Леонард и Голодный Пол

Глава 13 Миссис Готорн

Голодный Пол проснулся с ощущением, что его приклеили к кровати липучками. Тело ныло из-за болезненного оцепенения, охватившего сверху донизу весь позвоночник и сковавшего бедра и икроножные мышцы. На занятиях дзюдо накануне вечером они рано переключились с мягких упражнений для начинающих на основную тренировку, отрабатывая различные виды бросков через поясницу и через плечо. Голодный Пол тренировался в паре с парнем, сложением напоминавшим мусорный контейнер на колесиках. Его уши напоминали цветную капусту, а кончики пальцев были заклеены пластырем, как у Майкла Джексона. Звался он Лазло и совсем не говорил по-английски. Впрочем, на беседы у них много времени не оставалось, потому что Лазло валтузил Голодного Пола, как повар — тесто для пиццы. Было не совсем ясно, то ли сенсей перепутал Голодного Пола с кем-то другим, то ли просто захотел раз и навсегда отбить у него охоту ходить на тренировки, но несоответствие соперников по силам было разительным. Даже когда Лазло стоял, не двигаясь и не обороняясь, Голодный Пол едва мог оторвать от татами одну его ногу, но в результате руки и ноги самого Голодного Пола оказывались вжатыми куда-то внутрь, как у собачки корги.

С самого начала вечер складывался неудачно — Голодный Пол обзавелся тем, что скоро должно было превратится в синий фонарь под глазом. Правда, случилось это не во время поединка, а когда он пытался снять татами, сложенные стопкой высоко на полке, и они грохнулись прямо ему на голову. Потом ему сделали выговор за то, что он не подстриг ногти на ногах и поцарапал сенсею голень, когда тот показывал движения для отработки. Понаблюдав, как Лазло весь вечер мочалил Голодного Пола, сенсей подошел к бедняге и сказал, что у него наметился прогресс, но требуется еще поработать с ментальными установками, и для пущей убедительности указал на пятна от пролитого чая, украсившие ги Голодного Пола.

Вернувшись домой, Голодный Пол сразу упал в постель и проспал двенадцать часов, даже не почистив зубы и не помывшись под душем из-за усталости и невозможности шевельнуться. Наутро, когда Хелен постучалась к нему в комнату, чтобы напомнить о волонтерстве в больнице, оцепенение никуда не делось. Он едва не закричал, что ему сейчас самому хорошо бы обратиться в травмпункт, но язык и тот не желал шевелиться. В конце концов Голодный Пол умудрился выбраться из постели и нетвердой походкой дойти до ванной, всем своим видом напоминая несгибаемого ковбоя, который провел несколько суток в седле.

За завтраком его мольбы о пощаде были решительно отброшены Хелен. Она в принципе не одобряла эти его занятия боевыми искусствами и уж тем более не могла допустить, чтобы дзюдо служило оправданием для невыполнения обязательств.

— Послушай, ты же сам говорил, что благотворительность неизбежно предполагает некоторую жертву, — заявила Хелен. — Ты не можешь просто так, когда тебе заблагорассудится, уйти в кусты. Если имеешь дело с несчастными людьми, их нельзя подводить. У тебя уже есть один пропуск, так что никаких возражений. Пошли!

— Твоя мама права, — вставил Питер. — А если останешься дома, придется помогать мне разбирать чердак и выносить кучи мусора на помойку. Не очень подходящее занятие, когда все тело ломит, — уж я-то знаю!

Голодный Пол сдался. Он понимал, что значит «строгая, но справедливая».

— Хорошо. Но пощади меня — не проси поднимать старушек или двигать кровати. Мое тело сегодня бастует.

— Честно говоря, мне вообще не нравятся твои занятия дзюдо, — сказала Хелен. — К субботе, когда будут вручать призы в Торговой палате, у тебя появится здоровенный фингал под глазом. И на фотографиях ты будешь похож на бандита.

— На каких фотографиях? — удивился Голодный Пол. — Они ничего не говорили про фотографии.

— Ну, наверняка там будут корреспонденты из местной газеты или из вестника Торговой палаты. Не волнуйся. Ты должен гордиться, что тебя включили в короткий список номинантов. Мы-то, уж безусловно, тобой гордимся, правда, Питер?

— По-моему, это здорово. Мне вся затея сначала показалась немного смешной, но ты молодец, попал в число призеров. А какую фразу ты придумал? — спросил Питер.

— Придется вам подождать до награждения. Вот тогда все и откроется. Хотя, может, мне ничего не дадут. Надеюсь, мы не слишком суетимся по этому поводу? — забеспокоился Голодный Пол.

— Просто радуйся. Не часто приходится бывать на подобных мероприятиях. Мы тебя поддержим.

Питер не хотел, чтобы Голодный Пол начал представлять, как все будет происходить, и волноваться по поводу окружающей шумихи.

— В любом случае, нам пора. Пока, дорогой!

Хелен поцеловала Питера в лоб. Вообще говоря, лысые головы получают больше поцелуев, чем волосатые, — хоть и небольшое, но утешение.

Когда они приехали в больницу, Хелен предложила:

— Может, сегодня разделимся? Нам нужно охватить побольше больных, но и толпиться в палате тоже не стоит.

Голодный Пол сразу как-то ссутулился. Для разговоров он был сегодня мало пригоден, и вряд ли ему удастся заполнить целый час своим дежурным репертуаром — обсуждением погоды и больничного питания.

Когда они вошли в палату, женщина на первой кровати закричала Хелен: «Религиозная стерва, не суй нос в чужие дела!», снова приняв ее за служительницу церкви, явившуюся, чтобы кого-нибудь причастить.

— Почему бы тебе не помочь той даме? — предложила Хелен, слегка подтолкнув Голодного Пола в поясницу.

Прежде чем он успел ответить, она уже поправляла подушки женщине, спящей на средней кровати в окружении свежих цветов и самодельных открыток с пожеланиями выздоровления. Потом Хелен подошла к Барбаре, которую до сих пор не выписали.

— Здравствуйте, Хелен! Как приятно вас снова видеть, — сказала Барбара. — Боюсь, моя МРТ получилась не очень отчетливой, поэтому пришлось остаться и сдать еще несколько анализов. Надеюсь, ничего плохого, хотя никто ничего не объясняет. Мне ужасно надоело решать кроссворды, и я рада с кем-нибудь поболтать. С этими двумя каши не сваришь, — сказала она, указав большим пальцем на других больных.

После этих слов Хелен и Барбара начали, как выражался Голодный Пол, «балаболить»: полился непрерывный поток личных историй, отступлений, оценочных суждений в стиле «за» или «против», причем микрофон передавался от одной к другой без шероховатостей и пауз, как это умеют только женщины средних лет и гангста-рэперы. Не имея альтернативы, Голодный Пол стоял возле первой кровати в пальто и пытался встретиться глазами с женщиной, обругавшей его мать, но та лишь вперила взгляд в пространство перед собой.

— Вы не против, если я присяду, моя дорогая? — спросил он и тут же пожалел, что обратился к ней «моя дорогая», потому что это неуместное копирование слов матери в устах мужчины звучало странно.

Ответа не последовало.

Он отодвинул в сторонку стул и сел, чувствуя, как болят и едва шевелятся руки и ноги. Сидеть неподвижно и тихо было приятно. Щебетание мамы и Барбары создавало фоновый шум, от которого он мог легко абстрагироваться, а в остальном в палате было тихо. Медсестры не сновали туда-сюда, не кричал телевизор, больные не ругались, не плакали и не задавали дурацких вопросов. Он сидел тихо, просто разделяя с больной женщиной это мгновение. На табличке с историей болезни он прочел ее имя: миссис Готорн. Миссис Оливия Готорн. Голодный Пол прекрасно это умел — просто сидеть, не суетиться, ни о чем особенно не думать, только слушать, что делается вокруг. Его никогда не интересовало время. Для него оно никогда не тянулось, никогда не убегало. Он всегда ощущал себя в нем. Здесь, на этом самом месте. По комнате пролетел легкий ветерок, принесший запах сегодняшнего обеда, чего-то неопределяемого, вроде подливки. Голодный Пол просто сидел, ничего не говоря и не слушая ничьих подсказок. Не было ничего, что подтолкнуло бы его к общению, но зато не было и ни одной фальшивой ноты.

Прошло минут двадцать, и миссис Готорн, все так же глядя перед собой, потянулась к нему, взяла его за руку и едва заметно ее сжала. Он осторожно принял ее ладонь в свою, не пытаясь заглянуть больной в глаза или понять, почему она это сделала.

У нее была мягкая и тонкая кожа. Оставшиеся сорок минут они так и просидели, рука в руке, молча и покойно. Когда время визита подошло к концу и Хелен попрощалась с Барбарой, миссис Готорн крепко спала, все еще держа в тихом умиротворении руку Голодного Пола.

— Я смотрю, вы хорошо с ней поладили. Как ты этого добился? Меня она только оскорбляет, — сказала Хелен, когда они шли к парковке.

— Я ничего не делал. Совсем ничего, — ответил Голодный Пол, который предпочитал не задумываться о подобных вещах.

Когда они приехали домой, Голодный Пол позвонил Леонарду на работу. Они собирались поиграть вечером в «Монополию», но Голодный Пол устал и все еще еле двигался и потому хотел предложить менее замысловатую игру — «Четыре в ряд» или «Морской бой».

— Привет, дружище! О чем подумываешь? О награждении, не иначе, — радостным голосом ответил ему Леонард.

— Бог мой, да ты в хорошей форме! К сожалению, мне еще нужно время, чтобы прийти в себя. Хотел просить тебя об одолжении. Вчера вечером на дзюдо у меня был жесткий спарринг, и я не в самом лучшем состоянии, поэтому хотел спросить, может, поиграем сегодня не в «Монополию», а во что-нибудь попроще? «Четыре в ряд» подойдет? Не люблю менять планы в последний момент, просто с дзюдо такая штука — никогда не знаешь, чего ждать, пока не освоишься.

— A-а, понятно. Гм, понимаешь, мне даже неловко…

— Если для тебя это проблема, то я согласен и на «Монополию», — прервал Леонарда Голодный Пол. — Я вовсе не хочу тебя расстраивать.

— Дело не в этом. Просто, видишь ли, я как раз хотел тебе позвонить и сказать. Сегодня вечером мы договорились встретиться с Шелли — а я забыл, что уже договорился с тобой…

— Ах вот что! Тогда другое дело. Наверное, лучше бу…

— Знаешь, мне ужасно жаль, так неприятно тебя подводить, я сам во всем виноват. Просто Шелли не всегда просто бывает выбрать свободный вечер из-за Патрика, поэтому…

— А кто такой Патрик?

— Это ее сын, ему около се…

— Сын! Я не знал. Бог мой, да ты глубоко нырнул! Э-э-э… но я уверен, между вами все честно. Тогда, наверное, встретимся в другой вечер, да?

— В любой другой. И спасибо за понимание. Как ты знаешь, я не часто оказываюсь в подобной ситуации, и мне правда хочется, чтобы все получилось, так что, если ты не против, может, давай встретимся завтра?

— Погоди-ка, завтра я занят, — соврал Голодный Пол, немного обиженный. — Может, увидимся на вручении призов в субботу, то есть если ты, конечно, будешь свободен?

— Обязательно. Буду за тебя болеть. И в следующий раз игру выбираешь ты. Я согласен на любую.

Положив трубку, Голодный Пол задумчиво потер небритый подбородок. Первоначальное расстройство по поводу вечерней игры вскоре утихло, и он задумался над всеми теми вещами, о которых узнал из разговора. Нет сомнения, что Леонард, надо отдать ему должное, начал совершать давно откладываемые шаги к тому, чтобы «стать мужчиной». Сначала книга о римлянах, которую он принялся писать, а теперь девушка. У девушки есть сын, который мог бы стать сыном Леонарда, если у них сложится. Подумать только! Хотя Голодный Пол был рад за друга, он не мог не заметить, что в жизни происходит нечто, оставляющее его на обочине. Неожиданно это стало для него тяжелым ударом. Он сложил все воедино: Грейс скоро выйдет замуж и, возможно, заведет детей; родители уже на пенсии и все время говорят о какой-то грандиозной поездке, и, что самое главное, поездке без него. Занятия дзюдо оказались гораздо труднее, чем он ожидал. Его работа на почте — какой бы она ни была — со временем будет выполняться дронами или роботами. И что прикажете делать? Нельзя же всю оставшуюся жизнь кормить птиц и держать за руку миссис Готорн. И уж точно он не сможет сам с собой играть каждый вечер в настольные игры. Большинство игр рассчитаны на четверых, игра на пару с Леонардом — уже компромисс.

Голодный Пол вытянулся на диване, ощущая собственный размер. Его тело как раз умещалось между двумя подлокотниками. Выложив все обстоятельства в один ряд — Леонарда, Грейс, родителей и свою ситуацию, — он узнал знакомую картинку. Четыре в ряд. Игра окончена.