Художник

Глава 15 Пески Аркальнии

Остаток ночи пришлось творить. Ночная арт-бомбардировка так меня вдохновила, что я не мог сомкнуть глаз, до самого утра. Стоило мне растянуться на диване и прикрыть глаза, как я испытал ни с чем несравнимое удовольствие. Длилось оно минуту. У меня зазвонил телефон.

— Аллоу.

— Кай, пошли сегодня в сауну. Я тут случайно новости увидел, думаю, ты с удовольствием их прокомментируешь, словно свидетель из первых рядов.

— Тебе бы следствие вести Зенон, а не в сауну со мной ходить.

— В общем, ты согласен. Тогда встретимся в пять в «Мыльной фее».

— Увидимся. До связи.

Не судьба прилечь и отдохнуть. Придётся живописать дальше. Элеутерококк, грейпфрут и кешью мне в помощь. Стоило взять кисти и включить, забористый brutal metal, как сонные настроения, быстро смело вьюгой хорошего настроя. Музыка всегда помогает, настроится на творческий лад. Дега и Маяковский не давали мне соскучится. Они подвывали под музыку, и вели непринуждённый между собой разговор, о том, как жаль, что в их времена не было такой энергетически заряженной музыки, какая есть при Кае.

Особой помощи я от них и не ждал, мы хватало и своей сноровки. Однако компания их, была мне сильно приятна. Не смотря на возрастные и культурные различия. Им нравилась моя музыка, чего ещё было от них, требовать боле.

Пробило четыре. Я стал собираться на встречу с другом. Опаздывать никак нельзя, это уже третью неделю, было одним из моих новых жизненных кредо. Не опоздал и Зенон. Разве что, на одну минуту. Ну, ещё бы он опоздал больше. Верхом на новеньком Дукати, это просто невозможно сделать.

— Вот сам посмотри, — показал я ему часы.

— Вижу. Новенькие титановые часы. Мне нравятся. Но ты знаешь, титан он вредный для здоровья, лучше серебро или презренный металл.

— Да я про время, ты опоздал на целую минуту. Как такое могло произойти, Зенон?

— Это всё Мила, попросила её подвезти до свадебного салона.

— Мне казалось, тебе нравится Елизавета.

— Нравится. Милу я случайно встретил. На перекрёстке. Она выпрыгнула из такси и в наглую, села позади меня, вместе со своим котом. Вдвоём, так ещё и без шлемов.

— Я ничего другого и не ожидал, от Гренки. Но Мила, будь с ней начеку.

— Ты тоже, — повеселел, слишком уж спокойный и уравновешенный по жизни Зенон.

— Ладно, пошли уже расслабляться.

— Ты и так не выглядишь, очень уж напряжённым.

— Напряжение — безусловное зло, ты мне сам так говорил.

— Не слово в слово, но суть ты понял верно.

Заведение, в котором мы пребывали, сауной называлось только формально. На деле здесь была русская баня, бассейн, сауна и ханами. Мы ограничились только баней и бассейном. После всех уморительных процедур, когда я был в раздевалке и зашнуровывал ботинки, мне внезапно вновь стало жарко. Нестерпимо горячий воздух, повеял в лицо. Сначала мне показалось, что это постбанный эффект меня догоняет. Но когда в лицо стало светить солнце, а ноги провалились во что-то мягкое и горячее, я отбросил эту версию.

Я стоял в горячем песке. Посреди пустынных барханов. Вокруг не было совершенно ничего, кроме песка и голубого неба. Чёрные ботинки, рваные джинсы, футболка и кожаная куртка, не лучшее, что можно одеть, идя в пустыню. Однако мне повезло. На голове у меня было намотано, белое влажное полотенце. Влажным оно было не долго. Уже через каких-то десять минут, оно затвердело до состояния корки. Я не стал его снимать, чтобы хоть что-то укрывало мою голову от палящих лучей.

Достал телефон. Нет сети. Встроенный компас не работает. Я определился бы, где север, а где юг, если бы солнце, не стояло строго над моей головой. А если и определился бы, направление всё равно бы, мне ничего не дало. Разве что иллюзию контроля ситуации. Первый раз, за всю мою жизнь, моя исключительно чёрная одежда, была как нельзя, некстати. Я не стал снимать кожаную куртку, футболку и рваные джинсы, опасаясь, что коварный ультрафиолет изжарит мою кожу раньше, чем я запекусь, как цуккини в фольге.

Ветер шептал мне нужное направление. Периодически подкидывая в лицо, рассеянные горсти исключительно отборного мелкого песка, подхватываемые тем же единственным спутником, кроме солнца, ветром. Конечно, он шептал мне не слова, но я понял его намеки и пошёл в том направлении, чтобы ветер дул и швырялся песком мне в спину, а не в лицо. Пришлось часть своего полотенца-тюрбана пожертвовать и на наматывание лица. Так не придётся глотать, вездесущий песок.

Какого дьявола меня занесло в пустыню, а не в населённую часть Аркальнии? Задавался я, одним и тем же вопросом. Преодолевая бархан за барханом, пока не наступила ночь. Луна освещала ночную пустыню, ставшую холодной, и я решил заночевать у первых попавшихся камней. Они не дали мне замёрзнуть. Всю ночь, они отдавали мне накопленное за день, тепло и это было единственное утешение. Разумеется, было и потрясающее звёздное небо. Луна спряталась за горизонт, а на синеющей черноте, ни одного знакомого созвездия.

Когда меня разбудил, сильный утренний ветер, гонимый наступающей жарой, я обнаружил, что моё спасительное полотенце, безвозвратно улетело. Я не видел смысла гнаться за ним, тем более что скорость его, превосходила мой бег по песку. Когда наступила несусветная жара, мне пришлось спрятаться в тени, новых камней. На этот раз, торчащих из бархана, гораздо выше, чем, те, у которых я провел ночь.

По понятной глазу траектории солнца, я выбрал примерное направление, и теперь старался следовать ему. Так, что после обеда, которого у меня, конечно, не было, солнце теперь мне светило в спину. Я давно распустил волосы, чтобы их толща и светлый оттенок, хоть немного защищали мою голову, от безжалостного солнца. К вечеру, усилилась частота встречаемых камней и скальных образований. На что интересно, будет похожа пустыня, если убрать из неё весь песок? Может быть, тогда откроется вид на чудесные города, прошлых цивилизаций. Где бы взять такой большой пылесос, чтобы вытянуть весь песок? Может, все песчинки в пустыне это и есть те останки прошлой здесь цивилизации.

Я старался не думать, чтобы мысли не становились бредовыми. Без воды и на такой жаре, это раз плюнуть. Чего я конечно тоже не делал. Плевать было нечем. Наконец, начались высокие скалы. Мне иногда удавалось идти по тени. Это были чудесные мгновения, так в них, я иногда подолгу отдыхал. После очередного отдыха, я прошёл через неглубокий каньон и увидел впереди макушки пальм. Восхитительный оазис с пальмами, был окружён высокими скалами, почти со всех сторон. Потому там, была вода. Без долгих мыслей я побежал к воде и упал в её объятья. Холодные как лёд.

Пока я не стал чувствовать, что получаю переохлаждение, я не смел, выбраться из воды, опасаясь, что это может быть страшным по силе и жестокости, миражом. Я успел напиться и теперь, раздевшись догола, сушил на горячих камнях свою одежду. Тело и ум приходили в себя. Я продолжал пить, как верблюд и мысли мои с каждым глотком, всё прояснялись и прояснялись. В животе булькала вода, но это прекрасное чувство. Кстати именно по этой причине, я отказался лезть на пальму. Кажется, они были финиковые. Я придумал другой способ. Набрав камней, я залез на ближайшую каменную возвышенность и стал пытаться сбить их, меткими бросками.

Меткие броски, были только в моём воображении. На деле мне удалось сбить, не более десятка плодов. Но они, после того, как я их ополоснул в воде, были просто божественными на вкус. Я оделся в сухую одежду, и улёгся рядом с водой. Я был по-настоящему счастлив. Начинало темнеть.

Вдруг из расселины, по которой я сюда зашёл, стали доносится крики какого-то чудовища. Я подобрался, набрал камней и залез на единственную доступную каменную возвышенность, с которой сбивал финики. Гортанный крик повторился и я запаниковал. С моими-то успехами в бросках по финикам, можно было не надеяться, что я смогу себя защитить. Пусть это будет хоть какой-нибудь, дикий, бродячий пёс доходяга или койот. Крик повторился и я задрожал.

Я так испугался, что совсем забыл, что у меня есть пистолет при себе и настоящий кинжал! Диковинная голова на длинной шее, показалась из темноты и мне подурнело. Он закричал ещё раз. На этот раз не так громко. Скалы отражали эхом его крик, и делали просто громоподобным. Сейчас же это был крик, не страшнее чем ослиное мычание. Только это был не осел, а верблюд.

— Цумга, Цумга. Вот мы и пришли. Не кричи, словно ты не пил два месяца. Я поил тебя две недели назад, — засмеялся идущий с ним человек.

Верблюд приник к воде и стал жадно заглатывать её своими огромными губами, да так быстро, что я всерьёз заопасался, что он сейчас выкачает половину водоёма.

— Человек, ты случайно не из Аркании? — спросил меня старик, обмотанный в бежевые одежды.

— Нет, но я туда иду.

— Пойдём вместе туда, на рассвете?

— С удовольствием, — сказал я и слез с камней, чувствуя себя на них, как перепуганная обезьяна, увидевшая крокодила.

Старик наломал иссохшийся старый кактус. Сделал из него миниатюрный костёр. Нам хватило его. Он осветил небольшое пространство под пальмой. Старик достал из сумок у Цумги, разных сладостей. Старую воду, он вылил под пальму и набрал свежей. Затем он парой метких бросков, сбил с пальмы внушительные грозди фиников. Тоже положил их, на квадратный кусок цветной ткани, с изображением одной большой мандалы. Материя служила нам и лежанкой и столом одновременно.

— Как тебя зовут парень?

— Меня зовут Кай.

— А меня зовут Кармас. Ты здесь что-то ищешь Кай?

— Не думаю, скорее я направляюсь в Аркальнию.

— Такого просто не может быть, все кто ходит по пустыне, чего-то да ищут в своей жизни.

— Ну ладно, а чего ищешь ты?

— Я уже нашёл и обрёл себя. Потому я больше не ищу, а путешествую по просторам Аркальнии. У настоящего путешествия, нет конечной цели.

— Значит ты пустынный странник, Кармас.

— Я предпочитаю называть себя путешественник. — заразительно засмеялся старик.

— О, я тоже великий путешественник, — я засмеялся вместе с ним. — Во времени, — добавил я и старик, резко перестал смеяться, обретя даже слишком серьёзное выражение лица.

— Ты не шутишь Кай?

— Какие уж тут шутки. Неужели ты думаешь, что человек в здравом уме и светлой памяти, захочет отправиться в пустыню один, на легке, без верблюда, еды и воды.

— Да уж. На такое согласится, только очень странный человек или самоубийца. Или, путешественник во времени. Твоя правда. Мой отец рассказывал мне, когда я был маленький, что есть такие люди, которые способны бороздить пространство, как это делали, когда-то глеиры. Вот уж не думал, что смогу повстречать в своей жизни, такого человека вживую. Твоя одежда такая странная, что я мог бы догадаться об этом, с самого начала. Да слишком, сегодня, мне напекло голову, чтобы думать об этом прежде, чем об отдыхе.

— Кармас, ты можешь укладываться спать. Не ориентируйся на меня.

— А ты разве не собираешься?

— Нет, хотел ещё посидеть и посмотреть на звёзды когда дотлеют угли. В пустыне, знаешь ли, они особенно ярки по ночам.

— Когда я в пустыне, то никогда не сплю.

Мы просидели почти всю ночь. На небе стали угасать последние звёзды. Мы собрались в дорогу. Кармас выделил мне, огромный бежевый платок и научил, как им правильно обмотаться, чтобы не было жарко и в то же время, он отлично защищал от песка и солнца. К закату, я стал видеть сквозь поднимающийся жар, блики башни. Мы не разговаривали в пути, обычно, берегли силы. Только на привалах в тени, позволяли себе перекинуться парой слов. Блики башен, я стал воспринимать как видения, слишком уж они бликовали и искажались. Говорить я не спешил, за всё время, проведённое вместе, я не решался нарушить наше безмолвное табу.

Горящее, как остывающий тигель, на горизонте солнце, скрывалось. Вместе с ним, уходила невыносимая жара. Кармас остановился, чтобы мы испили воды. Каждые четыре часа, он останавливал нас, чтобы мы сделали по нескольку глотков воды. Башни стали чётче. Я указал ему на них рукой. Он кивнул мне в ответ и улыбнулся одними глазами. Я радостно закивал ему в ответ.

Сняв часы с руки, я протянул их ему. Когда мы были на ночном привале, я замечал его частый взгляд на них. Так и теперь, он широко открыл глаза, а затем блаженно их закрыл, на мгновение и принял у меня часы. Он указал рукой на мою голову, потом на своё сердце. Я понял, что он дарит мне, этот огромный бежевый платок, расписанный с двух сторон, разными, огромными мандалами.

Идти по остывающему песку, было значительно приятнее. Вскоре температура так опустилась, что мне даже стало прохладно. Но я не спешил принимать одеяло, довольствуясь одной блаженной прохладой. Вышла почти полная луна. Стало светло. В лунном свете, хорошо читались песочно-голубые стены, заселённой части Аркальнии. Редкие высокие строения, все больше выделялись на фоне невысоких домов, выглядывающих из-за стены. Башни прорезались отчётливее всего и становились выше, с каждым шагом. Желтый свет в окнах, стал выделяться, среди лунного, голубого свечения, всё резче.

Мы следовали к единственному масляному фонарю, горевшему под стеной. Рядом было нечто тёмное, похожее очертаниями на небольшие ворота. Я мельком посмотрел на Кармаса. Очертания его смуглого лица, теперь были бледными. Я посмотрел на свои руки, тот же эффект. Как это бывает, зимней морозной ночью, в полнолуние, в лесу. Один Цумга, сохранял улыбчивое выражение морды. Оттого, что постоянно пожевывал, своими губами невесть что. Его челюсть, никогда не была в одном положении. Так и сейчас, она мерно покачивалась, в такт нашим шагам.

До стены оставалось не менее ста метров. Глядя иногда на Цумгу, я улыбался. Сейчас, небось, как увидит людей, опять начнёт орать, чтобы ему дали воды. Эта мысль так меня позабавила, что я невольно прибавил шагу. Эту мысль, смутила другая. Я встал на месте и обратился в слух. Шагов нет. Обернулся. Вот они мои следы. Вот метрах в десяти, позади меня следы Кармаса и совсем рядом с ним, следы его харизматичного верблюда. Их следы обрывались на ровном месте. Остановившись, я стал смотреть по сторонам.

— Кармас. Кармас, ты где!? — в ответ тишина. — Цумга! Кармас!

Минут пять, я стоял, ничего не понимая. Следы есть. Старика с верблюдом нет. Чёрт возьми. Куда ж вы провалились? Мы же пришли. Тут, я вспомнил его слова на привале: «У настоящего путешествия нет конечной цели». Ну конечно. На губах моих заиграла улыбка, и я остался спокоен. Поправив платок на голове, я пошёл к воротам. Ворота были приоткрыты. Это был вход, в чей-то дом. Внутри сидела пожилая женщина и девочка. Они брали разноцветные бусины из одного большого медного таза и нанизывали на нитки. Получались неплохие чётки и бусы.

— Воды, — сухим голосом попросил я, показывая на пересохшее горло.

Женщина без слов, отправила девочку, за водой. Но та, не появлялась уже минуты две. Она показала мне рукой, на маленький топчан и оставив занятие, пошла за водой сама. Масляный светильник загорелся ярче. Окутал всю комнату, желтоватым светом. Я прикрыл глаза руками, а когда убрал руки, обнаружил себя, сидящим верхом, на детской качели в форме верблюда.

Площадка была пуста. Было очень раннее утро. Смотав с головы ненужный теперь платок, я повязал его на шею. На улице было прохладно, но совсем не холодно. Я пошёл в первом попавшемся направлении, вскоре вышел на дорогу. Окраина. Не моя. Я здесь впервые. Прочитав названия улиц, я предварительно, вытряхнув мелкий песок из кармана, достал телефон. Сеть появилась не сразу. Но появилась.

— Кай. Ты сквозь землю провалился что-ли?

— Доброе утро Зенон. Если быть точнее сквозь раздевалку. Вот что бывает, когда твой друг, долго переодевается.

— Ты где сейчас?

— Вот кстати об этом. Забери меня, пожалуйста, сам я отсюда, буду долго выбираться, а для тебя соседний район.

— Твой мотоцикл, я отогнал в себе, кстати. Ладно называй координаты, — я назвал ему улицу и дом. — Это же даль несусветная, что ты там забыл?

— Расскажу, если угостишь меня завтраком и прихвати, заодно водички, пить хочу как верблюд.

Зенон прибыл через полчаса. Вручил мне, мой собственный шлем и литровую бутылку воды, которую я с жадностью сразу опустошил.

— Ты что из пустыни вернулся?

— Как ты догадался?

— Да у тебя, как будто обезвоживание и губы потрескались. Лицо и руки сгорели. Волосы вон выгорели. Одежда вся в песке. Ботинки вытерлись. Куртка кожаная и то полопалась. К тому же платок твой, какой-то уж совсем не местный.

— Поехали скорее, дома у тебя расскажу, за плотным завтраком.

Через двадцать минут, по пустынным улицам медленно оживающего города, Зенон доставил нас к нему. Я сходу опустошил одну коробку персикового сока, попавшуюся мне на столе и всю корзинку фруктов, пока Зенон хлопотал с завтраком. Только наевшись и поборов желание вздремнуть, я принялся рассказывать ему, всё о своих недавних путешествиях и самом невероятном, последнем, по длительности путешествии, по пескам Аркальнии.

— Действительно Кай, не стандартный твой переход. А я вчера тебя обыскался. Расспросил весь персонал, никто тебя не видел. Пропал и всё. Самое главное ключи от мотоцикла, остались прямо на лавочке, где ты меня должен был ждать. Повезло, в общем тебе.

— Не то слово, повезло. Такой длительный заброс, а в холостую прошёл. За несколько дней, я бы с Ремгулем, со скуки, уже бы успел поймать Гасонго, раз пять. Но нет, надо было мне попасть в пустыню и провести там увлекательно всё то долгое время, с Кармасом и его верблюдом Цумгой. Чертовщина, не находишь?

— Нахожу. Тебе не мешало бы, поучиться искусству концентрации и осознанности. Чем ты лучше научишься сосредотачиваться на том, куда ты хочешь попасть очередной раз, тем лучше у тебя это будет получаться. Чтобы завершить уже начатое, в конце то концов.

— Уж концентрироваться я умею, поверь. По крайней мере, на кончике кисточки.

— А может быть, дело в другом. — Зенон сложил руки на груди, стал держать себя за подбородок.

— В чём, например?

— Ну, может быть, Гасонго использует что-то или кого-то, чтобы он сбивал тебя с толку?

— Как такое возможно, Зенон?

— Откуда ж мне знать, как. Самое главное, ты меня не спрашиваешь, как ты умудрился в пустыню на три дня попасть. Зато интересуешься, как именно, какой нибудь шайтан, забросил тебя в пустыню, чтобы ты навсегда заблудился в песках Аркальнии. Ладно, иди уже в душ, а то с тебя золотой песок, так и сыпется мне на чистый ковёр. Вещи свои закидывай в стиралку, я тебе, как-нибудь их завезу. А пока я подыщу тебе, сменный комплект, из своей одежды, чтобы ты смог в ней, прилично доехать до дома.

— Платок только не стирай. Я его лучше сразу, с собой заберу.

— Ладно. Если он дорог тебе, как память. Твоё дело. Современные, стиральные порошки и впрямь, могут отстирать весь его рисунок.

— Кстати, о памяти, совсем забыл, — сказал я перед заходом в душ. — У меня для тебя, один сувенир из Аркальнии, в багажнике лежит, потом отдам.

— Как скажешь.