Избранное

Известно, у глупого человека в мозгах вывих;

чуть что – зовет долгогривых.

Думает, если попу как следует дать,

сейчас же на крестьяяина спускается благодать.

Эй, мужики! Эй, бабы!

В удивлении разиньте рот!

Убедится даже тот, кто мозгами слабый,

что дело – наоборот.

Жила-была Анюта-красавица.

Красавице красавец Петя нравится.

Но папаша Анютки

говорит: «Дудки!»

Да и мать Анютина глядит крокодилицей.

Словом, кадилу в церквах не кадилиться,

свадьбе не бывать. Хоть Анюта и хороша,

и Петя неплох, да за душой – ни гроша.

Ждут родители, на примете у них – Сапрон жених.

Хоть Сапрону шестьдесят с хвостом,

да в кубышке миллиардов сто.

Словом, не слушая Анютиного воя,

окрутили Анюту у аналоя,

и пошел у них «законный брак» —

избу разрывает от визга и драк.

Хоть и крест целовали, на попа глядя,

хоть кружились по церкви в православном обряде,

да Сапрону, злея со дня на день,

рвет жена волосенок пряди.

Да и Анюту Сапрон измочалил в лоскут —

вырывает косу ежеминутно по волоску.

То муж – хлоп, то жена – хлоп.

Через месяц – каждый, как свечка, тонкий.

А через год легли супруги в гроб:

жена без косы, муж без бороденки.

А Петр впал в скуку,

пыткой кипятился в собственном соку

и, наконец, наложил на себя руку:

повесился на первом суку.

В конце ж моей стихотворной повести

и родители утопились от угрызения совести.

Лафа от этого одному попику.

Слоновье пузо, от даяний окреп,

знай выколачивает из бутылей пробки,

самогоном требует за выполнение треб.

А рядом жили Иван да Марья —

грамотеи ярые.

Полюбились и, не слушая родственной рати,

пошли и записались в комиссариате.

Хоть венчанье обошлось без ангельских рож —

а брак такой, что водой не разольешь.

Куда церковный!

Любовью, что цепью друг с другом скованы.

А родители только издали любуются ими.

Наконец, пришли: "Простите, дураки мы!

И на носу зарубим и в памяти:

за счастьем незачем к попам идти."