Кто хочет процветать

ГЛАВА 26

Фролов почувствовал дискомфорт: постукивание колес и движение поезда прекратилось. Пассажиры пошли к выходу, он глянул в окно и увидел здание Казанского вокзала.

«На чем же это я остановился? — вернулся Сергей к своим размышлениям, медленно идя по перрону. — А!.. «Выиграет тот, кто опередит!» — так мог думать Катков. Но только вот кто опередил? Кто выиграл от убийства Пшеничного накануне свадьбы? Катков и невеста? Предположим, Лилия, находясь в возбужденном состоянии, не поняла, что Пшеничный ей показал черновик завещания Она поторопилась поделиться радостной новостью с Катковым, а тот, допуская вероятность того, что жена и дочь Пшеничного могут разоблачить невесту перед женихом, поспешил убить его. Но точно так же можно предположить, что Инга и Милена собрали недостаточный материал, чтобы помешать свадьбе. И тогда они решили убрать отца и мужа. Милена — отличный стрелок. Что стоило ей выстрелить и вернуться на занятия в академию? Огромный лекционный зал. Милена тихонько приоткрывает дверь, заходит и садится на скамью. Если судить по тому, как развернулись последующие события, то выиграли от скоропалительной гибели Пшеничного Инга и Милена, особенно последняя Каткову же с Лилией оставалось только кусать локти, ругаться друг с другом и выть от злости».

Сергей спустился в метро, и опять застучали колеса…

«Невесту-вдову приглашали к себе на вечера друзья Пшеничного, так как миф, созданный воображением Станислава Михайловича о непорочной невесте, смягчал сердца людей, они по мере своих сил хотели помочь девушке справиться с горем. Вероятно, на одном из таких вечеров она и познакомилась с Владимиром Милавиным.

Милавин пришел к своим друзьям без жены. Они вообще в последнее время очень редко появлялись вместе. Его познакомили с Лилией. Они разговорились. Лилия с трудом удерживалась, чтобы не расхохотаться его шуткам, но, выполняя наставления Валерия, хранила печальный вид. В конце вечера Милавин предложил подвезти ее домой. Лилечка потупила глаза, как она уже делала с Пшеничным, и, смущаясь, сказала, что живет очень далеко, в Перловке.

Дальнейшие события происходили по той же схеме, что и с Пшеничным. Милавин тотчас в своем воображении нарисовал скромную семью: рано поблекшую из-за житейских невзгод мать, очаровательную непоседу младшую сестренку и… предложил Лилии поехать отдохнуть на Средиземное море.

Когда он узнал, что Лилия беременна, то захлебнулся минеральной водой и, выпучив от натуги глаза, принялся громко кашлять. Однако, поразмыслив минуты две-три, решил, что эта беременность — гарантия следующей. Такой осечки, как с Валентиной, уже не произойдет. «Что ж, заменить ребенку отца тоже неплохо. Ведь он будет вылитая Лилечка!..»

Милавин сделал Лилии предложение с отсрочкой, необходимой для того, чтобы развестись с Валентиной.

В Москву Лилия вернулась на крыльях. Она бросилась на шею к Каткову, шепча:

— Валерик, любимый, он сделал мне предложение!

Катков подхватил ее и закружил по комнате. На деньги, которые остались у Лилии после смерти Пшеничного, он теперь снимал комнату.

— А он знает, что ты беременна? — перестав кружиться, озабоченно спросил он.

— Ага! Знает! — сверкая счастливой улыбкой оттого, что она видит своего Валерика, ответила Лилия. — Он сказал, что так даже лучше, потому что его жена не смогла родить ему ребенка. А я уже с гарантией!

— Так он женат!.. — протянул Катков. — Впрочем, ясное дело, престижный мужчина не может быть холостым. Он тебе сказал, что будет разводиться?

— Да, да! Не волнуйся! Смотри, что я тебе привезла, — расстегнула она молнию на сумке.

— Ух ты! — забыв от восторга самого себя, воскликнул Валерий и схватил джинсы. — Класс! — натягивая, восклицал он. — Спасибо, Лилечка! — но тут же настороженно спросил: — А он ничего не заподозрил?

— Нет! Я была предельно осторожна. А потом могла сказать, что это подружка попросила меня купить джинсы и еще кое-что, — игриво взглянула она на него.

— Что?! Что еще?! — стал он допытываться с жадным нетерпением.

— А вот ты меня сперва поцелуй, приласкай, тогда и узнаешь.

Катков, сгорая от любопытства, поспешил уложить Лилию на диван и приласкать несколько торопливо, но с желанием. Беременная девушка-невеста осталась довольна и вытащила из сумки все подарки. Валерий хватал рубашки, майки, шорты, туфли, выкрикивал: «Супер!» — и спешил все примерить. Он был так рад удаче, что решил не торопить события.

«Пусть Лилька выйдет за него, родит, потом посмотрим. А мне надо отдохнуть. Съездить куда-нибудь. Поэтому сейчас только одна проблема, каким образом устроить, чтобы Лилия могла тянуть для меня денежки с Милавина? Да, задача непростая. Видно, без Лилькиной мамаши здесь не обойтись: пусть просит на нее. Ну и кое-что из своих денег будет мне передавать. Милавин, несомненно, положит на ее кредитную карточку определенную сумму. Короче, устроюсь как-нибудь. Главное, поехать на модный курорт, там я, может, не то что старуху-любовницу подцеплю, а девчушку на выданье с влиятельным папашей в придачу. Я-то парень видный, красивый. Мне и надо-то немного — приодеться. А с этим шмотьем, что Лилька привезла, я — супер!»

Но радость была недолгой. Еще даже не успев начать бракоразводный процесс, Владимир Милавин умер от инфаркта: сел на низкий пуф, чтобы застегнуть туфли, и умер, — вдохнул и выдохнул. В квартире никого не было. Труп обнаружила пришедшая прислуга. Сообщили Валентине, которая в это время занималась в фитнес-клубе. Она примчалась, раскрасневшаяся, в плаще, накинутом на спортивный купальник. Влетела в коридор и замерла перед лежащим на полу Милавиным. Ни одного взмаха ресницами, ни одного вздоха. Можно было подумать, что они умерли оба. Только один от инфаркта, а вторая — от свалившегося на нее и не вместившегося в сознание счастья.

«Неужели все так просто? — стал пробиваться вопрос. — Развода не будет. Цветочная невеста осталась с носом. Завещание, насколько мне известно, Володька не составлял. Значит, все достанется мне!.. Мне!.. — Тут у Валентины перехватило дух, она судорожно задвигала руками, открыла рот и стала жадно глотать воздух, боясь потерять сознание. Ее подхватили, усадили, подали стакан воды. — Все-таки есть справедливость на свете, — внутренне торжествуя и не в силах отвести взгляд от трупа мужа, думала Тина. — Вот так бы сидела и смотрела на него. Какое неизъяснимое блаженство!.. Он хотел выставить меня из этой квартиры, он хотел оставить меня без копейки, он хотел начать новую жизнь со смазливой девчонкой, а вышло, что это я… я начну новую жизнь, в которой отныне не будет ни одного мрачного дня. Я богата и свободна!»

Окружающих обеспокоил сосредоточенный, остекленевший взгляд, каким Валентина смотрела на мужа. Ее попытались отвлечь, но она жадно следила горящими глазами за санитарами, упаковывающими труп ее супруга. Она подавила просившуюся улыбку, до боли сжав губы, и щедро оплатила труд санитаров.

Когда все ушли — она добилась этого не без труда, — кто-то, кажется соседка, хотел остаться, но Валентина выпроводила и ее. И тотчас пошла в кабинет Милавина. Взяла его мобильный, по справочнику нашла цветочное имя — Лилия, нажала на вызов и услышала игривое «Алло! Это ты, Володенька?!»

Тина, буквально лопаясь от клокочущей, бурлящей, неистовой радости, с наслаждением выждала небольшую паузу и проворковала, точно ручеек, бегущий по сверкающим камешкам:

— Нет, это его… — вновь пауза, — вдова… — сладостно выдохнула она.

Теперь последовала пауза с другой стороны.

— Не понимаю!.. Кто вы?.. И вообще, что это значит? — прикрикнул голосок.

— Это значит, что ваш, так сказать, жених умер, не вкусив блаженства супружеской жизни с новой женой, — на одном, переливающемся нотками злорадства дыхании произнесла она.

Там опять не поняли. Вернее, испугались понять.

— Как?.. Как это?.. Объясните!..

В ответ Лилия услышала раскаты смеха, и телефон отключился. В это время Лилечка сидела на круглом диванчике одного бутика и мерила обувь на плоской подошве, готовясь к большим срокам беременности. Она растерянно оглянулась, вновь схватила телефон и стала вызывать Милавина. «Это шутка! Чья-то мерзкая, подлая шутка! — Она резко вырвала свою ногу из рук продавщицы, надевавшей на нее туфлю. — Знают, что я беременна, и хотят поиздеваться. — Пошел вызов. Он тянулся дольше вечности и наконец… «Нет! Боже, нет!» — мысленно вскричала Лилия, услышав вновь тот же женский голос.

— Я же уже сказала вам, Милавин умер. Не стоит больше беспокоиться!

Лилия всем корпусом склонилась вперед, потом ее отбросило на спинку дивана. Она пронзительно всхлипнула, и с ней случилась истерика. Кое-как ее привели в чувство, проводили на улицу и усадили в такси. Онемевшими губами Лилия назвала адрес Каткова. Когда Валерий открыл дверь, она рухнула ему на руки.

— Что случилось? — встревожился он, увидев, что Лилии на самом деле нехорошо. — «Скорую» вызвать?

— Нет, — прошептала она, дрожа от охватившего ее ужаса. — Мне сейчас звонила жена Милавина…

Валерий махнул рукой:

— Наплюй, мало что она тебе наплетет!

— Я тоже не поверила, я позвонила по его мобильному, и опять ответила она… Она… Она сказала… — вновь чувствуя ком в горле и слезы, навертывающиеся на глаза, старалась договорить Лилия, — что Володя умер.

Катков остолбенел с открытым ртом.

— Как умер? Отчего? Да нет, не может быть! Здоровый мужик, чего ему умирать?! Она просто издевается над тобой, — нашел он объяснение. — Милавин забыл свой мобильник дома, вот она и решила покуражиться напоследок.

В глазах Лилии сверкнули огоньки надежды.

— Ты думаешь?

— Конечно!

— Но как бы проверить?

— Да очень просто. Позвони ему на работу.

— Ой! — измученно улыбнулась она. — Как я сразу не догадалась. Я-то уж подумала, что опять, как с Пшеничным.

Катков вынул из ее сумки мобильный. Лилия не без трепета набрала номер. Услышав ровный голос секретарши, немного перевела дыхание.

— Мне… — все же сорвалась. — Мне, — откашлявшись, начала вновь, — Владимира… — Она не договорила. Она поняла, сама не отдавая себе отчета, каким образом, что жена Милавина сказала ей правду.

— К сожалению, случилось несчастье… Сегодня утром Владимир Павлович умер от обширного инфаркта.

Рука Лилии бессильно повисла».

Сергей вышел из вагона и перешел на противоположную сторону, чтобы вернуться назад, так как проехал свою станцию.

«Черт возьми, а это увлекает, — размышлять, как поступили известные тебе люди в определенных обстоятельствах. А что, если?! — И даже мысль замерла. — Что, если, — все же осмелился продолжить Сергей, — Тина убила своего мужа? Ей грозил развод, потеря привычной сверхобеспеченной жизни. Мужа она не любила, вероятно, находила отдохновение на стороне. В любом случае, она ничего не хотела менять. Как выйти из такой ситуации?»

Фролов встрепенулся, услышав, что объявляют его станцию. Рванул к дверям, наступив кому-то на ногу. Дама взвизгнула, послала ругательство в спину, но, в принципе, эка невидаль, — наступили тебе на ногу в вагоне метро. Скажи спасибо, что пивом не облили.

Сергей выскочил, прошел по инерции несколько шагов, но, заметив скамью, сел.

«Так как же выйти из грозящей потерей привычного, удобного стиля жизни ситуации? Только убить Милавина! — довольно громко ответил сам себе Фролов. — Но как она его убила? Ведь было вскрытие!.. А что, если Милавину стало плохо, и Тина ввела ему завышенную дозу лекарства? Сердце-то, как выяснилось, пошаливало давно и серьезно, значит, и лекарство, и шприцы в доме были. Вколола и ушла. Милавин полежал, полежал, да надо на работу, сел надевать туфли и тут… А следователю Тина сказала, что это Милавин сам сделал себе укол, так как с утра, перед тем как она ушла в фитнес-клуб, он чувствовал себя не очень хорошо».

Доведя таким образом свою мысль до логического завершения, Сергей поднялся и направился к выходу.

Но, придя домой, он снова вернулся к захватившим его размышлениям.

«Катков не поверил в прямо-таки мистическое повторение ситуации в жизни одной женщины, но вечером по телевизору прошло сообщение о смерти крупного предпринимателя Владимира Милавина. Валерий и Лилия сидели на диване и попеременно вздыхали. Вдруг Катков всполошился:

— Лилька, ты как себя чувствуешь, а?

Она, удивленная его вниманием, прислушалась к себе и ответила:

— Нормально.

— Слушай, Лилька, у тебя же в животе наш клад!

Она, мило сконфузившись, улыбнулась:

— Да ладно тебе!

— Ты вдумайся! У тебя в животе ребенок Пшеничного! Мы этим ребенком прижмем к стенке его наследничков. Пусть гады поделятся с маленьким братишкой!

Лилия выдавила улыбку, но глаза ее тревожно заметались из стороны в сторону. Валерий попытался поймать ее взгляд, но ему это не удалось.

— Что? Что? — принялся допытываться он.

— Ничего. Жарко что-то стало.

Валерий заботливо приоткрыл окно.

— Как только родишь, — вернулся он к своей идее, — мы тут же заявим, что появился новый наследник. Они, конечно, начнут кочевряжиться, но я привлеку прессу. А ты, если они не пойдут на мировую, подашь в суд. Не может быть, чтобы ничего не присудили новорожденному.

— А вдруг они не поверят, что это сын Пшеничного?

— Это раньше можно было не поверить. А теперь сделают тест на ДНК и установят, что это порода Пшеничных. Слава богу, его не кремировали. В крайнем случае добьемся эксгумации. Пусть потом доказывают обратное!

Лилия прилежно кивала, слушая Валерия. Но весь вечер была задумчивой и отвечала невпопад. Ему это надоело, и он пошел прогуляться. Вернулся под утро и застал Лилию в слезах.

— Валерик, ты только не ругайся, но… может случиться так, что это твой сын.

Катков где стоял, там и сел.

— Как это мой? Да ты что, с ума сошла? Да зачем он нам… мой?

Она подбежала к нему, присела на корточки и, заикаясь, путаясь, попыталась объясниться:

— Ну… я… не уверена… что он твой… но и не уверена, что он… не твой…

— Вот же сука! — разрядил душу Катков. — Учти, не дай тебе бог, если он окажется моим!..

Когда родился ребенок, первое, что сделал Валерий, сдал кровь на установление отцовства. Пока ждал результатов, молился всем богам, чтобы ответ был отрицательным. Но в назначенный день ему радостно сообщили, что отец ребенка — он.

Катков подвел дебет и кредит подарков и денег, полученных Лилией от женихов, и решил вновь отправиться на завоевание Германии. Лилия с ребенком увязалась за ним. Пять лет он всеми способами пытался выбраться из нищеты, но в результате опять позорно бежал.

С большими трудностями они вернулись в Москву и свалились на голову матери Лилии. Та их хотела сразу выставить за дверь, да внука жаль стало. Но жизни не давала. Перебрав спиртного, шумела, ругалась, протрезвев, начинала пилить. Изредка заходила Роксана, и это было еще худшей пыткой для Каткова и Лилии. Первый безуспешно пытался понравиться успешной модели, вторая ревновала до пены на губах. А Роксана влетала в затхлую комнату, как сверкающая блестка. Высокая, с каштаново-рыжеватыми волосами, шикарно одетая, курящая дорогие сигареты. По телевидению как раз стали показывать ролик, где она рекламировала шампунь для волос.

Роксана не обращала внимания на Каткова, чем доводила того до бешенства, поддразнивала сестру-неудачницу и только племяннику приносила подарки.

— Жаль мальчишку, славненький, в нашу породу, — говорила она, в упор не замечая присутствия хорохорившегося Валерия. — Ну да ладно, вот, — протянула она как-то деньги Лилии, — купи ему, что там надо, — но, перехватив жадный взгляд Каткова, передумала: — Лучше я ему сама куплю.

Так и сделала. Привезла одежду, фрукты, игрушки. Катков только клацал зубами.

— Ну зачем пацану такие дорогие вещи! Родители в обносках ходят, а он разодет, как принц!

После ухода Роксаны он собрал вещи и игрушки и решил хоть за полцены продать соседке, у которой тоже был ребенок, но Лилия и ее мать грудью встали на защиту подарков Роксаны. Катков плюнул и ушел в пивную. После пятой кружки ему в голову пришла идея шантажа брата и сестры Пшеничных. «До анализа доводить нельзя, значит, надо как следует припугнуть!..»

Вернувшись домой, поделился планом с Лилией. Уставшая от нищеты Лилия тотчас согласилась. И они приступили…

Подкараулили как-то у входа в клуб Олега, но тот сразу дал понять, что у них ничего не выйдет. Однако шантажистов это лишь подзадорило. Катков узнал телефон и адрес Пшеничного. Сначала послал несколько напечатанных на компьютере писем, затем принялся звонить и угрожать…»

Сергея отвлекло от размышлений чувство голода. Он пошел на кухню, открыл холодильник и задумался, что бы выбрать, но тревожный клубок мыслей продолжал разматываться с потрясающей скоростью. Фролов схватил, что попалось под руку, и машинально положил в рот.

«Чтобы доказать Пшеничному, что они не шутят, Катков с Лилией убивают Валентину, а заодно мстят ей за смерть Милавина. — Неприятный холодок чувственного воспоминания пробежал по его телу. Он постарался поскорее избавиться от уже пережитых ощущений, прогнав всплывший в памяти образ Тины с запрокинутой головой и шарфом, обмотанным вокруг шеи. — Пшеничный оказался не таким трусливым, как о нем думали теперь уже не только шантажисты, но и убийцы. А может, не столь сообразительным?.. И тогда Катков с Лилией по наводке Астровой приходят в театр, зная, что там будет Милена Пшеничная. Вера, как она утверждает, полагала, что те задумали устроить большой скандал, рассчитанный на репортеров. Но Катков решил действовать наверняка. Он убил Милену и тем самым дал понять Олегу, что если тот не поделится своим наследством с малолетним «братом», то его отправят вслед за сестрой и возлюбленной».

Фролов рассеянным взглядом оглядел стол, за которым сидел, — чего-то не хватало. «А! Горчицы!..» Он вынул из холодильника баночку горчицы и вернулся к размышлениям.

«Каким-то образом, это надо выяснить, Катков пробрался за кулисы и выстрелил в Милену, после чего они с Лилией попытались скрыться. И тут им по какой-то просто чудесной случайности встречается Вера, которая, по сути дела, дала возможность преступникам уйти. — Фролов, придя в отчаяние от столь непростительно легкомысленного поступка, ударил кулаком по ладони. — Ах ты!.. Но они вернутся, обязательно вернутся, чтобы либо получить деньги от Пшеничного, либо его убить. Вот тут-то и надо будет их подкараулить. Сначала они позвонят Олегу… Значит, его надо предупредить! — Сергей недоуменно пожал плечами. — Однако как-то это все просто получается. Пшеничный даст согласие на передачу определенной суммы, а подполковник Терпугов возьмет преступников с поличным. Такое ощущение, будто кто-то руководит всеми поступками Каткова и его подруги. Направляет их, подсказывает, какой сделать следующий шаг…»

Сергей тряхнул головой, наморщил лоб и придвинул к себе пепельницу.

«А ведь меня тоже направляют. Подсказывают невзначай — сходи в театр, разузнай незаметно для окружающих, как дело было. Поговори с Новгородцевым, переговори с женихом Милены. Значит, хотят, чтобы я увидел в театре то, что было скрыто от других, так, что ли?.. И, лишь сопоставив то, что видели разные люди с разных мест, я увижу цельную картину, которую для отвода глаз нарисовал мастер-убийца…»

— Ладно! — докурив сигарету и обстоятельно погасив ее о дно пепельницы, проговорил он с плохо скрываемым чувством раздражения, — пойду в театр, тем более что предлог для визита туда мне уже обеспечили.