Индиана Джонс и Дельфийский оракул

3. Снежная королева

Париж, октябрь 1922 года

Стояло прохладное осеннее утро. Шагая по бульвару Сен-Мишель, Инди поплотнее запахнул свою кожаную куртку у горла. В отличие от большинства французов, шарфа он не носил. На прошлое Рождество Мадлен подарила ему один, но он с ней не виделся уже несколько недель, и шарф навеял бы воспоминания о ней. Инди наклонился вперед, надвинул шляпу на лоб и прибавил шагу. Он не только хотел убежать от холода, но еще и спешил на утреннюю лекцию по курсу греческой археологии. Темой был оракул Аполлона, и ему было любопытно, с какой стороны подойдет к вопросу профессор Белекамус.

Пройдя через университетский городок, Инди направился прямо к учебному корпусу. За два года учебы в Сорбонне он изучил город не хуже урожденного парижанина. Разумеется, Инди понимал, что, конечно, навсегда останется здесь чужестранцем, живи он тут хоть до старости. Как ни странно, быть иностранцем ему нравилось. Так сказать, свой среди чужих.

Инди уже третий год учился на доктора философии. Программа касалась в основном древних письменностей, и потому Инди дополнительно слушал курс по классической археологии Греции. Во-первых, знания о Древней Греции пригодятся в изучении древнегреческого, а во-вторых, сильнее самого курса Инди привлекал профессор. Точнее, привлекала.

Все в ней – от одежды и духов до походки и манеры речи – было подчеркнуто женственным. Но за ее жеманством Инди ощущал интригующую силу и самообладание. Такая раздвоенность словно намекала на некую тайну, будто очерчивая эту женщину невидимой чертой. Она как бы нашептывала: «Чуть ближе, и ты в беде».

Но пока ничего не стряслось. Инди уже наполовину одолел ее курс, и справился с этим блестяще. И познания о Древней Греции, и великолепная осведомленность в греческой мифологии явно выделяли его среди сокурсников – но она держалась так, словно Инди и на свете нет.

Дней пять назад он подошел к ней после лекции и задал пару вопросов по пройденной теме. Она бросила отрывистый ответ, вполне под стать написанному в ее взгляде холодному равнодушию. Инди отказался признать поражение и сказал, что буквально наслаждается ее лекциями.

– Прекрасно, – бросила она, извинилась и проскользнула мимо него.

Дориана Белекамус была само воплощение Снежной Королевы – так Инди называл ее про себя. Ничего, снег можно растопить, и где-то за толстой броней таится теплая нежная женщина, нуждающаяся в близости.

По крайней мере, ему хотелось так думать.

Глубоко уйдя в собственные мысли, Инди налетел на кого-то при входе в аудиторию. Подняв глаза, он увидел Дориану и опустился на одно колено, чтобы поднять тетрадку, выскользнувшую из ее рук, при этом невольно смерив взглядом ее стройные ноги, оказавшиеся в каком-нибудь футе от него. Обычно она носила длинную юбку, белую блузку и вельветовый жилет. Но сегодня на ней было короткое, как у школьницы, платье из шотландки, что делало ее похожей скорее на студентку, чем на профессора.

Присев, она подняла листок, выскользнувший из тетради. Оба – и студент, и профессор – выпрямились одновременно, и взгляды их встретились. У профессора оказались красивые, большие и темные, почти черные глаза.

– Извините, доктор Белекамус, я вас не заметил.

– Благодарю вас, Джонс. – Она ладонью пригладила свои волосы – густые, черные, как смоль, собранные сзади в пучок, подчеркивая очаровательные глаза, высокие скулы и полные губы. – Хорошо, что вы натолкнулись на меня. Подождите меня после лекции. Мне надо с вами поговорить.

Она внезапно повернулась и пошла к возвышению кафедры. Пораженный Инди уставился ей вослед. Она действительно ему улыбнулась! Он оглядел аудиторию, ожидая увидеть зависть в глазах мужской половины, понимающей, что означает подобный взгляд женщины. Но никто будто бы и не заметил. Надо же, он сломал ледяной панцирь Дорианы Белекамус, или, по крайней мере, пробил в нем трещину, а никто и бровью не повел! Да разве это парни? Сидят себе с непроницаемыми лицами, будто черепа, что таращатся с полок вдоль стен аудитории. Говорят, французы влюбчивы, а эти на преподавателя ноль внимания.

Он сел за парту у прохода, открыл тетрадь и принялся гадать, зачем она хочет его видеть, но ничего не придумал. Сидевшая рядом девушка с невыразительной внешностью, волнистыми каштановыми волосами, в очках с проволочной оправой наклонилась к нему и прошептала:

– Боже, ты погляди, как она сегодня вырядилась! Будто считает себя ровней нам.

«Да уж какая там ровня! – подумал Инди. – Земля и небо. Притом она-то и есть небо». А вслух заявил соболезнующим тоном:

– Вот уж нет. Ни капли не похоже, – и уткнулся в тетрадь, подводя под разговором черту.

– Тема сегодняшнего занятия вызывает у меня самые теплые чувства, – начала Белекамус.

«Надо же, какая ирония! – подумал он. – Мертвый город вызывает у Снежной Королевы теплые чувства».

– Развалины Дельф я посетила еще ребенком, на ранних этапах реставрации, начатой в 1892 году. – Ее взгляд метнулся к двери, и последний опоздавший под ее ледяным взором быстренько прокрался на свое место. – В старших классах школы и студенткой колледжа я проводила летние каникулы, работая там сначала в качестве добровольца, а затем как помощник археологов. Дельфы стали главной темой моей выпускной работы, а потом и диссертации на соискание степени доктора философии. Перед тем, как начать преподавать здесь, я пять лет провела среди руин этого города в роли главного археолога экспедиции Афинского университета.

Она на мгновение потупилась, чему-то улыбаясь про себя.

– В то время один из моих помощников то и дело совершал одну и ту же ошибку, в шутку называя меня пифией. Как вы все знаете, пифиями называли женщин, служивших оракулу Аполлона, или Дельфийскому оракулу. Чтобы стать пифией, женщина должна была происходить из бедной крестьянской семьи, быть старше пятидесяти лет и не отличаться умом. – Ее взгляд обежал аудиторию. – Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я не чувствовала себя особенно польщенной

таким комплиментом.

Это вызвало общий смех. «Белекамус определенно не вписывается ни в возрастные ограничения, ни в требования к уму, и уж вряд ли она происходит из бедной семьи», – отметил про себя Инди.

– Пифии делали свои заявления с алтаря в храме Аполлона, где они восседали на медно -золотом треножнике над расщелиной в земле. Предполагается, что ядовитые испарения из этой расщелины приводили их в состояние транса и оцепенения. – Она вновь улыбнулась, словно это была тонкая шутка, и ее взгляд остановился на Инди. – Один из очевидцев из первого столетия до нашей эры описывает трансформацию пифии таким вот образом: «Глаза ее пылали, изо рта падали клочья пены, волосы стояли дыбом». Затем она давала ответ на поставленный вопрос.

Инди внезапно ощутил, что Дориана говорит только для него, а остальная аудитория ей безразлична. Его будто обдало волной жара. Он не в силах был отвести от нее взгляд, наслаждаясь игрой света в ее волосах и в больших черных глазах.

– Ответ всегда являл собой бессвязный лепет, состоявший из отдельных слов и обрывков фраз. Разумеется, бессвязным он казался всем, кроме жрецов, переводивших его для вопрошающего. – Белекамус вновь оглядела аудиторию. – Кстати, кто-нибудь знает, что означает название «Дельфы»? Что скажет наш специалист по Греции мсье Джонс?

Итак, она все-таки наблюдала за ним и знала о его увлечении Древней Грецией.

– Оно означает «дельфинье место».

– Хорошо, – кивнула она. – Но не сообщите ли нам, почему оно названо именно так?

Инди изучал мифы о Дельфах еще в детстве, задолго до того, как узнал, что есть такая страна Греция.

– Аполлон прибыл к месту основания храма в обличье дельфина.

– И что он там обнаружил?

Инди внезапно вновь ощутил себя двенадцатилетним мальчишкой, которого отец заставляет повторять заданные мифы. Но Дориана Белекамус ничуть не похожа на отца.

– Дракона по имени Пифон, змееподобного сына богини земли Геи и колебателя земли Посейдона. Пифон жил в горной пещере и через жриц-пифий прорицал будущее.

– И что произошло?

– Аполлон убил дракона и бросил его в расщелину.

– Благодарю вас, мсье Джонс. – Дориана отвела от него взгляд. – А теперь давайте от мифологических аспектов перейдем к нашим историческим познаниям о Дельфах.

Она рассказала, что это надежно укрытое среди скал убежище в течение более чем тысячи лет – от 700 года до нашей эры и до З62 года нашей эры – было местонахождением оракула. Продолжая говорить, она сошла с кафедры. Очевидно, конспект ей просто не нужен.

– Пользуясь своим положением, Дельфы оказывали мощное влияние на Средиземноморье, фактически творя политику этого региона. Ни один правитель ничего не предпринимал без предварительной консультации с оракулом. Даже философы-скептики, включая Платона и Сократа, ценили оракула весьма высоко. В течение многих веков Дельфы приумножали огромные богатства в виде золотых украшений и мраморных статуй, картин и ювелирных изделий, которыми расплачивались клиенты.

– А их предсказания действительно оправдывались? – поинтересовался один из студентов.

– Я как раз к этому и перехожу. Их предсказания зачастую состояли из двусмысленных фраз, допускающих множество интерпретаций. Однако, один из вариантов толкования соответствовал истине. Позвольте привести несколько примеров.

– Будучи спрошенным о том, удастся ли грекам отразить нападение персов, в 480 году до нашей эры, оракул сообщил, что те должны довериться «деревянным стенам». Хотя назначение стен осталось спорным, греки успешно защитили себя с помощью деревянных кораблей, хотя и были окружены. Выходит, что те, кто интерпретировал «деревянные стены» как деревянные корабли, были вполне правы, – заключила она. – Когда римский император Нерон был предупрежден: «Опасайся семидесяти трех», он решил, что из предсказания следует, будто он умрет в возрасте семидесяти трех лет. А между тем, в возрасте тридцати одного года он был свергнут с престола Гальбой, которому тогда было семьдесят три года.

– Некоторые предсказания хоть и оказывались точными, но весьма двусмысленными или даже циничными, – продолжала Белекамус. – Например, Крезу было сказано, что если он нападет на своего соседа Кира, то уничтожит могучую империю. Так и получилось – была уничтожена его собственная империя.

«Фокус-покус», – подумал Инди. Он не сомневался, что Платон или Сократ ни в грош не ставили оракула. Восхваляли же его потому, что так требовала религия того времени, и сомнения в могуществе оракула могли обойтись им дорого.

Инди знал из учебников, что могущественные жрецы, толковавшие бормотания пифий, являлись сердцевиной Лиги амфитрионов – коалиции греческих городов-государств. А значит, были хорошо информированы о важнейших событиях в этом регионе. Они просто использовали оракула для придания правдивости своим же декларациям. В результате старуха-пифия использовалась просто для проформы и не играла никакой роли.

Правда, скажи Инди такое отцу, и тот гневно обрушился на него. Низведение оракула Аполлона всего лишь до инструмента политической коррупции, лишенного мистического ореола, в глазах отца было ересью. Инди с самого детства наблюдал, как отец все глубже погружается в трясину мистических раздумий, разрушивших его жизнь и едва не разрушивших жизнь Инди.

Он поднял руку.

– Что именно представляли собой испарения, вдыхаемые пифией во время прорицания?

Белекамус этот вопрос позабавил.

– Ах, эти легендарные газы, так называемые миазмы! Кто знает? Существует предание, будто испарения поднимались от гниющих останков Пифона.

– К счастью, ученые не принимают мифы и легенды за факты, – высказался Инди. – Тут религия и наука расходятся.

Белекамус остановилась рядом с ним. Инди не мог отвести глаз от ее сильных загорелых ног, открытых почти до колена.

– А как по-вашему, мсье Джонс, что представляли собой эти испарения?

Он оторвался от созерцания ее ног, и добрую секунду не мог собраться с мыслями. Ее близость ошеломила его. Инди прочистил горло и сосредоточился. Она бросила ему вызов, и надо с честью принять его.

– Скорее всего, это была дым горящей смеси благовоний с лавровыми листьями. Чтобы войти в транс, пифия вдыхала этот дым и жевала обладающие наркотическим эффектом лавровые листья. Так называемые «испарения» лишь придавали ритуалу необходимую таинственность.

Белекамус скрестила руки на груди.

– Вы чересчур рациональны, мсье Джонс. Это хорошо. Но иногда археологу не обойтись без воображения. Мифы часто подсказывают путь к истине и познанию.

– Но еще сбивают с толку и вводят в заблуждение! А зачастую за истину принимают и сами мифы, – парировал он. – Даже разумные люди.

Его отец, например.

Белекамус улыбнулась и направилась обратно к кафедре.

– Хорошо сказано. Надеюсь, всем вам очевидна двойственная природа мифов. Когда лекция подошла к концу, Белекамус сказала, что хочет сделать объявление.

– Эта лекция о Дельфах, как вы знаете, значилась в нашем расписании лишь через пару месяцев. Но, по странному стечению обстоятельств, в Дельфах произошло важное событие. Всего два дня назад в том районе произошло небольшое землетрясение.

– Большие разрушения? – спросил кто-то.

– Землетрясение вызвало сдвиг почвы, и в храме Аполлона разверзлась трещина. Но есть и радостное обстоятельство; очевидно, сделано новое открытие – была замечена каменная доска, выступающая из стены расщелины.

– И что на ней? – поинтересовался кто-то другой.

– Пока неизвестно. Вскоре я покидаю Париж, чтобы осмотреть все на месте. Это означает, что лекции до конца семестра будет читать мой ассистент.

Инди внезапно ощутил сосущую пустоту внутри, будто сердце вынули из груди.

– Хочу пожелать вам всего наилучшего в этом семестре. Вы относились к занятиям с большим прилежанием. Я буду скучать без вас.

Студенты зааплодировали и потянулись из аудитории. Минуя Белекамус, они один за другим желали ей успеха. Инди оставался на своем месте. Наконец, когда аудитория окончательно опустела, он встал и подошел к кафедре.

– Мсье Джонс, надеюсь, вас не ждут никакие дела? Быть может, вас ждет другая лекция или девушка у выхода?

– Нет-нет, никто меня не ждет.

– Хорошо. Я попросила вас остаться, чтобы поделиться своими планами на ближайшее будущее.

– В самом деле?

Она неотрывно смотрела на него. Ее проницательный взгляд манил, как объятия, потрясая Инди до глубины души.

– Не заинтересует ли вас предложение сопровождать меня в Дельфы в качестве ассистента?

– Меня?

– Да. Вы мой лучший студент, а мне нужна помощь человека, не связанного с Афинским университетом. Политические соображения, сами понимаете.

– Ну, гм, не знаю, могу ли сорваться прямо вот так, сразу, – запинаясь, пролепетал он. – То есть, сейчас ведь самая середина семестра.

– Не тревожьтесь, – отмахнулась она. – С университетом я все улажу. Мой срочный отъезд одобрен, а вы получите направление на полевую практику. Ваши основные расходы будут покрываться за счет выделенного на исследования бюджета. Что вы на это скажете?

Инди даже и не знал, что сказать. С одной стороны, он был в восторге. Но с другой стороны, ее уверенность, что он все бросит и покорно помчится за ней, казалась Инди возмутительной. Кроме того, археология – вовсе не его специальность.

– Это несколько неожиданно.

Она шагнула к нему и улыбнулась.

– Генри, вы не пожалеете.

Он хотел уточнить, что его зовут Инди, а Генри – его отец. Но уже то, что она обратилась нему просто по имени – существенный шаг вперед. Словно рухнул невидимый барьер между профессором и студентом. Чтобы не допустить фамильярности, Дориана с первых же дней ясно дала студентам понять, что они с ней не ровня. Она не только с младых ногтей занималась археологией, но и сама сформирована греческой цивилизацией. Культура эллинов у нее в крови. Для студентов она воплощала в себе высший авторитет, живой источник знаний, – а они были губками, впитывающими ее мудрость.

И теперь она предлагала Инди уникальный шанс, который дается раз в жизни. «Вы не пожалеете». Разумеется, она имела в виду саму возможность поработать в Дельфах, но при этом едва уловимо намекала на нечто большее. Или Инди сам это навоображал?

– Мне бы хотелось подумать, хотя звучит это… пожалуй, привлекательно. – Какое невыразительное слово, но ничего более подходящего Инди на ум не пришло.

– Не затягивайте с этим, Генри, – низким, доверительным голосом выдохнула она. – Такая возможность выпадает не каждый день.