И жили долго и счастливо

Глава 12

«Если бы я обошла весь мир в поисках человека, который дал бы мне возможность познать любовь, я бы не нашла никого лучше, чем Чейз Риордан. Он мечта каждой женщины, мягок, когда мне нужна его нежность, дикий и необузданный, когда страсть захватывает нас обоих в свои жадные ненасытные объятия. Мне иногда кажется, что он читает мои мысли, знает, чего я хочу, прежде чем я сама понимаю это. Возможно, это глубины моих чувств создают эту иллюзию. Чейз дал мне так много, но что я оставлю после себя?»

Руки Джо замерли над клавиатурой. Она посмотрела на начало своего дневника на экране, но увидела перед собой лишь Чейза, каким видела его в последний раз — спящим на огромной кровати, которую они делили после того вечера в ветвях ивы. Сон смягчил его правильные черты, от вечно циничного выражения не осталось и следа. Он казался более примиренным с самим собой и с миром. На самом деле это было совсем не так.

«Отношения с Чейзом открыли мне, что я, оказывается, никогда не любила Ричарда, и помогли мне уничтожить в своей памяти этот омерзительный эпизод моей жизни. Теперь я понимаю, что хотела сделать это для Чейза, с первой минуты, когда я увидела боль в его глазах на фотографии в кабинете Джорджа много месяцев назад. Но я так и не смогла избавить его от этой тоски. Как самонадеянно я считала, что смогу это сделать».

Ее пальцы поднялись над клавиатурой, и она наконец дала волю чувствам — почти вслух застонав от сердечной боли, которая разрасталась в ее сердце все эти долгие недели.

«Чейза преследует тень предательства из прошлого. Я вижу это в его глазах, когда пытаюсь хоть слово сказать о будущем. Несмотря на то что мы очень близки, он легко воздвигает стены между нами. Я делаю все правильно, но он не позволяет себе довериться мне.

Я заставляла себя принимать все как есть, но мысль о том, что через месяц я должна буду уехать, просто убивает меня. А Чейз довольно красноречиво дает мне понять, что не собирается просить меня остаться. Душевный покой, которым я наслаждалась, кажется, покидает меня».

Джо уронила голову на руки и закрыла глаза. Она была измождена из-за недосыпания. Она уже не в первый раз вставала раньше Чейза, не в силах заставить себя спокойно лежать еще хоть минуту. Она снова и снова возвращалась к своему дневнику, который терпеливо выслушивал все ее жалобы и успокаивал ее. Совсем немного, впрочем.

С глубоким вздохом Джо вновь занесла пальцы над клавиатурой. Она не открывала глаза, давая возможность мыслям хаотично блуждать в голове, а ощущениям беспрепятственно изливаться на ждущий экран — пока скрип ступеней не испугал ее. Ее пальцы отказывались слушаться ее, когда она мучительно пыталась сохранить то, что написала.

Чейз остановился за ее спиной. На мгновение она застыла. Затем она схватила дрожащими пальцами первый попавшийся диск — тот самый, на котором были сюжеты для Джорджа Баррета. Ей было все равно, она потом разберется.

Сейчас самое главное, чтобы Чейз не прочел ее глубинные мысли и желания. Он не хотел знать, какие чувства она испытывала, и не приглашал ее в его студию, чтобы дать ей понять его чувства, которые он изливал на холсты жесткими мазками.

Мягкое и влажное дыхание Чейза согревало ее затылок, он прижался губами к ее чувствительной коже. Джо вздрогнула от горячей волны, которая пробежала по ее телу. Но когда ее дневник наконец сохранился на дискете и экран компьютера погас, облегчение поглотило ее, дав мышцам расслабиться. Она закрыла глаза и полностью погрузилась в это волшебное мгновение.

Чейз поднял ее со стула и присел, опустив ее к себе на колени.

— Я знаю, что скоро тебе надо отчитываться о проделанной работе, но мне одиноко без тебя в постели, Джози.

Не так одиноко, как будет через несколько недель. Джо избавилась от этой горькой мысли, погрузившись в его объятия.

Он коснулся кончиком языка ее уха и погружался все глубже, пока Джо не задрожала и ее дыхание не стало порывистым. Теплые пальцы забрались под ее легкую ночную рубашку, ласкали ее живот и пробуждали искры желания в ее теле.

Его большие пальцы коснулись ее напрягшихся сосков. Джо замерла в беспомощном порыве, который был так знаком Чейзу. Желание разгоралось в ее теле, как костер, раздуваемый порывами ветра. Она пошевелилась, чтобы почувствовать огонь в его мышцах, который проникал через его легкую футболку, и истому, возникшую между бедрами.

Чейз нервно рассмеялся:

— Я думал, ты всю ночь работала над сюжетами, которые требует от тебя Джордж.

Опьяненная желанием, которое проникло во все ее существо, Джо пробормотала что-то нечленораздельное.

Он расстегнул мелкие пуговки ее рубашки и положил голову ей на грудь.

Она обхватила его голову руками, глядя, как он ласкает ее разгоряченное тело, пока наконец не застонала от желания почувствовать его тело так же, как он чувствовал ее сердце и душу. Дрожащими руками она коснулась его талии, потом нащупала возбужденную горячую плоть.

— Господи, Джози, если ты не остановишься, мы не успеем добраться до постели, — выдохнул Чейз.

— Зачем нам постель, — сказала она сдавленным голосом, когда его мягкие губы коснулись ее груди. — Мне всегда хотелось заняться любовью в кресле.

Чейз резко остановился, внимательно посмотрел в ее блестящие глаза. Джо встала, сбросив ночную рубашку. Потом намеренно медленно она подняла руки, наслаждаясь его безумным взглядом, который ласкал ее грудь, затем опустился ниже.

— Ты меня убиваешь, — застонал он.

Джо рассмеялась. Дрожащими пальцами она развязала ленточку, которой завязывала на ночь волосы, чтобы они не спутались. Тяжелые локоны волнами заструились по ее спине и груди.

Когда Чейз потянулся к ней, вечная женская страстность наполнила ее тело. Она увернулась и опустилась перед ним на колени. Она провела руками по его торсу от шеи до талии, наслаждаясь тем, как он вздрагивал от ее прикосновений. Страсть змейкой оплела ее тело, когда она прижалась к его горячей груди, вдохнула его мужской запах.

Джо поняла, что больше не может сдерживаться, и начала стягивать его белое нижнее белье. Он приподнялся, чтобы помочь ей, и его твердая, полная страсти плоть легко освободилась от оков. Она с интересом посмотрела на него, придвинулась поближе, и ее волосы защекотали его бедра. Ей захотелось взять его в рот, почувствовать его, как он пробовал ее на вкус в темные ночи страсти…

— Господи, Джози, я больше не могу сдерживаться.

Он подхватил ее за руки и посадил к себе на колени.

— Чем дольше ожидание, тем слаще будет потом.

— Я могу с этим согласиться, — хрипло ответил Чейз, — иногда я могу сдерживать свои эмоции. Я все время стараюсь растянуть удовольствие, но у меня не хватает терпения. Почему, Джози?

Он прижал ее к себе, его дыхание стало прерывистым, когда он ее рукой надевал презерватив.

Наконец она опустилась на его спеленутую резиной плоть. На глаза навернулись слезы, когда она услышала тихое отчаяние в его голосе, в то время как новое ощущение на грани боли и оргазма захватило все ее тело. Они уносились прочь от реальности в мир бешеного ритма, захлебывающихся вздохов и ослабевающего оргазма, которого Джо показалось мало.

— Больше никакой работы сегодня, — произнес Чейз.

Джо хотелось возразить против такой наглости, но ее остановил предупреждающий блеск в его глазах. Он приходил в ярость и закрывался при одном упоминании о ее карьере, о ее жизни в Нью-Йорке. Она видела, какая борьба шла в его сердце, хотя он отчаянно пытался ее скрыть. Он не хотел ее отпускать, но и попросить ее остаться было выше его сил.

Она придумала, как разрешить эту дилемму. Джо собиралась просто уехать, резко и жестоко оборвав их роман: тогда раны заживут быстрее.

Но когда он отнес ее на постель, когда она снова и снова плыла по волнам страсти, которые уносили ее на вершину блаженства, она поняла, что не сможет добровольно отказаться хотя бы от одного лишнего мгновения, проведенного с ним.

Когда Чейз наблюдал за Джо, он начинал понимать, что значит поэзия в движении. Чистила ли она конюшни или готовила завтрак, она делала это с такой грацией и сдержанной чувственностью, что ему приходилось отворачиваться, чтобы не дать страсти захватить его. То, что она даже не подозревала, какое впечатление на него производила, возбуждало его еще больше.

Как он может позволить ей уехать? Как попросить ее остаться, посвятить ему свою жизнь? Что, если она откажет ему?

Если бы только он мог ее как-то удержать…

— Попозируй мне.

— Что? — Она повернулась с тарелкой в руках, в ее глазах и голосе было нескрываемое удивление.

— Попозируй мне, Джози. — Идея захватила Чейза, она так ему понравилась, что он никак не мог понять, почему это не пришло ему в голову раньше. Она была прекрасна, обворожительна. И сейчас она принадлежала ему. — Позволь мне нарисовать тебя. Я хочу запечатлеть то, как ты смотрела на меня прошлой ночью.

Джо вспыхнула и дрожащими руками поставила перед ним тарелку с омлетом.

— У меня сегодня много работы, Чейз.

Он посадил ее к себе на колени. На этом стуле они занимались любовью прошлой ночью. Джо тоже подумала об этом, она покраснела еще больше и попыталась вырваться, но он крепко держал ее, мягко поглаживая по спине, пока она не успокоилась в его объятиях.

— Мне действительно нужно поработать, — пробормотала она. — Джордж ждет трилогии к концу следующей недели, а у меня сделано только два сюжета.

— Поработаешь днем, — прошептал Чейз, его губы были совсем близко от ее рта. Он не сдержался, легко поцеловал ее пухлые губки и улыбнулся, когда она потянулась за продолжением.

Чейз отклонился, не продолжив поцелуя. Он хотел убедиться в том, что мог отказаться от этого.

Джо вздохнула и прижалась к нему бедрами, заставив его застонать.

— Мне нужно съездить в город сегодня днем, Чейз.

— Съездишь завтра, — отрезал он, все больше раздражаясь оттого, что она готова была найти любой предлог, только бы не остаться с ним.

Джо услышала злые нотки в его голосе.

— Ты сам виноват в том, что мне надо ехать сегодня, — сказала она, лаская его шею. — Я была слишком занята, чтобы подумать о еде, а у нас кончились почти все запасы. — Она на мгновение замолчала. — Что же касается моей карьеры, Джордж дал мне отпуск впервые, несмотря на то что я очень молода. Он хочет, чтобы я писала лучше, по-новому. Я никогда не подводила его, всегда сдавала работу вовремя, и на этот раз будет так же. Для меня это важно.

— Извини, Джози. — Он не нашелся, что еще ответить на это признание.

Она снова прижалась к его груди, принимая извинения за неожиданную вспышку гнева. Но это было больше чем внезапный порыв. Чейз понял, что вот уже несколько педель он мешал ей работать. Но если он ревновал ее к тем часам, которые она проводила за компьютером, что же будет с ним, когда она уедет, как он вынесет мысль, что другой мужчина постарается вылечить ее разбитое сердце и завоевать ее любовь? А этот другой мужчина обязательно появится, она слишком страстная, чтобы долго оставаться одной.

Ревность заползла в его душу, как червь забирается в бочку с яблоками, оставляя гниль и разрушение на своем пути. Самое худшее во всем этом было то, что он сам был виноват в происходящем. Он не хотел потерять Джо и в то же время не мог заставить себя довериться ей. «Она права, — с тоской подумал Чейз, — я трус».

— Я буду позировать тебе.

Ее мягкий голос прогнал горькие мысли, омрачавшие его душу. Он попытался вернуться к своим размышлениям, но они вдруг потеряли смысл.

Джо слегка встряхнула его:

— Ты слышал, что я сказала? Я попозирую тебе, но всего лишь час.

Чейз глубоко вздохнул. Решение проблемы найдется, когда он окажется в студии.

Рисовать Джо оказалось намного сложнее, чем все, что Чейзу приходилось изображать до того, но в этом было и больше смысла. Поначалу она краснела и смущалась, не давая ему возможности поймать тонкую паутинку чувственности, которая окутывала ее, как ее облегающие джинсы.

Поэтому он предпочитал заниматься с ней любовью среди холстов и аромата масляной краски и растворителя. Он впитывал каждый ее вздох, каждый сдержанный стон и отчаянную мольбу ее хриплого голоса. Наслаждался тем, как ее тело поднималось и опускалось, точно улавливая его ритм, как будто этот танец страсти был специально поставлен только для них. Он копил в себе все звуки и запахи, лелеял их, пока наконец эта смесь не превратилась во вдохновение.

И когда она неподвижно лежала в истоме, он начал рисовать ее. Блеск ее кожи, бархатную глубину карих глаз, таких глубоких, что Чейзу хотелось утонуть в них. Он отогнал нараставший в нем шквал желания, все ожесточеннее налегая на кисть.

Когда она поднялась и оделась, смущенно улыбаясь, Чейз проводил ее глубоким ненасытным поцелуем, который почти прогнал с трудом пришедшее вдохновение. Почти.

Джо ушла, но осталась в его сознании, в его душе. В его сердце. Он попытался перенести этот образ на холст.

Это немного успокоило Чейза, ведь он любил Джоселин Ван Аллен. Пришло время признать это, здесь, на ранчо, которое было построено полтора столетия назад человеком, рисковавшим всем, даже своей жизнью, ради мечты. Человеком, который никогда не позволил бы своему прошлому определять будущее. Мартин Коновер не только заложил фундамент «Тауэр-Си», его кровь текла в жилах Чейза.

Надо набраться смелости сказать Джо, что он чувствует.

Непросто было избавиться от сомнений, но ведь именно сомнения превращают жизнь в рискованную игру, победа в которой так волнует кровь.

Чейз вдруг поймал себя на том, что неподвижно стоит перед холстом, с интересом разглядывая его. Джо лежала на боку, подложив одну руку под голову, а другую па свое округлое бедро. Волосы почти прикрывали ее, и лишь кое-где была видна бледная кожа. Прозрачная белая ткань прикрывала ее бедра, скрывая самое интимное, в то время как ноги оставались голыми. В портрете было поразительное сходство с оригиналом.

И все же это было больше, чем просто портрет. Чейзу удалось передать душу Джо, ее красоту и свет, который наполнял все ее существо. Более того, каждый мазок кисти, каждая линия передавали любовь, в которой Чейзу так сложно было признаться. Ее любовь тоже была там, в нежной понимающей улыбке, в атмосфере неги, которая ее окружала. Особенно в свете ее глаз, который пробивался сквозь полуприкрытые веки.

В этот момент Чейз понял, что никогда не сможет никому показать эту картину. Даже самой Джо, пока не скажет ей, что он чувствует, пока он не свыкнется с любовью к ней.

Он накрыл портрет и вышел из студии. Его мозг усиленно обдумывал план действий. Обед, подумал он с предвкушающей улыбкой. Свечи, ирландская скатерть, классическая музыка, китайский фарфор, который его отец подарил матери. И что-то еще, что навеки связало его родителей. Золото, драгоценности и обещания.

К тому времени, когда солнце почти спряталось за горизонтом, на плите кипело жаркое — единственное блюдо, которое он умел готовить. Стол был накрыт, пластинка поскрипывала на старом проигрывателе. Он оставил букет диких цветов и записку на крыльце, где Джо сразу увидит их, когда вернется из города. Вдруг зазвонил телефон.

Чейз вернулся в дом и уставился на старый телефонный аппарат, который висел у двери. Он зажал ухом трубку и пробормотал «алло».

— Чейз, несчастный овцевод, у тебя очень счастливый голос для человека, который целыми днями копается в коровьем дерьме.

— Ты тоже, кажется, неплохо себя чувствуешь для человека, запертого дома, как лабораторная крыса, которая видит каждый день одни и те же стены. — Чейз облокотился на стол, но Джордж прервал эту перепалку.

— Джо дома? — нетерпеливо спросил он.

— Она уехала в город, но скоро вернется, ведь уже темнеет. Кстати говоря, у вас ведь уже начало девятого. Я думал, богатые городские мальчики рано ложатся спать.

— Мне не до шуток, Чейз. Мне нужно немедленно поговорить с ней.

— Ты хочешь ей подкинуть еще какую-то работу?

— Как ты о ней заботишься!

— Просто скажи, что ты хочешь.

Джордж тяжело вздохнул:

— Все зависит от того, выполнила ли она задание, которое я давал ей.

— Она работала все это время как проклятая, — проворчал Чейз. — К чему вся эта спешка? Сегодня утром она сказала, что у нее есть еще неделя на то, чтобы все доделать.

— Больше нет, Чейз. Я только что узнал, что открывается запись на издание на следующий год. У Джо в марте выходит книга, но если мы сможем сделать еще две книги в следующем году, ее имя узнают намного быстрее.

Мозг Чейза заработал в бешеном ритме. Если он скажет Джо об этом звонке, она будет работать всю ночь. Помимо того, что он не хотел делить ее с работой, все его планы о романтическом ужине полетят к черту.

Но если он не скажет ей, она придет в бешенство, когда узнает, как это могло повлиять на ее карьеру. Не говоря уже о том, что он решил не вмешиваться в ее работу.

— Чейз! Ты меня слышишь? Мне срочно нужно увидеть, что она сделала, чтобы иметь возможность поговорить с ее агентом и запустить контракт. Пока другой редактор не обскакал меня. Мы не можем упустить такую возможность. Ты знаешь, когда она придет?

— Нет.

— Черт побери, — раздраженно воскликнул Джордж, — ты ведь живешь в жуткой глуши! Я думал, Джо сможет переслать мне свои рукописи, но если она не сделает этого сейчас, найти курьера будет уже невозможно… Слушай, а может, ты поможешь?

Чейз нервно взъерошил волосы. Когда Джордж говорил с ним таким тоном, у него автоматически отпадало желание делать то, о чем его просили.

— Не знаю, Джордж. Джо очень болезненно воспринимает…

— Она будет тебе благодарна. Поверь мне, Чейз. Тебе не нужно ничего читать: все, что ты должен сделать, просто отправить мне это по почте.

И тогда они смогут побыть вместе.

— Ладно, Джордж, что надо делать?

— Возьми диск, на котором ее работы. Я подожду у телефона.

Чейз легко принял это решение, все складывалось как нельзя лучше. Но когда он вошел в ее комнату и взял стопку дисков возле компьютера, что-то неприятно защекотало спину. Что-то, похожее на чувство вины за вторжение в ее владения.

Чейз отогнал его. Он ведь способствовал ее карьере, ничего плохого в этом нет. Он посмотрел на три дискеты: желтую, красную и черную. Тихонько выругавшись, он снял трубку.

— Диски не подписаны, Джордж.

— Ничего страшного. Просто вставь их в дисковод, посмотри, на котором сюжеты, и все будет в порядке.

— Не считая того, что я понятия не имею, как это делается, — раздраженно заметил Чейз. — У меня ведь нет компьютера, ты же знаешь.

— Черт возьми, Чейз. Мы живем в двадцатом веке.

— Ничего не выйдет, — зло огрызнулся Чейз. — Я скажу Джо, чтобы она тебе позвонила, когда вернется.

— Но у нас нет времени!

Чейз на мгновение заколебался, но Джордж уже начал объяснять, что нужно делать. Сомневаясь, правильно ли он поступает, Чейз взял черную дискету. Ему почему-то вспомнилось, что именно с ней Джо работала прошлой ночью над своими сюжетами. Он включил компьютер, затолкал дискету в дисковод, с облегчением вздохнув, когда компьютер зажужжал и на экране появились строчки.

— Теперь наведи стрелку курсора на название файлов, нажми «Ввод», и он откроется, — руководил Джордж.

Чейз прочел первую строчку. Кровь отлила от его лица, затем его щеки вспыхнули от ярости.

— Чейз, ты меня слышишь?

Казалось, голос Джорджа раздавался где-то очень далеко, он с трудом слышал его, так шумело в ушах. Чейз положил трубку и закрыл компьютер, его охватило ледяное спокойствие. Он осторожно спустился с дискетой вниз, как будто нес пробирку со смертельным вирусом.

Это конец, подумал он холодно. Все его надежды и мечты о будущем с Джо рухнули.

Телефон снова зазвонил, все настойчивее и настойчивее. Чейз не обращал на него внимания. Ничто не могло прорвать стену безграничного отчаяния, вставшую перед ним.

«Если бы я обошла весь мир в поисках человека, который помог бы мне познать любовь, я не нашла бы лучше, чем Чейз Риордан…» — вот та правда, которую она так искусно скрывала.

Он убедил себя в том, что Джо любит его. В конце концов, она была невинна. Зачем так долго беречь себя и отдаться наконец, если не из любви?

Что еще может толкнуть на это?

Чейз вспомнил, как часто он просыпался, все еще разгоряченный сексом, и ее не оказывалось рядом. Каждый раз он находил ее склоненной над компьютером. Было очевидно, что она записывала все самые интимные подробности их жизни, чтобы потом продать их миру. «Мне всегда хотелось заняться любовью в кресле», — сказала она прошлой ночью. И он покорялся ей, не понимая, что она всего лишь мерзкая карьеристка, которая описывала их близость в своих заметках.

В конце концов, Чейза ведь уже предавали точно так же. Почему же тогда так больно? Впрочем, по сравнению с Джо Ван Аллен Лорна просто ангел.

И он никогда не любил Лорну.