Избранные статьи; Черная Тетрадь; Материалы к биографии; История Кукунора Сумпы Кенпо

Приложение 1 Лубсан Сандан Цыденов (1850—1922)[306]

«Цыденов Сандан родился в 1850 г. в улусе Кижинга Хоринского ведомства и приписан ко двору Балтуева Цыдена (Дампила)-Дармы с присвоением фамилии Цыденов, так как, согласно действовавшим в то время обычным правам (ст. 60 Степного Закона), дети внебрач­ного рождения незамужними дочерьми приписывались ко дворам родителей последней. Отец его, Балтуев, являлся степным ламой и имел середняцкое хозяйство.

Цыденов был отдан в детском возрасте в хуварачество Кижингинского дацана Хоринского ведомства и среди хувараков отличался особым прилежанием и успешностью в смысле освоения грамоты, затем проходил в Кижингинском и Гусиноозерском дацанах фило­софские курсы, с особым успехом достиг ученых степеней гэше и габчу. Попутно с этим он занимался изучением таинственной мис­тики, часто пребывал во временном созерцании.

Цыденов не любил роскошной жизни, тех или иных бесед, в част­ности дружеских, был негостеприимным, предпочитал держать себя изолированно от общества. При совершении религиозных треб сре­ди мирян старался исполнять их в упрощенном порядке, отступая от общепринятых правил. Будучи критиком в молодые годы, не поль­зовался особым авторитетом среди окружающего ламства, мнения которого всегда расходились с его взглядами. Ламы его называли «корявым» (борчиго) Санданом. Он считался среди ламства одним из ученых и умственно развитых лам, благодаря чему вошел в состав возглавляемой Пандитой Хамбо-ламой Чойнзоном Иролтуевым делегации буддийского духовенства, командированной в Санкт-Пе­тербург в 1894 г. для участия в торжествах коронования Николая II, вступившего на престол Российского царизма после смерти его отца Александра III.

Будучи в Петербурге, присутствовал на аудиенции делегации с Николаем II, причем не участвовал в поклонении делегатов Нико­лаю II, что не только ставило их в неловкое положение, но и вызвало сомнение со стороны дворцовых чинов и министерства внутренних дел. В то время, когда делегаты в лице Пандиты Хамбо-ламы Иролтуева осуждали указанное его действие, Цыденов отвечал им, что он как гэлун не обязан поклоняться царю как христианину, что неуча­стие его в данном поклонении не является преступным деянием, что поклонение буддийской делегации, в частности, Хамбо-ламы Иролтуева как гэлона и главаря буддийского духовенства Сибири являет­ся отступлением от закона Винаи и служит позором.

На следующий день после данной аудиенции министр внутрен­них дел Горемыкин вызывает одного из представителей от делегации в свой кабинет для беседы по важному вопросу, что является зага­дочным, и создает делегатам беспокойство (за исключением Цыдено­ва). В связи с этим делегация направляет к министру главного тайшу хоринских бурят Ц. Д. Аюшеева, который утешает первого с заранее обдуманной махинацией: имевший место во время аудиенции слу­чай непоклонения царю одним из делегатов объясняется последст­вием чрезмерно патриотического чувства, создавшего потерю созна­ния и умопомешательство при встрече с царской особой, и что данный случай является результатом того, что он никуда не отлучал­ся из захолустного уголка и не бывал в культурных центрах, что он считал свидание с царем редкостью и наилучшим счастьем. Это удовлетворило министра, так как он был уверен в возможности по­добного явления. Но, несмотря на это, Цыденов укоряет Аюшеева за то, что он напрасно не доложил министру истинное положение дел, поскольку действие его не должно вызывать нежелательные послед­ствия.

Цыденов, в бытность свою в Петербурге, не посещал ни театров, ни цирка, ни других мест увеселения и не любил ходить по улицам, а также отказывал академикам-востоковедам в устройстве с ним на­учной беседы, советуя им обратиться по инстанциям, то есть перво­начально вести беседы с той категорией делегатов, которые еще не достигли обладаемых им, Цыденовым, научных знаний и могут дать им достаточную справку по вопросам буддийской культуры и науки.

В это время добился с ним, Цыденовым, вести краткую научную бе­седу лишь профессор А. Позднеев, который, интересуясь его идеями, считал его реформатором современного буддизма, поддерживаю­щим мистическое направление на основе критики желтошапочников и преследующим цели воссоздания классического индийского пер­воначального буддизма.

Спустя немного времени после возвращения из Петербурга он устраивает в урочище Халцагай-Тологой (Хоринского ведомства) келью, где и возобновляет созерцание в честь бога Ямантака.

В то время, когда пребывали в Бурятии ученые тибетские ламы (гэгэны), такие как Жаягсан [Джаяг-лама] и др., он устраивал с ними заочный диспут путем переписки по тем или иным вопросам. На­пример, он старался испытывать Джаягсэн-гэгэна (известного своей ученостью среди буддийского духовенства) путем посылки ему отдельных записок. Подтверждая в одной из них культурное строи­тельство и культурную жизнь народов европейских городов (элек­трическое освещение, фабрики, заводы, места увеселения, роскош­ную и интеллигентную жизнь и проч.), он требовал дать ему правильную оценку таковых и исчерпывающий ответ, ибо такие лег­комысленные буддисты, вроде его, Цыденова, увлекаются данной культурой и веселой жизнью, чуть ли не до признания этих мест божьим раем, а также обращается к нему с просьбой предсказать ему, где и как он провел прошедшую жизнь и где он проведет буду­щую жизнь после смерти. Джаягсэн по первому вопросу дает ему от­вет: «Нельзя определить божий рай по признакам общей культуры», а по второму вопросу отвечает: «Стремление его о дознании его про­шедшей жизни нецелесообразно и не вызывает необходимости. Что же касается загробной его жизни, то таковая должна зависеть от того, как он будет вести себя при текущей жизни». Цыденов был удовлетворен данным ответом, что являлось почти единственным случаем удовлетворения ученого.

В марте 1919 г., то есть в то время, когда в Забайкалье существова­ла семеновская власть, Цыденов провозгласил себя царем-деспотом трех миров (неба, воды и земли), монархом созданного им теократи­ческого государства и Цог-тугулдур-ламой Дар-ма-ранза [Дхармараджа], что породило в Хоринском аймаке теократическое движе­ние, направленное против национальных установлений. В связи с этим при семеновской власти он подвергался арестам и содержа­нию под стражей три раза по одному месяцу, ибо его идеи признава­лись семеновской властью вовсе не странными, что подтверждает то обстоятельство, что он был освобожден из-под стражи в конце 1919 г., когда в пределах Забайкалья шумело против семеновской власти крестьянство и когда против восставших крестьян велась беспощад­ная борьба, вплоть до массовых расстрелов.

В первом квартале 1920 г., когда действовала в Прибайкалье власть трудящихся, Цыденов при поддержке единомышленников (теократов) возобновляет свои идеи в заявлениях, поданных на имя органов революционной власти с указанием звания «Царь-деспот», стремясь к созданию балагатских установлений и т. д., чем и создает долго непрекращаемое теократическое движение против автономии. За указанное деяние он был подвергнут соответствующими органа­ми правительственной власти ДВР (Дальневосточной Республики) аресту (в апреле 1920 г.) и содержался под стражей в Верхнеудинском домзаке вплоть до марта 1922 г., то есть до высылки его в один из отдаленных краев, где он и пропал без вести. По словам местных жителей, продолжительность пребывания его в созерцании в общем вылилась в 33 года. В момент созерцания он держал себя изолиро­ванно и был замечен в усиленном употреблении водки, ибо его по­слушники (шабинары) часто привозили водку целыми ведрами под предлогом возлияния богам-хранителям».

Таково содержание официальной версии жизни Лубсана Сандана Цыденова. Несмотря на грубоватость и сухость изложения, безы­мянный составитель документа не может скрыть чувства гордости за известного соотечественника.

Приложение 2 М. Федотова. «Бидиядара»[307]

Намо Гуру Ратна Дарьяя!

В последние годы перед буддистами Российской Федерации все ясней раскрывается личность Бидии Дандаровича Дандарона не только как ученого-тибетолога и Учителя, но как, преимущественно, мыслителя и одного из основоположников современных форм буд­дизма <...>.

Перед 80-летием Бидии Дандарона в газете «Буряад Унэн» были опубликованы четыре главы моей работы по уточнению его биогра­фии[308] по материалам Национального архива Бурятии, Центрального архива КГБ, бесед с его учениками и со стариками-земляками. Пред­лагаю вниманию читателей два фрагмента этой работы, касающихся не только жизни самого Бидии Дандаровича, но и истории буддизма в Бурятии.

После первой «отсидки» в лагерях Бидия Дандарович Дандарон вернулся в Кижингу в феврале 1943 г., освобожденный досрочно из-за открытой формы туберкулеза[309].

«Он вернулся в очень плохом состоянии здоровья. С ранами на шее и на груди». (Из беседы со старшей сестрой Дандарона Дэмит Дандаровной Мункиной.) Но спецы НКВД не знали, что такое ти­бетская медицина. Дандарон не только не умер, но, наоборот, до­вольно быстро поправился. А его энергия Дхармараджи в этот пери­од только развертывалась.

«Он привез из лагерей перевод на бурятский язык Ганжура. Мы уходили в лес, и он читал нам. Мы спрашивали: “Почему так дер­жишься за религию? Ведь опять посадят”. Он отвечал: “Она снова поднимется. Была бы религия — своей жизни не жалко”». (Из бесе­ды с кижингинцем Манжап-ламой.)

Кроме того, Дандарон довольно часто бывал в Улан-Удэ и кон­сультировал сотрудников Бурятского комплексного НИИ Константи­на Михайловича Черемисова и Ксению Максимовну Осипову. Тогда же познакомился с командированной сотрудницей Ленинградского НИИ театра Галиной Алексеевной Уваровой, которая собирала ма­териалы на тему «Цам как мистериальные представления монго­лов». Бидия Дандарович многое ей советовал и даже специально пе­ревел с тибетского небольшую книгу.

Но главное, что удалось сделать Дхармарадже Дандарону в этот период — это участие в восстановлении в СССР буддийской церкви: восстановление в Читинской области Агинского дацана и постройка нового (Иволгинского) дацана в Бурятской АССР.

«Галсан Хайдуб-лама был у Агвана Доржиева первым помощни­ком. А Дандарон, когда учился в Ленинграде, был у него, и тогда Гал­сан с ним познакомился. Галсан рассказывал, что был с Агваном Доржиевым на аудиенции у Ленина. Доржиев говорил Ленину, что такую гуманную религию, как буддизм, нельзя запрещать. В это вре­мя зашел Сталин и дальше разговор шел при нем.

Во время войны Галсан Хайдуб-лама был на параде, когда войска с Красной площади уходили на фронт. После речи Сталина вышел поп и благословил войска. Галсан это запомнил тоже. Потом у него, как у героя, была аудиенция у Сталина — он напомнил [оба эпизода]. Сталин потребовал бумагу с 16 подписями.

Когда Галсан Хайдуб приехал в Улан-Удэ и стал искать людей, то все боялись. Дандарон его первый поддержал и составил с ним бумагу.

“В первый раз мы собирались в Эрхирике у Капрала Бабэ Доржо. Жена его ушла за коровой. Сделали три балина, и состоялся разго­вор. Но в ту первую ночь 16 подписей не собрали. Я и Дандарон не подписывали. Старики не разрешили: если что, пусть мы, старые, по­страдаем”.

Потом собирались в Иволге. Иволгинские настаивали, чтобы строить дацан у них. Были и из Янгажинского дацана бывшие ламы; они хотели, чтобы — у них. Но подписи собрали, и шесть человек по­ехали в Москву... Сталин дал разрешение.

Хотели строить в Улан-Удэ на Лысой горе. Потом — в районе аэ­ропорта. Потом решили — не дальше Иволги. Когда поехали на ко­нях искать место, один из лам был на белой кобыле. Хотели ближе к горам, но эта белая кобыла остановилась и стала мочиться. Реши­ли — значит тут надо строить”.

Какие старики ездили в Москву? Кроме Галсана Хайдуба и Кап­рала Бабэ, помню, был Орсон Нимаев — бывший бухгалтер,... боль­ше не помню» (из беседы с кижингинцем Манжап-ламой).

Нужно представить, в какое тяжелое для буддизма время проис­ходили эти события. В СССР с 1937 г. буддийской церкви не сущест­вовало вообще. В Монголии и Китае коммунистические правитель­ства разрушили буддийскую церковь не на 100%, но все же так основательно, как только смогли. Тибет был накануне китайской аг­рессии. И вот в такой, казалось бы, безнадежной атмосфере в Буря­тии снова зажглась искра Дхармы.

Наверное, все читатели согласятся, что буддисты Российской Фе­дерации должны знать имена остальных участников этого духовного подвига. Но, к сожалению, официальных документов по восстанов­лению буддийской церкви в СССР мне пока увидеть не удалось. В ко­митете по делам религии при правительстве Бурятии мне ответили, что у них никаких документов по этому вопросу нет, но будут очень благодарны, если я их найду и предоставлю им. Поэтому большая просьба к читателям журнала «Буддизм»: те из пожилых людей, кто помнит описываемые события, кто знает их участников, а тем более, кто сам был участником их, напишите, пожалуйста, по адресу мг. Улан-Удэ, 670045, Верхняя Березовка, ЦДУБ РФ, бюллетень «Буд­дизм», Федотовой Мире Иринчеевне.

Приложение 3 Реабилитация 1958 г.[310]

Утверждаю. Секретно. Зам. главного военного прокурора генерал-майора юстиции В. Жабин. 13 июня 1958 года. В военную коллегию Верховного суда Союза ССР.

Заключение (в порядке ст. 378 УПК РСФСР)

9 июня 1958 года, г. Москва

Военный прокурор отдела Главной военной прокуратуры под­полковник юстиции Меньшов, рассмотрев архивно-следственное дело, жалобы и материалы дополнительной проверки по ним, уста­новил: 3 июня 1937 года военным трибуналом Ленинградского воен­ного округа осуждены по ст. ст. 58-10 ч. I и 58-II УК РСФСР

Дандарон Бидия Дандарович, 1914 года рождения, уроженец дер. Шолут Хоринского района Бурят-Монгольской АССР, происходя­щий из семьи ламы, по национальности бурят, имеющий незакон­ченное высшее образование, женатый, беспартийный, несудимый, до ареста (7 января 1937 года) студент Ленинградского института инженеров воздушного транспорта;

Рандалон (Доржиев) Цыден Доржиевич, 1911 года рождения, уроженец дер. Тонтанг Агинского района Бурят-Монгольской АССР, происходящий из крестьян-середняков, по национальности бурят, имеющий среднее образование, беспартийный, холост, несудимый, до ареста (9 февраля 1937 года) — курсант Ленинградской военной школы связи;

Галданжапов Ширап Галданжапович, 1914 года рождения, уро­женец с. Шана Хоринского района Бурят-Монгольской АССР, про­исходящий из семьи кулака, по национальности бурят, беспартий­ный, имеющий среднее образование, холост, несудимый, до ареста (9 февраля 1937 года) — студент 1 курса Ленинградского правового института.

Дандарон и Рандалон — к заключению в тюрьму сроком на 10 лет с поражением в правах на 5 лет каждый. Галданжапов — к лишению свободы в ИТЛ сроком на 6 лет с поражением в правах на 3 года.

Вместе с Дандароном и другими по настоящему делу осужден по тем же статьям УК РСФСР Батомункуев Б. к лишению свободы в ИТЛ сроком на 6 лет, с поражением в правах на 3 года.

Определением военной коллегии Верховного суда СССР от 29 июля 1937 года приговор в отношении Дандарона, Рандалона и Галданжапова изменен. Статья 58-II УК РСФСР из их обвинения ис­ключена.

Мера наказания снижена Дандарону до 7 лет, Рандалону — до 5 лет лишения свободы в ИТЛ с поражением в правах на 2 года каждому. Галданжапову — до 3 лет ИТЛ без поражения в правах (т.1, л. д. 201).

Приговор в части Батомункуева отменен, и дело о нем возвраще­но на доследование, в процессе которого ничего нового добыто не было и оно подготовительным заседанием военного трибунала Ле­нинградского военного округа 8 октября 1937 года производством прекращено за отсутствием состава преступления (т. 1, л. д. 227).

Дандарон, Рандалон и Галданжапов признаны виновными в том, что они, являясь убежденными националистами, в совместных бесе­дах, а также каждый в отдельности проводили среди бурят-монгольской молодежи контрреволюционную агитацию, заявляя, что СССР проводит в отношении МНР колониальную политику.

Кроме того, пропагандировали идею создания Великого мон­гольского государства с включением в него Монгольской и Тувин­ской Народных Республик, Бурят-Монгольской и Калмыцкой Авто­номных ССР, свержения в этих республиках правительств путем осуществления контрреволюционных восстаний.

Приговор суда и определение кассационной инстанции подлежат отмене, а дело — прекращению по следующим основаниям: признав свою вину на предварительном следствии, Дандарон, Рандалон и Галданжапов заявили суду, что виновными себя в проведении ан­тисоветской агитации они не признают (т. 1, л. д. 178,179).

Дандарон при этом показал, что на предварительном следствии он оговорил себя и других вынужденно. Фактически антисоветской агитации не проводил. Рандалон, Галданжапов и другие дали на него ложные показания (т. 1, л. д. 179-184,195-196).

То же утверждает Дандарон и теперь в своих жалобах о пересмот­ре дела и на допросе во время дополнительной проверки (т. 2, л. д. 4-11,295-297).

Рандалон заявил суду, что контрреволюционных высказываний он не допускал; что его показания на предварительном следствии по некоторым пунктам обвинения записаны следователем неправильно (т. 1, л. д. 186-189,197).

Вместе с тем Рандалон показал суду, что в беседе с ним и в пере­писке с друзьями Дандарон высказывал мнение, что в случае войны Германии и Японии против СССР последний потерпит поражение; клеветал на колхозы, вел речь о создании Великой Монголии (т. 1, л.мд. 186,188,189).

Будучи передопрошен в настоящее время, Рандалон заявил, что контрреволюционных разговоров от Дандарона не слышал, что на следствии и в суде в отношении Дандарона дал ложные показания по сговору с Галданжаповым, имевшим личные счеты с Дандароном (т.З.л.д. 303-304,308).

Галданжапов показал суду, что антисоветских разговоров он не вел, но от Дандарона и Рандалона такие высказывания слышал, о чем и донес соответствующим органам власти (т. 1, л. д. 193,195).

Передопросить Галданжапова в настоящее время не представи­лось возможным, так как он, отбывая наказание в местах заключе­ния, 9 июля 1939 года умер (т. 2, л. д. 126).

Из материалов дополнительной проверки видно, что прежние показания Галданжапова вызывают серьезное сомнение в их правдо­подобности и не могут служить основанием для оставления в силе приговора по данному делу (см. т. 2, л. д. 341).

Обвинение Дандарона, Рандалона и Галданжапова было основа­но, кроме того, на показаниях Батомункуева Б., дело на которого прекращено, и свидетельницы Базаржаповой Д., данных в суде, а также свидетеля Цыбенжабона Д.Э, допрошенного на предвари­тельном следствии.

Однако показания Батамункуева и свидетельницы Базаржаповой являются неконкретными и противоречивыми, а потому и не заслу­живающими доверия (см. т. 1, л. д .185,189,190; т. 2, л. д. 75, 291 об., 250,251,261-263).

Допрошенный во время дополнительной проверки свидетель Цыбенжабон Д. частично хотя и подтвердил свои прежние показа­ния, но вместе с тем заявил, что антисоветских высказываний со сто­роны Дандарона и Галданжапова он не слышал (см.т.1, л. д. 145; т. 2, л. д. 315).

В ходе дополнительной проверки дела были допрошены свидете­ли Дука Д. И., Ильевич Е. М., Бауман И. В., Амоголонов Д. Д. и Цыбик-Доржиева Ц. Ж., которые показали, что антисоветских выска­зываний от Дандарона за время знакомства с ним в 1936—1937 гг. слышать им не приходилось (т. 2, л. д. 178-180,259, 280-282).

Кроме того, к материалам настоящего дела приобщены как веще­ственное доказательство антисоветской деятельности Дандарона ко­пия письма Ринчино, адресованного Дандарону, и блокнот с черно­выми записями Дандарона по истории монгольского народа. Однако содержание письма Ринчино и записей в блокноте свидетельствует о том, что они в отдельных местах хотя и являются неправильными, тем не менее состава преступления, предусмотренного ст. 58-10 ч. I УК РСФСР, не образуют (см. т. 1).

Дело в отношении Ринчино, осужденного за написание вышеука­занного письма Дандарону, 26 мая 1956 года президиумом Верхов­ного суда Бурят-Монгольской АССР производством прекращено за отсутствием состава преступления (т. 2, л. д. 216).

Кроме того, материалами дополнительной проверки выяснено, что бывшие работники УНКВД Ленинградской области Колодеев и Никонович, производившие расследование по делу Дандарона, Рандалона и Галданжапова, сами были привлечены к уголовной от­ветственности за фальсификацию аналогичных дел (т. 2, л. д. 260 об., 212,87-88).

Учитывая изложенное и то, что материалами дополнительного расследования вскрыты новые обстоятельства, которые не были из­вестны составу суда, рассматривавшему настоящее дело, а потому, руководствуясь ст. 378 УПК РСФСР, полагал бы: архивно-следствен­ное дело за № 28378 вместе с жалобами и материалами дополни­тельной проверки представить в военную коллегию Верховного суда Союза ССР на предмет отмены по вновь открывшимся обстоятельст­вам приговора военного трибунала Ленинградского военного округа от 3 июня 1937 года и определения военной коллегии Верховного суда СССР от 29 июля 1937 года и прекращении дела Дандарона Бидии Дандаровича, Рандалона (Доржиева) Цыдена Доржиевича и Галданжапова Ширапа Галданжаповича за отсутствием состава преступле­ния.

Приложение: дело в томе I, судебное производство на 116 лис­тах и материалы дополнительной проверки в томе I на 317 листах от н. вх. № 050775; протокол допроса Цыбенжабона на двух листах от н. вх. № 012227 (подшит в материалы проверки) и второй экземпляр настоящего заключения на 5 листах с № машбюро 25109 — адресату.

Военный прокурор отдела ГВП подполковник юстиции Меньшов-Батуринский

«Согласен». — Зам. нагальника отдела ГВП полковник юстиции Батуринский. 12 июня 1958 г.

№ 1 Од—7831 -37».

О нарушениях в следственном «Деле Дандарона» 1937 г.

Обзорная справка по архивно-следственному делу № 966972

[О привлечении к уголовной ответственности следователей и иных работников УНКВД, которые вели «Дело Дандарона 1937 г.» — прим. ред.]

Страницы 87-98:

«Никонович Владимир Станиславович (1900 г. р.) — начальник особого отдела УНКВД ЛО, арестован в 1938 г. Его показания: «Что касается оперативной работы, то в Ленинграде творились грубейшие преступления, к которым Шапиро привлек других сотрудников. Ос­новными в этих делах фигурами были Мигберт и Перельмутр. Смысл этих преступлений — бесшабашная массовка за счет выбора действительных контрреволюционных элементов в так называемые “выходные дела^и, сделанные любыми путями...».

Богданов Григорий Ефимович (1899 г. р., русский) — начальник 6 отделения ОО НКВД Л ВО в период 1937-1938 гг. Арестован 27.06.39 г. Арестовал 45 человек; 13 освобождены, остальные рас­стреляны. «...проводил вражеские методы в следственной работе: фальсификация следственных документов, незаконные аресты».

Страница 94:

«Кудря Н. М. на допросе 8 июля 1939 г. признал факты избие­ния подследственных (Дукис, Богданов, Славин)».

Приложение 4 Предисловие В. Н. Пупышева[311]к предполагаемому изданию книги Б. Д. Дандарона «Мысли буддиста»

1996 г., Улан-Удэ

Намо гуру Видьядхарая!

(Поклоняюсь Учителю Видьядхаре!)

Автор предлагаемой вниманию читателя книги — человек-леген­да. Есть хорошее русское слово — подвижник. Его жизнь — это жизнь подвижника. И как всегда в таких случаях, трудно отличить, что же из того, что о нем рассказывают, происходило в действитель­ности, и что в форме притчи передает реалии его духовного пути. Я склонен полагать, что и то, и другое одинаково важно. И все же в своем рассказе я буду придерживаться того, что мне достоверно из­вестно из некогда услышанных мною его слов, из рассказов его род­ственников и учеников, из рассказов друзей, которых у него было больше, чем недругов и недоброжелателей.

Называют разные даты его рождения, с расхождением в пределах месяца. Я склонен считать наиболее вероятной дату 14 декабря 1914 года. Отцом его был известный бурятский религиозный поэт и тан­трист философ Агван Силнам Тузол Дорже (Бадмаев) и матерью - вдова Балжима. При рождении он получил имя Бидиядара (Держа­тель Знания — от санскритского Видьядхара). Было у него также детское имя — Зидда-Базар (санскр. Читта-Ваджра — Алмаз Мыс­ли). Как рассказывают, еще в сталинских лагерях он написал книгу «Необуддизм», которую смог вынести при освобождении поляк Ко­кошка. Впоследствии по данным, которые мне трудно проверить, эта книга вышла в Таиланде под именем Зидда-Базар. Говорят, что именно с этой книги началось необуддийское движение.

Сохранился рассказ женщины, подруги матери Бидиядары. Ей приснился сон, что солнце упало с неба и скатилось ей в руки. Она пошла и подарила солнце своей подруге Балжиме. Проснувшись, она рассказала о своем сне Балжиме. Вскоре выяснилось, что Балжима беременна. И подруге долго потом было жалко, что солнце во сне она отдала Балжиме, а не оставила себе. Отчество и фамилию наш Учи­тель получил по первому мужу Балжимы — «Бидия Дандарович Дандарон» стояло у него в паспорте.

Рассказывают, что после рождения Учителя к его отцу прибыла делегация тибетцев, которые заявили, что им известно, кто у него родился, и что они просят отдать его в Тибет. Отец ответил: «У него другие задачи. Он нужен здесь».

Отец Бидии Дандаровича, был незаурядным человеком и силь­ным йогом, учеником Лубсана Сандана Цыденова, будущего Учите­ля также и Бидии Дандаровича. Находясь в составе бурятской деле­гации на коронации Николая II, Лубсан Сандан — единственный из присутствовавших не преклонил колен перед царем: «Духовный вла­дыка не должен кланяться светскому».

В это время Учитель Лубсан Сандан еще не носил титула «Дхармараджи» — Царя Учения в трех мирах: мире страстей, или нашем мире; мире форм, или мире богов и других бестелесных существ; и в мире без форм, или мире высоких духов. Он получил его позже.

На рубеже XX века настоятель одного из монастырей Гумбума Джаягсэн-гэгэн посетил Бурятию. С ним вместе был известный Акпа-гэгэн. Они обсуждали с Учителем Лубсаном Санданом и Агваном Силнамом при участии настоятеля Чесанского дацана и еще двоих лам проблему будущего буддизма в Бурятии.

Вскоре после отъезда Джаягсэн-гэгэна и Акпа-ламы Учитель Лубсан Сандан и Агван Силнам вышли из состава лам Кижингинского дацана и со своими учениками поселились на поляне Соорхэ (Ламын-Сорхой) в двадцати километрах от Кижинги. Именно в это вре­мя, в период углубленного погружения в созерцание Ваджрабхайравы, Лубсан Сандан был назван Дхармараджей. Его выход из дацана был первым шагом той реформы в буддизме, которую Учитель Луб­сан Сандан начал и его ученик Бидиядара Дандарон затем продол­жил.

Пожалуй, это была самая значительная реформа в буддизме со времен Цзонхавы. В современном мире, полагал Учитель Лубсан Сандан, только дацанская форма существования буддизма не сможет сохранить традицию Учения. Это его мнение подтвердилось позже разгромом дацанов в СССР, а затем в Монголии и Китае. Нужна и иная форма, предполагающая жизнь в миру, как это делали еще тысячу лет тому назад великие буддийские йоги Индии (Тилопа,

Наропа и другие), жизнь, посвященная духовному совершенствова­нию. Сам Учитель Лубсан Сандан посвятил созерцанию в затворе 23 года. Эта жизнь должна была быть дополнена традициями неко­торых практик, не имевшихся в Бурятии, и с этой целью его ученик Агван Силнам был послан в Китай для получения некоторых посвя­щений; ученик передал своему Учителю эти посвящения, и Учитель и ученик стали друг для друга Учителями, а также и учениками. Так создавалась в Бурятии первая мирская буддийская Сангха (Общи­на). Затем в 1920 г. Учитель Лубсан Сандан передал своему ученику Бидиядаре свою правомочность Дхармараджи и назвал его своим духовным наследником. Еще одно, что считал необходимым для но­вой формы буддизма Учитель Лубсан Сандан, было сохранение тра­диции дацанской учености. Его ученик, а впоследствии наш Учи­тель Б. Д. Дандарон был выдающимся буддийским мыслителем и крупным ученым. Кроме работ по Дхарме (буддийскому учению) и буддологических работ, после ухода Учителя остались его труды по истории западной философии — трактат «О взаимоотношении мате­рии и духа», трактат «Эстетика» об истории западных эстетических теорий и о развитии эстетической мысли на Западе.

Учился, работал, женился. Затем с семьей уехал в Ленинград, где поступил в Институт авиаприборостроения (Л И АП). Его сын от это­го брака Леонид Бидияевич сейчас работает в Бурятском научном центре АН СССР, дочь же после ареста Бидии Дандаровича в 1937 го­ду и затем ареста его жены Шулуновой Елизаветы Андреевны была помещена в один из детдомов, и следы ее затерялись. Жена в скором времени была выпущена, смогла найти только сына и умерла от тифа по пути на родину. Сына воспитали родственники в Улан-Удэ.

Под следствием Бидия Дандарович находился полтора года, си­дел в политической тюрьме, что на улице Воинова. Через полтора года особым совещанием он был приговорен к расстрелу, но, как рас­сказывал он сам, после имитации расстрела во дворе «Крестов» рас­стрел ему заменили 25-ю годами, как «панмонголисту и японскому шпиону».

После нападения на нашу Родину фашистской Германии Бидия Дандарович, находившийся уже в одном из сибирских лагерей, на­писал заявление с просьбой отправить его на фронт. На фронт не от­правили, но, возможно, именно благодаря этому заявлению его в 1943 г. выпустили из лагеря по болезни.

В тюрьме, а затем в лагере Бидия Дандарович читал много книг. Как упоминают многие бывшие заключенные, в то время тюремные и лагерные библиотеки были лучшими в Союзе, ведь они составля­лись из книг репрессированных интеллигентов. Кроме того, тогда в лагерях уже сидели репрессированные бурятские и монгольские ламы. «Когда мне что-либо было нужно, — вспоминал Бидия Данда­рович, — всегда появлялся лама, который это знал».

В годы лагерных скитаний он встречался и общался со многими интересными людьми — философами, историками, учеными самых различных специальностей. В одном из лагерей образовался кружок, участники которого читали для друзей лекции каждый по своей спе­циальности. В результате такого общения были написаны первые научные работы Б. Д. Дандарона — «О взаимоотношении материи и духа» и «Эстетика».

Все эти годы Бидия Дандарович усердно практиковал буддий­ское тантрийское созерцание. Тантра — это одно из направлений буддизма, предполагающее непосредственную встречу с реально­стью буддовости, достоверное знание пути Будд и становление на него. После работы на лесоповале на сон оставалось не более восьми часов. Но именно это время Бидия Дандарович употреблял на прак­тику созерцания. «Здесь нельзя пропускать ни одного дня, — гово­рил он, — иначе ничего не получится. Когда все укладывались спать, я усаживался и практиковал. Поначалу надзиратели требовали, что­бы я ложился, но я им говорил, что у меня болит сердце и что я могу спать только сидя. Со временем они к этому привыкли. Вообще в ла­гере духовное продвижение шло очень быстро. Вот только при таких интенсивных занятиях питания не хватало — хотя бы чашки бульона в день или немного жира».

Живя после лагеря в Кижинге, Бидия Дандарович женился на кижингинке Зундыме. От этого брака у него родились несколько детей. Один из них — Гунга-Нинбо Бидияевич, доктор физико-математических наук, основатель Улан-Удэнского университета.

По некоторым сведениям, которые мне трудно проверить по не­зависящим от меня причинам, незадолго до 1947 г., когда он был арестован опять, Бидия Дандарович письменно обратился к Сталину с просьбой разрешить открыть буддийский дацан в Бурятии. Разре­шение пришло, когда Дандарон был уже арестован.

После ареста в 1947 г. Бидия Дандарович провел восемь лет в не­воле: вначале под следствием, а затем в лагерях. В 1956 г. Бидия Дан­дарович был освобожден из тюрьмы и полностью реабилитирован, с него была снята судимость и аннулированы все нелепые обвинения, выдвигавшиеся против него. По приглашению он сперва работал в Институте востоковедения АН СССР, но через полтора года пере­шел в Бурятский комплексный НИИ АН СССР в Улан-Удэ (ныне БИОН — Бурятский институт общественных наук).

Работа в БКНИИ-БИОНе — это особый и необычайно плодо­творный период в жизни Бидии Дандаровича. Здесь им был тща­тельно исследован фонд тибетских и монгольских рукописей и кси­лографов, хранящихся в рукописном отделе, издано несколько «Описаний рукописей и ксилографов», несколько описаний собра­ний сочинений (сумбумов) разных тибетских и монгольских авто­ров, написано множество статей, ряд монографий, выполнено боль­шое количество переводов с тибетского и монгольского языков на русский. Только изданных работ Б. Д. Дандарона насчитывается бо­лее 30, а сколько еще ждут опубликования!

Здесь же в 1959 г. он встретился с приехавшим в Улан-Удэ Ю. Н. Рерихом. Ими совместно был продуман план буддологических ис­следований, намечены издания и переводы, которые предстояло вы­полнить в первую очередь.

О необычайной работоспособности Бидии Дандаровича можно судить хотя бы по такому факту. Одной из последних работ, выпол­ненных им в стенах БИОНа, является фундаментальное описание монгольского Ганжура («Перевод сказанного Буддой») в 108 томах большого формата. Само описание выполнено на 950 листах, т. е. со­ставляет 38 печатных листов. Такой объем работы старший научный сотрудник обычно выполняет за три года. Здесь же работа была вы­полнена за 108 рабочих дней. Ежедневно я утром приносил ему из хранилища один том Ганжура и вечером относил обратно в хранили­ще, уже полностью описанный. Эта работа (как, впрочем, и многие другие) лежит без движения в отделе памятников письменности Востока в БИОНе.

В это же время, в 1970 году, Бидия Дандарович написал одну из самых интересных своих книг — «Мысли буддиста». Она разошлась в самиздате под псевдонимом Читтаваджра (детское имя Учителя), так как к тому времени тучи над буддизмом и буддистами в Бурятии уже вновь сгустились. И на процессе 1972 года («Дело Дандарона») была предпринята попытка представить эту книгу в качестве одного из главных доказательств «вины» Б. Д. Дандарона. Однако авторст­во книги следствию доказать не удалось.

«Мысли буддиста» — поразительно ясные и точные мысли. В первой части книги изложена общая концепция буддизма. При­меняя метод мадхьямаков-прасангиков (одна из школ северного буддизма), автор убедительно раскрывает единый источник всех буддийских концепций, показывает, что хинаяна (узкий путь осво­бождения), махаяна (путь соборного освобождения) и ваджраяна (путь безусловного нахождения буддовости) вырастают, как три вет­ви из одного ствола, и каждая из них имеет свои цветки и приносит свои плоды. С точки зрения закона и процесса совершенствования рассматривается история возникновения Земли и появление жизни на ней. При этом привлекаются данные современной науки. Сам Би­дия Дандарович говорил мне, что первая часть — это часть относи­тельная, она написана для нашего времени. Абсолютная часть — пути совершенствования — изложена во второй части книги. Как два рога на голове тантрийского божества Ваджрабхайравы сходятся во­едино в его теле (его системе), означая введение в единство двух ис­тин, абсолютной и относительной, так и в книге нашего Учителя све­дены воедино относительная и абсолютная истины буддийской теории и практики.

Здесь же началась деятельность Бидии Дандаровича по враще­нию колеса Дхармы — проповеди буддийского Учения. Проповедь Учения начинается не со слов. Проповедь — это отдача того, что у че­ловека есть. Когда буддизм впервые пришел в Тибет, тибетцы от­правлялись в Индию, находили Учителей, получали посвящения и наставления и возвращались на родину через 15-20 и более лет — после того как они реализовывали все, что они получили. Проповедь буддизма начинается с того, что в стране появляется Будда, и пропо­ведью может быть даже его громоподобное молчание. Бидия Данда­рович верил, что его Учитель Лубсан Сандан стал Буддой. Мы, уче­ники Бидии Дандаровича, верим, что сам он — Будда.

Первые ученики у Бидии Дандаровича появились еще до лагерей и в лагерях, среди них были люди разных национальностей. Но в 1965 г. произошло событие, которого, как рассказывал мне Бидия Дандарович, он уже ждал. К нему приехал первый ученик с Запада. Вскоре и другие ученики с Запада России, из Украины, из Прибалти­ки стали приезжать к Бидии Дандаровичу. Всего на процессе 1972 года было названо более 60 учеников, приезжих и местных. Так естественно образовалась мирская сангха, община учеников одного Учителя.

В его деле Учителю помогали некоторые ламы: вернувшийся из ссылки Ц. Гатавон, настоятель Иволгинского дацана Ц. Цыбенов, лама того же дацана Гэндун-Цырен, Дид-Хамбо (впоследствии Хамбо-лама) Жимба-Жамцо Эрдынеев и другие.

Затем европейские ученики стали появляться и у некоторых лам Иволгинского и Агинского дацанов, у стариков, поселившихся в се­лах Бурятии и Аги после лагерей и ссылок.

Кроме устных наставлений, которые давал своим ученикам Би­дия Дандарович, он перевел для своих учеников ряд текстов с тибет­ского и монгольского языков. В основном это были тексты, связан­ные с тантрийской практикой. Но не только. В 1971-1972 гг. он переводил на русский язык книгу великого тибетского йогина Нацог-Рандола «Карнатантра»[312]. Здесь, в частности, изложены основы дзогчена — «великого завершения». Переводы текстов такого рода на английский язык стали появляться лишь в последние годы...

На работе я сидел в одном кабинете с Бидией Дандаровичем око­ло двух лет. Общение с этим удивительным человеком оставило во мне и во многих людях, общавшихся с ним, глубокий след. Не говоря уже об учениках, к Бидии Дандаровичу обращались тибетологи, буддологи, монголисты, за консультациями приходили писатели (Д. Батожабай), приходили поговорить поэты (Д. Улзытуев). Совместно с Б. Санжиным Бидия Дандарович написал историческую повесть «Путь праведный» о вхождении Бурятии в состав России.

Однако простить буддийское мироощущение власти ему не мог­ли. Будучи как-то вызван в обком, в ответ на упреки в том, что он не скрывает, что он буддист, Бидия Дандарович сказал: «Хоть сажайте меня, хоть расстреливайте, но я буддистом родился, буддистом живу и буддистом умру».

В августе 1972 г. Бидия Дандарович был арестован. Еще за не­сколько месяцев до этого он как-то сидел в комнате задумчивый, пе­ребирал четки. Неожиданно, обращаясь ко мне (больше никого в комнате не было), он произнес: «Видимо, этого не избежать. Ниче­го нельзя сделать. Скоро нас будут арестовывать. Но я думаю, что наши Учителя не допустят, чтобы наши ребята сидели по дурдо­мам. Они выйдут». И все. Больше к этой теме Бидия Дандарович долго не возвращался. В июле 1972 г. Учитель начал свою последнюю прижизненную проповедь, которая длилась до дня его ухода 26 ок­тября 1974 года, и набат ее слышен до сих пор.

О суде писать неприятно: следствие велось откровенно тенденци­озно, прокуратура была вызывающе агрессивна, суд был болен и по­слушен.

Приведу лишь несколько характерных эпизодов.

С участием оперработников был проведен ряд негласных и глас­ных обысков, причем в протоколах гласных обысков без обиняков писали: обыск проводится «с целью отыскания и изъятия буддий­ской литературы и предметов буддийского культа».

В нарушение закона большинство учеников Бидии Дандаровича были насильно подвергнуты психиатрической экспертизе до предъ­явления обвинения. В результате амбулаторного (!) обследования четверо были признаны невменяемыми, естественно, с диагнозом «вялотекущая шизофрения». Как это происходило, я знаю по себе. Меня подвергли принудительной экспертизе дважды. Первый слу­чай просто комичен, второй трагикомичен — от диагноза «вялотеку­щая шизофрения» меня спасло некоторое знание латыни. А было это так.

Первый раз меня обследовала женщина — психиатр в спецприемнике МВД, куда я и мои друзья были посажены за наши настойчи­вые требования взять у нас показания, так как вначале следствие допрашивало только тех, кто мог дать или кого можно было заста­вить дать нужные следствию показания. В ходе «ознакомительной беседы» психиатр на свой очередной вопрос «Как вы родились?», получила бесхитростный ответ: «Не помню». «Как так?», — удиви­лась психиатр, — «Я очень маленький был, и естественно, что не помню, как я рождался». — «Ну, я имею в виду, нормально ли?» — Поскольку я веду себя нормально и разговариваю с Вами нормально, то я думаю, что — нормально». Психиатр была обескуражена, пре­рвала собеседование и отпустила меня с миром обратно в камеру.

Второй раз «собеседование» со мной проводил главный психи­атр Улан-Удэ. В ходе «беседы» он задал мне вопрос о моем отношении к Бидии Дандаровичу, на что получил ответ: “Omnia mea mecum porto”. На эти слова он очень спокойно заметил: «Я восточных язы­ков не понимаю». — «Простите, но вы ведь окончили мединсти­тут?» — «Да». «Значит, вы изучали латынь. А я ведь ответил вам на латыни. Но если вы ее забыли, готов для вас перевести на невосточ­ный русский язык: “все свое ношу с собой”. В том числе и мнение свое о людях я держу при себе, и делиться им с вами у меня нет осно­ваний».

Присутствовавшие врачи с трудом удерживали смех, прыская в ладони. Главный психиатр весь побагровел, минуты три, превозмо­гая себя, сидел молча, затем сквозь зубы процедил: «Идите». Свиде­телем последовавшего телефонного разговора с прокурором, курато­ром следствия, был В. Ш. Аранов, бывший в это время на допросе у этого прокурора.

Я же настаивал, чтобы вы еще и этого обязательно признали невменяемым, — говорил в трубку прокурор.

Я вам и так четверых невменяемыми сделал, а этого не могу, не могу, не могу! — кричал в ответ главный психиатр.

На суде обвинение основывалось на данных «научно-атеистиче- ской, искусствоведческой» экспертизы, подготовленной непосредст­венным начальником Б. Д. Дандарона[313], неспециалистом по буддиз­му, и известной ученой-атеистом[314], которая не решилась даже явиться в суд для защиты своей экспертизы. В тексте «экспертизы» были столь явные нелепости, что суд вынужден был отклонить ее. Так, в «экспертизе» утверждалось, что «буддизм есть насилие, в нем существуют изуверские секты», авторы «экспертизы» позволили себе ряд замечаний, выходящих за рамки их задачи и представляю­щих просто нападки на Б. Д. Дандарона и обвинения его в «преступле­ниях». Явившийся же на суд «эксперт», не будучи способным ответить ни на один из специальных вопросов адвоката Н. Я. Немеринской, во­обще отказался говорить, ссылаясь на то, что он не компетентен в вопросах буддизма.

Известного эстонского востоковеда Л. Мялля оперработники трижды пытались арестовывать уже в суде, чтобы он, как непосред­ственный свидетель некоторых эпизодов, не смог дать показаний, расходящихся с версией следствия. Я смог отбить его (я выражаюсь не фигурально), за что мне один из оперативных работников посу­лил большие неприятности (действительно, после этого мне не один раз устраивали провокации).

Высказывания прокурора во время суда — вершина тогдашнего правосудия. Например: «Они все сумасшедшие. Нормальные люди стремятся из Бурятии в Ленинград, а они, наоборот, сюда едут жить». Или: «Сослал бы я вас, буддистов, всех на Колыму, посмотрел бы я, какими бы вы там буддистами были». Или: «Дандарон дважды судим. То, что его реабилитировали, не имеет значения, при Хрущеве реабилитировали кого попало». Или: «Верующие в Советском Сою­зе не имеют права на труд». И тому подобное.

Местные и ряд центральных газет поместили еще до суда ряд клеветонов.

В защиту Б. Д. Дандарона выступили А. Д. Сахаров, радио «Сво­бода» и некоторые зарубежные печатные издания. Ряд зарубежных организаций обратился с просьбой выпустить Б. Д. Дандарона до суда под значительный залог. Ответа они не получили.

Все было напрасно. Исход процесса был предрешен. Бидию Дан­даровича приговорили к 5 годам лагерей, а четверых его учеников, признанных невменяемыми, — к высылке в психлечебницы Ленин­града, Киева и Каунаса (sic!). Всех остальных, в том числе главного свидетеля обвинения, уволили с работы.

«Меня привезли сюда, чтобы убить», — сказал Бидия Дандаро­вич в лагере. Прожил он там два года. И только женщина, одна из его учениц [Г. Д. Мерясова — прим.ред.], даже в последние месяцы своей беременности, с риском для жизни проползала под колючей прово­локой в зону подсобного хозяйства лагеря и через известного ей че­ловека неоднократно передавала Учителю чай, табак, еду. Да дважды в год получали свидание родственники. Другие связи были нерегу­лярными — в гневный, ощерившийся колючей проволокой и авто­матами охраны последний на этой земле приют Учителя попасть было непросто.

Попытку вызволить из лагеря Б. Д. Дандарона предпринял то­гдашний Хамбо-лама Гомбоев. Он отправился в Москву и обратился в самые высокие инстанции. Но и это не принесло результатов.

За два года пребывания в лагере Бидия Дандарович успел напи­сать главный труд своей жизни — книгу, в которой он изложил выс­шую философию буддизма. По доносу предателя эта книга была изъ­ята и судьба ее неизвестна. Уверениям лагерного начальства в том, что в присутствии оперработников из Улан-Удэ она была сожжена, как-то не верится — даже у нас рукописи не горят. Возможно, первую часть именно этой работы опубликовал В. В. Бараев в альманахе «Буддийский мир» (1994 год) и то, что успел написать Учитель, пол­ностью издал В. М. Монтлевич в 1995 г. под названием «Черная Тет­радь. О Четырех Благородных Истинах Будды».

Не осилил огонь и «Мысли буддиста», которые мы с огромной радостью представляем читателю.

Я думаю, что теперешнее возрождение буддизма стало возмож­ным именно благодаря таким подвижникам духа, каким всю свою жизнь был Бидия Дандарович Дандарон. Мы радуемся полученным нами правам на свободу мысли и слова. Но ведь свобода мысли не право, свобода мысли — это обязанность всякого мыслящего чело­века. И наша свобода слова была завоевана духовным подвигом тех, кто в самые суровые времена не пренебрегал обязанностью свободно мыслить и расплачивался за свободу выражать свои мысли годами лагерей.

Преклоняюсь перед их подвигом.

Пусть та малая толика, которую мы смогли сделать с мыслью об Учителе, издав эту книгу, пойдет на благо всех живых[315].

Приложение 5 «Улыбка Будды» (Новое дело о ритуальных жертвоприношениях)[316]

С 18 по 25 декабря 1972 г. в народном суде Октябрьского р-на г. Улан-Удэ проходил судебный процесс над научным сотрудником Бурятского института общественных наук (БИОН) Сибирского от­деления АН СССР Б. Д. Дандароном, обвинявшимся по ст. 227, ч. 1 («посягательство на личность и права граждан под видом соверше­ния религиозных обрядов») и ст. 147, ч. III («мошенничество, т. е. за­владение личным имуществом граждан, или приобретение права на имущество путем обмана или злоупотребления доверием, причинив­шее значительный ущерб потерпевшему либо совершенное особо опасным рецидивистом») УК РСФСР. Состав суда: председатель

И. X. Демин, народные заседатели Д. С. Дымбрылова и А. Д. Мер­кель, прокурор А. Ф. Байбородин, адвокат — Н. Я. Немеринская.

Об этом деле очень кратко сообщалось в «Хронике» № 27. Ниже приводятся дальнейшие подробности.

Б. Д. Дандарон — крупнейший ученый-буддолог, родился в 1914 г., был репрессирован в 1937 г. по ст. 58 тогдашнего Уголовного кодекса, получил второй срок в 1947 г., отсидел почти 20 лет, в 1956 г. полно­стью реабилитирован. На теперешнем процессе Дандарон обвинялся в организации и руководстве в 1971-1972 гг. «тайной буддийской сектой»; в частности, Дандарону и восьми его «ученикам» инкрими­нировалось отправление на дому религиозных обрядов-согшодов (в городах Ленинграде, Тарту, Улан-Удэ, Кижинге), сопровождав­шихся «кровавыми жертвоприношениями», «ритуальными совоку­плениями», свидетельствующими о «сексуальном мистицизме» чле­нов «секты». В числе формулировок обвинения фигурировали также «покушения на убийство и избиения бывших членов секты, поже­лавших порвать с ней», а также «связи с заграницей и международ­ным сионизмом». Перед судом должны были предстать более 80 свидетелей; задержанию, обыскам, допросам были подвергнуты специалисты-буддологи Москвы, Ленинграда, Вильнюса, Тарту. В ча­стности, следователем прокуратуры Черемушкинского района Моск­вы Е. В. Буробиной (на основании постановления следственного управления прокуратуры Бурятской АССР) был произведен обыск у одного из крупнейших специалистов по санскриту и буддийской философии О. Ф. Волковой, научного сотрудника Института восто­коведения АН СССР. У Волковой были изъяты несколько тибетских канонических текстов, произведения буддийского искусства, а также два экземпляра Библии. После этого Волкова, а также известные уче­ные А. М. Пятигорский, Ю. М. Парфионович (Москва) и Л. Э. Мялль (Тарту) подверглись допросам по «делу о буддийской секте». Волко­ва направила Н. В. Подгорному и Р. А. Руденко заявление протеста против этого «грубого и безграмотного акта», в котором отметила, что в буддизме за всю его историю существования не было кровавых жертвоприношений, как не существует в нем и понятия «религиоз­ной группы», потребовала возвращения изъятых предметов и проси­ла вмешательства во все это, затеянное бурятской прокуратурой «Дело».

Огласка, которую получила задуманная операция, побудила, очевид­но, бурятскую прокуратуру, хотя бы отчасти, замять дело. Так, Волковой были возвращены все отобранные при обыске вещи, а Пятигорскому и Парфионовичу бурятская прокуратура письменно объяснила «суть дела», заявив, что к ним лично никаких претензий нет, в отличие от Дандарона, который в этих «объяснениях» был охарактеризован, как «дважды судимый за антигосударственную деятельность» (позд­нее, на суде, прокурор Байбородин в ответ на протест адвоката по по­воду неправомерности такой характеристики заявил, что «во време­на Хрущева реабилитировали кого попало»).

Четверых из арестованных вместе с Дандароном: Ю. К. Лаврова,

А. И. Железнова, Д. Буткуса и В. М. Монтлевича психиатрическая экспертиза городской больницы № 1 г. Улан-Удэ (в составе Ф. П. Ба­баковой, В. М. Веселова и В. С. Смирнова) признала невменяемыми с рекомендацией о направлении в психбольницы специального типа: диагноз — «шизофрения» (с вариациями от «вялотекущей» до «па­раноидальной» следовал во всех случаях после фраз: «в окружаю­щем ориентируется правильно», «со стороны центральной нервной системы патологических изменений не обнаружено», «эмоциональ­но уплощен», «недостаточно обеспокоен своей личной судьбой», «память и интеллект соответствуют полученным знаниям и приоб­ретенному опыту», «склонен к резонерству» и «на вопросы отвечает формально»; наиболее явными различиями в характеристиках ока­зались степени готовности отвечать на заданные вопросы от «сдер­жанно» до «охотно»). Четверых других обвиняемых: В. Н. Пупышева, Н. С. Мункину, Д. Д. Баяртуеву и О. В. Альбедиля из-под стражи освободили, выдав на руки почти идентичные постановления о пре­кращении уголовного дела (подписанные следователем майором И. Хамаевым и утвержденные заместителем прокурора Бурятской АССР государственным советником юстиции III класса Б. Цыденжаповым), в которых говорилось, что они являются «активными уча­стниками буддийской секты, руководимой Дандароном..., участвова­ли в согшодах, ...на которых Дандарон проповедовал и внушал своим «ученикам» беспрекословное и угодливое подчинение ему, как «учи­телю», обожествлял себя и внушал культ насилия и необходимость физического подавления и уничтожения всего, что мешает буддий­ской вере, сексуальный мистицизм, совершал посягательства на пра­ва, честь, достоинство и личную собственность своих учеников... За совершенные преступления... подлежат привлечению к уголовной ответственности по ст. 227, ч. II УК РСФСР, но, учитывая, что основ­ные участники преступлений Железнов, Монтлевич, Буткус и Лав­ров... определением народного суда направлены в психиатрические лечебницы закрытого типа, привлекать (имя рек) к уголовной ответ­ственности нецелесообразно, так как он может быть исправлен мера­ми общественного воздействия». Резюме: «Уголовное дело ...прекра­тить и материал на него передать на рассмотрение товарищеского суда по месту работы». Все четверо были уволены (товарищеского суда не понадобилось) как потерявшие моральное право быть пре­подавателями на основании ст. 254, п. 3 КЗОТ РСФСР. С работы были уволены также (как родственники Дандарона) непричастные к «Делу» Д. С. Мункина, Б. С. Мункина и Д. Г. Баяртуев (директор школы в Кижинге, заслуженный учитель РСФСР). Жена О. В. Альбедиля М. Ф. Альбедиль исключена из аспирантуры Ленинградского университета. Кроме того, суд вынес частное определение о направ­лении письма в Ленинградский горком КПСС о плохом состоянии идеологической работы в Ленинграде, где окончили вузы большин­ство привлекавшихся к процессу.

Следствие и суд изобиловали нарушениями закона. Так, обнару­жилось, что «отказ» Дандарона от защиты, снабженный его подпи­сью, был подделан. Таким же подложным оказалось фигурировав­шее на суде письмо бывшего секретаря Кижингинского райкома партии Дугарова Батодалая, вышедшего из партии и пожелавшего стать буддийским ламой, о том, что эти поступки были совершены им якобы под влиянием Дандарона. (Запуганный и запутанный из­матывающими допросами, продолжавшимися с 9 часов утра до 3 ча­сов ночи, Дугаров давал на следствии показания о влиянии на него Дандарона, но на суде решительно отказался от них.) Адвокату Не­меринской удалось реализовать свое право на свидание с подзащит­ным наедине при подписании статьи 201 лишь после нескольких протестов и заявления о намерении написать протест Генеральному прокурору СССР. Свидетель Мялль («неугодный» обвинению) не был вызван своевременно в суд, а когда он все же приехал в Улан-Удэ, сотрудники КГБ во главе с майором Хамаевым пытались не до­пустить его в зал суда. После дачи показаний Мялль был задержан и доставлен в прокуратуру, где у него снова потребовали показаний по «Делу Дандарона», а после его отказа — «свидетельских» показаний по его собственному «делу» (выделенному в особое «Дело»). Уже упомянутый выше прокурор Байбородин был одновременно глав­ным следователем по «Делу Дандарона»; ходатайство адвоката об его отводе не было удовлетворено. На суде Байбородин заявил, что ненормальность и ущербность причастных к процессу лиц видна из того, что «все умные люди уезжают из Бурятии», а эти в ней остались;

требование адвоката о вынесении судом частного определения по по­воду подобных высказываний обвинителя так же не было удовле­творено. Когда суд удалился на совещание, в совещательную ком­нату вошел полковник МВД Ахмедзянов и остался там до конца совещания, из совещательной комнаты были слышны частые теле­фонные звонки.

В ходе процесса почти все обвинения были практически сняты. В тексте «научно-атеистической, искусствоведческой» экспертизы, представленном заведующей сектором буддологии БИОНа К. М. Ге­расимовой и непосредственным начальником Дандарона А. Д. Дугарнимаевым, содержались нелепые измышления о «сексуальном мистицизме» буддийской религии, о том, что «буддизм есть насилие, в нем существуют изуверские секты». На заседании суда Герасимо­вой не было, а Дугарнимаев отказался отвечать на вопросы адвоката, сославшись на свою некомпетентность в вопросах буддизма. Свиде­тель Петр Дамбадаржаев, доставленный в зал суда из больницы, где он лечился от алкоголизма, уличенный Мяллем, который якобы из­бивал его и хотел убить за «отход от секты», менял свои показания на ходу и в конце концов совсем запутался в них. Главная свидетель­ница, аспирантка Института этнографии АН СССР Бадмаева, кото­рую до суда допрашивали по многу часов 21 день подряд, на суде была в истерике. Так же многократно и подолгу допрашиваемые суп­руги Петровы отказались подтвердить, что их шестнадцатилетний сын посещал согшоды и под влиянием Дандарона обратился в буд­дизм, так что отпали и обвинения «в растлевающем влиянии на мо­лодежь». Верховный лама Бурятии Пандита Хамбо-лама отказался поддержать обвинения Дандарона в сектантстве и опроверг их, дав исчерпывающие (хотя и не «научно-атеистические») разъяснения по поводу характера буддийских ритуалов. Адвокат Немеринская в своей четырехчасовой речи полностью доказала невиновность сво­его подзащитного.

Таким образом, налицо поразительное сходство «Дела Дандаро­на» со знаменитым «Делом Бейлиса», описанным В. Г. Короленко (и закончившимся, благодаря его вмешательству, оправданием об­виняемых инородцев), делом о «мултанских жертвоприношениях». Но налицо и отличие: обвинительный приговор.

Цитируем с сохранением особенностей стиля: «Доказательства виновности:

...Участники группы в полном составе собирались на моления-согшоды, о чем подтверждали как Дандарон, так и все его ученики.

Была создана подпольная касса. Дандарон назначил кассиром сначала Бадмаеву, а затем Лаврова. Об этом подтвердили Дандарон, Бадмаева, Аранов, Пупышев и др.

Из заключения научно-атеистической экспертизы видно, что буддизму свойственны преклонение, почитание, обожествление учи­теля, преподношения ему. Дандарон не оспаривает, что он был учи­телем; свидетели Петровы, Репка, Альбедиль и многие другие под­твердили, что они преклонялись перед ним, как перед духовным учителем. Об этом свидетельствуют репродукции фотографий Дан­дарона в ламском одеянии...» (Речь идет о фотографии, снятой кор­респондентом Агентства печати «Новости» по его просьбе в «этно­графических целях»).

В результате Б. Д. Дандарон признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных ст. 227, ч. 1 и 147, ч. III, и осуж­ден (на основании второй из этих статей) к пяти годам лишения свободы.

Приложение 6

Чтобы представить, как ученики Дандарона после его ухода про­должали жить в Учении, будучи в течение пятнадцати лет единствен­ной в стране сплоченной группой практикующих буддистов-мирян, приведем характерный документ. Это, так называемое, «Письмо Лаврова». Оно было написано в 1975 г., уже после ухода Учителя, в Удан-Удэ совместным творчеством Железнова, Лаврова и Пупышева. Адресовано письмо ленинградской части сангхи. Уточним: в буд­дизме сангхой считается собрание четырех гэлонов, или «полных монахов», давших многочисленные обеты отречения вплоть до обе­та безбрачия. Мы жили в буддийском смысле в полном вакууме и считали себя единственными буддистами в России, ибо старики-ламы двух монастырей в Бурятии и Агинском автономном округе воспринимались нами как священный осколок далекого прошлого. Перспектива развития буддизма воспринималась нами только как вариант его светских последователей. Поэтому мы и называли себя столь многозначительно — сангха Дандарона.

Июль 1975г., Улан-Удэ

(Написано Ю. К. Лавровым совместно с В. Н. Пупышевым и про­смотрено А. И. Железновым)

Распространение тантрийского учения не проходило ровным по­током, а принимало различные формы, разветвлялось соответствен­но исторической ситуации тех народов, которым по карме положено было принять и сохранить буддизм. Притом буддизм в целом и тан­трийское учение в частности разворачивалось к сансаре той своей стороной, которая способна была проникнуть и закрепиться в кон­кретной исторической структуре. При этом всегда возникали разные варианты и сочетания частей учения.

Так, в Тибете в VII в. одновременно действовали Учителя Шантаракшита и Падмасамбхава. Нет исторических свидетельств их непо­средственной связи между собой, но когда, например, в монгольских хрониках упоминаются эти два лица, оговаривается их функцио­нальная связь в деле распространения буддизма: Падмасамбхава по­давлял мар, а Шантаракшита распространял бодхисаттвовскую часть Учения. При Цзонхаве, когда буддизм в Тибете окреп, его наи­более острые формы уступили место более мирным, общественно доступным формам: школа кадампа уступила главенствующее поло­жение гелугпе.

Когда буддизм проник в Монголию, он снова воспользовался своими наиболее острыми формами: Пагба-лама дал императору Хубилаю посвящение Хеваджры (Китай, монгольская династия Юань, XIII в.) и затем в Монголии — с конца XVI — начала XVII века.)

Можно привести другие примеры вместерожденности тантрий­ского учения и общественной кармы, нирваны и сансары. Во всяком случае отношения, в которых находятся исторические возможности народа, который кармически принимает Учение и формы тантризма при вступлении в контакт с этим народом, имеют абсолютный (не­случайный) характер. Эта запрограммированность ясно видна хотя бы в таком факте, что охранением этого отношения занимается одно лицо, перерождающееся в разные времена. Так, Пагба-лама, главное лицо в распространении буддизма в Монголии, перерождается как пекинский хутухта Джанджа Ролби-Дорже (Чанкья Ролпэ-Дорже) при Маньчжурской династии (в Китае), в то время, когда манчьжурские императоры начинают поддерживать буддизм. Он оказывает соответствующее влияние на манчьжурского императора Цянь-луна.

Когда подошло время принятия тантрийского Учения в России, перерожденец Чанкьи Ролпэ-Дорже дал посвящение в Хеваджратантру отцу нашего Учителя, в то время, когда в Бурятии, а может быть, и в Монголии этот жуд (тантра) не был известен, но был сохра­нен в Китае.

Когда в начале XX века Учитель Лубсан увидел, что дацанская (цзонхавинская традиция) форма буддизма не сможет выжить в ис­торических условиях послеоктябрьской России, он изменил ее в духе традиции индийских махасиддхов: вышел из дацана, перешел в со­зерцании Ямантаки от Цхонхавинского дубтаба (санскр. садхана) к Ра-лоцавинскому (соединил традицию махасиддхов с универси­тетским, пандитским, направлением, но не механически, а вместерожденно, т. е. через тибетский слог «YO» (первый) [в коренной ман­тре] Ямантаки).

Одновременно он послал своего ученика Агвана Силнам Тузол в Китай, откуда он принес в Бурятию тантру Хеваджры, которую пе­редал своему Учителю, таким образом, став Учителем последнего. В лице этих двух Учителей соединились два потока: тот, что шел че­рез Тибет и Монголию, и тот, что шел через Китай (частичное соеди­нение было при Цянь-луне в Амдо). Все это было передано нашему Учителю, когда ему было шесть лет.

Наш Учитель в одном лице соединил эти два потока, он же спо­собствовал возрождению на одно поколение (по его словам) дацанского буддизма, после того как тот был разгромлен в 30-х годах. В лице учеников, принимавших от него посвящение, Учитель создал ту форму, в которой Учение будет существовать в наше время; дело учеников — реализовать это. Вера в традицию Учителя и реализация всего, что было вложено им в общину учеников, предполагает общение: между нами — в первую очередь; между нами и людьми, ищущими традицию, — во вторую. Это же заложено в символах Ямантаки.

Помимо непосредственного общения между нами, в плане обще­ния и скрепления взаимоотношений, в Улан-Удэ мы предполагаем создать общий фон этого общения, для чего сообща провести рас­пределение тех работ, которые мы делаем и которые будем делать...

Поскольку наш Учитель, в числе прочего, наставлял нас о необ­ходимости образовываться в буддийском смысле, мы предлагаем распределить отдельные предметы буддийского Учения для занятий каждому из нас. Мы в Улан-Удэ установили такой объем:

парамита — Ю. Лавров,

мадхьямака — Г. Мерясова,

абхидхарма — А. Железное и В. Аранов,

философия (история 18 школ) — Антанас Данелюс,

тантра (язык сутр и тантр) — Пуп(ышев), Андрей Донец (язык)

логика — Антанас Данелюс,

Виная — А. Железное и Олег Альбедиль (мнение Виктора Пупышева),

медицина — Ю. Алексеев и Донатас Буткус, искусство — В. Монтлевич,

астрология — Ю. Алексеев и Ю. Донец,

история традиции: Бурятия, Монголия, Китай, Тибет — Дасарма (Баяртуева),

Кудунский круг, Кижинга, Улан-Удэ — В. Монтлевич,

история традиции целиком — Олег Альбедиль.

языкознание — Ю. Алексеев и А. Донец.

Этот список по вашему предложению может быть и расширен. Каждый из нас выбрал отдельный предмет, по которому намерен в дальнейшем работать.

О контактах с теми людьми, которые ищут вхождения в тантру, видимо, надо иметь в виду следующее. Наше время суровое, условия для совершенствования тяжелые, сансара враждебна к тем, кто всту­пает на тантрийский путь. Благоприятный период для вхождения в тантру кончился три года назад. Именно поэтому Учитель говорил о необходимости созерцать Ямантаку. Поэтому тем, кто стремится к тантризму, надо объяснять, какие ему предстоят испытания, при­водить примеры: история Л. Махова, С. Фаустова. Это объяснение должно происходить как запугивание, что также соответствует Ямантаке.

Второй момент — это разъяснение того вопроса, по которому мы вам писали письма. Именно те лица, ситуация которых может быть нами обозрима, ищут не Учителя, а посвящение. Считают, что посвя­щение можно иметь не обязательно от Коренного Учителя. Иногда пристегивают к посвящению совсем посторонние цели: занятия нау­кой (светской, например: С. Фаустов, В. Вильков). Наш Учитель ис­пользовал в этом отношении опыт индийских махасиддхов — веде­ние ученика одним Учителем, вскрывал интуицию ученика в ходе его обычной жизни. Учитель, ведущий ученика, выступает на первый план. Люди, сейчас ищущие посвящение в нашу традицию, этого не понимают, раздваиваются. Им поэтому можно объяснять характер и историю традиции. Надо объяснять учение нашего Учителя в том смысле, что оно — единственное учение, которое может выдержать условия современной жизни, а не традиция дацанов, опыт которой представляет дед Гатавон.

Перед людьми, о которых идет речь, следует хвалить Учителя, его Учение, разъясняя им подлинную ценность этого и нашу тради­цию.

Приложение 7

Считаю нужным ознакомить читателя с содержанием основного ритуала, который проводили ученики Дандарона и который часто упоминается в его последнем следственном деле.

Всеохватное жертвоприношение Учител

bLa-ma mchod-pai tshogs-mchod bzhugs-so

Сочинил на тибетском: Кедуб Сангье Еше, XIV в.

Перевели на русский: Б. Д. Дандарон, О. Ф. Волкова, В. Н. Пупышев,

М. Донец, В. М. Монтлевич, С. 3. Коротков, А. Ю. Матвеев,

Е. Ушаков.

Стихотворная версия перевода на русский язык: С. 3. Коротков,

В. Д. Ковалев, В. М. Монтлевич, В. Е. Ушаков. Пять благопожеланий в конце ритуала согинил С. Э. Коротков.

1968г.-12.7.1994г., Улан-Удэ - СПб.

Публикуемый русский перевод ритуала имеет длинную предысторию. Началась она в 1968 г., когда Б. Д. Дандарон дал своим ученикам подстрочный перевод текста. Потребовалось двадцать семь лет переводческих и созерцательных усилий, чтобы окончательно в рамках традиции Дандарона сложилась русская версия этого древнего текста. Подстрочный перевод Учителя побудил В. Н. Пупышева и А. М. Донца, независимо друг от друга, снова перевести этот текст. Их перевод был просмотрен санскритологом О. Ф. Волковой, были внесены незначительные уточнения. В дальнейшем перевод уточнялся и адаптировался к семантике русского языка, и, наконец, была создана версия, передающая поэтическим ритмом магическую энергию ритуала. В публикуемом виде перевод завершен в 1994 г., с этого же года согшод проводится по — русски; впервые опубликован на сайте "Правидья" в 1999 г. Оригинальные обороты нашего перевода повлияли на некоторые последующие публикации этого текста[317].

Согшод, или на санскрите ганагакра, является главным ритуалом буддийских тантристов. Это ритуал соборного жертвоприношения Учителю. Он исполнялся издревле в Индии, был унаследован в Тибете и затем через Монголию и Бурятию пришел в Россию. Согшод воспроизводит в ритуальной символической форме полноту вселенского жизненного цикла. Этот цикл включает глубину микромира, распахнутость космоса и тайну живого. Первые строчки содержат предельно сжатое определение Бытия: "Сущность — Мудрость, Форма — Жертва". Мир, согласно этой формуле, совершенен и самопроявлен. Самопроявленность именуется "жертвой". Ритуальный, осознанный резонанс с постоянно совершающимся жертвенным мировым действом — мистерией Бытия — смысл переживания проводящего согшод. Такое определение согшода позволяет утверждать, что его необходимо творить постоянно, и более того — наша жизнь есть непрерывно длящийся согшод, вселенское жертвоприношение. Вне согшода просто невозможно быть. Остается только осознать это, и, осознав, никогда не упускать это осознание, и иногда в яркой пиршественной форме совершать его, собирая в минуты ритуала концентрацию силы и ясность понимания смысла.

Краткое содержание ритуала:

1. Сущность согшода уровня карнатантры

2. Очищение мира сока и мира сосуда.

3. Приготовление нектара.

4. Субъект подношения — Древо Собрания.

5. Молитва Учителю.

6. Пятикратное подношение нектара.

7. Песня Ваджра.

8. Песнь Учителя — Ачарьи.

9. Ритуал Ачарьи.

10. Подношение остатков.

11. Заклинательный речитатив и броска.

12. Пятисоставное пожелание и сеяние зерен Дхармы.

Жертва — отделение части от целого, размножествление, рождение единичного. Единичное возникает как форма существования Целого; через запрограммированное время, будь то физическое или биологическое, достигает полноты Целого, созревает и само совершает акт деления или жертвы.

Жертвование может совершаться по вере. Но в развитии личности наступает момент, когда постоянно присутствовавшая в нем полнота осознается, и тогда совершается сознательное жертвование. Жертвователь осознает, что все воспринимаемое им шестью органами чувств есть жертва Целого. Поняв так, он ни на мгновение не задерживает воспринятое и отдает его той же полноте в лице окружающего его мира — природе и живым существам. При этом жертвователь испытывает блаженство и обретает мудрость недвойственности блаженства и шуньяты. Когда он приучается к такому деянию и пронизывает им все свои действия, он становится жрецом — тем, кто пропускает через себя жертву, не задерживая её. Жрец реализует форму ваджра и обладает ваджрным здоровьем.

Обратимся к строкам текста.

ОМ А ХУМ, ОМ А ХУМ, ОМ А ХУМ

Этим очищается место проведения ритуала и призываются Три Ваджра — Тело, Речь и Мысль Будды.

Сущность — Мудрость. В русском языке мудростью называется знание, соединенное с состраданием. Знание — постоянное статичное зерно Бытия, сострадание — динамика знания, его развертывание, иногда его называют не совсем точно словом "энергия".

Форма — Жертва. Развертывание всегда обретает образ, форму. По отношению к целому это будет жертвой: одно стало многим.

Шествуя — способность восприятия и сам процесс восприятия, полнота жизнепроявленности.

Заполняя — воспринятое мгновенно передается, в данном случае тремя способами жертвования: внешним — отдача предметов, еды, внутренним — угощение нектаром (амритой), тайным — одарение блаженством страсти.

Рождает — обретение и переживание в сердце мудрости единства пустоты и блаженства.

Сказанное есть комментарий к начальным и самым важным строфам Согшода, представляющих собой мировоззрение Согшода — тава (lta‑ba): восприняв данное во всех аспектах ощущение как жертву дхармакаи, мгновенно любым способом одариваешь воспринятым всех живых. Тогда в тебе рождается мудрость недвойственности, и ты поистине становишься сознательным соучастником Бытия — жрецом. В нашем случае — ачарьей.

Далее следует очищение сока — мира живых существ и сосуда — вмещающего мира. Мир живых очищается до состояния даков (героев и подвижников Дхармы) и дакинь (женщин сферы нирманакаи и самбхогакаи, обладающих полнотой знания), а мир сосуда преображается в Ваджрный Дворец в пространстве Ваджра. При этом все желания исполняются мгновенно — все становится источником удовлетворения.

Далее начинается алхимия Согшода — приготовление нектара, или амриты. Слог ХУМ — сущность дхармакаи — возбуждает пространство дхармадхату ("акаша, впавшая в метрику"), основу всего проявленного. В пространстве начинается движение, символ его — ветер. Ветер воздействует на огонь, огонь — на стенки капалы, внутри которой десять составляющих из пяти мужских и пяти женских махабхут начинают плавиться и вскипать.

Над капалой расположились Три Слога, и состав кипит.

От Трех Слогов исходят лучи и приглашают Три Ваджра — Тело, Речь и Мысль Всех Будд, которые, как нектар, пропитывают эти Слоги. Слоги плавятся до нектара и падают в капалу, где десятисоставное варево уже сплавилось в нечто единое, но еще не обрело свойств амриты.

Наступает кульминация приготовления нектара. Три Слога с достоинствами Трех Ваджров воздействуют на содержимое капалы тройным способом: Мыслью (ХУМ) очищают; Речью (А) — все становится понятным и постижимым; Телом (ОМ) возжигается во всех живых достоинство Будд, обращая их в даков и дакинь.

Итак, напиток бессмертия — амрита — готов. Далее строится алтарь и Древо Собрания в строгой иерархии: Учитель, Идамы, Будды, ачарьи, монахи — архаты, сиддхи, дакини, защитники. Таким образом, субъекты жертвования установлены.

Внешняя жертва — образ Учителя (Его Тело), внутренняя жертва — Его Проповедь (символически это образ Будды в сердце Учителя), тайная жертва — Его Мысль (Ваджрасаттва или ХУМ в сердце Будды).

Угощение Пяти Собраний: Учителей, Идама со свитой, Трех Драгоценностей, Дакинь и Защитников, всех живых существ и обращение к каждому Собранию с соответствующей просьбой.

Каждое угощение совершается в самадхи Идама (то есть в состоянии Идама, в данном случае Ваджрасаттвы), сопровождается ваджрамантрой (ОМ А ХУМ) и жестом (мудрой), то есть совершается в состоянии Трех достоинств Будды: Мысли, Речи и Тела.

Великие Учителя Коренной Традиции, благословите!

И далее — остальным четырем Собраниям.

Она построена по принципу чакры:

Собранья Чакра (А) — обод — самбхогакая: по — тибетски дословно — "Великое (ступица) Колесо (обод) Собрания (спицы)";

Путь Сугат (ОМ) — спицы — нирманакая — Ваджрасаттва — Зерцалоподобная Мудрость;

Здесь являются (ХУМ) — ступица — дхармакая — Мудрость Дхармового Пространства.

Дальнейшее содержание стиха — это зеркальное отражение его первых трех строф. Подобное свидетельствует: авадхути жертвователя чисто, нет двойственности мыслей. Зеркало действует.

Те, кто знают это так (ХУМ) — спица (ступица становится спицей) — нирманакая — Зерцалоподобная Мудрость.

Рассуждения отбросив (ОМ) — ступица — дхармакая — Мудрость Дхармового Пространства, Веселятся в дивной Чакре (А) — обод — самбхогакая. Собравшиеся на Согшод образуют собой Чакру — средство вхождения в состояние Будды. Чтобы Чакра пришла в движение, необходимо отбросить концептуальный тип мышления — рассуждения отбросив — и достичь внеконцептуальности (авикальпа). Вращение Чакры обнаруживает, что внутренняя структура спиц — тоже чакра; такое понимание оборачивается переживанием веселия: Мудрость Дхармового Пространства искрится Зерцалоподобной Мудростью, Акшобхья и Вайрочана танцуют контрданс — это известная "Тельняшка Железнова" — чередование символических цветов названных дхьянибудд — синего и белого. Каждый участник ритуала, благодаря вращению Чакры, может увидеть центр, то есть Учителя, глазами своего собрата, что возможно только в состоянии динамического очищения от индивидуального Я. Поэтому на сокшод приходят, только сняв все проблемы взаимоотношений друг с другом.

ОМ — тождественный Трем Ваджрам, Вот я сам — Идам — Учитель.

А — чистейшим соком Джняны, ХУМ — держась за Бодхичитту, Веселюсь с богами тела — А ХО МАХА СУХА!

ОМ — возжигает достоинство Будды во всех живых, делает их тождественными друг другу. Ачарья гордо заявляет, что неотличим от Идама и Учителя — тождественный Трем Ваджрам, Трикая реализована в Учителе — Ачарье: "Вот я сам (нирманакая) — Идам (самбхогакая) — Учитель (дхармакая)".

А (динамическая последовательность пяти махабхут, это можно показать только графически) — чистейшим (ОМ) соком (А) джняны (ХУМ — интуиция, познающая шуньяту). Учитель пьет нектар.

ХУМ — держась за бодхигитту — Пребывая в "самадхи тела (ОМ) чистой (А) мысли (ХУМ)" = бодхичитта, не отхожу от нее, Веселюсь (А) с богами (ХУМ) тела (ОМ).

Все собранное в качестве жертвы подносится на алтарь Учителю и сонму божеств. Участникам ритуала раздается угощение, а остатки собираются перед угощением всех живых для благословения.

ХУМ — нечистое исчезло,

А — сок Джняны прибывает,

ОМ — желанное повсюду!

ХУМ — нечистое исчезло: очищение мыслью,

А — сок Джняны прибывает: очищение речью, нектар проповеди; здесь амриту пьет Ачарья.

ОМ — желанное повсюду: познание телом. Удовлетворяется океан желаний, насыщается спектр всех чувств, исчезает сенсорный голод, все живые радуются — шестой дхьянибудда — Адибудда, единство всех живых, тождество сансары и нирваны.

10. Далее: угощение остатками жертвоприношения духов местности и прочих духов.

11. Затем: заклинательный речитатив и броска.

12. В заключение: пятистишие молитвы — пожелания и сеяние зерен Дхармы.

Приложение 8 Б. Д. Дандарон Выдринский дубтаб [Садхана Ваджрасаттвы]

Намо Гуру!

ОМ А ХУМ — очищение местности — повторить 3 раза

Поклоняюсь Учителю! Поклоняюсь Будде! Поклоняюсь Учению! Поклоняюсь Сангхе!

Поклоняюсь Идаму в мандале со свитой.

Поклоняюсь Хранителям Учения и Защитницам, обладающим глазом мудрости! — повторить 3 раза

Пусть все живые существа пребывают в блаженстве, и пусть будет причина к нему.

Пусть все живые существа пребывают без страданий и без причины к нему.

Пусть все живые существа пребывают в блаженстве без страданий, Пусть все живые существа пребывают в равных условиях, не имея ни далекого, ни близкого, ни друзей, ни врагов!

Эти Четыре Истины (Четыре Безмерных) во спасение всех живых существ сансары необходимо всегда с глубокой бодхисаттвовской мыслью созерцать; —повторить вслух 3 раза.

ОМ А ХУМ — освящение жертвенника, 3 раза

Внешнее жертвоприношение

ОМ АРИГХАМ А ХУМ — Подношу воду для лица (и рук)

ОМ ПАДЬЯМ А ХУМ- Подношу воду для ног

ОМ ПУШПЕ А ХУМ— Подношу цветы (лотос)

ОМ ДХУПЕ А ХУМ— Подношу благовоние (сандал)

ОМ AJIOKE А ХУМ — Подношу огонь (светильник)

ОМ ГАНДХЕ А ХУМ- Подношу воду для тела

ОМ НЕВИДЬЯ А ХУМ- Подношу еду

ОМ ШАПТА А ХУМ— Подношу музыку — созерцая, повторить вслух 3 раза

Вутреннее жертвоприношение

ОМ ВАДЖРАСАТТВА САПАРИВАРА ОМ А ХУМ — при этом безымянным пальцем левой руки брызгать водку 3 раза.

Верую и поклоняюсь Учителю — Идаму Ваджрасаттве!

Верую во все мистические проявления тантрийских божеств и почитаю их изображения.

Приобретающий великий устрашающий вид,

Ставший источником действия могущественных богатырей,

Создающий способ подавления существ, которых трудно подавить,

Тебе, Ваджрасаттва, поклоняюсь! — повторить 3 раза

Из синего ХУМ моего сердца выходят лучевые крючки света. Приглашаю ими всех Будд, бодхисаттв — махасаттв и сажаю на расцветший лотос на моей макушке. Посредине лотоса находится мой Учитель в виде Ваджрасаттвы с Юм Дорже Нима Гармой — созерцай образ Угителя и тот момент, когда полугил посвящение.

Сам Отец Ваджрасаттва белого цвета, голова украшена пятью драгоценностями (пять дхьянибудд), сидит в позе лотоса, обеими руками обняв за талию мать Дорже Нима Гарму, в правой руке держит ваджр, в левой — дильбу. Мать Дорже Нима Гарма белого цвета, голова украшена пятью драгоценностями. Сидит, соединившись с Отцом Ваджрасаттвой, обеими руками обнимает Отца за шею, в правой руке держит дигуг, в левой — капалу (чашу из черепа, наполненную кровью четырех мар).

С макушки моей головы сверху вниз до тайного места идет центральный невидимый нервный ствол авандуди (его цвет внутри синий). На нем расположены пять нервных центров (чакр):

I центр: на макушке (под корой головного мозга) — в виде колеса с 32 спицами белого цвета;

II центр: в области горла — в виде 16–лепесткового красного лотоса;

III центр: в области сердца — в виде 8–конечного ваджра синего цвета;

IV центр: на 2 пальца ниже пупа — в виде кувшина с 64 ребрами желтого цвета;

V центр: в тайном месте — в виде узла неопределенной формы с 32 концами зеленого цвета.

С безначального существования сансары у меня существуют загрязнения: пять моральных осквернений, или клеш, которые есть начало и основа сансары, заставляющие всех живых существ бесконечно перерождаться в мире страданий, т. е. в трех мирах сансары:

неведение — в виде белой свиньи, страсть — в виде красного петуха, гнев — в виде синей змеи, гордость — в виде желтого льва, зависть — в виде зеленой обезьяны.

Этих зверей (эти клеши) я сажаю (концентрирую) на нервные центры (чакры): свинью — на колесо, петуха — на лотос, змею — на ваджр, льва — в кувшин, обезьяну — на узел.

У Отца Ваджрасаттвы на чакрах нервного ствола авандуди сидят пять дхьянибудд (Пять Мудростей). В сердцах каждого из них — 5 священных слогов (у каждого по одному):

1. Вайрочана — ОМ — Мудрость, подобная Зеркалу; Мудрость, мгновенно проникающая сок дхармакаи. Он — белого цвета, Юм тоже белая. В правой руке держит дильбу, в левой — чакру. Юм держит в правой руке дигуг, в левой — капалу. В сердце у него находится (горит) священная буква ОМ белого цвета.

2. Амитабха — А — Мудрость, познающая каждую вещь в отдельности, бесконечная мудрость познания. Он — красного цвета, Юм также красного цвета. В правой руке держит дильбу, в левой — лотос. Юм держит в правой руке дигуг, в левой — капалу. В сердце у него горит священная буква А красного цвета.

3. Акшобхья — ХУМ — Мудрость Дхармового пространства, источника рождения всего. Он синего цвета, в обеих руках держит по ваджру. Юм держит в правой руке дигуг, в левой — капалу. Юм также синего цвета. В сердце у него находится священный слог ХУМ синего цвета.

Когда уничтожаешь все клеши, подавляешь всех четырех мар: внешних и внутренних, уничтожаешь все грехи, собранные со времен создания сансары, приходит успокоение мысли, т. е. мысль прекращает принимать участие в событиях сансары. Это является признаком победы и называется блаженством, или нахождением семени победы над всеми врагами.

В тантризме белый цвет есть символ блаженства — это символ Отца (тиб. Яб). Кроме этого есть особый "ум" — запредельная интуиция. Эта интуиция познает шуньяту. Символический цвет — красный: это — символ Матери (тиб. Юм). Когда блаженство и запредельная интуиция (интуиция, познающая шуньяту) соединяются, интуиция, познающая шуньяту, познаёт шунью блаженства, при этом рождается Мудрость недвойственности блаженства и шуньяты. Эта мудрость называется также Мудростью Дхармового Пространства. Все это есть раскрытие сущности Акшобхьи.

4. Ратнасамбхава — БАМ — Мудрость равного содержания. Ратнасамбхава — желтого цвета, в правой руке держит дильбу, в левой держит драгоценность (чинтамани). Юм держит в правой руке дигуг, в левой — капалу. В сердце у него находится священная буква БАМ желтого цвета.

Все, что окружает нас, состоит из четырех основных элементов. Это — воздух, вода, огонь земля. В самом начале сансара образовалась из этих четырех стихий, и затем появились другие элементы. Элемент "воздух" первоначально был не как воздух, но имел свойство двигаться. Элемент "вода" первоначально был не как вода, но имел свойство притягивать, т. е. соединять. Элемент "огонь" первоначально был не как огонь, но имел свойство разрушения. Элемент "земля" первоначально был не как земля, но имел свойство затвердевать. От этих элементов образовались все другие элементы, начиная от микрочастиц и вплоть до атомов и молекул. Это есть образование грубых элементов. Так образовалась сансара. Все имеет свойство четырех первоэлементов. Когда очищено неведение (авидья), исчезнет фильтр (субъективного восприятия), и все, что окружает нас, будет видно в своей первооснове: тогда не будет ни красивого, ни некрасивого, ни ценного, ни неценного. Все будет равно по своему содержанию.

5. Амогхасиддхи — ХО — Мудрость, осуществляющая действие (движение), осуществляющая карму. Он зеленого цвета, в правой руке держит дильбу, в левой — меч. Юм также зеленого цвета, в правой руке держит дигуг, в левой — капалу. В сердце у него находится (горит) священная буква ХО зеленого цвета.

Эти пять дхьянибудд сидят на пяти центрах нервного ствола авандуди Отца Ваджрасаттвы, который находится на моей макушке.

От букв в сердце дхьянибудд во все стороны пятицветной радугой исходят лучи света, распространяясь в пространстве вокруг.

Лучи пятицветной радуги, исходящей из пяти священных букв Отца Ваджрасаттвы, проходя с макушки по авандуди, мгновенно сжигают и смывают все клеши. Клеши вытекают наружу через все поры моего тела в виде грязной и мутной отходной жидкости и стекают вниз в треугольный колодец в семислойной земле. Там, на дне колодца, находится двухголовое чудовище со слоновьей и бычьей головами, которое глотает эту мутную отходную жидкость.

У Отца Ваджрасаттвы на авандуди в области сердца на 8–конечном ваджре синего цвета сидит Акшобхья синего цвета, в его сердце находится священная буква ХУМ синего цвета.

Вокруг этой священной буквы ХУМ расположена большая мантра Ваджрасаттвы в 100 слогов в виде ожерелья четок.

От каждой буквы большой мантры и тела самого Ваджрасаттвы нисходит нектар и струей потока течет вниз. Этот нектар, проходя вместе с пятицветной радугой от моей макушки по авандуди, смывает все грехи — клеши, собранные с безначального времени в сансаре в бесчисленных перерождениях вместе с клешами нынешнего рождения. Так надо думать и созерцать, читая стобуквенную большую мантру:

(транслитерация мантры)

От BAJRA SATVA SA МА YA / МА Nu Ра LA YA / BAJRA SATVA TVE NO РА TIshthA/ Dri dHO ME ВНа BA / SU ТО shYO ME BHa BA / SU PO shYO ME BHa BA / A Nu RAKTO ME BHa В A / SARBA SID DHI MME PRA YA TSTSHA / SARBA KARMa SU TSA ME / TSITTAm SHRi: YAm KU RU Huiti / HA HA HA HA НО: BHA GA VA NA / SARBA TA THa GA TA / BAJRA Ma ME MUNYTSA / BAJRi BHa BA / MAHa SA MA YA SATVA a: Hum PH At

(транскрипция мантры)

ОМ ВАДЖРАСАТТВА, САМАЯМ АНУПАЛАЯ, ВАДЖРАСАТТВА ТВЕНО ПАТИШТХА, ДРИДХ0 МЕ БХАВА. СУТ0ШЙ0 МЕ БХАВА, СУП0ШЙ0 МЕ БХАВА, АНУРАКТ0 МЕ БХАВА, САРВА СИДДХИ МЕ ПРАЯЧЧХА, САРВА КАРМА СУЧЧХА МЕ, ЧХИТТАМ ШРИЯМ КУРУ ХУМ, ХА ХА ХА ХА ХО, БХАГАВАН, САРВА ТАТХАГАТА ВАДЖРА, МА МЕ МУНЧА, ВАДЖРА БХАВА, МАХА САМАЯ САТТВА, А ХУМ ПАТ

(бурятское произношение мантры)

ОМ БАЗАРСАДА САМАЯ, МАНУБАЛЯ, БАЗАРСАДА ДЕНОВАДИСТА, ДИД0 МЕВЕВА, СУДАХАЯ МЕВЕВА, СУБ0ХАЯ МЕВЕВА, АНУРАГДА МЕВЕВА, САРВА СИДХИ МЕВАРЪЯСА, САРВА ГАРМА СУЗАМЕ, ЗИДАМ ШИРЪЯМ ГУРУ, ХУМ, ХА ХА ХА ХА ХО, БХАГАВАНА, САРВА ТАТХАГАТА, БАЗАР МАМЕ МУНЗА, БАЗАР БХАВА, МАХА САМАЯ САДА, А, ХУМ, ПАД

Этот процесс смывания клеш продолжать и повторять в течение 40–50 минут до тех пор, пока в центрах не почувствуешь облегчение, легкость, и пока мысль не сосредоточится на Ваджрасаттве. Заканчивая этот процесс смытия клеш, закрыть колодец алмазом — свастикой.

В одно мгновение я превращаюсь в Ваджрасаттву с одним лицом, держу ваджр и дильбу и обнимаю Юм. — повторить 3 раза.

На моих очищенных центрах мгновенно возникают пять дхьянибудд, в сердцах у них 5 священных букв:

на колесе с 32 спицами белого цвета — Вайрочана — ОМ — белого цвета;

на лотосе с 16 лепестками красного цвета — Амитабха — А — красного цвета;

на 8–конечном ваджре синего цвета — Акшобхья — ХУМ синего цвета;

в кувшине с 64 ребрами желтого цвета — Ратнасамбхава — БАМ — желтого цвета;

на узле с 32 концами — Амогхасиддха — ХО — зеленого цвета. — При этом размышлять о сущностях каждого дхьянибудды и их атрибутах.

От пяти дхьянибудд, от их священных букв в сердце каждого из них, исходит свет пяти цветов и, превращаясь в пятицветную радугу, выходит из меня. Мое индивидуальное я превращается в шуньяту. Сам я — Ваджрасаттва белого цвета — сижу в позе лотоса. Голова украшена пятью драгоценностями (ОМ А ХУМ БАМ ХО — пять дхьянибудд); обнимаю Мать Дорже Нима Гарму (Юм). В правой руке держу ваджр пятиконечный, левой рукой — дильбу. Мать Дорже Нима Гарма белорозового цвета, голова украшена пятью драгоценностями (как у Отца), сидит, соединившись с Отцом, обняв Его руками за шею; в правой руке держит дигуг, в левой — капалу.

Исходящая из меня пятицветная радуга освещает все пространство, Вселенную, всю сансару с тремя мирами и осуществляет пользу во спасение всех живых существ.

На восьмиконечном ваджре в области моего сердца пребывает дхьянибудда Акшобхья — Мудрость Дхармового пространства синего цвета, в сердце у него находится священная буква ХУМ синего цвета, вокруг этой буквы ХУМ — большая стобуквенная мантра Ваджрасаттвы. Из 100 букв исходят во все стороны лучи и, распространяясь по Вселенной, творят помощь во спасение всех живых существ трех сфер сансары.

В это время Учитель — идам Ваджрасаттва с Матерью Дорже Нима Гармой — находится в пространстве передо мной во дворце — мандале, проповедует все Тантры и дает все посвящения в них.

В процессе созерцания нужно в течение суток 100 раз читать большую мантру [или тысячу раз читать короткую мантру].

Звучание стобуквенной мантры на санскрите ОМ ВАДЖРАСАТТВА, САМАЯМ АНУПАЛАЯ, ВАДЖРАСАТТВА ТВЕНО ПАТИШТХА, ДРИДХО МЕ БХАВА, СУТОШЙО МЕ БХАВА, СУПОШЙО МЕ БХАВА, АНУРАКТО МЕ БХАВА, САРВА СИДДХИ МЕ ПРАЯЧЧХА, САРВА КАРМА СУЧЧХА МЕ, ЧХИТТАМ ШРИЯМ КУРУ ХУМ, ХА ХА ХА ХА ХО, БХАГАВАН, САРВА ТАТХАГАТА ВАДЖРА, МА МЕ МУНЧА, ВАДЖРА БХАВА, МАХА САМАЯ САТТВА, А ХУМ ПАТ.

Короткая мантра Ваджрасаттвы ОМ ВАДЖРАСАТТВА ХУМ (санскрит.)

ОМ БАЗАРСАДА ХУМ (бурятск.)

Во время созерцания все мысли направить на содержание метода; другие посторонние мысли, иллюзии, фантазии, мечты, воспоминания должны быть отогнаны, остановлены.

В завершении созерцания представить, что Ваджрасаттва выходит из моего тела, как дым в шунью. — Повторять 3 раза.

Подношение балина

Лучи света из ХУМ моего сердца вышли и на небе передо мной пригласили Ваджрасаттву. Сам Отец Ваджрасаттва с Юм находится надо мной в шуньевом пространстве в своем дворце — мандале.

Подношу им балин, водку и мясо. Представлять, что подносимое огромно, как гора Сумеру, и полное, как океан. От ваджрного языка Ваджрасаттвы появляется луч света, полый внутри и высасывает нектар из всего поднесенного.

ОМ ВАДЖРАСАТТВА САПАРИВАРА ИДАМ БАЛИНТА ХА ХА КХАХИКХАХИ

О Ваджрасаттва, даруй мне сиддхи! — повторить 3 раза

Учитель — идам Ваджрасаттва даёт мне все сиддхи.

Молитвы Учителям:

Авалокитешвара — Великое сокровище всеобъемлющего сострадания,

Манджушригхоша — Владыка совершенной мудрости,

Ваджрапани — Победитель сонма всех мар,

Цзонхава — Украшение короны всех мудрецов Страны Снегов,

О, Лобсан — Тагпа, Тебе поклоняюсь!

Видевший тысячи идамов Лубсан Сандан,

дайте мне сокровенные сиддхи — видеть и говорить!

Учитель, достигший сокровенных сиддхи,

Уничтожающий всех врагов, идущих против созерцания,

Агван Силнам Тузол Дорже,

Дайте мне два сокровенных сиддхи — видеть и говорить!

Да приумножатся счастье и благо!

Созерцание Ваджрасаттвы во дворце и мандале

Во время созерцания, когда ты сам превратился в Ваджрасаттву и осуществляешь помощь всем живым существам, для большей защиты от мар и устойчивости сосредоточения нужно созерцать Ваджрасаттву в мандале.

Продолжаешь читать мантру и созерцаешь: сижу в середине ваджрного фундамента, на нем — дворец, сам я сижу в середине дворца. Подо мной чаша лотоса, на лотосе на солнечном диске черный ХУМ, на нем символическое единство разума и шуньи — полумесяц, солнце, одсал — сперма — бинду.

Я, исходя из бинду, сижу над черным ХУМ, вокруг меня сидят лицом ко мне четверо дхьянибудд:

Амитабха — А — справа,

Акшобхья — ХУМ — впереди,

Ратнасамбхава — БАМ — слева,

Амогхасиддхи — ХО — сзади,

Вайрочана сидит на макушке, и одновременно представлять, что Вайрочана есть сам Ваджрасаттва, и также в центрах моих (Ваджрасаттвы) расположены все пять дхьянибудд. Созерцать их сущность по отдельности, а также атрибуты и священные слоги.

Когда пребываешь в мандале, в какую сторону ни смотришь, впереди тебя всегда юг.

Внутри дворца: стены и сегменты пола имеют тот же цвет, что и соответствующие дхьянибудды. В центре сам я — Вайрочана — Ваджрасаттва белого цвета.

Внутри дворца под потолком, над дверьми, на балконах танцуют дакини. Дворец имеет четверо врат — южные, западные, северные и восточные.

Ваджрный фундамент и дворец расположены:

на кладбище — земля желтого цвета;

вокруг земли — пояс элемента "вода", синего цвета;

вокруг пояса воды — пояс элемента "воздух", зеленого цвета;

вокруг пояса воздуха расположен пояс элемента "огонь" — красного цвета,

он постепенно переходит в пятицветный огонь мудрости;

вокруг пояса огня — лотосовый пояс белого цвета;

вокруг лотосового пояса расположен пояс ваджров синего цвета.

За этим поясом

расположен обычный мир.

Когда созерцаешь себя Ваджрасаттвой с дворцом и мандалой, на небе перед тобой в шуньевом пространстве также находится Ваджрасаттва в своем дворце — мандале в окружении дхьянибудд. И Он проповедует все Тантры и посвящения всех этапов (лун, женан, ванг).

Ты сидишь в мандале, созерцание устойчиво, все мысли сосредоточены на представлении себя Ваджрасаттвой во дворце — мандале. Укрепись в уверенности, что в расположение мандалы не может войти ни один мара. Никакое иное, направленное против тебя действие не сможет преодолеть защитные пояса мандалы.

Радужные лучи света, исходящие от священных букв, находящихся в сердцах пяти дхьянибудд на моих центрах, и тех, что сидят в мандале вокруг меня, и лучи света, исходящие от 100 букв большой мантры Ваджрасаттвы, вращающейся вокруг ХУМ в сердце Акшобхьи в моем собственном сердце, распространяясь по Вселенной, оказывают помощь всем живым в трех мирах сансары. Направляя созерцание на помощь живым, представлять, что вредительства Внешнего мары Сына небожителя (тиб. Хаи — буи — дуд) сжигаются, превращаясь в шуньяту. Уничтожаются также вредительства Внутренних трех мар.

Во мне рождается непоколебимая бодхисаттвовская мысль.

Все действия созерцания происходят в шуньяте.

Я — Отец Ваджрасаттва (Яб), сущность моя — блаженство (бодхичитта); Мать — Дорже Нима Гарма (Юм), сущность ее — праджня (запредельная интуиция, познающая шуньяту). Когда блаженство и запредельная интуиция, встречаясь, соединяются, Юм — Мать Дорже Нима Гарма дает мне познать шуньяту, т. е. праджня познает, что блаженство есть шуньята. При этом сразу рождается Мудрость недвойственности блаженства и шуньяты.

В конце созерцания: Ваджрасаттва выходит из меня и вместе с мандалой превращается в шуньяту.

На этом заканчивается садхана Ваджрасаттвы.

Дубтаб [садхану] божества, которое созерцаю по указанию и проповеди Учителя, написал от души, созерцая. Чтобы ты дошел до нирваны, созерцая ради подруги моей жизни, ради помощи всем живым существам, благословляя тебя, я раскрыл этот метод большого созерцания.

Пусть рождается абсолютная вера к ваджрному Учителю, Он выше всех богов. Созерцай божество Ваджрасаттву, который открывает дверь в Тантру! Крепко, сильно созерцай!

1973–XI- 9–9:50 вечера Поселок Выдрино, зона.

[Авторский комментарий к данному методу]

Ваджрасаттва — Ваджрная, твердая мысль.

Обретению достоинства Ваджрасаттвы способствуют пять дхьянибудд.

Дигуг — нож для разрезания толстых слоев неведения.

Тодба (капала) — символ проповедования тантрийского учения.

Арупадхату — мир бесформенных духов, находящихся в постоянном созерцании, у них есть клеша "неведение" (авидья), от чего они считают себя выше богов. Возраст их исчисляется сотнями и более триллионами лет. Иногда они погружаются в глубочайший сон самадхи. Этот сон продолжается несколько сотен миллиардов лет. Когда они умирают, они невыносимо страдают и могут попасть в "ад". Рупадхату — мир тонких форм, состоит из первоэлементов, там обитают высшие духи, они считают себя богами, но находятся ниже арупадхату. Камадхату — мир грубых форм. Здесь существует клеша "страсть" и рождение через половую связь. Камадхату состоит из высших и низших миров, всего их шесть:

— Мир небожителей, например: Брахма, Индра (Хормуста) и т. д.

— Мир асуров: сильные демоны — полунебожители (титаны).

— Мир людей (наш мир).

— Мир животных и зверей.

— Мир вечно голодных демонов — претов.

— Ад.

Учение о космосе буддизм рассматривает на духовной, а не на материальной основе.

Абсолютная истина — дхармакая — Мудрость Дхармового пространства — тело дхьянибудды Акшобхьи — Космическое Тело Будды.

Относительная истина — феноменальный мир. Непостоянство всех элементов (дхарм). Постоянного ничего нет в мире, вечно все меняется и всегда находится в движении, любые теории невечны и непостоянны, с годами и веками они сменяются более лучшими и точными. Современная наука считает, что абсолютная истина есть точное отражение действительности. Но наука не может прийти к абсолюту, так как её истина объективна, научное знание не выходит за пределы материи.

Относительная истина — это сансара, вечно движущаяся, меняющаяся и развивающаяся. Конечная ее цель — достижение абсолютной истины — нирваны.

Адибудда — сущность его Ясный Свет — нирваническое существо, которое никогда не было в сансаре, никогда не было загрязненным. Если же вместилищем дхармакаи является шунья, то вместилищем Адибудды является уже сама дхармакая.

Дхармакая находится в шунье. Адибудда находится в дхармакае, сущность дхармакаи — шунья. Хотя Адибудда находится в шунье шуньяты, его сущность не является шуньей.

Адибудда Ваджрадхара, цвет синий, Юм синего цвета, в правой руке держит ваджр, в левой — дильбу, Юм в правой руке держит дигуг, в левой — капалу.

Алая — виджняна — "душа" загрязненная, частица Адибудды. Когда сансара "отделилась" от нирваны, загрязненные авидьей (неведением) алая — виджняны "остались", образовали собою сансару. Те, которые не были загрязнены авидьей и познали свою сущность, реализовали нирвану.

Мудрость и неведение (авидья) вместерожденны, они всегда вместе. В загрязненной алая — виджняне постоянно рождается мудрость в виде стремления к своему первоначальному положению, к нирване. [Необходимо читать]:

1. Б. Д. Дандарон. Мысли буддиста.

2. Б. Д. Дандарон. Махамудра — основной принцип буддийского тантризма.

3. Нагарджуна. Трактаты о нирване.

4. Мантра Авалокитешвары.

5. Ваджраччхедика, или Сутра о запредельной интуиции, рассекающей, как громовая стрела.

Чтобы понять все в учении Будды, надо постоянно, в любое время, беспрерывно размышлять, созерцать, анализировать, верить Учителю, Будде, делать выводы из того, что понял. При этом приходит просветление, совершаются открытия, проясняются ранее непонятные вопросы. Но до этого надо читать много литературы. И не должно быть сомнения, в самом начале его надо уничтожить, должна родиться абсолютная вера.

Приложение 9 Тантра Ваджрасаттвы

Имя Ваджрасатвы известно всем, кто читал когда‑либо буддийские тантрийские тексты или получал право на так называемые предварительные практики[318]. Именно созерцание Ваджрасаттвы всегда рекомендуется в них для стремящихся к практическому претворению буддизма. Поэтому часто можно услышать распространенное мнение, что этот персонаж буддийского пантеона является лишь средством очистительных процедур на начальном этапе Пути. Но это далеко не так, и положение Ваджрасаттвы в буддийской иерархии более чем многозначительно, но проясняется не с первого взгляда.

Этимология имени "Ваджрасаттва" такова: Ваджрасаттва — санскр. буквально "Алмазное, т. е. неразрушимое существо"; саттва — это сущее, существо, живое. И если ваджр — это неразрушимость, то Ваджрасаттва — персонификация принципа неразрушимости сущего в его тончайшем и высшем проявлении, как существа, обладающего сознанием. Поэтому максималистское выражение принципа, который олицетворяет Ваджрасаттва, можно представить формулой: "Сознание неуничтожимо". В расширенном виде об этом же находим в "Хеваджра — тантре":

С подобного объяснения начинается коренная тантра[322] Хеваджры, являющаяся первоисточником для всего цикла текстов этой тантры. Имя Ваджрасаттвы предстает здесь первым именем персонифицируемой реальности, затем следуют его имена — качества и, наконец, имя, специфическое для данной Тантры, — Хридая — Хеваджра.

Столь же весома характеристика Ваджрасаттвы в садхане уровня криятантры "Семнадцать богов Ваджрасаттвы" (bCom‑ldan-’das dang la rDo‑rje‑sems‑dpa lha bcu‑bdun‑gyi sgrub‑thabs rab dkar bdud‑rtsi’i chu‑rgyun shes bya‑ba‑bzhugs): в разделе "Благословления ваджра[323] и дильбу[324]":

И здесь Ваджрасаттва назван "Первым". Кроме того, Он — "Всеблагой", что роднит его с Самантабхадрой (тиб. Kun‑tu‑bzang‑po, Всеблагой)[325], Он же — "Победитель", эпитет Будды. Таким образом, Ваджрасаттва предстает как непосредственная, "первая" эманация Высшего Будды. Таков он и в ньингмапе:

Центральной фигурой ваджраяны является бодхисаттва Ваджрасаттва. Именно он воплощает единство дхармакаи (тиб. chos‑sku, Сферы Чистой Реальности) с метрикой рупакаи, состоящей из самбхогакаи[326] и нирманакаи[327].

В поздней традиции и в таких тантрах, как Калачакра, Чакрасамвара и Ваджрабхайрава[328] — главных тантрах школы гелуг, созерцание Ваджрасаттвы рассматривается как предварительная, очистительная практика, следующая после Прибежища, бодхисаттвовской клятвы[329] и Четырех Безмерных[330]. Его метод в корпусе текстов этих тантр выглядит несколько искуственно, как внесенный извне. Это можно объяснить тем, что тантра Ваджрасаттвы более древнего происхождения, чем, по крайней мере, тантры новых школ.

Очевидно, тантра Ваджрасаттвы предшествует по времени происхождения и Гухьясамадже. Буддологичекие исследования определяют время возникновения Гухьясамаджи не позже III в. н. э., Калачакры — не ранее X в. Остальные же из названных тантр сложились в законченную систему в Индии не ранее VII в. Не удивительна поэтому доминирующая роль на раннем этапе истории буддизма тантры Ваджрасаттвы, возникновение которой и буддологи и традиция возводят к I в. н. э. или ранее.

О более раннем по отношению к тантрам класса ануттара происхождении текстов Ваджрасаттвы свидетельствует тот факт, что именно Ваджрасаттва, согласно традиции, проповедовал учения класса крия из раздела Внешних Тантр. Последовательный временной ряд возникновения известных тантр предположительно можно выстроить на данный день следующим образом: тантры, связанные исключительно с именем Ваджрасаттвы (I в. до н. э.), Гухьясамаджа — тантра (III. в. н. э.), Хеваджра — тантра (не ранее V в.), Чакрасамвара — тантра, Ваджрабхайрава — тантра (VII в.) и, наконец, Калачакра — тантра (X в.). Этот временной ряд на данный день является рабочей гипотезой и, вероятно, будет со временем существенно откорректирован.

Еще более определенно о раннем происхождении тантры Ваджрасаттвы говорится в истории легендарного царя Индрабодхи. Согласно тантрийской традиции, Индрабодхи пришел в мир спустя двадцать восемь лет после паринирваны Будды и от бодхисаттвы Ваджрапани получил в виде коренного текста махайоги "Гухьягарбха — тантры" так называемую Магическую традицию — Гьютул (sGyu-’phrul). Это осуществилось через семь последовательных снов — видений, воспринятых Индрабодхи или, согласно другой версии, с неба упали восемнадцать книг махайоги. Сначала Индрабодхи не понял текст "Гухьягарбха — тантры" и вынужден был пойти за пояснениями к сиддхе Кукурадже. Тот, осуществив Ваджрасаттву, постиг смысл и радже объяснил. Кукураджа повелел царю созерцать Ваджрасаттву, и тот так старательно созерцал, что совершенно реализовал Ваджрасаттву. Благодаря такому созерцанию, глубоко поняв текст, Индрабодхи стал просветленным. Затем весь корпус учения он передал Кукурадже, который достиг того же уровня знания. Обычно в линии преемственности на первом месте стоит Индрабодхи, а затем Кукураджа. Кукураджа был первым известным нам практиком Ваджрасаттвы, и это было задолго до Ганраба Дорже.

Что касается места возникновения учений, связанных с именем Ваджрасаттвы, то известены упоминания в традиции ньингмы района озера Дханакоша, где родился и проповедовал Ганраб Дорже, Гильгита и тех районов горных ущелий, что давали приют диссидентирующей религиозной элите сопредельных царств. Именно горные селения Уддияны, естественно защищенные от социальных потрясений на протяжении многих веков, были своеобразным "круглым столом", где оттачивались, выкристаллизовывались и согласовывались практики тантры с теориями махаяны. Ареал сложения этих учений можно расширить, если учесть особый статус караванных путей того времени, соединявших в единое духовно — культурное целое такие районы, как Восточный Туркестан, юг Средней Азии, Кашмир и Северный Афганистан. Как раз в центре названных областей и находилась Уддияна.

Особо значима роль Ваджрасаттвы в традиции старой школы. Ньингма делит тантры на Внешние и Внутренние. Внутренние Тантры, составляющие суть учений старой школы, состоят из двух традиций: Традиции передачи Учения (тиб. rgyud‑sde) и Традиции созерцательной Практики (тиб. sgrub‑sde). Им соответствуют девять линий преемственности, из которых первые три соответствуют Традиции передачи Учения:

"Тантра из Проповеди Победоносного", или Традиция Всеохватного Умышления Будды (тиб. rgyal‑ba dgongs‑brgyud) — от Самантабхадры, уровень дхармакаи;

"Тантра сигнала держателя мнатры", или Традиция Видьядхар (тиб. rig-’dzin‑brda‑brgyud) — от Ганраба Дорже, уровень самбхогакаи;

"Тантра в ухо индивидууму", или "Карнатантра" (Традиция Устной Передачи) (тиб. gang‑zag‑snyan‑brgyud) — от Ваджрасаттвы и пяти дхьянибудд.

В "Карнатантре" находим:

В этом удивительном отрывке подчеркнуто главное свойство Ваджрасаттвы: это идам сознания, то есть не знания голого факта бессодержательной наличности бытия, чьим воплощением является Вайрочана, а знания о себе как об отдельной и обладающей конкретной, в нашем случае человекообразной, совершенной формой существования личности. Ваджрасаттва предстает как человеческий прототип, как безошибочная матрица, по которой развивается вероятностная драма нераздельного бытия бесконечного многообразия ее раскрытия в чистых, не отягощенных ошибкой, существ и нас с вами — "грешных" претворителей сансары. Развертывание идеальной программы — Ваджрасаттвы — происходит не единообразно, а по пяти группам, пяти родам дхьянибудд. Вообще же Ваджрасаттва в ньингмапе — главный, осевой, порождающий идам. В поздней ньингме предпочтение явно отдается гневным практикам, в частности, Ваджрасаттву практикуют как Ваджракилаю.

Имя Ваджрасаттвы в ньингме нераздельно связано с Ганрабом Дорже[332], который считается первым воплощением Ваджрасаттвы среди людей, то есть первым нирманакаей Ваджрасаттвы, от которого он получил тексты и наставления шести миллионов четырехсот тысяч строф дзогчена.

Ваджрасаттва почитается также как духовный посредник между дхармакаей и самбхогакаей, и в таком качестве он передал Ваджрапани[333] основу первой из трех Внутренних Тантр ньингмапы — махайоги[334], состоящую из Восемнадцати тантр. Тот передал учение людям, начиная с Индрабодхи — старшего, царя Захора[335] (тиб. rGyalpo‑ra‑dza), и далее традиция продолжилась[336]. Но вообще же, о махайоге, о Восемнадцати тантрах, принято говорить как возникших из Дхармадхату[337], как не имеющих ни источника, ни причины, как представляющих собой постоянную передачу, спонтанно возникающую из безвеременной сферы. Последние слова принадлежат Тартангу Тулку Ринпоче и представляют наиболее точную характеристику Традиции, восходящей к Ваджрасаттве.

"Спонтанность", "безвременность", антропоморфность, "без начала и без конца" — таково естество Ваджрасаттвы — идама, персоницифирующего принцип неуничтожимости сознания.

В махайоге информация по Ваджрасаттве восходит к восемнадцатой и главной тантре всего цикла, к "Гухьягарбха — тантре" (санскр. Shri‑guhyagarbha‑tattva‑vinishcaya, тиб. dPal‑gsang‑ba’i‑snying-ро de‑kho‑na‑nyid rnam‑par nges‑pa),[338] представляющей так называемую Магическую традицию, или Гьютул (тиб. sGyu-’phrul dra‑ba, санскр. Mayajala — Волшебная Сеть).

Гухьягарбха содержит описание мандалы Ста божеств Ваджрасаттвы, или "Мандалы 42 мирных и 58 гневных божеств". По мнению двух современных ньингмапинских лам — братьев Кенпо Пэлдэна Шераба и Кенпо Цэвана Донгьяла "Гухьягарбха — тантра есть коренной текст Ваджрасаттвы в традиции махайоги. Гухьягарбха — это основа всего, в том числе и ануйоги, и атийоги". Такое мнение согласуется с точкой зрения Тартанга Тулку Ринпоче, что именно на основании "Гухьягарбхи" был составлен текст "Ваджрасаттвамайяджала — тантры" (тиб. rDo‑rje‑sems‑dpa’i sgyu-’phrul‑dra‑ba gsang‑ba thams‑cad‑kyi mi‑long shes‑bya‑ba’i rgyud, "Тантра Волшебной Сети Ваджрасаттвы")[339], переведенный на тибетский язык в VIII в. Вималамитрой и Джнянакумарой.

Согласно другому авторитету в современной ньингме ламе Тинлэю Норбу, в Раздел Тантр махайоги входит четыре текста, включая "Майяджалу Ваджрасаттвы", которая, в свою очередь, состоит из восьми текстов, первый из которых и есть "Гухьягарбха". То есть в традиции Тинлея Норбу "Гухьягарбха" как бы выводится из "Ваджрасаттвамайяджала — тантры"[340]. Содержание "Гухьягарбхи" и "Ваджрасаттвамайяджала — тантры" все же свидетельствует более в пользу последней как имеющей право называться коренной тантрой Ваджрасаттвы.

Более поздней модификацией названных тантр можно считать имеющий хождение в школе гелуг текст "Метод реализации Семнадцати божеств Бхагавана Шри Ваджрасаттвы, или так называемый "Неиссякаемый поток белого нектара"" (тиб. bCom‑ldan-’das dPal rDo‑rje‑sems‑dp’a lha bcu‑bdun gyi sgrub‑thabs rab dkar bdud‑rtsi’i chu rgyun zhes‑bya‑ba bzhugs), известный в традиции Дандарона под сокращенным названием "Семнадцать божеств Ваджрасаттвы". Метрика этого текста восходит к двусоставной сложной структуре "Гухьягарбхи".

Минимальный же мандала Ваджрасаттвы состоит всего из пяти персонажей, пяти дхьянибудд, и, наконец, возможно созерцание одного Ваджрасаттвы. Но так или иначе Ваджрасаттва является идамом общим для всех тантр и большинства школ тибетского буддизма, что может свидетельствовать о его более раннем происхождении, чем новые тантры класса ануттарайога[341].

Внешний вид Ваджрасаттвы исключительно антропоморфен — ни лишних голов, рук или ног, ни крыльев, ни пламени или дыма. Он — как эталон совершенства человеческого тела, гармония эмоций и разума. Образ Ваджрасаттвы есть продолжение иконографии Будды в ее махаянском развитиии — наряд Видьядхары (одежда бодхисаттвы), одеяние существ сферы самбхогакаи. В период своего высшего развития (I в. до н. э. — не позже III в. н. э.) учение Ваджрасаттвы было самодостаточным и всеохватным в корпусе северного варианта махаяны. Сохранил он свои позиции и в ньингме, где его практику никак не назовешь подготовительной: Ваджрасаттва был и остается здесь главенствующим идамом полной реализации. Вот типичный пример из жизни ньингмапинского йогина Сурчунпы (1014–1074), подтверждающий многозначительность тантры Ваджрасаттвы в жизни буддистов старой школы:

В остальных школах современного тибетского буддизма созерцание Ваджрасаттвы за редким исключением отнесено к уровню подготовительных практик, выполняя основную работу по очищению от клеш. "Обеты легко нарушают, а созерцание Ваджрасаттвы имеет силу очищать и восстанавливать их. По этой причине его следует практиковать в связи с другими тантрийскими созерцаниями"[343].

Тем характернее и более значим ренессанс учения Ваджрасаттвы в традиции Б. Д. Дандарона. Здесь он, наряду с Ваджрабхайравой, — главный идам традиции. Причем в текст садханы Ваджрасаттвы, которую Б. Д. Дандарон посвятительски передал ученикам, вошли элементы завершающей стадии (санскр.: сампаннакрама; тиб.: rdzogrim) с системой чакр и основных трех каналов, чего нет в распространенных тибетских текстах[344]. Эта традиция была получена Б. Д. Дандароном от Учителя, "который созерцал в пещере Тян — Ляна 26 лет"[345].

На фоне катастрофического истощения дхармы в России в середине XX века проповедь Дандарона была явлением небывалым и чудесным, поистине "спонтанным", возникшим из "безвременной сферы", что вполне в стиле Ваджрасаттвы — глубинного феномена сознания. Ученики Дандарона называли поэтому иногда проповедь Учителя попросту "подпиткой сверху", независимо от наличия или отсутствия непрерывной линии передачи. В дальнейшем, в 1973 г., находясь уже в зоне в поселке Выдрино, Б. Д. Дандарон даровал ученикам более расширенный метод созерцания Ваджрасаттвы, который с той поры носит название "Выдринского дубтаба".

"Выдринский дубтаб" Б. Д. Дандарона, кроме этапа очищения, общего для всех тантр, содержит и второй этап созерцания, содержащий более углубленное созерцание по линии самого Ваджрасаттвы. На этом этапе йогин представляет себя в виде Ваджрасаттвы, мантра вращается вокруг сердечного ХУМ, от тела йогина — Ваджрасатгвы, от слогов на авандуди (санскр.: авадхути) и от слогов мантры исходят свет и нектар и осуществляют помощь всем живым. Этот этап у Дандарона представлен в необычном виде по сравнению с распространенными в Тибете садханами Ваджрасаттвы. Особенности этого метода заключаются в элементах завершающего этапа — сампаннакрамы (дзогрим) — представлении авандуди, чакр и последующей практикой пранаямы и туммо.

Б. Д. Дандарон считал, что одного созерцания Ваджрасаттвы достаточно для реализации состояния Будды, рекомендуя его также для обретения так называемого "ваджрного здоровья". Кроме того, Ваджрасаттва, как субьект Гуру — йоги, считался лучшим способом реализации и углубления связи ученика с Учителем. В последние годы жизни (1971–1972 гг.) Бидия Дандарович неоднократно высказывал пожелание о строительстве храма Ваджрасаттвы, который должен был быть по его замыслу белым и круглым. Акцент внимания Учителя на Ваджрасаттве выражен в его восклицании "До чего же удивителен этот бог Ваджрасаттва!", вынесенных нами в эпиграф.

Созерцание Ваджрасаттвы может структурироваться разными способами. Если созерцать Ваджрасаттву ежедневно, то практику можно рассматривать как сменяющие друг друга четыре посвящения, последовательно реализующие Четыре Тела Будды. При этом на каждое посвящение надо произносить стослоговую мантру не менее семи раз.

Первое — это посвящение сосуда, очищает тело и укореняет семя Явленного Тела — нирманакаи. Нектар наполняет тело йогина, очищая от физических загрязнений, выходящих из нижней части тела.

Второе — тайное посвящение, очищающее регь и дарующее силу достижения Тела Блаженства — самбхогакаи. Свет и нектар постепенно наполняют вас и поднимаются вверх, изгоняя речевые загрязнения речи через верхние отверстия тела.

Третье — посвящение мудрости, избавляет от препятствий ума, зарождает потенцию Совершенного Тела Истины — дхармакаи. Нектар наполняет тело и уничтожает спутанность ума, расплавляя его как черное яйцо у сердца, преображая его в кристальный сосуд с семенем дхармакаи.

Четвертое — посвящение проповеди, очищает все клеши одновременно — и тела, и речи, и ума, зарождает возможность реализации Тела Собственной Природы — свабхавикакая.

Хотя и пишется об этапах созерцания, в реальности созерцание происходит все сразу и по частям одновременно.

В канонических текстах в конце созерцания Ваджрасаттва обращается к вам: ""О, сын Рода! Твои грехи — скверны и все нарушения обетов, очистив, удаляю!" Так сказав, (Он) входит в меня и мои три двери становятся нараздельными с Телом, Речью и Мыслью Ваджрасаттвы". В "Выдринском дубтабе" этот момент соответствует словам: "Вмиг я превращаюсь в Ваджрасаттву". В этот момент происходит следующее. На сердце есть неуничтожимая, особая, внепространственная и вневременная точка (сфера) — бинду (тиб. thig‑le), ей соответствует наиболее тонкая форма сознания — гитта (тиб. sems) и наиболее тонкий вид энергии — ваю (тиб. rlung). Они есть ваши внутренние тело, мысль и речь соответственно. Именно в них растворяется входящий в вас в конце созерцания Ваджрасаттва. Ощутив этот момент, надо как можно дольше пребывать в таком состоянии, не оставляя понимания, что все происходящее есть шуньята. О бинду сердца говорить практически невозможно, его нужно переживать, в его тайну нужно погружаться. И тем не менее:

В традиции Дандарона созерцание Ваджрасаттвы, и не только его, завершается молитвой — просьбой к учителям традиции: "Дайте нам два высших сиддхи!". Это не просьба о сиддхах летать, проходить сквозь стены, слышать на расстоянии и т. п., здесь высшими двумя сиддхами названы способность "видеть и говорить" с Учителем в облике Ваджрасаттвы.

"Видеть" — высший тип осязания, ведь и мыслить — это видеть мыслеобразы; большинство из нас мыслит геометрически. "Говорить" — знаменательное подчеркивание значимости "слова и речи" как возможности общения, напоминание о том сверхсобытии в истории человека, когда он, по словам современного русского философа Т. В. Брянчукова (1939–1999), стал геловеком говорящим, научившись артикулировать звуки собственного голоса.

Таким образом, два самых главных качества человека: одно — наидревнейшее и общее для всего живого — зрение, и второе, исключительно свойственное человеку, — мыслеговорение — видение, возведенные на уровень высших трансцендентных ценностей религиозной практики, почитаются в молитвах, завершающих созерцание Ваджрасаттвы традиции Дандарона.

В современном буддизме Запада тантра Ваджрасаттвы займет, на наш взгляд, выдающееся и первостепенное место во всем многообразии садхан: от самых кратких до полного цикла Ста божеств Ваджрасаттвыг, постепенно вытесняя гневные виды практик и идамы зооморфной и усложненной формы. Предпочтение будет отдаваться наиболее простым видам практики. Созерцание Ваджрасаттвы, не увеличиваясь в объеме представляемого, наполнится углубленным и современным видением. Ваджрасаттва, без сомнения, станет воплощением идеалов нравственности и тончайшей глубины интеллектуальных представлений современного мира.

Предыстория "Выдринского дубтаба" такова. Начальная стадия созерцания, связанная с представлением только самого Ваджрасаттвы, практиковалась учениками Дандарона недолго, вскоре он предложил созерцание Ваджрасаттвы во дворце и мандале. И, наконец, последовал "Выдринский дубтаб", содержащий небольшие комментарии.

Начальному этапу Дандарон стал учить еще во время Великой Отечественной войны[346]. Созерцание в мандале давал с 1965 года, когда появились европейские ученики и группа Дандарона, которую мы всегда называем сангхой Дандарона. "Выдринский дубтаб" был написан в 1973 г. в зоне общего режима в поселке Выдрино, что на южном берегу Байкала, куда Дандарон был направлен после суда по так называемому "Делу Дандарона" 1972 г. Текст был вынесен на волю Б. Дугаровым и сразу же стал практиковаться учениками.

В. М. Монтлевич

Приложение 10 Cтупа Дандарона

Прошло тридцать лет с тех пор, как прах Б. Д. Дандарона был захоронен на тюремном кладбище поселка Выдрино. Все эти годы разговор о строительстве ступы периодически заводился, но это было невыполнимо по прозаической причине — нельзя было извлечь останки Учителя из могилы.

В июне 1996 г. автор этих строк на неделю вместе с С. Топорковым и Г. Чуриным (последователями традиции Дандарона) приехали в Бурятию и виделись с Юрием Лавровым. О ступе нашему Учителю было сказано вскользь. Встретился я с Ириной Васильевой и у нас спонтанно родилась идея памятника Бидии Дандаровичу в виде шара. В дальнейшем (1998 г.) эскиз проекта выполнил петербургский архитектор В. Б. Бухаев. Копия этого проекта была отослана в Кижингу Лаврову.

С середины девяностых ситуация в стране изменилась, юридические препятствия к эксгумации исчезли, и в 1997 г. начались действия по перезахоронению праха. Опишу их словами участников.

Мария Ноздрина: Из письма к В. Монтлевичу, осень 2002 г.

"А дело было так. В конце марта (1997 г.) Юрий Константинович (Лавров) мучился от мысли, что же заложить в субурган [Дандарона]. Как он помнил, у В. П. (Василия Петровича Репки) был зуб, но прошло уже несколько лет, как Василий Петрович умер. У кого спрашивать? И в последних числах марта, ночью, нам пришла идея перезахоронить прах, покоящийся на кладбище в Выдрине. В первых числах апреля приезжают Цыван (Дашицыренов) и Ирина (Васильева) проездом в Выдрино. У Лаврова был сокшод. Юрий Константинович попросил Иру заодно проведать могилу Учителя. Через две недели от Иры приходит письмо [см. ниже] с подробным описанием поисков и находки. После этого Юрий Константинович попросил Дасарму (Баяртуеву) как родственницу оформить эксгумацию официально. Всё лето не было никаких результатов. В начале ноября позвонила Бутидма [Мункина] и спросила: "Когда же вы поедете в Выдрино? Всё готово." И в полнолуние, в начале ноября 1997 г., на машине В. Глейзера (бывший судья в Кижинге) в составе Ю. К. Лаврова, С. Проказова, О. Петрова и В. Глейзера поехали в Выдрино…

15 ноября 1997 г. прах Б. Д. Дандарона был извлечен из могилы. На кладбище приехали Ю. Лавров, Н. Мункина, С. Проказов, О. Петров, Бадма Баяртуев, Базыр Баяртуев, В. Глейзер. Вот описание поиска могилы и событий, связанных с эксгумацией останков.

Поездка И. Г. Васильевой в Выдрино на поиски могилы Б. Д. Дандарона

(Фрагменты из письма И. Г. Васильевой к В. М. Монтлевичу)

5.02.98 г., Улан — Удэ

Володя, я обещала тебе описать историю, связанную с переносом праха Учителя. Ты знаешь, вернувшись в апреле [1997 г.] из Выдрина, я записала, что и как было. И сейчас я разыскала эти записи и собираюсь в том числе переписать их тебе. Дело в том, что Юра [Лавров] просил меня подробно все описать, что я и сделала; вплоть до сновидений. Правда, я испытываю чувство неловкости, так как здесь много моих чувств и вообще личного. Я постараюсь не обращать на это внимания и все‑таки напишу. А потом про ноябрьскую поездку Ю. К. (Лаврова) туда же…

17.04.97 г.

Сегодня утром я вернулась из Выдрина. Решила все записать.

В Выдрине отбывает срок за разбой мой пасынок Женя Выдрин. Мне нужно было получить от него подтверждение об отказе от претензий на наследство (так как здесь я должна была защитить свои имущественные права на дом, который был, по прихоти Аркадия, оформлен на мать Жени Выдрина, а на самом деле дом — мой). Дело это очень не простое, и я попросила своего старого знакомого помочь мне связаться с начальником Выдрина и предупредить его, что будет отправлена бумага для соответсгвующих подписей. Но вышло так, что лучше ехать.

Зам. начальника ОИПТ МВД позвонил начальнику Выдринской колонии и уведомил о моем приезде. Я решила, что здесь все в порядке и решилась на вояж в Кижингу с тем, чтобы найти на русском языке тексты по Нарохажод. Обратилась с просьбой к собранию в виде Юры, Маши (Ноздриной) и Демокрита — Демосфена (Дмитрий Жеребов) и т. п.

У них оказалась литература, что и у меня. Юра, услышав о моем намерении ехать в Выдрино, попросил найти могилу Учителя. Я же в глубине души и сама надеялась посетить кладбище и могилу.

Вернулась из Кижинги 15 апреля. Шестнадцатого в десять вечера села в поезд Иркутск — Наушки. До вокзала добралась на белоснежной "Тойоте". В 3 часа 40 минут поезд прибыл на станцию Выдрино. До утра еще было время, и я, приглядев лавку поуютней, легла доспать…

…Я проснулась и двинулась с попутчиками в сторону зоны с группой родственников осужденных, приехавших на свидание. Была там и женщина из Кижинги. Пошли все пешком по дороге, потом нас (у всех, кроме меня, тяжелые сумки с провизией) подобрала "дежурка" (по 2 тысячи с носа). Еще не было семи утра. Сквозь дальние деревья пробивались первые лучи. Потом на выплывающем диске отчетливо, черное на багровом, запечатлелись далекие березы. А когда я уселась в беседку около территории зоны и повернула лицо на запад, то увидела величественные заснеженные пики гор, белые вершины которых наливались розовым, отчего белизна казалась могучей и синей.

Время, пропуск, ожидание, пока кончится планерка. Конвоиры напоили крепким чаем с сахаром. Ну, дела! Беседа с начальником колонии А. Д. Кистеневым; любезен, предупредителен. Встретилась с Женей, подтвердившим подлинность своей подписи. Женя даже записал меня в свои родственники.

Потом один из офицеров провел меня на территорию зоны, чтобы я могла посмотреть дацан. На алтаре фото Бидии Дандаровича Дандарона в венце Калачакры, фото Лубсана Сандана с его учеником, прорисовки Тар, Жамсарана, Лхамо, Ваджрасаттвы. Чтение мантры Ваджрасаттвы вслух, так как зэк — хранитель и его прихожане разучивали эту мантру. Записи на бурятском. Стопка тибетских текстов, Жабдо [Прибежище], юролы [хвалы]. Они попросили меня проверить правильность записи текста мантры Ваджрасаттвы. Книги: три журнала "Гаруда", "Мысли буддиста" владивостокского издания, "Живая этика" и еще кое — какие журналы; "Священный

Байкал" с прежним Ринпоче на обложке. Им это надо. Буду помогать. Получила в подарок шкатулку, на наружной стороне крышки изображение Гаруды с обложки одноименного журнала В. Монтлевича, на внутренней — Будда вполне бурятского облика. Зэк — настоятель записал свою фамилию, отряд и фамилию того, кто мог быть при смерти Бидии Дандаровича.

Из двух фамилий выбираю первую; иду наугад. Три женщины безошибочно указали дорогу и через двадцать минут я беседовала с бывшим замполитом. Собрались, пошли искать могилу. По дороге сказал, что лет пять назад аларская бурятка из Петербурга искала с ним могилу. Не нашли. И мы, не меньше часа проходив, не нашли. Расцеловались на прощанье.

Пошла на вокзал с намерением уехать ближайшим поездом. Рано. Сейчас обеденное время, а поезд будет около часу ночи. Купила коробку китайской лапши, баночку пива, сто граммов конфет, сто граммов печенья. Залила лапшу кипятком в магазине (люди добрые) и пошла с обедом на окраину кладбища. Перед этим побеседовала в магазине с доброй, отзывчивой сельчанкой.

Приглядела могилу с красивой и располагающей оградой. Села за столик обедать. Подошел местный дух кладбища, известный в поселке как юродивый Сережа Чепик;… он похож на подростка с вмятым внутрь лицом и крошечными ярко — голубыми глазами. Косноязычен. В поселке все знают: если около какого дома стал крутиться Сережа, там будет покойник. Это отмечают как удивительное чутье. Я его угостила, чем богата. И тут в ограду вошла моя собеседница из магазина и ласково спросила, почему я выбрала именно эту могилу. Я ответила, что здесь светло и уютно, тем более, что я "спросила разрешение" у хозяина. Оказалось, что здесь покоится ее единственный, без памяти любимый сын Игорь. Женщине был очень приятен мой выбор, и мы проговорили обо всем не меньше двух часов.

Снова пришел Сережа. Теперь он угощал нас конфетами и сдобной булкой. Мы отказались, чтобы он поел сам. Тогда он раскидал крошки по всем сторонам, накрошил на могилу с ласковым бормотанием "люблю". Сережа хвалил покойника. Пришел мальчик лет четырех — пяти за конфетами. Женщину звали Валентина (лат.: сильная, здоровая). Она рассказывала о своей нелегкой жизни, болезнях и работе на высотном кране; о муже, жизнь с которым постепенно наладилась; что много болела и чует близкую смерть, так как жизнь после смерти сына потеряла смысл. Я высказалась, что жить надо, чтобы понять смысл жизни, и т. п.

Потом я пошла ее проводить. Расстались на теплой волне. Она мне сказала, что уже предупредила в одном месте, чтобы меня пустили погреться и дождаться поезда. Эта неожиданная доброта просто ошеломила меня. Еще она сказала, что после нашей беседы ей стало спокойно и светло.

Проводив ее, я еще раз вошла на кладбище. Шла прямо, т. е. лавируя между могилами, так было удобнее идти. Кладбище сильно разрослось, и от старого центрального входа почти ничего не осталось. Только пяти — шестиметровой длины полоска асфальта, к которой выходила ограда могил. Кстати, Сагаларов сказал, что ограда у Бидии Дандаровича была деревянная. Это плюс к информации Юры Лаврова. Мокрые — мокрые сугробы. Шла, шла не спеша. Я ничего не искала, а может быть, уже перестала надеяться, или день был хорош сам по себе. Просто шла, неся в корзине своего подсознания услышанное. Набрела на две деревянные оградки. Подумала: "Ага!" Это была уже полоса могил начала восьмидесятых. Надгробие левой от меня могилы завершалось металлической пирамидкой, похожей на субурган. Подошла ближе. Внутри той ограды, за которую я взялась рукой, лежал снег, примяв своей влажной тяжестью ветви четырех небольших елочек. Около меня, снаружи ограды, росла елочка побольше; часть ее веток была внутри ограды. Я посмотрела на деревянный столбик. Он окрашен красной краской (сурик).

И вдруг увидела идущие сверху вниз по стенке надгробия буквы мантры. Заволновалась ужасно. Прочитать от волнения не могу. Верхняя буква стерлась. Громко закаркала ворона. Я обратила на это внимание, так как уж очень навязчивое было карканье. Это потом я увидела гнездо.

Пошла искать калитку. На столбик калитки и ограды была наброшена петля из колючей проволоки (чтобы калитка не отходила). Проволока была так художественно скручена, что походила на петлю из какого‑то растения с колючками (приходит на ум мысль о терне). Я сняла петлю и внимательно рассмотрела ее. Волнение улеглось. Калитка закрыта на вертушку, а снизу подперта и привалена по всей ширине ее крупной галькой или маленькими валунчиками. Перед оградой есть большой камень, заросший мхом и брусничником. Открыла калитку. Начала разгребать снег. Из‑под снега стали подниматься стебли шиповника и нижние ветви елок. Между елок в области "живота" могилы тоже небольшой камень и тоже весь поросший мхом и брусничником. Хотела разгрести листья со снегом, может быть, думаю, табличку найду. Ничего ("Нет, — думаю, — это по теплу делать надо").

Ограда, штакетник выкрашен голубой, уже выцветшей краской. Надгробный столб побольше ~ 1,2 метра и пошире других. Краска красная, буроватая, сильно облупившаяся. На "спинке" его мантра (то есть столбик стоял в ногах и текст перед, образно говоря, глазами покойника).

Ворона каркает оглушительно и непрерывно. Метрах в десяти — пятнадцати ходит Сережа Чепик, пинает могилы (или могилу?), пинает и кричит: "Иди на …! Иди на …!" Такое впечатление, что он разгоняет мертвецов. Я позвала Сережу, спросила, нет ли у него закурить. Дал беломорину фабрики Урицкого. Сказал, что пойдет выпить, позвал меня с собой. Но я пойти не захотела, и он не очень охотно отправился восвояси. Посидела, покурила на стволе березовом. Послушала утихающее мало — помалу воронье карканье. Вспоминала и просила. Закрыла калитку. Засунула бычок около вертушки. Вернула проволоку на место. Привалила камни. Устала.

Хотела обойти могилу, да ноги, мокрые до колен, не шли. Облетела душой трижды посолонь и пошла. Вернулась. Решила пересчитать шаги. До начала кладбища 150 шагов. Если стоять лицом ко входу, справа столб железобетонный (ЛЭП). Если встать перед столбом и мысленно провести линию, то могила будет приблизительно на линии на расстоянии моих 150 сорокасантиметровых шагов. На столбе надпись красной помадой — 150 шагов. Ручкой: Ира Васильева, 16.04.97.

Поезд ждала в сторожке. На стене картина: Ассоль встречает корабль с алыми парусами. Корабль окружен сиянием, как на буддийской иконе. Один из сторожей был начальником отряда, где сидел Бидия Дандарович…

В конечном итоге к ноябрю было готово прошение родственников известного бурятского ученого Бидии Дандаровича Дандарона, уроженца Кижинги о переносе и перезахоронении его праха на родине. Прошение это я читала. Но из Кижинги для проведения этой операции никто из родственников не выехал. В тот день я сидела в кабинете Министерства внешнеэкономических связей по Бурятии и оформляла контракт для отъезда в Китай. Позвонили (!), я взяла трубку: Юрий Константинович [Лавров] и команда в Улан — Удэ проездом в Выдрино. Находятся у Нади Мункиной. Схватила законченные документы и, благо, десять минут ходу, — к Наде. У подъезда — синяя иномарка. Вижу Сережу [Проказова] и еще кого‑то невысокого с большим носом и глазами (адвокат кижингинский). Поднялись наверх. Юра пьет пиво, Надя — в домашнем халатике, такая же, как в нашей юности, ходит взволнованная по дому. Утрясается, кто поедет из родственников. Между Юрой и Надей — диалог. В конце концов мы от Нади уходим. Вроде как они поехать не могут. Я считаю, что родне нужно ехать. Ладно. Садимся в машину и среди мелкого снега едем по городу. В машине то шумно, то тихо. Юра ничего не ест. Только величественным жестом своей маленькой руки требует то пива, то беломорину, изредка грозно поглядывая воспаленным и очень сосредоточенным взглядом. Олег, Сережа и этот парень — адвокат (забыла имя) стараются быстро доделать дела, связанные в том числе с покупкой запчастей к автомашине и какого‑то телевизора (у них в Кижинге мастерская по ремонту теле- и видеоаппаратуры: иначе бы на что ехать за прахом и вообще). В конце концов, дела доделываются и уже в сумерках мы с Юрой сидим в машине (пока ребята ушли за телевизором), как бездну лет назад сиживали. Я вглядываюсь в его профиль, а он изредка смотрит в мое лицо. И никаких величавых жестов, а лишь его профиль, лишь изредка поднесенная к губам банка пива, лишь изредка обращенный ко мне (или сквозь меня) взгляд, куда‑то туда, где, может быть, есть и Выдрино. И снег, секущий тонкими линиями свет фонарей. И важность предстоящего события. И все, что ни выразить, ни остановить, ни потерять, ни забыть.

Я пригласила всех поужинать у меня перед дорогой, а заодно и познакомить Юрия Константиновича с нашей (общей) дочерью. Двадцать пять лет минуло, как‑никак. Да, забыла (увлеклась воспоминаниями), заезжали к Цывану в дацан на Березовке, там была горячая пора: доделывали к завтрашнему дню скульптуру Будды Шакьямуни (при этом инспектировал Хамбо — лама). Как и должно, Цыван организовал бутылку и горячие позы. Подготовили все необходимое для заполнения бумбы (травы, кораллы, какие‑то пилюльки), а бумбы не оказалось в наличии (потом у меня нашлось). Выпили на посошок и уехали. Юра же опять ничего не ел и почти не пил.

Приехали ко мне. Знакомство, беседы. Я все созваниваюсь с Надей, так как была убеждена, что наличие родственников необходимо, как элемент успеха. Если родственники просят прах, то почему сами не поехали, а послали кого‑то. Возник вопрос о том, что нужна доверенность от родных на эксгумацию. Поутру они съездили к Гунга — Нимбе (сын Дандарона и Зундымы — прим. ред.), но тот своего согласия на доверенность не дал. В конце концов, утром, около десяти часов утра, все было собрано: бензин, спирт, бумба, пища, мешки, видеокамера. Надя за ночь нашла машину и с кем‑то из своих племянников отправилась вслед за синей "Тойотой" с разницей в час или полтора. Я окончательно успокоилась. Юра забыл, оставил дома в Кижинге, листки с моими пометками, как искать. Я ехать не могла, так как утром следующего дня уезжала в Китай. Главное было найти им столб с надписью "150 шагов". Уехали и — суток не прошло — вернулись. Я, хоть и была спокойна, вздрогнула‑таки, когда отпирала ворота. Машина вкатилась в ограду. И слово "успех" расставило все на свои места. Тут уже и Юра поел. Посмотрели видеозапись. Ребята все сделали очень быстро. Нашли столб сразу, могилу тоже. Препятствий никаких. Гроб в полной целости, мантра на крышке. Полностью истлевшее тело: кости, череп с волосами. Прах упаковали в белые мешки, в гроб положили бумбу. Могилу снова засыпали. Все как раньше, по возможности. Это было ноябрьское полнолуние, последний его день… Юра все рассчитывал по звездам. По дороге они видели лунную радугу. И, как я поняла, Надя догнала их еще по дороге в Выдрино. Дорога сама несла их (как и меня в апреле) в точку мишени, как острие стрелы.

Ночь машина с прахом стояла у меня на Шишковке. Они, возбужденные и очень уставшие, на перебой переживали событие прошедшего дня. Юра ел понемногу, потом под утро улеглись‑таки. Я уехала, а они еще спали. Потом заносили прах домой, часть его просыпалась и осталась здесь, на Шишковке. Я счастлива, что Учитель оставил, захотел (?) оставить, здесь свой след. Для меня это так важно.

Вот, Володя, и все, что я могу написать. Все внутреннее действие известно Юре и ребятам. Боюсь, что я написала больше о своем состоянии, описывая это, с точки зрения, правоверного буддиста, необычайно важное событие, которое завершится субурганом над прахом Учителя и, может быть, Саши Железнова. Это дело будущего.

Как я понимаю, проповедь не прекращается, и даже прах — суть Проповедь.

И ученики с их действиями — часть проповеди не только словом, но и действием. Знаешь, я всегда избегала говорить об этом вслух. Я только радуюсь, что все это случилось, что и я пережила свою встречу. Много чего мне приснилось потом. Много о чем я думала; надеюсь, та помощь, которую я всегда (бестолочь, бестолочь), как дитя в люльке, получала, наконец прорастает во мне. Иначе — конец.

Володя, перечитала конец. Это отголоски моей борьбы с собой и моих покаяний. Не обращай на них внимания…

Никак не могу вернуть себя за письменный стол, хотя все предпосылки налицо. Уповаю на то, что внутри идет серьезная работа и рано или поздно я стану похожей на ту себя, которая мне нужна.

Обнимаю вас всех. Ира.

P. S. Посылаю обещанное (делюсь) [прах Учителя]. И уж раз не получилось сделать гау, то отправляю в шкатулке, что мне была подарена зэком — ширетуем в Выдрине.

Из дома Ирины Васильевой в Улан — Удэ прах Дандарона был перевезен в Кижингу.

Через год, в июне 1998, прах Дандарона хоронится на Плоской горе, что выше Соорхэ. Для этого в земле было сооружено хранилище праха в виде полуяйца с большой полуосью в два метра. 19 июля 1998 г. хранилище было герметично закрыто металлической крышкой с необходимой символикой. В сооружении хранилища принимали участие ученики Ю. К. Лаврова: Т. И. Лаврова, С. И. Проказов, А. Петреня, М. Ноздрина, О. Петров, Дм. Жеребов, а также Н. Мункина, Д. Баяртуева и Геннадий Цыбиков.

1997–2002 гг. — Сангха Лаврова созерцает проект Ступы и во главе с ним создает его.

2000–2002 гг. — Новый проект Ступы архитектора В. Б. Бухаева, на этот раз на Поклонной горе в Санкт — Петербурге. Не осуществлен из‑за противодействия потомков известного знатока тибетской медицины Петра Бадмаева.

2002 г., 22 апреля — уход Ю. К. Лаврова.

2002 г. — ученики Лаврова сооружают две дхармодаи (два перекрещивающиеся треугольника) из бетона над нижним полуяйцом, в котором покоится прах Учителя.

Дальнейшему строительству предшествовала переписка об архитектурном облике внешней Белой Ступы Дандарона. Я не был удовлетворен ее пропорциями и пытался добиться согласия учеников Лаврова на некоторую коррекцию проекта. Поняв, что компромисс с ними невозможен и что строительство Ступы под угрозой срыва, согласился строить Ступу, как задумал Юра. Вот некоторые из этих писем.

(В. М. Монтлевич — Дасарме Баяртуевой, Наталии Пупышевой)

14.12.2002 г.

Привет вам, Наташа и Дасарма!

Ступу строить трудно. Ступа не груда камней и цемента. Ступа — это правильное понимание сангхой Проповеди Учителя.

Будда в этом рождении под именем Дандарона родился в Бурятии. Любил Родину и желал в ней и умереть. Так и случилось. Но сам, как Великий Нирмана, был человеком Космоса, всего необозримого Пространства. Так и говорил.

В Бурятии давно сложилось то, что мы называем буддийской духовной культурой. Это тибетская традиция в преломлении национальных особенностей бурятской культуры. Родившись бурятом, Дандарон принадлежит ее истории. Но, будучи Буддой, он принадлежит всему миру. Эту полноту бытия совершенного Существа ярко показал всем Лубсан Сандан и передал своему Великому Ученику: "Ты — Дхармараджа!". И Дандарон стал им, невзирая на адское обличие советской сансары.

Бидия Дандарович учил нас вечности, чувству непосредственной, живой причастности буддизму и буддистам. Он, беседуя с нами, совершал акт удивительной трансформации времен. Будды прошлых времен, Шакьямуни, Его великие ученики, архаты, Асанга, Луива, Лалитаваджра, Ра — лоцава, Марпа, Цзонхава и надвигающееся будущее — все переживалось рядом с ним как настоящее.

Лубсан Сандан Цыденов, подписывавшийся коротким словом-статусом Сугада (Сугата), и Бидиядара (Видьядхара) Дандарон, не прятавший гордое "Дхармараджа", принадлежат и не принадлежат бурятской истории, бурятской культуре.

Нас, учеников Бидии Дандаровича и принадлежащих к его Линии духовной преемственности, в первую очередь интересуют практические наставления Учителя. Они нетрадиционны до такой степени, что иногда говорилось, что у Дандарона нет традиции. Так говорили, кто понимал, так говорили и сторонние, не понимая, что говорят. Мы же иногда называли проповедь Учителя "подпиткой сверху", проповедью, идущей не через Линию передачи, а, минуя традицию, непосредственно из Мира Будд. Эта нетрадиционность стиля ученичества, стиля передачи, стиля жизни и, наконец, стиля практик и составили для нас, его европейских учеников, то, что мы называем Традицией Дандарона, понимая, что таково было время, такова наша карма и что это была Джняна Дандарона.

Мощный бурятский клан родных Бидии Дандаровича, славных его учениц и учеников, освященный долгой жизнью его матери, замечательной йогиней, ученицей Лубсана Сандана и сподвижницей Агвана Силнама, "бабушкой" Балжимой, предстал перед нами, европейцами, как живое воплощение бурятской буддийской культуры, как традиции. И мы кланяемся этому Роду, в котором родился, любил и долгие годы жил наш Учитель.

Наши духовные бурятские собратья знают, какой духовный взрыв осуществил Лубсан Сандан, возродив взаимоотношения Учитель — ученик времен индийских сиддхов и тибетцев времен Падмасамбхавы. Он уединился на поляну Соорхэ не только для созерцания, но и для того, чтобы создать сангху последователей. И вовсе не рвал он специально связь с дацанской традицией, а просто однажды, произнеся без всякой эмоции "дацан — это сансара", "ушел в глушь тайги".

Героическую стезю избрал себе в долю Дандарон и прошел ее, передав ученикам всё. Именно всё (даже такие "мелочи", как Жуд Ганжура), но каждый из нас вместил только то, что смог, или то, что предначертано. Проповедь Дандарона не была ни по стилю, ни по содержанию традиционной, хотя и содержала все необходимые смыслы Канона и особенно такую классическую строгость, как обязательное знание "Абхидхармакоши".

Не была традиционной и жизнь сангхи. Сам Дандарон также жил нетрадиционно для человека, который был хубилганом и Дхармараджей. Это не подлежит обсуждению. Так было.

Но относились к этому по — разному. Нам, европейцам, это было по природе нашей. Мы поэтому и нашли друг друга: ученики — Учителя, Учитель — учеников. Родные Бидии Дандаровича (для некоторых из них он был Учителем) к нему относились, как и полагалось, по — родственному, называя попросту — нагца (дядя). И в этом нет умаления его личности, это сила семейного уклада и привычки. Они всегда знали, кто он на самом деле.

В 1966 г. Дандарон начал учить европейцев, тогда к нему пришел

А. И. Железнов, и через четыре года в сангхе было уже около тридцати человек. Для бурят создалась не совсем привычная ситуация. Даже в годы советской власти буддийская культура проникала в них, особенно в родственников, принадлежащих к особому буддийскому роду. И эта вполне традиционная культура с опаской отреагировала на Проповедь Дандарона. Ибо Проповедь европейцам была внове, девиз "Тантра — на Запад!" внове. Когда же Бидия Дандарович передавал всегда считавшиеся в традиционном буддизме тайной быстрые методы реализации, когда он при всех на сокшодах рассказывал о своей практике, в том числе и о лагерной, это было для бурят шоком. Особенно это было заметно в 1972 г. Пишу для близких, помнящих и понимающих.

Дандарон выполнил свою миссию и занялся тем же далее, но так, что нам его вроде не видно глазами.

Однажды Учитель сказал: постройте храм, белый и круглый. Он никогда не говорил о судьбе праха. Думаю, ему это было просто неинтересно. И он смеется над нашим сегодняшним мытарством в связи со Ступой. Предлагаю рассмеяться вместе с ним.

Ступа — это не обязательно место, где — прах; буддисту на прах наплевать, буддистам прах, как показала история, оказался нужен. Пусть кланяются зубу Будды или еще чему‑то. Можно кланяться и камню. Для понимающего не бывает несвященного.

Ступа — не для ушедших, таких просто не бывает, они живы. Ступа — для тех, кто живет. Канон считает ступу символом Тела Мысли — дхармакаи. Можно проще: ступа — это идея Учителя, это то сокровенное, что в словах невыразимо (в словах — его книги и то, что помним из его устных наставлений), и такое определение Ступы — это не искажение глубины ее смысла. Учитель совершенен, совершенно в нем все — и Тело, и Речь, и Мысль. Ступа должна быть красивой, прекрасной. Она должна радовать взор, должна восхищать. И ступа будет построена, когда будет взаимопонимание всех: учеников, учеников учеников, родных.

Ступа — это дело его прямых учеников. Ю. К. Лавров сдвинул дело, прах оказался в Кижинге, захоронил прах согласно своему пониманию и ушел. Мы должны завершить начатое, и ученики Юры должны нам в этом помочь, поняв наставление своего Учителя. Дандарон — это не только Учитель их Учителя. Дандарон — это национальная гордость бурятского народа, это известный российский философ, буддийский деятель мирового масштаба. Ибо именно он открыл дверь в Россию и Еше Лодою Римпоче, и другим достойным буддийским монахам разных школ и ян.

Если не будет согласия между бурятами, учениками Лаврова и нами, питерцами, а также другими, то ступе быть рано. Если кто‑то считает, что вопреки Проповеди Учителя заниматься тантрой рано, а лишь подготовительными практиками, то тому и ступу строить рано. А тем более тому, кто будет держаться, как за фетиш, за кости.

Мы подарим сваямбху ученикам Лаврова и все, пусть закроют яйцо. Белую большую ступу над ним должны возводить все вместе, и мне все равно, по какой традиции. Просто она должна быть пропорциональной, белой и круглой. Готов сотрудничать в этом деле со всеми. Нужно согласие, вплоть до такого согласия, которое называют компромиссом.

Не забывайте, что Учитель тонко чувсгвовал прекрасное, а в лагере читал лекции по эстетике. Повторяю, субурган должен быть красивым.

Благо живым и слава Учителю!

В. М. Монтлевич.

(Дасарма Баяртуева — В. М. Монтлевичу)

15.12.2002 г.

Здравствуй, Володя.

Вчера весь вечер ждала твоего звонка, но не дождалась. Наташа [Пупышева] не совсем верно написала о возможном строительстве альтернативной второй ступы Бидии Дандаровичу на Соорхэ. Хотя она говорит, что имела в виду другие места — Выдрино, Улан — Удэ, Питер, где все равно необходимо строить ступы.

То, что Юра уже построил, нетрадиционно, но с точки зрения Дхармы, может быть, верно… Ответственность за дальнейшее строительство и его завершение легла на нас (на сангху). Необходимо взаимопонимание, поддержка и согласованные действия, чтобы завершить строительство как можно быстрее (скоро уже семь лет, как начато строительство).

Юра собирался закончить цикл "яйца", а ответственность за остальное строительство возложить на других учеников. Нужно узнать у Юриных учеников, сделаны ли синяя и красная внутренние ступы, и будут ли они завершать Юрин цикл, или им помочь.

Начинать подготовку нужно прямо сейчас. Прекрасно было бы найти Ганжур. Мы думаем, где найти Юм [Праджняпарамита] для закладки в ступу. Может быть, можно где‑то в России купить или отксерить, или заказать в Китае. Нужно печатать или писать от руки мантру Бидии Дандаровича как можно больше. Этим уже нужно заниматься, потому что это требует времени. Говорят, что писать от руки лучше, зарабатывается больше заслуг (буян — это по — бурятски). Все остальное ты и сам знаешь.

Мы решили каждый месяц 25–го числа по лунному календарю читать Сахьюсан Лхамо и Мандалшива (поклонение Тарам) для помощи в строительстве этой ступы.

Я недавно узнала, что ты стал дедом. Поздравляю от души!

Желаю вам всем здоровья и долголетия.

Дасарма.

(С. В. Топорков и Н. О. Парастаев — В. М. Монтлевичу)

27.12.02 г.

Поклон Горе! [Поклонная Гора в СПб. — прим. ред.]

Здравствуйте, Владимир Михайлович!

Сегодня получили Ваше письмо для Бурятии о ступе.

Мы обсудили его с Сережей.

Прежде всего мы выражаем полное доверие Вам в Ведении и готовы предложить все возможное и невозможное для его осуществления. Субьективно считаем, что ступа Дандарону на Соорхе должна быть Едина. Вообще, Бидия Дандарович, будучи многосторонним, объединил в Традиции совершенно разных людей. Может, именно благодаря ему они и узнали друг друга. И каждому был направлен поток соответствующей частоты. Сегодня в разных местах эти потоки представляют ученики, ученики учеников и т. д. Если не представится возможным построить одну ступу и придется ставить рядом вторую, так, может, изначально спроектировать единую платформу из кирпича и бетона, на которой смогли бы разместиться не две, а пять ступ? То есть ансамбль. Пусть множественный, но построенный на единой платформе — символе единства.

Это просто вопрос, мотивом которого является создать единое.

Крепко и тепло всех обнимаем и любим!!! С наступающим!!!

Н(естор Парастаев) и С(ергей Топорков).

(Дасарма Баяртуева — В. М. Монтлевичу)

29.12.2002 г.

Здравствуй, Володя!

… что касается архитектурного исполнения Ступы, то мне тоже больше нравится самое крайнее слева изображение (то, что нарисовал художник). Юра мне показывал разные варианты, и это изображение было самым красивым, — оно прекрасно вписывалось в ландшафт. Я совершенно согласна, что ступа должна радовать глаз и восхищать. Надо продумать архитектурный стиль. Юра не собирался брать на себя строительство всей Ступы полностью. Он собирался только завершить яйцо, что же касается остального, то он говорил мне, что остальное — это уже дело других учеников Бидии Дандаровича. Сейчас я от Наташи [Пупышевой] иду к Дондоку [Дашицыренову]. Буду там часов до девяти.

Если позвонишь, буду рада.

С наступающим тебя Новым годом!

Желаю тебе и твоей семье здоровья, радости и успехов. Желаю всем нам (ученикам) взаимопонимания в деле завершения Ступы Учителю.

Дасарма [Баяртуева].

Зимой 2002–2003 гг. в Санкт — Петербурге была изготовлена сваямбха для внутреннего, так называемого "Красного субургана".

Рисунок сваямбхи и модель бинду[347] привезла в Питер Мария Ноздрина.

В изготовлении бинду участвовали:

Волнухина Ирина, Назарова Наталья, Васильева Елена, Монтлевич Галина, Монтлевич Владимир.

По модели Ноздриной художник Андрей Гамаюн из гипса сделал форму, закончил 14.02.2003 г.

Бинду отлил И. Т. — М., сорока лет отроду.

Для изготовления Луны вложили серебро: Абакумова Мария, Ковалев Вадим, Назаров Петр, Парастаев Нестор, Монтлевич Владимир, Коротков Святослав.

Луну — Зеркало — по рекомендации Василия Сергеевича Муравьева — Амурского, зав. кафедрой "Графического дизайна" из Высшей Художественно — промышленной академии (бывшая, так называемая, Муха) отлил из серебра мастер по металлу Виктор Юрьевич Никольский (из той же Мухи).

По рекомендации В. С. Муравьева — Амурского, отлили шар — солнце из рубинового стекла стеклодувы мастерской "Русское стекло" при МУХЕ и художник по стеклу — Ольга.

До этого неудачно пытался сделать стеклянный шар — солнце некий стеклодув по просьбе А. Гамаюна. Рекомендовала Андрея Гамаюна и И. Т. — М. Наталия Назарова (Турик).

Одновременно в Кижинге М. Ноздрина, С. Проказов и А. Петреня создавали внутреннюю Красную Ступу.

Летом 2003 г. в Бурятию для строительства ступы выезжают

Н. Парастаев (Москва), Г. Чурин (из Кременчуга, Украина), В. Ковалев (СПб), С. Коротков (СПб), С. Топорков (Москва) и В. Монтлевич (СПб).

В течение месяца (июль — август 2003 г.) ступу строили Проказов Сергей, Лаврова Тамара, Ноздрина Мария, Петреня Андрей, Юргайтис Кястус, Баяртуев Дугаржап Гыргеевич, Мункина Бутидма Санжимитыповна, Петров Олег — все из Кижинги, Чурин Геннадий (Кременчуг), Ковалев Вадим (СПб), Коротков Святослав (СПб), Парастаев Нестор (Москва), Макарова Елена (Челябинск). Васильева Ирина (Потай — Горхон), Рыбалко Дмитрий (Потай — Горхон), Баяртуева Дасарма (Улан — Удэ), Баяртуева Доржема (Улан — Удэ).

Возводятся из бетона четыре ступени основания и сферическая часть ступы. Недалеко от места строительства мостстройотряд сооружал мост через реку Кудун. Со строителями удалось договориться, и они помогли техникой и материалами.

1.08.03 г. Сваямбха, венчающая Красный субурган, заключена в "яйцо" на Горе.

В июле 2003 г. Бутидма Мункина пригласила В. Монтлевича освятить Ступу.

После отъезда Чурина, Ковалева, Парастаева и Короткова строительство продолжалось до середины октября вплоть до водружения верхней части купола.

15 октября 2003 г. водружен купол сферы Ступы. Купол сферы ставили с помощью экскаватора — крана строители моста через Кудун. Помогали жители Усть — Орота. Руководили операцией С. Проказов и А. Петреня.

Зимой 2003–2004 гг. в Кижинге Сергей Проказов и Андрей Петреня делали диски для шпиля ступы. В Москве создавалась сваямбха внешней ступы.

Сваямбху в натуральную величину (70x70 см) в подвале гостиницы "Космос" создал Нестор Парастаев, помогали Мария Ноздрина и Артур Богомолов. Это был вдохновенный творческий поиск, полный надежд, усилий, разочарований, падений и взлетов, это было созерцание. После нескольких этапов, от гипса до композитного материала, сваямбха была отвезена на золочение. Ее покрыли четырьмя слоями сусального золота. Автором идеи создать луну в виде лодки, солнце — в виде шара, а бинду — с тремя изгибами был Нестор Парастаев.

Были опасения по способу доставки сваямбхи авиатранспортом. Думали о поезде. Но все же решились самолетом. На всякий случай запаслись письмом из Питерского дацана:

"Для памятника известному российскому философу и буддийскому деятелю Б. Д. Дандарону, сооружаемому в Бурятии отправляются детали навершия.

Санкт — Петербургский дацан Гунзэчойнэй ходатайствует о беспрепятственной отправке этого груза авиатранспортом.

Настоятель буддийского храма лама Б. Бадмаев.

СПб. 17 мая 2004 г.".

Накануне отъезда из Москвы, 20 июня 2004 г., позолоченная сваямбха была доставлена на квартиру Сергея Топоркова. Приехали из Харькова В. Чихичен, А. Профатило, О. Волошановский, из Кременчуга — Г. Чурин и их жены: Ольга, Ирина, Ольга, Оксана и Елена Остер. Из Петербурга приехали В. Монтлевич и С. Коротков. Провели сокшод. Упаковали сваямбху в три черных кофра, специально изготовленных Нестором и Артуром, и 21 июня со сложностями погрузили в самолет. Полетели на месяц для завершения строительства Нестор Парастаев, Геннадий Чурин, Артур Богомолов, Валерий Чихичен, Олег Волошановский и Андрей Профатило.

Они присоединились к тем, кто уже был на горе у Ступы: Сергей Проказов, Андрей Петреня, Елена Макарова, Ольга Проказова, Дуза Чимитова, Тамара Лаврова, Олег Петров, Федор и Люба с сыном Яшей (2,5 года). Также участвовали в строительстве Надежда Мункина, Дасарма Баяртуева, Доржема Баяртуева, Ю. Сидоренко, Ирина Васильева, Дмитрий Рыбалко и Алексей (инструктор по туризму из Новокижингинска).

12 июля прилетели на строительство Ступы Сергей Топорков, Вадим Ковалев, Святослав Коротков, Александр Мокрушин, Мария Абакумова и Владимир Монтлевич.

15 июля на шпиль Ступы была водружена сваямбха.

Во время строительства поступали денежные пожертвования и иная помощь от перечисленных ниже лиц: Карк Марет (Тарту), Григштиене Аудрона (Каунас), Арлаускас Пятрас (Вильнюс), Буткус Донатас (Каунас), Сопкин Леонид (Красный Луч, Украина); Профатило

Андрей, Чихичен Валерий, Волошановский Олег, Остер Елена — все из Харькова; Чурины Геннадий и Оксана (Кременчуг); Коротков Святослав, Ковалев Вадим, Волнухина Ирина, Волнухин Михаил, Беднягин Евгений, Назаров Петр, Назарова Наталия — все из Санкт — Петербурга; Топорков Сергей (Москва), Парастаев Нестор (Москва), Матвеев Андрей (Москва).

От родственников Б. Д. Дандарона: Дандарова Дэмит (покойная), Мункин Санжимитып (покойный), Дандарон Леонид, Дандарова Гунгарма, Мункуева Дунгарма, Дандарон Гунга — Нимбо, Сампилова Мэдэгма, Сампилова Сэржима, Мункина Бутидма, Мункина Ирина, Мункина Надежда, Мункина Дэма, Мункин Виктор, Баяртуев Дугаржап, Баяртуева Дасарма, Баяртуев Бато, Баяртуев Базыр, Баяртуев Бадма, Баяртуева Доржема, Цыдыпов Гунга — Жалцан, Дубшанов Геннадий, Хамисова Тамара, Аюшеева Дулма, Аюшеева Лэгжима, Донец Андрей.

От жителей Кижинги, Усть — Орота и Улан — Удэ: Лама Цыван Дашицыренов, Дашицыренов Дондок, Мерясова Галина, Нестеркин Сергей, Шойполов Булат, Маркасаевы Алексей, Зоя, Дарима, Аюр; Хамисова Нюра, Малханова Евдокия, Цыденовы Владимир и Дора, Замбалаевы Жамьян, Дулма, Тимур, Долгор; Замбалаевы Пылжидма, Дубшан, Лена; Чимитовы Жаргал, Людмила, Оюна, Лора; Уржумова Эня, Жалсанов Батор, Дамбаева Сэсэгма, Бахаева Аля, Спасова Оюна, Рабданова Нина, Ринчинова Оля, Дондокова Долгоржап, Балабанова Гэрэлма, Чимитдоржиева Цыбикма, Жигжитова Цыпилма, Мункуева Янжима, Цыбикова Дынсыма, Цыбенова Мария, Цыренова Цыжип, Балданова Надежда. Бадиева Нина, Хандуева Намжилма, Дылыков Батодоржо, Тушинов Соёл.

Члены молитвенного собрания "Сангарил" из Хухэ — добо: Намжилма, Донирма, Алла, Рая, Валя, Бутидма, Гажидма, Галя, Лайжаханда, Цыжибма, Цындыма, Дашима, Нина, Дарима, Дабацырен, Света, Булат, Жанчиб, Дулма, Шагдар, Дабажап.

А также жители села Усть — Орот: Нима, Хандажап, Дамби, Баян, Баяндай, Соня, Маруся, Цыбжидма, Цыден — Еши, Даши — Цырен, Эрдэм, Жаргал, Борис, Намдаг, Дашидулма, Дондок, Баир, Мэргэн, Маян, Должон, Жимба, Цыденбал, Цыбикжап, Цыренжап, Сэсэг, Дагмидма, Намжилма, Нанзат, Дымидма, Дамба, Султим, Дымидма, Намжилма, Сыримжит, Владимир, Шойнит, Эржэн, Цырен, Баярма.

Все три года строительство велось людьми, которые ранее встречались редко или вообще не встречались, но принадлежали к одной традиции. Все они, являясь учениками учеников Дандарона, строили

Ступу в едином творческом созерцательном усилии. Разногласия и противоречия, свойственные любому объединению людей, не исчезли, но их проявления угасли. "Ступа сама себя строит!" — так часто говорили участники строительства. Всех объединила духовная сила Учителя. В любом деле нужна централизующая, организационная воля, усилие радости и коллективизма, особое, акцентированное ощущение Третьей Драгоценности — Сангхи. Такие волю и энергию проявили многие, но особо отмечу силу и объединяющий нравственный запал Сергея Топоркова. Его организующие и тактичные действия, а также финансовая поддержка, безусловно, помогли закончить архитектурную часть строительства Ступы в 2004 году и осуществить третью, завершающую, экспедицию 2005 года.

18 июля в 19.00 последние взмахи кисти завершили покраску Ступы белоснежной стойкой фасадной краской. К этому времени на Гору уже съехались родственники Дандарона и жители Кижинги и Усть — Орота. Вместе со строителями присутствовали около семидесяти человек.

В 22 часа начался ритуал Сокшод. В начале ритуала был прочтен текст "Освящение Белой Ступы Ваджрасаттвы". Затем всеми присутствовавшими был исполнен сокшод на тибетском и русском языках. Вели ритуал Ц. Дашицыренов и В. Монтлевич. Местные жители и гости из Улан — Удэ и Кижинги вскоре разъехались. Оставшиеся и строители пировали всю ночь.

На следующий день петербуржцы, москвичи и харьковчане попрощались со Ступой Учителя и покинули Гору.

В 2004 году была завершена архитектурная часть строительства Ступы. Оставалось нарисовать на вертикальных плоскостях хармики глаза. Это оказалось трудной и вдохновляющей задачей. Вся сангха участвовала в поиске нужной формы глаз. Один из вариантов предполагал на каждой из сторон изобразить глаза Дандарона, Лубсана Сандана Цыденова, Балжимы (матери Дандарона) и Дорже Бадмаева (отца Дандарона), то есть всех, кто был связан с историей обители на Соорхэ, с недавним этапом развития Традиции. От этого проекта пришлось отказаться. Он по форме не сочетался с архитектурой, были и принципиальные возражения: "Почему я рекомендую глаза без признаков. Глаза соединены через авандуди прямо с чакрой сердца, то есть Бинду Сердца. Это бинду не имеет индивидуальности, оно у всех абсолютно одинаково — это центр сердца Ваджрасаттвы.

Поэтому для буддистов взгляд в глаза — это более чем христианский взгляд в душу, это взгляд в таинственное Бинду Сердца Ваджрасаттвы. Оно одно на всех. Поэтому и глаза должны быть "вечными", без похожести. Облик Лубсана Цыденова, Дандарона — это один из множества обликов, что они принимали, нам же был дан в восприятие этот. Но ведь наша Ступа на века, как непальские.

Еще. Глаза — это как лалана и расана — два канала, соединенные с авандуди, урна промеж бровей — это отметина третьего глаза. Когда человек в дхьяне, когда смотрит сосредоточенно, например, в лицо другого, два глаза сливаются в один и располагаются точно там, где урна. Из нее на другого, или на тебя, исходит поток праны авандуди, соединенный в бинду — единство, чьим символом является завиток, похожий на нос, это и есть огонь праны, что срывается с верхушки ХУМа. В нем соединены все пять мудростей, он — шестой дхьянибудда Самантабхадра (Ваджрадхара). Поэтому завиток изображается как санскритская цифра один — Единство.

Глаз человека состоит из двух главных компонентов: 1) зрачка с радужкой — совершенное мандал а (центр и круг), Абсолют, Будда, вечное и 2) обрамления в виде век, бровей, их формы и выражения — индивидуальное Я, относительное, смертное.

Осенью я создал файл "Глаза Сангхи", там были и веки, и брови, и выражения, и все легко узнавали их принадлежность. Но стоило наложить на них лист с вырезанным круглым окном, чтобы был виден только зрачок и радужка, как индивидуальность сразу исчезала, оставался лишь цветовой ряд дхьянибудд: синие, зеленые, желтые, карие. Это — простой, но убедительный опыт.

Со всех четырех сторон рисунок глаз должен быть одинаков…. На данный день лучший эскиз — это эскиз Елены Макаровой… Они очень похожи на непальские. И это исторически понятно, ведь Учитель строил ту Ступу сам…. Нос на непальских ступах содержит цвета: белый, желтый, красный, синий. Зеленый цвет отсутствует, но он есть символ самого движения воздуха — праны. Так и надо изображать, как на непальских". Это фрагменты из моих июльских писем к Елене Макаровой, художнице с Урала, чей эскиз, исполненный в натуральную величину и неоднократно "испортивший" стену на ее кухне, был признан всеми членами сангхи как лучший.

В начале августа 2005 г. в Бурятию поехали Елена Макарова, Геннадий Чурин, Андрей Профатило и Нестор Парастаев. Десятого августа к ним присоединились Сергей Топорков, Олег Волошановский, Владимир Монтлевич, Дасарма Баяртуева, Юрий Сидоренко (ученик В. Пупышева) и Янжима Дашицыренова. На месте уже был разбит лагерь, и нас ждали Сергей Проказов, Тамара Лаврова, Дмитрий Рыбалко, Ирина Васильева, Максим (ученик В. Репки), Олег Петров и Анна, Андрей Петреня, Мария Ноздрина. Первые четыре дня были полны сомнений и споров, какой вариант рисовать. Никак не могли решиться начать рисовать тот вариант, что был уже признан всеми. Вечером 8 августа провели согшод. Елена Макарова, ударив чашкой по столу, воскликнула: "Дайте мне нарисовать!", встала и ушла. Вечером Андрей Профатило и Геннадий Чурин подошли к ней и сказали: "Утром начинай рисовать". 9 августа, когда все проснулись, увидели на северной стороне хармики первые глаза. За четыре дня (10–13 августа) на всех четырех гранях хармики глаза были нарисованы. Макаровой помогали Янжима Дашицыренова и Мария Ноздрина. Помогали также Цыван Дашицыренов и другие, каждый из присутствующих приложил руку к кисти.

Кроме того, решили к языкам колокольчиков, прикрепленных к зонту, привязать ленты пяти цветов. Это создало необходимую парусность, и на ветру Ступа "заговорила" нежным перезвоном — "звуком Праджняпарамиты" (Тамара Лаврова).

13 августа поздно вечером в темноте у костра совершили гневный ритуал Пурбы Золотого Дамдина. Затем все совершили ритуальный Круг вокруг Ступы Учителя. Потом спустились к могиле Ю. К. Лаврова, почтили его память Кругом. Снова поднялись вверх и совершили Круг у фундамента Невидимой Ступы.

14 августа приехали гости, родственники Б. Д. Дандарона. Перед ритуалом Сокшод собравшихся приветствовал Бато Баяртуев, внучатый племянник Дандарона. Запомнились его слова: "Не мечом Атиллы, а Учением Будды завоевала Азия мир".

В конце ритуальной части праздника был исполнен созерцательный гимн Ступе.

В течение лета велись переговоры о проведении ритуала Рабнэй — традиционного ритуала освящения Ступы — с тибетским ламой Еше Лодоем Римпоче. Римпоче назначил ритуал на 18 сентября 2005 г.

На ритуал собрались около 250 человек. Погода к этому времени ухудшилась, и хотя стало чуть теплее, но дождь моросил весь день, было пасмурно. То, что моросил дождь, по местным народным приметам, благоприятный знак. Тем более, что осенью в определенные дни любая вода превращается в аршан, и как раз эти дни совпали. Ело Римпоче выехал из Улан — Удэ в девять часов утра. Около двенадцати приехал в Кижингу и передохнул в доме Мункиных.

Помогали Римпоче проводить Рабнэй лама Цыван Дашицыренов, Тэнзин — лама и Дондок Дашицыренов.

Перед ритуалом Ело Римпоче обошел Ступу и долго рассматривал сваямбху, затем сказал: "Красивая, большая, соответствует личности Дандарона". И добавил: "Древняя по форме, похожа на ступы Шакьямуни, на непальские ступы. Как хорошо, что ученики так почитают Учителя". Для многих присутствующих красота и величие Ступы были неожиданностью, форма непривычной. Цыван Дашицыренов заметил: "Главное, люди остались довольны, они искренне радовались, у многих на глазах мы видели даже слезы".

Дандарон был человеком, тонко чувствующим прекрасное. Зона, мытарства на свободе только отточили его активное и радостное восприятие жизни. Его взгляд всегда лучился блеском и вниманием, в нем были не только мудрость и спокойствие знания, но искреннее и первозданное удивление. Творческая активность сознания Учителя никогда не иссякала, он видел будущее и творил его. Стремясь к простому и ясному, мы по его воле и чаянию построили Белую Ступу.

Три года каждое лето встречались на горе в глуши тайги буддисты Традиции Дандарона, трудились, общались, созерцали. И вот Ступа стоит. Она хороша и белосветна.

Проходят дни, недели от того момента, когда строительство было завершено. И вдруг многие ощутили — строительство продолжается. Ступа чудесным механизмом Истины, Мыслью Учителя, красотой, гордостью Ваджрасаттвы преображает нас. Она живет не только там, на Горе, но в нас самих, в наших сердцах. Ступа естественно и ненарочито стала объектом созерцания. Ступа, как символ дхармакаи, как реальность мысли Дандарона, действует и всех магически преображает.

В. Монтлевич, 2005.

30 июня 2006 г. в зоне 94/4 поселка Выдрино закончено строительство субургана Бидии Дандаровича Дандарона, прямо на плацу перед штабом колонии. Субурган построен по типу ступы нирваны из канонического ряда восьми ступ, высота — три метра.

Еще ранее в зоне, недалеко от субургана, заключенными по их инициативе был построен небольшой дуган, названный в честь Б. Д. Дандарона "Бидиядара — линг".

В феврале 2006 г. я получил письмо от Ирины Геннадиевны Васильевой с предложением построить ступу прямо в зоне; она упомянула, что в зоне много молодых буддистов и что она сможет посодействовать получению разрешения на подобное строительство. Это изменило первоначальные планы строительства ступы на выдринском кладбище вне зоны. Кладбище пустынно, посетителей на нем очень мало, особенно в зимнюю пору. Поэтому предложение Васильевой, смелое и неожиданное, я принял к разработке и видоизменил уже готовый проект субургана для кладбища на проект субургана для зоны.

В начале мая 2006 г. Сергей Проказов (из Кижинги) и Нестор Парастаев (из Москвы) встретились у ворот зоны в Выдрине. Они прошли в зону, были приняты начальством и получили принципиальное согласие на строительство субургана Дандарону. Требовалось лишь разрешительная депеша от начальника УФСИН РФ по республике Бурятия полковника С. П. Суша. После моего устного разговора с Пандитой Хамбо — ламой Д. Аюшеевым и его одобрения строительства субургана настоятель санкт — петербургского дацана "Гунзэчойнэй" Б. Б. Бадмаев послал полковнику С. П. Сушу от своего имени факс с просьбой разрешить строительство субургана в зоне.

Одновременно с этими административными хлопотами Дондок Ванченович Дашицыренов, известный в Бурятии строитель субурганов, начал отливать на своем подворье в Улан — Удэ среднюю часть субургана нирваны — так называемый колокольгик.

В конце июня в зону поехали лама Цыван Дашицыренов, Дондок Дашицыренов, Дасарма Баяртуева, Пятрас Арлаускас (из Вильнюса), Сергей Проказов и Юрий Сидоренко. В течение трех дней субурган был построен.

21 октября 2006 г. был проведен ритуал освящения субургана в Выдрине. Ритуал провел Еше Лодой Римпоче. Помогали Тензин — лама, Цыван Дашицыренов и Дондок Дашицыренов. В Выдрино поехали на автобусе и трех легковых машинах. Пропустили в зону беспрепятственно благодаря пониманию и доброжелательному отношению к происходящему начальника колонии полковника А. Г. Атагишева и его заместителя по режиму И. Г. Бадинова. Участие в ритуале освящения также приняли Дунгарма Адушинова (дочь Б. Д. Дандарона), Андрей Адушинов (внук Б. Д. Дандарона), Геннадий Дубшанов (внучатый племянник Б. Д. Дандарона); Н. С. Мункина, Софья Баторова, Дасарма Баяртуева, Базыр Баяртуев, Бадма Баяртуев, Доржема Баяртуева, Дарима Цыбжитова — тоже родственники Дандарона; С. П. Нестёркин, Юрий Сидоренко, Татьяна Легостаева, Сергей Проказов, Жамьян Пупышев, А. Махачкеев (корреспондент МК в Бурятии), бывший зэк Михаил, строящий пятиметровую ступу Б. Д. Дандарона на берегу Байкала. После ритуала освящения ступы все зашли в небольшой дуган "Бидиядара — линг", построенный зэками в честь Дандарона, и провели там ритуал согшод. Денежные пожертвования на строительство и ритуал освящения жертвовали многие, в том числе В. Е. Ушаков, О. Л. Волошановский, Н. О. Парастаев, Е. Макарова и Андрей Адушинов.

Приложение 11 Список работ Б. Д. Дандарона

1. Описание тибетских рукописей и ксилографов. Вып.1, ИВЛ, М., 1960.

2. Описание сочинений Гунчена Чжамьяна Шадпы Дорже. Совместно с П. И. Хадаловым и Л. Ж. Ямпиловым. БКНИИ, Улан — Удэ, 1962.

3. Тибетско — русский словарь. Совместно с Ю. М. Парфионовичем и Б. В. Семичовым. ГНИИНС, М., 1963.

4. Описание сочинений Сумба — Хамбо [Сумпы Кенпо]. Вып. 2. ИВЛ, М., 1964.

5. Описание тибетских рукописей и ксилографов. Вып. 2, ИВЛ, М., 1965.

6. За великой правдой. Повесть. Совместно с Б. С. Санжиным. Улан — Удэ, 1966.

7. Описание сочинений Дандар — лхарамбы. Рукопись. БФ СО АН СССР, ротапринт, 1969 (не издано).

8. Тибетско — монгольский словарь иносказательных выражений. Рукопись (не издан).

9. Источник мудрецов. Тибетско — монгольский терминологический словарь буддизма. Разделы "Парамита" и "Мадхьямика". Введение, перевод с тибетского и примечания. Совместно с Р. Е. Пубаевым. БИОН, Улан — Удэ, 1968.

10. Описание сочинений Чахара Лобсана Цултима. Рукопись, 1970 (не издано).

11. Научный каталог монгольского Ганжура. Рукопись, 478 листов (не издан).

12. Описание сочинений Лондол — ламы. Рукопись, 1971 (не издано).

13. Источник мудрецов. Тибетско — монгольский терминологический словарь буддизма. Раздел "Абхидхарма". Рукопись, 1971.178 машинописных листов (не издан).

14. История Кукунора, называемая "Прекрасные ноты из песни Брахмы". Сочинение Сумба — Хамбо [Сумпы Кенпо]. Перевод с тибетского, введение, примечания Б. Д. Дандарона. М., Главная редакция восточной литературы, 1972.

15. Трактат о символах ваджраяны. Перевод с тибетского. Рукопись, 177 листов (не издан).

16. Мысли буддиста. Владивосток, 1992.

17. 99 писем. Изд — во "Дацан Гунзэчойнэй", СПб., 1995.

18. Черная Тетрадь. О Четырех Благородных Истинах Будды. Изд — во "Дацан Гунзэчойнэй", СПб., 1995 (второе издание: изд — во "Алетейя", СПб., 1997).

19. Взаимооотношение материи и духа. Основы античной и западноевропейской философии. Рукопись, две общие тетради по 96 л. (по 2 строки в клетке), 1943–1956 (не издано).

20. Эстетика. Рукопись, одна общая тетрадь, 96 л., 1943–1956 (не издана).

21. Нацог — Рандол (Лончен Рабчжампа). Карнатантра — опора Великого Учения, называемая "Зерцало механизма глубокого содержания". Перевод с тибетского. Рукопись 130 л.; 27 л. рукописи опубликованы в ж. "Гаруда", 1997, № 2, с. 17–32.

22. Махамудра как объединяющий принцип буддийского тантризма. Серия "Зеркало мудрости человеческой", вып. 0, Улан — удэ. 1992.

23. Буддизм. Сборник статей. Изд — во "Дацан Гунзэчойнэй", СПб., 1996.

24. Тибетский фонд нашего института. Совместно с Б. В. Семичовым. — Краткие сообщения БКНИИ СО АН СССР. Вып. 2. Улан — Удэ, 1960, с. 131–134.

25. О тибетско — монгольском словаре "Источник мудрецов". Совместно с Б. В. Семичовым. — Труды БКНИИ СО АН СССР, Вып. 3. Улан — Удэ, 1960, с. 236–260.

26. О монастырских философских школах в Бурятии. — "Encyclopedia of Buddhism", Ceylon, 1960.

27. Агинский монастырь — дацан (англ. яз. — "Encyclopedia of Buddhism", Ceylon, 1961); русский перевод — ж. "Гаруда", СПб., 1994, № 2, с. 44–45.

28. Обряды ламаистов в Бурятии. — Атеистический сборник. Улан-Удэ, 1962.

29. Искусство ламайской церкви в Бурятии. Альбом, изданный на бирманском языке посольством СССР в Бирме. 1962.

30. Из истории бурятских дацанов. Историческая хроника о строительстве дацанов и деятельности лам в Бурятии в период с 1648 по 1852 гг. Перевод с тибетского, 1965. Ж. "Гаруда", 1993, № 2–3, с. 37–40.

31. Элементы зависимого происхождения по тибетским источникам. — Сборник "Ученые записки Тартуского университета. Труды по востоковедению". Тарту, 1968, с. 213–233.

32. Буддийская теория индивидуального Я. — Материалы по истории и филологии Центральной Азии, вып. 3. Улан — Удэ, 1968, с. 34–52.

33. Содержание известной мантры ОМ МАНИ ПАДМЭ ХУМ. — "Ученые записки Тартуского университета. Труды по востоковедению", т. II, Тарту, 1973, с. 463–467.

34. Теория шуньи у мадхьямиков. — Ж. "Ступени", 1991, № 1, с. 156–172.

35. Постоянные элементы в буддийской философии. — Ж. "Гаруда", 1992, № 2, с. 15–17.

36. Общая схема совершенствования по пути мантраяны. Совместно с В. Н. Пупышевым. — Ж. "Гаруда", 1994, № 1, с. 2–5.

37. 51 психический элемент виджнянавадинов. — Ж. "Гаруда", 1994, № 2, с. 3–7.