Лингус

Глава 19

Простыни лежали в другом ящике.

В ступоре, вызванном увиденными презервативами, я как-то умудрилась правильно сменить их. Вода в душе перестала шуметь за пару минут до этого, и я усиленно взбивала подушки, стараясь не думать об огромном количестве презервативов, которые Тристан хранил в комоде.

Кто так делает?

Я не понимала, пугал ли меня тот факт, что у него их так много, или же я была немного взвинчена возможностью того, что он покупает те, которые побольше размером.

Я изо всех сил старалась не думать о том, почему у него было так много презервативов, иначе существовала вероятность, что у меня возникнет искушение надеть перчатки, прежде чем прикасаться к чему-либо в его спальне. Черт, да весь его дом может быть заляпан засохшей спермой и вагинальными соками. Фу. Может, он на распродаже так закупился?

Тристан вошел в спальню лишь с полотенцем, обернутым вокруг узкой талии. Его мокрые волосы растрепались в миллион разных направлений. Несмотря на безупречное тело, сейчас он сутулил плечи, а лицо было поникшим.

Затем я снова подумала о «Durex XXL», лежащих в ящике, и мое лицо залилось краской.

Он остановился у кровати, пристально рассматривая меня, а затем на его бледном лице расплылась понимающая усталая улыбка.

— Не тот ящик открыла, да?

Я ненавижу его.

— Ты совершил набег на фабрику по производству презервативов и украл их годовой запас? — выпалила я вместо того, чтобы все отрицать.

Тристан посмеялся, но вышло это у него устало. Он лишь покачал головой, а затем повернуться ко мне спиной и начал рыться во втором ряду ящиков.

— Калум каждый год покупает минимум десять коробок на мой день рождения и на Рождество, потому что ему нравится смотреть на лица людей, когда он выписывает чек. Они нужны для… Понимаешь, для работы. Несмотря на то, что их уже хватит на всю жизнь.

Подождите. Что?

— Ты пользуешься презервативами в своих сценах? — Мне бы стоило звучать более равнодушно, спрашивая об этом, но куда там. Мой вербальный фильтр нуждался в срочной замене, потому что… Кто вообще задает такие вопросы? Но с другой стороны: разве в порно еще остались мужчины, которые используют презервативы? Зои говорила, что тесты на ЗППП стали в этой отрасли настолько стандартным делом, что большинство мужчин работают без резинок, потому что шансы что-то подцепить крайне малы.

Я все еще думала, что это чертовски отвратительно, но все же. Это еще одна причина, почему я не снимаюсь в порно. Даже представить не могу, чтобы до меня парень окунул свое ведро в другие колодцы.

И если у меня были проблемы со словесным фильтром, то у Тристана — со скромностью. Он сбросил полотенце на пол, и надел чистые боксеры. А я целых пятнадцать секунд наслаждалась видом его задницы.

— Да. Такое условие указано в каждом контракте, который я подписываю. Из-за этого сложно устроиться на работу, но я не хочу… Понимаешь?

Внезапно я прониклась чувством огромного уважения к Тристану.

Я хотела спросить, сколько он работал в течение месяца, или года, или в течение всей своей карьеры, но промолчала. Знаю, он не очень хорошо себя чувствует, и я сомневалась, что мы достигли такого этапа нашей дружбы, когда могли спрашивать друг друга о чем угодно, как я могла это делать с Никки, Зои и Джошем. Зои, например, любила присылать мне фотографии своих какашек, когда считала их «особенными», как она это называла. Я догадываюсь, что это сделало особенной и нашу дружбу, потому что смеялась, когда видела эти фото, а не злилась на них.

— Это хорошо, Тристан, — сказала я ему, но мое лицо все еще пылало. Это же куча чертовых презервативов, такое не скоро забудешь. — Значит, мне не нужно мыть руки с отбеливателем из-за того, что я прикоснулась к твоей кровати?

Он посмотрел на меня с неописуемым выражением лица.

— Нет, руки мыть не надо. Я не потаскун. — Знаю, он не очень хорошо себя чувствует, но я открыла рот, чтобы остроумно прокомментировать его статус кобелины. И когда он понял это по выражению моих глаз, то нежно захлопнул мне рот своей рукой. — Поверь, Кэт, мой матрас — само воплощение чистоты.

Я фыркнула в его теплые пальцы, задержавшиеся на моих губах.

— Ладно, ладно. — Пробормотала я в ладонь, пока он не убрал ее. Я заметила, как его взгляд метнулся к кровати. — Тебе нужно прилечь и отдохнуть. Что-то мне подсказывает, что у тебя дома нет ни лекарств, ни еды. Поэтому я сбегаю в аптеку и быстренько приеду назад.

— Хорошо. — Он кивнул, обошел меня и лег на свою кровать. — Ты же вернешься?

Тристан натянул простыню до шеи, отбросив в сторону одеяло. Он выглядел таким милым с этим грустным лицом и пухлыми губами. Не думая, я шагнула к нему и провела рукой по его волосам, чтобы убрать их со лба.

— Да. Если задержусь, через час прими душ еще раз, окей?

— Ладно, — пробормотал он, протяжно вздыхая.

Я вышла из дома и села в машину, направляясь в продуктовый магазин, который видела ночью по дороге к дому Тристана, надеясь, что он открыт в такое позднее время. Так как я не проверяла шкафчики на наличие продуктов, то решила, что ничего подходящего для больного в его доме нет. Мне улыбнулась удача, потому что продуктовый магазин был открыт. Я долго бродила по проходам в поисках шипучки, соленых крекеров, хлеба, консервированного супа, чая, «Тайленола» и любых безрецептурных лекарств от гриппа.

Через час с лишним я добралась до дома Тристана и проскользнула внутрь. Заперев входную дверь, я сняла туфли и взяла пузырек «Терафлю», оставив все остальное в пакетах возле лестницы. Я прокралась в его комнату и снова увидела его голую спину, видневшуюся из-под одеяла.

— Я вернулась, — тихо сказала я, наблюдая, как напрягаются мышцы его спины.

— Черт, Кэт. Я не слышал, как ты вошла, — сказал он, переворачиваясь и прислоняясь спиной к изголовью кровати. Его светло-каштановые волосы снова были мокрыми, — явный признак того, что он принял душ, — а пресс был все так же хорош, как и раньше.

— Я купила «Терафлю», — сказала ему, снимая обертку и откручивая крышку, чтобы налить немного густой красной жидкости в небольшой мерный стаканчик. — Выпей.

Тристан поморщился, глядя на мою протянутую руку, а затем забрал стаканчик из моих пальцев.

— Ненавижу эту хрень. — С отвращением на лице он откинул голову назад и выпил содержимое. Тристан вздрогнул и высунул язык. — Гадость.

— Молодец, — фыркнула я и забрала у него мерный стаканчик. — Я собираюсь разобрать сумки с покупками. Ты не против?

Он покачал головой и даже легонько махнул рукой.

— Делай, что хочешь. Mi casa es tu casa, — сказал он с идеальным акцентом.

— Я скоро вернусь, — сказала я ему перед уходом.

По дороге к лестнице я рассматривала обстановку. С противоположной стороны коридора находились еще три двери. Обычная металлическая люстра распространяла достаточно света, чтобы увидеть, что на стенах что-то висит. Я решила, что смогу порыться в его доме чуть позже, когда Тристан уснет… если пробуду здесь столько времени.

Я спустилась по лестнице, схватила два пакета с продуктами и осмотрелась. Справа располагался проход. Заглянув внутрь, я увидела, что там находится столовая. Я повернула в противоположном направлении, заметив гостиную, из которой виднелась кухня. Щелкнув ближайшим выключателем, я прошла на кухню, где установлены техника из нержавеющей стали, блестящие столешницы из черного гранита и шкафы из красного дерева. Это кухня моей мечты.

Я потратила немало времени, чтобы отыскать необходимые вещи в просторном помещении. Хоть Тристан и выглядел опрятно, организация на его кухне оставляла желать лучшего. Я поставила кипятиться воду в кастрюле, чтобы приготовить чай с эхинацеей, вроде того, который делала моя мама, когда я болела. Она утверждала, что чай помог мне быстрее выздороветь. Много лет спустя я узнала, что эхинацея укрепляет иммунитет.

Я поднялась наверх с бутылкой апельсиновой шипучки под мышкой, чашкой чая в одной руке и пачкой соленых крекеров в другой. Когда я вошла в спальню, Тристан лежал с закрытыми глазами, но открыл их, как только услышал мои шаги. Я подвинула его стереосистему на тумбочке, чтобы поставить крекеры и шипучку.

— Выпей это, — сказала я ему, протягивая чашку.

Тристан вздрогнул, пытаясь сесть. Он заглянул в чашку, но нахмурился из-за дискомфорта в теле. Худшим при гриппе являлась боль в мышцах.

— Что это?

— Чай, — я подвинула чашку ближе к нему. — Не будь киской, просто выпей.

— Я должен бы обидеться, что ты называешь меня киской, но не стану, — тихо произнес он с усталой улыбкой на губах. Он снова посмотрел на чашку, прежде чем взять ее у меня, затем понюхал и быстро сжал губы.

— Ты просто ужасен, ты в курсе? — Я посмеялась над хренью, которую он вытворял. — Просто пей. Это полезно для твоей иммунной системы.

Тристан снова скривился, но сделал глоток горячей жидкости.

— Я не привередлив, но на вкус эта штука, как задница.

Я подняла бровь.

— Ты знаешь, какова на вкус задница?

Несмотря на то, что Тристан устал и болел, он весело засмеялся.

— Нет, спасибо, но удовольствия пробовать задницу не было. Я должен был сказать, что это как дерьмо, — пробормотал он, а потом до него дошло, что сказал, и он фыркнул. — Молчи… Чай ужасен, и я определенно никогда не пробовал дерьмо, — сказал он, отпивая еще глоток и не сводя с меня глаз. — Можешь остаться ненадолго?

— Конечно, — ответила я и села на край кровати примерно в то же время, когда он начал похлопывать по пустому месту рядом с собой. Всего в паре футов от него.

Тристан сделал очередной глоток и резко повернулся ко мне.

— Я заражу тебя, Кэт.

— Об этом не беспокойся. Я каждый год делаю прививку от гриппа, так что, если я что-то от тебя и подцеплю, то серьезно не заболею. И мой иммунитет не дает сбой, потому что я пью эту гадость, — я указала на чашку, которую он держал в руках, — постоянно.

Он опрокинул в себя остатки чая, и снова вздрогнул, поставив чашку на тумбочку.

— Мерзость, — пробормотал он, облизывая губы. Тристан закрыл глаза и, покачиваясь, сполз ниже по кровати, чтобы лечь на матрац. — Здесь нет телевизора, так что тебе придется рассказать мне все свои секреты, чтобы развлечь меня.

— Ну что ж, начнем… — произнесла я, но рассмеялась. — У меня нет ни одного секрета.

— У меня тоже, кроме Робби. Просто расскажи мне о своей семье… о чем угодно, мне все равно. Когда я говорю, то чувствую себя ужасно, — простонал он.

Ну, я и рассказала. Я рассказала ему о своем отце, Фрэнке Бергере, и о том, что он был самым трудолюбивым электриком в Гейнсвилле, штат Флорида. Я рассказала о своей маме и о том, как она перебивалась случайными заработками, пока не умерла от аневризмы головного мозга незадолго до своего тридцатилетия. Тристан узнал о моих неудачных стрижках, что заставило его рассмеяться, хотя он лежал с закрытыми глазами. Он узнал о том, как я пошла на бейсбольный матч с Фрэнком и была настолько глупа, что надела юбку, которую я в результате заправила в нижнее белье после посещения туалета. Я шокировала сотни людей своими белыми хлопковыми трусиками. После того, как Тристан узнал, что мне было целых шестнадцать лет, когда это произошло, на его глазах выступили слезы от смеха. Как ему удавалось не спать и внимательно слушать мое бормотание, я понятия не имею, но он это делал. А еще он тихо смеялся над каждой шуткой, несмотря на то что его глаза были по-прежнему закрыты.

Я встала с кровати и подошла к нему, чтобы в очередной раз измерить температуру. Она снизилась до 38,7 градусов.

— Можешь принять еще один холодный душ? — спросила я его, и он кивнул, вяло скатываясь с кровати и направляясь в ванную.

Я почувствовала усталость, и ходила по его комнате, ожидая, пока он закончит принимать душ. Тристан быстро вернулся; на все про все — оделся, разделся и снова оделся — у него ушло менее пяти минут. И, несмотря на ледяной душ, он выглядел усталым и полусонным. Тристан волочил ноги по полу, а затем, стоная и фыркая, улегся в постель. Это настолько отвлекло меня, что позже я поняла, что у меня не было возможности поглазеть на его пресс или на тонкую дорожку темных волос, уходящую от пупка в его боксеры.

— Спасибо, что пришла, Кэт, — прошептал он. Его силуэт сбоку освещала лампа.

— Не за что, — тихо сказала я. Было два часа ночи и прошло более часа после того, как он принял «Терафлю». Я широко зевнула и потерла лицо. — Если я оставлю тебя одного на оставшуюся ночь, все будет хорошо?

Он открыл один глаз, но не сфокусировал на мне внимание. Вместо этого он уставился в потолок.

— Думаю, да, — сказал он, но я услышала неуверенность в его голосе. — Вернешься завтра, чтобы убедиться, что я не умер?

— Конечно, — сказала я. Я бы осталась, если бы он меня попросил, но он этого не сделал.

Тристан перекатился на бок и порылся в ящике прикроватной тумбочки, передвигая вещи, а затем вытащил новенький сверкающий ключ и протянуть его мне.

— Можешь запереть дверь, а завтра воспользоваться ключом, чтобы войти? Думаю, мой сосед может прокрасться и начнет приставать ко мне, если дверь всю ночь будет не заперта.

— Ой! Старик-извращенец по соседству? — пошутила я, хотя никого снаружи не видела.

Он застонал и снова натянул простыню на шею.

— Подожди. Вот мне станет лучше… — пригрозил он самым зловещим голосом, который я когда-либо слышала.

Проведя пальцами по его лбу, я сунула ключ от его дома в карман и дала указание поставить будильник, чтобы через несколько часов он снова принял «Терафлю».

Я села в машину и направилась домой, пытаясь побороть переполнявшую меня усталость. Было чертовски трудно не закрыть глаза, и я тут же пожалела, что не попросила Тристана позволить мне спать на диване. Я так устала, что кое-как поднялась по лестнице, а потом, пиная и стягивая всю свою одежду, упала на кровать обмякшей кучкой. Ключ от дома Тристана валялся на полу в джинсах.

И перед тем, как заснуть, я вдруг вспомнила, что последний парень, с которым я ходила на пару свиданий, даже не сообщил мне код сигнализации в его квартиру.