Капля яда

Глава 24

Холлис

Когда ты находишься в таком положении, как я, ты учишься сидеть и наблюдать. Не все требует реакции.

За последние несколько недель я заметил гнетущую ауру, которую, казалось, излучала Милла, негативная энергия полностью окутывала ее. Ее собственное потемневшее дождевое облако парило прямо над ней. Даже при том, что она выглядела точно так же, вела себя точно так же, говорила точно так же, я просто мог сказать, что что-то было не так.

К моему разочарованию, я несколько раз поскальзывался рядом с ней. Ей удалось снова расколоть меня, совсем чуть-чуть. Но этого было достаточно. Достаточно, чтобы позволить эмоциям захлестнуть меня, их цунами обрушилось на мой разум. Заставляя меня чувствовать себя чертовски опустошенным, я боялся, что отверстие, через которое она проскользнула много лет назад, так и не закрылось полностью, хотя был уверен, что оно закрылось.

Я наблюдал за ней все время, слушал информацию о ней все чертово время. Я был чертовски одержим, как говорили мои братья. И я понимал это. Просто не хотел признаваться в этом даже самому себе. Признаться в этом было все равно что давать себе разрешение присвоить ее себе. Окутать ее и увезти туда, куда захочу, и мне стоило большого труда сдержаться, чтобы не сделать этого, особенно видя горячие взгляды, которыми она награждалась от многих мужчин в кампусе.

Я не ревновал, но я хотел обозначить территорию. Ревность заключалась в желании чего-то, что тебе не принадлежало, территориальность заключалась в защите того, что уже было. Она была моей… нашей. Черт.

Как человеческие существа, мы обладали способностью любить более одного человека одновременно. В наших сердцах не было барьеров, в которые общество заставляло нас верить. Это могло охватывать массовые чувства. Я думал, что по всему миру у каждого из нас было множество родственных душ, но за всю свою жизнь многие из нас так и не смогли их найти. Я знал, что нашел свою, когда был слишком молод, чтобы понять, что это означало и что она значила для меня.

Я должен был верить, что то, что она вернулась сюда после всего, было своего рода знаком. Просто надеялся всем своим существом, что она не подставит нас, как это было, когда она уходила. Было немного не по себе думать об этом таким образом, когда мы позаботились о том, чтобы вытолкнуть ее из круга, который создали с ней в центре.

Беспокоило ли меня, что у моих братьев с ней была похожая ситуация? Нет, честно. Остановило бы это то, что происходило между нами четырьмя? Ни за что.

Мы четверо понимали друг друга. Для других, скорее всего, это было странно, но я не заботился о суждениях и не принимал их на веру. Прислушиваться к чужому мнению, которое не имело значения, было все равно что опустить руку в кастрюлю с кипящим маслом и ожидать, что она не обожглась бы.

Лекция Миллы подходила к концу. Я ждал ее, как какой-нибудь охотник за кисками. Я не был таким, но я все еще стоял там, даже когда мой разум говорил мне уйти. Но мое сердце… это подлое ублюдочное существо не свернуло бы с курса, который оно само установило. С частью, приведшей к ней.

Другие студенты проходили мимо, с любопытством поглядывая на меня, но быстро отводили глаза. Милла вышла, погруженная в свой собственный мир, когда я намеренно встал у нее на пути. Она врезалась прямо в меня и громко выругалась, когда я схватил ее за локоть, чтобы она не упала. Она посмотрела на меня и нахмурилась. Это был милый взгляд.

Я открыл рот, чтобы заговорить, но она опередила меня, заставив мои глаза сузиться.

— Дай угадаю, — сказала она, подражая глубокому голосу следующими словами. — Держись подальше от нас, Милла. Покинь штат, Милла…

Вырвав свой локоть из моей хватки, она отступила назад.

— Нет, — фыркнул я.

Я давно не говорил ей этих слов. Я следил за ходом событий, поверьте мне. До сих пор я просто держался на достаточно безопасном расстоянии.

Конечно, она напомнила бы о том дерьме, которое я наговорил в гневе. Хотя я никогда не стал бы извиняться за то, что защищал своих близких.

— Что тогда? — спросила она, слегка наклонив голову, чтобы оценить меня.

Я не позволил ничему отразиться на моем лице.

— Я хочу сводить тебя кое-куда. Пойдем, — скомандовал я, уходя и услышав, как она громко застонала от раздражения.

И все же она следовала за мной всю дорогу до парковки, где мы сели на подогреваемые сиденья моего GTR. Она оставалась молчаливой, но настороженной. Судя по тому, что я заметил за ней с тех пор, как она вернулась в Ист-Бэй, она стала проницательной. Хотя и не такой хорошей, как я. Включив передачу, я выехал за пределы кампуса, направляясь домой.

Заехав на подъездную дорожку пятнадцатью минутами позже, я припарковался и вышел из машины. Я прислонился к капоту, и она последовала за мной, как хорошая маленькая девочка, прижавшись ко мне, пока я смотрел на дом, на свой дом. Моя гордость и гребаная радость, и, не раздумывая ни секунды, я привел ее сюда. В то место, где я мог быть самим собой в четырех стенах, не беспокоясь о других и расслабляясь. Для меня это было большое событие, и, судя по напряжению в моей позе, я думал, она тоже поняла всю чудовищность этого.

Она посмотрела прямо на мой дом.

— Он твой?

Смотреть было особенно не на что, по сравнению с тем, к чему она привыкла, но я не почувствовал сарказма, только искренний вопрос. У меня больше не было того глубокого источника денег, который был доступен Престону и Техасу. Хотя говорить, что Престон имел доступ к глубокому источнику денег, было наполовину ложью. Он никогда не пользовался ими и не делал этого в течение многих лет после серьезных разногласий между ним, его отцом и братом. Никогда не прикасаясь к деньгам Лоуэллов, он предпочитал зарабатывать их, как это делал я.

Мой бездельник отец растратил все деньги, загнал свой бизнес в угол и выставил на посмешище наследие Дэвисов, не оставив мне ничего, что можно было бы поддерживать. Итак, я купил свой дом на свои собственные кровно заработанные деньги.

— Да. Он мой, Техаса и Престона.

— Он прекрасен, — сказала она мне. — Мы так и будем стоять здесь весь день, или ты проведешь мне экскурсию?

Я готовился к этому. Сделав глубокий вдох и выдохнув через рот, я достал ключи из кармана и открыл дверь для нее, позволив войти первой, прямо в гостиную. Я бросил ключи на приставной столик и последовал за ней.

Ее сумка была небрежно брошена на один из кожаных диванов, пока она прогуливалась, отмечая все в уме, выглядывая в окна. Налив себе воды из холодильника, она устроилась на одном из табуретов.

Чувствуй себя как дома, почему бы и нет? Но… это мог быть и ее дом. Заткнись нахуй.

Я покачал головой, незаметно прогоняя эти мысли, слишком рано. Хотя, может, и нет. Гребаный маленький лжец, обманывающий меня. Я стоял на другой стороне островка и просто наблюдал за ней.

— Здесь не так много декоративных элементов, — заметила она, не без злобы, просто наблюдение.

Чего она ожидала? Здесь жили трое мужчин лет двадцати с небольшим. Мы не рисовали "Красиво пахнущие цветы" или эти избитые мотивирующие картинки с цитатами, которые говорили; если ты можешь мечтать об этом, значит, ты сможешь это сделать или верь в себя, и все возможно. К черту это. Я попытался сдержать ухмылку при мысли о тех, что висели на стенах. Моя команда годами терзала бы меня, если бы я демонстрировал подобную чушь с позитивными утверждениями.

— Что? — я пошутил: — Я спрятал розовые подушки. Не хотел бы, чтобы моя мужская карточка была поставлена под сомнение.

— Забавно, — невозмутимо ответила она с легкой улыбкой.

Любое напряжение от того, что она была здесь в первый раз, и от того, что я привел ее в свое личное пространство, испарилось.

Я знал о хитрых взглядах, которые она бросала на меня с тех пор, как я заставил ее намеренно врезаться в меня, разглядывая. Она думала, что я не заметил, но я заметил. Я знал, что она трахалась с Техасом и экспериментировала с Престоном, потому что мы разговаривали друг с другом, особенно обо всем, что касалось этой девушки. Она понятия не имела, какой властью над нами могла обладать.

Когда она сделала глоток из бутылки с водой, маленькая бусинка скатилась по уголку ее рта, и я жадно проследил за ней. Обойдя островок, я намеренно приблизился к ней. Я наклонился к маленькой капельке воды и поймал ее языком. Она замерла. Облизав дорожку к уголку ее пухлых розовых губ, ее рот слегка приоткрылся. Я нежно прикусил уголок, прикусывая плоть между зубами, прежде чем отдернул себя назад.

Держи себя в руках, Холлис.

Ее сущность была чистым, горьковато-сладким ядом. Но обычно яд никогда не был таким приятным на вкус. Глядя в эти фиолетово-голубые глаза, носом коснулся ее носа. Я осознал ту отчаянную потребность, которую она пыталась скрыть, но потерпела неудачу.

— Сейчас же наверх, — хрипло приказал я ей. — Дверь прямо перед тобой, — она облизнула нижнюю губу, и мой член затвердел еще больше.

Милла направилась к лестнице, и мне потребовалась секунда, чтобы оценить ее задницу. Ммм. Я был эгоистом. Я хотел большего, чем просто доставить ей удовольствие. На данный момент я бы уступил.