Конфликты и войны после распада СССР

4.1. Межгосударственные военные конфликты и их интернационализация

Международное гуманитарное право различает четыре вида вооруженных конфликтов (рис. 4.1):

• международный вооруженный конфликт, в отношении которого применяются все четыре Женевские конвенции 1949 года, Дополнительный протокол I от 1977 года, Гаагские правила и другие правовые нормы;

• международные вооруженные конфликты, перерастающие в национальноосвободительные войны, которые в основном определяются в Дополнительном протоколе I от 1977 года и регулируются им;

• вооруженные конфликты немеждународного характера, которые регулируются общей статьей 3 в четырех Женевских конвенциях, а также некоторыми нормами обычного права;

• вооруженные конфликты немеждународного характера, которые определяются довольно узко и регулируются Дополнительным протоколом II от 1977 года.

Рис. 4.1. Классификация международных вооруженных конфликтов

Международный вооруженный конфликт. Согласно документов Женевских конвенций международный вооруженный конфликт определяется как «любое разногласие, возникающее между двумя государствами и ведущее к вмешательству сс стороны представителей вооруженных сил…, даже если одно из государств отрицает факт наличия состояния войны. Длительность конфликта или… число жертв в связи с этим не имеют никакого значения». Кроме того, в Дополнительном протоколе I к четырем Женевским конвенциям говорится, что международный вооруженный конфликт включает также вооруженные конфликты, в которых народы ведут борьбу против колониального господства, иностранной оккупации и против расистских режимов в осуществлении своего права на самоопределение, закрепленного в Уставе ООН и в Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН.

Вооруженный конфликт немеждународного характера. В общей статье 3 Женевских конвенций предусматриваются «основополагающие принципы гуманитарного права», которые эксплицитно касаются вооруженных конфликтов немеждународного характера. В общей статье 3 говорится, что «в случае вооруженного конфликта, не носящего международного характера и возникающего на территории одной из Высоких Договаривающихся Сторон, каждая из находящихся в конфликте сторон будет обязана применять, как минимум, следующие положения: лица, которые непосредственно не принимают участия в военных действиях, должны при всех обстоятельствах пользоваться гуманным обращением без всякой дискриминации по причинам расы, цвета кожи, религии или веры, пола, происхождения или имущественного положения или любых других аналогичных критериев.

С этой целью запрещаются следующие действия в отношении вышеуказанных лиц:

а) посягательство на жизнь и физическую неприкосновенность, в частности всякие виды убийства, увечья, жестокое обращение, пытки и истязания;

б) взятие заложников;

в) посягательство на человеческое достоинство, в частности оскорбительное и

унижающее обращение;

г) осуждение и применение наказания без предварительного судебного решения, вынесенного надлежащим образом учрежденным судом, при наличии судеп-ных гарантий, признанных необходимыми цивилизованными нациями.

2) Раненых и больных будут подбирать, и им будет оказана помощь.

Важно отметить, что общая статья 3 предусматривает юридическую ответственность не только для правительственных сил, но и для негосударственных структур, участвующих в вооруженном конфликте.

В общей статье 3 не содержится определения «вооруженного конфликта немеждународного характера». Вместе с тем в статье 1 Дополнительного протокола!: разъясняется, что данный Протокол применяется ко всем воо^^: ^^енн^1 м конфликтам, происходящим на территории одной из сторон между ее вооруженными силами и оппозиционными вооруженными силами или другими организованными вооруженными группами, которые:

1) находятся под ответственным командованием;

2) осуществляют контроль над частью территории;

3) имеют возможность вести непрерывные и согласованные военные действия и применять этот Протокол.

Примечательно, что данный Протокол «не применяется в ситуациях внутренних беспорядков и напряженности, таких как восстания, отдельные и спонтанные акты насилия или другие акты подобного характера, не являющиеся вооруженным конфликтом». Во всех подобных ситуациях единственным применимым сводом международного права является право в области прав человека.

В связи с этим при определении соответствия той или иной ситуаций критериям, подпадающим под категорию вооруженного конфликта немеждународного характера, необходимо учитывать целый ряд факторов, например, являются ли повстанцы организованной вооруженной силой, какой орган отвечает за их действия и какие имеются средства для обеспечения соблюдения гуманитарного права. Другими словами, следует выявлять численность бойцов, имеющихся в распоряжении у повстанцев, и наличие у них командной структуры, выяснять, действуют ли повстанцы в пределах определенной территории и имеют ли они общую стратегию, а также не провозглашают ли они себя правительством. Кроме того, сотрудники операции по правам человека должны определить, было ли вынуждено официальное правительство применить регулярные войска против повстанцев, были ли повстанцы признаны официальным правительством в качестве воюющей стороны и признала ли Организация Объединенных Наций данный конфликт как угрозу международному миру и безопасности.

На практике правительства часто не соглашаются с присвоением конфликту статуса немеждународного, опасаясь, что это может привести к признанию в определенной степени противоборствующей стороны. Для таких правительств ситуация осложняется, если имели место конкретные случаи гибели людей в ходе вооруженного конфликта или, например, имели ли место случаи произвольного убийства гражданских лиц.

Одна из трудностей в осуществлении контроля в отношении нарушений прав человека во время вооруженных конфликтов связана с различными категориями вооруженных конфликтов. Применение норм гуманитарного права зависит от особенностей вооруженного конфликта. Сотрудники операции по правам человека (включая в первую очередь ее правовые органы) должны различать международные вооруженные конфликты, национально-освободительные войны, вооруженные конф-пикты немеждународного характера, подпадающие под действие общей статьи 3 Женевских конвенций, вооруженные конфликты немеждународного характера, подпадающие под действие Дополнительного протокола II, и другие ситуации, чтобы применять нормы гуманитарного права в случае нарушений прав человека во время описанных выше ситуаций. Сотрудники полевой операции по правам человека должны провести внутреннюю оценку вида конфликта, разворачивающегося в данной конкретной стране, с тем, чтобы иметь возможность ссылаться на соответствующий свод международного права в своей работе, связанной с контролем и подготовкой докладов. В связи с этим важно отметить, что по мере развития ситуации, уровни конфликта могут изменяться. Однако в задачу сотрудников операции по правам человека не входит публичное выступление с официальными заявлениями или конечным определением того вида конфликта, который разворачивается в той или иной стране.

Подобная позиция находит отражение и в официальных документах ло обеспечению военной безопасности Украины. Например, в Военной доктрине Украины (2004 г.) отмечается, что в ближайшей перспективе широкомасштабное применение военной силы против Украины маловероятно. Тем не менее, не исключается, при определенных обстоятельствах, возможность возникновения военных конфликтов разной интенсивности, в которые может быть втянута Украина. Причем военный конфликт, как форма решения противоречий между государствами с двусторонним применением оружия или вооруженного столкновения внутри государства, может происходить в виде:

• региональной войны (конфликт высокой интенсивности) — войны между государствами (коалициями государств), которые для достижения своих политических целей используют все имеющиеся силы и средства, не исключая применение средств массового поражения;

• локальной войны (конфликт средней интенсивности) — войны, которая ведется между государствами с ограниченными целями, для достижения которых используются обычные средства вооруженной борьбы с ограничением масштаба и географического района их применения;

• вооруженного конфликта (конфликт низкой интенсивности) — ограниченно

го вооруженного столкновенья (пограничного конфликта, вооруженного инцидента, вооруженной акции) между двумя государствами, которое составляет собою совокупность военных (боевых) действий и не переходит в войну (отсутствие правового акта об объявлении состояния войны). ^г

Действующая военная доктрина восточного соседа — РФ классифицирует конфликты по масштабам — на локальные, региональные и крупномасштабные, а также по характеру — на международные и немеждународные, внутренние. Многие другие члены международного сообщества отделяют международные вооруженные конфликты от внутренних, особенно когда это касается сохранения территориальной целостности государства, ибо иная позиция приводит к анархии в системе международных отношений и неуправляемым процессам в мире.

Вместе с тем, очень часто, особенно в европейском пространстве, внутренним конфликтам присущи международные аспекты, характеризующиеся взаимодействием внутреннего и международного права. Наблюдается «экспансия» либеральных ценностей, в ущерб традиционным, интернационализация конфликтов под видом поддержки демократии, предупреждения «гуманитарной катастрофы», защиты прав нацменьшинств или посягательств на государственный суверенитет, что отмечалось в Косово, да и во всей бывшей Югославии.

Регионализация системы международных отношений (наряду с глобализацией) ведет к формированию региональных правовых пространств, вопрос заключается в том, чтобы признать законность их существования и сформировать приемлемую иерархию правовых норм от универсальных (общепризнанных) через региональные к национальным.

Причины возникновения международных вооруженных конфликтов весьма разнообразны, но главные из них кроются в столкновении экономических интересов отдельных государств, очень часто провоцируемых и поддерживаемых «центрами силы» (великими державами), обозначенными на рисунке 4. 2. подмножеством {«U [11.

Другими причинами возникновения международных вооруженных конфликтов могут служить:

• напряженность, возникающая между интересами транснациональных компаний и интересами местных политиков и национальных правительств;

• интенсивная миграция населения, пик которой прогнозируется на вторую четверть XXI века. К тому времени старение населения и падение рождаемости приведет к значительной нехватке рабочих рук в развитых странах. Уровень жизни в них все еще будет намного превосходить уровень жизни в других регионах планеты, а конфликты и социальная неустроенность в странах «третьего мира» будут вынуждать людей покидать родные места.

Если в последней четверти XX века наиболее распространенным типом вооруженного конфликта были войны между развивающимися государствами, то ныне эта констатация требует существенной корректировки. За прошедшие годы произошел крах биполярного (двухполюсного) мира, изменилась не только конфигурация системы международных отношений, кардинальные сдвиги произошли и в самой основе мировой политики, в содержании и направленности сотрудничества и противоборства на мировой арене.

Для новой конфигурации системы международных отношений характерно увеличение числа участников политического взаимодействия на мировой арене и

Рис. 4.2. Модель проа<есса наращивания конфликтного потенциала в регионе за счет влияния «центров силы»

усложнение его характера; распад старых и появление новых государственных национально-территориальных и политических образований, в том числе не имеющих границ, получивших международно-правовое признание; возникновение ряда новых государств; во вспыхивающие конфликты все чаще стала вовлекаться «третья» сторона, стремящаяся воспользоваться ослаблением участников этих конфликтов 432

или предотвратить возникающую угрозу «гуманитарной» катастрофы, терроризма или международной безопасности.

Мировая политическая практика свидетельствует, что и в современном мире конфликтность обнаруживается как имманентная характеристика международных отношений, не связанная лишь «с борьбой сил мира и прогресса против империализма, колониализма и реакции» или с «противоборством двух мировых систем», «двух сверхдержав» и т. д. и т. п.

Международные конфликты конца XX — начала XXI века, формально во многом оставаясь «войнами между развивающимися государствами», по сути явились столкновением интересов различных политических элит, этнических, конфессиональных и других социальных групп, стремящихся активно делать политику на международной арене, точками приложения сил и ресурсов тех, кто сознательно строит новый мировой порядок, отвечающий их собственным интересам, в первую очередь США.

Такая оценка международных вооруженных конфликтов позволяет получить, зафиксировать и использовать как методологические ориентиры несколько выводов, существенно важных для изучения как внутренних, так и международных конфликтов, а также самих политических отношений.

Во-первых, понятие «международный вооруженный конфликт» может быть применено не только к конфликту между государствами, но и к конфликту между любыми социальными общностями, взаимодействующими в системе властных отношений на мировой арене.

Во-вторых, полное изучение международного вооруженного конфликта не может быть ограничено выявлением его собственного, внутреннего политического содержания и функций, предпосылок возникновения и разрешения, но должно включать в себя определение его места и роли во внутренней и мировой политике, влияния на генезис, суть и ход конфликта.

В-третьих, открывается возможность соизмерения, «нормирования» результатов, полученных благодаря применению разных оценочных подходов, данных разных исследовательских центров и школ, использующих различную методологию изучения международных вооруженных конфликтов, что дает ориентиры не только для теоретического изучения, но и для практического определения политического значения любого конфликта. Они состоят в ответе на «простые» вопросы: кому выгоден данный конфликт? чье господствующее (или подчиненное) положение он укрепляет, сохраняет или подрывает? как он влияет на военную безопасность Украины (государства, которое проводит оценку этого конфликта).

Следует отметить, что в последнее время оценки таких конфликтов часто несут оттенок политической ангажированности, интересов и симпатий исследователей и тех, кто их финансирует.

Существует взаимосвязь конфликтов на постсоветском пространстве с безопасностью и целостностью, прошлым, настоящим и будущим внешней и внутренней политики, ходом реформ, положением граждан и их жизнью в Украине.

Возникновение международных вооруженных конфликтов, в первую очередь, вблизи границ Украины, участие в них наших граждан, а также очевидная связь этих международных конфликтов с внутриполитической обстановкой и конфликтами внутри страны поставили перед отечественной политологией ряд проблем, имеющих научное, прикладное, инструментальное и практически-политическое значение.

Надо отметить, что в Украине на сегодняшний день в наибольшей степени изучен феномен «политического» конфликта [21. К сожалению, политическая наука пока еще не располагает надежными теоретическими конструкциями, способными нести нагрузку эмпирических исследований и составить научную основу позиций исследователя по отношению к конфликтным ситуациям, складывающимся как внутри страны, так и на международной арене. Поэтому большинство из отмеченных проблем, касающихся оценок влияния конфликтов на обеспечение военной безопасности Украины, требуют новых подходов и решений.

Прежде всего необходимо выработать если не систему теоретических представлений, то хотя бы ориентиры, способные задать направление эмпирическим исследованиям конфликтов, помогающие разработать технологию, алгоритм изучения (а еще лучше — разрешения) такой «типовой» международно-политической ситуации, как конфликт.

Инструментальное, прикладное значение разрабатываемых теоретичнеских подходов можно показать на примере международного политического конфликта [2]. В отличие от многих других утверждений, констатация того, что международные конфликты, особенно вооруженные, несут участвующим в них странам, людям и государствам неисчислимые беды, часто угрожают самому их существованию, уничтожают материальные и духовные ценности, созданные трудом поколений, не вызывает возражений. Вместе с тем, неумение или нежелание увидеть связь этих конфликтов с внутренней и мировой политикой, выявить их роль в перераспределении или сохранении власти, неотделимость от всей системы властных отношений, боязнь испортить отношения с инициаторами этих конфликтов иногда приводит к «простым» и «логичным» рекомендациям для политической практики. На наш взгляд, учитывая растущую опасность международных конфликтов, надо решительно устранить их из политики и практики на мировой арене, закрепив это решение в резолюции какой-либо авторитетной организации, например, Организации Объединенных Наций. Кроме того, это должно найти свое отражение и в документах «онов-ленной» НАТО. Авторы поддерживают идею о том, что переход от противоборства к сотрудничеству должен сопровождаться уяснением того, что вслед за запрещением военной силы и угрозы ее применения необходимо добиваться запрета на использование международного конфликта в качестве инструмента внешней политики и создания на международной арене таких условий, при которых пресекались бы не только акты агрессии, но и действия по эскалации международных споров, попыток уйти от урегулирования международно-правовыми методами и превратить их в международные конфликты.

Возникает «простой» вопрос: почему, несмотря на десятки тысяч мирных договоров, соглашений, деклараций и единогласно принятых резолюций, международные вооруженные конфликты возникали и продолжают возникать на земном шаре?

На практике значительная часть конфликтного потенциала или растрачивается в многообразных локальных столкновениях, или взаимопоглощается, или экспортируется во внешнюю для данной социальной группы сферу, часто с его наращиванием заинтересованными центрами силы.

Крушение старого общественного порядка всегда сопровождалось поляризацией общества, открытым ожесточенным идейным и политическим соперничеством. Борьба идет не только за право выражать специфические интересы отдельных социальных групп на мировой арене, включая криминальные, мафиозные и другие «теневые структуры», но и за возможно более полную реализацию этих интересов, часто в ущерб обществу в целом. При этом, даже внешне далекие от собственно политических, интересы таких больших социальных групп, как, например, работники военно-промышленного или аграрно-промышленного комплексов, верующие или автолюбители, приобретают отчетливо выраженный политический характер. Глубокий кризис всей системы хозяйства, спад производства, неизбежное в условиях резких социально-политических изменений снижение эффективности системы государственного управления порождают растущее общественное недовольство, приобретает взрывоопасный характер. Напряженность в обществе, переживающем отказ от старых форм его представительства на мировой арене и незавершившийся процесс становления новых, вызывает острые, нередко вооруженные международные конфликты, представляющие значительную реальную угрозу международной безопасности. К тому же новые власти не отказываются от старых, проверенных средств: в целях укрепления политической стабильности и своего влияния в обществе они стремятся направить эту напряженность в сферу международных, межэтнических, национально-территориальных и других проблем. Такие шаги хорошо видны на примерах не только Югославии, Чехословакии или СССР, но и большинства стран Восточной Европы или постсоветских государств Центральной Азии. Причем нередко это обострение инициируется новыми политическими силами как бы на пустом месте, без, казалось бы, актуальных обоснований. Но их ищут и, как правило, находят, например, отсутствие демократии, нарушение прав человека, геноцид, производство оружия массового уничтожения, подготовка террористических формирований и т. п. Это лишь одна из многочисленных иллюстраций того, что теоретические рассуждения по поводу соотношения внутренней и мировой политики, внутриполитических и международно-политических конфликтов имеют отнюдь не чисто внутринаучное или академическое значение.

Недостаточное внимание к этой проблеме, сведение ее к простым решениям, отвечающим конъюнктурным политическим потребностям или заказам «грантода-телей», чревато не только чисто научными, но и практическими издержками. Однако это умение видеть взаимосвязь различных сфер политики и присущих им конфликтов еще далеко не гарантируют рационального, оптимального, успешного, вообще «правильного» поведения в ситуации политического конфликта (пример поддержки Украиной применения военной силы Соединенными Штатами Америки против Ирака весной 2003 года).

Довольно часто международные вооруженные конфликты, гражданские войны и другие внутренние конфликты являются причиной и следствием раскола государства; разрушения гражданского общества; утраты уважения к законам и международным нормам; размывания традиционных ценностей и родственных связей вследствие распада общинных структур; утраты уважения к органам власти; серьезных гуманитарных кризисов, которые приводят к массовым страданиям людей; нехватки продовольствия, питьевой воды, услуг в области охраны здоровья и образования и экономических ресурсов; насильственного перемещения большого числа людей; ограничений на перемещение людей; появления нескольких, порой конкурирующих между собой вооруженных оппозиционных группировок; серьезных нарушений прав человека; применения насилия в отношении гражданских лиц, заключенных, наблюдателей по правам человека и персонала гуманитарных организаций в рамках целенаправленной тактики войны или в связи с подозрениями в оказании помощи одной из сторон в ущерб другой или даже в разжигании конфликта.

Признание ценностей, ставших нормами международного права, не должно исключать традиционные ценности региональных культур, также ставшими нормами права, действующими в определенных «правовых пространствах». Для международного сообщества в годы коренной перестройки и формирования новой системы отношений государств крайне важно определить «зоны общих интересов», т. е. готовность учитывать интересы и ценности друг друга и встать на трудный путь поиска «совпадающих интересов» государств. Но, для этого необходимо отказаться от силовой политики, от попыток открытого навязывания отдельных культурно-цивилизационных и ценностных установок и признать за всеми государствами одинаковые права, достичь согласия по базовым категориям на основе консенсуса, создания климата доверия и т. д. [3]

4.2. Международный конфликт: сущность, фазы, классификация

Международный конфликт представляет собой совокупность частных процессов развития, протекающих как определенная целостность без «законченной» формы. В процессе развития конфликта может происходить изменение субъектов конфликта, а следовательно, и характера противоречий, лежащих в основе международного конфликта. Исследование процесса развития международного конфликта позволяет устанавливать отдельные его существенные для анализа исторические и при^1^|^1^<^^(^^едственные аспекты, а рассмотрение его системы и структуры выявляет главным образом структурно-функциональные стороны конфликта. Ясно, что эти стороны конфликта нельзя воспринимать изолированно одну от другой. Изучение конфликта в его последовательно сменяющихся фазах позволяет объединить его в единый процесс, обладающий различными, но взаимосвязанными сторонами: исторической, временной, причинно-следственной, технологической, международноправовой и структурно-функциональной. Раскрытие механизма самого конфликтного процесса возможно путем расчленения его на отдельные фазы его эволюции, то есть путем описания его некоторой динамической системой с присущей ей структурой в развитии, изменении, преобразовании и тем самым связанной с природой и сущностью исследуемого конфликта. Выделяемые фазы развития конфликта — это реальные, детерминированные в историческом, социальном, технологическом планах конкретные состояния международного конфликта как системы. Они имеют ярко выраженные признаки, относящиеся к изменению внутреннего состояния государств — участников конфликта, их социально-политическим, экономическим, военным и иным интересам и целям, а также средствам, внешнеполитическим связям, обязательствам и союзам, условиям складывающейся геополитической ситуации, в которой эволюционирует данный конфликт. При анализе международных конфликтов с позиций системного подхода необходимо прежде всего выявить исторически сложившуюся стержневую линию международного конфликта и выделить последовательность характерных фаз его эволюции или, другими словами, построить наиболее вероятный сценарий конфликта. Это не означает, что международный конфликт будет развиваться по данной схеме. Если аналитики существенно расходятся в мнениях относительно наиболее вероятного сценария, то можно построить самый пессимистический, принимая во внимание, что реально ситуация будет развиваться не хуже. В зависимости от сущности, содержания и формы того или иного конфликта, конкретных интересов и целей его участников, применяемых средств и возможностей введения новых, вовлечения других или выхода имеющихся участников, индивидуального хода и общих международных условий его развития международный конфликт может проходить через самые различные, в том числе и нестандартные фазы. При этом в той или иной фазе конфликта могут отсутствовать те или иные фазообразующие признаки. Некоторые фазы могут выпадать, неожиданно появляться новые, они могут меняться местами или повторяться (например, возобновление боевых действий). Фазы конфликта могут спрессовываться во времени или взаимопересекаться. При этом конфликт может носить «взрывной» характер либо, наоборот, быть растянутым по времени. Развитие может идти от фазы к фазе по нарастающей, возможно «консервирование» уровня конфликтности сторон («топтание» на месте), возврат к уже пройденным фазам либо снижение уровня общей напряженности. Одной из метологических проблем при исследовании международного конфликта является выбор критериев перехода от одной его фазы к другой. Для этого необходимо установить персонификованные для конкретного конфликта некоторые постоянно или почти постоянно присутствующие группы социально-экономических, военных или иных признаков, изменения в которых объективно свидетельствуют о переходе одной фазы конфликта в другую. Таким критерием, по всей вероятности, может быть достижение некоторого характерного для данного конфликта уровня (порога) конфликтности. Методология оценивания уровня конфликтности и установления его порогов приведена в разделе 4. Как правило, любой международный конфликт начинается политических, экономических, военных, идеологических и иных противоречий, возникающих в ходе реализации государствами своих национальных интересов [1]. Однако не следует относить эти противоречия к начальной фазе конфликта, поскольку противоречия в отношениях между странами имеются всегда, но далеко не всегда они прогрессируют в конфликт. Имеющиеся противоречия присутствуют как бы за скобками конфликта и продолжают сохраняться в разной форме в ходе развития и разрешения конфликта. Они способны в ходе конфликта обрастать другими противоречиями, подобными и производными, зачастую субъективными и довольно отчужденными от объективных, то есть первичных, противоречий. Они способны изменяться, сменяться другими противоречиями, которые более существенны для динамики конфликта, для перехода от одной фазы его развития к другой (например, неурегулированность границ в Керченской протоке долгое время была предметов безуспешных переговоров Украины и России, а в 2003 году привела к политическому конфликту, который был урегулирован мирным путем). Но противоречия — это всего лишь предыстория, прелюдия международного конфликта. Первая фаза международного конфликта — это сформировавшееся на основе определенных объективных и субъективных противоречий принципиальное политическое отношение и соответствующие ему экономические, идеологические, международно-правовые, военно-стратегические, дипломатические отношения по поводу данных противоречий, проявляемые в более или менее острой конфликтной форме. Вторая фаза международного конфликта — это субъективное определение непосредственными сторонами конфликта своих интересов, целей, стратегии и форм борьбы для разрешения объективных или субъективных противоречий с учетом своего потенциала и возможностей применения мирных и военных средств, использования влиятельных центров силы, международных союзов и принятых до этого обязательств. На этой фазе сторонами определяется или частично реализуется система взаимных практических действий, носящих характер противоборства, с целью разрешить противоречие в интересах той или иной стороны или на основе компромисса между ними. Стало уже правилом информировать каждым участником мировую общественность о выбираемых линиях поведения в конфликте, особенно в этом зантересована сторона, которая несет наибольшие потери в конфликте. Третья фаза международного конфликта заключается в использовании сторонами достаточно широкого диапазона экономических, политических, идеологических, психологических, моральных, международноправовых, дипломатических и даже военных средств (не применяя их, однако, в форме прямого вооруженного насилия], вовлечения в той или иной форме в борьбу непосредственно к. онфлик₍ующи..;и сторонами других государств (индивидуально, через военно-политические союзы, договоры, через ОБСЕ, ООН) с последующим усложнением системы политических отношений и действий всех прямых и косвенных сторон в данном конфликте. Четвертая фаза международного конфликта связана с усилением борьбы до наиболее острого политического уровня — международного политического кризиса, который может повлиять на отношения непосредственных участников, государств данного региона, ряда регионов, крупнейших мировых держав, вовлечь ОБСЕ, ООН, НАТО, а в ряде случаев — стать мировым кризисом, что придает конфликту невиданную ранее остроту и содержит прямую угрозу применения одной или несколькими сторонами военной силы. Пятая фаза — это международный вооруженный конфликт, начинающийся с ограниченного конфликта (ограничения охватывают цели, территории, масштаб и уровень ведения боевых действий, применяемые военные средства, количество союзников и их мировой статус), способного при определенных обстоятельствах развиваться до более высокого уровня вооруженной борьбы с применением современного оружия и возможным вовлечением союзников одной или обеими сторонами. Если рассматривать эту фазу международного конфликта в динамике, то в ней можно выделить целый ряд мелких фаз, характеризующих эскалацию военных действий. Шестая фаза международного конфликта — это фаза урегулирования, предполагающая постепенную деэскалацию, снижение уровня конфликтности, более активное вовлечение дипломатических средств, поиск взаимных компромиссов, переоценку и корректировку национально-государственных интересов. При этом урегулирование конфликта может стать следствием усилий одной или всех сторон конфликта либо начаться вследствие давления со стороны «третьей» стороны, в роли которой может оказаться крупная держава, международная организация типа НАТО либо мировое сообщество в лице ООН. Наиболее премлемая форма урегулирования международного конфликта — это достижение баланса интересов его сторон, что позволяет в конечном счете устранить саму причину конфликта. В случае, если подобного баланса достичь не удалось, мало того, интересы одной из сторон вследствие военного поражения подавлены, то конфликт переходит в латентную форму, которая в любой момент может при благоприятных внутренних и международных условиях снова возродить конфликт (например, с окончанием силовой акции США против Ирака весной 2003 г. началась затяжная партизанская война, остановить которую в данный момент США не могут). В процессе урегулирования конфликта необходим учет социокультурной среды каждой сторон, а также уровня, характера и истории развития системы международных отношений. В соответствии с этим выделяются три модели урегулирования конфликта: гегемонистская, статусная и ролевая [4]. Гегемонистская модель урегулирования конфликта соизмеряет поведение сторон с установками «центра силы» и ориентирована на использование силы или угрозы ее применения (примеры — применение силы в Афганистане, Югославии, в Ираке и др.). Статусная модель урегулирования международного конфликта структурно соизмеряет поведение с физическими действиями, необходимыми для поддержания или восстановления баланса сил; она процессуально расширяет конфликтное поле до включения в него предмета спора, вызвавшего конфликт, а в стратегии решения склонна к урегулированию на основе паритета или правовых норм. Ролевая модель международного конфликта структурно соразмеряет физическое поведение с необходимостью как достижения своих целей, так и воздействия на цели другой стороны: процессуально расширяет поле до включения в него всей конфликтной ситуации, предшествовавшей обращению к физическим действиям, а в стратегии решения склонна к разрешению или даже урегулированию конфликта. Как показывает практика, на любой из рассмотренных первых пяти фаз международного конфликта может начаться деэскалирующий ход развития. При этом может произойти ослабление, «замораживание» или ликвидация данного кризиса или даже конфликта на основе достижения компромисса между сторонами по поводу лежащего в основе конфликта противоречия. Вместе с тем, на этой фазе возможен — при определенных условиях — новый цикл эволюционного или взрывного развития конфликта, например от мирного к вооруженному, если конкретное противоречие, лежащее в его основе, не будет «изжито» целиком и на достаточно длительный период. Возможное развитие международного конфликта весьма сложно вместить в рамки какой-либо схемы или сетевого графика. Однолинейная схема не в состоянии передать всей сложности реального развития событий, например перехода от сотрудничества сторон к конфронтации, трансформации их интересов, целей и стратегии в ходе конфликта, применения ими разнообразных комбинаций мирных и военных средств, различных акций, степени вовлечения других участников в борьбу и сотрудничество в данном конфликте, непосредственного развития вооруженного конфликта, эволюции и самих международных условий и т. д. Иначе говоря, процесс развития международного конфликта — это не простое восхождение от одной фазы конфликта к другой, а сложная диалектика политических и других отношений сторон по поводу объективных и субъективных противоречий, интересов и целей в ходе международного конфликта с разветвленной сетью вариантов альтернативного развития и, что не исключено, возможностью обратного хода [4]. Рассмотрение сущности международного конфликта, породивших его противоречий, содержания, структуры и процесса развития позволяет найти решение вопроса, связанного с типологией конфликтов, без которой невозможно вести анализ социально-политической сущности, содержания и путей урегулирования таких конфликтов. Необходимо отметить, что в современной конфликтологии нет достаточно устоявшейся типологии международных конфликтов, а также соответствующего стандартного методического аппарата их исследования, позволяющего с единых методических позиций рассматривать цивилизационно-культурологические особенности; причины возникновения конфликта; противоречия, лежащие в его основе; характер участников; масштабы; применяемые средства; характер и динамику развития; социально-психологические факторы конфликта; его фазы и длительность. По характеру противоречий, лежащих в основе международного конфликта, выделяются экономические, политические, военно-стратегические, геополитические, идеологические, социально-политические, этнические и религиозные противоречия, которые условно можно разбить на две группы: политические и неполитические. Последние в случае их трансформации в национально-государственные интересы приобретают характер политических противоречий. Так, например, казалось бы чисто географический вопрос, связанный со статусом Каспия как моря или озера, приобретает исключительное звучание при столкновении интересов в области рыболовства прибрежных государств и его решение на данном этапе не исключает конфликтного характера развития. При анализе противоречий, лежащих в основе международного конфликта, необходимо учитывать их характер. Противоречия могут быть объективными и субъективными, которые могут исчезнуть в связи со сменой политического руководства или лидера одной из сторон конфликта, при вовлечении влиятельногоо центра силы (например, США) и т. д. Международные конфликты следует различать по пространственно-временному масштабу. В данном случае можно выделить глобальные конфликты, затрагивающие интересы большинства участников международных отношений; региональные, локальные, которые содержат в качестве сторон конфликта ограниченное число участников, двусторонние. В зависимости от длительности международные конфликты могут быть затяжными, средней длительности, краткосрочными. В зависимости от применяемых средств обычно выделяют вооруженные международные конфликты без применения оружия (вооруженные формирования могут применяться, например, для демонстрации готовности применить оружие, как это было во время конфликта вокруг острова Тузла). При этом вооруженные конфликты могут быть конфликтами с массированным использованием военного потенциала и с ограниченным использованием военной силы. В международных конфликтах с использованием только мирных средств последние могут быть задействованы как комплексно, так и выборочно (эмбарго, торговые ограничения, снижение уровня дипломатического представительства и т. п.). По характеру развития можно выделить [4]: эволюционные международные конфликты, в ходе которых конфликт, последовательно проходит выделенные ранее фазы развития; скачкообразные, при которых возможно перескакивание через фазы развития в сторону как эскалации, так и деэскалации конфликта, вялотекущие и взрывные; латентные и явные. Приведенная классификация международных конфликтов позволяет более осмысленно подойти к анализу конкретного конфликта. Рассмотренные выше признаки могут быть использованы для первичной идентификации конфликта. При этом необходимо учитывать высокую подвижность грани между такими явлениями, как собственно военный конфликт и война. Отсюда и известная трудность в различении войны и военного конфликта. Среди признаков, которые могут быть использованы для идентификации военного конфликта, был назван и такой признак, как относительная управляемость развитием конфликтных отношений между участниками спора. Этот признак в совокупности с уже рассмотренными позволяет уточнить результаты первичной идентификации военного конфликта и обеспечивает идентификацию различий между войной и военным конфликтом. Управляемость конфликтным процессом предполагает существование коммуникативных каналов между сторонами спора, позволяющих им осуществлять обмен информацией. Иначе говоря, в конфликте всегда имеется механизм «обратной связи». Этот механизм обеспечивает возможность реализации двусторонних мер реальными или потенциальными участниками конфликта в целях его урегулирования и предотвращения. Если же между участниками конфликтного процесса прекращается обмен информацией, то конфликт перестает быть управляемым. В этом случае «включаются» другие механизмы, генерирующие силы эскалации. Эскалационные процессы могут привести военный конфликт к перерастанию в войну. Конфликт не всегда предполагает конфронтацию абсолютно по всем вопросам. В этом его весьма важная отличительная черта. Противостоящие в конфликте стороны в силу этого могут осознать себя не только соперниками, но и зависимыми друг от друга партнерами. Это ощущение позволяет участникам конфликта осознавать всю важность и полезность конструктивных двусторонних мер, направленных на блокирование механизмов эскалации конфликтных отношений. Война же, если она началась, представляет собой процесс, вышедший из-под контроля. Единственным средством, позволяющим контролировать этот процесс, является максимально эффективное (в соотношении с противником) использование своей военной силы с целью уничтожения противника или навязывания ему определенных условий и требований. Но и это средство весьма ненадежно, ибо противостоящие в войне стороны стремятся действовать по мак^1^1^^^^. Это стремление в свою очередь инициирует действие сил дальнейшей эскалации, которые исключают какое-либо ограничение в применении военных сил и средств, за исключением, быть может, применения ядерного оружия. Таким образом, проблема исследования международного конфликта является весьма сложной. Теоретические и методологические ориентиры, рассмотренные выше, не претендуют на истину в последней инстанции. Боле подробно предлагаемый научно-методический аппарат для анализа конфликтогенных ситуаций, в том числе и риска их перерастания в вооруженные конфликты будет рассмотрен в последующих параграфах.

4.3. Вооруженные конфликты и их влияние на обеспечение военной безопасности государства

Около двух тысяч лет назад христианская религия сформулировала высшую гуманистическую заповедь: «Не убей». В последующем она получила достаточное теоретическое обоснование в работах гуманистов эпохи Возрождения, а также в ряде учений нового и новейшего времени. Однако общественная практика оказалась не только намного сложнее теории, но по сути противоречила этому высшему гуманистическому идеалу. Все страны и народы не смогли избежать вооруженного насилия в конфликтах различного характера, масштаба и продолжительности. Вооруженные конфликты в виде больших (в том числе и мировых) и малых войн, восстаний, путчей и т. д. сопровождали всю историю человечества см.п.1). XX век вошел в историю как один из самых кровопролитных, разрушительных и опасных для цивилизации: произошли две мировые войны, унесшие более 65 млн человеческих жизней, что намного превышает число погибших за 19 предшествующих столетий. Население многих стран и почти всех континентов участвовало в сотнях вооруженных конфликтов, число которых к концу века не только не уменьшилось, но и намного увеличилось; нынешний век войдет в историю как век ядерной опасности, угрозы ядерной войны. После Второй мировой войны такая опасность стала реальностью, и лишь после окончания «холодной войны» угроза ядерной катастрофы оказалась отодвинутой. Но опасность ее полностью не устранена. Военная сила продолжает оставаться и в XXI веке решающим средством разрешения межгосударственных споров. Опасность военных конфликтов соединилась, а может быть, и слилась с другими глобальными явлениями: ускорившимся истощением сырьевых ресурсов, быстрым ростом народонаселения планеты, болезнями и голодом. С другой стороны, военные конфликты, хотя существенно и затормозили, но не смогли прервать ни социальный, ни научно-технический прогресс. Именно в последней области достигнуты такие результаты, которые, если удастся исключить из жизни общества вооруженные конфликты, могли бы обеспечить человечеству гораздо большие блага. Однако чрезмерная опора на военную силу, основным компонентом которой является ядерное, высокоточное и другие виды оружия массового поражения, становится все менее привлекательной для решения каких-либо спорных вопросов между государствами и народами, устранения социальных, национальных, идеологических, территориальных и иных противоречий. Применение же ядерного оружия вообще может уничтожить саму жизнь на Земле. В политическом и военном отношении возникла новая диалектика военной силы и безопасности, военной силы и терроризма, военной силы и социального прогресса. Она сделала неприемлемой для человечества «цену победы». Возникла теория, основанная на принципах: безопасность одного государства, одного народа не может обеспечиваться за счет другого, как это было прежде; в новых условиях безопасность неделима, она одна на всех. Но даже, не вступая в ядерную войну, человечество может погибнуть, истощив свои силы в так называемых ограниченных, «локальных войнах», в борьбе с терроризмом, в вооруженных конфликтах на этнической, идеологической, межгосударственной и иной почве. Наблюдается тенденция, когда вооруженные конфликты все больше приобретают ярко выраженный международный характер и затрагивают интересы многих стран и народов (например, войны в Афганистане, в зоне Персидского залива, в Югославии; вооруженные конфликты и гражданские войны на территории бывшего СССР и др.). В этих конфликтах используются новые виды обычного оружия, приближающегося по своим свойствам к оружию массового уничтожения. Вооруженные конфликты стали значительно отличаться и по характеру, и по продолжительности, и по последствиям для населения своих и других государств. Например, силовая акция США против Ирака весной 2003 года для Украины, которая поддержала эту акцию, имеет, а возможно, еще будет иметь следующие основные отрицательные последствия:

В политической сфере:

• из-за политической поддержки США вопреки Франции и Германии можно ожидать их противодействие интеграции Украины в ЕС;

• следует ожидать падения имиджа политического руководства Украины, в первую очередь у РФ, КНР, Франции, Германии, которые с самого начала последовательно и непоколебимо не поддерживали позицию США в иракском вопросе;

• следует ожидать падения имиджа военно-политического руководства внути страны в случае гибели украинских военнослужащих в Ираке.

В экономической сфере:

• нарушение экономической стабильности из-за дестабилизации курса доллара США, рост инфляции, рост цен на нефтепродукты, рост цен на продовольственные и промышленные товары, сокращение, приостановление или изъятие инвестиционных средств, сокращение доходов от авиаперевозок;

• усиление экономической зависимости от РФ в случае изменения цен на нефть на мировых рынках, особенно после президентских выборов в Украине [5];

• рост затрат на доплаты военнослужащим и другим гражданам за нахождение в «гарячих точках», а также на дальнейшие оплаты их льгот из государственного бюджета;

• сокращение поступлений в бюджет из-за сокращения торговли с Ираком и другими странами региона [6].

В военной сфере:

• возможные потери личного состава батальона РХБЗ;

• потери ресурса или потери военной техники, снаряжения и других материальных средств батальона РХБЗ;

• расходы на выплату страховок, на лечение личного состава, выполняющего задания в другом климатическом районе, изменение психо-моральных качеств личного состава;

• предоставление воздушного пространства выводит Украину в ранг воюющего государства с непредсказуемыми последствиями (возможность атаки самолетов США над территорией Украины; ошибочный обстрел самолетов США дежурными средствами ПВО Украины; возможность отказа самолета США в воздухе или заблаговременной установки подрывного устройства и приведения его в действие над территорией Украины; возможность столкновения с летательными аппаратами в воздухе и т. п.);

• расход ресурса, горюче-смазочных материалов, электроэнергии на дополнительное дежурство войск ПВО и ВВС.

В этнической сфере:

• усиление нелегальной миграции и связанных с ею опасностей (наркотики, болезни, эпидемии и т. п.);

• ухудшение социально-политической обстановки в Крыму.

В религиозной сфере:

усиление влияния ислама, в первую очередь в Крыму;

• обострение межрелигиозных противоречий в государстве.

Очевидно, что отмеченные отрицательные последствия лишь по одному отдельно взятому конфликту будут существенно затруднять обеспечение национальной безопасности Украины, не говоря уже о конфликтах в смежных государствах, для которых из-за ограниченного объема публикации сделать такие прогнозы не представляется возможным. К сожалению, арсенал методических разработок для всестороннего средне и долгосрочного прогнозирования сценариев обеспечения национальной безопасности в Украине практически отсутствует, что не делает чести отечественной военной науке, лоббируемой Министерством обороны и Генеральным штабом Украины. Может быть, этот пробел будет ликвидирован после интеграции Украины в НАТО'? А пока существует острая потребность в новой теоретической постановке проблемы вооруженных конфликтов, в новых подходах к геополитическому анализу и оценке их источников и причин, характера, влияния (как краткосрочного, так и долговременного) на общественные процессы. Можно считать, что единой теории военных конфликтов современности пока нет. Между тем еще К. Клаузевиц в прошлом веке отмечал, что всякая война должна иметь свою теорию. Интеграция Украины в НАТО требует не только оперативной совместимости военных формирований, систем управления, связи, материального обеспечения и др., а и, о чем сейчас стараются не говорить, совместимости взглядов на применение военной силы и на всю теорию конфликтов. Поэтому авторы считают необходимым выделить ряд проблемных вопросов, по которым следует развернуть нучную дискуссию. Во-первых, это так называемые «локальные», «малые» и ограниченные войны, т. е. вооруженные столкновения, ограниченные в физическом пространстве, в которых применяется и достаточно ограниченная военная сила. Понятия «малой», «локальной» войны в научный оборот вошли не сегодня. Так, термин «локальная война» стал употребляться в США в конце 50-х годов в ходе дискуссии по проблемам использования американских вооруженных сил в войнах и вооруженных конфликтах, которые по своему масштабу несопоставимы со всеобщей ядерной войной. Предполагалось, что военные действия во время таких войн и вооруженных конфликтов будут ограничиваться обычно театром военных действий (ТВД) или отдельным его районом. Такие войны и стали называться «локальными», т. е. ограниченными по территориальному охвату. Когда администрация Президента США Дж. Кеннеди приняла военно-стратегическую концепцию «гибкого реагирования» (1960 г.), термин «локальная война» получил в США официальное признание. Спустя некоторое время, он был заменен на термин «ограниченная война». К этой категории стали относить военные действия, ограниченные по целям, применяемым средствам, масштабам, времени. В середине 70-х годов к ограниченным войнам и вооруженным конфликтам были отнесены ядерная война на театре войны, обычная война, обычная война на ТВД или в ограниченном его районе. Предусматривалось также ведение специфических войн и вооруженных конфликтов прежде всего в зонах национально-освободительных движений. В настоящее время американская военная доктрина стала относить к локальным войнам и вооруженным конфликтам войны с применением и без применения ядерного оружия на театре войны, а также «конфликты низкой интенсивности», как особую форму военно-политической борьбы в каком-либо одном (или нескольких) географическом районе с ограниченным применением иностранной державой военной силы или без прямого использования ее вооруженных сил. Понятие «локальная война» вошло и в советскую военную доктрину. Она рассматривалась как «локальная» атака против отдельных соцстран, революционного и национально-освободительного движения, а также против раз-

вивающихся стран, в которых утвердились режимы». К локальным

были отнесены [7]: войны, развязываемые отдельными государствами против отдельных социалистических государств; войны государств с народами (странами), борющимися за свою независимость или отстаивающими ее; войны между отдельными государствами или группами государств; гражданские войны и внутренние военные конфликты. Одновременно локальные войны делились по географическому признаку на: войны между двумя или несколькими государствами одного географического района; войны между двумя или несколькими государствами разных регионов мира; на войны внутри одной страны. Существовало также деление на войны с участием с обеих сторон регулярных вооруженных сил, применяющих все виды современного оружия, кроме ядерного, и войны с участием регулярных и иррегулярных вооруженных формирований. В США была разработана концепция военных конфликтов различной интенсивности: от самых незначительных до глобальной войны. В ней война с применением ядерного и других видов оружия массового поражения, а также всеобщая на театре войны определяются как военный конфликт высокой интенсивности. Остальные войны, ведущиеся с ограниченными целями, от военных до психологических именуются конфликтами низкой интенсивности. К подобному пониманию конфликтов различной интенсивности склоняются и многие авторы и в России. Современная теория вооруженных конфликтов призвана дать более полное представление о конфликтах, не только количественное, но и качественное. Весь послевоенный опыт локальных войн и вооруженных конфликтов свидетельствует, что они велись без применения оружия массового поражения, за исключением эпизодического использования бактериологического оружия в Корее и химического оружия против курдов в ирано-иракской войне. Последние международные инициативы, направленные на ликвидацию тактического ядерного оружия, позволяют надеяться, что эти средства в локальных войнах и вооруженных конфликтах использоваться не будут. Особо следует выделить тенденцию увеличения масштабов применения высокоточного оружия, оружия, основанного на новых физических принципах, в частности, так званого, нелетального оружия. Во-вторых, все вооруженные конфликты независимо от масштабности, интенсивности, конкретных причин возникновения в конечном счете являются продолжением политики средствами вооруженного насилия (военными средствами). Сформулированное еще К. Клаузевицем и развитое затем другими военными теоретиками это положение сохраняет свою силу и в ядерный век в генетическом, содержательном и сущностном отношениях. В последующем в большинстве войн ни одна из воевавших сторон не стала победительницей. Это относится к ряду арабо-израильских войн, к войне между Ираном и Ираком, к войне в Афганистане и многим другим. Любой, даже небольшой вооруженный конфликт в современной военно-политической обстановке утрачивает свою роль как средство политики. Достаточно сказать, что ни один

вооруженный конфликт, возникший в бывшей Югославии или на территории бывшего СССР, не стал рациональным средством политики: каждый из них лишь способствовал углублению кризисных явлений в этих странах во всех сферах общественной жизни, вызывая разрушение экономики, государственности, деморализуя общество и приводя к гибели мирного населения, росту числа беженцев. В-третьих, как увязать теорию конфликтов и международный терроризм? В какое правовое пространство «вписывается» межднародный терроризм и, соответственно, борьба с ним? Каковы механизмы разрешения противоречий и спорных вопросов между большими и малыми государствами политическими мирными средствами? В-четвертых, каковы механизмы деэскалации конфликтного потенциала участников конфликта миротворческими контингентами в операциях по поддержке мира, особенно если эти миротворческие контингенты направлены Украиной? Таким образом, основные организационно-правовые механизмы урегулирования конфликтных ситуаций должны выбираться на основе принципов учета интересов и ценностей конфликтующих сторон и способствовать поиску «совпадающих интересов» государств. Но, для этого необходимо отказаться от силовой политики, от попыток открытого навязывания отдельных культурно-цивилизационных и ценностных установок и признать за всеми государствами одинаковые права, достичь согласия по базовым категориям на основе консенсуса, создания климата доверия и т. д. Практическая реализация новой геополитической модели Украины, в основу которой заложена интеграция Украины в НАТО, требует обоснования новых теоретических подходов украинской военной науки к оценкам и анализу проблем, порождаемых вооруженными конфликтами. Необходима также разработка соответствующей методологии геополитического анализа и оценивания источников и причин вооруженных конфликтов, их характера и влияния (как краткосрочного, так и долговременного) на общественные процессы. Интеграция Украины в НАТО требует не только оперативной совместимости военных формирований, систем управления, связи, материального обеспечения и др., а и, чего сейчас не слышно от украинской военной элиты (может, потому что защищенные украинскими высокопоставленными военачальниками диссертации окажутся никому не нужными), совместимости взглядов на единые для Украины и НАТО ценности, на применение военной силы и на всю теорию конфликтов.

Литература к разделу 4

1. Богданович В. Ю. Военна безпека України: методологiя дослiдження та шляхи забезпечення. — К.: Тираж, 2003.— 322

2. Перепелиця Г. М. Генезис конфлiктiв на посткомунicтичному просторi Eвропи. — К.: Стилос, ПЦ «Фолiант», 2003.— 256 с.

3. Кадымов Г. Г. О методологии и методике анализа региональных конфликтов // www.rami.ru/publications/gorchakov/index.html

4. Международный конфликт: причины, формы проявления и характер развития. Раздел 4. Фазы международного конфликта // Copyring © 2002 www.ovsem.com].

5. Нефть может сильно подорожать? Владимир Шулика — 14/02/03 © 2002, GLAVRED.INFO

6. Чем обернется для Украины война США с Ираком? Сергей Згурець Киев, 14 января 2003. Из-за войны в Ираке потери экспорта Украины составят около $700–800 млн в год 17/02/2003, Эксперт-центр /2003/02/17/030217е1.shtml?print_version].

7. Арцибасов И. Вооруженный конфликт: право, политика, дипломатия. — М., 1989.