Изображая жертву

{ Работница бассейна, женщина, похожая на мужчину, в закрытом купальнике и в туфлях на каблуках кричала капитану:

— Нет, я сказала — нет, и всё! У него должны быть сменные плавки, иначе он в воду не зайдёт!

— Ну, как так! — Капитан повернулся на Валю. — Валя, ну, ёб тыть! Ну, я же предупреждал, что в бассейне будем, ну!

Валя спрятался поглубже в бейсболку и произнёс оттуда:

— Я не знал, товарищ капитан, что сюда надо в сменных плавках ходить! Что такого-то?!

Капитан сердился. Люда стала подкручивать что-то в видеокамере, что — она сама не понимала. Сева спрятался за очередного подследственного по фамилии Закиров, которого выцепили в бассейн проводить следственный эксперимент. Чрезвычайно волосатый Закиров, как и Валя, был одет только в плавки, с той только разницей, что на нём были сменные, а на Вале — нет.

— У меня чистые плавки, честное слово, — я их сегодня одел! — Валя оттянул свои плавки, демонстрируя таким образом их чистоту. Вдруг он обратил внимание на купальник работницы бассейна, как раз в то место, где и должна была проходить разница между мужчиной и женщиной. Но и там не заметил Валя глобальной принадлежности этой работницы к женскому полу.

— Нет! — прикрикнула женщина.

— Ну правда, ну я даже в них сегодня не писал!

Женщина взглянула на плавки Вали в зону возможного обнаружения следов мочи, но плавки Вали и вправду казались чистыми.

— Ну и что! — возразила женщина сама себе.

— Ну, посмотрите — ни одного пятнышка! — Валя подбежал к ней и стал тыкать ей в глаза своим внешним видом, вернее, внешним видом своих плавок.

Женщина с мужскими атавизмами попыталась отвести от плавочек взгляд, но природа взяла своё, и женщина продолжила полемику, пытаясь продлить очей очарованье:

— Так не в этом дело, — там всё равно микробы!

— А что, на сменных нет микробов?

— Нет! Они сменные! В них вы по улице не ходите!

— Но ведь они у меня чистые!

— Какие они чистые, раз одели! Сколько там всего теперь! А мы бассейн хролируем! У нас всё соблюдается!

Капитан понял, что спорить с этим существом бесполезно. Он встал между Валей и нечто из бассейна и пробубнил:

— Так, ладно, всё!.. Так, будем тогда здесь, на берегу, то есть у бортика! Так, Люда, включай!

— Уже... — Люда давно уже включила камеру и выстраивала баланс по белым плавкам подследственного. Капитан повернул её вместе с объективом от плавок к своему лицу.

— Так... Начинаем следственный эксперимент по делу Тахирова...

— Закирова... — гаркнул волосатый мужчина и бренькнул наручниками.

— Так, да, Закирова Тахира...

— Всё, чтобы в воду не заходили! — Работница бассейна поцокала на каблуках прочь от видеокамеры.

— Мы поняли! — крикнул ей вдогонку капитан.

— Я прослежу, я увижу!

— Мы вас поняли! Так... — Капитан посмотрел в сторону уходящей женщины, хотел выругаться, но, не придумав как, обратился к Закирову:

— Так, Закиров... как вы попали в бассейн?

— По абанэмэнту...

— Так, а потерпевшая?

— Она тут записана била...

— Так, то есть вы знали, что в то время, на которое у вас был абонемент, она будет здесь?

— Да... знал...

— Так, вошли, где была потерпевшая...

— Вот здесь на второй дорожке, здесь...

— Так, она вас заметила?

— Нэт, заметила чтоб, я не хотел...

— Так, дальше, ваши действия.

— Я пиригнул в бассэйн.

Капитан подошёл к краешку бассейна, заглянул в воду и увидел своё отражение: «Постарел, товарищ капитан... морщинки... второй подбородок растёт...»

— Так, значит, давай, как будто прыгнул, только прямо здесь, в воду не заходи!

Закиров подпрыгнул на месте. Подпрыгнул и Сева, потому что, как всегда, наручниками он был прикован к подследственному.

— Ну, вот так приблизительно...

— Да... цирк с конями... Ну, Валя, ну, ёб тыть! Ну, я же предупреждал, что в бассейне будем, ну! Ну как щас, а мне уже дело закрывать надо, мне уже к завтрему отчитываться!

— Ну товарищ капитан, ну как же...

Валя даже покраснел, защищая себя:

— Я не знал, специально чистые одел плавки на себя... я ж не знал, что их с собой надо...

— Может, он залезет, чё она нам сделает! — вступился Сева за ровесника.

— Да, с говном связываться, она тут такой вой поднимет... ладно... Так, Тахи... Закиров, так, что потом, ты в воде...

— Я в водэ... смотру на неё... Она скалится... подруги тут её, она им киричит... это... я сразу нырынул, чтобы она меня не заметила...

— Так, нырнул, давай присядь...

Закиров, глубоко вздохнув, как будто, действительно ныряет надолго под воду, уселся на кафель, увлекая за собой худосочного курчавого сержанта.

— Так, и потом? — без всякого любопытства спросил капитан.

— Потом я к ней поплыл... — также без всякого интереса ответил Закиров.

— Так, какое расстояние вы проплыли?

— Ну, так, десять, пятнадцать... не больше семи метров...

— Так, Валя, встань на десять метров от него... Так, Закиров, вот представьте, что вот он, — капитан махнул в сторону Вали, — это потерпевшая, плывите к ней, то есть к нему и делайте то, что делали с потерпевшей.

— Харашо!

Закиров пополз к Вале гуськом, разгребая воздух руками. Севе пришлось делать то же самое — изображать, что он плывёт, чтобы не выглядеть клоуном, который просто волочится за Закировым. Отстегнуться от Тахира Сева не мог. Капитан крепко приказал: «Смотри, Севка, — работать будем в бассейне. А там всякое может случиться... Вода всё-таки! От нас и так уже двое убежали, один из солярия и ещё эта, которая мужу в затылок отвёрткой всадила... из метро, с эскалатора на эскалатор, как макака от нас упрыгала... я не хочу, чтобы и эта макака так же!..»

— Ох, Валя, ёб твою мать, ну, мы ведь даже этому Тахиру и то плавки сменные нашли, но ты-то, — ты ж из дома ведь шёл, — не из тюрьмы, ну, мог бы ведь догадаться!

Капитан устал смотреть на ползущих Закирова и Севу. Он подошёл к бассейну, в очередной раз посмотрел на своё отражение... «Да... когда полысел... не заметил...»

— Да... — уже вслух произнёс капитан, — хороший бассейн, да, Люда?

Люда навела камеру на капитана. «Лысые мужчины очень сексуальные... очень...» — Люда не умела думать об одном, а говорить совсем про другое. Вот и сейчас она думала о лысом сексуальном капитане и ответила про него же:

— Неплохой...

— Ты ходишь в бассейн, как-то следишь за собой, за формой, там фитнесы-хуитнесы, я имею в виду?..

— Да как... у нас стрельбы раз в месяц, а так, чтобы специально, не получается...

— Нет, хороший бассейн, так, — раз, два, — разика два в неделю можно поплавать...

Люда опомнилась и перевела камеру на Закирова:

— Чё этот клоун-то, устал, что ли?

Капитан отвернулся от бассейна и нырнул в работу. Закиров сидел у ног Вали и перебирал ладонью по волоскам.

— Ну, что, Закиров, сколько сидеть-то будем?! Давай показывай!

— Я так нэ совсэм помню... так... как там я подплил... там, она бултыхала, ногами перебирала...

— Так, ну, вспоминайте, вспоминайте...

— Ну, там, я стал искать её ноги, потому что там другие ещё били ноги... там... у её лак зэлёный бил на ногах — пэдикур зэлёный, я нащёл... там так она... — Закиров перестал гладить ноги Вали и посмотрел ему в глаза. — Поперебирай, слущай, мне легче вспоминать будет!

Возмущённый таким поведением Закирова, Валя хотел было что-то ответить ему, такое дерзкое, но капитан опередил его:

— Давай, Валя, уже хоть что-то сегодня сделай, что ты скалишься, — давай, давай!

Валя начал перебирать ногами и даже как будто попытался сделать фуэте. Но Закиров недовольно поморщился и замотал головой. На помощь Вале пришла Люда, она стала подпрыгивать на месте, легко, по-женски... но и это Закирова не удовлетворило. Тогда за дело взялись Сева и капитан. Они стали плясать вприсядку перед Закировым, разводить руками и ногами.

— Ну, так что они там делают? Пляшут? — Вот так и подумало существо из бассейна в закрытом купальнике, которое следило за происходящим из своей каморки. Оно не доверяло, что все будут соблюдать его правила, поэтому пробралось в каморку над бассейном, где было окно, из которого можно было смотреть за всем, что происходит в бассейне.

— Патом я её схватил так и потянул к себе, как будто она нырнула... Она так... щас... — Закиров потёр свою голову, изображая на камеру, что и вправду хочет что-то вспомнить.

— Ну, хватай, хватай его — притягивай, как будто ты под водой... — подсказал ему капитан.

— Щас... так... — Закиров обхватил ноги Вали, Валя присел, Закиров лёг на кафель, крепко сжимая Валины ноги. — Она бултыхалась... так... бултыхалась, потом, когда перестала, — я её отпустил и поплыл под водой к другому бортику, вылез и пощёл... Там она всплыла, ну, все думали, что она купается, а я пощёл...

Валя окончательно пал на пол, Закиров же поднялся и сделал попытку уйти, но Сева задержал его.

— Это он сколько под водой-то просидел?.. — спросила всех присутствующих Люда.

— Минут шесть как минимум, — предположил капитан, — это он сначала подплыл к ней метров десять, потом её держал, потом отплывал... Так, Закиров, вы всё точно показали?!

— Да... так всё ибило... пирибилизительно... Я её любил, товарищ капитан, я её любил, а она нет, она меня не любил, только пиритворялся!

Закиров затянул восточную лирическую песню. Все замолчали. И только вода бассейна стала подпевать ему, накатывая свои хлорированные воды к бортику.

— Я ей всё сделал, а она с биратом моим жить стал... куда так, — я пиросил её, пиросил, его пиросил, — я ему говорил — ты бират мне, зачем так поступаешь... А он старший, — у нас если старший, то нельзя спорить, — сначала так, да... то есть я только ей мог сказать... Я ей всё дарил, всё, всё, что мог, — «Омсу» надо, — пожалуйста, я всем, что било, всем, что торгавал, всё у неё било, по одной, по две штук, всегда говорил — пириходи, выбирай, — «Омсу» надо — пожалуйста, шоколад, только импортный, — «Карли Варли» — импортный-английский — самый шоколад, — всё ей по три плитки давал, подруг её угощал...

— Так, песни петь заканчиваем, Закиров, ладно? Сейчас помолчим... — Капитан прервал исполнителя национальной песни и стал что-то соображать про себя. — Так, сколько ж это... так... Закиров, ты как, без акваланга был?

— Я как... как пиришёл, так я был... без акваланга... только в пилавках...

Люда вынырнула из камеры и протараторила:

— Надо проверить, — так-то не срастается, это он что, — как рыба, как этот — ныряльщик за жемчугом, да и они столько не могут без воздуха...

Капитан с благодарностью подмигнул Люде, улыбнулся и закинул свою руку так, что из-под рубашки вынырнули часы «Swatch» тахировского производства.

— Так, Закиров, сейчас я засеку время, дам вам отмашку, и вы не дышите, не дышите, пока не сможете не дышать, — нам надо проверить... Вы меня поняли?

— Да!

Капитан посмотрел на часы и произнёс:

— Так, поехали!

Сева тоже решил задержать дыхание. Так, на всякий случай, чтобы проверить свою дыхалку. И капитан, и Люда, и Валя — все подключились к этой забавной игре «А кто дольше», которую только что придумал капитан. Первым сдался Валя. Он выдохнул и отошёл в сторону. Затем Сева окончательно расписался в абсолютной неспособности своего поколения бороться за что-то. На поле битвы остались Люда и капитан. Люда была женщиной, поэтому она пожалела сексуального лысого капитана и не стала его выигрывать. Она тихо сдалась и улыбнулась капитану. Он засветился от счастья. Да, что-то хорошее женщины иногда могут сделать. Капитан обернулся на Закирова, на своего единственного конкурента, и побагровел — Тахир стоял и дышал. Оказывается, он и не думал принимать участия в игре, которую, в принципе, ради него и затеяли.

— Что, не дышать? — Закиров наивно по-детски посмотрел в красные глаза капитана.

Лысый кругляш выдохнул воздух:

— Так ты дышишь, что ли?!

— Я отмашку жду...

— Ой, б... Так ещё раз! — Капитан засёк время и махнул Закирову рукой. — Давай, не дыши!

— Всё понял, не дышу! — Закиров набрал воздух и перестал дышать.

Прошла минута. Закиров вдруг задумался о чём-то и спросил:

— Сколько не дышать?

— Ой, ну что же это за день такой! Тахиров! Я махну рукой, и вы не дышите, сколько сможете! Сколько сил хватит, столько и не дышите! Понятно?!

— Нэт!

— Что не понятно?! — сквозь слёзы закричал капитан.

— Я нэ Тахиров, я Закиров!

— Послушай, Закиров, если ты быстро меня щас не поймёшь — мы тебе тогда рот с ноздрями заклеим и через полчаса отклеим, — посмотрим, какой ты ныряльщик, мать твою!

— Объясните, что делать, — я всё сделаю, я сам всё вам делаю, ничего не сопротивляюсь!

Уже не один капитан, а целый хор из капитана, Люды, Севы и Вали закричал:

— Рот зажми и не дыши, когда воздух кончится, скажешь!

Наверное, даже нечто в закрытом купальнике проорало ту же фразу из своей каморки. Такое было эхо от этой фразы. По всему бассейну.

— Всё, понял, зажимаю!

Закиров зажал, капитан посмотрел на часы и начал отсчитывать секунды: десять, пятнадцать, трид...

— Всё, кончился воздух! — Закиров убрал руку от носа, которой перекрывал доступ кислорода, и виновато улыбнулся.

— Блядь, урыть его, что ли, тут в этом бассейне, даже минуты, сука, не продержался!

Ещё секунда — и капитан бросился бы с кулаками на Закирова, но его остановила прапорщица:

— Может, это не он тогда её утопил?

— А кто?!

— Ну а как он тогда её утопил, если сам минуту только не дышать может?

— Что-то не то... Он, наверное, её по-другому как-то... а нам тут парит... Так, Закиров, вы всё нам точно показали?

— Всё точно... так не помню... что вспомнил, показал!..

— Урод... Ну, хрен с ним, — мы, в принципе, следственный эксперимент провели, на её ногах отпечатки его пальцев, правильно? В бассейне подруги потерпевшей его не видели, потому что он нырнул, правильно? Всё! Кое-что срастается, и ладно...

— Ну, да, в принципе... — Люда задумалась, повернула камеру на себя и стала снимать: — Он тем более, может, в таком состоянии был, что не обратил внимания, что не дышит, — раз её убить хотел... Всё же от состояния зависит, в смысле, как что намерен делать... Если ему сейчас без надобности, вот он и дышит... Тем более, сейчас он задумывается, а тогда — нет. Это как подвиг — люди совершают, сломя голову несутся, знаете, — горящую машину из пожара вывозить, людей спасать... Вот был случай — мужчина из воды двух голых женщин вытащил, а сам плавать не умел, а в воду сиганул, вцепился в них — и вытащил, сам не помнил как... А полковник наш, Филиппов, — у нас с мужем на новоселье когда был, — выпил и весь вечер на гитаре играл! Причём так красиво — Фламенку такую, испанскую. Наутро будим его, садимся завтракать, сыграйте, говорим, товарищ полковник, а он всех на хуй посылает, — говорит, сроду гитару в руки не брал...

— Так, ладно, понятно... — Капитан почувствовал, как к его горлу изнутри подкатило что-то неведомое, он перестал дышать, побледнел, подошёл к воде, зачерпнул руку и умыл лицо. Хлорка ударила ему в нос, внутри что-то сорвалось и полетело далеко-далеко в район живота. Капитан снова задышал. — Бассейн хороший... Закиров, а почём ты абонемент сюда брал?

— Я нэ помню, я на одно посещение взял, если брать на много, то дешевле, со скидкой... Можно месячный абонэмэнт взять, тогда вообще задаром почти что... Я на день взял! Мне намного не надо... только утопить, и всё... я так рассчитал, что одного раза хватит...

Сзади к капитану кто-то подошёл, ему показалось, что Люда. Капитан почему-то подумал, что женщина почувствовала, что ему очень плохо, и подошла поддержать.

— Может, возьмём на месяц? Походим... Вдвоём веселей, один-то я не соберусь...

Капитан обернулся — перед ним стоял Валя. Валя улыбался и мотал капитану головой, что, «мол, давай походим, почему бы и нет?». Капитан поморщился, Валя всё понял и исчез. Наконец, женская интуиция проявилась в Люде, и она подошла к бортику бассейна.

— Может, возьмём на месяц? — повторил капитан. — Походим... Вдвоём веселей, один-то я не соберусь...

— Так вы на семью возьмите...

— Да ну, — с семьёй я в ванне купаюсь... Пойдёшь, за компанию?

— А чё, давайте... — Люда кивнула на камеру, которую она небрежно держала одной рукой на уровне живота, с объективом, наведённым на капитана. — Выключать?

— А что работала?

— Да, вот сейчас выключаю... — Люда ехидно улыбнулась и нажала на кнопочку. Капитан рванулся к камере:

— Конец сотри... там про полковника... и про бассейн когда...

Люда ловко отпрыгнула от капитана, проскользив в своих пробковых сабо по кафелю бассейна.

— Компромат, да?

Капитан засмеялся, но вдруг резко замолчал и опять сделал попытку вырвать камеру из рук Люды.

— Так, давай, раз уж здесь, пойдём узнаем, сколько стоит...

— Идёмте.

Люда попятилась к двери, заманивая за собой капитана.

— Так, там у них к дирекции... в эту дверь? Эта, воняла которая, куда вышла?

— Да вроде туда... — буквально простонала Люда и нырнула в дверь, ведущую в неизвестность. Капитан решил последовать за нею.

— Так, Сева, ждите нас... мы скоро... Ой, Валя, Валя...

Капитан исчез. Закиров, Валя и Сева остались одни. Все трое молчали. Каждый о своём. Закиров подошёл к бассейну. Севе пришлось проскользнуть за ним. Закиров зачерпнул воду и умыл свою волосатую грудь.

— Слушай, Закиров, как ты под водой не дышал? — нарушил тишину Валя.

— Твоё какое дело, ты кито?

— Нет, ну, мне интересно, как?

— Жёпой! — Закиров отвернулся от Вали и стал бормотать что-то на родном наречии. Наверное, гадости какие-нибудь про Валю.

— Я так и думал... Ты скрываешь это, да? Почему не показал на камеру, как жопой дышать надо... не хочешь, чтобы и мы так научились... это твоё секретное оружие, да?

Закиров перешёл от шёпота к громкой речи. Но всё такой же непонятной. Сева отряхнул брюки и посмотрел на Валю.

— Валя!

— Что?

— Я хочу на заочку в этом году поступать...

— Куда?

— В университет.

— Давай, поступай.

— Ты ведь там учился?

— Недолго...

— Слушай, посоветуй, — я хочу на истфак...

— Да на фиг тебе истфак?! Там знаешь какой бардак, сейчас ведь всю историю переписывают, все учебники!

— Зачем? — искренне удивился Сева.

— Потому что новая общественно-экономическая ситуация!

— Чего, почему?

— Потому что раньше в учебниках истории было очень ясно написано, почему, вот, допустим, развязываются войны вот с такими Тахирами и кому это выгодно...

— А почему?

— Все войны с Тахирами имеют под собой только экономические причины, и никакое отношение к национальности они не имеют, — нация лишь повод, чтобы забить голову, кому надо, кто пойдёт за чьи-то чужие бабки тушкой своей подставляться... Эх, Севик, сколько у тебя по истории было?

— Три...

— Ну, и на истфак собрался! — ухмыльнулся Валя.

Закиров посмотрел на Севу и тоже ухмыльнулся, а потом запел мягкую восточную протяжную песню.

Валя стал прислушиваться к песне, чтобы понять, о чём поёт Закиров. Валя любил этнические песни. Но Сева не давал ему сосредоточиться на мугамах Закирова:

— А что, там ведь не сложно, я просто в школе не учился, а тут уж буду! Чё там сложного, — революцию выучил, когда была, дату запомнил...

— Да... а тебе зачем, в принципе, поступать приспичило?

— Ну, как, — без высшего образования сейчас никуда... что мне, — всю жизнь, что ли, упырей всяких по подворотням «принимать»...

Валя отвлёкся от Закирова, подошёл к Севе и посмотрел ему в глаза:

— Ну а что, — давай копнём вглубь, чтобы понять твой истинный мотив для поступления!

— Давай копнём, — а то мне надо как-то разобраться... — Сева открыл глаза пошире, чтобы Валя смог копнуть поглубже.

— Тебе ведь явно охота получить это образование так, без усилий, чтобы особо не затрахивало?

— Ну да, в принципе...

— Так если так — поступай на журфак, учись на журналиста или на философа — там ни хрена делать не надо, я тебе точно говорю, получишь диплом...

— Да ну, и куда я с ним?

— А, вот тут-то мы дотронулись до самой сути! На денежное место метишь, престижная работа, да?

— Ну а что такого... да...

— Ничего такого, Севик, просто зачем так долго окольными путями брести к тому, что в полминуте от тебя! Вот он, — тут — твой верный джинн Тахиров, который исполнит все твои желания, если ты только освободишь его! Он — узник лампы, а ты, Сева, можешь стать Аладдином!

Закиров замолчал. Оказывается, он не просто пел, он так подслушивал. Сева, от природы бледный, побледнел ещё больше:

— Ты чё, как, нет...

— А чё ты боишься, капитану скажем — убежал. Максимум, что тебе сделают, — уволят с работы...

— Не, Валя, кончай... как я...

— Да просто, очень просто, — этот ведь сразу слиняет, его только и видели, всё! Он к себе на родину — тебе вознаграждение, — считай, как у Горького: «В университет он не поступил, но университетом для него стала сама жизнь...»

Закиров понял, что медлить нельзя, и продолжил за Валю психологический пресс на Севу:

— Слюшай, что хочищ, всё сделаю, у нас мащин есть, белий, «Лада», дэньги, сколько надо, дам, все частно, пока не пиришли, отпусти, брат, послушай друга, честное слово, что скажешь — всё сделаю, отблагадару...

— Да вы чё, как...

Сева переводил взгляд то на Валю, то на Тахира и пятился от них, увлекая за собой Закирова. Закиров тащился за Севой, увлекая за собой Валю.

— Да как, как, — чё ты телишься, — смотри, какая-то минута, — и его волосатая жопа засверкает отсюда со скоростью света, а ты на белий мащин с кучей денег!

— Да как, мне такое устроят...

— Ой, с работы выгонят, как перед людьми неудобно будет, да? Позор какой...

— А ты, тебе же тоже что-то надо, отблагодарить...

— Да что я, я тебе помочь хочу, моя самая лучшая награда, если хоть один человек, — Закиров толкнул Валю в плечо, и Валя поправился, — нет, два, — целых два человека будут счастливы на этой земле... абсолютно счастливы...

Произнося эти слова, Валя взглянул в глаза Севе и широко, по-отечески улыбнулся. Сева долго переваривал всё в своей голове, сомневался какое-то время, но вдруг резко дёрнулся и полез в карман за ключом. У Тахира потекли слюни от волнения. Сева достал ключ и вот уж было попал им в замок наручников, но в этот момент Валя ударил его по руке, так что ключ полетел прямиком в бассейн. Какую-то минуту все стояли как вкопанные, а ключ тем временем тонул в бассейне, унося на дно свободу Закирова.

— Ты чё?! — прошептал Сева.

— Я же пошутил, Севик, — нам же за этого дружбана натянут по уши, да и если он сколется, — ты чё, думаешь, он нас с тобой искать будет, чтобы отблагодарить? Он же ещё и стуканёт на нас...

Валя произнёс очень страшные для Закирова слова. Тахир вплотную прильнул к Севе и взмолился:

— Нэт, чэстное слово, дорогой, брат, брат, сейчас не слушай его!..

Сева не слушал Закирова, он внимательно смотрел на Валю, пытаясь понять, где подвох и что он сделал не так, или, может, Валя продолжает шутить. Наконец Сева спросил:

— А зачем ты мне всё тогда это парил?

— Ну, так... чтобы ты понял, в чём суть морали...

— В чём?..

— Мораль, Севик, в способах удовлетворения потребностей... — достаточно уверенно заключил Валя. — Когда чего-то очень хочешь — надо считаться с другими людьми, с обществом, с его нормами... надо поступать на истфак, работать, чтобы вознаграждение, которое воздаст тебе общество через много-много лет, было заслуженным... Тахиров этого не знал, и вот итог, — он в наручниках! А ты теперь знаешь, предупреждён, а предупреждён — значит, защищён! Как легко оступиться, Сева, и я не хочу, чтобы это произошло с тобой...

— Да иди ты в жопу... — прошептал Сева.

Закиров вдруг понял, что всё пропало. Он упал на колени, потянув за собой и Севу, уткнулся ему лицом в грудь и застонал:

— Брат, Сева, ну, что, почэму... давай, ну...

В этот момент из неизвестности вышли капитан и прапорщица. Немножко помятые, но, в общем, довольные, они вместе подошли к бассейну и у самого его края вдруг разошлись в разные стороны, как будто вовсе и не встречались сегодня.

— Ну, что, — всё, а что этот воет, — что с ним?.. — чётко и по-деловому спросил капитан.

— Он раскаивается... — ответил за всех Валя. Другого выхода у него не было. Потому что ни Закиров, ни Сева ничего в данный момент сказать не могли, по крайней мере по-русски.

— Да?

— Да, щас только всю душу нам излил, говорил, что слишком много о себе возомнил, вот и пошёл на убийство — хотел проверить себя, сможет или забоится...

— Да... — задумался капитан. Где-то он про такое слышал или даже расследовал.

— Да, а когда смог, то понял, что даже ради самой благой цели нельзя так-то поступать даже с самым никчёмным человеком с зелёным педикюром на ногах!

Капитан подошёл к Закирову. Тот уткнул ему в коленко своё мокрое от слёз лицо. Капитан хотел его оттолкнуть, но, подумав, просто опустил ему влажную, из-за троганья Люды, ладонь на голову:

— Как-то поздно, Тахиров, мысль эта в голову тебе пришла...

Валя продолжал:

— Просит его подальше, в Сибирь послать, чтобы духовно очиститься... целую истерику тут нам устроил, пока вас не было...

Капитан обхватил лицо Закирова пятернёй, потряс его нежно, как кутёнка, и произнёс:

— Ничего, Закиров, не ты первый, не ты последний... А насчёт Сибири — это уж как суд решит, куда пошлют, там ты и очистишься, не обязательно чтоб и в Сибири, — у нас в России таких мест много... Ладно, потопали... }