Госпожа Кофе

20. Письма в Израиль

«Дорогой мой муж Яков! Можно я буду так тебя называть? Знаешь, мне стали сниться кошмары. Я и раньше слышала, что люди, совершившие убийства, мучаются кошмарами, что их преследуют души и тени тех, кого они убили. Вот теперь это происходит и со мной. Но все равно, скажу я тебе, все это можно вынести. Хотя, конечно же, страшно.

В прошлом своем письме я рассказала тебе о том, как я отравила двух людей, мужчину и женщину, как забрала у них те два миллиона, которые дал мне Захар. А теперь я хочу рассказать тебе, что было потом.

Как ты понимаешь, мне надо было как можно скорее вывезти трупы за город и подбросить куда-нибудь, в какое-нибудь более-менее людное и одновременно уединенное место на трассе, чтобы их поскорее нашли и похоронили. Я решила оставить их так, как они и были – сидящими, привалившись друг к другу, на заднем сиденье, только пересадить их в свою машину. Они выглядели внешне как пьяные. Я немного побрызгала на них водкой, помазала ею их губы. Мне надо было, чтобы в салоне тоже пахло спиртным. Потом я, внушив себе, что они действительно живые, села в машину и выехала из Пристанного. Чтобы было не так страшно и жутко, включила радио. Сначала передавали веселую музыку, от которой мне почему-то хотелось рыдать, а потом сообщили, что из Саратовской тюрьмы сбежали трое заключенных, которых сейчас ищут по всем дорогам. Предупредили, чтобы водители на дорогах были предельно осторожны, что преступники вооружены и чтобы никто не сажал в машину попутчиков.

Мне не повезло, Яков. На каждом перекрестке, повсюду по пути в город были расставлены пикеты. Останавливали огромное количество машин, всех проверяли. Я понимала, что рано или поздно очередь дойдет и до меня. А потому, чтобы меня не поймали, я решила проехать до Зеркалки, до озера, может, ты помнишь, в поселке Солнечный, причем проехать короткой дорогой, через оптовые склады. Я поехала туда старой дорогой. Это даже не дорога, а сплошная рана – сплошные ухабы, рытвины. Машину подбрасывало, как мяч. Накрапывал дождь, и мне казалось, что сама природа скорбит по мне, по тому, как же мне не повезло, что судьба забросила меня сюда, в эту непролазную грязь, с двумя трупами на заднем сиденье. Когда же я поняла, что меня преследует милицейская машина, которая сигналит мне и просит остановиться, меня стошнило. Прямо на перчатки. Я резко затормозила, чуть не влепившись лицом в руль. Меня всю трясло. Я уже представляла себе, как меня выволакивают из машины, как скручивают, надевают на руки наручники, как допрашивают, как бьют в камере.

Я остановилась. Слышала, как сзади меня догнала машина, захлопали дверцы. Тотчас рядом со мной появилась красная морда блюстителя закона. Он смотрел на меня глазами, полными ненависти. Я пожалела, что не ношу с собой пистолета. Мне пришлось опустить стекло.

– В чем дело? Что это за гонки вы тут устроили? – это спросила я. Первая. Опередив этого толстомордого на секунду. Все знают, что лучший способ защиты – нападение. – Напугали меня до смерти.

– Барышня, ты куда едешь-то? Сама понимаешь? – От милиционера несло перегаром.

– Домой, а что? Решила вот сократить путь, а заодно заехать на оптовые склады, купить селедку, говорят, там дешевле. А в чем дело? Я что, поехала на красный свет?

– Эта дорога закрыта. Уже давно. На ней ведется ремонт, и заканчивается она обрывом. Вы что, не знали об этом?

– Нет. Я вообще не так давно вожу машину.

– А кто это у вас там, сзади?

– Да. – Я махнула рукой, словно мне неприятно и стыдно было говорить: – Это моя сестра с мужем. Ну, или почти мужем. Я их с дачи везу. Перебрали они, не видите разве?

Милиционер потянул носом.

– Да уж, запашок здесь у тебя. Но я все-таки на всякий случай посмотрю на лица этих твоих родственничков. Ты разве ничего не слышала? Трое заключенных сбежали из тюрьмы. Вот, ловим.

– В моей машине?

Я едва поборола прилив тошноты. Меня тошнило и от страха, и от всех тех запахов (плюс перегар этого рыхлого, противного милиционера), которые скопились в салоне, и от всей моей жизни сразу.

– Что-то они у тебя как мертвые.

Я похолодела. Почувствовала, как по вискам моим заструился пот. Мерзкое чувство. Да и вдоль позвоночника тоже потек ручеек пота. Словом, я взмокла, в горле пересохло, а перед глазами все поплыло.

Между тем этот мент (другой стоял поодаль и курил, постоянно переговариваясь с кем-то по рации) распахнул заднюю правую дверцу машины и влез внутрь. Я закрыла глаза.

– Эй! Вы живы?

Я медленно повернула голову и увидела, как этот мент щупает сонную артерию женщины. Он замер, словно прислушиваясь – бьется ли в артерии кровь, жизнь.

– Живая, но действительно напилась. Ладно, это не мое дело. Они же не за рулем. Значит, так, барышня, разворачивайтесь, вы здесь не проедете.

– Проеду. Я знаю, здесь короткая дорога, а мне и так уже дурно от этой компании.

– Хорошо, это ваше дело. Только учтите – километра через три будет обрыв. Там выкапывают какую-то трубу. Но объезд действительно есть. Счастливого пути.

Он даже отдал мне честь. Я никак не отреагировала. Слышала только, как он садится в машину, как хлопают дверцы, как машина с визгом разворачивается.

Это означало, что мои пассажиры – живы. Получалось, что тогда тем более нельзя их возвращать в Пристанное. Надо от них избавляться. Но если они выживут, то меня посадят в тюрьму. Они не станут молчать. Вспомнят и меня, и то, как пили кофе в машине.

Я, не помня себя от страха и ужаса, приняла решение спрятать их в собственном гараже. В том состоянии, в котором они были, без медицинской помощи они не дотянут. А утром, зная, что в гараж никто не придет, поскольку машина не заводится, я вернусь, чтобы вывезти их за город.

Яков, пожалуйста, не осуждай меня. Я должна, должна была довести это дело до логического конца.

Когда я добралась до своего гаража, главным для меня было, чтобы меня никто не заметил. И тут мне повезло – моего соседа, который, по-моему, живет в своем гараже, – не было. Я поставила машину, внимательно осмотрела тела. Да, я уже тогда относилась к этим умирающим и находящимся в предсмертной коме людям, как к телам, иначе я сошла бы с ума.

Вернулась домой. Дети были с мамой. Кажется, они отправились в гости к соседям, у которых близняшки – погодки с нашими детьми.

Я приняла душ, привела себя в порядок, тщательно оделась, накрасилась, побрызгалась своими самыми лучшими духами, положила в сумку деньги. Позвонила Захару и, уточнив, где именно мы должны встретиться, отправилась в ресторан „Берлога“.

Твой друг, Яков, встретил меня лучистой улыбкой. Видно было, что он рад видеть меня. Чтобы успокоить его, я сразу же открыла сумочку, достала пакет с деньгами и протянула ему.

– Вот, – сказала я. – Я возвращаю тебе долг. Как видишь, я не обманула тебя.

– Я нисколько в этом не сомневался. Неужели ты думаешь, что я волновался по этому поводу?

Он соврал. Конечно, он волновался. Любой бы на его месте волновался. И ты тоже, Яков. Я же до сих пор спрашиваю себя, как мог он так рисковать, поверив мне и отдав такие большие деньги. Вероятно, он испытывает ко мне настоящие, сильные чувства. И ты не ревнуй меня к нему, пожалуйста. Ты же понимаешь, что в той ситуации, в какой я оказалась, я могла обратиться за помощью только к Захару, твоему другу.

Тебе, наверное, будет интересно узнать, как мы провели с ним вечер. Сначала он накормил меня ужином, потом, конечно, начал расспрашивать, на что мне понадобилась такая крупная сумма денег. Я, глядя ему в глаза, усмехнулась и задала встречный вопрос: „Почему ты не спросил меня об этом раньше, когда я попросила у тебя деньги?“ И он ответил мне, что был настолько шокирован, что подумал, будто я влипла в какую-то нехорошую историю. Мне кажется, он лукавил и не стал расспрашивать меня о том, на что мне понадобились деньги, исключительно из деликатности и уважения к тебе. Хотя, с другой стороны, что мешало ему позвонить тебе и выяснить, на что я прошу денег и в курсе ли ты моих дел. Думаю, он так и сделал, да только ты мне ничего об этом не сказал. И вообще, Яков, почему ты так редко звонишь, ведь ты знаешь, что я все вечера провожу за Интернетом и телефоном в ожидании твоего звонка или письма. Что я вся измаялась без тебя, а наши дети – они подрастают, они становятся похожими на тебя, особенно Танечка. Ты бы видел, какая она сейчас красавица, какие у нее чудесные локоны, а глаза! Два больших голубых озера. Когда я смотрю на нее, мне кажется, что я смотрю на тебя, и от этого у меня кружится голова. Яков, пожалуйста, звони мне почаще, я должна знать, что мы не одни. Егор, конечно, хороший человек, но ты же понимаешь, он никогда не сможет относиться к твоим детям, как к своим. Знай, несмотря на то что твоих детей вынуждены воспитывать чужие люди (нет, конечно, не чужие, и Егор нам не чужой), все равно ты единственный отец Танечки и Миши.

Не знаю, как ты к этому отнесешься, но жизнь моя проходит безрадостно и тяжело, а тут еще это потрясение. Ведь я все-таки убила двух человек. Так вот, я время от времени теперь буду встречаться с Захаром. Ты должен понять меня и простить. Я не знаю, когда ты вернешься и вернешься ли вообще, но мне нужен мужчина, человек, который помог бы мне разделить все мои проблемы и преодолеть одиночество. Ты не представляешь себе, как мне бывает страшно иногда, вечерами, плавно перетекающими в ночь, когда хочется забиться под одеяло и выть, как собака на луну. Ты же знаешь, я, по сути, живу одна, хотя меня и окружают близкие мне люди.

Ты бы видел Захара, он просто светится, когда видит меня. Он сказал, что на этой неделе снимет для меня отдельную квартиру. Нет, конечно, я буду жить у себя и приезжать туда только для того, чтобы встретиться с ним, но все равно, это приятно осознавать, что у тебя есть квартира, где тебе никто не помешает. Ты помнишь, где мы только с тобой не встречались, в каких только условиях, и мне всегда было страшно, что нас застукает твоя жена. Что она вцепится мне в волосы и выдерет их с корнем. Я же видела ее, это крупная женщина, очень сильная и выносливая на вид. Не понимаю, как ты вообще мог жениться на такой. К тому же у вас так и не было своих детей.

Ты, наверное, хочешь спросить, что я сделаю с домом, который купила. Я буду жить там, привозить туда детей. Но Захара там быть не должно, это совсем другой мир – наш с тобой.

Знаешь, я сегодня была в аптеке и купила противозачаточные таблетки. Думаю, двоих детей мне вполне достаточно. Да и Захару зачем лишние проблемы? Напиши, что ты думаешь об этом. И, пожалуйста, не ревнуй меня. Я же стараюсь не думать о том, что у тебя тоже кто-то есть, кто-то, кого ты целуешь и говоришь ласковые слова. Если я буду об этом думать, то окончательно свихнусь. А мне и так тяжело. Денег можешь мне не присылать, мне Захар дает. Он щедрый, такой же, как и ты. Главное, чтобы я нечаянно не назвала его в постели Яковом».