Кайа. История про одолженную жизнь

Глава 20

За два дня ДО.

Потерял сознание я ненадолго, по моим ощущениям, минут на пять, не более. Голова, после того, как вернулось сознание, болела зверски. Ощупав ее, я обнаружил здоровенную шишку, но, слава Богу, вроде цела. Какие-то старшеклассницы из «особых» несли меня на носилках в местный лазарет, где я потом проторчал до самого вечера.

После осмотра, врач, которая не нашла у меня признаков сотрясения мозга, развела в стакане какое-то лекарство, снотворное с ее слов, и велела отдыхать, а на мои вопросы отвечала:

— Все потом.

Проснулся я, когда уже темнело за окном. На стуле, рядом с кроватью, обнаружилась Яна, сидевшая с красными глазами, видимо плакала.

Увидев, что я проснулся, она вскочила со стула и унеслась из помещения, через минуту вернувшись обратно, с врачом.

— Как себя чувствуешь? — спросила та.

Чувствовал я себя неплохо, относительно утра, и, ощупав забинтованную уже голову, ответил:

— Все нормально, а что случилось?

— Тебе потом расскажут, — ответила доктор, а Яна, как я заметил, просто отвернулась, чтобы не показывать… слезы?

Затем доктор вновь осмотрела меня, а после, сказав, что мне очень повезло и это всего лишь шишка, отпустила меня, в сопровождении Яны, в общежитие.

По дороге в общежитие.

— Что случилось? — спросил я Яну.

— Ну… — замешкалась она, — доктор не велела тебя тревожить…

— Все со мной нормально, — ответил я, — незнание тревожит куда сильнее.

— Ну… — снова «нукнула» она, — тебя одна сумасшедшая хотела зарезать, а Мари, заметив это, оттолкнула тебя, после чего между ними завязалась борьба… Мари хотела отобрать у «психички» нож, но той удалось ударить им несколько раз Мари… она попала ей в шею, — у Яны потекли слезы, — весь пол был в крови…

— Что с ней? Она жива? — спросил я взволновано.

Яна, уже откровенно заревев, отрицательно покачала головой.

Что-то внутри меня оборвалось…

Жесть, просто жесть. Тихое, называется, учебное заведение для девочек. Если бы Мари, которая обычно была заторможенной, не отреагировала на нападение столь резко и отважно, я бы сейчас наверняка вновь крутил «колесо Сансары».

Несмотря на все свои странности, Мари оказалась самоотверженной девочкой, способной на «поступок». Многие бы вступили в борьбу с вооруженным ножом психом, ради защиты другого, в общем и целом постороннего, человека? Уверен, что нет, не многие.

Не передать словами, как жаль, что жизнь Мари оборвалась так рано и так трагично.

Жизнь это не книга и не кино, тут все просто и банально, удар ножом в спину и все, ты лежишь на земле и смотришь, как из тебя вытекает кровь, а вместе с ней — жизнь… если не умер сразу, конечно.

— Потом психованная сука вновь кинулась на тебя, но тут ее уже скрутили воспитатели, одной из которых, при этом, тоже досталось…

— Как зовут ту, что на меня напала?

Яна назвала имя.

Знакомое имя. Это была та, что подбила «пятачка» подложить мне «запрещенку»!

А стало быть, произошедшее — на совести Директрисы! Если бы она довела, как это и следовало сделать, дело до конца и выгнала эту скотину вон, вслед за «пятачком», то ничего из того, что случилось сегодня в столовой, не произошло! И Мари сейчас была бы жива.

Тем временем, за печальным разговором, мы вернулись в общагу, где я сел на стул и спросил:

— Известно, почему она это сделала?

Та, пожав плечами, ответила:

— Я знаю лишь то, что она дико орала, что убьет тебя, что ненавидит и что ты, вместе со своей Семьей, отправишься в ад… и тому подобный бред… Об этом происшествии никто из учителей и воспитателей не говорит, как будто, ничего не было, только объявили на территории Пансиона комендантский час, и никого, уже целый день, без разрешения не выпускают из общежитий…

Позже мне удалось выяснить, что за действия дочери, «ответка» прилетела ее отцу, причем моментально, который служил на военном аэродроме, под Санкт-Петербургом, в метеорологической службе.

Так вот, «папаню» этого, прямо на следующий же день после инцидента «с журнальчиком», вызвало начальство, где ему сообщили, что на одном из военных объектов самого крайнего севера, возникла острая и резкая необходимость в грамотном метеорологе и что отбывает он по месту своей новой службы уже послезавтра.

Далее выяснилось, что супруга метеоролога и, по совместительству, мать этой сумасшедшей, оказалась «столичной штучкой» и ехать вслед за мужем в «далекий и прекрасный мир крайнего Севера», отказалась категорически.

Короче говоря, в одночасье, произошел развал семьи, о чем «маменька» немедленно уведомила «дочу», которая, по всей видимости, обожала папу с мамой и для которой все произошедшее — стало невыносимой трагедией.

«Доча», сложив «два и два», пришла к выводу, что за новым назначением ее отца, стоит моя Семья, которая отомстила ее «папочке» за тот инцидент с «пятачком» и журнальчиком.

И «слетела с катушек». А так, как достать она могла только лишь меня…

Взяв видеофон, «набрал» Бабушку Кайи, которой все уже было известно и, с которой, поговорил минут десять, поведав ей о своем самочувствии.

Бабуля мне сообщила, что завтра, с утра, в Пансион приедет один из адвокатов Семьи, который возьмет у меня показания по поводу произошедшего, и что, мне не стоит ни о чем волноваться.

— Мне сложно не волноваться, бабушка, — ответил ей я, — моя соседка за меня приняла смерть…

— С этим, Кайа, ничего нельзя поделать, — ответила она, — многие горести и сожаления человек проносит через всю свою жизнь…

Весь разговор меня не покидало чувство, что Бабушке не особенно хочется разговаривать со мной, будто ей за что-то стыдно.

Следующим утром. После «часа спорта», вместо первого урока, я беседовал с адвокатом нашей Семьи. Ну как беседовал, он спрашивал, а я отвечал.

И так как, лично я ничего не видел, пребывая без сознания, то и рассказывать мне было особенно нечего.

— Если вдруг, — напутствовал меня этот тип напоследок, — тебе кто-нибудь позвонит и будет спрашивать про случившееся, то отвечай, что все вопросы — адвокату и прекращай вызов. В дискуссию не вступай, ясно?

— Да, — ответил я.

После второго урока. В туалете.

Туалетные кабинки в Пансионе не закрываются на замок, почему так сделали — не в курсе, но как есть. Вместо этого, на ручке двери кабинки висит табличка, одна сторона которой гласит: «Занято», а другая, соответственно: «Свободно» и когда занимаешь кабинку, просто поворачиваешь табличку нужной стороной.

И вот, когда я гордо восседал на «белом троне», ко мне «на прием» вломилась «посетительница».

У меня на мгновение мелькнула мысль, что барышня эта решила довершить начатое, застав меня при этом со «спущенными штанами», выражаясь совсем не фигурально, но «посетительница», как только закрыла за собой дверь, тут же приложила палец к губам, мол, не кричи.

И так, как я успел разглядеть ее руки, в которых ничего, годившегося для убийства не было, а стало быть, она выбрала это место для рандеву дабы оставить факт нашей встречи и разговора в тайне. А это означает, что она хочет поведать мне какую-то «страшную тайну».

Я так же приложил палец к губам, затем тихим шепотом сказал:

— Выйди и проверь, соседние кабинки и если там никого, через минуту зайди обратно.

Естественно, она это уже сделала перед тем, как вломилась в мою кабинку, но не вытирать же задницу в присутствии постороннего?

— Я слушаю, — сказал я «посетительнице», застегивая ремень, когда она вновь вошла в кабинку.

— Ты в опасности! — сходу обрадовала меня та.

— Да? — спросил я, — и что на сей раз?

Она замялась.

— Я случайно подслушала разговор Тани… — начала она.

— Главы Совета Старшеклассниц? — спросил я, перебивая ее.

Она кивнула.

— Мы с ней соседки по комнате, а также приехали из одного военного поселения, с раннего детства друг друга знаем…

— Если вы так близки, — хмыкнул я, — то зачем ты ко мне пришла?

Та замялась, покраснев.

— Я не хочу, чтобы ей удалось сделать тебе что-нибудь плохое… для нее это может закончиться нехорошо… — сказала мне в ответ «туалетная гостья».

— Можешь быть уверенна, что любое действие против меня закончится для нее исключительно нехорошо, — ответил я, — с кем она говорила и о чем?

— С кем, — она замялась и слегка дернула плечиком, — я не знаю, слышала только, что она обращалась к собеседнице: «мадам», очень уважительно…

— Значит разговаривала она со взрослой женщиной — сказал я сам себе.

— Да.

— Так что же они задумали? — продолжил я.

— Не знаю, — ответила уныло та, — я только услышала, как Таня сказала: «Когда придет время, я все сделаю как надо, Мадам, положитесь на меня».

— А с чего ты решила, что они, вообще, говорили обо мне? И что затеяли недоброе?

— Нуууу, когда разговор закончился, Таня радостно сама себе сказала, что теперь-то точно «ЗеРО» выгонят из Пансиона.

— Зеро?

— Да, Таня и многие девочки из Совета… а также некоторые другие, — она вновь покраснела, — называют те… вас ЗеРО.

— Они что, считают меня совсем нулевой? — спросил я, ухмыльнувшись.

Тут в туалет зашли девочки и мы замолчали, ожидая, когда они сделают свои дела и уйдут.

— Нет, — ответила мне она на вопрос, — это… они называют вас «Здоровенная Рыжая Обезьяна», или сокращенно ЗеРО…

Я поперхнулся слюной.

Совсем обнаглели! Я им покажу Рыжую Обезьяну, Здоровенную!

— Позавчера разговаривала с мамой, — продолжила рассказ моя собеседница, — она сказала, что родители Тани купили новую дорогущую машину и я подумала, что это может быть связанно с…

Она не договорила фразу, замолчав ненадолго, затем продолжила:

— У Тани родители не бедные, но и позволить себе такой автомобиль они точно не могут…

— Понятно, — сказал я, — есть еще что-то, что ты мне хочешь сказать?

Она замялась.

— Если это возможно, — начала она застенчиво, — то после выпуска, я бы хотела быть при вас… меня зовут Викой!

Ага, чтобы ты и про меня сливала информацию заинтересованным лицам, когда тебе это будет выгодно, — подумал я про себя, — как ты это сделала с Главой. Ну уж нет.

— Не могу тебе сейчас ничего обещать, — спокойно сказал я свою стандартную отмазку, — мне сейчас не положены свои люди, а когда будут…

Я выждал театральную паузу:

— Я буду помнить о тебе.

Следующим уроком была литература. У всех присутствующих, из-за смерти Мари, было подавленное настроение, а учитель изо всех сил пыталась делать вид и вести урок так, будто все нормально и ничего не произошло.

На Литературе, помня о моей «амнезии», меня обычно не теребили, так я мог размышлять о происходящем, полностью «уйдя в себя», без помех.

Если предположить, что сказанное Таниной соседкой по комнате — истина, а не какая-то сложная игра с целью, например, меня на что-то спровоцировать…

Таня все никак не угомонится. Хочет не просто того, чтобы я сидел тихо и не высовывался, а моего изгнания из пансиона.

Плюс к этому, вполне допускаю, что ее действительно могли «простимулировать» дополнительно, «подгоном» дорогостоящего авто для ее Семьи.

Но она ж не тупая и должна понимать, если «попрет» против меня, то это значит, что и против моей Семьи. Или нет, может быть, она считает, что та, кто дает ей указания, сможет ее саму и ее родных защитить? Или есть еще какая-то причина?

Ладно, неважно, о ее мотивах можно будет подумать потом, после того, как все разрешится благополучно для меня.

Если разрешится, ибо кое-кто твердо уверен, что на этот раз мне точно крышка.

Очевидно, что эта Таня просто очередная марионетка в чьих-то руках, инструмент.

Но в чьих? Думать, что такую личность, как Кайа, могут злонамеренно преследовать подобным образом, тратя на это столько времени и ресурсов, только лишь за тем, чтобы досадить самой Кайе — это шизофрения.

А стало быть, каким-то образом пытаются использовать меня, как средство борьбы с моей Семьей.

Не представляю, как можно использовать Кайю, в качестве «тарана» против Семьи. Хотя то, что я не знаю как — не означает, что это невозможно в принципе.

Гораздо вероятнее, что Кайа в планах этого человека или этих людей, должна будет выступить в роли «соломинки», что сломает хребет верблюду.

Лучшее, что я мог бы сделать, будь у Кайи нормальная, любящая ее Семья, просто сообщить обо всем «старшим» и пускай бы они со всем разбирались.

Но, я опасаюсь того, что моя Семейка, узнав о чем-то подобном, от греха подальше, уберет меня куда-нибудь… в психушку, просто чтобы перестраховаться.

А стало быть, самый простой и эффективный способ использовать очень рискованно, по этому, делать этого я не стану.

Но и узнать, «заказчика» всего этого у меня, из имеющейся информации, не получится.

А это значит, что в данный момент надо сосредоточиться на том, чтобы выбить «инструмент» из рук недоброжелателя.

«Выбить инструмент» — такая простая фраза, которая означает искалеченные судьбы двух людей.

Для того, чтобы спастись самому, или хотя бы получить отсрочку, я должен буду скинуть с себя личину «хорошего человека» и уничтожить, почти что физически, двух людей. Одна из которых — абсолютно непричастна ко всему происходящему.

В моем случае, фраза: «Жизнь — это борьба» имеет буквальное значение.

Я вдруг вспомнил того «пяточка», что попыталась меня подставить.

Если человек, что задумал эту «диверсию» просчитал все возможные варианты развития событий, вплоть до попытки моего убийства, обезумевшей школьницей… то получается, что враг у меня исключительно серьезный…

Узнать бы, с кем разговаривала Татьяна! Но увы! Для меня это пока невозможно.

Ладно, решать нужно по одной проблеме за раз, выявлением «заказчика» займусь после того, как избавлюсь от Главы Совета Старшеклассниц.

Если успею, конечно, и они не нанесут свой удар раньше.

После урока Литературы, я пошел к Главному Воспитателю, которой, в связи с убийством в Пансионе, было решительно не до меня. Так что я довольно быстро получил у нее, сославшись на плохое самочувствие и эмоциональное состояние, разрешение на свободное посещение занятий на десять дней, при том условии, что моя успеваемость не пострадает и я буду регулярно посещать местного психолога.

Она, также, предложила на эти десять дней отправиться домой, но я отказался.

День прощания.

— Сегодня, — начала Директриса срывающимся голосом, обращаясь к безмолвным рядам, многие из стоящих в которых, только лишь тихо всхлипывали, — мы собрались здесь вместе, чтобы проводить в последний путь нашу сестру, Михайло Мари…

После слов Директрисы, началась Церемония Прощания, на которой свои последние слова усопшей говорили те, кто ее знал, а так как подруг у нее не было, то свои слова произнесли лишь одноклассницы, да соседки по комнате, мы с Яной.

Я произносил свою короткую прощальную речь самым первым.

Пустив по щекам две слезинки, я сказал лишь:

— Спасибо и прощай. Я всегда буду тебя помнить. Ты навсегда останешься в моем сердце.

И про себя добавил: Я постараюсь сделать все, от меня зависящее, чтобы тот человек или те люди, кто все это начал, понесли за это заслуженное наказание.

После этого я положил цветы, доставленные для этого ранним утром, в ее гроб.

После того, как были сказаны все нужные слова, гроб закрыли и понесли на выход, к ожидавшему снаружи Пансиона, катафалку.

Как-то уж слишком быстро закончилась церемония, у меня даже создалось впечатление, что если бы не было в ней необходимости, то ее и не было вовсе…

Я шел во главе процессии Воспитанниц, неся большой портрет Мари, с которого она, как всегда, глядела куда-то там, одной ей ведомо куда. После того, как катафалк отъехал, я еще некоторое время стоял, смотря ему вслед. Мари была из далекого провинциального города, куда, для похорон, доставят ее тело бортом военно-транспортной авиации.

Ну что ж, прощай Мари, желаю тебе всех благ в твоей новой жизни, ну а мне пора возвращаться к работе.

Воскресение.

Летний Бал, по причине траура по Мари, был перенесен на неделю. После церковной службы за мной приехала машина, которую я попросил прислать Бабушку Кайи, сославшись на то, что хочу провести время вне Пансиона и навестить подругу в госпитале.

Приехала также Ирина, кажется, она теперь станет моей постоянной спутницей.

В больнице Оксана чувствовала себя, после операции, еще очень нехорошо. У нее действительно оказался аппендицит, с атипичным расположением аппендикулярного отростка, как сообщил мне по секрету ее доктор, так что она еще дней десять или около того, должна будет провести в больнице. Плюсом к этому, у нее был тяжелый приступ меланхолии, из-за гибели Мари, так что я не стал особенно приставать к ней с разговорами и, оставив фрукты и прочие вкусняшки, пожелал ей скорейшего выздоровления и покинул палату. Далее мы часа три просто ездили по городу, у меня было желание просто покататься — поглазеть на округу, затем заехали в магазин, торгующий электроникой, где я приобрел накопители информации для видеофона и ВЭМ, а также портативный накопитель информации, прямой аналог «флешки».

— Надо, — ответил я Ирине на не заданный вопрос, зачем мне это.

После чего я вернулся обратно в Пансион, где продолжил свои изыскания.

Всю следующую неделю я посвятил всего себя созиданию арсенала кибероружия. Сон по три часа, перерывы только на завтрак и ужин, да на удовлетворение иных естественных потребностей.

К сожалению, пришлось еще уделять время на «домашнее задание» и дважды зайти на прием к психологу, иначе бы мне отменили свободное посещение.

Яна, чуткая душа, даже не думала ко мне с чем-нибудь приставать, за что я ей сильно благодарен, просто предоставив меня самому себе.

Вся следующая неделя пролетела в один миг и в субботу, ранним утром, с мешками под глазами, я откинулся на спинку кресла и выдохнул:

— Готово!

— Что готово? — поинтересовалась моя соседка.

— Все! — пространно ответил я.

Сегодня я посетил занятия, после чего отправился в логово «Совета Старшеклассниц», мне захотелось посмотреть на Татьяну.

Та, покачиваясь в кресле, обдумывала мой запрос, по поводу участия в городской олимпиаде по физике, после чего улыбнулась мне и ответила:

— Я передумала. Ты более чем достойна представлять наш Пансион. Дай свою Карточку Воспитанницы, пожалуйста.

Я протянул требуемое, после чего она произвела какие-то манипуляции в своем ВЭМ и вернула мне ее обратно.

— Удачи тебе на Олимпиаде! И постарайся победить!

— Да, конечно, — ответил я, — спасибо.

У меня ухнуло сердце вниз и зачесались ладошки. Не от того, что она внезапно переменила свое решение относительно моего участия в олимпиаде, а из-за ее улыбки.

Она улыбалась даже не мне… Она улыбалась, как улыбаются какому-то воспоминанию.

Она точно готовит какую-то пакость. Теперь я в этом полностью уверен!

— Я пойду готовиться, до свидания! — ответил я радостно и улыбнулся своей лучшей улыбкой.

— До свидания, — ответила мне она и остальные присутствующие в комнате члены Совета.

Воскресение. Имение Семьи Кайи.

Вместо поездки по городу, с заездом в кафе, меня внезапно привезли в Имение!

В большом кабинете. Когда я оказался внутри кабинета, в котором было шесть человек, не считая меня, я поздоровался со всеми присутствующими. Здесь были Бабушка и Дедушка Кайи, ее отец и мачеха, а также один из дядей с женой.

Мужчины, здесь присутствовавшие, кроме Дедушки, — стояли, женщины — сидели.

— Присядь на диван, — сказал мне Дед, указывая рукой, куда я должен сесть.

Затем, когда я уселся на указанное место мне устроили натуральный допрос, по поводу творящегося в Пансионе.

Помимо повествования о своих печалях и горестях, я рассказал и о том, каких результатов мне удалось достичь на школьных олимпиадах, чем вызвал удивление у отца с мачехой и деда. Бабули я до этого уже сообщил, а вот дядя с женой, похоже, что тоже знали.

Когда я закончил свое повествование, снова заговорил Дед Кайи.

— Кайа, — сказал он, — сегодня нам надо обсудить два очень важных вопроса, — во-первых, твой дядя хочет сделать тебя своей дочерью.

— Сделать меня своей дочерью? — как попугай переспросил я.

— Ты узнаешь меня? — спросил меня дядя Кайи.

— Вас зовут Игорем, — ответил я, — а вашу жену, — я перевел взгляд на его супругу, — Евгенией. Я видела ваши фотографии и знаю, как вас зовут… но я не помню вас, простите, память подводит.

— У твоего дяди, — сказал Дед и сделал паузу, — и его жены — нет своих детей. И, возможно, никогда не будет.

Услышав эти слова супруга Дяди, заметно вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.

— По этому, — продолжил Дед, — чтобы иметь возможность получить семейное наследие…

На этом он прервался, хмыкнув, обвел взглядом братьев, продолжил:

— Ему необходимо усыновить или удочерить кого-то из незаконнорожденных детей своих братьев. И твой дядя выбрал тебя. Что ты на это скажешь?

— А разве мой отец меня не признал своей дочерью? — спросил я, взглянув на Отца.

Тот делал вид, что рассматривает одну из картин и проигнорировал мой вопрос, вместо него ответила мачеха:

— Твой отец не против, у него немало детей и он согласен отдать тебя на воспитание твоим дяде и тете. Так сказать, все лучшее — брату! — она вставила, напоследок, «шпильку».

Тетушка посмотрела на мачеху так, как смотрят на таракана, но промолчала.

— Дядя, тетя, — спросил я, — вы действительно готовы принять меня своей дочерью, даже не смотря на то, что про меня говорят?

— Да, это осознанный наш выбор… будь уверенна, милая, что мы не будем относиться к тебя, как… — ответила тетушка, выразительно посмотрев на мою мачеху.

Та только фыркнула.

Я задумался ровно на секунду. Ни те, ни другие, как бы это странно не прозвучало, не являются «родителями моего разума», так что никого из них, я, само собой, назвать своими «истинными родителями» не могу. А раз так, то в худшем случае, я поменяю шило на мыло, а в лучшем — моя жизнь кардинально улучшится.

— В таком случае…

Я выждал театральную паузу и мило улыбнувшись, продолжил:

— Я согласна!

Похоже, что никто из присутствующих не ожидал от меня столь быстрого и однозначного ответа. Но сильнее всего мой ответ поразил отца Кайи, теперь уже бывшего, как и то, что я отказался от него практически без раздумий. Он посмотрел на меня с такой ненавистью и злобой, что мне захотелось отойти от него как можно дальше.

Несмотря на то, что Кайа ему была, что собаке пятая нога, как такому себялюбивому человеку, как он, принять тот факт, что от него так запросто отказывается его незаконнорожденная дочь? Естественно, никак. Так что, если до этого Кайю он не любил, и она ему была абсолютно безразлична, то теперь, можно не сомневаться, что он меня люто возненавидел.

Бывшая уже мачеха, тоже как-то странно на меня посмотрела, но, скорее, просто сильно удивившись.

— Лидия, — скомандовал он жене, — мы решили тут все вопросы, идем.

Бывший папаня вышел из кабинета быстрым шагом, его жена, постоянно на меня оглядываясь, семенила за супругом.

Когда они вышли, Дед Кайи сказал:

— Теперь что касается второго вопроса…

— Отец, — встрял мой «вновь обретенный папаня», — позволь мы сами расскажем «об этом» своей дочери…

— Как хотите.

Чуть позже.

Погода стояла хорошая, теплая, так что мы обосновались на эксплуатируемой крыше семейного «дворца», на которой была установлена беседка, летом отрытая.

С крыши открывался просто великолепный вид на округу… хорошо быть богатым и здоровым.

Мы пили «чай с плюшками», молча.

Вообще-то, мне было пора выезжать в выбранное мною заведение, чтобы исполнить задуманное… если я не хочу опоздать на Бал, за что мне от воспитателя влетит «по шапке».

— Кайа, — начал, бывший дядя, — нам бы хотелось…

Он посмотрел на свою супругу, продолжив:

— Чтобы ты нас называла «папой» и «мамой». Не смотря на то, что ты для нас, я не стану от тебя этого скрывать, не только приемная дочь, но и средство, благодаря которому, я, возможно, смогу получить семейное наследие.

— Хорошо… папа, — я смог это сказать, даже не изменившись в лице.

После этого вновь возникла пауза, которую в этот раз нарушила «новая матушка» Кайи:

— Мы вынуждены рассказать тебе дурную новость.

— Ну, — ответил я с улыбкой и развел руками, — новости, в последнее время, в основном, исключительно дурные.

— На малом семейном совете, еще до того, как я принял решение тебя удочерить, иначе бы я не позволил этого, было решено, что ты, следующей весной, станешь… официальной любовницей одного очень уважаемого человека…

Я его перебил тем, что прыснул чаем, хорошо, хоть удалось сделать это не на «вновь обретенных» папаню и маманю.

После чего закашлялся, подавившись.

Бляха-муха! Кто-то там «наверху», похоже, открыл «на полную» вентиль «небесной канализации» и вся «срань Господня» полилась на меня!

Я, внезапно, ощутил себя героем какой-то дурацкой приключенческой книжки, идиот-автор которой, только и делает, что придумывает для главного героя, то есть для меня, все новые беды…

Когда я, наконец, прокашлялся, спросил у папани:

— Мне бабушка сказала, что, во-первых, я выйду замуж, а во-вторых, это произойдет не ранее моего шестнадцатилетия! Как так-то?

Спустя некоторое время, когда я прекратил бушевать и возмущаться, мне показали, на планшете, фотки моего «будущего любовника».

Взяв планшет, я безо всякого удовольствия рассматривал фотографии и читал различную информацию по этому типу.

— Что-то я не могу понять, — сказал через некоторое время, — этому типу 32 года, он «недурен собой», очень богат и знатен… зачем ему я? Тощая малолетка. Даже если предположить, что он предпочитает «помоложе», то все равно должен, по идее, отбиваться палкой от оравы тех, кто жаждет оказаться в его постели…

— Кайа, — поморщился папаня, — столь юной барышне, как ты, неприлично…

Его перебила супруга.

— У этого человека очень специфические предпочтения… он любит доставлять своей партнерше физическую боль и страдания…

Прежде, чем я успокоился и вновь смог трезво мыслить, мне пришлось досчитать до ста…

В моем гороскопе на сегодня такой херни не было!

— Кайа, я хочу, чтобы ты знала, — сказал мне папаня, — я сделаю все, чтобы ты не попала в лапы к этому типу.

Спасибо, конечно, я рад, что наконец-то появились в этой семейке те, кому моя тушка небезразлична. Но, если надо что-то сделать наверняка — сделай сам!

Позже. В «семейном кафе» на первом этаже трехэтажного многоквартирного дома.

Передо мной стоит чашка кофе и ВЭМ. Ирина сидит напротив. Ребята из охраны торчат у входа в заведение.

На моем лице абсолютная безмятежность, которой в душе не было и в помине!

Первое, оно же «боевое», испытание моего кибероружия. Но! Я уверен, что не допустил никаких ошибок, так что его работоспособность — меньшее из моих переживаний.

Виртуальный сетевой адаптер — готово!

Поиск доступных беспроводных сетей выдал мне большое количество доступных вариантов, я выбрал ту сеть, что была с умеренным сигналом. Не сильным, но и не слабым.

На взлом «ключа» ушло шесть минут.

Активировав работу «брутфорса», я ожидал, что у меня, если вообще получится, уйдет немало времени на поиск нужной пары «логин-пароль», так что я откинулся на спинку стула и хлебнул кофейку, а также наткнулся на внимательный взгляд Иринки, которой, по всей видимости, было небезынтересно, чем это я таким занимаюсь. Но, она барышня молчаливая и просто так свое любопытство, как я уже успел заметить, не проявляет.

Внезапно, на «взлом» роутера у меня ушло меньше минуты. Хозяин роутера не стал менять заводской логин, а в качестве пароля указал 12345.

Все, как в прошлой жизни, обычные граждане о своей кибербезопасности начинают беспокоиться, только когда «жаренный петух» весь зад исклюет.

В «листе подключений» роутера я нашел «адреса» устройств, что подключались к нему. Ни одно из них, в данный момент к данной сети подключено не было, по этому, с помощью детской считалочки, я выбрал адрес, отключился от сети, затем «клонировал» его, с помощью «виртуального сетевого адаптера» и уже под этим адресом подключился вновь…

Я создал «левую» виртуальную почту, а на нее «левые» учетки, на отечественных и зарубежных видеохостингах.

После этого указал «пути», куда хочу загрузить видео, которое обозвал «коротко и оригинально»: «Разврат и порок в Московском Пансионе Воспитанниц Министерства Войны или сексуальные приключения Главы Совета Старшеклассниц», не полное само собой, иначе мне потребовалось бы для закачки на столь многие ресурсы уйма времени, и…

Когда я был готов нажать своим тонким пальчиком «исполнить»… я не смог!

У меня перед глазами встали две эти девочки, Татьяна и ее Художница, чьи судьбы я должен был сломать. И я не смог нажать на кнопку.

Кажется, мои душевные терзания стали заметны для Ирины и она спросила, хорошо ли я себя чувствую.

Я сделал три вдоха, вернув на лицо «покерфейс» и ответил:

— Да, все хорошо.

В этом момент, я прислушался к радио, которое играло в кафе «фоном» и на которое я до этого не обращал никакого внимания.

Диджей сообщил своей аудитории:

— А сейчас мы услышим обладательницу музыкальной премии…

Я не расслышал, что там за премия была, у меня случился внезапный приступ «дежа вю», когда я услышал имя певицы.

— Американская певица, корейского происхождения, Пак ЮнМи, выступающая под псевдонимом «Агдан», с песней…

Пак ЮнМи… Агдан… Сергей Юркин… Андрей Кощиенко…

У меня в голове всплывали имена, но я не мог вспомнить, где я их слышал! Уверен, что где-то слышал! По-моему, в «той» своей жизни. Никак не вспомнить.

Как связаны эта американка корейского происхождения Пак ЮнМи, со вполне себе «отечественными» Юркиным и Кощиенко?

Не вспомнить, жаль.

Тем временем певица пела свою песню и пела, надо сказать, просто шикарно! В кафе была неплохая аудиосистема, так что вокальные способности певицы она передавала вполне на уровне.

Честно говоря, я не обратил внимание на большинство слов из ее песни, а она пела на английском, я просто был заворожен самим ее голосом. И на последнем аккорде, она пропела, будто обращаясь ко мне:

«Just do it, babe!»

И тут у меня в голове всплыл наш с Татьяной разговор, когда я просил ее включить меня в состав «математической команды» и ее улыбочку мне, когда мы разговаривали в последний раз.

После чего, «хороший человек» во мне сдался, а статус загрузки файла на указанные сервера стал быстро набирать проценты.