Гора сокровищ

Глава вторая. Ночной гость

Как только выбрали место и разбили палатку, Ромас с Йонасом улизнули на рыбалку. Йонас запасся червями еще дома, и сейчас они очень пригодились: на берегу сколько ни рой — ни одного не найдешь. Мальчики зашли по колено в озеро и забросили удочки неподалеку от зарослей рогоза. Поплавок Ромаса сразу же погрузился в воду. Первым попался ерш, вскоре клюнул второй, сверкнул в воздухе третий. Йонас от досады прикусил губу.

— Ты попробуй поглубже зайти, — посоветовал Ромас.

— Без советчиков обойдемся, — отрезал Йонас, считавший себя рыболовом получше Ромаса.

— Ну что ж, тогда извини. — Ромас снова подсек леску и вытащил серебристую плотву.

Йонас еще больше помрачнел: он не привык, чтобы его обгоняли — и, главное, кто, Ромас!

— Прости, — насмешливо произнес Ромас, швыряя в корзину юркую красноперку.

Это «прости» повторялось снова и снова. Йонас злился, не знал, что придумать. И его поплавок временами скрывался в глубине, но едва он дергал леску, рыба срывалась. Что за наваждение! Мальчик поднял удочку, осмотрел крючок — так и есть, сломан. Прицепил новый, насадил большого розового червяка, миг — и на берегу уже трепыхался красавец ерш. Следом клюнула красноперка величиной с ладонь…

— Вот это да! — восхищенно произнес Ромас.

— Прости, я не виноват! — передразнил его Йонас.

Как назло, у Ромаса перестало клевать, зато Йонас не успевал вытаскивать ершей, плотвичек. Над озером раздавались радостные возгласы:

— Прости!.. Извини!..

Зигмас тоже притащил удочку. Понаблюдав, как они рыбачат, поддразнивая друг друга, он сказал:

— И мне охота с вами, только вот как это червяка привязывают?

Ромас показал, где лучше встать, насадил Зигмасу наживку, и тот забросил удочку. Он терпеливо стоял в воде, уперев конец удилища в живот, но рыба не клевала. Тогда Зигмас положил удочку плашмя на воду.

— Пусть сама собой ловится, чего ее держать, даром мучиться.

— Это не дело, только всю рыбу нам распугаешь, — напустился на него Йонас. — Ступай-ка лучше отсюда.

Вдруг поплавок качающейся на волнах удочки нырнул, затем снова всплыл и запрыгал по воде.

— Ого-го!.. — взвизгнул Зигмас.

— Подсекай!.. Тащи!.. — одновременно закричали Ромас и Йонас.

Зигмас изо всех сил потянул на себя удилище. В воздухе мелькнуло что-то черное, длинное — сорвавшись с крючка, оно упало прямо Зигмасу под ноги.

— Змея, змея! — испуганно заорал горе-рыбак и, бросив удочку, кинулся наутек.

Тем временем выброшенный на берег угорь, извиваясь, полз к воде. Оставалось совсем немного, но тут подскочили Йонас и Ромас, отшвырнули его назад, а потом подняли и понесли к палатке.

— О-о, да это anquilla, anquilla, — видимо понаслушавшись разговоров отца-биолога, произнес по-латыни Костас.

Угорь был длинный, около полуметра. Темный, блестящий и скользкий, он извивался, норовя ускользнуть.

— Представляете, человек впервые взял в руки удочку, — удивлялся Ромас. — Не знал даже, как червяка «привязать». Именно таким и везет, прямо зло берет.

— А Зигмас где же? — огляделся по сторонам Йонас.

Тот стоял поодаль, за кустом. Узнав от ребят, что это не змея, а угорь и что не всякому удается его поймать, Зигмас загордился.

Рыбы наловили вдоволь, и все дружно принялись ее чистить. Потом разбрелись по лесу и стали собирать валежник для костра. А Ромас даже вырвал с корнем трухлявый пень и притащил его к палатке.

На полянке горел костер, из которого с треском взлетали вверх снопы искр. По обе стороны костра были воткнуты две рогулины, через них перекинута жердь, а на ней висел котелок. Языки пламени лизали его бока, и он, совсем недавно еще такой новенький и блестящий, на глазах покрывался копотью.

Туристы уселись вокруг костра. Ромас с Зигмасом подбрасывали в огонь хворост, Йонас, признанный кулинар, сгребал деревянной ложкой пену, и только один Костас ничего не делал. Он сидел на земле, прислонившись спиной к пеньку, и о чем-то мечтал. В котелке, где варилась уха, забулькало. Предусмотрительный Йонас не забыл взять с собой картошку, перец, лавровый лист, и теперь от котла исходил такой аромат, что у ребят слюнки потекли — ждать становилось все труднее. Но Йонас продолжал не спеша снимать пену, снова и снова пробовал суп, а потом, причмокнув, преспокойно усаживался в сторонке. Терпение у Зигмаса лопнуло:

— Да уже готово давно! Дашь ты нам наконец поесть или нет?

— Йонас, сжалься, ради бога, — пытался разжалобить друга Ромас. — Кишки марш играют.

Повар невозмутимо продолжал сидеть на месте, скрестив по-турецки ноги.

Когда он наконец торжественно снял с огня котелок, изголодавшиеся ребята с облегчением вздохнули.

Некоторое время слышен был только дробный перестук ложек.

— В жизни такой ухи не пробовал, — признался Ромас и подлил себе еще полмиски. — Правда, мама иногда что-то варит из рыбы, но я не ем.

— На костре варить — совсем другое дело. К тому же и готовить нужно по всем правилам! — хвастливо сказал Йонас. — Меня Юргис, отчим мой, научил. В воскресенье мы с ним на речку ходим, а потом уху варим. Только не на кухне, а во дворе, у нас и треножник есть и дрова березовые припасены. А запах!.. Со всего квартала кошки сбегаются.

Над лесом, над озером медленно сгущались сумерки. Верхушки сосен по ту сторону озера ненадолго заполыхали в отблесках вечерней зари и снова потемнели. Надвигалась летняя ночь — короткая, теплая. Вокруг стояла звенящая тишина, нарушаемая только стрекотанием кузнечиков. Где-то в деревне залаяла собака, затем снова наступило безмолвие.

— Глядите, глядите, что с озером! — закричал вдруг Йонас.

Ребята оглянулись и застыли в изумлении. Через озеро, по его середине, пролегла длинная светящаяся дорожка. Казалось, кто-то протянул по темной водной глади серебряную ленту, да так и оставил. Она сверкала, переливалась, светилась тысячами маленьких искр, а ввысь, к самому небу, поднимались снопы света, которые тоже мерцали, шевелились, словно неведомые живые существа.

Позабыв обо всем на свете, ребята притихли и во все глаза смотрели на невиданное зрелище. Сверху, из-за зубчатых верхушек сосен, растущих на склонах холмов, на них глядела круглая восковая луна.

Потрескивал хворост в костре, по-прежнему не слышно было ни звука. Вдруг тишину нарушил какой-то шорох. Ребята затаили дыхание. Кто это? Хорошо, если зверь, а вдруг злоумышленник? Йонас схватил корявую сосновую ветку, Ромас поспешно вытащил охотничий нож, Зигмас подбросил хворосту в огонь и, не найдя ничего подходящего, поднял с земли черпак, которым недавно разливал уху. Даже Костас как-то весь подобрался, будто готовился вступить в схватку.

Таинственные шорохи смолкли, и на освещенную поляну вышел из-за кустов мужчина, уже в годах, облысевший, светлобородый, с туго набитым рюкзаком за плечами.

— Добрый вечер, товарищи туристы, а может, и доброй ночи, — весело обратился он к друзьям и сбросил рюкзак, который с глухим стуком шлепнулся о землю. — Видать, нагнал на вас страху: вот как вооружились.

— А чего нам бояться, — произнес Ромас, пряча нож.

— Ну конечно, такие мужчины — как на подбор, — улыбнулся незнакомец. — Я вот приметил огонек и решил свернуть с дороги. Погляжу, думаю, что там за люди. Поутру неподалеку проходил — вроде не было здесь никого.

— Мы тут совсем недавно.

— Сам теперь вижу.

— Вы куда направляетесь? — полюбопытствовал Зигмас.

— Я-то? Где уж мне о дальних странствиях думать, годы не те. Хотя, по правде говоря, я путешествую, и притом не один, а с компанией. Мы в прошлое путешествуем.

— Да ну-у?! — скептически протянул Зигмас. — Неужели правда?

— Конечно! Путешествуем в тринадцатый, четырнадцатый века, иногда в девятый-десятый, а порой и до глубокой древности добираемся. Раскопки ведем на кургане.

— Городище раскапываете? — оживился Костас.

— Ну да. Его еще Горой сокровищ называют, потому что местные жители часто находят там разные старинные вещи, даже сокровища.

— А где она, эта гора?

— По ту сторону озера. Давайте познакомимся: зовут меня Пра́нас Калпо́кас. Сам я археолог, в музее работаю, а помогают мне школьники, такие ребята, как вы, может, чуть помоложе — семиклассники, восьмиклассники — словом, все члены исторического кружка.

— А можно нам посмотреть? — попросил Костас.

— Что за вопрос! Если интересно — милости просим. Переправитесь через озеро, заберетесь на кручу и сразу же увидите городище — вершина его как ножом срезана. Кстати, его и отсюда видно — в ясную погоду.

— Завтра же поплывем к вам, — обрадовался Костас. — Махнем, ребята, а?

Но ребята не проронили ни слова. На завтра у них были совсем другие планы: прежде всего хорошенько выспаться, потом ознакомиться с окрестностями, поплавать, подыскать место для рыбалки… да мало ли чего!

— Дались тебе эти раскопки! — пренебрежительно махнул рукой Зигмас. — Копают, ну и на здоровье! Думаешь, они что-нибудь ценное находят? Так, черепки всякие… В музеях навалом таких.

— Не скрою, черепков мы обнаружили немало, — сдержанно сказал археолог. — Они о многом могут рассказать. Но мы нашли и кое-что поценнее: нам удалось обнаружить клад.

— Кла-ад?.. — изумленно протянули ребята.

— Ну да, самый настоящий.

— Мешок с деньгами?

— Нет, наша находка дороже денег: два бронзовых браслета удивительной работы, три серебряные броши и самое ценное наше приобретение — сплетенное из трех серебряных колец ожерелье. Инкрустировано оно стеклышками и расписано орнаментом в виде причудливых таинственных знаков. Трудно пока сказать что-нибудь определенное: может, это какие-то родовые знаки, однако не исключено, что мы имеем дело с образцами письменности наших предков.

— Вот видите! — воскликнул Костас. — Ну что, Ромас, поплыли к ним?

— Ладно, будь по-твоему, — буркнул Ромас.

— Клад — это другое дело. Пожалуй, стоит взглянуть. А эти броши и ожерелье в самом деле из чистого серебра? — спросил Зигмас.

— По-моему, из настоящего. Разумеется, рано загадывать наперед, нужно подождать, что скажут химики. Но не это главное. Меня больше всего волнует тайна таинственных знаков. Они иногда встречаются на валунах, а вот на украшениях обнаружены впервые. В первый раз, понимаете, в пер-вый!

— А что из себя представляет это ожерелье?

Археолог вытащил ножичек, срезал с растущей рядом ивы веточку и обвил ее вокруг шеи.

— Вот вам и ожерелье, только оно состоит из трех таких прутиков. Концы его сплющены, и на них нарисованы какие-то странные знаки и вкраплены бирюзовые глазки.

— А камни в ожерелье драгоценные? — спросил Зигмас.

— Похоже, обыкновенное стекло. Но ведь в те времена и стекло было очень дорогое, чего доброго, не дешевле нынешних драгоценных камней. К тому же в Литве очень редко находят стеклянные вещи. Как они попали сюда? Что за мастера их сделали? Словом, тут много загадочного. Нашли мы клад не в месте захоронения, или могильнике, как мы его называем, а в склоне городища. Кто его знает, как он туда попал: может, во время опасности его вынули из могильника и перезакопали в другом месте, да так и забыли… А может… Нет-нет, ребята, не буду загадывать наперед. Это пока тайна… Сначала нужно изучить местность, городище, а уж потом делать выводы.

Археолог задумался.

— Ну, я, пожалуй, пойду. Мне еще через озеро переправляться… — Он поднялся и втянул ноздрями воздух. — Чем это у вас пахнет?

— Уху варили, — ответил Йонас. — Может, угоститесь, там еще осталось.

— С удовольствием, а то у меня сегодня росинки маковой во рту не было. Ребятишкам-то своим колбасы накупил полный мешок, а сам так и не собрался перекусить.

Зигмас подкинул в костер охапку хвороста. Йонас снова подвесил над огнем котелок. Когда уха закипела, он налил гостю полную миску.

Новый знакомый с аппетитом ел суп и нахваливал:

— Вкусно-то как! Сразу видно, повара отменные, да и рыбаки что надо…

— Мы еще только попытали счастья, — заважничал Йонас. — На хорошее место не напали, а уж как найдем…

— Чем ловите? Говорят, хороший рыбак и дверной ручкой обходится.

— Удочкой, чем же еще. Мы ведь не браконьеры.

— Ребята, а где же серебряная полоса? Исчезла, — огорченно произнес Зигмас.

Все поглядели на озеро. И в самом деле, уже не было ни сверкающей дорожки, ни светящихся столбов. Перед ними расстилалась черная водная гладь.

Гость отложил в сторону ложку.

— О какой полосе вы говорите, ребята?

Ромас рассказал ученому, что им посчастливилось увидеть перед его приходом.

— Вам повезло. Об этой сверкающей ленте и я слышал, а вот видеть ее не приходилось. Говорят, она только на Балтуо́нисе бывает, да и то редко — раз в год.

— Так это озеро Балтуонис? — спросил Ромас.

— Ну да, а за ним к северу еще два из группы Белых озер — Ба́лтис и Балту́кас, чуть в стороне — Балкши́с. Все они, как вы, наверное, уже знаете, называются Белыми озерами. Я здесь каждую тропинку, каждый пригорок, лесок и дом знаю. Это я потом археологией увлекся, а в свое время интересовался фольклором: собирал сказки, загадки разные, легенды, предания. Они сложены чуть ли не о каждом холме, озере и даже островке. Помнится, когда-то записал я и предание об этом озере. Жил на его берегу молодой рыбак, по имени Балтуонис. И вот однажды русалки заманили его на сверкающую в лунном свете дорожку и утащили на дно. С тех пор и зовется озеро его именем.

Гость поднялся и стал прощаться:

— Загостился я тут у вас, а дело к полуночи. Спасибо, ребятки, за уху.

— Как же вы на тот берег попадете? — полюбопытствовал Йонас. — Пешком вокруг пойдете?

— Зачем же… Я свой транспорт в камышах спрятал.

В прибрежных зарослях и впрямь покачивалась искусно замаскированная лодка. Послышался всплеск весел — черный силуэт начал удаляться от берега.

— Не забудьте вырыть погребок на берегу, — донеслось до мальчиков, — иначе вся еда испортится!

— Вы-ко-па-ем!.. — хором пообещали они.

Лодка растворилась в темноте, и подростки вернулись к палатке.