Кинжал Медичи

Глава двенадцатая

Насчет древности коттеджа я ошибался. Там было электричество и водопровод. Но оформлено все под старину. Бра в виде раковин, лампы в медных корпусах. Светло-синие обои, африканский ковер, легкие стулья, украшенные плетением. В углу очень широкая кровать, у облицованного черным мрамором камина диван с бархатной обивкой и вышитыми подушками. Над камином белая деревянная полка со старинными книгами. По обе стороны от прямоугольной плетеной корзины с шелковыми цветами высокие подсвечники с круглыми короткими свечами. Рядом с камином овальный деревянный, обитый железом ларь с сухими березовыми поленьями. Эйбу, наверное, здесь понравилось бы.

Я позвонил Моне сказать, что мы приехали. Она спросила, познакомился ли я с Попом. Я сказал, что да, и поинтересовался, откуда она его знает. Мона засмеялась смехом, у которого нет возраста.

Я начал извиняться, что поднял ее с постели. Она сказала, что еще выспится и вообще пока не заснула. Мы распрощались. Я умылся, чувствуя невероятную досаду и смущение. Зажег свечу, потом залез в постель.

Посмотрел на стену, за которой Джинни. Прошептал: «Прекрасных снов тебе, дорогая», — и сомкнул веки.

Утром меня разбудил стук в дверь. Я с трудом продрал глаза.

Комната была залита солнцем. Открывающаяся вбок застекленная дверь вела на заднюю веранду, за которой виднелся небольшой цветник в стиле Ренуара.

Коттедж стоял на обрывистом берегу. Примерно в семидесяти метрах внизу плескался темно-синий океан, простирающийся вдаль насколько хватало глаз. Наверное, Бог, сотворяя мир, присмотрелся к этому месту сквозь бифокальные очки и пробормотал громовым басом: «Что ж, пусть это будет здесь», — и расплескал вокруг Тихий океан.

— Ты проснулся? — крикнула Джинни.

Моя свеча сгорела за ночь, осталась дырка посередине натекшего стеарина, похожего на плащ вампира с капюшоном. Сон моментально пропал.

Почему-то вспомнился трюк с дельтапланом. Как давно это было, хотя всего несколько дней назад. На секунду захотелось выскочить на веранду и воспарить над Тихим океаном, поглядывая сверху на меланхоличных китов.

На часах было восемь. Я надел брюки и поковылял к двери. Грубый ворс ковра приятно щекотал босые ноги. Внутренне подобрался, повернул дверную ручку.

Вошла Джинни, свежая, веселая, очаровательная.

Сунула мне сандвич с беконом и яичницей и термос с кофе.

— Решила тебя покормить.

Я молча набросился на еду.

— Скажи, когда ты хочешь представить уединенность, оторванность от внешнего мира, какая картина тебе приходит в голову? — спросила она.

— «Мельница», — ответил я не думая, имея в виду картину Рембрандта, на которой изображена ветряная мельница, одиноко стоящая на обрыве. Внизу темная река.

— Хм… «Мельница». Я не удивлена.

Я бросил в урну бумажный стаканчик.

— Джинни, насчет вчерашнего… я бы хотел объяснить. Дело в том, что… — Я потянулся к ней. Она отпрянула, повернулась спиной, начала всхлипывать.

— Холмс, Ватсон, прошу ко мне, — донесся голос Попа.

Я обернулся, посмотрел в окно.

Он стоял у административного коттеджа с женщиной, одетой как официантка. Махал рукой.

Джинни достала платок, утерлась.

— Вот, испортила весь макияж.

Я засуетился. Сунул под футболку папку с двумя страницами записок Леонардо и переводом, заправил в брюки, приладил портупею с двумя пистолетами, сверху кожаную куртку. Посмотрел на Джинни.

— Пошли. Узнаем, как ехать к Моне.

— Это Сью Энн, — объявил Поп, когда мы приблизились. — Помогает обслуживать гостей. Одна растит двоих детей. — Он достал из золоченой коробки шоколадную конфету и отправил ее в рот. — Вот угостила меня конфетами, видимо, решила умаслить. И это сработало. Я, пожалуй, прибавлю ей жалованье. — Он улыбнулся. — Толковая девушка.

Сью Энн тоже улыбнулась.

— Ничего себе девушка.

На воротнике ее блузки красовалась заколка — керамическая свинка в черном цилиндре, с тонкой сигарой во рту. Я спросил, откуда она у нее.

Сью Энн сказала, что сама делает их для дополнительного заработка.

— Продаю по двенадцать тридцать.

— За двадцать отдадите? — спросил я.

— Хм… конечно.

Я протянул ей купюру.

— Энди Джексон[28] вас приветствует.

Сью Энн передала мне заколку, я осторожно прикрепил ее к лацкану кофты Джинни. Она чуть покраснела.

— Вот так. Похоже, сегодня у меня удачный день. — Сью Энн спрятала купюру в жилетный карман и зашагала в сторону ресторана.

Джинни посмотрела на меня:

— Этот подарок сделан с каким-то смыслом?

— Нет-нет, — поспешил ответить я. — Просто очень симпатичная свинка.

Поп повернулся к Джинни:

— Я вам вот что скажу, Ватсон. Скрытый смысл надо всегда искать во взгляде. Поэтому не спрашивайте, а смотрите в глаза. — Он оживился. — А теперь попробуйте конфеты. Оба. Давайте. Утром можно.

Джинни выудила из коробки одну, отправила в рот.

— Вкусные, правда? — спросил Поп.

— Мм-м…

— Холмс, берите тоже. Рекомендую те, что в красных обертках.

Я последовал его совету.

— А теперь прогуляйтесь по саду. А я пойду затоплю камин у мисс Ватсон.

— Хорошая идея, Поп, — согласился я.

— Дрова будут весело потрескивать через пятнадцать минут, — заверил старый чудак и неспешно направился к коттеджу.

— Поп, — крикнула ему вслед Джинни, — нам нужно узнать у вас дорогу…

Он махнул рукой в сторону сада.

— Элементарно, Ватсон. Идите прямо, не ошибетесь.

Сад был небольшой, но необыкновенно живописный.

Главная аллея, окаймленная высокими деревьями, чудесный розарий, источающий дивный аромат. Ширина дорожки была как раз такой, чтобы двоим можно было идти рядом.

Сквозь листья просачивалось утреннее солнце. Спину пригревало, а грудь приятно холодила сталь готовых к бою пистолетов. Вдалеке заработала газонокосилка.

Джинни опустилась на колени понюхать красивый чашевидный цветок. Я остановился рядом.

— Помоги подняться. — Она протянула руку и, вставая, привлекла меня к себе.

— Зачем ты это делаешь? — прошептал я.

— Затем, что ты мне нужен, — ответила она.

Я ей нужен…

Мы молча стояли среди цветов, смотрели друг на друга. Мои глаза блуждали по ее прекрасному лицу.

Довольно низко пролетела шумная стая птиц. Джинни на мгновение подняла голову, затем плотно прижала ладонь к моей груди, там, где сердце.

— Я знаю, ты боишься. Того, что внутри.

— Там ничего нет, — промолвил я с затуманенными глазами.

— В ту июльскую ночь восьмидесятого года, — мягко произнесла она, — ты спрыгнул с подоконника, но так и не долетел до земли. Стал вращаться вокруг нее по орбите под действием гравитации своего прошлого. Ты страшишься войти в земную атмосферу. Но слушай меня, Реб. Леонардо отправляет тебя в путешествие, после которого ты вернешься на землю. Это Круги твоей Истины. Ты действительно тот самый отважный путник. Путь по двадцати кругам — это твой путь. И что бы ни задумал Леонардо, этот путь ведет тебя к себе самому и ко мне. Я твоя Джинни.

Она приблизила лицо, слегка откинув голову. Раскрыла влажные губы.

— Поцелуй меня, Реб.

В том месте, где ее ладонь касалась моей груди, было очень тепло. Кружилась голова.

Наши губы слились в поцелуе, медленном и нежном. Соприкоснулись кончики языков. Внутри у меня все осветилось мягким ярким светом. Тепло в груди распространилось шире.

— Пошли. — Я взял ее за руку и повел назад по аллее к коттеджу «Когда-Нибудь».

Мы вышли из сада. Метрах в двадцати в стороне от главной подъездной дорожки стоял японский пикап с прицепом, полным садового оборудования. Дверцы открыты, задний борт опушен. Двое мужчин грузили самоходную косилку системы Джона Дира. Перед административным коттеджем под углом был поставлен новый черный джип «шевроле» с тонированными стеклами. Видно, приехали новые постояльцы.

В отдалении из черной трубы коттеджа «Когда-Нибудь» вверх устремлялся дым. Я стал прикидывать, как повежливее выпроводить Попа, когда увидел, что в мою половину входит человек, и это был не Поп.

Нужно принимать меры. Я распахнул куртку, затем скосил глаза на Джинни. Она смотрела на океан, напевая мелодию из «Красавицы и чудовища».

Прицеп пикапа громыхнул. Дверцы кабины закрылись одна за другой, пикап начал медленно выезжать на дорогу. Я крепко схватил Джинни за плечо. Она вздрогнула.

— Беги к пикапу и прыгай в кузов.

Джинни посмотрела на меня, не понимая.

— Что?

— Сейчас же. Как можно быстрее догоняй пикап и лезь в кузов. — Я с силой толкнул ее.

Она подняла юбку и побежала.

Я выхватил пистолеты и двинулся к коттеджу, не сводя глаз с Джинни.

Она приблизилась к пикапу в тот момент, когда он начал набирать скорость. Но ей удалось запрыгнуть. Последнее, что я увидел, — это как она, ухватившись за стальное ограждение наверху, села на сиденье косилки. Пикап исчез за поворотом.

Я скрылся за высокими кустами. Жадно вдохнул морской воздух. В ушах стучал пульс, пальцы крепко сжимали рукоятки пистолетов.

Сколько их в коттедже? После лагуны и Милана бандитов должно быть больше двух. Черт возьми, как они нас нашли? Я забронировал коттеджи по телефону из машины, не подумав. Теперь думай. Деньги в багажнике, листы Леонардо под футболкой. Побыстрее отваливай отсюда.

Я был уже в двух метрах от «ягуара», когда услышал голос Попа, который кричал в коттедже:

— Вы, засранцы, я вас всех засажу в тюрьму!

Как же можно было его бросить?

— Заткнись, старик! — буркнул голос с немецким акцентом. Затем раздался звон разбитого стекла.

— Сволочи, в шестьдесят восьмом эта лампа стоила две сотни баксов! — вскрикнул Поп. Затем глухо ойкнул. Видимо, его ударили. Двое бандитов коротко рассмеялись.

На веранде появилась фигура — лысеющий мужчина в гавайской рубашке, на голове тощий рыжий хвостик. Я его узнал — парень, который стоял на рулем яхты в венецианской лагуне. Выходит, и Теччи с ними? Наверное.

Низко пригнувшись, я добежал до коттеджа. Прижался к крыльцу, прислушался к голосам, едва слышным из-за шума прибоя.

Один что-то сказал по-немецки напарнику по имени Рольф. Тот ответил высоким голосом.

Я обошел дом и присел на корточки у задней веранды. Дверь была задвинута, шторы опущены. С грустью посмотрев на свои битловские сапожки, я их сбросил и неслышно поднялся на веранду, надеясь, что Рольф с напарником не заметят меня в окно и не откроют огонь.

Распластавшись у застекленной двери, я подождал несколько секунд, затем толкнул ногой кресло. Прислушался.

Один бандит подошел к окну. Раздвинул шторы, затем открыл дверь. Я задержал дыхание. Пистолета в его руке не было.

Он вышел на веранду и залюбовался видом. Крикнул напарнику:

— Sehr schön, Hans![29]

Я сунул ему в ухо «зиг» и прошептал:

— Guten Tag, Rolf.[30]

Он застыл. Я развернул его и повел в комнату. Ганс стоял на коленях у кровати, рылся под матрацем. Повернув рябое лицо, он с удивлением уставился на направленный на него пистолет.

Я не успел нажать на курок, как из ванной комнаты появился третий, здоровенный детина с автоматом «узи» на плече. Он глянул на меня и попятился. Секунду спустя стенку ванной комнаты прошила очередь, захватив Ганса, две акварели в рамках, телефон на ночном столике и почти всю переднюю часть моего уютного номера.

Я дернул Рольфа назад на веранду. Он сделал вид, что споткнулся, и, вскинув руку, выбил у меня один из «зигов». Пистолет скользнул по деревянному полу на лужайку.

Рольф развернулся и провел грамотный правый хук, который пришелся мне в грудь. Я опрокинулся на ограждение веранды. Он добавил левой, но я ее блокировал, треснув вторым «зигом» бандиту по носу. Рольф вскрикнул от боли, пытаясь остановить кровь.

Тем временем из ванной выскочил амбал. Он выпустил очередь из «узи», которая расщепила кресла и угодила в спину Рольфу. Тот удивленно вытаращил глаза, рванулся вперед, врезался в меня. Я слетел с веранды. Плотоядно улыбаясь, амбал побежал ко мне. Я перекатился направо и услышал крик Попа:

— Чертовы сволочи!

Амбал снова выпустил очередь, на сей раз короткую, которая прополола траву рядом со мной. Я перекатился еще несколько раз и, воспользовавшись паузой, прицелился амбалу в лоб. Затем три раза нажал на курок. Он упал назад, ломая застекленную дверь.

Я вскочил на ноги и услышал шаги бандитов, которые были в «Когда-Нибудь». Они вышли оттуда, распахнули входную дверь моего коттеджа. Недолго думая я засунул «зиг» за брючный ремень, вспрыгнул на узкое деревянное ограждение веранды и, подтянувшись, залез на крышу. Скорчившись, пополз вверх, добрался до трубы. Оценил ситуацию. Трое выведены из строя. Вдалеке служащие и гости пансионата разбегались в разные стороны. Слева от меня Тихий океан с ленивой скукой наблюдал за разыгрывающейся драмой, выплевывая прибой на древние скалы.

Я перебрался на другую сторону крыши, спустился к краю. Двое, те, что издевались над Попом, вышли на крыльцо. Один, с копной рыжих волос на голове, сжимал обеими руками «узи», готовый к стрельбе. Второй, в больших темных очках и мягкой шляпе с плоской круглой тульей и загнутыми кверху полями, был вооружен серебристым автоматическим пистолетом с черной резиновой рукояткой. Несмотря на явное преимущество, стрелять я пока не собирался. Мне хотелось с ними немного побеседовать.

И вдруг кто-то у административного коттеджа увидел меня и крикнул:

— Вон один на крыше!

Двое бандитов повернулись. Я прыгнул, и мы повалились на пол веранды, усыпанный стеклянными осколками и остатками кресел.

Я вскочил на ноги. Рыжий остался лежать, но Шляпа был сделан из материала покрепче. Свой пистолет он потерял, но смог провести удар мне в челюсть. Я упал на спину, споткнувшись о ноги амбала, выглядывающие из гостиной. В лопатку впился зазубренный осколок стекла, но мне все равно удалось вскочить на ноги и провести быстрый удар в лицо Шляпы. Тот блокировал его предплечьем и развернулся, чтобы ответить ударом в живот.

Я рванулся, пытаясь уменьшить расстояние. Удар частично пришелся на корпус и был настолько сильным, что мы оба перевалились через ограждение веранды и упали на траву.

Вспрыгнув на ноги, я потянулся за «зигом», который упал рядом со Шляпой. Тем временем очухавшийся Рыжий целился в меня с веранды из пистолета. Вот-вот должен был раздаться выстрел.

И он раздался, но со стороны деревьев, и Рыжий повалился на спину. Еще три выстрела взрыхлили землю вокруг Шляпы, но он перекатился и оказался вне линии огня.

Ему удалось схватить мой «зиг», который он, улыбаясь, наставил на меня.

Спустя одну миллисекунду ему на затылок обрушилась каминная кочерга. Шляпа упал на траву.

— Как, Холмс? — спросил Поп, сверкнув искусственными жемчужными зубами. — По-моему, я сработал лучше Мики Мэнтла.[31]

Я оглянулся на деревья, откуда стреляли.

Спасибо, Арчи.