Индиана Джонс и Дельфийский оракул

19. Чарующие байки

Заняв позицию на валуне у основания горы за храмом Апполона, Панос всматривался в группу людей, собравшихся на дороге возле руин. Король еще не прибыл, но его ожидали с минуты на минуту. Шел двенадцатый час, а испарения должны начаться в 11:41.

– Пойдем же, – не утрепел Григорис. – Можно подойти поближе.

– Времени у нас достаточно, – тряхнул головой Панос.

Григорис, как всегда, торопится. Но сегодня утром он еще и в дурном настроении. Когда Панос пришел сюда полчаса назад, Григорис выложил ему свои ночные злоключения. Панос выслушал, поглядел на расшнурованные ботинки сына, пожал плечами и сказал, мол, не имеет значения. Он имел в виду, что Джонс больше не имеет значения. Теперь уже не имеет. Он видел, как солдаты Мандраки вели с горы трех чужестранцев, так что те больше не доставят хлопот.

– Смотри, – Григорис указывал пальцем на дорогу.

Панос увидел, что там остановилась большая автомашина – прибыл король. С переднего сидения вылез человек во фраке и распахнул заднюю дверцу. Через миг с заднего сиденья с его помощью выбрался высокий седеющий мужчина, одетый в костюм-сафари, как и большинство приезжающих в Дельфы чужестранцев. Панос не сразу узнал его. Но, судя по оказываемой ему почтительности, это сам король. При одном лишь взгляде на правящего страной монарха Паноса охватило благоговение.

Он вспомнил, что говорила ему Белекамус, провожая из мастерской. Ее слова до сих пор ставили его в тупик – дескать, король в опасности, и опасность близка. Но принадлежат ли слова пифии, Белекамус или обеим сразу? – недоумевал Панос.

Сделав знак сыну, он двинулся вниз, остановившись у самых руин. Они притаились за поросшим деревьями бугром не далее пятидесяти шагов от колонн, не решаясь подойти ближе, и теперь смотрели на идущую к храму группу.

Панос неотрывно смотрел на короля, чувствуя, как колотится сердце. Вот-вот произойдет историческое событие. На сей раз история не ковыряется в прошлом. Здесь и сейчас свершится историческое событие, которое отзовется на судьбах всего мира. И Панос не просто узрит его, а станет его участником.

Белекамус шла по одну сторону от короля, Мандраки – по другую. Паносу не понравилось, что полковник ведет процессию, будто он здесь главный. И почему Думас тащится сзади, как дурак? Тут Панос увидел в группе Джонса и зашипел сквозь зубы. Что он там делает? Полнейшая галиматья.

Даже отсюда, издали, чувствовалась опасность, темной тучей нависшая над королем, леденящая душу. Должно быть, виной тому Джонс. Но если Джонс на свободе, значит так распорядился Мандраки. И вдруг Панос понял, что настоящая опасность исходит от полковника. Тот собирается убить короля, и Джонс ему зачем-то нужен.

Это не должно произойти! Тем более, именно сегодня. И притом здесь, в Дельфах. На карту поставлено слишком многое. Панос глянул на Григориса и заметил полыхающую в глазах сына ненависть – он тоже узнал Джонса.

– Отец, видишь…

– Да. Теперь слушай внимательно. Ничего не делай, пока я не скажу. Важно очень точно выбрать момент.

Не отрывая глаз от Джонса, Григорис медленно кивнул.

– Понял. Мы здесь, и этого достаточно, – без особой уверенности повторил он слова Паноса. Но теперь и сам Панос не был убежден в их правоте.

Думас тащился по руинам вслед за свитой, а Белекамус то злорадно вспоминала дни, когда она была главным археологом Дельф, то сетовала об ущербе, нанесенном Дельфам землетрясением. Больше никто не замечал ее злорадства, но для Думаса ее спесь была очевидна. Он-то прекрасно знает, что входит в сферу ее компетенции, а что не входит. Ничто не доставит ему такого удовольствия, как ее отъезд из Дельф на веки вечные или хотя бы до тех пор, пока он не перестанет здесь распоряжаться.

Уж он-то показал бы Дельфы королю совершенно иначе. Что может знать этот чертов Мандраки? Ему совершенно незачем идти рядом с королем. А еще этот Джонс. Наверно, он еще жив лишь потому, что король хотел его видеть, а Белекамус лишние расспросы не нужны.

Но выглядит Джонс прямо как лунатик – брюки слишком коротки, а рубашка висит мешком. Ботинки в грязи. В другом месте его бы и близко к королю не подпустили. И дело не только в одежде. Джонс еле тащит ноги, будто пару суток не спал. Черт побери, что он делал после бегства в чужом экипаже?

Подходя к храму, Белекамус заговорила о расщелине, сильно раздувая факт, что испарения похожи на исторические описания миазмов в храме оракула Аполлона. Дориана даже забралась в мифологию, упомянув пасоку, жизненную силу богов. Думас едва не расхохотался. Она еще ни разу не говорила о Дельфах в столь романтическом ключе. Должно быть, влияние Джонса.

– А как действуют испарения на тех, кто их вдыхает? – поинтересовался приволакивающий ногу король.

– Определенно можно сказать лишь одно: дурных последствий они не вызывают. Наоборот, самочувствие улучшается, но этот эффект может быть и чисто психологическим. Однако, следует признаться, господин Джонс считает иначе, и если вас это заинтересует, позже он поделиться своими мыслями. Ему кажется, что миазмы обладают целительнной силой.

«Весьма умно», – отметил Думас. Даже не упомянула о том, что произошло с ней самой. Вероятно, боится, что ее сочтут дилетанткой, если она сознается, что надышалась миазмов и пару дней ходила, как помешанная. Даже не призналась, что сама вдыхала их. Но при чем тут Джонс?

Теперь уже ясно – Белекамус не собирается заявлять, что она – пифия. Итак, Панос проиграл. Вопреки его надеждам, она не склонна ему помочь. Да и с какой стати? Каменщик ждал от нее помощи лишь по собственной идиотичности.

– Когда извергаются эти миазмы? – спросил король.

– Похоже, они начинаются и кончаются довольно нерегулярно. Разве не так, Стефанос?

Зачем она сказала это, заставляя соглашаться с заведомой ложью? Он прокашлялся.

– Ну, скажем, они с каждым разом происходят все реже и реже.

А следующее вот-вот начнется; и Белекамус не может не знать об этом. Может быть, из-за связанных с визитом короля хлопот она просто забыла? Думас ломал голову, стоит ли упомянуть об этом. А если он ошибается? Король решит, что он дурак. Думас рискует даже лишиться должности, если король решит подождать извержения, а оно не произойдет. Нет, не стоит рисковать.

Когда Белекамус повела короля мимо покосившихся колонн храма, Думас подошел к ней поближе и, улучив момент, напомнил о времени извержения, давая возможность исправиться. Но Дориана шла вперед, словно боялась задержаться, и сообщила королю, что с вершины вала будет видна расщелина.

– Господин Джонс, почему бы вам не рассказать Его Величеству о своих переживаниях? – предложила Белекамус, беря короля за руку и увлекая его на земляной вал. – Ведь вам известно об этом больше всех.

Думас не верил собственным ушам. Сперва дорогу указывает полковник, теперь вперед лезет ничуть не более квалифицированый Джонс. Надо держаться от них поодаль. Стефанос неохотно брел следом за остальными, остановившись на полпути к вершине вала, рядом с двумя адъютантами короля.

Король вглядывался в провал, а Джонс рассказывал о своем падении. Он описал доску, изумив Думаса точным пересказом значившегося на ней прорицания. Однако короля это не очень интересовало. Он выслушал описание падения на козырек и перебил Джонса вопросом, как именно на него подействовали испарения.

– По-моему, они обладают целительной силой, – не слишком уверенно заявил Инди. – Видите ли, во время падения я сильно расшибся, но очень быстро поправился.

– И никаких побочных эффектов?

Джонс отрицательно покачал головой. «А по виду не скажешь, что ты поправился», – мысленно возразил Думас.

– Я бы хотел испытать их на себе, – заметил король.

«Если б вы знали, как они повлияли на Белекамус, то вряд ли горели бы таким желаниеем», – подумал Думас, и внезапно понял, что Белекамус что-то затеяла. Король явно собирается посмотреть на миазмы, а то и подышать ими.

Теперь Белекамус заговорила о доске и о возвращении оракула.

– Надо сказать, что жители деревни верят в древнее пророчество о возвращении пифии после землетрясения, когда сюда приедет король.

Король улыбнулся.

– Неужели?

Думаса судорожно передохнул, осознав, что ошибался. Она все-таки собирается признаться.

И в этот миг, словно речь о миазмах вызвала их, снизу донесся пресловутый гул и шипение. Началось извержение. Она так и планировала. Быть может, она действительно пифия. Но когда испарения окутали их по щиколотку, Белекамус сошла вниз. Мандраки встал перед ней, преградив путь адъютантам короля, и приказал:

– Оставьте их.

– Ваше Величество, – позвал один из адъютантов, когда туман заклубился, скрыв короля по грудь.

Но король не обратил на него внимания. Внезапно Белекамус отвернулась от Мандраки и нырнула в туман, скрывший короля и Джонса. Все произошло так быстро, что Думас почти не обратил внимания на появившихся рядом Паноса и Григориса.

Внезапно в храме воцарился хаос. Панос рванулся на вал, но Мандраки отшвырнул его вниз. Адъютанты яростно пробивались к королю. Мандраки пытался их удержать, но тут на него грудью налетел Григорис.

Панос вновь устремился на вал и на этот раз скрылся в тумане. Мандраки, обиваясь от Григориса и обоих адъютантов, этого не заметил. Оцепеневший Думас с недоверием взирал на происходящее, и вдруг воздух пронзил жуткий, какой-то нечеловеческий вопль. Думас ощутил, как по спине побежали мурашки, – это Белекамус преображается в пифию. Это свершилось, именно так, как Панос и планировал. Послышался голос Паноса, провозглашающего приход пифии.

Нет! Надо остановить его! Надо отнять власть у Паноса. Думас принялся карабкаться по склону, спотыкаясь и оскальзываясь. Из тумана доносился невнятный лепет Дорианы и голос короля. Думас вскарабкался наверх, выпрямился и устрмился в туман в том же направлении, что и Панос.

Клубящееся облако скрыло остальных. Суматоха снаружи казалась далекой и несущественной. Даже король, стоявший рядом с Инди, выглядел призрачным, смутным силуэтом. Инди слышал, как король старается дышать поглубже, набирая полные легкие испарений.

– Сэр! Ваше Величество! – Как его положено называть? Король не обращал на него никакого внимания. – Извините, Ваше Величество!

Надо рассказать ему об опасности! Но как же тогда спасти Шеннона, Конрада, да и себя самого? Их жизни под угрозой, независимо от того, что будет с королем.

– Моя нога уже исцеляется, – в голосе короля сквозило ликование. – Это просто чудо.

Не успел Инди сказать ни слова, как в тумане закружился еще один силуэт. Это была Дориана. Волосы стояли дыбом, голова безвольно моталась из стороны в сторону, по подбородку стекала слюна, глаза выкатились из орбит, из груди рвался вой.

– Что с вами? – охнул король.

И тут из-за ее спины вынырнул Панос.

– Ваше Величество, пифия вернулась, – громогласно возгласил он. – О чем вы желаете спросить?

Король вытаращил глаза. Пифия приблизилась к нему вплотную и плотоядно уставилась на него, свесив язык.

– Изыди, отойди от меня! – взвизгнула пифия и вдруг залепетала. Из уст ее потоком полились лишенные смысла слова. Инди выхватывал то знакомое слово, то фразу. Латынь. Французский. Греческий. Английский. Полнейшая околесица.

– Пифия обращается к вам, Ваше Величество, – заявил Панос. – Она говорит, что это вы должны уйти отсюда. Вы в опасности. Кто-то рядом с вами хочет вашей смерти. Бегите отсюда, бегите ради собственного спасения. Но знайте, что скоро вновь взрастет слава Дельф, и изменится судьба нашей страны.

– Кто вы такой, чтобы говорить мне это? – строго спросил король.

– Это говорю не я, а пифия.

Король скептически оглядел Дориану. Ее голова поникла к плечу, глаза закрылись; она раскачивалась всем телом.

– Это она пифия?

Инди резко вскинул голову, заметив выскочившего из тумана Думаса. Толстяк растопырил руки, кинулся к Паносу и обхватил его за пояс. Дориану сбили с ног, и она сильно ударилась головой о землю. Инди хотел подскочить к ней, но тут в него врезались сцепившиеся Думас и Панос.

Инди отшатнулся, пытаясь удержать равновесие, но его ноги соскользнули с края расщелины. Он поехал на животе вниз, впиваясь пальцами в землю, пока не уцепился за камень, торчавший из земли у самого края бездны. Камень шатался.

О, Господи, нет! Я не хочу умирать! Да еще здесь, в подобной компании.

Инди подтянулся изо всех сил, навалившись грудью на край расщелины в тот самый момент, когда камень сорвался вниз. Болтая ногами над бездной, он мучительно продвигался вперед; потом занес ногу на край и перекатился на спину.

Он посмотрел вверх в тот самый миг, когда на его лицо едва не обрушилась чья-то подошва. Перехватив ее в последний момент, Инди оттолкнул ногу. И тут же увидел, что нога принадлежит Григорису. Тот хотел броситься на него снова, но Думас ухватил его за шиворот. Он держал отца и сына за шеи, гоняя их кругами в опасной близости от края. В любой момент они могут рухнуть, прихватив с собой и Инди.

Он попытался откатиться подальше от края, но в это время несколько ног споткнулись о него, и тела покатились к пропасти. Кто-то завопил, Инди увидел ладони, ощущие опоры. Протянув руку, он ухватился за запястье. Неизвестный качался над пропастью, всей тяжестью повиснув на руке Инди.

Раздался долгий пронзительный крик, когда кто-то канул в бездну. Вопль затихающим эхом заметался в расщелине, и вдруг сменился гробовым молчанием. Слева от Инди повис на краю Панос, а Григорис выволакивал его наверх.

Кто же упал – Думас? А кто же тогда уцепился за его руку? Собравшись с силами, Инди потянул, упираясь каблуками в рыхлую землю. Показалась рука, плечо… Затем над краем появилась голова короля. Король помогал себе свободной рукой, и вскоре сумел выбраться из расщелины.

Оба поднялись на ноги одновременно, и король посмотрел на Инди долгим взглядом.

– Этого я не забуду, – сказал он наконец. – Вы спасли мне жизнь.

И вдруг испарения рассеялись, столь же внезапно, как и появились, словно утренний туман под солнцем. Будто неведомая сила Дельф поглотила Думаса живьем и втянула свои неосязаемые щупальца.

К королю подскочили адъютанты и быстро увлекли его прочь из развалин храма.

– Он хотел убить меня, – сообщил король.

– Кто? – переспросил адъютант.

– Тучный археолог. Но меня предупредила пифия. Эта женщина – пифия.

Между тем Мандраки взял Дориану на руки, а Григорис помогал встать отцу.

– Самое время убираться отсюда, – пробормотал Инди и короткой дорогой проскочил за театром к тропинке, ведущей в конюшню.

Он бежал изо всех сил, хотя каждый шаг отдавался в ушибленном бедре болью. Чертовы миазмы ничем не помогли ни бедру, ни ребрам, если уж на то пошло. Тропинка кончилась у мастерской, а Инди проскочил заросший травой двор и оказался у конюшни.

Пройдя вдоль стойл, он выбрал лошадь, о которой Дориана говорила как о самой сильной и быстрой, закинул седло ей на спину, но лошадь встала на дыбы, сбросила седло и чуть не потоптала Инди.

Он быстренько ретировался.

– Как-нибудь в другой раз, дружок.

В следующем стойле было пусто, а через одно стоял конь, на котором Инди уже ездил. Инди быстро оседлал жеребца и уже собирался сесть верхом, когда заметил Мандраки, направляющегося в конюшню с Дорианой на руках. Можно попробовать проскочить мимо, но Мандраки наверняка вооружен.

Выругавшись про себя, Инди вернул коня в стойло, расседлал его и пригнулся. А через три секунды в конюшню тяжело ввалился Мандраки. «Держись подальше от этого стойла», – мысленно приказал ему Инди, услышал скрип двери и зажмурился. Но Мандраки открыл пустующее соседнее стойло и положил Дориану на устеленный сеном пол.

– Дориана, очнись! Надо уходить! – Послышался звук пощечины, затем другой. – Проклятье, Дориана! Да что с тобой?

Ощутив пощечину, затем другую, Дориана очнулась и заморгала, не понимая, куда попала. Потом увидела над собой лицо Алекса и огляделась.

– Как я оказалась в конюшне? О, моя голова! – она осторожно потрогала шишка у виска.

– Все пошло наперекосяк. Чего тебя понесло в туман? Мы с тобой должны были уйти.

– Я так и хотела, а потом на меня что-то нашло. Ничего не помню.

– В общем, король спасся и знает, что на его жизнь покушались, – бросил Мандраки. – Джонс пытался столкнуть его?

– Не знаю, – отозвалась Дориана. – Не видела. Я пыталась выбраться оттуда и не свалиться в эту дыру. Мы в беде?

– Нет. Он думает, что на него покушался Думас, а тот мертв. Свалился.

– Значит, мы в безопасности.

– Нет, пока не избавимся от всех хвостов, – возразил Мандраки. – Надо действовать быстро.

– В каком смысле?

Мандраки насупился, смущенный ее внезапным поглупением.

– Надо избавиться от Джонса и его друзей. Когда покончим с ними, я собственноручно разделаюсь с этими деревенскими идиотами, отцом и сыном. Ты не знаешь, что они там делали?

– Не знаю, – отвернувшись, сказала она.

– Накануне старший заявил мне, что Джонс приударяет за тобой. С чего бы такой интерес к моим делам? Или лучше сказать, к твоим?

Мандраки всегда терпимо относился к ее увлечению молодыми людьми, если только романы не затягивались слишком надолго. В противном случае он сам клал им конец своими методами. «Джонс не станет исключением», – поняла она. Но ей Инди нужен живым. Надо помешать Мандраки. У нее свои виды на Инди.

– Ты поезжай, Алекс. А я полежу здесь и отдохну.

– Тебе это необходимо?

И тут послышался чих.

– Это еще что? – встрепенулся Мандраки, встал и толкнул дверь стойла.

Сено и пыль щекотали ноздри Инди. В носу зачесалось; он задержал дыхание, изо всех сил стараясь не чихнуть. До Мандраки всего пару футов, он наверняка услышит. Не в силах больше сдерживаться, Инди непроизвольно дернул головой и сдавленно чихнул.

– Проклятье! – прошипел он под нос.

Скрипнула дверь соседнего стойла. Инди оцепенел. В поле зрения появилась рука, похлопав нос лошади над головой Инди. Если Мандраки откроет створку, то увидит его, как пить дать.

– Что случилось, малыш, простудился?

Слава Богу! Подумал, что это конь.

– Что-то ты неважно выглядишь, – Мандраки отошел от стойла и двинулся обратно.

Облегчение Инди было недолгим; желание чихнуть вернулось. «Поторопись же отсюда», – безмолвно воззвал он к Мандраки, седлающему лошадь в другом стойле. Наконец, спустя самую долгую минуту в жизни Инди, он услышал, как Мандраки выводит лошадь из стойла.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке? – осведомился полковник у Дорианы.

– Да. Я догоню тебя через пару минут.

Едва Мандраки отъехал, как Инди оглушительно чихнул и крякнул, ощутив такое блаженство, что даже улыбнулся. Но мгновение спустя улыбка сползла с его лица.

– Кто здесь?

Он так боялся Мандраки, что напрочь забыл о Дориане.

– Никого.

– Джонс! Это ты?

Выпрямившись, он потрогал пояс и пожалел, что солдаты отобрали у него кнут. К Дориане определенно надо приближаться с опаской. Инди открыл дверь стойла и пристально посмотрел на нее; у него было такое ощущение, словно он смотрит на ядовитого паука. Она лежала на боку, закинув руки за голову. Хотя при ней не было никакого оружия, терять бдительность не стоит.

Она села и пятреней расчесала волосы. На плечи посыпались соломинки.

– Заходи, – пригласила Дориана низким, грудным голосом. Пару дней назад этот голос заставил бы Инди потерять голову. Сегодня он казался змеиным шипением.

Инди не шелохнулся и не проронил ни слова. Ее глаза манили его.

– Ты слышал, что я сказала королю, когда мы находились в миазмах?

– Я слышал перевод.

– И что же я сказала? – распахнув черные глаза, она посмотрела на Инди в упор.

Он не был уверен, действительно ли она не знает или просто проверяет его, и повторил слова Паноса.

– Итак, я предупредила короля об опасности, – подытожила Дориана. – Видишь, я не подчинилась Алексу.

– Разве?

– Я спасла жизнь королю, Инди. Ведь ты хотел его убить.

– Этого хотел от меня твой приятель, – возразил Инди. – А теперь он хочет убить меня и моих друзей.

– Я могу помочь тебе.

– Я не верю тебе, Дориана, – покачал он головой. – Слишком много я о тебе знаю.

Она впилась в него взглядом.

– О чем это ты говоришь?

– О твоем старом приятеле, Фарнсуорте. Ты убила и его, и брата. И кто знает, скольких еще?

– Я не делала этого.

– Я пошел. – Инди вышел из стойла. Но пока он седлал коня, Дориана встала в дверях.

– Я не всегда была праведницей, Инди, – тихо проронила она. – Я позволяла Алексу манипулировать мною. Но с этим покончено. Клянусь. Я могу помочь твоим друзьям вырваться. Я хочу доказать тебе, что я не та, за кого ты меня принимаешь.

– Спасибо, сам справлюсь.

– Если ты появишься в гостинице, тебя убьют, – спокойно констатировала она. – Именно этого Алекс и ждет от тебя. Он не убьет их, пока не заполучит тебя. Они – его приманка. Так что если хочешь остаться в живых, спрячься до утра. А в половине девятого я приведу твоих друзей в храм.

Инди задумался. Насчет гостиницы она, пожалуй, права. У него практически нет шансов вырвать друзей из лап Мандраки, никем при этом не пожертвовав.

– Лучше пораньше.

– Нет. В половину девятого, не раньше. И не позже.

Инди знал из расписания в шкафчике Дорианы, что извержение должно начаться в 8:38. Что она задумала на этот раз? А есть ли у него выбор?

Вот до чего все дошло – менее всего на свете он склонен доверять Дориане, но в настоящий момент только на нее и можно положиться.

– Я приду.