Испанский Парнас, двуглавая гора, обитель девяти кастильских муз

Дон Редис и донья Редька

Не креолы, не цветные,

Вроде там Цветной Капусты,

Но испанцы коренные

Поженились. И на свадьбу

Их высокоогородья,

Чьим благодаря щедротам

Кормится простонародье,

Всю свою родню созвали,

Пригласили цвет дворянства,

Тех особ, кому подвластны

Все земельные пространства.

Прикатила донья Тыква,

И дородна, и спесива,

Оттого, что всех дородней,

И спесива особливо.

А за нею — донья Свекла,

Неопрятная уродка,

Все лицо в буграх и ямах,

Бахрома вкруг подбородка.

Вот дон Лук — торчат нахально

В шляпу воткнутые перья;

Скольких дам до слез довел он,

Обманувши их доверье!

Не замедлила Маслина:

Этой смуглой андалуске

Надо быть без опозданья,

Без нее ведь нет закуски.

Вот дон Апельсин. Министром

Стал он, двор его возвысил.

Глянешь — гладок, верно, сладок

А когда раскусишь — кисел.

Вот сварливый и колючий

Дон Каштан; в его владенья

Не проникнешь, не имея

Должного вооруженья.

Вот обсыпанная пудрой

Куртизанка донья Слива:

Смугловата, нагловата,

Но округлости на диво.

Вот капризная и злая

Низкорослая Горчица:

Всякий, кто не вышел ростом,

Свыше меры горячится.

Вот изящная Черешня:

Молодая — скулы сводит,

Но зато, когда созреет,

Тьму поклонников находит.

Вот ее сестрица Вишня:

Покислей, темней оттенок,

Смолоду — в цене, а позже

Продается за бесценок.

Вот обманщица Капуста:

С виду — сдобненькая пышка,

Но под массой белых юбок

Лишь сухая кочерыжка.

Дыня — образец матроны

Добродетельной и честной:

Вид ее сулит блаженство,

Вкус, увы, довольно пресный.

Вот дон Баклажан — сияет

Лысиной своей лиловой:

В годы юности зеленой

Был он малый непутевый.

Вот дон Огурец: сутулый,

Прыщеватый, малокровный;

Сразу виден в нем идальго

С безупречной родословной.

Вот дон Кабачок. Он бледен,

Давней одержим любовью:

Даст в куски себя разрезать,

Спечь, стушить, — но лишь с Морковью.

Прибыл и двуличный Персик.

Зависть его сердце точит,

Жесткость внутреннюю скрыть он

Бархатной улыбкой хочет.

Дон Лимон толк знает в свадьбах,

Не пропустит ни единой;

Побуждаем тонким вкусом,

Судит-рядит с кислой миной.

Вот карета с доном Хреном,

Очень важною особой;

Дряхлый, скрюченный подагрой,

Жив он горечью да злобой.

Вот хвастун, бретер дон Перец,

Он — причина слезных жалоб:

Стоит Перцу поперечить

Вмиг глаза полезут на лоб.

Вот ввалилась донья Брюква.

Все ухватки грубиянки

Обличают в ней утеху

Школяров из Саламанки.

Но достаточно. В злословье

Перешел я грань приличья.

Впрочем, свадьбы, мой читатель,

Так скучны без злоязычья!