Городской охотник

Глава четырнадцатая

Я нервно открыл дверь в квартиру моих родителей.

Почему я волновался? Сейчас объясню. Одежда стоимостью в две тысячи долларов на плечиках в моей руке (один неверный шаг, и я не получу денег назад) — раз. Меня преследовал таинственный «антиклиент», который, возможно, уже раздобыл мой адрес, — два. И наконец, моя голова приобрела совершенно новый цвет, о чем напоминала каждая отражающая поверхность между квартирой Джен и моей. Осветленный незнакомец, оторопело взиравший на меня с витрин и окон на протяжении всего пути, похоже, пребывал от этой ситуации в таком же замешательстве, как и я, — три.

— Привет? — окликнул я.

Ну конечно, родители дома, и они с ума сойдут, когда увидят, что я покрасился и постригся. Не то чтобы они будут против — может быть, им даже понравится, — но наверняка пристанут с кучей вопросов. А когда они узнают, что это сделала Джен, новая девушка…

Я поежился.

— Привет?

Ответа не было. Никаких звуков, кроме сугубо технических, типа текущей по трубам воды и гудения соседского кондиционера. Я закрыл дверь, решив, что пока, пожалуй, нахожусь в безопасности. Дому, в котором квартира моих родителей, более сотни лет. Он каменный, прохладный даже летом и всегда порождает ощущение надежности.

В этом смысле понятно, почему действие всякого рода боевиков и триллеров чаще всего разворачивается в пригородах или поселках: подъезды защищены прочными дверями с крепкими замками, окна забраны решетками. Проникновение заметить легко, искать под кроватью нет никакой надобности.

Я посмотрел на часы: до времени, когда мне следовало прибыть на вечеринку, оставалось два часа. Джен придет пораньше, отдельно, для поддержания анонимности. Она даже не сказала, как будет маскироваться, и меня не покидало ощущение, что она сама еще не знала.

Я повесил одежду в своей комнате, пошел в ванную и стал разглядывать себя, изумляясь тому, как осветленный незнакомец зеркально повторяет каждое мое движение.

Как я уже говорил, большинство фирмоненавистников подрезают свои волосы, но это умение не всегда преобразуется в умение подстричь другого человека. Впрочем, Джен неплохо справилась со своей задачей. Стрижка была короткой и строгой, а перекись сделала меня почти блондином. Оставшиеся черными брови выделялись по контрасту на фоне кожи, усиливая каждое выражение. Я был немножко похож на гангстера во французском хитовом боевике, непоколебимо уверенного в себе. Может быть, Джен права и я действительно прятался за своей челкой.

Чудной все-таки результат — вся физиономия на виду, но я чувствую себя не выставленным напоказ, а, наоборот, хорошо замаскированным. Знай себе перемигиваюсь с незнакомым перекисным блондином. Если уж я не узнаю себя, то как может узнать меня кто-то другой?

Я принял душ и оделся.

Рассчитывая получить обратно две тысячи долларов, я решил оставить ярлычки на одежде. Это была ошибка, повлекшая за собой болезненные последствия, но поначалу я даже не заметил крохотных пластиковых булавок. Все сидело идеально, с великолепием кроя, присущего дорогой одежде. Черные брюки с классическими складками, в манжетах ослепительно белой сорочки красовались запонки из оникса, подтяжки «Аргайл» подчеркивали плечи. Все так хорошо подошло, причем каждый предмет одежды чуть больше превращал меня в не-Хантера, укрепляя мою уверенность в том, что сегодня вечером я останусь инкогнито. Не говоря уже об уверенности, что я выгляжу чертовски здорово.

Правда, это ощущение мигом улетучилось, когда я добрался до последнего штриха — галстука-бабочки. Потому что не знал и даже не представлял, как он завязывается.

Полоска черной блестящей ткани безжизненно висела у меня на шее, не предлагая на сей счет никаких подсказок. Теоретически я много знал о галстуках, но практически — ничего. Галстуки, особенно бабочки, не относятся к элементам прикида, привычным для моего мира мешковатых штанов, футболок и кроссовок. Надо же, вроде продвинутый парень, а чуть дошло до галстуков-бабочек, снова оказался лохом из Миннесоты!

Посмотрев на часы, я понял: на процесс открытия заново технологии завязывания галстуков, имеющей более чем пятисотлетнюю историю, в моем распоряжении оставалось тридцать минут. На все про все.

Для начала я проклял малый ледниковый период…

В следующий раз, когда вам придется терпеть муки завязывания галстука на шее, вините солнце.

Каждый корпоративный трутень или ученик частной школы знает, что галстуки являются элементом формы — большинство носит их не потому, что им этого хочется, а потому, что обязаны. Неудивительно, что раньше всех таскать всякое барахло на шее начали люди, у которых не было выбора, — китайские солдаты около 250 г. до н. э. Примерно четыре века спустя обвязывать себе шеи начали римские легионеры — как видно, итальянцы заимствовали у китайцев не только лапшу. История учит, что люди начали носить галстуки не только по принуждению примерно пятьсот лет тому назад.

Потом кругом резко похолодало.

Солнце начало чадить, испуская все меньше и меньше тепла. Медленно, но верно наступал малый ледниковый период с серьезными последствиями. Ледники съели города во Франции, вся Голландия помешалась на коньках, а в Гренландии вымерли викинги. Они просто перестали размножаться в такую холодину.

И все начали носить шарфы, дома и на улице.

Естественно, рано или поздно какому-то инноватору надоел этот ледниковый прикид, и он начал экспериментировать со своим шарфом, делая его все тоньше и уже, придумал оригинальный способ завязывания. И это стало повальным увлечением: полагаю, люди нашли чем заняться во время долгих холодных зим. Последовал фейерверк открытий — изобрели великое множество типов и моделей, а способов завязывать галстук только в одном из изданий девятнадцатого века перечислялось семьдесят два.

К счастью для вас и для меня, солнце вернулось, стало теплее и проще.

В наше время счастливчики ухитряются надевать галстуки только на свадьбы, похороны и собеседования при приеме на работу. Последние существующие узлы — это Виндзор, полувиндзор и галстук-самовяз. И только три основных типа галстуков — бабочка, ковбойский шнурок и обычный. Это пока глобальное потепление вселяет надежду, что окончательное избавление от удавки — лишь вопрос времени.

Однако, пока этот счастливый день не наступил, всегда можно воспользоваться справочной службой Нью-Йоркской публичной библиотеки.

— Алло? Мне нужно узнать, как завязывать галстук-бабочку.

— Да, у нас есть книги по этикету и ухаживанию.

— Вообще-то у меня нет времени для книги. Мне нужно узнать сейчас.

Я сверился с часами на кухне.

— Мне нужно выходить через двадцать шесть минут.

— Минуту, пожалуйста.

Пока она отправилась за пособием (хотелось верить, предназначавшимся для «чайников»), я перенес домашний телефон к зеркалу в ванной. С сотовым телефоном Мэнди было бы проще, но казалось неэтично использовать оплаченные ею минуты. Проблема состояла в том, что спиральный телефонный провод пришлось растянуть до предела: он сопротивлялся подобному обращению, и приходилось опасаться того, что стоит мне, забывшись, отпустить аппарат, и провод втянет его обратно на кухню с сокрушительной для линолеума скоростью.

Я надежно закрепил его между шеей и плечом, изготовившись к бою.

Не пробуйте делать это дома.

— О'кей, сэр. Пост или Вандербильт?

— Не понял?

— Книгу Эмили Пост по этикету или Эми Вандербильт?

— Пост, наверное.

— О'кей, первое, что нужно помнить, — это все равно что зашнуровывать туфли.

— Но вокруг шеи.

— Верно. Во-первых, галстук должен свисать свободно, один конец длиннее, чем другой. С этого момента я буду называть его длинный конец.

— Хорошо.

Это не слишком трудно.

— Теперь пропустите длинный конец над коротким и верните его назад через петлю. Слегка подтяните узелок вокруг шеи. Будет гораздо легче, если вы представите, что шнуруете туфлю.

— Хм…

У меня перед глазами всплыл устрашающе сложный «солнечный» метод шнуровки Джен, и я мигом выбросил из головы все мысли о кроссовках.

— Ладно, понял.

— Теперь сложите нижний висящий конец вверх и налево. Убедитесь, что несложенный конец свисает вниз поверх бабочки. Понятно?

— Да…

— Теперь образуйте угловую петлю коротким концом галстука, который должен перекрещивать левый. Потом опустите длинный конец и пропустите в эту горизонтальную петлю. Улавливаете?

— Нет… да.

— Теперь поднесите правый указательный палец, направленный вверх, к нижней половине свисающей части. Потяните концы вперед и мягко стяните вместе так, чтобы позади сформировалось отверстие.

— ?

— Потом пропустите получившуюся петлю через узел позади передней петли.

— Постойте, сколько же там теперь петель?

Она умолкла, очевидно, чтобы посчитать.

— Две плюс петля вокруг вашей шеи. Вам нужно быть готовым завязать узелок потуже, регулируя концы их обеих.

— Мне кажется, это…

— Эмили пишет: «Помните о том, чтобы выразить вашу индивидуальность. Он не должен быть слишком идеален».

— О, жаль, что вы не сказали мне об этом раньше. Может быть, нам нужно начать заново.

— Ну, может быть, сойдет и идеальный.

— Не настолько.

— Хорошо.

Шелест страниц.

— Во-первых, набросьте галстук на шею так, чтобы оба конца свободно свисали, один длиннее другого. Теперь и далее я буду называть его длинный конец…

И так далее, на протяжении временного отрезка в семнадцать минут, который отныне я пожизненно буду называть «адом галстука-бабочки». Однако в конце концов и, скорее всего, по собственному волеизъявлению галстук завязался, продемонстрировав степень несовершенства, каковое лишь слегка подчеркнуло мою индивидуальность.

Я был готов идти, но, вконец измотавшись с этим чертовым галстуком, вспомнил, что так и не поел после завтрака. Опознает меня «антиклиент», несмотря на маскировку, и похитит сегодня вечером или нет, но без сахара в крови я далеко не уйду.

На кухне моя рука задержалась в нескольких дюймах от дверцы холодильника. На холодильнике мигал сигнал оставленного сообщения на автоответчике моих родителей. Я выругал себя за то, что не проверил раньше. Обычно никто не звонил мне на домашний телефон, но, поскольку мой сотовый телефон пропал, кто-нибудь мог позвонить мне на родительский номер.

Когда я нажал кнопку, голос моей матери продекламировал это жизнерадостное, волнующее послание.

«Я надеюсь, что ты прослушаешь это, Хантер. Хорошая новость. Какой-то парень позвонил мне и сказал, что нашел твой телефон. Я не знала, что ты его потерял. В общем, он был очень мил. Сказал, что будет сегодня днем ближе к центру и занесет мне его в офис. Увидимся вечером». Гудок.

Я схватил телефон и набрал номер ее офиса, один из немногих номеров, которые я помнил наизусть. Ответил ее помощник.

— Она уже ушла.

— А не заходил ли человек, незнакомый человек, чтобы передать ей кое-что?

Он рассмеялся.

— Расслабься, Хантер, он заглядывал. Действительно, приятный малый. Передал твоей матери телефон, она отдаст его тебе дома. Ох уж вы, ребята, с вашими трубками.

— Когда он заходил?

— Хм… сразу после ланча.

— А с ней все в порядке? Она не пошла с ним куда-нибудь?

— Конечно, с ней все в порядке. Пошла куда-нибудь? Ты это о чем?

— Ничего. Так просто… Спасибо.

Я положил трубку.

Должно быть, он зашел в офис, чтобы посмотреть на нее. Потом снаружи дождался, когда она выйдет и направится домой. Увязался следом, завязал разговор, выждал, когда они окажутся одни… Возможностей уйма, мама всегда ездит домой на метро. А может быть, они подстроили кражу сумочки, чтобы собрать побольше информации. Возможно, что они уже захватили мою маму, как и Мэнди. И даже если они лишь охотились за ее бумажником, они определенно заполучили ее адрес, не говоря уже о…

Во входной двери звякнул ключ.