Гора сокровищ

Глава седьмая. Как Юргис Гогялис проучил своих дружков

Тем временем возле палатки творились еще более странные вещи. Не успел Зигмас скрыться в лесу, как оттуда на прогалину вышли Гогялис и Лайма. Оказывается, парень, прихватив учебник по алгебре и тетрадку, зашел за девочкой и попросил отвести его к палатке. Задачки он так и не решил, а переэкзаменовка была на носу. Юргис, конечно, и сам без труда нашел бы палатку на берегу, но велико было желание еще раз увидеть «черноглазого бесенка», как он про себя называл Лайму. Девочка догадывалась об этом, и хотя Гоголь-Моголь совсем не интересовал ее, было приятно чувствовать свою власть над увальнем, которого все побаивались. У Лаймы же был свой интерес: ей хотелось увидеть Ромаса, вот почему она охотно вызвалась проводить Гогялиса. Они подошли к Костасу. Тот сидел верхом на поваленном трухлявом дереве и что-то разглядывал.

— Вот, принес, — протянул ему учебник с тетрадкой Юргис, а сам уселся на траве.

Костас кивнул, потом увидел Лайму и смутился. Позабыв про жучков-короедов и про все на свете, он загляделся на нее через толстые стекла своих очков.

— Вот, говорю, — ткнул верзила пальцем в учебник.

— Что вот? — не понял Костас.

— Решить нужно.

— А-а, — протянул Костас.

Рядом стояла Лайма, и ему вовсе не хотелось заниматься какими-то задачками.

— Ладно, отметь, где надо, и оставь. Потом решу или завтра.

— Завтра? Ну уж нет, — не согласился Юргис Гогялис. — Завтра я с отцом сено косить иду.

— Костукас, ну будь добр, реши ему эти задачки, — попросила девочка.

Ласковое обращение «Костукас» окончательно обезоружило Мудреца. Взяв учебник, он скрылся за палаткой. Следом за ним отправился и Гогялис.

Йонас захлопнул книжку, поднялся и, подойдя к гостье, спросил равнодушно:

— Что там Юргита поделывает?

— У нее тетя заболела, Юрга навестить ее сегодня собиралась.

— Жаль, — уселся он рядом, — придумали бы что-нибудь.

— Она после обеда обещала вернуться.

— Эй, Ромас! Лайма пришла! — позвал Йонас приятеля, который притворился, что погружен в чтение.

— A-а, я и не заметил, — поднял Ромас голову.

Девочка прикусила губу. «Ведь видел, видел, а теперь притворяется! Ладно, ты у меня еще по-другому заговоришь, задавака несчастный…»

— Лайма, как ты думаешь, кто мог нашу палатку повалить? — спросил Йонас и рассказал, что кто-то уже второй раз устраивает погром в их лагере.

— В самом деле не знаешь? — недоверчиво переспросил Ромас, поднимаясь.

— Гоголь-Моголь, иди сюда! — громко позвала девочка.

Из-за палатки появился Гогялис, и Лайма рассказала ему о происшествии.

Юргис внимательно выслушал ее, помрачнел и, буркнув «я сейчас», размашистой походкой зашагал по тропинке в лес.

Парень долго не возвращался. Костас решал задачу, Ромас, поджав под себя ноги, читал книгу, а Йонас развлекал девочку какой-то детективной историей; та вскрикивала и звонко смеялась, сама не зная чему. Йонас, конечно, парень ничего, но почему этот Ромас… Уткнулся в свою книжку и даже не глянет в ее сторону… Лайма не привыкла к такому обхождению. Где бы она ни появлялась, мальчики тут же обращали на нее внимание. Об одноклассниках и говорить нечего — многие были в нее просто влюблены.

Круглый год ребята из окрестных деревень жили в городке, в школе-интернате, возвращаясь домой только на праздники и во время каникул. Там, в классах и коридорах школы, в старом парке среди дубов и каштановых деревьев, не раз вспыхивала любовь, от которой спустя некоторое время не оставалось и следа.

У Лаймы было много поклонников, но ни с кем из них она не дружила. Однако красивой девочке было приятно постоянно находиться в центре внимания мальчиков. Не раз во время каникул кое-кто из таких воздыхателей, возвращаясь из лесу, якобы случайно забредал к ней во двор, и тогда Лайма гостеприимно приглашала в дом «заблудившегося гостя» и так же любезно его выпроваживала. А потом оставшись одна, хохотала от души.

Теперь же девочке было не по себе.

Ромас лениво потянулся:

— Я на озеро пошел.

Он вытащил из-под куста жестянку с червями, принес удочку.

— Ступай и ты, Йонас, а я Гогялиса подожду, — сказала Лайма.

Йонас растерялся. Договорились пойти на рыбалку, но как оставить гостью одну? Не понимает Ромас, что ли? Он потянул девочку за руку:

— Пошли с нами. На берегу посидишь, рыбу покараулишь. Посмотришь, как мы ловим.

— Ладно, — без особой радости согласилась та. Она почему-то вела себя не так, как обычно. Махнуть бы на все рукой да пойти домой, но что-то удерживало ее…

Вскоре Ромас и Йонас уже стояли по колено в воде, забросив лески. Лайма ждала, когда они что-нибудь поймают, но рыба не шла. Да и поздновато вроде. Недаром отец говорит, что рыба лежебок не любит. И тут послышалось: «Эй, Лайма, держи!» Это Йонас, обернувшись, кинул рыбину на берег. Девочка на лету подхватила серебристую плотву. Снова раздался радостный возглас: «Лайма, не зевай!» Это Ромас. Девочка протянула руку и отпрянула — на землю упал колючий ерш.

Еще раз, потом другой услышала она это «Лайма, лови!». И все! Поплавки замерли на воде.

— Пошли в другое место, здесь ничего нет, — махнул рукой Йонас, собираясь уходить.

Из лесу вышел Гоголь-Моголь со своими дружками. Он вел упирающихся парнишек за шиворот, подталкивая на каждом шагу. Подведя их к палатке, Юргис знаком приказал не двигаться. Затем вытащил из земли колышки, и палатка рухнула.

— А теперь поставьте на место! — гаркнул он.

Подростки поначалу заупрямились, но под суровым взглядом вожака неохотно, негнущимися руками стали укреплять подпорку и вбивать колышки.

— Живее пошевеливайтесь! — покрикивал Гогялис. — Пакостить у вас прыти хватает, а тут копаетесь.

Ребята недоуменно смотрели на них. Вот вам и Гоголь-Моголь, верховод окрестных драчунов!

В конце концов палатку, хоть и кособоко, но поставили.

— Сколько раз валили? — непримиримым тоном обратился к дружкам Юргис. — Три?

— Два!

— Ах, два! Ну так два раза и будете ставить! — сказал как отрезал Юргис, собираясь снова вытаскивать колышки.

Но тут Ромас примирительно сказал:

— Ладно уж. С кем не бывает!

— Как хочешь, — махнул рукой Гогялис.

«Ну и хитер! — подумала Лайма. — Заступился за них перед Гоголем-Моголем и тем самым склонил на свою сторону. Глядишь, и друзьями станут».

И в самом деле, вскоре все добродушно болтали, Йонас показал свою шкатулку с рыболовными крючками, предмет его великой гордости. Каких там только не было: и серебристых, и отливающих золотом, и больших, и поменьше, с загнутым внутрь концом и с прямым стерженьком, с насечками, чтобы не сорвался червяк, с ушками и без ушек, а лишь со сплющенным концом… Все аккуратненько сложены: одни в целлофановых пакетиках, другие в малюсеньких пластмассовых коробочках.

Почти все карманные деньги Йонас тратил на крючки, а остальные снасти мастерил сам. Для этого требовались краски, лак, проволока, жилка… Да мало ли что нужно заядлому рыболову, чтобы перехитрить рыбу. Та, бедная, и не подозревает, сколько уловок и хитростей пущено в ход — лишь бы подцепить ее на крючок. Всем этим премудростям научил Йонаса отчим, с которым они обычно соревновались, кто больше наловит.

— Вот это коллекция! — восхищенно произнес Стасис, по прозвищу Рыжий, который еще недавно со злостью ставил поваленную палатку и обдумывал планы мести за свой позор. Его короткие взъерошенные волосы были такими огненно-рыжими, что издалека казалось, голова парня охвачена ярким пламенем.

— Лучше всего норвежские. И не ржавеют, и сталь хорошо закалена, да и наживка на них прочнее держится, не срывается, — объяснил Йонас и дал всем троим по крючку.

— Может, попробуем? — предложил рыжеволосый Стасис.

— Четырех поймали, и ни с места!

— А на что ловили?

— На червя.

— Так ведь сейчас самая плотва идет! Хлебный мякиш у вас найдется?

Йонас принес хлеба, и они выстроились с удочками в прибрежных зарослях среди желтых кувшинок…

Лайма увидела приближающегося Костаса с учебником в руках.

— Ну как, Костукас, все решил?

Тот молча кивнул.

— Вот и хорошо. А теперь помоги: нужно посудину найти, чтобы рыбу складывать.

Костас молча исчез и вскоре появился с котелком в руках. Они побросали туда рыбу.

— Глянь, какая красноперка красивая, плавники розовые, а сама золотом отливает.

Мальчик на рыбу и не смотрит: во все глаза глядит на нее, на Лайму. Однажды Костасу попала в руки небольшая открытка. Изображенная на ней киноартистка отдаленно напоминала Костасу покойную маму, портрет которой стоял в рамке на столе у отца. Они не были похожи, но Костас улавливал в них что-то общее: у матери были такие же удивительно спокойные и ласковые глаза.

Глядя сейчас на Лайму, он невольно возвращался в мыслях к тем двум женщинам, которых давно не было на свете. Мальчику показалось, что эта медноволосая девчушка со спокойным добрым лицом и темными глазами хранит в себе черточки полузабытых образов.

— Костас… — подняла девочка голову и осеклась. Она продолжала бросать рыбу в котелок, а сама думала: чего он так странно глядит на нее? И не то чтобы догадалась, скорее почувствовала, что происходит с Костасом. В эту минуту ей почему-то захотелось погладить по волосам этого умного некрасивого парня с лицом, словно вырубленным из грубого дерева, сказать ему что-нибудь ласковое. Но она так и не осмелилась это сделать. Лайма умела непринужденно обращаться с мальчиками, но тут вдруг оробела.

— Лайма, может, хватит? — крикнул Ромас.

— Уже полкотелка набралось! — ответила девочка облегченно. — Пошли чистить!

Вскоре все уже разбирали улов, не переставая при этом хвастаться, какие рыбины побывали на крючке, да только сорвались. Потом рыбу чистили, жарили на сковородке, которую предусмотрительно взял с собой Йонас, и пекли прямо на костре: перед этим ее заворачивали в лопухи. Рыжий Стасис сбегал домой за картошкой. Ее тоже закопали в горячую золу.

Спустя немного времени обед был готов. Ребята принялись за еду, и тут из-за кустов появился Зигмас.

— Где тебя носит? — спросил Ромас.

— Как где? За ягодами ходил.

— Вот и хорошо. На сладкое у нас будут ягоды. Давай их сюда.

Зигмас протянул нанизанные на былинку ягоды Лайме. Та передала травинку сидящему неподалеку Костасу.

— Угощайся, Костас.

— Спасибо, ягод не ем.

— А ты попробуй!

Он съел ягодку, тогда девочка отправила в рот другую, не забывая предложить следующую соседу. Все с тайной завистью глядели на них, только Ромаса, казалось, это ничуть не трогало. Он продолжал разговор с Гоголем-Моголем.

— Зигмас, а Зигмас! — ехидно обратился к приятелю Йонас. — Почему у тебя щека горит?

Зигмас, уплетавший за обе щеки печеную картошку, прикрыл щеку рукой.

— Придумаешь тоже…

— Вчера шишка на лбу вскочила, сегодня щека покраснела. Что-то тут неладно, Зигмас…

— Зато у тебя самого вместо носа шишка, — съязвил Зигмас.

Йонас ощупал свой нос.

— Это он у меня от рождения такой мужественный. А вот щека у тебя…

Зигмас демонстративно отвернулся и продолжал есть.

Ребята тут же позабыли о нем, только Альгис, дружок Гогялиса, подумал: «Похоже, они с Эгле пропадали в лесу. Что-то ее сегодня не видно…»

Искупавшись после обеда, все отправились провожать Лайму и друзей Гогялиса: жили они в маленькой деревушке на берегу озера. Его соединяла с Белым недлинная речушка.

По дороге назад встретили Юргиту, она возвращалась от больной тети. Йонас заговорил с девочкой, и они пошли вместе.