Государство будущаго

Предисловіе

Настоящее произведеніе было прислано для напечатанія въ редакцію журнала «Neue Zeit». Однако, его размѣры оказались для этого слишкомъ большими, и пишущій эти строки посовѣтовалъ издателю «Neue Zeit» отпечатать предлагаемое сочиненіе отдѣльной брошюрой.

Слѣдовательно, авторъ этого предисловія до нѣкоторой степени несетъ на себѣ отвѣтственность за появленіе книги, причемъ его отвѣтственность усиливается тѣмъ обстоятельствомъ, что авторъ ея по очень простымъ соображеніямъ выступаетъ подъ псевдонимомъ: его принуждаетъ къ этому прославленная свобода, которою наука пользуется въ странѣ поэтовъ и мыслителей.

Многіе, быть можетъ, зададутся вопросомъ, какимъ образомъ мы могли заинтересоваться изданіемъ книги, авторъ которой стоитъ отнюдь не на нашей точкѣ зрѣнія. Авторъ, несомнѣнно, гораздо больше приближается къ Антону Менгеру, чѣмъ къ Карлу Марксу: онъ неоднократно критикуетъ въ своемъ трудѣ какъ отдѣльныхъ марксистовъ, такъ и все наше направленіе въ цѣломъ.

Но, несмотря на всѣ разногласія съ нами, онъ все-таки — соціалистъ, а потому и не могъ разсчитывать, чтобы какая-либо буржуазная фирма взялась за изданіе его книги. Намъ было бы, однако, очень жаль, если бы она вовсе не появилась въ печати, такъ какъ предлагаемая работа заполняетъ или, по крайней мѣрѣ, пытается заполнить одинъ изъ пробѣловъ въ соціалистической литературѣ.

Правда, авторъ занятъ исключительно «государствомъ будущаго», «конечной цѣлью соціалистическаго движенія», т.-е, вопросомъ, который для насъ, якобы, въ высокой степени безразличенъ; такъ, по крайней мѣрѣ, съ торжествомъ заявляютъ всѣ тѣ, кто съ нетерпѣніемъ ждетъ желаннаго крушенія марксизма и поэтому пытается обнаружить «кризисъ» его въ отрывочныхъ замѣчаніяхъ, которыя нерѣдко совершенно неправильно оцѣниваются какъ противниками, такъ и сторонниками этого ученія.

Пророки крушенія и кризиса марксизма ссылаются на фразу Бернштейна, будто бы онъ «чрезвычайно мало интересуется тѣмъ, что въ обиходѣ принято называть „конечной цѣлью соціализма“; для него цѣль эта, какова бы она ни была, ничто, а движеніе — все»; однако, у самого Бернштейна этотъ вопросъ поставленъ совершенно правильно. Впрочемъ, такія разъясненія излишни: понятно, что постановка вопроса у Бернштейна въ дѣйствительности вовсе не такова, какою она кажется на первый взглядъ, такъ какъ упомянутая фраза выхвачена изъ цѣлаго ряда статей, въ которыхъ трактуется именно вопросъ о конечныхъ цѣляхъ соціалистическаго движенія. И если бы кажущійся смыслъ этой фразы совпадалъ съ истиннымъ, то Бернштейнъ не только пересталъ бы быть марксистомъ, но и теоретикомъ, даже просто культурнымъ человѣкомъ. Ни одинъ вопросъ не обращаетъ на себя такого большого вниманія всего культурнаго человѣчества, какъ вопросъ о цѣли, къ которой стремится все болѣе расширяющееся могучее движеніе пролетаріата. Относительно этой цѣли въ различныхъ лагеряхъ господствуютъ самыя противоположныя мнѣнія, но нигдѣ нельзя встрѣтить равнодушнаго отношенія къ ней; она одинаково занимаетъ какъ противниковъ, такъ и сторонниковъ соціализма. Различіе во взглядахъ обусловливается именно цѣлью, а не большимъ или меньшимъ интересомъ къ цѣли. Всякій мыслящій человѣкъ ясно сознаетъ, что движеніе пролетаріата неудержимо. Только глупцы и тупые насильники способны воображать, что насиліемъ можно надолго подавить пролетаріатъ. Люди, понимающіе знаменія времени, давно уже отрѣшились отъ подобныхъ взглядовъ. Для нихъ ясно и несомнѣнно, что пролетарское движеніе достигнетъ своей цѣли, предначертанной тенденціями экономическаго развитія. Но какова эта цѣль? Для однихъ, для буржуазныхъ соціальныхъ политиковъ, это соціальный миръ, примиреніе капитала съ трудомъ, которое, по ихъ мнѣнію, должно наступить тогда, когда трудъ противостанетъ капиталу, какъ равноправный и равносильный факторъ. Для другихъ, для пролетарскихъ соціалистовъ, очевидно, что противорѣчіе между капиталомъ и трудомъ неизгладимо. Классовая борьба между ними должна кончиться и кончится пораженіемъ капитала, побѣдой труда, — переходомъ средствъ производства въ руки рабочаго класса, т.-е. установленіемъ новаго способа производства.

Въ этомъ заключается принципіальное, основное противорѣчіе, отдѣляющее буржуазныхъ соціальныхъ политиковъ отъ пролетарской соціалъ-демократіи; на немъ сосредоточивается наибольшее вниманіе теоретиковъ и того и другого лагеря. Въ вопросахъ практическаго движенія пути ихъ въ наше время нерѣдко параллельны, — обѣ стороны стремятся къ улучшенію положенія рабочаго класса; часто онѣ прибѣгаютъ къ одинаковымъ средствамъ; неодинакова только та энергія, съ которой примѣняются эти средства. Буржуазные соціальные политики отличаются отъ соціалъ-демократовъ тѣмъ, что они возлагаютъ на примѣненіе этихъ средствъ совершенно иныя надежды.

Тѣ мѣропріятія, которыя, по мнѣнію однихъ, должны превратить пролетаріевъ изъ заклятыхъ враговъ существующаго строя въ его вѣрную опору, по мнѣнію другихъ, должны расчистить путь къ еще болѣе напряженной и усиленной борьбѣ съ этимъ строемъ. На пути къ осуществленію ближайшихъ практическихъ мѣръ стоитъ только одно препятствіе — безсмысленное звѣрство власть имущихъ въ политикѣ и экономикѣ, но не теоретическія разногласія. Развитіе профессіональнаго движенія, законодательная охрана труда и т. д. могутъ выдвинуть еще цѣлый рядъ, быть можетъ, очень важныхъ детальныхъ вопросовъ, — теоретически рѣшающіе споры закончены; дальнѣйшій практическій успѣхъ въ этомъ направленіи — только вопросъ силы. Употребленное нами слово «только» ни въ коемъ случаѣ не должно выражать пренебреженія. Хотя эти вопросы соціальной политики въ настоящее время являются лишь «детальными» и «вопросами силы», тѣмъ не менѣе и именно поэтому они самые важные въ практическомъ отношеніи, и имъ удѣляется наибольшее мѣсто въ пролетарскомъ движеніи. Но для теоретика они не самые интересные. Напротивъ, самые оживленные споры теоретиковъ касаются именно цѣли пролетарскаго движенія, вопроса о направленіи экономическаго и политическаго развитія и о его потребностяхъ. Въ этой области еще ведется ожесточенная теоретическая борьба. Что выиграли бы наши противники, если бы какому-нибудь марксисту дѣйствительно взбрело на умъ заявить, что цѣль для него утратила интересъ? Развѣ въ этомъ заключалось бы хоть малѣйшее доказательство правильности ихъ воззрѣнія?

Пусть же господа соціальные политики, прежде чѣмъ говорить о кризисѣ и крушеніи марксизма, покажутъ намъ хотя бы одного серіознаго марксиста, признавшаго ихъ цѣль и увѣровавшаго въ возможность соціальнаго мира по ихъ рецепту. То, что они называютъ кризисами, искони происходило въ марксизмѣ и всегда будетъ происходить именно потому, что онъ — не мертвая догма, а живое ученіе, почерпнутое изъ жизни и постоянно обновляющееся съ измѣненіемъ ея условій. Естественно, что при этомъ не бываетъ недостатка въ разногласіяхъ и что таковыя возникаютъ тѣмъ чаще и скорѣе, чѣмъ шире кругъ марксистовъ-теоретиковъ. Но марксизмъ далекъ отъ того, чтобы подобныя разногласія могли поколебать его основные принципы; онъ постоянно крѣпнетъ и утверждается по мѣрѣ развитія дѣйствительнаго хода вещей. Возможность осуществленія соціальнаго мира съ каждымъ днемъ становится все меньше и меньше; каждый успѣшный шагъ въ организаціи рабочихъ встрѣчаетъ противовѣсъ въ организаціи капиталистовъ, борьба между пролетаріями и предпринимателями съ каждымъ конфликтомъ все болѣе и болѣе потрясаетъ общество въ его основныхъ устояхъ, превращаясь постепенно въ непрекращающуюся гражданскую войну, въ которой участвуютъ всѣ классы и партіи государства. И подобно развитію классовой борьбы, развитіе экономическое идетъ въ направленіи, предусмотрѣнномъ Марксомъ, и мы не имѣемъ ни малѣйшихъ основаній измѣнять той цѣли, которую онъ вмѣстѣ съ Энгельсомъ раскрылъ передъ нами.

Конечно, полнѣйшая ясность и всеобщее признаніе намѣченной цѣли вовсе не исключаютъ возможности возникновенія разногласій относительно наиболѣе удобнаго пути, ведущаго къ ней, и относительно возможной его длины. Разногласія подчасъ могутъ быть очень значительны и при извѣстныхъ условіяхъ имѣть даже немаловажныя практическія послѣдствія. Но здѣсь неумѣстно распространяться на этотъ счетъ. Намъ нужно только доказать, что конечная соціалистическая цѣль вовсе не утратила значенія для соціалъ-демократіи.

Между тѣмъ возникаетъ вопросъ, можетъ ли детальное изображеніе будущаго, заключающееся въ предлагаемомъ сочиненіи, способствовать выясненію конечной цѣли нашего движенія. Авторъ указываетъ даже на то обстоятельство, что соціалъ-демократія до послѣдняго времени всегда относилась отрицательно къ попыткамъ изобразить наглядно государство будущаго. Это утвержденіе нуждается въ оговоркѣ. Конечно, мы разсматриваемъ соціалистическое общество будущаго какъ постоянно развивающійся и преобразовывающійся организмъ, подобно всѣмъ другимъ общественнымъ формаціямъ; мы можемъ до нѣкоторой степени изучить направленіе его развитія, но не отдѣльныя формы, которыя оно можетъ принять. Для насъ не подлежитъ ни малѣйшему сомнѣнію одно: эти формы будутъ совсѣмъ не такія, какими мы ихъ себѣ пытаемся представить. Вѣдь всякій рисующій въ наше время картину будущаго общества долженъ оставить безъ вниманія цѣлый рядъ факторовъ, могущихъ возникнуть только впослѣдствіи, напримѣръ, новыя изобрѣтенія, которыхъ мы не знаемъ и которыя могутъ существенно измѣнить всю картину. Кромѣ того невозможно уяснить себѣ всѣ наличные, существующіе уже въ настоящее время факторы соціалистическаго общества и точно оцѣнить ихъ возможное развитіе. Искусство всегда отстаетъ отъ дѣйствительности, даже въ тѣхъ случаяхъ, когда оно только копируетъ ее, тѣмъ болѣе тамъ, гдѣ оно должно конструировать ея изображеніе на основаніи немногихъ извѣстныхъ чертъ.

Въ виду сказаннаго соціалъ-демократія всегда отказывалась и должна была отказываться отъ какихъ бы то ни было изображеній будущаго и не могла признавать ихъ своей цѣлью.

Изъ этого, однако, вовсе не слѣдуетъ, что она осуждала попытки подобныхъ конструкцій. Всякій, кто ставитъ себѣ какую-нибудь отдаленную цѣль, чувствуетъ потребность продумать свои идеи до конца, взвѣсить всѣ послѣдствія практическаго осуществленія своихъ идеаловъ, конструировать въ головѣ, такъ сказать, надстройку грядущаго общественнаго зданія, фундаментъ котораго уже очерчивается тенденціями экономическаго развитія современности. Чѣмъ основательнѣе каждый продѣлаетъ этотъ мыслительный процессъ, тѣмъ тверже станетъ его убѣжденіе, тѣмъ яснѣе и сознательнѣе будетъ его практическая дѣятельность.

Но результаты такихъ попытокъ заглянуть въ будущее должны быть неодинаковыми для различныхъ лицъ, мѣняясь соотвѣтственно темпераменту, просвѣщенности, личнымъ симпатіямъ и вліянію окружающей среды. Художникъ представитъ себѣ будущее иначе, чѣмъ статистикъ; философъ — иначе, чѣмъ наивная, нетронутая культурой натура; юноша увидитъ будущее въ одномъ, старикъ — въ другомъ свѣтѣ. И несмотря на такое различіе, изслѣдованіе выводовъ, вытекающихъ изъ практическаго осуществленія намѣченныхъ идеаловъ, будетъ настолько же полезнымъ и поучительнымъ, насколько и необходимымъ мыслительнымъ процессомъ. Этотъ процессъ въ современной стадіи соціалистическаго движенія не можетъ принести большого вреда, такъ какъ движеніе охватываетъ преимущественно практическія задачи дня, вслѣдствіе чего нельзя опасаться, что изъ-за будущаго оно можетъ забыть настоящее.

Когда у нѣкоторыхъ, особенно живыхъ, одаренныхъ чрезвычайно богатой фантазіей и очень энергичныхъ натуръ конструкціи будущаго принимаютъ конкретныя формы, выливаясь въ изображенія соціалистическаго строя, то и противъ этого ничего нельзя сказать. Соціалъ-демократія въ свое время отнеслась къ роману Беллами «За сто лѣтъ» критически, но не отрицательно; она не только не «запрещала» эту книгу, но, наоборотъ, способствовала ея распространенію. А утопія Уильяма Морриса «Kunde von Nirgendwo» (Вѣсти изъ несуществующей страны) была напечатана въ «Neue Zeit».

Соціалъ-демократія выступаетъ противъ попытокъ изобразить будущее только тогда, когда подобныя попытки хотятъ дать больше, чѣмъ простое описаніе того, что возможно и желательно, когда высказывается притязаніе придать имъ характеръ обязательнаго катехизиса соціалистическаго движенія, притязаніе сдѣлать ихъ основой его практической дѣятельности, какъ это было, напримѣръ, съ плоской утопіей Гертцки «Freiland» (Страна свободы).

Тамъ, гдѣ подобныхъ притязаній нѣтъ, соціалъ-демократіи незачѣмъ воспрещать фантазіи о соціалистическомъ будущемъ, тѣмъ болѣе, что при извѣстныхъ условіяхъ такія произведенія, составленныя съ полнымъ пониманіемъ дѣла и умѣло, могутъ имѣть немаловажное значеніе въ дѣлѣ пропаганды.

Основой дѣятельности соціалъ-демократіи, конечно, всегда будетъ классовая борьба пролетаріата. Это, само собой разумѣется, не значитъ, что соціалъ-демократія не можетъ разсчитывать на притокъ силъ изъ другихъ классовъ. Но тѣ лица, которыя приходятъ къ ней изъ непролетарскихъ слоевъ населенія, привлекаются именно тѣмъ, что она отстаиваетъ интересы пролетаріата. Сюда относятся, съ одной стороны, тѣ элементы, которые чувствуютъ близость собственной пролетаризаціи и этимъ заинтересованы въ улучшеніи положенія пролетаріата, съ другой стороны — лица, становящіяся сторонниками дѣла рабочаго класса изъ идеальныхъ побужденій. Во всякомъ случаѣ силу и вліяніе соціалъ-демократіи создаютъ и опредѣляютъ не какія-нибудь конструкціи будущаго, а вполнѣ опредѣленные пролетарскіе интересы.

Однако, сила соціалъ-демократіи основывается не только на томъ, что она защищаетъ ближайшіе интересы рабочаго класса, но въ равной мѣрѣ зиждется и на ея отдаленныхъ цѣляхъ, на ея идеалахъ, которые, конечно, такъ же, какъ и ближайшія задачи, отвѣчаютъ очень реальнымъ потребностямъ и соображеніямъ. Нѣтъ ничего ошибочнѣе воззрѣнія, которое теперь часто высказывается, будто соціалъ-демократія выросла и окрѣпла единственно благодаря своему участію въ повседневной классовой борьбѣ, будто ея идеалы очень красивая, но совершенно лишенная практическаго значенія декорація. Наоборотъ, большая, лучшая часть ея силы заключается въ томъ, что изъ всѣхъ современныхъ партій она одна имѣетъ идеалы, великія цѣли, лежащія далеко за предѣлами современнаго общественнаго строя. Это не трудно обнаружить даже самымъ краткимъ изслѣдованіемъ.

Антагонизма между пролетаріатомъ и капиталомъ уничтожить нельзя; онъ долженъ все болѣе обостряться. Однако, политическая побѣда пролетаріата безусловно исключаетъ возможность продолженія существованія капиталистическаго способа производства. Когда эта побѣда станетъ неизбѣжна, гибель капитализма будетъ внѣ сомнѣнія. Поэтому пролетаріатъ, борющійся за политическую диктатуру, тѣмъ опредѣленнѣе долженъ поставить себѣ цѣлью введеніе новаго способа производства, построеннаго на пріобрѣтеніяхъ стараго и отвѣчающаго пролетарскимъ интересамъ, чѣмъ глубже онъ понялъ условія своего существованія и чѣмъ тверже онъ увѣренъ въ самомъ себѣ и въ своемъ дѣлѣ. Его соціалистическіе идеалы настолько же вытекаютъ изъ его увѣренности въ побѣдѣ, насколько она въ свою очередь поддерживается и питается ими. Его идеальныя, или, если угодно, революціонныя цѣли — въ данномъ случаѣ это одно и то же, — являются также и самыми тѣсными узами, сплачивающими въ единый, сильный организмъ обособленные слои рабочихъ, имѣющихъ различные ближайшіе интересы. Отнимите у борющагося пролетаріата его соціалистическіе идеалы — вы лишите его активнаго энтузіазма, лишите его сплоченности.

Кромѣ того, соціалистическое движеніе утратитъ, благодаря этому, большую часть своей притягательной силы, вербовавшей ему сторонниковъ какъ въ низшихъ, такъ и въ высшихъ слояхъ общества; съ одной стороны, уменьшится его агитаціонная сила въ тѣхъ слояхъ пролетаріата, которые едва могутъ разсчитывать на успѣхъ въ будничной борьбѣ за лучшее положеніе, которыхъ только надежда на коренной переворотъ существующихъ отношеній можетъ вырвать изъ гнетущихъ объятій апатичнаго отчаянія; а съ другой стороны, рабочая партія, отказывающаяся отъ соціалистическихъ идеаловъ и ограничивающая свою дѣятельность борьбой за заработную плату и законодательную охрану труда и другими задачами повседневной жизни, теряетъ вмѣстѣ съ тѣмъ способность привлечь на свою сторону лучшіе элементы буржуазной «интеллигенціи», скорѣе всего присоединяющіеся къ пролетаріату. Пролетаріату нужны опытные, образованные мыслители, которые возвышаютъ его интеллектуально и придаютъ его движеніямъ цѣлесообразность и единство; ихъ онъ беретъ изъ рядовъ буржуазной «интеллигенціи», такъ какъ самъ можетъ выдвинуть ихъ лишь съ большимъ трудомъ. Для такихъ высокоразвитыхъ въ умственномъ отношеніи и самоотверженныхъ умовъ буржуазіи пролетарское движеніе будетъ тѣмъ привлекательнѣе, чѣмъ оно идеалистичнѣе, т.-е., чѣмъ выше тѣ цѣли, которыя оно себѣ ставитъ. Наиболѣе выдающіеся великіе утописты, эти лучшіе, глубочайшіе мыслители буржуазіи, не могли уяснить себѣ значенія повседневной пролетарской борьбы; ихъ увлекало лишь самое уничтоженіе пролетаріата, какъ такового, уничтоженіе существующаго способа производства: великая борьба за мелкія, сомнительныя побѣды отталкивала ихъ. Безсмертная заслуга Маркса и Энгельса состоитъ именно въ томъ, что они примирили это противорѣчіе, выяснили значеніе будничной борьбы пролетаріата для его освобожденія и сообщили послѣднему такимъ путемъ непобѣдимую движущую силу. Но и Марксъ и Энгельсъ, такъ же, какъ и Лассаль и почти всѣ вышедшіе изъ буржуазіи элементы нашей партіи, пришли къ пролетаріату какъ идеалисты и революціонеры, въ качествѣ борцовъ противъ существующаго общественнаго и государственнаго строя, а не поборниками тѣхъ или иныхъ рабочелюбивыхъ мѣръ. Если изъ теоретическихъ соображеній не слѣдуетъ заслонять цѣль движеніемъ, то тѣмъ болѣе этого не позволяютъ сдѣлать практическія соображенія пропаганды.

Однако, соціалистическая пропаганда такъ же мало, какъ и развитіе соціалистической теоріи, нуждается въ конструированіи и подробной обрисовкѣ государства будущаго. Для того, чтобы познать цѣли освободительной борьбы пролетаріата настолько, насколько это необходимо для удовлетворенія практическихъ потребностей нашего поколѣнія, достаточно изслѣдовать современность, открыть въ ней зародыши и тенденціи, могущіе впослѣдствіи развиться въ факторы, опредѣляющіе будущность. Но массы людей воодушевляются не голыми абстракціями, а лишь конкретными перспективами. Отсюда вытекаетъ пропагандистская сила соціалистическихъ утопій. Нельзя объяснять случайностью того, что изъ двухъ наиболѣе распространенныхъ произведеній соціалистической литературы послѣдняго десятилѣтія, — «За сто лѣтъ» Беллами и «Женщина и соціализмъ» Бебеля, — первое является романтическимъ описаніемъ будущаго, а второе отличается обиліемъ и наглядностью предположеній о будущемъ.

Есть еще одинъ мотивъ пропагандистскаго характера, поддерживающій стремленіе къ наглядному, осязательному изображенію будущаго строя. Въ противовѣсъ утопіямъ соціалистовъ, противники послѣднихъ обнаруживаютъ склонность изобразить будущее и показать, какія послѣдствія повлечетъ за собой, по ихъ мнѣнію, побѣда пролетаріата. Желаніе опровергнуть подобныя анти-утопіи побуждаетъ даже такихъ соціалистовъ, которые вовсе не обладаютъ художественной фантазіей, пуститься, — иногда правда робко и уклончиво, — въ эту область. Такой апологическій характеръ носитъ трудъ, предлагаемый вниманію читателей.

Наши противники обыкновенно выдвигаютъ противъ осуществленія соціалистическихъ идей главнымъ образомъ два довода: во-первыхъ, то, что соціализмъ противорѣчитъ «природѣ человѣка», а во-вторыхъ, что соціалистическое равенство есть равенство нищеты.

Допустимъ, что первый доводъ основателенъ: тѣмъ не менѣе онъ еще ровно ничего не говоритъ противъ возможности осуществленія соціализма. Рѣшающимъ факторомъ является вопросъ о неизбѣжности побѣды пролетаріата и пораженія капитализма; если и то и другое неизбѣжно, то соціализмъ станетъ общественной необходимостью. Развѣ при настоящихъ условіяхъ мыслимъ какой-нибудь иной, не соціалистическій и не капиталистическій, способъ производства?

Разъ соціализмъ сдѣлается общественно-необходимымъ, то изъ всѣхъ столкновеній между нимъ и «человѣческой природой» онъ долженъ будетъ выходить побѣдителемъ, а она побѣжденной, такъ какъ общество всегда оказывается сильнѣе «человѣческой природы», т. е. индивидуума. Самую ясную иллюстрацію этого даетъ намъ современное общество, которое уже давно должно было бы рухнуть и погибнуть, если бы его могли сокрушить конфликты человѣка съ природой. Извѣстно, что голодъ и любовь — два главныхъ фактора, постоянно поддерживающіе въ движеніи весь механизмъ природы, а слѣдовательно, и человѣческую натуру. Кажется, что первенствуютъ они. Но что мы видимъ въ дѣйствительности? Передъ витринами переполненныхъ всевозможными продуктами булочныхъ, мясныхъ и самыхъ разнообразныхъ торговыхъ заведеній стоятъ толпы людей, которые голодаютъ, — нѣтъ, хуже! — которые видятъ, какъ голодъ терзаетъ ихъ собственныхъ дѣтей, и которые все-таки противятся велѣніямъ голода, ничего не берутъ изъ обильныхъ запасовъ, лежащихъ передъ ихъ глазами. Ихъ сдерживаетъ не только страхъ передъ неумолимой строгостью карающаго закона, но еще гораздо болѣе властное, глубоко укоренившееся въ нихъ уваженіе къ собственности. Общественная норма, созданная общественными потребностями, оказывается сильнѣе голода.

А любовь? Общество запрещаетъ дѣвушкамъ, — по крайней мѣрѣ, дѣвушкамъ имущихъ классовъ, — наслажденія внѣ брачной любви; но «законный бракъ» становится все менѣе доступенъ непрерывно увеличивающемуся числу дѣвушекъ. Милліоны ихъ отказываются вслѣдствіе этого отъ всякой любви; онѣ готовы скорѣе остаться старыми дѣвами, чѣмъ искать счастья во внѣбрачной любви; ихъ принуждаетъ къ этому не только давленіе внѣшнихъ условій, но главнымъ образомъ то, что законъ общества для нихъ выше ихъ собственной «человѣческой природы».

Если бы соціализмъ дѣйствительно противорѣчилъ нѣкоторымъ особеннымъ свойствамъ человѣческой натуры, то въ этомъ нельзя было бы усматривать доказательство его неосуществимости, а лишь то, что и онъ не водворитъ рая на землѣ. Отсюда, однако, вовсе не слѣдуетъ выводить заключеніе, что онъ будетъ имѣть хоть отдаленное сходство съ тѣмъ адомъ, какимъ современное общество является для большинства своихъ членовъ. Конечно, совершенно излишне ломать голову надъ размышленіями о степени счастья, которое воцарится въ обществѣ при соціалистическомъ строѣ; розовыя мечты одной стороны доказываютъ такъ же мало, какъ и мрачныя предположенія другой; споръ объ этомъ — споръ о призракахъ.

Хотя мы и не можемъ ручаться за то, что соціалистическое общество доставитъ всѣмъ опредѣленную мѣру счастья, тѣмъ не менѣе мы имѣемъ полное основаніе относиться къ будущему безъ всякаго пессимизма. Изъ двухъ наиболѣе сильныхъ естественныхъ потребностей одна, именно голодъ, несомнѣнно, получитъ полное удовлетвореніе. Не такъ просто рѣшается вопросъ относительно второй, — любви. Соціалистическое общество будетъ первымъ соціальнымъ строемъ, въ которомъ создадутся условія, допускающія осуществленіе индивидуальной половой любви и экономической самостоятельности женщины безъ проституціи. Въ первобытныя времена проституціи не было, но не было также и индивидуальной любви. На этой почвѣ въ будущемъ могутъ возникнуть очень жестокіе конфликты, особенно тягостные для «мужской природы», которая въ наше время ни съ какими коллизіями незнакома. Но во всякомъ случаѣ можно предположить, что не только для женщинъ, но и для большинства мужчинъ соціализмъ можетъ создать болѣе удовлетворительныя формы половой жизни, чѣмъ современныя общественныя отношенія.

Наряду съ чувствами голода и любви особенно сильными стремленіями человѣческой природы являются соціальныя. Человѣкъ по природѣ общественное животное, и общественные инстинкты, честолюбіе, сознаніе долга, альтруизмъ, такъ глубоко вкоренились въ его психику, что даже вѣка ожесточеннѣйшей борьбы за существованіе не могли ихъ въ немъ погасить. Эта сторона человѣческой природы найдетъ въ соціалистическомъ строѣ благопріятныя условія для проявленія и развитія своей дѣятельности.

Характерно, что наши выдающіеся утописты знали человѣческую душу такъ, какъ ее знали очень немногіе. Своими наблюденіями они проложили новые пути въ области психологіи и педагогики. А вѣдь имъ соціализмъ казался строемъ, наиболѣе соотвѣтствующимъ природѣ человѣка, слѣдовательно, доставляющимъ людямъ наибольшее счастье.

Конечно, это утопично. Такой формы общества, которая была бы удовлетворительна или совершенна во всѣхъ отношеніяхъ, нѣтъ. Главной движущей силой общественнаго развитія является не стремленіе согласовать его съ потребностями человѣческой природы, а техническій прогрессъ. Техника — вотъ, въ конечномъ счетѣ, основной факторъ, опредѣляющій формы общественнаго сотрудничества и вмѣстѣ съ тѣмъ вообще формы общества.

Для того, чтобы извѣстная соціальная организація доставляла своимъ членамъ максимумъ счастья, которое она вообще способна доставить, она должна строго соотвѣтствовать экономическимъ условіямъ общественной жизни. Было бы, однако, неразумно напередъ учитывать возможную сумму счастья, обезпечиваемую опредѣленнымъ общественнымъ строемъ. Соціалистъ, конечно, предполагаетъ, что тотъ общественный строй, къ которому онъ стремится, будетъ лишенъ недостатковъ капиталистическаго общества. Мы даже не можемъ себѣ представить, какіе недостатки принесетъ съ своей стороны соціалистическій строй. Но каковы бы они ни были, предположеніе, будто соціалистическое общество въ силу своего противорѣчія требованіямъ «человѣческой природы» приведетъ къ величайшей нравственной нищетѣ, не только не соотвѣтствуетъ извѣстнымъ въ наше время фактамъ, по прямо-таки опровергается ими.

Намъ говорятъ, однако, что соціалистическое общество приведетъ не только къ моральной, но и къ матеріальной нищетѣ. Это второе соображеніе, которое выставляютъ противъ насъ наши противники. По ихъ мнѣнію, производительность труда настолько незначительна, что лишь ничтожное меньшинство людей можетъ пользоваться благосостояніемъ, обезпечивающимъ возможность заниматься науками и искусствомъ. Уничтоженіе классовъ неминуемо лишитъ богатства это меньшинство и не сможетъ обогатить массы. Наука и искусство исчезнутъ, и въ концѣ концовъ вмѣсто экономическаго прогресса наступитъ ужасный упадокъ, всеобщая нужда и нищета.

Для того, чтобы доказать это, статистики, — не скупящіеся на розовыя краски, когда имъ надо изобразить величественную картину всеобщаго довольства и благосостоянія въ капиталистическомъ обществѣ, рисуютъ все въ самомъ мрачномъ свѣтѣ: народная нищета внезапно развертывается передъ ними въ всемъ своемъ ужасающемъ объемѣ. Нѣтъ никакой надобности разоблачать въ данномъ случаѣ подобные статистическіе фокусы, такъ какъ они, несмотря на всѣ выводы изъ нихъ, ровно ничего не доказываютъ. Такіе расчеты основаны на томъ предположеніи, что размѣры производства въ соціалистическомъ обществѣ будутъ не больше, чѣмъ въ капиталистическомъ; и даже, если бы эти расчеты были правильно произведены, на основаніи ихъ можно было бы доказать только одно: уничтоженіе классовыхъ противорѣчій внутри современнаго общества привело бы къ равенству нищеты. Замѣтимъ, кстати, что говорится только объ уничтоженіи классовыхъ, а не объ уравненіи индивидуальныхъ противорѣчій; слѣдовательно, научныя потуги нашихъ дарвинистовъ и другихъ ученыхъ господъ, силящихся доказать невозможность такого уравненія, не что иное, какъ безпочвенная болтовня.

Но мы, соціалисты, настаиваемъ именно на томъ, что производительность труда при соціалистическомъ способѣ производства значительно возрастетъ. До послѣдняго времени она не была вычислена; выясненія касались преимущественно факторовъ, препятствующихъ развитію производительныхъ силъ современнаго общества, и условій, ведущихъ къ ихъ расточенію. Вліянію этихъ факторовъ противопоставляются выгоды планомѣрно регулированнаго производства, уничтоженія добровольной и вынужденной праздности, устраненія общественныхъ паразитовъ и всесторонняго проведенія техническихъ усовершенствованій. Уже Томасъ Моръ сдѣлалъ нѣсколько мѣткихъ замѣчаній по этому поводу; послѣ него мы встрѣчаемъ такія соображенія у всѣхъ выдающихся соціалистовъ. Между прочимъ Марксъ въ «Капиталѣ» тоже далъ очень важныя указанія на этотъ счетъ. Однако, какъ ни велика доказательная сила подобныхъ соображеній для теоретика, — массу публики можно убѣдить только конкретными фактами, наглядными цифрами.

Несмотря на это, легко понять, почему до сихъ поръ мы не имѣемъ точнаго, основаннаго на цифровыхъ данныхъ доказательства того, что современныя производительныя силы при существованіи планомѣрно регулированнаго общественнаго хозяйства могутъ обезпечить достаточное благосостояніе всему обществу. Подобное доказательство можно представить только на основаніи детальной картины грядущаго общественнаго строя, а такая картина никогда не будетъ соотвѣтствовать дѣйствительности, такъ какъ никому не суждено вполнѣ ясно познать будущее, поэтому такая картина не можетъ служить прообразомъ устройства будущаго общества, а только примѣромъ, иллюстрирующимъ возможность осуществленія соціализма. Трудно найти охотника, который бы, ради одного только примѣра, взялся за подробныя изслѣдованія и сдѣлалъ необходимыя вычисленія, безъ которыхъ теряется доказательная сила такихъ примѣровъ. Все, что было сдѣлано до сихъ поръ въ этой области, какъ, напримѣръ, утопія Гертцки, представляетъ собою смѣшныя и жалкія предположенія, сдѣланныя наугадъ. Настоящая работа, насколько мы знаемъ, является первой попыткой доказать на основаніи точныхъ цифровыхъ данныхъ, что уже при современномъ состояніи производительныхъ силъ, при самомъ щедромъ вознагражденіи экспропріируемыхъ капиталистовъ и даже ихъ потомства, можно обезпечить всѣмъ членамъ общества удовлетворительное матеріальное существованіе, если общество само возьметъ въ свои руки планомѣрное производство по крайней мѣрѣ въ тѣхъ отрасляхъ промышленности, которыя доставляютъ необходимые предметы личнаго и производительнаго потребленія. Предлагаемое изслѣдованіе сохраняетъ всю свою убѣдительность какъ для того, кто представляетъ себѣ общество будущаго иначе, чѣмъ авторъ, такъ и для того, кто хорошо знаетъ, что это общество будетъ имѣть вовсе не такой видъ, какъ мы думаемъ. Всѣ измѣненія, могущія со временемъ ослабить значеніе картины будущаго общественнаго строя, нарисованной Атлантикусомъ, безъ сомнѣнія, сведутся къ двумъ основнымъ: во-первыхъ, къ прогрессу техники, который, быть можетъ, разовьетъ производительныя силы въ гораздо большей степени, чѣмъ предполагаетъ Атлантикусъ; во-вторыхъ, къ прогрессу сознательности и просвѣщенности, который поможетъ обществу приспособить свою организацію къ существующимъ экономическимъ условіямъ болѣе цѣлесообразно, чѣмъ ожидаетъ авторъ. Слѣдовательно, если мы и можемъ быть твердо убѣждены въ неточности набросанной имъ картины будущаго строя, тѣмъ не менѣе мы въ правѣ настаивать, что фактическія отклоненія дѣйствительности отъ даннаго изображенія поведутъ не къ ослабленію или опроверженію, а къ утвержденію главной идеи произведенія Атлантикуса, и что возможность всеобщаго благосостоянія въ соціалистическомъ обществѣ окажется большей, чѣмъ думаетъ авторъ.

Въ виду вышеизложенныхъ соображеній мы считаемъ предлагаемое произведеніе достойнымъ вниманія. Изъ этого, однако, вовсе не слѣдуетъ, что мы готовы подписаться подъ каждымъ его словомъ. Мы очень значительно расходимся съ авторомъ во взглядахъ на многіе вопросы. Впрочемъ, въ предисловіи къ книгѣ не мѣсто для ея критики.

Объ одномъ только вопросѣ мы считаемъ нужнымъ высказать свое особое мнѣніе, такъ какъ онъ касается проблемы, возбуждающей въ настоящее время оживленныя пренія; это вопросъ о колоніальной политикѣ. Атлантикусъ стоить на той точкѣ зрѣнія, что соціалистическое государство не можетъ обойтись безъ колоніальныхъ владѣній, и считается въ своемъ сочиненіи съ этимъ обстоятельствомъ, какъ съ фактомъ. Онъ исходитъ изъ того положенія, что соціалистическое общество по существу должно быть самодовлѣющимъ организмомъ, который самъ производитъ всѣ нужные ему продукты. Однако, современный культурный человѣкъ не можетъ удовлетворить всѣ свои потребности продуктами одной страны или зоны. Слѣдовательно, европейское соціалистическое общество лишь въ томъ случаѣ можетъ гарантировать всѣмъ своимъ членамъ вполнѣ культурное существованіе, если оно будетъ владѣть тропическими колоніями и введетъ тамъ принудительный трудъ. Поэтому соціалъ-демократія должна относиться къ политикѣ заморскихъ завоеваній не враждебно, а одобрительно.

Одинъ этотъ вопросъ ясно показываетъ, какъ мало похожи на безплодную болтовню попытки по возможности опредѣленнѣе распознать будущность. Чѣмъ удачнѣе будутъ подобныя попытки, чѣмъ сознательнѣе и дальновиднѣе будетъ наша политика, тѣмъ цѣлесообразнѣе будетъ и наша современная работа, которая, вѣдь, не что иное, какъ подготовка будущаго. Соціалъ-демократія была бы очень близорука, если бы противодѣйствовала политикѣ колоніальныхъ пріобрѣтеній единственно изъ враждебности къ современному правительству, и если бы будущее экономическое развитіе Германіи могло потерпѣть отъ такого противодѣйствія непоправимый вредъ. Мы думаемъ, однако, что наше отрицательное отношеніе къ пріобрѣтенію заокеанскихъ владѣній оправдывается не только съ точки зрѣнія ближайшихъ интересовъ, но и будущихъ.

Ни одна страна не остается вѣчно въ стадіи колоніи, т.-е. въ зависимости отъ другой страны, стоящей на высшей ступени культурнаго развитія, находящейся въ большомъ отдаленіи отъ нея и эксплуатирующей ее. Значительное разстояніе колоніи отъ метрополіи и различіе ихъ интересовъ препятствуютъ сліянію населенія той и другой въ одну націю, что часто наблюдается при насильственномъ объединеніи подъ властью одного завоевателя смежныхъ областей. По мѣрѣ своего культурнаго развитія, колонія все больше станетъ стремиться къ самостоятельности, къ разрыву съ господствующей страной.

Нельзя предугадать время, которое потребуется для того, чтобы европейское общество утратило свои наиболѣе существенныя капиталистическія черты и замѣнило ихъ соціалистическими. Легче всего можно ошибиться въ оцѣнкѣ темпа опредѣленнаго общественнаго развитія, и ошибаться могутъ при этомъ не только оптимисты, но и пессимисты. На пророчества въ этомъ отношеніи мы ни въ коемъ случаѣ не пойдемъ. Чѣмъ болѣе трезво мы станемъ смотрѣть на грядущее развитіе, чѣмъ скромнѣе мы разсчитаемъ его темпъ, тѣмъ увѣреннѣе можно сказать, что за этотъ періодъ стремленіе современныхъ колоній къ самостоятельности успѣетъ реализоваться. Въ настоящее время Японія уже сдѣлалась первостепенной державой и заняла мѣсто рядомъ съ европейскими государствами. Можно ли предполагать, что Остъ-Индія въ теченіе еще пятидесяти лѣтъ станетъ сносить владычество Англіи и Китай — господство европейцевъ, какую бы форму это владычество ни принимало? Культура и могучія средства европейской цивилизаціи быстро распространяются въ этихъ странахъ, и кажется вѣроятнымъ, что прежде, чѣмъ Европа станетъ соціалистической, Японія, Китай и Индія соединятся, чтобы перевести доктрину Монроэ на азіатскій языкъ и провозгласить: Азія для азіатовъ.

Остается Африка. Но и здѣсь быстро развивается культура, подобная европейской. Египетъ на сѣверѣ, Капская земля на югѣ — это зародыши двухъ большихъ самостоятельныхъ африканскихъ государствъ. Современными завоеваніями англичанъ въ Африкѣ воспользуется отнюдь не Англія, а эти будущія африканскія государства. Кто знаетъ, не поглотитъ ли въ теченіе ближайшаго вѣка могущественный самостоятельный Египетъ восточно-африканскія колоніи Германіи? А если «Южно-Африканскіе Соединенные Штаты» не сдѣлаютъ того же самаго съ юго-западными африканскими владѣніями Германіи, то это случится единственно по той причинѣ, что эта прекрасная страна — безнадежнѣйшая песчаная пустыня.

Современныя колоніи — съ точки зрѣнія всемірной исторіи, а не ихъ самостоятельнаго существованія — только эфемерныя владѣнія. Пріобрѣтеніе этихъ колоній не имѣетъ никакого значенія для соціалистическаго будущаго. Наше отношеніе къ колоніальной политикѣ достаточно обосновать съ точки зрѣнія пролетарскихъ интересовъ, не идущихъ далѣе ближайшаго будущаго.

Довольно трудно опредѣлить размѣры колоніальныхъ владѣній, которыя пролетаріатъ унаслѣдуетъ вмѣстѣ съ другими пріобрѣтеніями капитализма отъ современнаго общества. Во всякомъ случаѣ онъ поступитъ очень благоразумно, если не станетъ разсчитывать на эти владѣнія.

Но если даже соціалистическая перестройка европейскихъ обществъ и наступитъ раньше, чѣмъ колоніи добьются самостоятельности, то все-таки нельзя предполагать, что соціалистическое общество введетъ въ колоніяхъ вмѣсто независимости новыя отношенія господства и эксплуатаціи. Культурная система, предложенная Атлантикусомъ, вѣроятно, по образцу голландской колоніальной политики на Явѣ, несомнѣнно можетъ быть проведена съ большей гуманностью, чѣмъ современная система капиталистической эксплуатаціи наемнаго труда. Но всякое общество имѣетъ свою этику, которая, несмотря на то, что она сама создана экономическими отношеніями, нерѣдко оказывается сильнѣе частныхъ экономическихъ интересовъ. Этика современнаго пролетаріата отрицаетъ всякое рабство, хотя оно и можетъ быть мягче и сноснѣе наемнаго труда подъ игомъ капитала. Во время великой гражданской войны въ Америкѣ за освобожденіе негровъ англійскіе рабочіе не измѣняли своей симпатіи къ сѣвернымъ аболиціонистскимъ штатамъ, хотя хлопковый голодъ — прекращеніе ввоза хлопка — подвергнулъ ихъ страшнымъ лишеніямъ. Мы совершенно не въ силахъ представить себѣ, что соціалистическое общество можетъ когда-нибудь прибѣгнуть къ какой бы то ни было формѣ эксплуатаціи принудительнаго труда. Если оно и можетъ вмѣшаться въ дѣла какой-нибудь ниже стоящей расы, то только для того, чтобы воспрепятствовать возникновенію или способствовать уничтоженію уже существующей на лонѣ ея формы эксплуатаціи, но не съ намѣреніемъ насадить тамъ что-либо подобное.

Лишь подъ давленіемъ настоятельной экономической необходимости народъ можетъ дойти до такого противорѣчія съ основами собственнаго общежитія, какъ, напримѣръ, введеніе принудительнаго труда для колоніальнаго населенія въ соціалистическомъ обществѣ. Такой необходимости, по нашему мнѣнію, однако, нечего опасаться. Она могла бы возникнуть въ томъ случаѣ, если бы экономическія условія соціалистическаго строя исключали возможность обмѣна продуктовъ между странами. Но этого вовсе не предвидится.

Развитіе мірового обмѣна создало такія культурныя потребности, которыя только съ его помощью могутъ быть удовлетворены. Ограниченіе потребленія въ обществѣ размѣрами туземнаго производства, если даже присовокупить къ этому производство тропическихъ колоній, является регрессомъ въ культурномъ отношеніи. Мы смѣло можемъ утверждать, что соціалистическое общество всѣми силами будетъ стремиться привлекать предметы для удовлетворенія потребностей своихъ членовъ со всѣхъ концовъ міра. Возможно, что его члены будутъ обладать чрезвычайно утонченными вкусами и предпочтутъ китайскій чай, кубанскій табакъ и яванскій кофе чаю, табаку и кофе, произведеннымъ въ ограниченномъ количествѣ при помощи принудительнаго труда на маленькомъ клочкѣ тропической земли, случайно оказавшемся въ ихъ владѣніи. Вывозъ и ввозъ не прекратятся, они только измѣнятъ кореннымъ образомъ современный характеръ. Въ наши дни товары производятся для продажи, притомъ для продажи съ прибылью; въ силу этого, при постоянномъ возрастаніи аккумуляціи капиталовъ, страны съ высокоразвитой промышленностью должны съ необходимостью непрерывно увеличивать вывозъ. Вывозъ становится необходимымъ условіемъ существованія общества. Зато ввозъ не является неизбѣжной необходимостью; онъ только слѣдствіе притомъ не всегда желательное, вытекающее изъ увеличенія вывоза. Его по возможности стремятся затруднить, такъ какъ капиталистическая промышленность охотно монополизировала бы внутренній рынокъ. Соціалистическое же общество, наоборотъ, будетъ производить не для вывоза, а для собственнаго потребленія. Движущей силой всего хозяйственнаго механизма въ соціалистическомъ обществѣ будетъ не погоня за прибылью, а потребленіе. По отношенію къ міровой торговлѣ это значитъ, что для всякой соціалистической націи на первомъ планѣ будетъ стоять ввозъ, а вывозъ займетъ второстепенное мѣсто. Въ соціалистическомъ обществѣ вывозить будутъ только для того, чтобы ввозить.

Погоня за деньгами, за прибылью не знаетъ мѣры; вмѣстѣ съ нею усиливается стремленіе къ увеличенію вывоза. Стремленіе къ расширенію количества предметовъ потребленія ограничивается размѣрами естественныхъ потребностей. Поэтому въ соціалистическомъ обществѣ производство для вывоза, обусловленное ввозомъ, будетъ довольно незначительно въ сравненіи съ производствомъ для собственнаго потребленія.

Міровой рынокъ необозримъ, онъ не поддается учету, а стремленіе аккумулированнаго капитала къ расширенію производства измѣняется соотвѣтственно размѣрамъ аккумуляціи и предполагаемой прибыли. Отсюда при капиталистическомъ производствѣ неизбѣжно вытекаютъ экономическіе кризисы, глубоко потрясающіе всю общественную жизнь. Но потребности даннаго общества измѣняются изъ года въ годъ едва замѣтно; если одинъ разъ удастся опредѣлить ихъ размѣры статистическимъ путемъ, то дальнѣйшія исчисленія не представятъ затрудненія; поэтому отношеніе между размѣрами ввоза и вывоза въ соціалистическомъ обществѣ будетъ постоянной величиной. Кризисы навсегда исчезнутъ изъ міровой торговли. Каждая страна явится для другой, поскольку та вообще будетъ нуждаться въ ней, не рынкомъ, какъ это было до сихъ поръ, а поставщикомъ. Погоня за рынками и борьба изъ-за нихъ прекратится, а вмѣстѣ съ нею изсякнетъ главный источникъ современныхъ національныхъ противорѣчій.

Къ чему же тогда еще нужны будутъ колоніи? Въ 17 и 18 вѣкахъ онѣ являлись цѣнными поставщиками. Въ настоящее время ихъ разсматриваютъ (хотя, конечно, и съ очень преувеличенными надеждами) какъ важные рынки. Для соціалистическаго общества онѣ и въ томъ и въ другомъ отношеніи окажутся неудовлетворительными. Открытіе мірового рынка — это одно изъ величайшихъ пріобрѣтеній капиталистическаго способа производства. Соціалистическое общество должно не умалить его, а приспособить его къ новымъ общественнымъ потребностямъ.

Мы напоминаемъ обо всемъ этомъ потому, что колоніальный вопросъ въ настоящее время выдвинутъ на первую очередь въ ряду практическихъ дискуссій. Наши возраженія не умаляютъ по существу содержанія и значенія предлагаемой книги, такъ какъ авторъ ея вовсе не думаетъ вводить въ колоніяхъ принудительный трудъ безъ вознагражденія. По его расчету, соціалистическая Германія должна будетъ вывозить въ колоніи товаровъ на сумму въ 450 милліоновъ марокъ по современной стоимости. Пойдетъ ли эта сумма на вознагражденіе колоніальныхъ крѣпостныхъ или въ обмѣнъ за продукты, произведенные тамъ, гдѣ они скорѣе и лучше всего создаются, и гдѣ производство ихъ стоитъ дешевле, это ничего не измѣняетъ въ ариѳметическомъ рѣшеніи предложенной задачи.

Какъ въ этомъ вопросѣ, такъ и въ другихъ, относительно которыхъ мы не солидарны съ авторомъ, наши возраженія не затрагиваютъ существеннаго содержанія книги, ариѳметическаго подсчета, предпринятаго авторомъ. Намъ этотъ подсчетъ кажется въ высшей степени достойнымъ вниманія.

Поэтому мы желаемъ книжкѣ полнаго успѣха!

Берлинъ. Пасха 1898 г.

К. Каутскій.