Кто хочет процветать

ГЛАВА 25

Дима Бедаков, сидя за стойкой бара, подводил скорбные итоги, с какими он подходил к своему тридцатилетию. Всего пять лет назад — всего-то! — была молодость и непоколебимая уверенность, что скоро он достанет до звезд рукой и станет знаменитым. О!.. Он разбогатеет, купит себе двухуровневую квартиру, дачу, несколько машин, заведет престижную любовницу. Он тяжело вздохнул и допил виски. Поднял палец, чтобы привлечь внимание бармена, и заказал еще. Опершись на ладонь подбородком, Дима смотрел на сверкающие бутылки, рюмки, на бесшумно двигающегося бармена. Как неожиданно навалилось это тридцатилетие…

Пять лет назад он, молодой, энергичный, подающий большие надежды химик, был принят на работу в только что открывшийся парфюмерный отдел фирмы «Мариола Баят». Владелица фирмы, госпожа Лонцова, лично беседовала с ним. Он обещал — да что там!.. — гарантировал, что через год, максимум два, создаст новый, потрясающий аромат. Ему была предоставлена лаборатория, набран небольшой, но квалифицированный штат сотрудников.

Дима восторгался самим собой. Глянет случайно в зеркало, гордость так и наполняет грудь. Молодой, симпатичный, в очках, что придает солидность, в белом халате, он казался себе великим ученым. А что? Создать аромат на века?! Да хотя бы на десятилетие! Это ли не цель? Даже пусть на год! Но чтобы этот аромат доминировал над всеми, чтобы все женщины сходили с ума, вдыхая душистые, коварные ноты, которые создаст он, Дмитрий Бедаков. Он мечтал не только об отдельных композициях, но, о целой ароматической симфонии, ноты которой играли бы в течение всего дня. С утра солировал бы ландыш, потом стильный аромат лаванды, переходящий к вечеру в чувственный аккорд амбры, имбиря и розы, потом все затухает, и только ночная фиалка услаждает обоняние во сне.

Дима прилагал все свои силы, чтобы сделать карьеру в парфюмерном бизнесе, но далее пробных флакончиков, которые преподносились покупательницам в качестве подарков, дело не продвигалось. Дима понял, что к успеху идти долго. В его положении только озарение могло подарить удачную формулу, но озарение не приходило. А успеха хотелось. И на другом поприще он себя не видел. Всего пять лет назад глаза его горели, с жадностью поглощая новый мир, в который он попал благодаря тому, что стал парфюмером Лонцовой. Кто-то высказал предположение, что вот он, Бедаков, очень скоро выпустит потрясающие духи и что вроде бы одна французская парфюмерная фирма уже делала ему предложение работать на нее. Все это носилось в воздухе вместе с эксклюзивным ароматом его туалетной воды. На этот аромат, точно пчелка, прилетела красавица модель Роксана Шагарина. Роковая Оксана, как она расшифровывала свое имя. Дима потерял голову, понадобились деньги и время, чтобы развлекать роковую любовницу. И вот завтра ему стукнет, именно стукнет, тридцать лет. Возраст прекрасный, но при условии, если ты к этому юбилею пришел, вернее, приехал на машине престижной марки, если кредитная карточка приятно переливается вроде ничего не значащими нулями, но стоящими после такой цифры, за которой они принимают серьезный вес. У Димы ничего этого не было, и миф о его исключительном таланте парфюмера выветривался, как дешевые духи. Не сегодня-завтра ему предложат уволиться по собственному желанию, и это будет катастрофа. Дима не удержал стона, щека противно задергалась. Он спрятал голову в сложенные на стойке руки.

Услышав, как напевает один из последних хитов его сотовый, загадал: «Пусть это будет Роксана!» — и, не глядя на высветившийся номер, поднес телефон к уху: «Да!» У него перехватило дыхание. Разговор длился полминуты, но за эти мгновения Бедаков похолодел, потом его обдало жаром, потом, когда положил телефон в карман, воровато оглянулся, будто кто-то мог его подслушать.

Мучиться размышлениями Дима не стал, потому что не было другого выхода. Да, это был риск, но, отказавшись от него, он рисковал потерять все. Хмель моментально вылетел из головы. Дима расплатился и вышел на улицу. Было, правда, одно большое затруднение, но он надеялся его решить.

После этого звонка не прошло и двух месяцев, как Бедаков с победоносным видом появился в приемной госпожи Донцовой и через секретаршу попросил срочно принять его. Донцова встретила Диму почти сочувствующим взглядом. «Пришел просить расчет, — решила она. — Что ж, приятно, что я не обманулась в нем хотя бы как в порядочном человеке». Но Дима бодро поприветствовал своего шефа и выставил на стол пять флаконов с пробными духами.

Лонцова усмехнулась, во взгляде ее, брошенном на Бедакова, читалось: «Все тщетно, Дима. Тебе не удаются композиции. Ноты плохо гармонируют друг с другом, аромат выветривается даже при непродолжительном контакте с телом». Она нехотя взяла пальцами, украшенными крупными перстнями, флакончик с розовато-золотистой жидкостью, вынула пробку и вдохнула… Аромат заинтересовал ее. Прикоснулась пробкой к запястью. Не скрывая удивления, посмотрела на Диму. Опять вдохнула уже с запястья. Проанализировала оставшиеся четыре аромата и пришла в еще большее удивление.

— Да это же парфюмерный Клондайк! — не удержалась от восклицания. — Для русских духов — это великолепно! И что, запах стойкий?

— Вот у этих трех, — указал Дима на флаконы, — несколько месяцев запах будет оставаться на одежде. — А вот у этих я специально сделал яркий, но не стойкий аромат. Многие женщины не любят прилипчивые запахи.

— Отлично! — щелкнула пальцами Донцова. — Отлично, Дима. Немедленно даю задание дизайнерам. И к концу года мы выпустим собственные духи. Я так давно об этом мечтала. Духи от «Мариолы Баят».

Слух о духах, которые к концу года будут презентованы фирмой «Мариола Баят», разнесся в мгновение ока. Дима ходил, едва не лопаясь от самодовольства.

Лонцова решила постепенно довести своих будущих покупательниц буквально до потери терпения. Сначала она сообщила нескольким, так называемым близким подругам, что ее парфюмер Дима Бедаков создал необычайные духи. Эти подруги сообщили своим близким подругам. Разговоры при встречах не обходились без упоминания о новом загадочном парфюме. Потом Лонцова вроде бы сдалась под натиском двух самых настойчивых приятельниц и дала им вдохнуть новый аромат. Дамы пришли в восторг.

Тонкий стратег госпожа Лонцова старалась предотвратить малейшую оплошность в пока еще скрытой рекламе своих духов. Если начать массированную рекламу, вскружить головы и зажечь нетерпением, то в результате может быть победа, но в равной мере и поражение, поскольку известно, что слишком долгое ожидание зачастую вызывает разочарование. А вот когда законодательницы моды, удостоенные доверия послушать новый аромат, признаются в своем восхищении, сомневаться в восхищении всех остальных не приходится.

Вся эта так называемая скрытая реклама была очень кстати Диме Бедакову. О нем заговорили, его стали показывать по телевизору, о нем вспомнила желтая пресса и даже несколько приличных журналов. Роксана вновь стала его официальной подругой. Ведь именно она будет презентовать в канун Нового года «Дыханье», хит-парфюм от «Мариолы Баят».

Когда до Фролова долетели слухи о готовящейся презентации духов «Дыханье», он остолбенел: «Вера оказалась права, — пробилась мысль, вернувшая его к действительности. — Бывшая невеста Пшеничного Лилия Шагарина и ее любовник Валерий Катков убили Валентину Милавину и похитили ее тетрадь с композиционной разработкой духов и технологией их изготовления. Через Роксану они вышли на Бедакова и продали ему эту тетрадь. Бедаков, не теряя ни минуты, сделал духи, о которых мне говорила Тина, и даже название не изменил. Но из-за осторожности начал со вторых, «Дыханья».

Сергей решил попробовать навести справки о Лилии и Каткове. Он приехал в Перловку и разыскал их дом. Поговорил с соседями, потом даже с матерью сестер Шагариных.

Узнав, что Лилия и Валерий жили какое-то время в Германии, он прикинулся их знакомым и объяснил свой визит матери Лилии желанием разыскать друзей. Увидев под глазами женщины мешки, оглядев обстановку, он, не прощаясь, вышел и вернулся через пятнадцать минут с двумя бутылками финской водки. Мать растаяла и принялась говорить без умолку. Сергей слушал, и в голове его не укладывалось, как такая девушка, действительно напоминавшая лилию, судя по многочисленным фотографиям, развешанным по стенам, могла пойти на такое?.. А мать, выпив полбутылки водки под закуску, также принесенную Сергеем, с еще большей охотой продолжала:

— И вот, когда этот старый хрыч Пшеничный отбросил копыта, Лиля осталась с животом и без копейки. Ну Валерка тогда правильно на нее набросился, чуть нос не расквасил, я заступилась. Но Лилька не дура, она тут же Валерке новый план предложила. Живот-то у нее не сильно был виден. Короче, на правах несчастной невесты-вдовы ее принимали там… — подняв руку вверх, указала женщина, — там, у этих богачей. И она так быстро, мы с Валеркой даже не ожидали, подцепила нового старого хрыча. Она-то у меня была девка — загляденье. Даже лучше Роксанки. Мне всегда денег давала, а Роксанка, стерва, лишней копейки матери не даст. «Все равно, мамаша, пропьете». Ее, видите ли, позорит, что мать выпивает. Ну а как тут не запить?.. Я ведь еще не старая. Мне всего-то сорок четыре, другие, вон, в моем возрасте как одеты, как выглядят, как живут!.. А я?! Держалась… Эх, держалась до последнего, все на Лилю рассчитывала. Роксанка, она пропащая. Жалости у нее нет, — скорбно поджав губы, — заключила женщина и погрузилась в молчание.

Фролову пришлось растормошить ее, налив по новой.

— Ну так мы с Валеркой и не ожидали, — вернулась она к своему повествованию, — что Лилька так быстро опять отхватит богатого! Может, слышали? Милавина!..

Сергей кивнул.

— И что самое поразительное, он, когда уже нельзя было живот скрывать, после признания Лилии задумался на минутку, а потом обрадовался. Говорит, зато я буду уверен, что ты мне родишь сына. У его жены детей не было. Ну вот он и решил развестись с ней и жениться на Лилечке. И вдруг, — горестно уронила она голову на руки и громко всхлипнула, — умер. Умер Милавин от сердечного приступа. Все!.. Наливай! — напомнила Сергею. — Все! — повторила в отчаянии, опрокинув стакан. — Не повезло моей Лиле. Не повезло. Все хрычи откинулись. А у нее уже живо-о-от! — вытянула она руки перед собой. — Ну и уехали они в Германию, уж и не знаю, как Валерке удалось это провернуть. Ну, думаю, может, там повезет… Да ты сам все знаешь, не повезло. Тебе-то вон, подфартило, какой ты! — с пьяным кокетством улыбнулась она. — А им нет! Вот и вернулись, только теперь с мальчишкой. Бабушка я уже. Хотели родство установить с Пшеничными, да не тут-то было…

— Где же они сейчас?

— А кто их знает? Что-то опять не заладилось, они и удрали.

Фролов вышел от матери Лилии Шагариной под большим впечатлением от услышанного.

«Насмехаемся мы над романистами, а ведь вот в жизни… — покачивал он головой. — В литературе есть авантюрный роман, любовный, эпистолярный, сентиментальный, а в жизни — чудовищный, циничный, беспринципный… И если кто пишет такие, то все обвиняют автора в выдумке, в намеренно жестком изображении действительности и полной бездуховности героев. А какая тут может быть духовность? Родилась красивая девочка в бедной семье и пока росла, думала, что все вот такие же бедные, а потом присмотрелась и увидела, что есть жизнь совсем другая, и так ей захотелось в ту, другую жизнь…»

Сергей пришел на вокзал, дождался поезда, занял в вагоне место у окна и задумался, пытаясь глубже вникнуть в то, что он узнал, домыслить то, что было, но о чем знали только Лилия и Валерий Катков…

В салоне мод «Интальо» менеджер запрещала девушкам приводить своих друзей в служебные комнаты. Но Катков все же ухитрялся проникать к Лилии через соседний с салоном магазин «Фарфор». Накинув халат рабочего, он поднимался в служебном лифте на последний этаж и перелезал через решетку, разделявшую длинный балкон. Осторожно заглядывал в окно, на котором Лилия заранее приподнимала шпингалеты, улучал момент, открывал и впрыгивал вовнутрь. Затем, крадучись, спускался по лестнице до площадки, расположенной перед гримерными манекенщиц, оттуда звонил по мобильному Лилии, та выглядывала в коридор и говорила, можно идти или нет. Таким образом они встречались уже три месяца. Необходимость толкала их на это. Валерий не мог привести девушку к себе, так как жил с матерью, старшим братом и его женой. Лилии же мать категорически запрещала приводить голодранцев в дом. «Порядочный, солидный мужчина всегда имеет место, где можно уединиться с девушкой, а шаромыжники в нашем положении нам ни к чему!» — не раз предупреждала она дочь.

С Валерием Лилия познакомилась через свою подружку, как-то устроившую шумную вечеринку на даче. Дача не шикарная, домик в три окна, но зато двор, веранда! Веселились, зажигали бенгальские огни, устраивали фонтаны: одни изображали скульптурные группы, другие поливали их из нескольких шлангов водой. В одной из таких групп Лилия и Валерий оказались рядом. В светлом платье, прилипшем к телу и оттого ставшем почти прозрачным, в лучах заходящего солнца Лилия походила на девушку с обложки глянцевого журнала. Катков почувствовал, что желание, будто ток высокого напряжения, вошло в тело, и понял, что его срочно надо заземлить. Он взял Лилию за руку и повел в глубь сада. Уединения они там не нашли, но так как уже наступила ночь, то было только слышно, что они не одни, но не видно. Лилия не противилась, не строила из себя целомудренную девицу. Ей тоже было необходимо заземление.

Потом Катков придумал, как проникать к ней в гримерную. Там за длинной, от стены до стены, вешалкой с платьями они обоюдно удовлетворяли свою страсть. Лилия рассказывала, какие богатые клиенты посещают их салон, а Валерий жаловался, как ему не повезло в Германии. С какими трудностями он добился германской визы, с какими надеждами приехал в эту страну и как еле унес ноги, обессилев от постоянного недоедания.

— Понимаешь, Лилька, мне уже двадцать пять лет, а я ничего не имею. Думал с ребятами наладить бизнес в Германии, так нет… — вновь начинал он мучившую его историю. — А что теперь делать, не знаю. Брат злится, называет нахлебником, мать ругается… Да я и сам понимаю, но что мне, улицы идти подметать? Я ведь видный парень! — расправлял он плечи, гордо вскидывал голову и краем глаза смотрел на себя в зеркало. — Эх, видно, одна у меня дорога — идти в мальчики к какой-нибудь богатой старой похотливой стерве.

— А как же я? — вспыхивал огонек отчаяния в глазах Лилии, а руки судорожно сжимали ворот блузки.

— Ну если получится, будем изредка встречаться, но вообще, они, эти тетки, ревнивые и никуда не отпускают своих мальчиков.

Лилия едва сдерживала слезы. Ей казалось, что мир рухнет, если Валерий уйдет к богатой стерве. Он бы и ушел, не задумываясь, если бы мог подцепить такую стерву. Но это оказалось не так-то просто. Во-первых, на них и без него было много охотников, а во-вторых, он не имел свободного доступа к ним. Крутился у входа в дорогие рестораны, но его быстро поворачивала охрана. Заходил в дорогие магазины. Некоторые дамы, далеко за пятьдесят, иногда замечали его, те же, что помоложе, в упор не видели парня среднего роста, в потертых не по изысканной идее кутюрье, а от долгого ношения джинсах и майке, чтобы были видны его бицепсы. Но как он ни старался, подцепить богатую стерву ему не удавалось.

Вначале, когда ему в голову пришла эта мысль, он был абсолютно уверен в успехе и только тянул время, так как не очень приятно обцеловывать не первой свежести тетку. Но когда прикрутило и он ступил на тропу охоты, то некоторых просто отверг.

Из белого «Мерседеса» вышла стройная дамочка. Он рванулся, чтобы пройтись прямо перед ней, но, увидев ее лицо, ускорил шаг. Потом еще раза два он отвергал слишком уродливых, а потом принялся жалеть о них, как об упущенных возможностях, которых больше не предоставляла ему судьба.

«Везет же Лильке! — вдруг подумал он. — Ходит по подиуму перед богатыми мужиками. Одному, другому улыбнулась, бедром вильнула и, глядь, уже любовница. Пусть ненадолго, но все-таки что-то заработает. Эх, рост меня подвел, всего метр семьдесят три, а то бы сам в модели подался!..»

Понимая, что в манекенщики его не возьмут, Катков решил попытать счастья как фотомодель, но во всех агентствах, куда он обращался, ему отказали. Тогда-то он и придумал свой хитроумный план. Пришлось, правда, повозиться с Лилией, которая наотрез отказалась вступать в связь с клиентами. Валерию удалось сломить ее сопротивление только под угрозой, что он уйдет от нее.

— Ты пойми, — втолковывал он в хорошенькую, но непрактичную головку Лилии, — наша любовь зачахнет в бедности. Любовь — это экзотический цветок, которому нужны особые условия. Ну потрахаемся мы с тобой в этой тесной гримерной еще с месяц-полтора, самой же надоест. Я же предлагаю тебе… — Валерий оборвал фразу и прислушался. — Кто-то идет, не иначе твоя мегера. Отопри быстро дверь, — прошипел он и метнулся за вешалку.

Лилия вскочила с пуфа, осторожно повернула ключ в замке, опять села на пуф и уткнулась в книгу. Через две секунды дверь без стука отворилась.

— Слушай, там сейчас на подиуме уже трое работают, но клиентки стервозные попались. Иди-ка еще и ты. Надень «Блестки Парижа», а затем «Коктейль». Ох, и устала!.. — вздохнула менеджер и поспешила в зал.

— Ну вот! — шипел из-за вешалки Валерий. — Иди, надень… Командует, будто ты кукла какая-то. А выйдешь на подиум, не лучше — улыбайся этим старым сукам, лебези перед ними, неужели не надоело? Ты ведь красавица по сравнению с ними! И почему ты серьезно не занялась модельным бизнесом?

— Да!.. — натягивая платье, отозвалась Лилия. — Там со столькими переспать надо!.. Не могу я!

— Ну и дура! Это я тебе от души говорю. Ну что толку, что ты со мной трахаешься, — одно удовольствие. А там дело бы делала!

— Не могу! Там еще и худее надо быть, и вообще мотаться, как гончая, с кастинга на кастинг, и тоже в глаза заглядывать, выполнять, точно солдат на плацу, команды. Пройдись, повернись, остановись. А потом все эти командиры разбирают девчонок. И что? Были у меня две приятельницы, встречались на нескольких кастингах, так они мне признались: «Со сколькими мы только не переспали, все, гады, обманули. Блесткие слова говорят, щеки для важности раздувают, по телефону чуть ли не с парижскими Домами моделей договариваются о просмотрах, а на самом деле истрахают и отправят. Катись, мол, дальше». Я вначале не поверила. Так меня тоже, — она замолчала, обводя губы карандашом, — трахали, трахали, обещали, обещали… Противно все это. А тут тебя встретила и полюбила! — Она повернулась на пуфе к торчавшей между платьями голове Валерия. — Так полюбила, что не жить мне без тебя…

— А нам вместе не жить без денег! — бросил в ответ Катков.

Лилия вернулась лишь через час. Усталая, злая. За это время Валерий и поспал, и журналы с полуобнаженными красавицами полистал, и подумал о будущем.

— Лилечка, — ласково приступил он, закрыв предварительно дверь на ключ, — раз мы любим друг друга, значит, должны друг другу помогать. В нашем положении я ничего сделать не могу, а вот ты можешь. Главное, получить приличную сумму денег, а уж потом я возьмусь за дело, и мы с тобой разбогатеем.

— Но как получить эту сумму? — взглянула на него, слегка оживившись, Лилия.

— А вот как! — Валерий приложил ухо к двери, прислушался. — Никого, — прошептал и, согнав Лилию с пуфа, сел сам, а ее взял на колени. — Послушай, сладкая моя, ты повнимательней приглядывайся к клиентам. Будь поласковей, пококетливей.

— Ты что, хочешь из меня проститутку сделать? — обиделась она.

— Ну что за глупости? — для убедительности громче, чем следовало, возмутился Катков и тут же умок. Оба прислушались. — Что за глупости! — уже шепотом повторил он. — Я же говорю, только стартовую сумму. Как наберем, все бросим и уедем в Германию.

Слова убеждения Валерий подкрепил действиями. Лилия была охотница до любовных ласк и согласилась собрать нужную сумму.

Клиент не заставил себя ждать. Станислав Михайлович Пшеничный будто подгадал, когда ему следует появиться в салоне. Едва он взглянул на Лилию, как ему стало жарко. На его приглашение встретиться вечером, она не ответила ни «да», ни «нет», потому что не знала, как поступить. Прибежав в гримерную, все на едином дыхании рассказала Валерию, тот задумался и… придумал легенду об академии легкой промышленности, о милой маме учительнице, о шаловливой, но славной младшей сестренке и сказал, что на первое свидание идти не следует. Пусть изумится бескорыстию бедной девушки.

Расчет оказался верным. Пшеничный такого не ожидал. Он примчался в салон и настоял, чтобы менеджер немедленно проводила его к Лилии. Дверь гримерной была заперта. Менеджер рассердилась и принялась стучать кулаком. Когда дверь открылась, доверчивый, чуть затуманенный, как подумалось Пшеничному от чтения книги, взгляд девушки пронзил его точно током, а на самом деле он был затуманен буквально за минуту до этого окончившимся соитием. Блаженство только начало разливаться по телу Лилии, и взгляд блуждал, пытаясь осознать настоящий момент.

События разворачивались с необыкновенной быстротой.

— Главное, чтобы он не вышел на твою семейку. А то мамаша покроет его трехэтажным, если что не по ней окажется, а эта малолетняя стерва, твоя сестра, отобьет клиента. Ох и шустрая девка! — не удержался Валерий от восхищения. — Всего четырнадцать лет, а как пробивает себе дорогу в модельный бизнес. Уже стольких обслужила, кого напрасно, что ж, не без издержек, а кого и точно по назначению. Ведь вот уже в журналах ее морда и задние округлости стали появляться. За просто так не напечатают, — тут он оборвал себя и строго добавил: — Учти! Все зависит от тебя! И чтобы ни мать, ни Роксанка не влезли!

Когда Пшеничный сделал Лилии предложение, Катков возликовал, даже бутылку шампанского в счет будущей круглой суммы купил.

— Ну, Лиля!.. — обнимая ее и задыхаясь от радостного возбуждения, говорил он. — Ну мы и заживем!

— Да как же заживем, Валерик? Я ведь замуж выйду!

— Выйдешь, но с умом! Мы потом придумаем, как от борова твоего избавиться.

Лилия с этим соглашалась, потому что жить с противно колющимися усами и громко храпящим по ночам Пшеничным она никак не хотела. Но неожиданная беременность внесла изменения в план Валерия.

— Ребенок! — восклицал он, сияя от счастья. — Ребенок!.. Да ведь теперь… — он захлебнулся от восторга, — …теперь пусть составит завещание на тебя и на ребенка. Ты ему вбей в голову, мол, мало ли что может случиться. Я о себе не думаю, а вот маленький…

Лилия хотела было высказать сомнение, что вряд ли ей так быстро удастся уговорить Пшеничного изменить завещание, да и вообще, чтобы она смогла воспользоваться его плодами, Пшеничный должен умереть, а он крепкий, ничем не больной…

Но Станислав Михайлович опередил свою невесту, он сам сообщил ей о своем решении переписать завещание в ее пользу. Лилия не преминула приписать эту заслугу себе. Валерию осталось лишь восхититься ловкостью своей ученицы.

Но тут возникла проблема, если будет ребенок, а он будет, то глупо разводиться. Ну выделит ему Пшеничный какую-то часть и то — после смерти, а так будет платить алименты, кто знает, какие. А вот если он умрет, не когда-то потом, а немедленно, сейчас, то все… Все!.. При этой мысли Катков погружался в транс, из которого выходил с большим трудом, долго мотая из стороны в сторону головой. Все достанется Лильке! А значит, и ему!.. «Тут надо как следует пораскинуть мозгами! — решил он. — К тому же торопиться некуда». Но ошибся. Розыски, предпринятые женой Пшеничного Ингой и его дочерью Миленой, насторожили Каткова. Он понял сразу: выиграет тот, кто опередит!..