Королевская семья

Глава 3. "Ночь"

Последние отблески солнца уже давно спрятались за горизонт. На небе мерцали жёлто-белым светом звёзды. Их ледяное сияние не достигало земли, поэтому в городе было темно, там, где не были зажжены фонари. Местами, на тротуар и дорогу падал свет из ещё не погашенных окон. Повсюду царила тишина. Звуки доносились только из работающих допоздна ларьков и шумных игровых домов и ресторанов. Они находились в центре города и к ним подъезжали, от них отъезжали, почти до самого рассвета.

Однако нас будет интересовать немного другой район, окраинный. В нём всё было совершенно по-другому. Развлекательных заведений здесь почти не было, а точнее было всего одно. Таверна «Чёрный кот» стояла между двумя жилыми домами, но её окна и двери были столь глухими, что внутри проходящие постоянные пирушки, посиделки и мальчишники, не беспокоили местных жителей. Всё было шито-крыто и под пологом ночи, происходящее внутри было совершенно недоступно для внешнего мира.

Хозяйка сей пивной свято хранила секреты своих постоянных посетителей и завсегдатаев. Пытаясь сохранить репутацию своей таверны, как самой безотказной и угождающей любым желаниям клиентов, вдова Пароне изощрялась всё в новых и новых услугах. В конце концов, второй этаж помещения был занят под место, которое принято называть публичным домом, или просто – борделем.

Чтобы не привлекать внимания посторонних и непосвящённых во все тонкости «Чёрного кота», над входом не горело множество свечей или какой-либо другой иллюминации, а присутствовала одна единственная лампа, с зелёными закоптившимися стёклами, висевшая над вывеской с названием таверны. На ней так же был изображён сам герой названия, чёрный гладкий кот с красными глазами и длинным хвостом, закрученным колесом.

Это было не самое плохое место. Оно было комфортабельным и своеобразно элегантным. И сюда, скорее всего, сбежалась бы туча людей, если бы знали, кто здесь бывает. Но известно это было только работающему в таверне персоналу: вдове, официанткам и труженицам второго этажа.

Сегодня залы тут тоже не пустовали от персон, которые предпочитали сохранять своё инкогнито. Из-за них за столами имелось много свободных стульев, так как они щедро платили, чтобы лишние не допускались в их избранное общество. Простому человеку в такую ночь лучше было бы поискать другой приют для отдыха. Расслаблялись в эти часы присутствующие мужчины по полной программе, и не хотели, чтоб покой, и возникнувшая идиллия, были нарушены.

Самым откровенно развлекающимся был князь Сториан Мак Джойн. Его громкие изречения раздавались по всему помещению, достигали потолка и возвращались эхом обратно. Сыпля шутками, непристойными замечаниями, сальными словечками, он находился в центре внимания. В «Чёрном коте» его боготворили, и души в нём не чаяли. Бесценный гость и желанный любимчик собирающейся публики. Из всех двадцатипятилетних, он, пожалуй, был самым развитым и развратным, когда-либо жившим на свете молодым человеком. Глаза его были замутнены похотью, а каждый жест выдавал страстность, затаившуюся в глубине сознания и регулярно вырывавшуюся наружу. Изгиб бровей показывал тщеславность и высокомерие. Не признающий отказов и ненавидящий тех, кто вставал на его пути, он имел много власти и могущества, по большому счёту не только благодаря своему уму, ловкости и титулу, но этому немало способствовала и дружба с принцем. Сториан был его лучшим другом. Они почти всегда были вместе. Даже сейчас.

Робин-младший сидел рядом с князем и получал удовольствие от его компании. Ему безумно нравились выходки своего товарища. Циничность и высокомерность приводили в дикий восторг принца. Хотя внешне они и были полной противоположностью – Сториан был брюнетом с тёмными карими глазами, а принц светловолосым и голубоглазым, вся их внутренняя сторона гармонировала как нельзя лучше. И если по лицу и чертам Мак Джойна сразу бросалась в глаза вся его сущность, то по Робину никогда в жизни было бы невозможно догадаться, что он собой представляет и чем дышит, настолько облик его был наивен и ребячлив. Только после некоторого времени общения, картина прояснялась…

С ними вместе так же забавлялись брат князя, Рикардо Мак Джойн, маркиз о’Лермон, барон Сантьяго Эливерсон и ещё пара представителей молодого дворянства. Все они находились под покровительством принца и являлись его близкими друзьями.

Младший Мак Джойн не многим отличался от старшего, разве что был на четыре года моложе и на полголовы ниже. В остальном он был его копией, хоть и менее удачной, чем оригинал. Слегка крупноватый нос и отсутствие бесноватого огня в глазах, который был у Сториана, снижал шарм Рикардо. Собственно, он и не претендовал на первое место, а всегда довольствовался задним планом, всего лишь оттеняя брата.

Сантьяго Эливерсон был самым непритягательным снаружи, но притязаний на славу и восхищение у него было, хоть отбавляй. В нём был и отличавший его от других плюс – бесконечная храбрость и благородное сердце, которое редко давало о себе знать, в связи с попытками соответствовать товарищам. Безжалостности Мак Джойнов в нём также не наблюдалось.

Сержио о’Лермон, о котором уже можно было немного узнать из утренней прогулки принцессы, маркиз не похожий на других из-за пристрастия к романтике. Он был совсем иного склада, нежели его спутники. Хотя общение с ними в определённой мере оставило свой след. Особенно оно повлияло на то, как он распоряжался свободными часами и проводил досуг; вместо прежних сочинения любовных поэм и интеллектуальных бесед с просвещёнными, выдающимися умами эпохи – пьяные песнопения и вакханалии с самыми опустившимися слоями рода человеческого. Однако было то, что не давало ему сбиться с верного пути и помогало оставаться верным своим убеждениям. Сержио состоял в ордене «Стеллы Нордмунской», а его кавалерам вменялись некоторые обязательства.

Тут нужно поподробнее объяснить, что же это за орден и углубиться в историю.

Основан он был Робином Первым в середине сороковых годов прошлого века. Безумно влюблённый в ту самую Стеллу с юношеского возраста, он пронёс своё чувство до самой смерти, несмотря на то, что она стала женой его лучшего друга – Элиоса Второго, короля Олтерна.

Когда она пропала, на её поиски было направлено столько сил, что, пожалуй, все задействованные лица не могли бы уместиться на одной планете, а на затраченные суммы денег можно было бы безбедно существовать миллионам людей в течение целого века. Но финансовая сторона не сильно волновала мужчину, который и жизнь бы отдал за одну только ночь с мечтой, которую он обожал и боготворил.

Такая сентиментальность пришла к нему только с пониманием об ушедшей молодости. И Робин не раз раскаивался в том, что не пожелал сделать её своей супругой в двадцать лет, восприняв Стеллу за очередное увлечение, мимолётный интерес. Сам виновник своего не сложившегося счастья. Они познакомились, когда ему было восемнадцать, она была старше всего на год. Один из самых богатых и могущественных принцев того времени и обедневшая герцогиня малоизвестной планеты, причём герцогиня, пользовавшаяся не самой лучшей славой. Разумеется, никто бы даже не подумал, что между ними может быть что-то серьёзное. Общественное мнение сыграло большую роль в их судьбах. И ранговое несоответствие, и её репутация… всё это ни как не способствовало будущему этой пары. Но сила влечения к женщине, пусть и легко доступной, но трудно подчиняемой своей воле, строптивой и не поддающейся любви, заставила Робина ввести её в свой круг, познакомить с теми, кого прежде Стелла могла видеть только на портретах и чёрно-белых гравюрах с первых страниц газет, и слышать о них во всемирных новостях особой важности. Среди них был и Элиос. В отличие от своего соперника, тогда ещё союзника во всём и близкого товарища, он не обращал внимания на чьи-то предрассудки, и сам обустраивал свою жизнь, как хотел; самостоятельный и всегда надеющийся только на себя, легко влиял на других и обладал определённой силой внушения и убеждения. Элиос не стеснялся быть своенравным, потому что его род, его семья и он сам, были глубоко уважаемы. На Олтерне более двух веков не менялась правящая династия, да что там два века – это была первая и единственная династия, когда-либо повелевавшая на той планете. Слишком зарекомендовавшие себя на тот момент, они могли совершить маленькую оплошность, и им бы это всё равно простили, настолько тверды были позиции. Общество с почтением относилось к принцу и его отцу – Леонардо, за их участие в войне Солнечной системы и спасение Лиги звёзд от Тёмной армии, произошедшими в 2000 году.

Робину же напротив, было не сладко на своём престоле. Времена на Феире были тогда неспокойные, ещё не утихнувшие после народных бурь, разрушений революции. Везде затаивались предатели, шпионы и люди, желающие свергнуть молодого принца. Повсюду расхаживали убийцы, беспощадные озверевшие бунтари, которым не терпелось поставить к власти своего представителя. Предполагалось уничтожить монархию и создать совершенно новый строй, где все будут равны, и всё будет общим. Разумеется, народные массы поддерживали такое течение и вступали в ополчение, движущееся против дворянства, королевской семьи и её друзей. Они ведь не знали, что те, кто поднимал их на восстание, не собирались делиться завоёванным имуществом, привилегиями, богатством, роскошью. Люди, как всегда, были наивны, просты и доверчивы, и шли туда, где им что-то обещали, хоть и забывали давать гарантии. А начавшиеся кровавые бойни, резню и погром, остановить было невозможно. Да и был ли смысл? Когда действует разрушение, обратный процесс включить довольно трудно, и если нет пути назад, то не останавливаться же на середине? Даже если понимаешь, что это не ведёт ни к чему хорошему. Механизм, работающий на безумии и всеобщей раздражённости, агрессии, чувстве недостатка и возможности ухватить добычу, урвать чужой кусок в свою пользу – вот что такое революция.

Осенью 1998 года в этом ужасе погибли родители Робина. И он, оставшись один, с двумя соратниками убитого короля, скрывался восемь месяцев и вёл тайную, подпольную политику против Крестьянского собрания и Коммунного парламента. Медленно, аккуратно, через секретных посланников, потерявшая власть пыталась вернуть руководящее место и реабилитироваться в глазах оставшейся знати. Хотя те тоже были вынуждены скрываться, всё же помогали загнать в рамки ничего не смыслящее крестьянство и не отвечающую за свои поступки чернорабочую армию. В течение года, это удалось сделать. Пожалуй, Феирская революция, уникальный случай истории, в котором удалось ликвидировать последствия произошедшего переворота. Пусть и путём многих жертв и трагедий.

Именно поэтому Робин не мог позволить себе устроить личную жизнь по своему разумению. Неустойчивое положение нужно укреплять и поддерживать, а не расшатывать ещё больше. На тот момент с этим был согласен и он сам. А от выбора спутниц жизни зависела поддержка внешней политики. Сделай он неверный шаг, его без труда бы убрали прочь.

Cтелла всегда была честолюбивой, и в её планы не входило прозябать в захолустьях своего обнищавшего имения. Она при всех удобных случаях пользовалась своей красотой, хитростью и умом, чтобы завести нужные связи, быть на хорошем счету у высокопоставленных людей. Своими чёрными блестящими глазами могла толкнуть мужчину на самый непредсказуемый для него самого поступок. Из-под густых тяжёлых ресниц околдовывал всех не томный взгляд, как у обычных красавиц, не пронизывающий, и даже не кокетливый, а всегда разный, живой и интригующий взор. Не навязчивый и не напористый, а приковывающий к себе, как бы невзначай. Откровенный, манящий и затягивающий в свою глубину, топь бездонной темноты, на дне которой вспыхивали мириады огоньков. У неё не было манеры смотреть из-под полу-опущенных век, она смотрела прямо и чётко.

Завораживающий, волшебный смех был заразительным, пьянящим и отрезвляющим одновременно. Слушать его можно было бы вечно. Он напоминал переливающуюся песню или звонкую мелодию, удачно дополненную низкими нотами. Голос был столь же прекрасным. Чуткий и бархатистый. Он лился по воздуху и проникал в сознание.

Про фигуру, великолепные бёдра, прелестную, тонкую талию, стройные ноги и грациозные руки, можно не упоминать, так как красивых женщин поистине много, но не все нравятся противоположному полу, потому что в них нет данной природой женственности, тех едва уловимых повадок, которые нельзя приобрести, а можно только получить с рождением. Одни пустые и легкомысленные, другие слишком умные и скучные, третьи скованные и застенчивые, четвёртые развратные и блудливые. Во всех, казавшихся на первый взгляд идеальными, находятся недостатки. Очаровательные прелестницы оказываются искажены отсутствием маломальской разумности или напротив, кичатся собой настолько, что становятся занудами. Интеллект бледнеет от неумения его проявить или выразить свои мысли правильно. А некоторые, даже при огромном внутреннем содержании, обладали таким неприятным тембром и тональностью голоса, что вести с ними диалог или слушать их, не представлялось лёгкой задачей.

Но в Стелле всё сочеталось как нельзя удачнее. Разговор с ней завораживал. Порочность сливалась с прозрачностью и чистотой мыслей до такой степени, что грань было найти невозможно. Интерес к ней не угасал, потому что она никогда не открывалась до конца, всегда сохраняла загадочность и, как бы ни старались её поклонники и воздыхатели, не допускала духовной близости, находясь в отстранении от мужских посягательств на её сердце.

Это, пожалуй, был её единственный недостаток, хотя, возможно, самое главное достоинство. Стелла не любила никого, кроме себя. Чувство, восхваляемое поэтами, трубадурами, герольдами и певцами, она в своей судьбе не испытала. Хотя, в отличие от множества других девушек, она встречала для этого более чем достойных мужчин. Ей было кому посвятить себя и подарить душу. Но, видимо, что-то не сложилось. Что тому было виной, понять не дано. Просто не любила и всё. Могла поддаться безудержной страсти, воспылать диким интересом, кинуться в омут с головой в пучину очередного романа. Влечение и вожделение – вот ведущие определения натуры Стеллы; сама постоянно испытывая эти эмоции, ценила их и в тех, кто пытался её добиться. Но быть чьей-то добычей или трофеем ей нравилось переменно с тем, что она сама любила завоёвывать, настигать и соблазнять. В полной мере осознавая всё свой великолепие, которым щедро одарил её Создатель, не могла сидеть сложа руки и выходила на "охоту". Своеобразная хищница, иногда превращающаяся в ручного котёнка; Стелла не простила бы себе, если бы стала простой дворяночкой или осталась неизвестной, живущей не на широкую ногу герцогиней. Цель находилась на вершине всех иерархий – королева и не меньше…

Что ж, в те времена это ещё было возможно, причём без чрезмерных тягот и проблем. Относительно недавно, в 2093 году Заседание Министров и Представителей власти всех держав издало указ, запрещающий королям жениться на ком-либо помимо чистокровных герцогинь и принцесс, однако этот закон в некоторых королевствах пока не полностью прижился. Стелла умело воспользовалась тогдашними традициями и приоритетами.

Познав радости интимной жизни в четырнадцать лет, девушка поняла, что в удовольствиях себе отказывать нельзя, она себе это просто-напросто запретила! Ни за какие драгоценности и сокровища мира, не вернёшь молодость или упущенный шанс испытать блаженство ночи, проведённой в постели с юным или опытным любовником. Золото и бриллианты не доставят наслаждения, не согреют, не подарят ласку и нежность. Так с какой стати ущемлять себя?! Стоит ли беречь что-то, для кого-то, когда никто ни от чего не застрахован и не знает о том, что его ждёт и что с ним станет? Получать желаемое, приобретать вожделенное, всё и сразу, при любом удобном случае; не ждать когда наступит нужный момент, не оттягивать мечту, которая может сбыться, не жить завтрашним днём. Вот те несложные убеждения Стеллы, верность которым она свято хранила. Это, кстати, было единственное, чему ей когда-либо приходилось быть верной – своему кредо и стремлениям. Да и разве в какой-то мере она не права? Зачем закрепощать себя и заковывать в железные кандалы комплексов? Можно, конечно, трудиться на благо прекрасного будущего, и так его и не дождаться.

Повстречавшись с Робином, Стелла открыла для себя совершенно новые горизонты и перспективы. Он, по сути, был совсем ещё мальчишкой, и им можно было бы вертеть, как того хотелось, если бы с другой стороны им не манипулировали советники, политические соратники и дипломатические наставники. Однако знакомство с его друзьями от него получить всё же удалось.

Робин любил, когда безраздельно восхищались им одним, но ему это быстро наскучивало. Все его предыдущие фаворитки не удерживали позиции первенства из окружающих его милых особ более чем два-три месяца. Они требовали от принца того, чего тому самому хотелось – поклонения. Некоторые были ревнивыми, одни обижались на измены и уходили сами, другие устраивали истерики и ещё больше начинали раздражать и без этого теряющего интерес Робина.

Стелла же никогда не устраивала сцен, скандалов и не пыталась занять всё пространство вокруг мужчины собой; но так же и не позволяла думать, что стала чьей-то собственностью. Свобода – бесценный дар, который не променяла бы она ни на что и ни на кого. Оставаться самодостаточной, независимой, лишённой предрассудков – вот главное, а всё остальное – ерунда.

Когда девушка поняла, что её место не так уж и завидно, что уважения к ней нет, то решила перестать добиваться от Робина каких-либо конкретных поступков, ждать от него предложения. Вернее она и не добивалась от него ничего какими-либо способами или методами, просто подсознательно, интуитивно надеялась на какие-то действия. Тогда Стелла и стала более близко общаться с Элиосом, даже задумалась над тем, что возможно могла бы стать его законной женой, королевской супругой. Долго ждать не пришлось, так как мужчина уже давно был влюблен и желал венчания, как ничего другого на свете. Третьего января 2001 года они сыграли свадьбу. Не сказать, что брак этот получился по заслуге Стеллы, с её стороны усилий было приложено минимум. И вовсе не за деньги она выходила замуж. Так думали многие, но нет, страсть и возбуждение, которое вызывал в ней Элиос, больше влияли на её окончательное решение. Мало кто знал, что решиться стать чьей-то, в данном случае женой короля Олтерна, Стелла согласилась совершенно случайно, выпив на романтическом ужине в монарших покоях бутылку вина и под её воздействием сказав "да". На следующий день она уже немного раскаивалась, но дело было сделано. В конце концов, найдя в сложившейся конъюнктуре лучший компромисс между удовольствиями и благополучием, девушка смирилась.

Далее последовала долгая история жизни, трудно поддающаяся описанию. Подробно, пожалуй, не стоит говорить об этом всём, слишком много нюансов и перипетий. Если пытать пересказать, что происходило потом, потребуется очень большое количество времени, и мы уйдём от главной мысли – основания ордена.

Стелла развелась со своим мужем, хотя одно время ей казалось, что его любит, потом стала супругой другого короля – Ника, правителя Медео. Рассталась и с ним, вернулась к Элиосу. Связь с Робином так же поддерживала все эти годы, который был дважды женат. Оба раза ради выгоды и укрепления общественного мнения о себе. Стелла понимала всё это, но сделать ничего не могла, а терять такого любовника из-за уязвлённого самолюбия не хотелось… В общем наделала она много шума в мире и привлекла к себе достаточно внимания, чтобы претендовать на звание "легендарной". В довершение ко всему, бесследно пропала на своей родине – Северной Луне.

Возможно, культ её личности воздвиг бы и сам король Олтерна, если бы вскоре не погиб, загадочно, как пропала его дважды бывшая супруга. Поэтому почётная миссия досталась Робину.

Имея хоть какое-то представление о Стелле, можно предположить, что же за идеалы и принципы были у тех, кто ей восхищался и посвятил себя её памяти. В первую очередь, задачей каждого, вступившего в орден, было узнать – что случилось со Стеллой и как закончилась её жизнь, если, конечно, закончилась,… находились и такие, кто верил, что ей уже сто двадцать четыре года, а она, по-прежнему, жива, здорова и красива. Рыцари и кавалеры стремились отыскать, найти хоть какую-нибудь зацепку, связанную с таинственным исчезновением. Разумеется, ни у кого ничего так и не вышло…

Соответственно своему кумиру они искали себе и девушек, вернее будет сказать женщин. Им не нравились невинные и наивные души, которые трепетали от поцелуев и присутствия молодого человека. Такие недотроги казались тоскливыми и унылыми, вызывали чувство разочарования. Честь девушки заключалась в совершено ином понятии, нежели у обычных людей. Это был символ свободолюбия, самостоятельности и независимости. Если в особе не было непокорной индивидуальности, стремительности и рискованности, она навивала сон. Одно время рыцари пытались жениться на какой-либо родственнице Стеллы, её потомках (одних внуков и внучек у неё было одиннадцать, а правнуков чуть ли не в пять раз больше!), но потом поняли, что это будет затруднительно и стали выбирать схожих по характеру, внешнему виду, поведению.

Робин Второй, сын основателя ордена и дед Беллоны, похитил родную внучку Стеллы – Викторию Мери эл Рой. Она была похожа на бабушку, очень сильно, и король любил свою супругу, но все его друзья замечали, что она скованная и слишком скучная, недостойная своей прародительницы. Однако такие разговоры пресекались. Все знали, как бережно Робин относится к семье, и не терпел каких-либо сплетен или оговорок в её сторону. Но ему и самому иногда хотелось, чтобы сходство Виктории и Стеллы было не только внешним. Конечно, импульсивности женщине не хватало, но неинтересной её назвать было нельзя, в крайнем случае не темпераментной и сдержанной. Это не было недостатком для тех, кто не был одержим идеей ордена. Робин к таким не принадлежал, но ему было интересно продолжить дело отца, хоть от этого и страдало самомнение его матери – Роксаны, прожившей с человеком, всегда сравнивающим всех женщин с первой любовью.

Итак, наконец-то разобравшись в некоторых сторонах происходящего, можно продолжить рассказ о Сержио о'Лермоне.

Он не был полным приверженцем всех принципов ордена, но ему была притягательна его лирическая сторона – нахождение идеала для себя и поклонение столь чудесному образу. Ему не нравились брюнетки (Стелла была именно жгучей брюнеткой, хоть и окрашивала волосы в каштановый или малиновый оттенок), в отличие от его товарищей, резкие и раскованные девушки, нет. Он предпочитал естественность и простоту, сочетание природной дикости и взращенной сдержанности. Проще говоря, поведение, которое было наигранно или выжато из себя, Сержио раздражало и иногда приводило в гнев. Юноша явно различал ложь и лицемерие от искренности и правды. Защитник и борец за честность. Хранитель традиций рыцарей, которые сражались за прекрасную даму сердца. Вот такой герой-романтик, который немного не вписывался в круг своих друзей, хотя и их принципы казались ему приемлемыми. Духовность - это одно, а физиология требовала своего, способствуя схождению с верного пути. Молодость захлёстывала своей бурностью и пышущей жизнью, разворачивая в сторону чисто материальных благ и удовольствий.

Сториан ценил Сержио, за талантливость, горячность, стремительность. Его безукоризненно благородный нрав иногда ставил на место даже принца, в принципе привыкшего к своевольному поведению. Но вся компания упорно занималась расшатыванием устоев маркиза, чему тот медленно и верно поддавался. Причём он не называл это дурным влиянием, а лишь дружеской поддержкой.

В разгаре веселья, сквозь хмельные пары и угар дыма от сигарет, Робин обратился к Сержио:

- Послушай, почему ты сегодня, как никогда, молчалив. Обычно из тебя легче выбить хотя бы пару слов, точнее, их из тебя всегда выбивать не нужно, поскольку ты у нас не робкого десятка, чтобы сидеть скиснув…

- Робин, я не знаю, что тебе ответить. Мне сейчас кажется, будто текст кончился, и мысли закрылись в моей голове на замок.

Более трезвый, нежели принц, маркиз ещё мог связно составлять фразы, но вот до Робина они доходили с трудом. Фактически проигнорировав ответ друга, он продолжал дальше.

- Не будь таким хмурым, поделись своими печалями с нами. Расскажи о своих тревогах.

- Да, начни откровения, дабы мы смогли понять, о чём твои тяжкие думы, – подключился Сториан. Все громко засмеялись.

- Собственно ни в чём. Перестаньте приставать, я не хочу говорить сейчас.

Он крепче сжал в руках кружку с тёмным пивом и пригвоздил свои глаза к таящей по его стенкам пене. Поглаживая холодное стекло правой рукой, юноша стучал по дубовому столу пальцами левой. На столе была постелена чистая тёмно-синяя скатерть с кипельно белыми оборками по краям. Хоть они и не вписывались в стиль всей обстановки, довольно вульгарной, тяжёлой и кабацкой, хозяйка считала, что они показатель чистоты и не соглашалась убрать ненужную деталь.

- Сержио, ну ладно тебе, выкладывай всё как есть, – подал голос Рикардо.

- Если вы так настаиваете, то я уступлю, но хочу предупредить, что Робин может оскорбиться тому, что я скажу.

- Мой друг, ты знаешь, я никогда не держу на тебя обид. Ни на тебя, ни на кого из здесь присутствующих. Можешь делать то, что считаешь нужным и я просто приму это к сведению, не держа на тебя ни малейшего зла!

- Что ж, тогда признаюсь вам, господа, что сегодня утром, я был сражён одной юной девой, которую до сих пор не могу выбросить из головы. Она была столь прекрасна, что заняла собой всего меня и не отпускает мои мысли ни на миллиметр от своей персоны.

- Боже, а ты по-прежнему чувствителен, как юнец, Сержио о' Лермон! – захохотал старший князь Мак Джойн. – Подумать только, вот уж не ждал от тебя такой сентиментальности… Какая юбка может привлечь к себе внимание на столь долгий срок? Никакая! Забудь! Достойных таких почестей, как наши головы, руки или другие части тела нет и быть не может! Все они хороши, пока ты не попробуешь их, а после они станут пресными и завязнут на языке…

- Я бы не спешил с такими выводами, Сториан.

- Да брось! Не мне ты будешь это говорить! Просто ты плохо её знаешь, и она не успела тебе наскучить.

- Такая девушка вряд ли может наскучить.

- Не смеши! Мой тебе совет – соблазни её, завали на две лопатки и через сутки от твоей "любви", не останется и следа. – Помутнённый от алкоголя взгляд прояснился при такой родной для князя теме, как совращение девиц и совершение неблагоразумных поступков. Туман в голове слегка рассеялся и язык заработал ещё бойче, чем прежде. – А если уж ты покажешься ей столь скверным, что она откажется одарить тебя своими ласками, то возьми желаемое, никого не спрашивая. Ты понимаешь, о чём я…

- О, боюсь я не смогу этого сделать…

- Ещё чего?! Не падай безвозвратно в моих глазах, я о тебе хорошего мнения и не собираюсь думать, что ты будешь ходить и стесняться, как скромный лакей у ног императрицы…

- Именно в таком положении я и нахожусь.

- Что ты имеешь в виду?

- Я был покорён её высочеством, принцессой Беллоной.

Повисла тишина. Казалось, Сториан впервые в жизни не знает, что сказать и это его самого выводит из себя. Но говорить действительно было нечего. Перечислять недостатки женского пола дальше, значило лично кинуть в лицо королевской семье какие-то претензии, а замолчать…это могли расценить как отказ от своих слов. Больше всего на свете князь не любил менять свою точку зрения. Его мнение непоколебимо, всегда таким было, и он надеялся, что останется и впредь. Он надул губы, и начал было что-то говорить дальше, поднося кружку для того, чтобы сделать глоток и произнести какой-нибудь тост, более-менее сглаживающий выходящее априори. Но ему помешали.

- Я слышу, затронули имя моей сестры? Сержио! Я ничуть не виню тебя и не обижаюсь! Боже мой, восхищайся ей на здоровье, она не зря у нас считается красавицей.

- Спасибо, Робин. Я рад, что ты не воспринял это, как остальные. Хотелось бы верить, что ты поддержишь меня и дальше.

- Конечно, какие вопросы! Мне лестно, что мои друзья нашли Белл достаточно развитой и интересной. Лично мне всегда казалось, что она слишком маленькая и скучная, и не умная…

Он посмеялся над своими словами.

- Робин, если бы ты мог помочь поговорить с ней ещё хотя бы раз…

- Тихо, тихо, тихо! Вот тут не горячись. Я бы постарался сделать всё зависящее от меня, но когда речь идёт о чести Карлеалей… Беллона молодая, ещё не выведенная на публику леди, и общаться, а уж тем более встречаться с парнями, ей нельзя.

- Неужели я не могу рассчитывать на дружескую беседу?

- Не смеши народ, – вставил Сториан, – какая дружба, какие беседы?! Тебе там не светит. Она тебя на порядок выше по происхождению. Побыть с ней наедине, значило бы посягнуть на её честь или нанести оскорбление. Да что я рассказываю это всё, ты сам прекрасно знаешь.

- Да, знаю, но… может быть, мне удастся увидеть её в присутствии кого-либо? На каком-нибудь торжестве, или охоте…

- Моя сестра ненавидит охоту, слишком изнеженная и любит пожалеть лесных тварей. Так что, выкинь эту ерунду из головы и давайте развлекаться дальше! Вина мне! Да покрепче!

Подошедшая миловидная официантка составила с подноса новую, только что откупоренную бутылку с терпким, распространяющим вокруг себя алкогольные пары напитком. Принц обнял девушку за талию и посадил себе на колени. На ней была довольно откровенная одежда: лёгкое платьице, едва прикрывающее бёдра, с глубоким квадратным декольте, почти полностью открывающим грудь. Прорези на рукавах оставляли плечи обнажёнными.

- Прелестное создание, как зовут тебя? Ты здесь новенькая?

- Да, сеньор, меня зовут Тажа.

- Замечательно! – Робин остался доволен осмотром с головы до ног, к тому же градусы явно позволяли приукрасить картину. – Сториан, если ты не против, я пожалуй покину вашу компанию ненадолго!

Князь ответил не сразу. Он провожал глазами остальных перемещавшихся по залу девушек и так увлёкся этим зрелищем, что медленно и лениво повернул лицо к принцу:

- Хорошо, мы, я думаю, тоже ждать тебя тут без дела не будем.

- Не сомневаюсь, что вы не дадите скуке вас одолеть…

Захватив свою выпивку, Робин поднялся наверх. Следом за ним, почти через минуту, по лестнице проследовал и Рикардо, в сопровождении обаятельной сирены с белокурыми прядями волос, спускающимися до лопаток. Её наряд прикрывал так же мало, как и у всех остальных служащих в "Чёрном коте". Различными были только расцветки, а фасон у всех одинаков.

Последними остались Сержио и Сториан. Они долго смотрели друг на друга молча. Этой ночью сошлись между собой их самые отдалённые понимания жизни. Сказать было нечего. Маркиза так и подмывало кинуть, что когда-нибудь и он, Мак Джойн, полюбит и поймёт, что был не прав, а князь хотел усмехнуться над чувствами, так как он в них не верил. Ему не терпелось, чтобы прошло некоторое время, и он мог сказать другу: "Как ты был наивен, настоящий осёл!". Изобразив губами ухмылку, Сториан скинул камзол, который был такого же цвета, как и небо за окном – иссиня чёрный. На груди серебряная нить сплеталась в узоре, символизирующий фамильный герб. Оставшись в расстегнутой рубашке, он покинул Сержио, отдав ему в распоряжение одиночество.

- Не хочу ссориться с тобой, да в принципе и не из-за чего. Но принцесса не твоего поля ягода. Её судьба – царская, а твоя… твоя другая. Надеюсь, нам больше не придётся видеть твоего мрачного лица и возвращаться к этой теме. Жениться тебе ещё рано, а развлечения нужно выбирать подходящие. Увлекайся равными, а лучше стоящими ниже, тогда они будут зависеть от тебя, а не наоборот.

Сержио переваривал слова товарища, но до утра смог сделать только один вывод – не стоит больше говорить им о своих мыслях. Сделать вид, что это был пьяный бред, будет довольно-таки просто. А что будет дальше, покажет только время.