Когда боги рыдают (СИ)

Глава 15

Ни доктора, ни ассистентки в морге не оказалось. В лаборатории, куда они прорвались несмотря на возражения санитара, всё выглядело так, будто эксперимент уже закончен. Половина приборов была выключена, отсутствовали микрофон и динамик, даже пузыри в аквариуме не всплывали.

— Михаль загнулся, что ли? — разочарованно пробормотал Габай. — Ну и дела!

Покуда санитар лихорадочно набирал номер доктора Куприянова, Качок приподнял край простыни, накрывавшей безголовое тело, и оглядел почерневшую ногу.

— Да Михаль жмурик давно, — он взглянул на стоявшего рядом Бредихина. — Чуешь, чем пахнет?

— Жмуриком, — ответил тот. — А мозг жив, интересно?

— И мозг загнулся, — Качок опустил простыню и подошёл к аквариуму. — Смотри, пузырей нет, трубок тоже нет. Загнулся придурок.

— Как же мы будем теперь бабки искать?

— Забей на них.

Санитар наконец дозвонился до доктора. Тот, оказывается, был на заседании учёного совета. Узнав о приезде Габая, Леонид Аркадьевич сказал, что подойдёт через час.

— На учёном совете, — раздражённо повторил главарь. — У нас пацаны гибнут, а он, вишь ли, на учёном совете… Дождётся он у меня…

В ожидании доктора бандиты отправились перекусить в ближайшую пиццерию, а когда вернулись, нашли его суетящимся возле аквариума.

Мозг Михалёва, судя по всему, ещё не умер. Приборы оживлённо гудели, лампочки перемигивались, трубки стояли на своих местах, со дна аквариума всплывали пузыри. Увидев, что микрофон подсоединён, Габай немедленно схватил его.

— Связь наладил? — спросил у доктора.

— Что вы, что вы! — Тот даже замахал руками. — Денис погружён в глубокий анабиоз, ему требуется полтора часа, чтобы прийти в себя…

— Полтора часа?

— Не меньше!

Качок наклонился к главарю:

— Мы теряем время. Едем щас к Лидке и ещё раз побазарим с ней. Камни с бабками, небось, она притырила! Она, больше некому!

— Чего толку с ней базарить, — насупившись, ответил главарь. — Баба она простая, я её насквозь вижу. Если б она притырила, я бы это давно разнюхал.

— Простая, да может, непростая, — возразил Качок. — Сынок-то её, Николка-придурок, исчез неизвестно куда… Исчез в тот самый день, когда его папаша разбился! Догоняешь?

— Чего догоняешь?

— Маманя, небось, вынула камни из тайника и сынку отдала, чтоб он смылся с ними. Ищи теперь ветра в поле! А мы тут, как бараны, возимся с этим козлярой, сказки его слушаем. Базарить надо с Лидкой! Круто базарить, тогда она расколется!

Габай задумчиво почесал в ноздре. Странное исчезновение папанинского сына, действительно, выглядело подозрительно. Хоть главарь и не верил, что Лидия могла украсть камни, «круто» поговорить с ней, наверное, стоило. Тут Качок прав.

— Сколько, говоришь, будет прочухиваться? — спросил он у доктора, озабоченно перебиравшего какие-то бумаги.

— Два часа, не меньше, — ответил тот. — Так что приезжайте в шестнадцать. А ещё лучше — в шестнадцать тридцать.

— Ладно, хоккей, подвалим, — пообещал Габай.

Прямо из больницы братки снова покатили к вдове.

В избе они нашли только деда, который сидел за замызганным столом и ел солёные огурцы, руками выуживая их из банки.

— Где Лидка? — с порога заревел Габай.

— Менты замели, — чавкая, ответил дед. — Сказали, продержат трое суток до выяснения обстоятельств… Дошухерилась, сучка…

Разочарованные братки прошлись по дому, оглядывая комнаты. Все здесь носило следы недавнего обыска.

— Только что уехали, — прибавил дед, хрумкая огурцом. — Вас, поди, искали, а?

— Дёргать надо, — прошептал Бредихин. — А то сцапают, и никакие камни не понадобятся…

— На трое суток, говоришь? — переспросил Габай.

— Хрен там на трое, — с всезнающей ухмылкой прошамкал дед. — Они только говорят, что на трое, а впаяют ей годиков пять, если не расколется.

— Колька не появлялся ещё?

— Нет… Где-то его носит, оглоеда…

Братки вернулись в машину. «Жигули» с визгом забуксовали в грязи задними колесами и рванули со двора.

— Лидку надо было сразу в оборот брать, — шипел Качок. — Камни она увела, стерва, и сынку отдала. А он смылся.

Габай вертел баранку, размышляя. Если камни и деньги не «увёл» сам Папанин, во что Габай не верил, то на них, и правда, могла наложить руку его супруга, которой тайники в её доме, возможно, были известны. Но Лидия после налёта на раисину избу попала в милицию и выйдет оттуда, по всей видимости, ещё не скоро. А срок, данный Жихарём, кончался завтра!

— И что же нам делать? — разжал он, наконец, зубы. — Лидку ждать, когда выйдет? Нам всем к тому времени Нугзар горло перережет…

— Залечь надо, — сказал Качок. — Залечь так, чтоб не нашли.

Бредихин с Водолазовым его активно поддержали.

Главарь некоторое время молчал.

— Как ты заляжешь без денег? — спросил угрюмо.

Но этот вопрос остался без ответа.

Габай посмотрел на часы. Если сейчас они поедут в больницу, то как раз успеют к половине пятого.

— В больницу едем, — сказал он.

— Пустое дело, — буркнул Качок.

— Дёрнуть из Москвы мы в любом случае успеем, а потолковать с Михалём надо, — возразил Габай.

Оставив Водолазова в машине, Габай, Качок и Бредихин зашагали к моргу. Леонид Аркадьевич уже поджидал их, расхаживая по аллее. Завидев приближающихся братков, он поспешил им навстречу.

— Прошу, прошу, — повторял эскулап, проворно обгоняя их и приглашающим жестом распахивая дверь морга. — Прошу… Денис уже очнулся, ждёт вас…

В сумеречных помещениях носился кисловатый медицинский запах. Бандиты внутренне ёжились, проходя мимо разложенных на кушетках покойников, только что доставленных из больничных палат.

— Я сообщил ему, что вы сейчас подойдёте, — не умолкал доктор.

— Он обрадовался хоть? — спросил Бредихин.

— Ммм… Как вам сказать… — Леонид Аркадьевич сделал неопределённый жест. — Вообще, обрадовался. Только ещё раз прошу: говорите с ним мягко.

— Мягче мамы побазарим, не бойся, — заверил его Габай.

В лаборатории всё было готово для общения с Михалёвым. Габай, входя, через приоткрытую дверь кабинета успел заметить, что и ассистентка находилась на месте.

Леонид Аркадьевич поспешно захлопнул эту дверь и обернулся к гостям. Поднятием пальца призвал их к тишине. Затем подошёл к аквариуму, взял микрофон и произнес негромко и со значением:

— Привет, Денис. Слышишь меня?

— Здравствуйте, Леонид Аркадьевич, — механическим голосом отозвался динамик. — Слышу хорошо.

— Тут к тебе пришли друзья.

Из динамика вырвался продолжительный хрип, как будто Михалёв тяжко вздохнул.

— Аркадьич, ступай отсюда, — сказал доктору Габай, забирая у него микрофон.

Эскулап незамедлительно скрылся в кабинете.

— Вася, проследи, чтоб не высунулся.

Бредихин кивнул и встал перед кабинетом, расставив ноги и заложив за спину руки, как эсэсовец в фильме «Двенадцать мгновений весны».

— Денис, это я, Ильяс, — сказал Габай в микрофон.

— Здорово, шеф.

— Вспомни ещё раз тот день, когда вы поехали в Москву, — заговорил главарь сурово. — Чем Папаня занимался. Кто был у него в доме.

— Ты знаешь, я только что думал об этом. Папаня ведь должен был спрятать эти камни, да?

— Да, да, — Габай выругался. — Он погиб тогда вместе с Сёмой, и теперь никто не знает, куда он заныкал эти грёбаные камни!

— Я не слишком хорошо запомнил тот день, — признался Михалёв. — Память у меня после аварии стала как решето. Слушай, в то утро, случайно, дождя не было?

— Откуда я знаю!

— Если был дождь, то, значит, это был не тот день, про который я вспомнил.

Габай замычал в досаде, а Качок со злорадной усмешкой покрутил пальцем у виска.

— Днём вы сели в «Вольво» и поехали в Москву, — цедил Габай. — А перед этим я позвонил Папане и велел ему спрятать камни и бабки.

— Об этом я ничего не знаю.

— Ты и не должен знать. Но ты хоть видел, что Папаня делал в тот день, куда ходил? Вспомни, напрягись!

— Он ходил к Раисе.

— Это ты уже говорил. Камней у неё нету. Мы весь дом её обшмонали — нету!

— А у Папани искали?

— Искали, искали, всё перерыли, — Габай начал терять терпение. — Ну, Денис, вспомни! Ты же был с Папаней в тот день!

— Сейчас подумаю.

Михалёв думал минут пять. Габай, сжав в кулаке микрофон, сопел и бросал на аквариум свирепые взгляды. Качок скептически скалился.

Наконец динамик ожил:

— В тот день Папаня возился с джипом.

— Каким джипом?

— Новым джипом, «Гранд-Чероки».

— Ну и что?

— Он возился с ним перед тем, как мы поехали в Москву, — сказал Михалёв. — Ты во-сколько ему позвонил?

— В одиннадцать или около этого. Я велел ему спрятать камни, а через пару часов вы втроём погнали в Москву и разбились.

Бредихин оставил свой пост у двери и приблизился к главарю.

— Он спрятал камни после твоего звонка, то есть после одиннадцати! — зашептал он на ухо Габаю. — А к этому времени он уже вернулся от Раисы! Значит, он не мог спрятать камни у неё…

— Бл…, как мы сразу не допёрли! — пробурчал Качок и в сердцах ткнул пальцем в стекло аквариума. — Полезли туда, как бараны… Трёх пацанов положили…

Габай поднёс ко рту микрофон.

— Денис, вспомни, чем Папаня занимался после одиннадцати. Вспомни, это важно.

— Я же тебе говорю: он ушёл в сарай и занялся джипом, — сказал Михалёв. — Больше ничего не могу о нём вспомнить.

— Ничего? А ты напрягись! Пойми, для тебя это вопрос жизни и смерти. Найдём камни — будут бабки тебе на лечение!

Михалёв снова умолк.

— Погодите, а на хрена Папане возиться с джипом? — в наступившей тишине проговорил Бредихин. — Машина ведь совсем новая.

— Папаня почти час безвылазно проторчал в сарае, — зазвенел динамик. — Он только на короткое время заходил в дом, а так всё время был в сарае. Теперь я вспомнил. Я зачем-то сунулся туда, и вижу: правое заднее колесо у джипа снято, а Папаня лежит под машиной и чего-то там ковыряется. А рядом с ним коричневый мешочек.

— Замшевый такой? — вздрогнув, спросил Габай.

— Когда я вошёл, — продолжал Михалёв, словно не расслышав вопроса, — Папаня жутко разозлился, орёт на меня, а сам мешочек от меня прячет, накрывает его чем-то. Я тогда ещё удивился: зачем Папане ремонтировать новую машину? Чего он колесо снял?

У Бредихина загорелись глаза.

— Тайник! Тайник! — прошептал он.

— Я всё это только сейчас вспомнил, — заливался динамик. — Хорошо, что вы навели меня на мысль. Папане очень не понравилось, что я сунулся в сарай, чуть в драку не полез. А минут через сорок я снова туда заглянул. Папани там уже нет, джип, как ни в чём не бывало, стоит на четырёх колёсах. Мне тогда это не пришло в голову, а сейчас я понял: Папаня спрятал камни в джипе. Иначе зачем ему снимать колесо, лезть под джип и при этом держать под рукой мешочек? Камни наверняка в джипе, над правым задним колесом.

— Помните, Папаня сделал тайник в «десятке» Толубея? — с многозначительным видом спросил Бредихин.

— А что… — Качок задумался. — Папаня делал тайники в машинах… Когда Сёма купил себе «Опель», Папаня при мне предлагал ему сделать в нём тайник, но Сёма чего-то не захотел.

— Он даже в моей тачке хотел сделать тайник — для сигарет с травкой! — прибавил Бредихин.

Оживившись, он стал перечислять, в каких именно местах его машины Папанин предлагал сделать тайник. Вспомнил он и как год назад милиция на посту ГИБДД обыскивала папанинскую машину и ничего не нашла, хотя была набита наркотиками.

Качок, однако, сомневался:

— А может, опять лажа? Может, опять чего-нибудь напутал?

— Откуда тогда он знает про коричневый мешочек? — возразил Бредихин. — Никто Михалю мешочка не показывал!

— А вдруг показывал?

Габай прервал их, рявкнув:

— Михаль видел Папаню в гараже! И замшевый мешочек, где камни с бабками лежат, видел! Камни в джипе, верняк!

— А мы его Нугзару за шиш с маслом отдали, — обескуражено пробормотал Бредихин.

Габай отошёл в сторону, на ходу доставая мобильный телефон.

— Алло, Нугзар? — заговорил он, стараясь, чтобы его голос звучал добродушно. — Это Ильяс. Приветствую, кореш… Мне тут джип мой понадобился на пару часов. Я верну, без туфты… Что?… Залог?… Ты что, Нугзар, где я тебе соберу столько?… Мне, понимаешь, надо к одному бобру подвалить с понтом на крутой тачке, на бабки его выставить…

Он оторвал телефон от уха и с кислой усмешкой посмотрел на братков.

— Не даёт, жмотяра. Он его уже своим считает. В салон к Угольнику отдал, на продажу…

— Даже на пару часов не даёт? — спросил Качок.

— Шестьдесят «штук» баксов залогу требует! — ответил главарь, выругавшись.

Бандиты приуныли.

— Может, его уже продали, — предположил Бредихин.

— Вряд ли, — отозвался Качок. — Такую тачку быстро не продашь.

— А если дёшево?

— Тогда, может, продали…

— Едем в салон! — рявкнул Габай, устремляясь к двери. — Сто пятьдесят «штук» баксов и ещё камней почти на «лимон» Папаня, мудак, в джип засунул…

Братки кинулись за ним.