правильно, выращиваются из студентов. Они, сначала заканчивают институт по данной специальности, потом аспирантуру, становятся специалистами, защищаются, а потом, начинают преподавать. А где взять классных преподавателей-специалистов по технологиям обращения с отходами в 1975 году? Ещё замучаешься выращивать! Вайсберг не знает, а я знаю! Всё просто, получилось с ним, получится и с другими.

Что бы найти преподавателей специальности, у нас есть ещё два года. Обучение в Институтах и Техникумах сейчас устроено так, что первые два курса, это общеобразовательные предметы, и по ним у нас всё в порядке, а «Введение в специальность» прекрасно прочитает и сам Вайсберг, если уж даже я эту его лекцию прочитал. Правда, с такими неожиданными последствиями, что теперь чуть не все мальчишки и девчонки в Стране хотят стать «Советскими Супергероями». Вот, она, сила сарафанного радио в СССР. Вайсберг не знает как выбрать из тысяч абитуриентов, у которых все пятёрки по всем экзаменам, а я знаю! Получилось в будущем, получится и в прошлом!

В новом Деканате уже есть секретарь, со скоростью звука печатающая бумаги на электрической машинке «Ятрань». Молодая некрасивая женщина, которую зовут Аня. У Ани есть сынишка и сестра-двойняшка, которая иногда к ней приходит на работу. Они с сестрой похожи, как две капли воды, когда вместе, синхронно встают, садятся, поворачиваются. От такого зрелища, поперву впадаешь в ступор, потом привыкаешь…, природа же такая у близнецов! Еще у Ани есть друг, художник, который ее периодически лупит. А за то, что не до конца понимает его тонкую творческую душу! Видимо, лупит он её не очень сильно, поэтому, Аня в милицию не заявляет. Потом, они всегда бурно мирятся, причём под это дело, Аня берет отгул, и через день приходит на работу изрядно помятая, но вполне счастливая.

Вообще, по слухам, Аню лупили все её мужики, какие у неё были. Естественно, с перерывом на роды сынишки, похоже, что общего, шучу. Все они, как один, были людьми творческими. Это Анин фетиш — артист, музыкант, массовик-затейник. И каждый порознь, но, в итоге, все вместе, за годы выработали у Ани устойчивый рефлекс «в ухо! — в койку!», где одно без другого уже существовать не могло. Это, частично, подтверждается информацией о том, как в прошлом году Аня ездила… в Америку, выходить замуж. Информация точная и была предоставлена группой записных институтских кумушек, которые, по приезду Ани назад, мгновенно раскололи ее на подробности, банально, подпоив. А история, такая:

В юности, Аня с отличием закончила Иняз в Москве и с первым мужем, естественно, режиссером, приехала в Город, где он получил место в драмтеатре. Английский Аня знает блестяще! Щебечет на нём, как на родном русском, а может и лучше, такой вот талант! И её, по линии «бурильной конторы» дяди Антона Лазарева, частенько привлекали к сопровождению заезжих буржуев. Ясное дело, кабаки, подарки, отчёты… И вот, в один, далеко не прекрасный для неё день, в Город принесла нелёгкая пиндоса, экс-сенатора и личного друга Андрея Андреевича Громыко, Министра иностранных дел СССР. Пиндосу было уже под 70, но выглядел он как Кен у Барби. Он сиял белым «унитазным» фарфором, ну и вообще, был строен, худ и подтянут. Вот, что значит продвинутая имплантология в совокупности с большими деньгами. Про одежду и обувь, даже говорить не удобно. В общем, выглядел американец «на миллион долларов». Женат не был ни разу!!! И ладно бы, как всегда, кабаки, подарки, отчёты…

Пиндос этот, в нашу Аню втрескался по уши! По-настоящему! И стал звать ее замуж в Америку. Аня, сначала, конечно, отказала… Да как же она, советская девушка, комсомолка, патриотка, молодая мать, в конце концов… Но, пиндос был настойчив, и после своего отъезда, ещё с полгода, чуть не каждый день ей звонил, уговаривал и слал подарки Аниному сынишке. И тут, сказали Ане все её подружки: «Дура, ты, Аня, дура! Ехай, давай!». И сказал ей куратор из «бурильной конторы»: «Валяй, можно! Только раз в месяц, вот по этому адресу…», ну вы, поняли. Аня бросила всех своих русских драчунов, ей в мгновение ока, по звонку Громыко, выдали загранпаспорт, и шлепнули в американском посольстве т. н. «визу невесты», на месяц, с сыном. Это, такая хитрая виза для приглашаемых американскими мужиками иностранных дам, мол, выйдешь замуж, оставайся, а нет, ехай назад. Так оно и вышло, не вышла Аня замуж.

А всё, проклятый алкоголь! Пока летели, не спала, в самолёте прикладывалась к халявной бутылке, но толком не закусывала, нервничала. Прилетели, охи, вздохи, цветы, лимузин и сразу поехали к его родителям на ранчо, около 100 миль от аэропорта. Аня, с устатку, в лимузине, пару раз примеривалась поспать, но ей не дали, угощали просекко «брют» и опять, без закуски. Родителям жениха под 90, они собрали соседей, им всем очень хотелось посмотреть на русскую невесту сына. И опять, море разного алкоголя, а закуски практически нет, так у них, блин, принято. В итоге, когда жених привез невесту к себе домой, Аня была уже в хлам. Но, ещё держалась, буквально, на морально-волевых. Дальше, хуже, она заходит в выделенную для неё комнату, а жених шмыгает за ней, мол, я же твой жених, то-сё. Злобная, голодная, усталая, бухая Аня, вышвыривает жениха за порог и полночи слушает монолог с порога про то, как он её любит и вообще. Но за порог он так и не зашел, воспитанный, так и стоял на черте, закон соблюдал, ибо, нельзя там без согласия. А с утра, похмельная Аня схватила в охапку сына и в аэропорт. «Дал бы в ухо, может и дала бы…», — резюмировала Аня свой горький рассказ. Потом, пиндос ещё ей звонил некоторое время, но уже бесполезно, чувства погасли.

А ещё, на новой кафедре уже есть первый доцент по фамилии Трахтман. Эммануил Иосифович. Вообще, он с кафедры «Химия», но нам такой очень нужен и Вайсберг его уговорил перейти к нам. Он специалист по полимерам, читай, пластикам, коих, в коммунальных отходах, скоро будет вагон и маленькая тележка. Ректор не против. Сейчас в Институте вообще уже никто не против, что Вайсберг попросит, всё ему дают.

Пока, доцент Трахтман тоже работает в помещении Деканата, кафедры ещё нет как таковой. И те его студенты, с кафедры «Химии», теперь ходят сдавать свои «хвосты» по химии, естественно, к нам.

Миша в Деканате один, все пошли на обед, а он в Институте не обедает, дома успевает. Открывается дверь и в щелку заглядывает симпатичная девичья мордашка:

— А можно зачёт по химии сдать?!

Не отрываясь от проекта учебного плана, Миша задумчиво произносит:

— Это, девушка, только через Трахтмана, приходите через пол-часика.

Дверь закрывается, но, сразу, решительно открывается вновь. И раздаётся тихое:

— Я согласна…