Голос сердца

ГЛАВА 21

Год спустя

— Если мне придется перетаскивать эти коробки еще раз… — в шутку угрожаю я.

Шарлотта просовывает руки под мою рубашку, приподнимая ее на спине, пока покрывает нежными поцелуями мой подбородок.

— Я тебя уже поблагодарила, — шепчет она напротив моих губ. — Чего еще ты от меня хочешь? — добавляет она с намеком.

Я подхватываю ее на руки и поднимаюсь по лестнице в мою… нашу спальню.

— Я уже говорил тебе, как сильно я тебя люблю? — спрашиваю я ее.

— Только двадцать раз за последние два часа, — отвечает она с кривой усмешкой. — Но если ты хочешь еще и показать мне это, то у нас есть на все про все только час до того, как девочки вернутся из школы.

Я сдергиваю простыни с кровати и стягиваю рубашку через голову.

— Тогда не трать время попусту, — говорю я с низким рыком.

Она прыгает назад в центр кровати, сбрасывая с себя рубашку, брюки и все остальное под ними. Я поднимаюсь по ней и опускаю свое тело поверх нее, впитывая ее тепло, позволяя ему успокоить мои ноющие мышцы.

Мгновение я смотрю в глаза Шарлотты, убирая волосы с ее лица.

— Ты знаешь, насколько нам повезло?

— Наши сумасшедше закрученные жизни привели нас сюда, так что да, — негромко смеется она.

Мой разум проясняется, когда я сосредотачиваюсь на Шарлотте: ее сердцебиении, ее дыхании, ее коже напротив моей, страсти, которую я испытываю только к ней. Я сдерживал себя от этих чувств, но с поддержкой Ари я, наконец, отпустил свою настороженность. Теперь в моей жизни и моем сердце появилось место для страсти, второй шанс для любви — это место, которое мы с Шарлоттой познаем вместе, открываем что-то новое друг к другу, как в первую любовь. Конечно, наша первая любовь не может быть заменена, но она часть того, кем мы оба являемся, и она косвенно сыграла определенную роль в нашем сближении, давая нам обоим, как дар, второй шанс на вечность. Второй шанс — не значит заменить воспоминания, любовь или прошлое. Это повод двигаться дальше и строить новую жизнь вместе, как семья, позволяя нашей взаимной любви исцелить наши разбитые сердца.

Я наблюдаю за эмоциями на лице Шарлотты, во время того, как мы движемся в горячем ритме. Она впивается кончиками пальцев мне в спину и прижимается губами к моей шее, приглушая мягкие стоны, рвущиеся из горла.

— Не останавливайся, — хнычет она.

Ее слова заставляют меня двигаться жестче, отчего ее пальцы еще глубже впиваются в мою кожу, причиняя мне сладкую боль.

— Вот так? — рычу я, дразня ее.

Она пытается ответить, но ее дыхание становится слишком быстрым и громким, чтобы сказать что-нибудь вразумительное. Я прижимаю ее крепче к себе, чувствуя насколько скользкими стали наши тела. Напряжение нарастает, наши мышцы натянуты до предела, а потом она замирает. Я присоединяюсь к ней, словно падая вниз в мир, наполненный светом и счастьем, который я уже и не надеялся найти.

Разжав наши сцепленные вместе руки, я падаю рядом с ней, пытаясь восстановить дыхание.

— Ты готова к завтрашнему дню? — спрашиваю я, обнимая ее за шею.

— Завтра — это просто еще один день, — говорит она. — У меня уже есть все, что я хочу.

Я прижимаюсь губами к ее лбу.

— Наши маленькие девочки наконец-то станут сестрами, — добавляю я.

— И они будут иметь все, что только захотят, — говорит Шарлотта с великолепной довольной улыбкой.

Звонит мой телефон, я нажимаю «ответить» м прижимаю его к уху, готовясь услышать ворчание ЭйДжея:

— Чувак, я даже наполовину не продвинулся в работе. Так что тащи свою задницу сюда.

— Сейчас, сейчас, — стону я.

— Ты это уже сделал, — бормочет Шарлотта, тихонько хихикая.

— Ты ублюдок, — говорит ЭйДжей. — Ты сейчас нежишься в постели, не так ли?

— Хм, — смеюсь я.

— Через два дня вы отправитесь в свой гребаный медовый месяц. Разве ты не можешь держать его в штанах до тех пор?

— Я бы хотел ответить утвердительно, но я еще наверстываю потерянное время после пятилетнего добровольного воздержания.

Проведя рукой по моим волосам и поцеловав меня в висок, Шарлотта вылезает из постели. Расслабленно развалившись, я наблюдаю за ней, в то время как ЭйДжей продолжает нести чушь мне в ухо. Сияние ее обнаженного тела на солнце вырубает все способности моего мозга. Я понятия не имею, о чем там говорит ЭйДжей… не говоря уже о том, чтобы встать, одеться и проехать два километра до работы.

— Хантер! — орет ЭйДжей, пытаясь вернуть мое внимание. Игнорируя его, я сбрасываю звонок и швыряю телефон в изножье кровати.

— Ужин будет готов, когда ты вернешься домой, — говорит Шарлотта, натягивая рубашку через голову.

— Слава Богу, мой план сработал, — говорю я. — Ужин на столе, ожидающий меня в моем собственном доме.

Шарлотта бросает подушку мне в лицо и натягивает свои джинсы:

— У меня все еще есть пятнадцать часов, чтобы навсегда изменить свое мнение насчет этого.

— Без разницы, — говорю я, ухмыляясь, как дурак.

Она прыгает обратно на кровать и страстно целует, прежде чем покинуть меня, задыхающегося и голого среди смятых простыней.

ЭйДжей следует за мной домой после уборки стройплощадки, и я не уверен, зачем. Я не приглашал его. Может, он что-то забыл в моей машине? Я выхожу и жду, пока он выйдет из своего грузовика. Но пока жду, чтобы спросить его, что ему надо, вижу подъезжающий автомобиль родителей.

ЭйДжей наконец открывает дверь с улыбочкой.

— Сюрприз!

— Сюрприз для чего? Что, черт возьми, происходит?

— Я не знаю, — говорит он, пожимая плечами. — Шарлотта хотела собрать всю семью на сегодняшний ужин. Не что-то типа репетиции, а просто хороший ужин.

Мама выходит из машины со сложенными на груди руками и взглядом, который я не видел на ее лице несколько лет. Потом она бежит по дорожке, обхватывает мое лицо ладонями и притягивает мою голову вниз для поцелуя. Слегка отклонившись назад, она смотрит мне в глаза, но ничего не говорит в течение долгого времени.

— Почему ты смотришь на меня так? — спрашиваю я ее.

— Во-первых, кто планирует свадьбу за три дня? — спрашивает она.

— Два человека, которые уже были женаты? — отвечаю я сквозь смех.

— Во-вторых, послушай меня… — начинает она своим назидательным материнским тоном. — Я могу сказать это, потому что я — твоя мать, и неважно, сколько тебе лет... — она замолкает на мгновение, а затем ее лицо озаряет такая широкая улыбка. — Я так горжусь тобой, Хантер. Так чертовски горжусь тобой.

Мне не нужно спрашивать, что она подразумевает под этим. Я знаю, через что я провел свою семью за последние шесть лет. Они столько пережили в те дни — и хорошего, и плохого. Я орал на них. Я просил их уйти. Я умолял их позволить мне умереть. Тем не менее, они все равно оставались на моей стороне с пониманием и терпением. Все они помогли мне вырастить Оливию, находясь достаточно далеко, чтобы не стоять у меня над душой. На протяжении последних нескольких лет мама терпеливо поясняла мне, что я еще слишком молод, чтобы ставить на своей личной жизни крест. Теперь я понимаю, что есть жизнь после смерти, и это нормально. Я отмахивался от ее комментариев и советов, думая, что никогда не смогу смириться с тем, чего она хотела для меня. Оказывается, она была права.

Она прижимает пальцы к моей груди, в месте, где бьется сердце.

— Оно твое. Это важно, так было всегда, и я так рада, что ты верен именно ему сейчас. Элли гордилась бы тобой, Хантер. Я уверена в этом.

Я решаю не отвечать ей словами, а просто притягиваю в свои объятия.

— Я люблю тебя, мам. Спасибо, что ты всегда рядом со мной, когда я нуждаюсь в тебе. Даже в те времена, когда я не знал, насколько сильно ты мне была нужна.

Она обхватывает мое лицо и целует в щеку, тихо всхлипывая. Взяв меня за руку, мы направляемся в дом и обнаруживаем там Олив, носящуюся по комнатам, как маленький сумасшедший возбужденный человечек. Она обретет завтра сестренку и собирается надеть красивое платье — это все, что ей нужно для полного счастья.

— Бабуль, хочешь познакомиться с моей новой сестричкой? — говорит Олив.

— Я уверена, что мы уже встречались, глупышка, — говорит мама.

— А знаешь, что еще? — продолжает Олив. — Завтра я собираюсь воспользоваться своим волшебным ключом.

Мама вопросительно смотрит на меня, а я не могу вспомнить, говорил ли я ей когда-либо про этот ключ, что дала Ари.

— Да неужели? — говорит мама.

— Да, увидишь, — отвечает Олив с улыбкой.

— Что за ключ? — спрашивает меня мама.

— Увидишь, — повторяю я вслед за Олив, подмигивая ей.

Мама закатывает глаза и уходит на кухню, чтобы помочь Шарлотте. Папа и ЭйДжей сидят на диване, болтая о сегодняшней стройке, когда Тори заходит в дом. ЭйДжей вскакивает и через секунду оказывается возле нее, провожая свою очень беременную жену и помогая устроиться на диване.

— Две свадьбы и малыш всего за год, — восклицает папа с гордым блеском в глазах. — Род Коул продолжается. Замечательный год.

На протяжении всего вечера в счастливой атмосфере в окружении своей семьи, я, определенно, замечаю изменения в поведении моих родных. Возможно, я был раньше слишком закрыт или просто не обращал на это должного внимания. В любом случае, море любви в этой столовой и знание того, что завтра последняя часть моей разрушенной жизни снова станет цельной, возможно, по-другому, с некоторыми трещинками, но все же цельной, приносит мне чувство умиротворения. Весь вечер мама смотрит на меня с тем сияющим блеском в глазах. Думаю, что, увидев меня наконец-то счастливым снова, она перестанет переживать, как раньше.

Облокотившись на стол, она пристально смотрит на меня. Я не спрашиваю ее, почему, но улыбаюсь в ответ открытой сердечной улыбкой. Слезы счастья выступают в ее глазах, и она поднимает их к потолку, молча благодаря тех, кто находится там, наверху.

Так как мы завтра должны будем рано вставать, вскоре после ужина все расходятся. Девочки спят в своей новой двухъярусной кровати, а мы с Шарлоттой устраиваемся на диване перед телевизором.

— Я никогда не думала, что смогу найти что-то настолько правильное, — говорит она, опуская голову мне на грудь.

Мой взгляд падает на фотографию Элли, висящую на стене, и я чувствую умиротворение. Сердце бьется немного сильнее, и я молча благодарю ее за то, что она наблюдает за нами, следя за тем, чтобы в тени ее жизни я был счастлив.

— А я никогда не думал, что есть что-то, что может заставить меня чувствовать снова, — шепчу я у ее ушка, нежно целуя. — Но я ошибался.

Несмотря на то, что нам неплохо было бы хорошенько выспаться ночью, мы с Шарлоттой просыпаемся на диване в объятиях друг друга, когда солнечные лучи уже пробиваются сквозь кроны деревьев. Большинство людей проводят ночь до своей свадьбы вдали друг от друга, но я думаю, что мы с Шарлоттой и так уже провели много времени порознь, поэтому в нашем случае чувствуется абсолютно правильным проснуться так, как сегодня.

Утро уже давно наступило. Я стою в центре гостиной и наблюдаю, как женщины моей жизни бегают вокруг, пытаясь удостовериться, что выглядят идеально в этот день. Я знаю, что мне хватит и двадцати минут, чтобы одеться, так что в данный момент я просто наблюдаю за ажиотажем вокруг меня. До тех пор, пока ЭйДжей не входит в эту дверь. Он прямо сияет с бутылкой «Джека» в руке.

— Всего по одному глотку, раз мне не дали возможности устроить тебе потрясный мальчишник. Он успокоит твои нервы.

— А я и не нервничаю.

— Ну, ладно, тогда просто так выпей, — говорит он, пихая бутылку мне в грудь.

— Ты, как предполагается, должен быть моим шафером, а не говнюком, спаивающим меня, — смеюсь я.

— Чувак, я мастер быть и тем, и другим, — в этом весь он. Наконец-то мы пришли к согласию.

Несмотря на то, что для Шарлотты было нормальным спать рядом со мной вчера вечером, видеть ее сегодня до церемонии для нее было плохой приметой, поэтому мы с ЭйДжеем забираем девчонок и направляемся в сады.

— Встретимся там, — выглядывая из-за угла, говорит Шарлотта и посылает мне воздушный поцелуй.

— Без разницы, — подмигивая, отвечаю я.

Сквозь смех, разносящийся по прихожей, я слышу голос мамы, зовущей Шарлотту, чтобы помочь ей закончить приготовления.

— Готовы, леди? — спрашивает ЭйДжей девочек, одетых в белые платья длиной до колен, их волосы украшены цветами.

Они кружатся вокруг себя, их платья взлетают высоко, и исходящая от них фонтанирующая взволнованность — это то, что я всегда буду помнить о сегодняшнем дне.

Всю дорогу до садов мы веселимся, а подъехав на стоянку, обнаруживаем, что она почти пуста, за исключением одной машины. Прям, как я люблю.

Мы с ЭйДжеем и девочками спускаемся вниз по ступенькам, направляясь к нашему дереву. Олив бежит впереди и обнимает ствол.

— Доброе утро, мамочка, — она прикладывает ладошку ко рту, а затем прижимает ее к коре дерева. — Папа наконец-то счастлив, и это лучший день в моей жизни. Спасибо, что присматривала за ним.

От ее слов моя грудь сжимается, я делаю глубокий вдох и смотрю в ясное голубое небо, повторяя про себя слова Оливии, только уже от себя.

Мы продолжаем идти вниз по незнакомой тропинке. Она не очень хорошо заметна и выглядит нехоженой, но мне сказали, что она приведет нас к тому месту, где Оливия сможет использовать свой ключ. Отец Ари поделился со мной большим секретом — о том, что находится по другую сторону закрытой двери — и именно там мы с Шарлоттой должны начать нашу совместную жизнь. Поэтому мы сейчас этим и занимаемся.

Тропинка заканчивается, и мы приближаемся к закрытой деревянной двери между плотно посаженных деревьев. Это не похоже ни на что, что я когда-либо видел прежде, и это потрясающе.

— Давай, Олив. Я знаю, что ты ждала этого.

Олив вытаскивает ключ из своего маленького белого клатча, который Шарлотта купила ей, и медленно вставляет его в потускневший замок. Дверь открывается с громким скрипом, и мы оказываемся в большом огороженном саду, полном синих жасминов и белых гортензий, с небольшой узкой мощеной дорожкой по центру, ведущей к белой беседке. На ней мы видим табличку с надписью «Таинственный сад Оливии». Наблюдая за выражением лица Олив, мне хочется, чтобы Ари увидела эту благодарность за ее самый невероятный подарок, который она могла бы подарить. Олив кружится вокруг, заглядывая в каждый уголок, а потом ложится на клумбу цветов.

— Кажется, мама здесь, повсюду, — говорит она. — Это самое удивительное место, наверно, как на небе.

Я ложусь рядом с ней, притягивая ее к себе.

— Она всегда рядом с тобой, Олив. Она всегда с нами.

Мы в парадной одежде и лежим на земле, и это кажется настолько правильным, как никогда.

Нет, стоп. Теперь ничего и никогда не будет чувствоваться настолько правильным. Рядом со мной ложится Шарлотта в своем прекрасном платье, а потом к нам присоединяется и Лана. Со стороны мы выглядим нелепо, но сейчас, глядя в небо, я знаю, что Элли и Ари наблюдают за нами. Полагаю, что они все это и спланировали.

— Должен ли я просто объявить вас мужем и женой? — спрашивает отец Ари, входя через ворота. Когда чуть больше трех дней назад я сказал ему, что мы с Шарлоттой решили пожениться, он просил меня дать ему два месяца и сообщил, что проводит церемонии бракосочетания. Я не знаю, зачем ему понадобилось столько времени, но сад точно нельзя было сделать за один день.

— Пожалуйста, — отвечает Шарлотта, поворачиваясь ко мне, и прижимается своим носом к моему. Цветы, окружающие нас, отражаются в ее мерцающих глазах и блеске губ. Я влюблен в эту женщину. Я люблю ее до безумия, и это так здорово — это ощущение совершенного и цельного.

Отец Ари произносит несколько фраз перед тем, как вступит в силу наш брак и соединится наша новая семья.

Никогда за миллион лет я не мог бы предположить, что моя жизнь повернется в таком направлении, — что я буду с кем-то еще, кроме Элли, и буду лежать на лугу среди голубого жасмина, вступая в новую жизнь с Шарлоттой.

Жизнь подобна сердцевине распускающегося цветка, где каждый лепесток, постепенно приподнимаясь, обнажает наши сердца и души по мере того, как она кружит нас. Я не могу изменить этого и не могу остановить, но могу смотреть и восхищаться этим. Определенно, я выбрал наименее проторенный путь, и, мой Бог, он оказался особенным.

Роберт Фрост, ты прекрасный человек.