Голос сердца

ГЛАВА 17

МАЙ

— Два месяца спустя —

— Эй, ты готова? — кричу я в кухню. — Если не хочешь заходить, то можешь подождать здесь.

Она хватает свой свитер из шкафа.

— Да, все в порядке. Я просто хотела попробовать глазурь на торте.

Я просовываю голову на кухню, глядя на торт, который она сделала.

— Очень аппетитно.

— Да, я не так уж плоха на кухне, — говорит она, игриво ударяя меня кулаком в плечо, проходя мимо. — Ты задержишься сегодня вечером, да?

— Да, кстати об этом, я хотел уточнить, не против ли ты, если Ари присоединится к нам сегодня. Она хочет познакомиться с тобой и Ланой, ну и с Олив провести немного времени.

Мои неопределенные отношения с Ари невозможно кому-то объяснить. Это не просто обычные отношения между парнем и девушкой. Могу только сказать, что между нами есть связь, которую я не могу разорвать. Чувствую, что мне нужно быть рядом с ней, и она чувствует то же самое. Я люблю быть с ней, узнавать все о ней. Это самые странные отношения, которые когда-либо у меня были, но мне нравится это.

— Конечно. Если только ты не будешь возражать, что Лэнс тоже к нам присоединится, — говорит Шарлотта. Это уже совсем другое. Шарлотта на самом деле продолжила двигаться дальше: нашла бойфренда и все такое. Я не могу винить ее. Мой ум находится в десяти местах одновременно, а она заслуживает того, чтобы быть центром вселенной в жизни мужчины. Она отчасти знает суть моих отношений с Ари, но все равно не понимает этого. Что я могу сказать, Лэнс может предложить ей простые, незапутанные отношения, в отличие от меня. Я хочу, чтобы Шарлотта была счастлива, но я солгал бы, если бы сказал, что мне нравится слышать его имя.

— Конечно, нет, — смеюсь. — Я люблю Лэнса, ого-го как. Ясно?

— Ты осел, — говорит она, открывая входную дверь.

— Да, осел, который позволяет твоей милой заднице жить здесь.

Чуть более месяца назад Шарлотта с Ланой переехали к нам. Лишившись выплат алиментов на ребенка, Шарлотта была вынуждена съехать и сдать дом в аренду, чтобы сводить концы с концами. Это было единственно правильным решением... позволить ей с Ланой переехать к нам с Олив. Я нашел оправдание своему решению. Это было сделано для того, чтобы Олив с Ланой не разлучались. Однако правда в том, что я не хотел, чтобы Шарлотта переехала. Мне нравится, что она рядом, даже если мы больше не «вместе».

— Тебе вообще-то не позволено говорить о моей заднице, — распевает она, направляясь вниз по подъездной дорожке. Я закрываю дверь и бегу к Шарлотте. — Ты уверен, что готов спокойно принять Лэнса сегодня вечером? — спрашивает она. Я знал, что эта встреча неизбежна, так как она не скрывала этого. Единственное, что я видел, так это его тупую дерьмовую прическу, торчащую из машины, когда он привез ее домой.

— Конечно. Он делает тебя счастливой, разве я могу желать большего, — вру я.

— Действительно, — смеется она тихо.

Мы проходим бок о бок мимо нескольких домов, и тишина между нами начинает напрягать. У нас хорошие отношения с Шарлоттой. Очень хорошие. Сначала было немного неловко, но в целом мы пережили это. Мы ничего не спрашиваем друг у друга и не затрагиваем ненужные темы. Потребовались недели, чтобы на самом деле признать, что она встречается с Лэнсом. Но это было и так понятно, учитывая тот факт, что она выливала на себя целый флакон духов прежде, чем отправиться с ним на свидание.

Вне зависимости от того, что у нас свои жизни, которые сейчас идут в разных направлениях, я люблю, когда они с Ланой находятся рядом. Мой одинокий дом, в котором мы с Олив чувствовали себя настолько маленькими всего несколько месяцев назад, сейчас наполнился. Это прекрасно.

— Нервничаешь перед судом? — спрашиваю я Шарлотту, нарушая тишину.

— Очень, — вздыхает она. — Мой адвокат считает, что у нас есть достаточно доказательств, чтобы, по крайней мере, завели дело, но мы не знаем наверняка, когда начнутся заседания.

— Рискованное дело, однако.

Я не могу себе даже представить, что она, должно быть, чувствует. У меня в животе образовывается целая дыра, когда я думаю об этой ситуации.

— Почему? Ты ведь хочешь избавиться от меня? — спрашивает она, глядя на меня.

Я беру ее за локоть, останавливая и заставляя повернуться ко мне.

— Я не хочу, чтобы ты уходила, Шарлотта, — желая лучшего для нее, я хочу поддержать ее. В то же время мысль о ее переезде ужасает меня.

— Как ты можешь говорить так? — спрашивает она, вырывая руку из моей хватки. — Ты находишься в отношениях, или как это у вас там называется, ты не один, и я тоже, — в ее словах есть смысл, и, честно говоря, несмотря на то, что мне трудно жить с ней, когда она встречается с Лэнсом, мне будет гораздо хуже, если она уйдет из моей жизни.

— Я говорю то, что чувствую, — признаю я.

Она делает резкий вдох и прокашливается, затем меняет тему.

— Я купила побольше молока и хлопьев сегодня утром. Олив сказала, что все закончилось. Я пыталась объяснить ей, что тарелку не нужно заполнять до краев, так как она все равно съест не больше половины, — говорит она.

— Желаю удачи в этом деле. Олив любит делать по-своему. В противном случае… — я смеюсь. — Но спасибо тебе за то, что пытаешься. Ты не должна этого делать. Я мог бы сам купить ей хлопьев побольше.

— Какое большое дело, — отвечает Шарлотта. — Мне и так нужно было в магазин, чтобы кое-что купить.

Мы доходим до подножия холма и садимся на лавку.

— Ты будешь возвращаться на работу перед ужином? — спрашивает Шарлотта. — Я заметила, что ЭйДжей ушел туда еще в шесть утра.

— Да, я должен помочь ему закончить работу после того, как заберу Олив. Я быстро, туда и обратно.

— У него все в порядке? — спрашивает Шарлотта, скрестив ноги и откинувшись на скамейку.

— Я думаю, что да. Уверен, он уже сгонял на несколько свиданий за последний месяц, но никто не зацепил его. Он все еще не пришел в себя после Алексы. Я не могу винить его.

— Может быть, — соглашается она. — Она хорошенько потрепала ему нервы.

Наш разговор заканчивается, когда подъезжает автобус.

— Сегодня, — кричит Олив, выпрыгивая из автобуса. — Сегооооодня.

— Что сегодня? — спрашивает ее Шарлотта с улыбкой. Я уверен, она подозревает, что эйфория Олив ассоциируется с сегодняшним днем рождения Ланы.

Олив перестает кричать и поворачивается ко мне.

— Упс, — говорит она. — Я забыла.

Я обнимаю ее рукой и притягиваю к себе, чтобы оставить быстрый поцелуй на макушке.

— О, — говорит Шарлотта. — Ты взволнована, что увидишь Ари сегодня вечером?

Я не знаю, как Шарлотта сложила дважды два так быстро, но она, определенно, сделала это. Я говорил Олив об Ари перед тем, как спросить Шарлотту, как она отнесется к тому, что сегодня по случаю дня рождения Ланы Ари придет на ужин. Я хотел, чтобы они познакомились, но Шарлотта каждый раз придумывала различные отговорки, которые шли наперекор мои планам. Она никогда не призналась бы, что ревнует, тем более она с Лэнсом, поэтому я не понимаю ее поведения.

— Да, — шепчет Олив. — Но только немного. И это просто потому, что она похожа на принцессу, ты же знаешь, — знаю, что Олив пытается сейчас приуменьшить свое сверхволнение, но не думаю, что она понимает, что только усложнила ситуацию.

— Ну, не могу дождаться, когда познакомлюсь с этой принцессой, — говорит Шарлотта с непонятным мне взглядом. Я потираю нос и трясу головой, пытаясь сказать ей, что обычно Олив преувеличивает. Но не в этот раз. Ари действительно похожа на какую-то сказочную принцессу. Но я не по этой причине хочу быть так близко к ней.

— А мы сегодня вечером познакомимся с господином Лэнсом тоже, — трубит Лана. Ух ты, мне сразу полегчало, зная, что Шарлотта уже все продумала заранее, только лишь спросив меня, буду ли я себя хорошо вести с ним. Это хуже, что она пригласила его к себе, не поговорив со мной, чем это было для меня, когда я пригласил Ари к себе, не поговорив с нею. Это — мой дом. Мы квиты. Ладно, оставим все как есть.

— Олив, мы должны пойти помочь дяде закончить работу.

— О, — говорит она, топча ногами небольшую кучку грязи. — Я думала, что могу помочь Шарлотте на кухне.

— Она может остаться со мной, — говорит Шарлотта, надевая лямки рюкзака на плечи Ланы.

— Да! — вопит Лана, причем так громко, что ее корона в честь дня рождения слетает с головы и ее уносит порывом ветра. Я бегу, чтобы поймать ее, и хватаю на лету. — Спасибо, Хантер, — кричит Лана, обвивая ручонками мою ногу. — Ты лучший!

Почему мне кажется, что мы вчетвером превратились уже в настоящую семью? Это чувствуется так нормально и совершенно неправильно одновременно. Я имею в виду, что мы, как бы, не пара, но, тем не менее, я думаю, что мы даже ближе, чем некоторые пары. Так странно. И все-таки неправильно.

Просто чтобы подтвердить свои мысли, я иду позади Шарлотты и девочек, любуясь тем, как Шарлотта обнимает их обеих, каждую по обе стороны своего тела, как если бы они обе были ее дочерьми. Может быть, мы нашли друг друга, чтобы стать опорой и поддержкой друг для друга, в которых мы оба отчаянно нуждаемся в нашей жизни прямо сейчас. Может, поэтому мы и познакомились?

Время от времени я уступаю и позволяю Олив остаться с Шарлоттой после школы, отчасти потому, что у нее будет шанс сделать домашнюю работу. К тому же, ей очень нравится проводить время с Шарлоттой и Ланой. Это было трудно — отпустить и принять решение поступать так, как правильно для Олив, а не так, как кажется правильным мне.

Эми — мой слушатель, как я называю ее, — помогла мне перешагнуть через мои эгоистичные желания, которые перемешались с любовью к Олив. Выходит, что кто-то на самом деле может быть задушен любовью, даже моя дочь. Как папе, мне еще учиться и учиться.

Мы шагаем в дом, и девочки быстро бегут наверх. Шарлотта стоит передо мной с выражением, которое я не могу разгадать. Может быть, она знает, о чем я думаю. «Я скучаю по тебе», хочу сказать я ей. Даже если мы живем вместе, я скучаю по ней. Я скучаю по «нам», пусть это и длилось недолго. Такое ощущение, что наши отношения продолжают развиваться, даже если она порвала со мной. Но этого не может быть. Я делаю шаг к ней и обнимаю за шею.

— Ты выглядишь так, будто хочешь обнимашек.

— Так и есть, — шепчет она.

Выруливая к рабочей стройке, я еду до подъездной дорожке, где ЭйДжей загружает грузовик инструментами. Я успеваю сделать только шаг, а он уже кричит мне:

— Я только что закончил. Хотел успеть вовремя на ужин, поэтому использовал сетевой аккумулятор и провернул все это достаточно быстро.

— Ты весь в предвкушении сегодняшнего ужина, я смотрю, — утверждаю я, хотя мои слова больше похожи на вопрос.

— Э-э, — смеется он, протерев лоб рукавом. — Есть ли у тебя идеи, сколько драм произойдет за сегодняшний вечер? И у меня ведь забронировано место в первом ряду! Да я не пропущу этого за все дары мира.

— Драма?

— Да, у вас обоих свидание и не друг с другом, — он смеется в полный голос.

— Какого черта ты?..

— Вы двое так чертовски громко говорите по телефону. Думаешь, что стены звуконепроницаемые? Чего ты ожидал, когда заставил меня переехать в комнату между вами двумя? — спрашивает он, продолжая смеяться. Такой осел.

— Ты переезжаешь в подвал, — говорю я ему, залезая в грузовик. — Плюс ко всему, с Ари — это не свидание. Я говорил тебе, что все так…

— Чертовски странно, — заканчивает он предложение вместо меня. — Ты хочешь быть с женщиной, которую не трахаешь, но зато находишься ближе к ее сердцу. Это ведь странно звучит из моих уст? Между вами происходит какая-то хрень. Знаешь, это самая странная вещь, которую я когда-либо слышал, веришь ли ты или нет.

— Я и не ожидал, что ты меня поймешь, — говорю я ему. — Ари и я просто понимаем друг друга, и наши отношения — это то, в чем мы оба отчаянно нуждаемся. Это исцеление.

— Допустим. Но почему ты не с Шарлоттой, если вы с Ари просто друзья? — добавляет ЭйДжей.

— Не я расстался с ней, и к тому же теперь она не одна, так что дела обстоят именно так. Я думаю, что каждый остался доволен в итоге, и я не говорил никогда, что мы с Ари друзья, — по правде говоря, я не знаю, кто мы с Ари друг другу.

— Ни один из вас не там, где должен быть, — говорит он, залезая в свой грузовик. — Ты можешь думать, что я ничего не знаю, но ты и Шарлотта должны быть вместе. Я в этом уверен. Никто не говорит, что ты не можешь быть с человеком, которого любишь, и при этом иметь друга, который владеет сердцем твоей жены одновременно! — ЭйДжей заканчивает свою мысль, а затем залезает обратно в грузовик. — Черт возьми, в твоей жизни все так сложно. Чувак, я даже и не знаю... — сказав это, он качает головой и заводит двигатель.

Спасибо за разговор, ЭйДжей.

Шарлотта накладывает гарнир к индейке, а я помешиваю соус, когда Олив и Лана орут во все горло, что кто-то приехал.

— Ооо! — кричит ЭйДжей и несется по коридору в гостиную. Иногда, клянусь, такое ощущение, что в теле мужика спрятан восьмилетний паренек. Я знаю, что он просто играет вместе с девочками, но это его ребячество раздражает и меня, и Шарлотту. Мою грудь стягивает, а ладони становятся липкими. Кто бы там ни был — Лэнс или Ари — я все равно чувствую себя неловко сейчас. Это была не очень хорошая идея, ни для кого из нас.

Плюс к этому, если ЭйДжей не понимает всю сложность данной ситуации, то, вероятно, и для девочек это не совсем понятно. Мы выждали некоторое время, прежде чем решится пригласить кого-нибудь из этих двоих в наш дом, но у нас нетипичная ситуация. Честно говоря, мне очень интересно, что знает Лэнс о жилищной ситуации Шарлотты.

— Кто-то еще подошел! — вопит Олив. Отлично, они оба здесь. Более того, они оба собираются подняться вверх по подъездной дорожке и наверняка поинтересуются, кто к кому пришел.

Я откидываюсь на спинку кресла, чтобы выглянуть в гостиную, и вижу ЭйДжея у входной двери. Он открывает ее и жестом приглашает их войти.

— Всем привет! Заходите, вечеринка только начинается! — почему его голос сейчас больше похож на голос из рупора, чем на его собственный? Разговаривая так официально, он должен быть одет в кардиган, докерсы (Примеч. имеются в виду брюки торговой марки «Докерс») и пенни лоферы (Примеч. плоский школьный ботинок, на носу которого есть отверстие или прорезь, где можно было спрятать монетку в один пенни), а не в полупрозрачной белой футболке с пятнами краски и рваных джинсах.

— Привет, — доносится до меня голос Ари. — Я — Ари, а ты, должно быть, ЭйДжей? — спрашивает она, не зная наверняка.

— Да, это я, — говорит он. — Ты, должно быть, Ари, — говорит он насмешливым голосом с сарказмом.

Я вытираю руки о кухонное полотенце и кладу деревянную ложку на салфетку.

— Эй, дорогая, — говорю я, идя к Ари. — Я вижу, ты познакомилась с ЭйДжеем. Не стесняйся игнорировать его, он сегодня немного в паршивом настроении.

— Дорогая, — слышу я тихий голос Шарлотты, как эхо на кухне. Не думаю, что это предназначалось для моих ушей, но я услышал. И заметил раздражение в ее голосе.

— Как прошел день? — спрашиваю я Ари.

— Хорошо, мы сегодня поработали на славу. Знаешь, скоро же День Матери, поэтому в магазине был полный дурдом.

День Матери — тот день, когда я прятался с Олив в темной комнате, где мы смотрели фильмы с момента пробуждения и до самого сна. Я делал все возможное, чтобы она не знала слишком много о Дне Матери. (Примеч. В Соединенных Штатах Америки во второе воскресенье мая отмечают День Матери. У жителей Америки этот праздник очень популярен и находится на 5-м месте после Дня Святого Валентина, Дня отцов, Пасхи и Рождества). Не думаю, что это необходимо, так как, возможно, вызовет только ненужную грусть. Она знает, что это — праздник, но знает это как день, когда мы смотрим кино вместе весь день. Фильмы без рекламы, должен добавить я.

Ари отводит руку из-за своей спины и протягивает небольшой букет из голубых жасминов.

— Олив, я слышала, что это твои любимые, — говорит она, наклоняясь, чтобы передать их ей.

Олив подбегает к Ари и осторожно берет цветы из ее рук.

— Да, мои любимые. Моя мама тоже любила их. Теперь я поняла, почему вы их рисовали на обратной стороне писем для папы, — хихикает она.

— Именно поэтому, — отвечает Ари мягким голосом.

Олив смотрит сначала на меня, а затем обратно на Ари.

— Папа сказал, что вы знали ее?

На плотно сжатых губах Ари появляется милая улыбка, показывая всем глубокие ямочки по бокам:

— Я знала ее. Она была красивой и невероятной женщиной, и ты выглядишь точно так же, как и она, — Ари легонько касается кончиком пальца носика Олив.

— Папа говорит то же самое, — хихикает Олив.

— Привет, я — Шарлотта, — Шарлотта выходит из-за моей спины и протягивает руку Ари. — Я… я так много слышало о… вас. Вы…— нервно смеется она. — Приятно с вами… в общем, добро пожаловать, — ее голос звучит достаточно дружелюбно, хотя я не уверен в этом судя по ее голосу.

— Боже мой, —восклицает Ари радостно, — я… я, — заикается она, прям как Шарлотта. — Я тоже так много слышала о вас. Хантер все время так восторгается вами.

Восторгается? Вот черт. Не знал, что я зашел так далеко. Щеки Шарлотты сразу же приобретают алый оттенок, и она пятится, двигаясь по направлению к входной двери, где теперь стоит Лэнс. Ничего себе, как неудобно получилось.

— Привет, детка, — говорит он Шарлотте.

Детка. Что за отстой. Он чмокает ее в щеку и проводит рукой вниз по ее спине. Я не должен смотреть, но смотрю, и теперь вижу, что Ари ловит меня, пока я наблюдаю за этой парочкой, потому что толкает меня в плечо прежде, чем ухватиться за рукав моей рубашки и повести меня на кухню. Это была явно плохая идея, хуже, это была реально ужасная идея.

— Все хорошо? — спрашивает меня Ари, схватив деревянную ложку и помешивая томящийся на плите соус. — Ты не был знаком с Лэнсом до сегодняшнего дня?

— Да, это оказалось сложнее, чем я думал. Я просто рад, что ты пришла, — говорю я ей, пытаясь добавить юмора своему голосу.

— Почему? Потому что твоя бывшая девушка пригласила своего нового парня к себе в твой дом, чтобы отпраздновать день рождения своей дочери? — Ари щурит на меня глаза, зажав зубами нижнюю губу. Я не могу понять, она подшучивает надо мной или спрашивает на полном серьезе. — Поэтому ты решил разбавить этот вечер моим присутствием, женщиной, которая носит сердце твоей жены, чтобы вечер был еще более странным, — ее смех снимает часть моего стресса. — Расслабься. Все нормально. Всегда есть причина, но только инструкции для жизни нет.

— Ох, — да, это единственное, что я могу сказать прямо сейчас, потому что все, что она только что сказала, правда.

— Хант, я не хочу ничего усложнять, но у меня есть один вопрос.

Только секунду назад я мог свободно дышать, как мою грудь снова сдавило.

— Да?

— Я более чем уверена, что Шарлотта замужем за заведующим хирургическим отделением больницы «Брукхилл». Или, должна сказать, он был… Я имею в виду, он раньше был заведующим хирургическим отделением.

— Что? Она разведена.

— О, ну, в общем, это имеет смысл тогда, — заключает Ари.

— Но я не знал, что он был хирургом, — говорю я. Хотя, помню, как дежурный врач в больнице узнал Шарлотту в тот день, когда Олив упала в школе. Я никогда даже не думал о том, чтобы поинтересоваться у нее, откуда она знает его, потому что был полностью занят Олив. Я всегда так занят, что не задаю самые важные вопросы. Я также никогда не задумывался о том, чтобы узнать больше о ее бывшем муже. Кроме того, что каждодневно слушал, что он полный мудак, я не видел потребности знать о нем больше.

— Был заведующим хирургическим отделением? — переспрашиваю я.

— Да, — отвечает Ари. Она рассматривает кухню, избегая встречаться со мной взглядом.

— Так ты знаешь Шарлотту? — спрашиваю я, намертво сфокусировавшись на ее блуждающих глазах. Я понимаю, что жены хирургов, как правило, не ходят по больнице, но не могу не спросить об этом после их странного приветствия в гостиной.

Ари смотрит вниз, где пальцами теребит подол своей черной рубашки.

— Да, то есть доктор Дон Дрейк был моим врачом в течение многих лет. Он был лучшим из всех, когда я была при смерти. Я практически жила в больнице, проходя огромное количество различных исследований и экспериментов, и доктор Дрейк, казалось, всегда работал круглые сутки напролет, поэтому Шарлотта иногда навещала его на работе. На самом деле, она несколько раз приносила мне цветы. Я просто не уверена, что она помнит меня. Да что уж там, она навещала многих его пациентов.

Похоже, я ничего не знал об этой стороне Шарлотты. Как может кардиохирург такого уровня теперь работать в какой-то конторе?

— Шарлотта! — кричу я в сторону гостиной. Вот сейчас я точно все выясню.

— Хантер, что ты делаешь? — спрашивает Ари, прижав руки к моей груди. — Остановись!

Проходит несколько секунд, а затем я слышу мягко ступающие по полу шаги Шарлотты, в которых улавливаю какое-то сомнение, судя по тому, как медленно она приближается к кухне.

— Тебе что-нибудь нужно? — спрашивает она, подходя к индейке.

— Хантер, — снова повторяет Ари.

— Посмотри на нее, Шарлотта, — говорю я ей.

Шарлотта поворачивается на пятках к Ари и засовывает руки в задние карманы джинсов. Спустя минуту она поднимает подбородок, с трудом заставляя себя посмотреть в глаза Ари, которая теперь чувствует себя крайне неудобно.

— Ариэлла, — говорит Шарлотта. — Как я могла тебя забыть? — Шарлотта осторожно кладет руку на плечо Ари. — Как твое сердце?

— Ты знала об Элли? — спрашиваю я Шарлотту. — Твой муж, он главный хирург в «Брукхилл». Дон Дрейк, это же его имя? Тот хирург, который удалил сердце Элли, — мои слова, наверно, звучат сейчас немного жестко, учитывая, что Элли умерла от аневризмы, но в течение пяти лет у меня не было никого, чтобы обвинить в случившемся, и сейчас на меня накатило огромное желание, наконец, сделать это.

— Бывший муж, — огрызается она. — И я не думаю, что Элли была пациенткой Дона, — тихо говорит Шарлотта, так тихо, что я не уверен, что она сказала это. — Он был кардиохирургом, а у Элли ведь не было проблем с сердцем, верно?

— Нет, не было, — кто-то в этой комнате точно может мне все объяснить, но я не знаю, у кого спросить. — Ты что-то знаешь, не так ли? — я хватаю деревянную ложку со стола и бросаю ее через всю кухню. — Ты знала, что именно я — причина, по которой умерла Элли? Да? Да, Шарлотта? Боже, — я смеюсь. Должна была знать. — Ты все знала об Элли, не так ли? Очевидно, дома для вас не писаны законы о конфиденциальности. (Примеч. Имеется в виду закон об ответственности и переносе данных о страховании здоровья граждан — Health Insurance Portability and Accountability Act). Ты знаешь все, всю эту конфиденциальную хрень между врачом и пациентом. Поэтому он больше не работает в больнице? Потому что он безнравственно переступил через этот закон? — весь этот необдуманный поток льется из моего потерявшего фильтр рта, а в голове громко звучит голос отца. Ты знаешь, к чему могут привести твои предположения.

Теперь из глаз Шарлотты льются слезы, но она быстро берет себя в руки, потому что на кухню заходит Лэнс, причем сначала в дверном проеме появляется его перекачанная выпяченная грудь. Чувак, ты ни хрена не крут. Ты выглядишь так, будто целыми днями позируешь сам же себе перед зеркалом.

— Что здесь происходит? Все в порядке, детка? — пошел ты нахрен вместе со своим «детка».

— Да, — говорит она, всхлипывая. Положив руку ему на плечо, она выдавливает из себя фальшивую маленькую улыбку и сжимает его плечо немного сильнее. — Просто произошло недоразумение. Почему бы тебе не пойти поговорить с ЭйДжеем еще минутку? Обещаю, я скоро приду.

Без большого беспокойства с его стороны, он оставляет легкий поцелуй на ее макушке и берет пиво со стола, прежде чем отправиться обратно в гостиную.

— У тебя хватает наглости обвинять меня в этом, — произносит Шарлотта, ловя судорожно ртом воздух. — Более того, у тебя хватает наглости расстроить Ари, которая находится в этом доме только пять минут. Она не заслужила такого отношения.

Я смотрю на Ари, которая, неловко вжавшись в стену, обхватывает себя крепко руками. Она стоит, закусив нижнюю губу и уставившись на кафельный пол. Я обхватываю ее локти руками и притягиваю к себе.

— Прости.

Она неохотно ослабляет хватку своих рук, чтобы принять более удобную позу, но не смотрит на меня и ничего не отвечает.

— Я не знаю историю Элли, и, честно говоря, не знаю много о ее смерти. Что я знаю, так только то, что Дон потерял работу после громких судебных исков, предъявленных больнице после операции Ариэллы. Ты, наверное, слышал об этом деле, все в округе слышали. Это было во всех новостях, как и Ари!

Вот почему она показалась знакомой папе. Невероятно.

Теперь я окончательно запутался. Я не слышал об этом враче.

— Я точно не смотрел новости после смерти Элли. Я занимался новорожденным младенцем в период траура.

На лбу Шарлотты появляется испарина, когда она запускает пальцы в свои волосы и сжимает их.

— Никто не знал об этом, пока не стали рыть глубже, но СМИ было известно только то, что он участвовал в махинациях с документами по пересадке органов. Это все, что я знаю, потому что сразу после операции у него отобрали лицензию и уволили. В это же время он потребовал развод. Я просила его тысячу раз рассказать мне, что произошло на самом деле, но он сказал только, что это какое-то недоразумение, и обвинения в его адрес беспочвенны. Как и наш брак. Это все, что мне нужно было понять тогда.

— Махинации с документами? Что, блядь, это значит? — я кричу на нее, расхаживая взад и вперед, упершись руками в бока. Он что-то сделал Элли? Я знаю, это звучит абсурдно, но какие могут быть махинации с документами на пересадку органов?

Она пожимает плечами.

— Ты можешь только гадать, как и я. Несмотря на это, сейчас он подпольно продает рецепты разным заказчикам, зарабатывая больше денег, чем в больнице, будучи хирургом. Кроме того, ему не нужно отчитываться перед налоговой, потому что, по сути, он не работает. Вот почему я здесь, живу с тобой, если ты забыл.

Ошеломленный и растерянный, я пытаюсь собрать всю эту искаженную информацию воедино, пока Шарлотта проносится мимо меня, хватает блюдо с индейкой и несет его в столовую.

— Я знаю, о чем она говорит, — произносит Ари после того, как Шарлотта оказывается вне зоны слышимости.

Я выпускаю мягкий смешок.

— Что?

— Я не знала, что его уволили из-за меня.

— О чем ты говоришь? — снова спрашиваю я.

— Я не должна была получить сердце Элли, Хантер.

— Разве ты не говорила, что она сама хотела, чтобы его пересадили тебе? — кислород все труднее и сложнее поступает в мои легкие. — Скажи мне, о чем ты говоришь.

— Она хотела, но я думаю, что живой донор не может обещать свое сердце конкретному человеку. Это против медицинской этики или что-то в этом роде.

Я пытаюсь продумать свои слова, прежде чем они сорвутся с кончика моего языка, загнав Ари в угол и ранив ее беспричинно и эмоционально.

— Тогда как ты в итоге получила ее сердце? — этот вопрос звучит намного лучше, чем многие другие мысли, беспорядочно крутящиеся в моей голове.

— У доктора Дрейка были чувства ко мне...

Я чувствую, как мое лицо начинает гореть изнутри. Знаю, что уже красный, как рак. Я представляю, что из моих ушей, наверно, уже пар валит. И не уверен, что смогу справиться с тем, что вылетит из моего рта дальше:

— Ты же говоришь это несерьезно...

— Я никогда не давала повода, Хантер, но он озвучил свои чувства предельно ясно, — говорит она, отводя свой взгляд.

— Ты никому не сказала? — спрашиваю я, стараясь сохранять спокойствие независимо от того, насколько зол сейчас.

— Он хотел спасти меня больше, чем любой другой врач. Я…

— Я понимаю, — перебиваю я ее.

— Когда мы с Элли узнали, что у нас одинаковые группа и резус-фактор крови, она пошла со мной, чтобы встретиться с ним и сказать ему, что станет донором только в том случае, если ее сердце пересадят именно мне. Она играла с ним, зная, что может легко шантажировать его тем, что я рассказала ей о докторе Дрейке — тех вещах, в которых он признался мне, моментах, когда он пытался… — она вздыхает и с трудом сглатывает. — В любом случае, это сработало. Не было никаких документов. Только соглашение в устной форме.

Я сжимаю рукой свой подбородок, чувствуя, будто в мою голову забивают гвозди. Такое ощущение, что меня просто ударили по голове сковородкой.

— Иисус…

— Не было никаких других доноров, мой шанс на выживание составлял меньше двух процентов. Он даже не сопротивлялся. Я могу только представить, о чем ты думаешь прямо сейчас, но если бы ты был мной, ты бы не пошел на этот риск, чтобы спасти свою собственную жизнь?

Вина. Это то, с чем живет Ари. Владея сердцем моей покойной жены, будучи причиной, по которой врач, проводивший незаконно операцию по трансплантации, впоследствии потерял свою медицинскую лицензию. Он должен был потерять ее в любом случае. Кусок дерьма. Интересно, разве можно выбирать между ответами на ее последний вопрос — жить или умереть? Я думаю, что большинство людей выбрали бы жить, независимо от того, какие могут быть последствия.

— Я понимаю, — говорю я ей. Я до сих пор не понимаю, почему Элли не сказала мне об этом. Я бы сказал ей не вмешиваться.

— Я не жду, что ты поймешь. Элли держала все это в секрете от тебя, и ты имеешь полное право злиться и убиваться, но клянусь тебе, что она скрывала это, потому что очень любила тебя.

Неважно, сколько раз она повторит это. Сам факт того, что между нами встал такой большой секрет, причиняет мне сильную боль.

— Мне нужна пауза. Иначе моя голова может взорваться в любую секунду, пытаясь переварить эту информацию.

Элли была сильной духом женщиной. Если она хотела чего-нибудь добиться, то добивалась этого, и никто не мог остановить ее. Поэтому я совсем не удивлен, что она пошла к заведующему отделением кардиохирургии и поставила свои условия. Только моя жена могла контролировать то, что произойдет с ее органами после того, как она умрет. Эта мысль вызывает гордую улыбку на моем лице. Я узнал так много неизвестных подробностей из жизни Элли за последние месяцы. Я знаю, что она хотела подарить Ари возможность жить. И она подарила.

— Мы должны присоединиться к столу. Иначе ужин остынет, — говорит Ари.

Я обнимаю ее и веду в столовую, отодвигая для нее стул.

— Я хочу сидеть рядом с Ари, — говорит Олив с придыханием, забегая в комнату. — А ты, папа, можешь сесть с другой стороны от Ари.

Все молча рассаживаются за столом, кроме ЭйДжея, неприлично громко жующего хлеб и неторопливо разглядывающего каждого из нас в течение нескольких секунд.

— Итак, — говорит он, указывая ножом для масла. — Вы двое знаете друг друга? — он указывает попеременно на Шарлотту и Ари. — Мир тесен, да?

Наступает идеальная тишина. О, Боже, ЭЙДЖЕЙ. Заткнись! Я мысленно кричу, пытаясь поймать его взгляд.

— Я бы не сказала, что мы знаем друг друга, — отвечает Ари. — Шарлотта просто прекрасный человек, который приносил мне цветы по праздникам.

— Ты знала, что Ари получила сердце Элли? — ЭйДжей задает вопрос Шарлотте, вопрос, который хотел задать я, но отложил на тот момент, когда все уже разойдутся.

— Вы дружили с Элли, верно? — Шарлотта спрашивает Ари, уходя от вопроса ЭйДжея.

— Мы просто работали вместе, но да, вы могли бы назвать нас друзьями.

Напряги свои мозги. Напряги свои мозги. Я знал всех друзей Элли. Всех, кроме Ари. Почему ты скрывала это от меня, Элли?

— И Элли обещала тебе свое сердце, когда умрет? — продолжает Шарлотта.

— Ну… — запинается Ари.

— Ах, — говорит Шарлотта. — Все понятно, Дон просто не хотел потерять тебя. Я полагала, что в этой халатности с документами было нечто большее, но не была уверена наверняка, — в ее словах нет ни капли грубости. Вместо этого, на ее губах небольшая ухмылка. — Этот человек был полным кретином по отношению ко мне и никогда ни во что меня не ставил, но что касается его пациентов — некоторых из его пациентов — он никогда не пропускал ни одной красивой девушки.

— Мне жаль, что тебе пришлось так узнать об этом, — осторожно произносит Ари.

— Это действительно уже не имеет значения, — говорит Шарлотта. — На самом деле я рада, что наконец-то узнала, что же произошло тогда.

— Ничего не произошло… — Ари уже на грани слез.

Шарлотта позволяет себе легкую улыбку, как будто благодарна ей за ответы:

— Спасибо.

Тишина накрывает весь стол, и дискомфорт возрастает в десять раз. Лана и Олив смотрят друг на друга с недоумением, а ЭйДжей с Лэнсом, вероятно, пытаются выяснить, какого черта все говорят о каком-то чуваке. Да уж, я не думал, что этот ужин приобретет такой оборот. Очевидно, мы забыли повод, по которому здесь все собрались, — день рождения Ланы.

— У нас есть именинница сегодня вечером, — говорю я. — Вот почему мы все здесь, так что давайте отложим все остальное в сторону, чтобы начать прекрасный праздник Ланы.

— Ты это начал, — говорит Олив, нахмурив нос и выпятив нижнюю губу.

Шарлотта фыркает и бормочет что-то себе под нос, наверно, опять с сарказмом.

— Итак, — говорит Ари, следуя моему примеру, — сколько тебе исполнилось сегодня, Лана?

Лана поднимает руку, вытянув все пять пальцев, затем еще одну с поднятыми только двумя пальцами, но ничего не говорит. Она расстроена. Лана всегда говорит, если что-то беспокоит ее.

— Милая, что случилось? — спрашивает ее Шарлотта.

— Папа плохой? — спрашивает она, ковыряя дырку в куске хлеба, который держит в руке.

И снова оглушающая тишина. Как правило, мы обычно осторожны относительно того, что говорим вслух, но некоторые вещи тяжело удержать в себе в гневе.

— Нет, Лана, твой папа не плохой, — Шарлотта закрывает глаза и сжимает пальцы вместе. Мое внимание привлекают ее руки, заметив красный лак на ногтях. Я никогда не видел, чтобы она делала маникюр до сегодняшнего дня. Она та девушка, кто всегда ходит только в джинсах и футболках. Я смотрю внимательно на ее лицо и замечаю, что она нанесла больше косметики, чем обычно. Она пытается произвести впечатление на этого засранца?

— Ты врешь? — спрашивает Лана.

— Вру ли я тебе? — задает тот же вопрос Шарлотта.

— Нет, — отвечает Лана.

— Я хочу, чтобы ты напомнила мне, что ты хотела на свой день рождения. Что ты просишь у меня с сентября? — спрашивает ее Шарлотта.

Широкая улыбка расцветает на губах Ланы, а мысли о ее хреновом отце сразу же испаряются.

— Эммм, велосипед? — визжит она.

— Лэнс, ты бы мог принести подарок Ланы?

Шарлотта попросила меня помочь ей с велосипедом, и я, естественно, сказал «да», но когда она больше не спрашивала меня об этом, я подумал, что она решила купить другой подарок. Теперь я понимаю, она просто попросила помочь надувного Лэнса. Чмо.

— Конечно, детка.

В его словарном запасе только одно это слово?

Лэнс встает, предварительно снова надув свои мышцы на груди, и стонет, когда отодвигает стул от стола. Он указывает пальцем на Лану и подмигивает:

— Подожди, сейчас ты все увидишь, маленькая девочка.

Совсем не страшно.

Лэнс проскальзывает за входную дверь и возвращается через минуту, неся бирюзовый велосипед с большой яркой розовой лентой на ручке. Лана издает визг, сравнимый с криком птеродактиля. Олив радостно смотрит на Лану, потому что я уже купил ей велосипед на день рождения, и теперь у этих двух девочек много планов на лето по катанию на велосипеде.

— Какой миленький велосипед, малыш, — говорит ЭйДжей своим басом. — И сколько же там разных скоростей у тебя на этой штуке?

Шарлотта заливается смехом, услышав ЭйДжея.

— Тебе нравится, дорогая?

— Безумно, мамочка! — напевает Лана. Она обнимает Шарлотту за талию, обернув крепко ручонками, и этот момент согревает мое сердце. — Спасибо, спасибо, спасибо! — Лана выпускает Шарлотту из своей хватки и идет к Лэнсу, позволяя ему тоже себя обнять. И это причиняет мне боль. Так не должно быть. Я ей не отец и не бойфренд ее матери, я всего лишь человек, с которым она живет сейчас. Но я люблю ее, несмотря ни на что.

— Олив, ты тоже должна поздравить Лану сейчас, — говорю я ей.

— Ура! — кричит Олив, пока бежит вприпрыжку вверх по лестнице. Я слышу, как она борется с пакетом в своей спальне, прежде чем возвращается в столовую.

— Что это? Что это? — спрашивает Лана радостно.

— Две рации! — сразу же выдает Олив, прежде чем Лана открывает подарок, но она, кажется, без ума от подарка. Они постоянно просили у меня их последние пару месяцев, поэтому я подумал, что это может быть хорошим подарком.

После открытия подарков, девочки уходят играть, а мы остаемся доедать остывший ужин. Все кажутся довольными на данный момент, поэтому я думаю, что оставшийся вечер пройдет спокойно.

Я доедаю первым, глядя на Шарлотту просто потому, что она сидит напротив меня. Я замечаю, что она смотрит на меня с небольшой, почти неузнаваемой ухмылкой. ЭйДжей, Ари и Лэнс заняты обсуждением цветов и магазина Ари, девочки в гостиной играют с рациями, а мы с Шарлоттой играем в гляделки.

— Я никогда не хотела причинить тебе еще больше боли, Хантер, — говорит она тихо. — Когда ты впервые сказал мне про Элли, ее полное имя, я сложила дважды два, но с тем количеством боли, которую увидела в твоих глазах, а ведь столько лет прошло, не видела смысла рассказывать тебе, кто мой бывший муж. Я не скрывала информацию по какой-либо другой причине, просто не хотела расстраивать тебя еще больше.

Я хочу наклониться к ней через весь стол и взять ее за руку, но это было бы неуместно сейчас. Я верю ей:

— Я знаю, — говорю ей.

— Этот город настолько маленький, трудно не встретить кого-то, с кем бы ты не был знаком в той или иной степени.

— О, — я смеюсь, — это уж точно.

Я встаю из-за стола и собираю как можно больше тарелок, которые смогу унести за раз. Шарлотта тут же встает с другой стороны стола, и мы встречаемся на кухне.

— Это все неправильно, — говорит она мне, когда мы оказываемся за стеной между кухней и столовой.

— Что именно?

— Весь этот вечер сегодня. Мне не нравится Лэнс, и думаю, что мне нужно подправить некоторые алгоритмы на моем сайте знакомств, потому что он свел нас вместе, — она выглядит несколько смущенно и смешно одновременно.

— Да, возможно, следует обдумать и кое-что исправить, — говорю я, положив руку на ее плечо. Шарлотта смотрит на мою руку, как будто это странно для меня — прикасаться к ней. Особенно учитывая наш нынешний статус.

— Неужели ваши отношения с Ари все еще в подвешенном состоянии? — спрашивает она.

Я закрываю ненадолго глаза, не зная, что ответить.

— Да, все сложно. Но у нее сердце Элли. Я влюблен в это сердце и не знаю, причастна ли к этому сама Ари, но не могу оттолкнуть ее, так как очень долго жил вдалеке от него.

Шарлотта кладет руки на мои бицепсы и смотрит на меня:

— Я понимаю, — говорит она, слегка прищуриваясь. — Я действительно, действительно понимаю.

— Понимаешь?

— Да, просто будь честен по отношению к своему сердцу тоже, Хант.